Полночь

I

Мадам Демаршан. Что вам угодно?

Франк. Меня зовут Мейер. Мелкие работы. Мне сказали сегодня позвонить.

Мадам Лемаршан. Да-да… Но в общем-то, господин Мейер, в общем-то дело не в мелких работах. До меня дошло, что у вас есть жена и она мне вполне подходит. Надеюсь, ваша жена не занята, надеюсь, она трудолюбива и вынослива, и опрятна, прежде всего опрятна. Я не переношу вокруг ничего, что имеет что-то общее с разболтанностью. Мне сказали, что ваша жена опрятна и энергична, а зовут ее Хильда. Это правда, ее действительно зовут Хильда? Не может быть! Хильда.

Франк. Да, мою жену действительно зовут Хильда.

Мадам Лемаршан. До последнего времени у нас была Моника. А до нее — Франсуаза, Консуэло, Брижит, Иветта, снова Франсуаза, снова Брижит. Ни одну из перебывавших у нас не звали Хильдой, еще ни разу. Хильда. Вот почему я обратилась к вам прежде всех остальных, ибо, знаете ли, в моем списке значатся все семьи, которым я могу здесь, в нашем городишке, предложить эту работу. Ни одна женщина ни разу не отказалась работать на нас. И не откажется. Мы люди просвещенные, господин Мейер, и глубоко чувствительные к людским бедам. Поэтому мне нужна Хильда.

Франк. Мы не в беде.

Мадам Лемаршан. Я это знаю, отлично знаю. Просто так принято говорить. Быть в стесненных обстоятельствах или быть в беде — вопрос ведь только в градации на шкале затруднений, не так ли? Я хочу оказать Хильде помощь, если только она окажется энергичной и тонкой. Говорят, Хильда образованна, вежлива, достойна во всех отношениях. Я хочу ей помочь. Я предлагаю ей место у себя.

Франк. Надо будет посмотреть.

Мадам Лемаршан. Что посмотреть, господин Мейер? Скажите, Франк, на что вам нужно будет посмотреть, чтобы принять решение.

Франк. Дети. Нужно как-то устроиться.

Мадам Лемаршан. Дети не станут препятствием, чтобы уступить мне Хильду, Франк. Их можно отдать в детский сад, я навела справки. Проблем не будет. Хильда, отправляясь утром ко мне, отводит их в это чрезвычайно милое, досконально продуманное место и забирает вечером, на обратном пути. Хильда в данный момент у вас, Франк?

Франк. Да, здесь.

Мадам Лемаршан. Скажите ей, что детям будет лучше в детском садике, чем сидеть целый день дома, убедите ее по крайней мере в этом. Это правда. Пусть Хильда знает, что она уже много для меня значит и я хочу именно ее. Пусть она меня поймет. Она поймет меня?

Франк. Я скажу ей.

Мадам Лемаршан. В детском саду меня заверили, что возьмут обоих ваших детей. Я все умею и всем занималась. Но мне срочно нужна женщина. Очередной Брижит, которая была у нас до сих пор, пришлось вернуться в Мали. Ей не разрешили остаться и получить все бумаги. Наши законы просто постыдны. Брижит была очень выдержанной, работящей, скромной. Тем не менее Хильда ее превзойдет, я даже не сомневаюсь, и в доброжелательности, и в деловых качествах. Брижит у нас нравилось, но ей пришлось вернуться на родину, так что теперь я и думать не хочу ни о ком, кроме француженки, и мне нужна Хильда. Хильда. Я устала от Паулет и Мари-Терез; с другой стороны, мне совершенно необходим кто-то, домработница, причем ответственная, прислуга. Я не в состоянии жить без подобной женщины в доме. Те женщины, господин Мейер, которых я нанимаю, превращают меня в свою рабыню, поскольку я не могу без них обойтись. А на что похожа Хильда?

Франк. На что?

Мадам Лемаршан. Говорят, что Хильда довольно симпатичная, Франк. Я буду звать вас Франк. Она симпатичная?

Франк. Хильда? Да.

Мадам Лемаршан. А дальше?

Франк. Ну вот.

Мадам Лемаршан. Какие у нее глаза, волосы, фигура? Может быть, она чуточку полновата или болезненно худа? Здешние женщины, женщины из нашего городка, в особенности те, которые приходят ко мне на собеседование, чтобы устроиться на работу, часто чересчур худы или имеют излишек веса, и я каждый раз с раздражением убеждаюсь, что они поддаются фантазиям своего организма. Вы понимаете меня, Франк? Я хочу серьезную женщину, которая себя контролирует и заботится о своем внешнем виде. Работающая у меня прислуга должна следить за моим домом и моими детьми. Как она сможет добросовестно всем этим заниматься, если не в состоянии следить даже за собственным телом? Слишком многие из этих женщин беспутны, подавленны, беспечны, чудовищно беспечны. Я хочу подтянутости и духа, и облика. Хочу Хильду. Чтобы в ней сочеталось все это. Ну да я скоро увижу, как она сложена. Говорят, что ее тело не утратило красоты, Франк.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Сколько Хильде лет?

Франк. Тридцать два года.

Мадам Лемаршан. Она нерадива, мечтательна?

Франк. Не думаю.

Мадам Лемаршан. Принимает ли она лекарства? Сейчас объясню. Почти всем моим домработницам удавалось получать рецепты на транквилизаторы, а подчас и на антидепрессанты. Такова в нашем заштатном городишке мода среди прислуги. Почему бы и нет? Я отлично понимаю, что не всегда так уж просто работать на других, даже в самых лучших домах. Нейролептики оказывают воздействие на личность, Франк. Не надо менять личность Хильды.

Франк. Хильда не принимает лекарств.

