Полночная любовница

Глава 21

Кон ругался на всех языках, которые знал. О чем, черт побери, думала эта глупая женщина, отправившись на поиски одна ночью? Все вернулись домой час назад, их поиски оказались такими же бесплодными, как и у него. Он отправил Нико и Тома немного поспать, а сам остался ждать возвращения Лоретты.

Но больше он ждать не мог. Поплескав воды на лицо, он взял фонарь, вышел из дома и пошел в сарай. Его конь выдохся, но для Лоретты он приобрел хорошенькую кобылку с уверенной поступью и пони для детей. Животное, похоже, было не против, что его разбудили и оседлали, и терпеливо стояло, пока Кон набивал сумку всем, что попадалось под руку: положил кое-какие инструменты, веревку… Он обычно путешествовал налегке, но сегодня напихал в седельную сумку все, что мог.

Кон повел лошадь по тропе к озеру. Он знал, что каждые двадцать шагов Лоретта оставляла метки, но разглядеть их из седла было очень нелегко.

Ночь изобиловала звуками, от уханья совы до плеска озера и тихого лошадиного ржания. Кон добавлял ночных звуков, то и дело выкрикивая имя Лоретты. Ее путь был четко отмечен — каждый белый камешек едва заметно блестел в свете фонаря.

Детьми они совершенствовались в такой системе, отправляясь вечером куда-нибудь на разведку. Лоретта даже раскрашивала камешки белой краской для этой цели, пока Сейди не обнаружила ее тайный запас и не спрятала все домашние ключи, заперев ее в доме. Служанка была бдительнее, чем Винсенты, родители Лоретты, но и она не сумела укротить ее необузданную натуру.

Где-то под звездным небом его неукротимая Лоретта шагает в бриджах Томаса и ищет Джеймса.

По крайней мере, Кон надеялся, что она еще на ногах. Ему невыносимо было думать, что она упала, расшиблась и лежит где-нибудь на земле. Хватит с него и тревог за Джеймса.

Этим вечером он останавливался в каждом жилище, которое встречалось ему на пути. Никто сегодня не видел красивого черноволосого мальчика, шагающего по дороге. Кто-нибудь его непременно заметил бы. Ведь было воскресенье. После церковной службы никто не ездит и не ходит по дорогам. Все наслаждаются семейным очагом и уютом, проводя тихий солнечный денек в благодарностях Господу за его дары, как и должно.

Кону обещали помочь, если до утра мальчик не объявится.

Нико высказал предположение, что Джеймс прячется где-нибудь в пещере. В последние две недели он очень увлекся изучением пещер и даже упрашивал Нико устроить ночевку в какой-нибудь из них. Однако Беа наотрез отказалась ночевать в пещере. Ничто не могло убедить ее спать на улице с букашками и летучими мышами. Мысль о том, что Джеймс мирно спит где-нибудь в пещере, была привлекательной, но Кон не слишком в это верил.

Лошадь заржала и стала нервно переступать копытами. Кон крепче ухватился за поводья. Он поднял фонарь повыше и увидел сложенную куртку Джеймса и аккуратный ряд камешков, уходящих вверх холма. Сердце его подпрыгнуло.

— Умница, — пробормотал он.

Лошадь довольно мотнула головой, но похвала предназначалась не ей. Кон замедлил ход лошади, выискивая двойной ряд камешков, и несколько раз сбивался с пути, прежде чем дошел до оборванных лепестков маргариток.

На вершине холма Кон остановил лошадь. Дальше она идти не могла: спуск был крутым, к тому же усеян камнями и корнями.

Кон прошел несколько ярдов и нашел еще одну горку камешков. Довольно много, как будто Лоретта вытряхнула их из сумки все до последнего.

— Лоретта! Джеймс! — позвал Кон.

Джеймс не мог поверить. Он ненадолго провалился в сон, несмотря на то, что каменный выступ по-прежнему больно врезался ему в живот, а тело болело от сырости и напряжения. В конце концов, он уронил свой сигнальный камень и услышал, как тот покатился вниз на приличное расстояние, потом еще и еще. Хорошо, что он застрял между выступом и твердой стенкой и не упал вниз, как этот камень.

Сверху до него доносилось ровное дыхание Лоретты. Она спала. Звук усиливался хорошей акустикой в пещере.

Они долго говорили, и в голове у него теперь многое прояснилось. Отец обязательно найдет его. Лоретта не захотела оставлять Джеймса одного на всю ночь, но если к утру спасение не придет, она отправится назад и приведет помощь. Еще несколько часов он потерпит. Он справится.

Джеймс слегка пошевелился и расстегнул ширинку на брюках. Ему срочно нужно было облегчиться. Фляжка с водой все еще висела перед ним, обвязанная рубашкой и узкой полоской кожи, которую Лоретта отрезала от своей сумки и придавила наверху тяжелым камнем. Она спустила ему и еды. Кое-как ему удалось поесть.

Он только-только закончил свои дела, когда услышал какой-то низкий скорбный звук, похожий на рев попавшего в капкан медведя. Для полного счастья не хватало, чтобы их обнаружил какой-то дикий зверь.