Мадам Лемаршан. Ни за что не допускайте, чтобы Хильде что-либо прописывали. Если надо, пригрозите вашему врачу. Хильда должна оставаться неизменной. Все эти женщины требуют неизвестно чего и его получают, они меняются друг с другом анксиолитиками, словно журналами по вязанию. Этот дурман превращает их в преступниц, а они даже не отдают себе в этом отчета. Мне не нужна женщина, которая пренебрегает моими детьми, а то и плохо относится к ним под воздействием успокоительного или ободряющего. Нет, мне нужна Хильда. Некая Фанфан, которая была у меня одно время, курила крэк. Можете себе представить, Франк?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. Господи, крэк. Но не Хильда. Хильда ничего не принимает. Хильда курит сигареты?

Франк. Бросила.

Мадам Лемаршан. Знаю. Мне сказали, что в юности Хильда курила, но потом, еще до рождения детей, бросила. Я знаю все. Пусть Хильда отдаст себе отчет, что я знаю почти все и что никто никогда не интересовался ею так, как интересуюсь я. Теперь я хочу женщину, которая не уйдет, прислугу насовсем. Франк, Хильда пользуется противозачаточными средствами? Франк, почему вы ничего не говорите? Господин Мейер?

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Ну так?

Франк. Ну так?

Мадам Лемаршан. Посмотрим, Франк. Хильда сама мне все расскажет. В конце концов, вы всего лишь мужчина. Посмотрим. Со мной Хильда заговорит. Мне доверится, и я дам ей по этому поводу советы. Двух детей для супружеской пары более чем достаточно. Известно ли вам, Франк, как можно намучиться из-за детей, когда живешь в постоянной нужде, когда не хватает места, когда накапливаются долги. А усталость? Вы ежемесячно должны платить за квартиру почти три тысячи франков, не так ли? Огромная сумма. На лесопилке вы зарабатываете семь тысяч. Дети пожирают вашу энергию и подтачивают молодое здоровье, Франк. Вы смехотворно заартачились из-за моего безобидного, доброжелательного вопроса. Предупреждаю: даже и не пытайтесь отвечать мне молчанием. Франк, присылайте Хильду завтра же. Хильду. И всегда отвечайте, когда я задаю вам вопрос, так, как от вас ожидают. Вот я, разве я не отвечаю на ваши вопросы? А теперь, мне нужна Хильда. Относитесь ко мне сочувственно и любезно, господин Мейер, я вам приказываю. Ну а об этом я вас прошу: вы должны видеть во мне прежде всего друга. Мне нужна Хильда. Итак, я жду Хильду завтра в девять.

Франк. Мне нужно ее спросить.

Мадам Лемаршан. Что вы хотите спросить у нее, Франк?

Франк. Хильда же дома, да.

Мадам Лемаршан. Значит, она узнает, что я хочу получить ее как можно скорее, а как можно скорее это ведь завтра, не так ли. Я возьму Хильду, только если она придет завтра же. У меня в списке есть и другие имена. Работа нужна уйме женщин. И что может делать Хильда? До того как выйти за вас замуж, Франк, Хильда несколько месяцев работала по полдня официанткой. Что может быть для нее лучше, нежели работа в уютном, светлом доме в подчинении у хозяйки, готовой ее любить и никогда не допускающей грубости? Хильда будет немного занята по хозяйству, а также займется тремя моими детьми. Боже мой, чего, собственно, вы в вашем положении можете требовать от Хильды?

Франк. Нужно все организовать.

Мадам Лемаршан. Да, Франк, вы об этом уже говорили. Вы склонны повторяться. Поэтому повторю и я: с завтрашнего дня заботу о ваших малышах возьмет на себя муниципальный детский сад, так что вам останется только отводить их туда утром и забирать вечером. Активны ли вы политически, Франк?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. А Хильда, у нее есть определенные убеждения?

Франк. У Хильды? Нет.

Мадам Лемаршан. Я постараюсь подковать Хильду в вопросах политики. Господин Лемаршан и я поддерживаем сейчас Радикальную партию. Важно, чтобы Хильда была политически образованной. В наши дни, Франк, прислуга должна включаться в политическую деятельность, поскольку для нее не может больше быть и речи о дальнейшем подчинении эксплуатации. Для Хильды не может быть и речи о том, чтобы мириться с плохим обращением.

Франк. Ну да.

Мадам Лемаршан. Хильда должна защищать себя, заставить уважать свои права. Я сама встану на защиту Хильды, что бы ни случилось. Но ведь Хильда моя домработница и, стало быть, мне подчинена. Стану ли я поэтому ее обманывать или принуждать, Франк?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. Хильде выпадет удача служить у людей с левыми убеждениями. Мы, как и все, используем слуг, но никогда не забываем подтягивать их словом до нашего уровня. Я не забуду, что Хильда стала моей служанкой по воле случая, а не от природы. Только обстоятельства виной тому, что Хильда будет мне подчиняться, а не мной командовать. Превратности жизни, только и всего, ибо Хильда была рождена, чтобы прислуживать, не более чем я сама. Я же левая хозяйка, гуманная, ненавязчивая, покладистая. И предлагаю место Хильде. Хильда, Хильда! Я разговариваю с вами, Франк, но нужна мне Хильда. Завтра же — пусть в этом она подчинится. Но пусть хорошенько уяснит: я буду добра с ней, так добра, как только можно быть с тем, кто, не надо об этом забывать, несмотря ни на что, будет искать способы, чтобы вас слегка объегорить, напарить, увильнуть от работы. Разве не такою же была бы и я сама, если бы мне пришлось прислуживать? Честно говоря, Франк, став прислугой, приобретаешь особый, присущий этому состоянию склад, становишься немного лжецом, обманщиком, притворщиком, как ребенок, да, становишься как бы ребенком перед своим работодателем, которого изо всех сил стремишься обмануть в мелочах, да, Франк, ради простого удовольствия уверовать в свою свободу. Я знаю все это. Ну и что? Я уже люблю Хильду такою, какая она есть, такою, какой она придет ко мне завтра. Лишь бы она была такая красивая, как рассказывают, Франк. Вас что-то беспокоит? Хильда. Завтра же поговорю с Хильдой. Мне безотлагательно нужна женщина. Под невыносимым гнетом домашних хлопот я чувствую себя такой одинокой.