— Лоретта! Проснись! Наверху кто-то есть!

А потом он понял, кто это. Он услышал, как отец снова и снова выкрикивает то имя Лоретты, то его.

— Это отец! Проснись, Лори! — прохрипел Джеймс.

Она открыла глаза и сонно произнесла:

— Я уже не сплю. Что случилось?

— Наверху отец. Я слышал, как он кричал. Лоретта громко закричала: «Кон!» Звук ее голоса эхом отскочил от арочной крыши пещеры. Джеймс услышал, как Лоретта поднимается и шаркает ногами в темноте. Она снова позвала Кона, и Джеймс порадовался, что Лоретта здесь и может крикнуть вместо него. Джеймс крепко зажмурился, прогоняя слезы. Все-таки он будет спасен.

Кон стал спускаться с обрыва, держа в руке раскачивающийся фонарь. Наконец-то он нашел Лоретту. Судя по доносящимся крикам, она где-то недалеко.

— Я нашла Джеймса! Он здесь, в пещере! Он провалился в расщелину! Я не могу его достать, но он пока в безопасности. Ох, я вижу тебя, Кон! Вижу твой свет. Слава Богу.

Кон пока не видел ее и с трудом слышал осипший, срывающийся голос. Но услышал достаточно, чтобы остановиться.

— У меня есть веревка, Лори. Я схожу за ней. Я быстро.

Он взбирался на утесы и покруче этого, но не в темноте. Не тогда, когда сердце его колотится как безумное.

Кон поставил фонарь на кучу камней и стал взбираться.

Он позволил себе перевести дух. Его сын жив, и любимая женщина цела и невредима. Он непременно обнимет их обоих и расцелует так крепко, чтобы у них не осталось никаких сомнений в том, что они значат для него очень много.

Кон влез на вершину утеса и направился к лошади. Кобыла тихо заржала, устремилась ему навстречу и ткнулась своим бархатным носом ему в лицо.

— Хорошая девочка. — Кон достал из кармана кусок сахара и обмотал поводья вокруг торчащего искривленного корня, затем снял седельную сумку. Перебросив ее через плечо, он снова стал спускаться, стараясь удерживать равновесие.

Лоретта выскочила на него из темноты. Коса ее расплелась, а шемизетка была такой тонкой, что через нее проглядывала грудь. Кон положил руку Лоретте на плечо, чтобы успокоить и ее, и себя.

— С ним все в порядке?

— Думаю, да. Более или менее. Он поцарапался, когда падал в расщелину, а потом сорвал голос, пока звал нас на помощь. Нам придется пересечь мелкий ручей, чтобы попасть в пещеру.

— Что случилось с твоей рубашкой? Должен сказаться нахожу этот новый фасон весьма привлекательным.

Лоретта строго взглянула на него:

— Я была бы очень рада, если бы вы одолжили мне вашу рубашку, милорд. Рубашка Тома выполняет роль поставщика воды.

Кон погладил ее по руке.

— Да ты холодная как лед. — Он отдал ей тяжелую сумку, а сам стал снимать с себя сюртук.

— Что в ней? Камни?

— Нет, моя умная девочка. Камни были в твоей. Блестящая идея, кстати. Я снова почувствовал себя мальчишкой. — Кон накинул на нее свой сюртук, и Лоретта с благодарностью надела его.

— Со мной все хорошо, правда. А вот Джеймс сильно замерз. У него зуб на зуб не попадает.

Кон следовал за Лореттой, пока они спускались с холма и шли по скользкому берегу ручья. Он был удивлен и счастлив, что ей удалось отыскать Джеймса в этом неудобнейшем из мест.

— Как ты догадалась искать здесь? Она пожала плечами:

— Вначале я нашла его куртку, потом просто шла и шла. Это чудо какое-то, ей-богу.

Воистину чудо.

— А где твой фонарь?

— Потух.

— И ты нашла его в темноте?

— Я услышала его прежде, чем погас фонарь. Джеймс стучал камнем о камень.

Кон схватил ее за локоть и сжал.

— Ты спасла ему жизнь, Лори. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.

— Просто вытащи его из этой расщелины. — Она остановилась у входа в пещеру. — И не будь с ним слишком суров, — прошептала она. — Он не хотел причинять никому беспокойства. Мы с ним поговорили по душам.

Кон и не собирался ругать сына. Джеймс не будет знать ни в чем отказа, по крайней мере пока не достигнет того трудного подросткового возраста, когда мальчишка и святого может вывести из себя.

Кон пригнулся и вошел, осветив пещеру изнутри. Лоретта передернулась, когда несколько летучих мышей запротестовали против вторжения на их территорию.

— Вон там. Ступай осторожнее.

Кон опустился на колени на краю немаленького провала, и сердце его сжалось, когда он заглянул вниз и увидел измученное бледное лицо сына.

— Привет, Джеймс. Я ужасно рад тебя видеть.

— Я не хотел никому причинить неудобств, сэр, — проговорил Джеймс сиплым голосом.

— Тише, не разговаривай. Лоретта сказала, что ты сорвал голос.