Франк. А остальное?

Мадам Лемаршан. Да?

Франк. Хильда спросит, что за это причитается.

Мадам Лемаршан. Хильда спросит именно об этом? Это единственное, что ее интересует?

Франк. Мы хотим знать, чтобы решить.

Мадам Лемаршан. Совершенно уверена, что Хильда об этом ничего не спросит, и думаю, что вы, Франк, рассказываете сказки, утверждая, что Хильда захочет знать, сколько ей будут платить. Только в этом городишке по меньшей мере два десятка женщин сказали бы «да», не задав ни единого вопроса, причем вовсе не потому, что испытывают ко мне, Франк, какое-то особое доверие, просто они не рискнули бы меня разочаровать, вынуждая говорить о деньгах. Они сказали бы: да, приду завтра, ни о чем не спрашивая. Хильда тоже придет завтра или не придет никогда. Хильда сможет это понять, Франк?

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Хильда.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Я собираюсь платить Хильде пятьдесят франков в час, Франк. Я задекларирую половину тех часов, которые она будет действительно задействована, а деньги за незадекларированное время буду отдавать лично вам. Каждый из нас от этого выиграет. Вот так я поступаю. В противном случае мне бы просто не хватило средств, чтобы нанять женщину на весь день. Не подумайте, что я богата. Богатых больше не бывает. Мы в такой же опасности, как и вы. Мы ловчим, у нас свои уловки, чтобы удержаться на поверхности. Я революционерка со стажем, Франк.

Франк. Да?

Мадам Лемаршан. До того как выйти замуж, я выступала бок о бок с достаточно одиозными личностями, готовыми, чтобы изменить мир сообразно своим идеям, буквально на все. Вот почему я хочу пробудить в Хильде политическую сознательность. Но со вчерашнего дня само имя «Хильда» поджаривает меня на медленном огне.

Франк. Пятьдесят франков в час за троих детей, хозяйство, посуду.

Мадам Лемаршан. Да-да, за все это. К чему подробности? Хильда сама все увидит. Мне уже невтерпеж, Франк, что я не знаю Хильды, ее лица, фигуры. Я — рабыня этого имени и вообще этих женщин. Будет так жестоко, если Хильда меня разочарует.

Франк. Пятьдесят франков. Это кажется справедливым.

Мадам Лемаршан. Ничего лучше Хильда в нашем городишке не найдет.

Франк. Хильда придет к вам завтра.

Мадам Лемаршан. Я бы потребовала чтобы она пришла сразу, если бы у вас не было этих чертовых детей. А что вы, Франк, собственно, вместе с Хильдой думали? Что я буду платить мало? Что у вас будет возможность отказаться? Дамы в нашем городишке обычно платят за час сорок пять франков. Это нормально. Но мне нужна Хильда, и в этом моя слабость. Итак, договорились, пятьдесят. Но Хильда будет совсем моею, Франк. За эту ставку Хильда будет мне полностью предана. Прошу вас, поймите оба это хорошенько. Впрочем, это всего лишь справедливо, чтобы за пятьдесят франков в час женщина не имела права на протесты. Мои работницы никогда не жалуются, Франк. На что им жаловаться, да и куда? Я мила. Я люблю своих домработниц. Насколько такое возможно, стараюсь возвысить их по своему образу, образ моих горничных, Франк, до образа начальницы, которой я вынуждена быть. Наши образы на равной высоте, и я это только приветствую. Вот почему я хочу, чтобы их облик был прекрасен, ведь он — отражение моего. Франк, меня не обманули, уверяя в красоте Хильды?

Франк. Хильда смутилась бы.

Мадам Лемаршан. Раз мой вопрос должен ее смущать, значит, она красива. Хильда. Пусть она поймет еще и то, что обязана во всем мне повиноваться. Хильда не должна бояться ни сверхурочных — оплачиваемых — часов, ни небольших воскресных приработков, когда, раз или два в месяц, мы приглашаем кого-то на обед. Воскресенье по той же ставке, что и будни, раз я буду платить такое щедрое жалованье. Хильда может стесняться, смущаться, краснеть, я не вижу в этом ничего неподобающего, ибо стиля я, Франк, не требую, а требую естественности и послушания. Если бы Хильда могла прийти прямо сейчас, не откладывая!

Франк. Прямо сейчас никак.

Мадам Лемаршан. Я знаю, знаю. Мне не хватает Хильды, отсутствие служанки всегда повергает меня в грусть и замешательство. Одиночество становится таким тягостным, когда, кроме детей, мне не с кем пообщаться. Я проснулась сегодня утром, Франк, зная, что у меня еще нет ни Хильды, ни кого-либо еще (но хотеть я хотела уже Хильду), что у меня не будет никого до завтра, и наступающий день показался таким долгим, таким серым, таким муторным, что мне захотелось тут же умереть, лишь бы его не проживать. Я раскрываю вам свое сердце, Франк.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Я хотела умереть, чтобы не проводить весь этот день одной с детьми, потому что господин Лемаршан каждое утро уходит на работу. Теперь, Франк, вы знаете то, о чем господин Лемаршан не догадывается: я не переношу заниматься целый день напролет детьми, разговаривать с ними, как полагается, играть, веселиться. Все это будет делать Хильда — разговаривать, играть, веселиться с ними. Она чудесно с этим справится. И это хорошо, потому что я люблю своих детей и хочу, чтобы вокруг них царили радость и веселье. Но мне это веселье не дано. За меня будет веселиться Хильда. Скажите, Франк, а Хильда от природы веселая?

Франк. Не знаю.

Мадам Лемаршан. Хильде придется быть веселой, Франк.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Хильда смеется вместе с детьми? Это-то вы знаете.

Франк. Хильде и нашим детишкам вместе весело.

Мадам Лемаршан. Раз Хильда способна веселиться со своими детьим, она будет способна на это и с моими. Я уже доверяю Хильде. С этой стороны она меня прекрасно заменит. А у меня будет чистая совесть.

Франк. Нужно, чтобы дети привыкли.

Мадам Лемаршан. О каких детях вы говорите, Франк?

Франк. О наших, моих и Хильды.

Мадам Лемаршан. А, о ваших. О тех треклятых детях, которые мешают мне немедленно получить Хильду. Это, конечно же, послушные дети. Для них все пройдет хорошо.

Франк. Нужно, чтобы они привыкли к детскому саду.

Мадам Лемаршан. Будьте спокойны, Франк.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Дети ко всему привыкают. Ваши полюбят детский сад, как его любят все, кто туда ходит. Не они первые. Там есть игрушки и все необходимое. Никаких проблем, Франк. В подобных заведениях имеется неимоверное количество всевозможных игр и игрушек.

Франк. Да, игрушки.

Мадам Лемаршан. Я не хочу, чтобы Хильда мучилась по этому поводу. Франк, успокойте Хильду, не переживайте сами и поймите, что детский сад — это чудесная возможность.

Франк. Хильда спросит, сколько лет тем детям, которыми ей придется заниматься.

Мадам Лемаршан. Хильда спросит, сколько лет моим детям?

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Какая разница.

Франк. Хильда захочет знать.

Мадам Лемаршан. Двое близняшек трех лет от роду и полуторагодовалый малыш. А теперь, Франк, скажите за меня Хильде: До завтра, до завтра.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Хильда, завтра, в девять. Я так взбудоражена, что завтра у меня появится это имя, Хильда. До свидания. Вы будете получать половину из рук в руки. Вы, Франк, а не Хильда. До свидания.

II

Мадам Лемаршан. Добрый день, Франк. Я хозяйка Хильды, работодательница Хильды, начальница Хильды, как вам больше нравится. Я принесла вам деньги, как договаривались. Мне было бы неприятно передавать вам, Франк, эти деньги вот так, вульгарно, на пороге, как проститутка сутенеру, как боевик руководителю операции. Посмотрите, деньги у меня. Две тысячи франков, вот, взгляните. Можно войти, Франк?

Франк. Да. Где Хильда?

Мадам Лемаршан. Хильда? Дома, конечно. У меня, естественно. А где бы вы, Франк, хотели, чтобы она была в три часа пополудни, как не у себя на работе? Хильда подсказала, что сегодня после обеда вы останетесь дома, и я воспользовалась этим, чтобы принести вам то, что должна.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Две тысячи франков, половина жалованья Хильды за текущий месяц. Вот. Берите, Франк.

Франк. Спасибо.

Мадам Лемаршан. Вы такой же натянутый, суровый и холодный, как Хильда. А где ваши дети?

Франк. В детском саду.

Мадам Лемаршан. В детском саду, да, верно, забыла. Хильда мне об этом ничего не говорила. Хильда вообще немногое мне рассказывает. Я не так довольна ею, как ожидала, Франк. Хильда меня заметно разочаровывает.

Франк. А-а.

Мадам Лемаршан. Не спорю, Хильда вполне добросовестно выполняет свою работу. С этой точки зрения ее не в чем упрекнуть. Хильда появляется у меня ровно в девять, оставляет плащ и обувь в холле, облачается в свой халатик и туфли без задника, которыми я ее снабдила. Хильда довольно сухо со мной здоровается, потом поднимается на этаж, где находятся комнаты детей. Хильда по очереди будит каждого, не поцелуем, а слегка лаская им лобик и чуть-чуть пощипывая кончик носа. Она меняет подгузник малышу, одевает их, умывает, и все это почти без слов. Хильда ограничивается тем, что отвечает на вопросы, вежливо и безлично. Хильда улыбается, да, но как-то машинально, в ее улыбке нет ни тепла, ни нежности, причем только губами, ее взгляд пребывает где-то вдалеке. Она спускает все это крохотное общество вниз, пока я, все еще в халате, следую за ними в нескольких метрах, наблюдая за Хильдой. Она усаживает детей на кухне, отвернувшись, целиком сосредоточившись на кастрюлях, готовит им завтрак. Хильда боится, как бы не сбежало молоко, и, Франк, смотрит она именно на молоко и никогда на детей. Ссоры оставляют ее безразличной, ни крики, ни глупости не трогают у меня Хильду, Франк. Хильда подтирает пролитый шоколад, подбирает хлеб, аккуратно снимает пенку с молока, подтирает срыгнутое (мой младший часто срыгивает), чистит кастрюлю — безукоризненно, замечательно и словно онемев. Потом, все еще под моим незаметным наблюдением, Хильда отводит детей в салон, большой утренний салон, где дает им кубики и лего, и, слегка похлопав по голове, всегда одинаково, чисто формально и безо всякого интереса, покидает их, чтобы заняться хозяйством. Хильда поднимается, чтобы постелить постели, мою и детей. Я тут как тут, у нее за спиной, присматриваю, но Хильда делает вид, будто меня не видит, а может, ей и в голову не приходит показать, что она знает о моем присутствии. Хильда замечательно взбивает перины. Она первая из моих работниц, Франк, кто каждый день переворачивает мой матрас. Горничную вроде Хильды любой, кроме меня, назвал бы просто сокровищем. Ну а затем, Франк, естественно, пылесос, и одежда, и кормежка детей, и их дневное укладывание, и посуда, и полдник, и стекла, и паркет, все, о чем вы и без меня можете догадаться. Но к тому же и кое-что еще: Хильда постоянно отказывается от всего, что я ей предлагаю. Франк! Много ли вы знаете хозяек, которые, как я, искренне, от всего сердца, бескорыстно хотели бы выпить чашечку кофе в компании собственной служанки, усевшись вдвоем за кухонным столом, а то и стоя, Франк, привалившись мягким местом к стойке выдержанного, как у меня, в американском стиле бара, беседуя и посмеиваясь, словно две подруги? Мне, Франк, просто необходимы эти женские беседы, которые сближают умы и исподволь объединяют, сколь бы легкомысленными они ни были. Я хочу, чтобы Хильда была со мной наравне. Я хочу обедать с Хильдой и болтать с ней, когда, закончив одну работу, она еще не начинает следующую. В общем и целом, понимаете ли вы, Франк, что Хильда хочет быть всего-навсего прислугой? Она может стать моей подругой — кто из служанок отказался бы от этого? Хильда мною гнушается. Хильда предпочитает жрать, да, именно жрать, одновременно с детьми, стоя за их стульями, торопясь поскорее насытиться и с этим покончить, словно рабыня. Хильда меня оскорбляет, Франк. Благодарю, вот что она мне на все отвечает. Благодарю, и отходит в сторону. Я плачу Хильде, Франк. Я хорошо ей плачу и хорошо с ней обращаюсь. Почему она играет в рабыню? Хильда — моя служанка, моя работница, девушка на все руки, и в то же время моя подруга, если она на это согласна. Много ли вы знаете, Франк, в нашем городишке дам, которые хотели бы подружиться со своими работницами? Это счастье, это удача, когда к тебе так относятся. Почему Хильда меня отталкивает, Франк?