Джеймс покачал головой:

— Я прошу прощения за все, что наговорил.

— Я уже все забыл, Джеймс. Я просто счастлив, что с тобой все в порядке и ты жив. Ну и как же нам тебя вытащить?

— Я соскальзываю все ниже и ниже. Я сейчас на чем-то вроде шельфа, но не могу протиснуться сквозь пролом. Я пытался.

И при этом, наверное, содрал кожу до крови.

— Тесноватый домик, а? Я принес молоток. Если я спущусь и обобью камень?

Лоретта покачала головой:

— Кон, тебе ни за что не пройти. Давай, это сделаю я.

Кон вскинул бровь.

— Это намного разумнее, — пояснила Лоретта. — А вот я вряд ли смогу тебя удержать.

— Это же камень, Лори. Хватит ли у тебя силы, чтобы расколоть его?

— Это же известняк. Он относительно мягкий. И потом, мне же не придется откалывать огромные куски, всего лишь небольшие кусочки.

Кон усмехнулся:

— Ты просто чудо. Хорошо, попробуем сделать по-твоему.

Кон разматывал веревку, пока Лоретта застегивала его сюртук и засовывала косу под воротник. Он крепко обвязал веревкой ее тонкую талию, затем обвязал другой конец вокруг себя, намотал излишек на кулак.

— Работа нам предстоит нешуточная. Джеймс свалился не так глубоко, его зажало между камнями. Дай мне знать сразу, как только захочешь выбраться назад. Будет с тебя геройства. Если ничего не получится, я вернусь за Томасом или Нико.

Лоретта взмахнула молотком, проверяя его вес. С растрепанными золотистыми волосами, блестящими в свете фонаря, она была похожа на валькирию.

— Готова?

— Да.

Она медленно начала опускаться в расщелину по мере того, как Кон отпускал веревку дюйм за дюймом, потом втиснулась в узкий проход.

— Стоп! Привет, Джеймс! — В туннеле голос ее прозвучал глубоко и мягко.

Кон подсунул веревку под камень, но все равно держал крепко.

— Берегите глаза, вы оба. Джеймс, а тебе свои надо вообще закрыть.

— Джеймс, как насчет того, чтобы я завязала тебе глаза платком? — Сунув молоток под подбородок, Лоретта завязала мальчику глаза. — Прямо как игра в жмурки, только пока ты не можешь меня осалить. Но скоро сможешь.

Ее удары по камню поначалу были неуверенные. Мелкие осколки взлетели в воздух, и Джеймс закашлялся.

— Извини.

Кон наблюдал, как Лоретта сменила стратегию. Держа молоток обеими руками, увеличила скорость, тревожно раскачиваясь при каждом ударе.

Ему следовало бы остановить ее. Это безумие. Но он продолжал держать веревку и свет так твердо, как только мог, глядя, как тело Лоретты раскачивается и поворачивается от усилий. Известняк пористый и полон трещин. Если им повезет, она найдет подходящую трещину.

Кон попытался представить, что чувствовал его сын, заключенный в каменный кокон на много часов, и озноб пробежал у него по позвоночнику. Им с Уильямом довелось заниматься раскопками гробниц, и он хорошо помнил, каково находиться под землей в темноте, пыли и сырости. А Джеймс вдобавок ко всему был один и думал, что его никогда никто не отыщет.

Кон почувствовал, как его самого охватывает паника. Он никогда не любил замкнутые пространства; даже на корабле большую часть времени проводил на палубе. Этот случай может навсегда оставить след в душе Джеймса вдобавок к тем шрамам, которые останутся у него на теле от падения.

Радостный возглас Лоретты, звук падающих камней и удаляющийся металлический стук оторвал Кона от его мыслей.

— Прогресс? — спросил он.

— Успех, я думаю! Но черт, я уронила молоток. Джеймс, теперь ты сможешь просунуть руки?

Кон не слышал, о чем они говорили. Они переговаривались целую вечность, потом Лоретта сказала:

— Вытаскивай меня, Кон.

Она была мертвым грузом, когда он тянул ее наверх. Когда он, наконец, вытащил ее, руки у нее тряслись от усталости, лицо было красным и блестело от пота.

— С тобой все в порядке?

— Не беспокойся обо мне. Только развяжи веревку. Боюсь, я сама не справлюсь.

Она рухнула на землю и попыталась вернуть пальцам чувствительность. Кон опустился на колени, расслабил узел и стащил веревочную петлю через ее голову. Она понизила голос, чтобы Джеймс не услышал:

— Он боится сдвинуться с места, потому что провал довольно глубокий. Но руки у него свободны и, думаю, он сможет обвязаться веревкой. Хотя это будет нелегко. Мне так жарко. — Она попробовала расстегнуть сюртук Кона, но пальцы слишком онемели. Кон сделал это за нее, стащив сюртук с ее плеч. — Может, мне надо было остаться там и самой вытащить его? Но я не была уверена, что смогу его удержать.

— Ты все сделала правильно. Идеально, Лори. Я люблю тебя.

Она посмотрела ему прямо в глаза, и свет от фонаря задрожал на ее лице.

— Я тоже люблю тебя.