Франк. Да. Как-то так.

Мадам Лемаршан. Хильде должно быть стыдно. Я всего-навсего ее хозяйка, а отнюдь не палач. И я хочу поднять Хильду до своего уровня. Благодарю. Я этого не заслуживаю. Франк, неужели дама вроде меня не заслуживает большего уважения?

Франк. Не знаю.

Мадам Лемаршан. Хильде недостает стыда и совести, она себя же бесчестит и унижает. Почему она не хочет посидеть и поболтать? Она предпочитает оставаться животным и вкалывать, не поднимая головы, чтобы поскорее закончить. Хильда не испытывает любви к моим детям.

Франк. Да. Наверное. Любви?

Мадам Лемаршан. Мне нужна служанка, которая любила бы моих детей как своих собственных. Это моя сильная сторона, Франк, ибо кое-кто из дам в нашем городке слишком низко ценит своих домработниц, им просто в голову не взбредет, что служанка может привязаться к их детям. Эти дамы, Франк, на шкале человеческой ценности ставят своих детей настолько высоко, что обычный поцелуй прислуги их невинного дитяти в лобик раздражает их и вызывает негодование. Не целуйте моих детей, говорят эти дамы служанке, не прикасайтесь к ним без надобности. Что, Хильда хочет, чтобы я относилась к ней именно так? Напротив, Франк, я, в отличие от всех этих читающих «Фигаро» дам, ждала от Хильды, чтобы она ласкала моих детей, брала их на руки, ложилась рядом с малышом, помогая ему заснуть, я ждала от Хильды, чтобы она не отстранялась, протянув мне ледяную руку, каждое утро, когда я хочу встретить ее, поцеловав в обе щеки. Почему Хильда испытывает такое отвращение к нашей коже и плоти, Франк? За кого она себя, в конце концов, принимает? Я люблю Хильду, Франк, но в конечном счете она всего-навсего прислуга. У Хильды нет ни воспитания, ни образования. Как может Хильда смотреть на меня сверху вниз?

Франк. Как? Понятия не имею.

Мадам Лемаршан. Я же человеческое существо, наделенное, как и Хильда, чувствительностью. Вот как я хочу судить Хильду, мою служанку. Мы подобны, она и я. Она должна быть ко мне внимательной и доброй. Я не какой-то рабовладелец, я не заставляю ее работать из-под палки, не браню, а стараюсь ее любить и с ней разговаривать. Я плачу ей пятьдесят франков в час. Пересчитайте, Франк, не бойтесь, я не обижусь. Две тысячи франков. Это много денег, вот так, наличными.

Франк. Хильда устала.

Мадам Лемаршан. Я могла бы нанять иностранку, одну из тех женщин, которые больше всего на свете боятся оказаться в нелегальном положении или в нем уже находятся, которые готовы на все, лишь бы сохранить свое место и быть под защитой. Они вкалывают как проклятые. Они милы с детьми, Франк, эти женщины, запуганные возможной высылкой из Франции. Их много в нашем городишке, и читающие «Фигаро» дамы хорошо об этом знают. Им платят сколько захотят, а они довольны и вас еще благодарят. А известно ли вам, Франк, что некоторые дамы нанимают запуганных и услужливых инородок лишь для того, чтобы подсунуть в постель опостылевшему мужу, доподлинно зная, что эти кобылки готовы буквально на все, лишь бы их не выслали? Ну и? Я могла бы снова воспользоваться иностранкой, делать с ней все, что захочу, взваливать на ее бравые рабские плечи все перепады своего настроения, все капризы. Но я выбрала Хильду и стараюсь щедро ее вознаградить. Подобная порядочность обходится мне недешево, вы должны это знать, Франк. Итак: я хочу, чтобы вы, Франк, сделали так, чтобы Хильда подчинилась моей к ней расположенности.

Франк. Хильда устала.

Мадам Лемаршан. А?

Франк. Хильда рано уходит и поздно возвращается.

Мадам Лемаршан. В этой профессии, Франк, невозможно внезапно остановиться, перестать делать то, что ты делаешь, потому что пробили часы. Хильда отлично это знает. Вы что, думаете, что она может оставить малыша на дне ванночки, услышав, что колокола сзывают на вечерню?

Франк. Хильда должна оставить работу.

Мадам Лемаршан. Что вы сказали, Франк?

Франк. Хильда должна оставить работу.

Мадам Лемаршан. Я слышу, но что вы имеете в виду?

Франк. Слишком много работы, слишком устает. Садик обходится дорого. Невыгодно.

Мадам Лемаршан. О господи, Франк!

Франк. В садике детишки плачут. Хильда против этого. Ей нужно вернуться домой. Слишком дорого.

Мадам Лемаршан. Вы все смешали. Я поговорю с Хильдой.

Франк. Ни к чему. Хильда со мной согласна.

Мадам Лемаршан. Вы не можете решать за Хильду, не вправе заявлять от ее имени. Если бы понадобилось, я решила бы за Хильду лучше вас. О господи, Франк! Сделайте мне кофе.

Франк. Хильда больше не хочет прислуживать.

Мадам Лемаршан. Хильда не может меня бросить.

Франк. Ее может заменить ее сестра.

Мадам Лемаршан. Мне не нужна сестра Хильды, мне нужна Хильда. Как зовут эту сестру?

Франк. Коринна.

Мадам Лемаршан. Нет-нет, мне не нужна никакая Коринна. Не может быть и речи о том, чтобы Хильду заменила какая-то Коринна. Кофе, Франк. О господи! И это после всех моих усилий, всех забот, которыми я окружила Хильду, всей той воли, которую мне пришлось употребить, чтобы дать отпор господину Лемаршану, тот-то хотел женщину совсем другого рода, юную, темнокожую, с плохим французским, чтобы жила у нас, в комнатке на самом верху, малышку с Маврикия, вот кого хотел господин Лемаршан — для разнообразия и потому, что он интересуется этой дырой. Я солгала господину Лемаршану, что не нашла в нашем городишке маврикийки, потому что хотела Хильду. И господин Лемаршан говорил совсем как вы: слишком дорого, говорил он, рассуждая о Хильде. Француженки слишком дороги, вот его мнение. Я стойко сражалась, чтобы пробить Хильду, Франк. А теперь она меня бросит. Нет. Я решительно против. Почему это ваши дети плачут в садике? В конце концов, Франк, все дети плачут, когда мама уходит, а потом привыкают. Кофе, мне необходимо взбодриться. О том, чтобы Хильда ушла, не может быть и речи. Господи, ну и история! Коринна вместо Хильды — я никогда на это не пойду. Я уверена, что сестра не такая красивая, как Хильда. Совершенство ее хрупкости, очарование невысокой фигурки, великолепные зубы, сияющие в своем здоровье опаловым блеском, я переполнена красотой Хильды. Я боялась, что у нее окажется чуть узковатое лицо, слишком тонкие черты, крохотный, жеманный носик, но нет, Франк, лицо у Хильды широкое и сильное, глаза большие, щеки полные, огромный рот. Я только хочу обрезать ей волосы, Франк, обрезать длинные волосы Хильды.

Франк. Обрезать?

Мадам Лемаршан. Короткая прическа куда опрятнее. Волосы у Хильды на концах ломаются, мочалятся. Я обожаю заниматься прическами. Я сделаю Хильде аккуратную белокурую головку. Так будет лучше. Хильда уже не в том возрасте, чтобы носить длинные волосы.

Франк. Вы ведь не обрежете ей волосы.

Мадам Лемаршан. Еще как обрежу, Франк. Ей все равно.

Франк. Хильда мне ничего не говорила. Нужно, чтобы она раньше приходила вечером.

Мадам Лемаршан. Ну, это мы посмотрим.

Франк. Хильда возвращается все позже и позже. Я тут вернулся и должен был пойти за детьми в садик. В восемь Хильды еще не было. В садике потребовали доплату, по двойному тарифу.

Мадам Лемаршан. Сколько приносит вам Хильда в месяц, Франк?

Франк. За вычетом трат на детский сад от ее жалованья остается полторы тысячи франков. Но она устает, а детишки плачут.

Мадам Лемаршан. Я тоже устала. Я не могу обойтись без Хильды.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Эти полторы тысячи для вас отнюдь не безделица. Вы ведь живете скромно, практически ничего не откладывая на черный день. Есть у вас акции, облигации, сберегательные счета, страховки? Есть у вас что-нибудь такое, Франк?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. Когда ваш старый автомобиль отдаст богу душу, как вы будете добираться до работы?

Франк. Он еще вполне на ходу.

Мадам Лемаршан. Меня удивляет, Франк, как это вы можете так беззаботно отказываться от полутора тысяч, зарабатываемых Хильдой. А по поводу Хильды скажу вам только одно: я ее не отпущу.

Франк. Ничего себе. Это все-таки моя жена.

Мадам Лемаршан. Нет, она — моя служанка. Я ее никогда не отпущу, и будет так, как мне удобно. Хильда не станет мне противиться. Она разумна, хладнокровна, расчетлива. А теперь, заключим мир. Пожалуйста, чашечку кофе.

Франк. Хильда должна заниматься домом и возвращаться раньше. И не терзаться из-за детишек. Иначе дело на лад не пойдет.

Мадам Лемаршан. Чертова малышня. Ладно. Кофе. Я уступлю вам по сходной цене свою машину. Франк, когда ваша даст дуба. У нас две машины, своей я пользуюсь очень редко. Она совсем как новенькая и простаивает в гараже. «Тойота». Я уступлю ее вам, Франк, по самой бросовой цене. И я беру на себя одевать Хильду, это те платья, которые я носила несколько лет назад, совсем еще новые и опрятные. Хильда миниатюрнее меня, придется чуть-чуть подогнать их. Я хочу помочь вам, Франк, насколько это в моих силах. Много ли вы знаете дам, которые?.. Я сама сниму с Хильды ее одежду, раздену ее, как камеристка, у себя в комнате и, когда на ней останутся только трусики и бюстгальтер (на ее точеном, как у птички, бюсте), передам то, что для нее приготовила. Все эти брюки из набивной ткани и дешевые свитера Хильды вызывают у меня ужас. Единственное уродство, единственная вульгарность, которую я в ней замечаю, — все эти мотивы якорей и декоративные золоченые пуговицы, это нищенское подражание вашему с Хильдой представлению о буржуазном вкусе. Я все изменю. Относитесь ко мне хорошо, Франк, ибо я отношусь к вам обоим так хорошо, как никто на свете. Не огорчайте меня и не обижайте. Я хочу, Франк, чтобы вы убедили Хильду изменить свое ко мне отношение. Я хочу, Франк, чтобы вы убедили Хильду стать моей подругой, чтобы она на это согласилась. Тогда и я всячески вам помогу. Могу даже одолжить вам «тойоту», мою чудесную «тойоту», Франк, алую, низкую, длинную. Только никогда меня не обижайте. Вы мне нравитесь, Хильда и вы. Много ли вы знаете дам?.. Франк, чашечку кофе. Не обижайте меня. Я вам ровня, я вам как сестра.

Франк. У меня дела.

Мадам Лемаршан. Я устала, мне так скучно дома. Хильда отлично меня заменяет. Завидую, что вам есть что делать. Хильда счастливей меня.

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Насколько я понимаю, Франк, мое присутствие вас тяготит. Но я уже вам говорила, что не нужно меня унижать. Я хочу — и немедленно — чашечку кофе. Я принесла вам деньги, и вам надлежит должным образом меня принять. Гостю обычно предлагают кофе, подают его с предупредительностью и не забывают спросить, не хочет ли он еще. Не обижайте меня, Франк, или я вам отомщу. Заключим мир. Дайте я вас поцелую.

Франк. Благодарю.

Мадам Лемаршан. Ладно. С меня хватит кофе, я жду его. У вас довольно миленько. Я здесь на окраине в первый раз, впервые зашла в такой вот многоквартирный дом, с извечно гулкими стенами, где даже свежевымытые лестницы чуть засалены по углам. Вы обставили эту комнату как смогли. У меня в доме паркет, его каждую неделю натирает Хильда, у вас здесь его изображает линолеум; ну что ж, очень даже хорошо. Я бы тоже не отказалась от линолеума, но что бы тогда делала моя домработница? Достаточно было бы провести половой тряпкой, и я наверняка не сумела бы убедить господина Лемаршана, что для этого нужна служанка. Этим женщинам необходимо работать, наш долг найти им применение. Вы, Франк, не станете отрицать, что обязаны тем, что у Хильды есть работа, мне. И чем больше работы я ей задаю, тем больше вы будете мне обязаны. Что стало бы с вами, с такими сметливыми пройдохами, как вы, без дам вроде меня? А, кофе. Красивая чашка. Прошу вас, Франк, поцелуйте меня. Прошу вас. Не обижайте меня.

Франк. Спасибо, нет.

Мадам Лемаршан. Я — отражение Хильды, а она — мое. Вы смотрите на меня, но видите еще и Хильду, поскольку она от меня зависит.

Франк. Спасибо, нет.

Мадам Лемаршан. Если Хильда сейчас не здесь, причиной тому мое желание. Она сейчас опекает моих детей, потому что я хочу, чтобы так было. Хильда привязана ко мне, даже если она меня не любит. Ну так?

Франк. Да?

Мадам Лемаршан. Вы можете меня поцеловать, я этого требую. Представьте, что я — Хильда. Хильда.

Франк. Я, черт возьми, никого не целую.

Мадам Лемаршан. Ну ладно, Франк, не сердитесь. У вас очень вкусный кофе. Все в порядке. Вы, Франк, наверняка любите футбол. Да?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. Я могла бы дать вам на него билеты. Впрочем, не имеет значения. Вы меня оскорбили, но это не имеет значения. Я ухожу. Вернусь в следующем месяце, чтобы передать заработанные Хильдой деньги. Я ухожу к Хильде, Франк. Это я скоро буду с ней, а не вы. Так кому же принадлежит Хильда? Вы можете строить из себя ловкача, но мы всегда возьмем верх над вами и такими, как вы, Франк. Хоть мы и левые, господин Лемаршан и я тем не менее чувствительны к оскорблениям, откуда бы они ни исходили, а оскорбление может исходить и из этого жалкого района, из омерзительного квартала, в котором вы живете. Что вы видите из своих окон, Франк, кроме бумажной фабрики и отвратительной реки с загаженными берегами? Видите из своих слишком высоких, с карнизами, окон тыл больницы, стоянку «скорой помощи», мешанину машин и труб. Вашим детям в детском садике куда лучше. На что Хильде жаловаться? Хильда хочет все и ничего, но я ее обучу, приручу по доброте душевной. Я добра, Франк, а вы злы, неразумны, самодовольны. Не имеет значения. Несмотря на оскорбления, я люблю вас обоих. Но почему вас отталкивает наша плоть? Мы опрятны, красивы, хорошо одеты, ухоженны, надушены, нас так приятно целовать. Ну так что? Я, Франк, шкуру с вас спущу. До свидания. Иду к Хильде. Не транжирьте деньги, хорошенько их вложите. Хильда. Я вас укрощу, Франк, жалкий ловчила. До свидания.

III

Мадам Лемаршан. Кровь?

Франк. Все в порядке. Мне нужно поговорить с Хильдой.

Мадам Лемаршан. Но откуда кровь?

Франк. Несчастный случай на лесопилке. Мне оказали помощь. Все в порядке.

Мадам Лемаршан. Из-под повязки течет кровь. И рука ведь, к несчастью, правая. Посмотрите, Франк, кровь стекает вам на брюки, капает на землю. Извините, что не впускаю вас в дом, Хильда только что натерла полы. Что, бедный вы мой, с вами стряслось?

Франк. Рука соскользнула в строгальный станок: отхватило кончик пальца. Я сам виноват, забыл об осторожности.

Мадам Лемаршан. На вас лица нет, так вам больно. Вот бедолага. Что вы собираетесь делать, Франк?

Франк. Я хочу видеть Хильду, я пришел ее повидать.

Мадам Лемаршан. Возвращайтесь лучше домой и отдохните. Я вижу, вы цепляетесь за решетку, чтобы не рухнуть от боли и потери сил. Вы так побледнели. Возвращайтесь домой, Франк. Хотите, я вызову такси?

Франк. Хильда поможет мне вернуться. Позовите Хильду.

Мадам Лемаршан. Хильда в саду кормит детей полдником. Я могу вызвать такси.

Франк. Нет. Хильду.

Мадам Лемаршан. Вы сейчас упадете, Франк, и я вряд ли сумею помочь. Вы большой, тяжелый, как прикажете, чтобы я вас подняла, если вы вдруг свалитесь с ног? Кончик пальца, господи, как вы это говорите. Подождите минутку, не отходите от решетки, пока я не закажу такси. Возвращайтесь к себе домой, Франк.

Франк. Черт возьми. Где Хильда?

Мадам Лемаршан. В глубине сада, вон там, около зеленого столика. Нагнитесь и вы ее заметите. Видите ее платье, синее миткалевое платьице, которое я ей отдала? Ну да, маленькая синяя с белым фигурка, вон там, это суетится Хильда. Вы ее видите, Франк?

Франк. Вон там? Это Хильда?

Мадам Лемаршан. Ну конечно. Вам трудно узнать ее, Франк, потому что я только что одела ее в это миленькое платье. Как будто на нее сшито. Знаете, что напоминает мне Хильда, туго затянутая в эту клетчатую, довольно толстую, довольно жесткую ткань, и ее очаровательные и изящные стройные ножки, которыми она так быстро перебирает? Особенно когда Хильда поднимает руки, Франк, как она делает сейчас, взгляните, чтобы поймать мяч, она всякий раз напоминает мне крохотную танцовщицу в глубине коньячной бутылки. Поверните ключ, Франк, и танцовщица будет без конца крутиться и крутиться, грациозно перебирая тоненькими ножками, крохотная и чопорная, в ритме безбожно фальшивой музыки. Ах, как я любила когда-то этих крохотных танцовщиц. До замужества я их собирала. Такие изящные, Франк, такие хрупкие и, однако же, такие недоступные, если только не разбить бутылку. Хильда — моя крохотная танцовщица во плоти, Франк, в глубине, в самой глубине своего флакона. Теперь-то вам ее видно? Подойдите, прижмитесь лбом к прутьям. Решетка заперта. Какой смысл идти искать ключ, правда ведь, Франк? Я вызову такси, и вы спокойно вернетесь домой. К тому же ваша рука уже не кровоточит.

Франк. Я бы хотел, чтобы меня отвезла Хильда.

Мадам Лемаршан. Я собиралась уйти. Хильде придется присмотреть за домом. Возвращайтесь к себе, Франк. Хильда останется на вечер. Что еще она может сделать, если вам уже оказали помощь? Сегодня мне без Хильды совершенно не обойтись. Возвращайтесь, Франк. Вы становитесь все бледнее и бледнее.

Франк. Хильда увидела нас.

Мадам Лемаршан. Хильда? Да, она на нас смотрит. Как раз наливает малышам кока-колу. Хильда помахала вам рукой, Франк, но не сдвинулась с места. Она отлично знает, что у нее нет времени ни на разговоры с вами, ни на то, чтобы везти вас домой. А вам известно, что Хильда слушается меня все лучше и лучше? Теперь она предугадывает многие мои желания. Хильда упрямится и по-прежнему не садится в моем присутствии, но я чувствую, что сопротивление слабеет. Она кончит, эта маленькая строптивая танцовщица, игривыми признаниями за чашкой чая. Я стараюсь приучить ее к чаю, раньше Хильда пила только кофе. Как вам плохо, Франк. Ну, отпустите решетку. Подождите меня: я позвоню и вернусь…

…Такси будет здесь через пять минут, Франк. Вы все еще разглядываете Хильду? Что она делает? Убирает со столика. Отлично. Какая она проворная и изящная! Не бойтесь, Франк.

Франк. Бояться?

Мадам Лемаршан. Я отлично вижу, что вам не по себе от боли.

Франк. Меня беспокоит Хильда. Вот Хильда-то боится.

Мадам Лемаршан. Хильда?

Франк. Она напугана и устала. Она волнуется за наших детишек. Она не любит прислуживать.

Мадам Лемаршан. Но посмотрите на Хильду. Посмотрите, какая она оживленная! Неужели, по ее виду, она чего-то боится? Я с ней предельно любезна, Франк.

Франк. Мне так сказала Хильда.

Мадам Лемаршан. Ну и что?

Франк. Она не хочет больше служить. Она боится.

Мадам Лемаршан. Так раздражает, что вы никогда ничего не можете объяснить. Вы же умеете говорить. Вот и говорите! Я делаю Хильде всевозможные подарки.

Франк. Не надо. Хильда этого не любит.

Мадам Лемаршан. Да нет же, Франк, Хильда любит. Вы понимаете ее превратно, вы всего лишь мужчина. Я-то знаю, как устроена Хильда. А совсем недавно я ее полностью раздела, чтобы она приняла душ, прежде чем получить от меня мое платье. Я досконально знаю Хильду.

Франк. Душ для Хильды?

Мадам Лемаршан. Я с самого начала заметила, что Хильда не всегда блещет чистотой, Франк. Не знаю, есть ли у вас дома все нужное. Ничего зазорного, Хильда может мыться у меня. Никаких проблем. Как вы думаете, Франк, что бы вам сказали другие дамы? Разве они сказали бы: пусть моя горничная пользуется по своему усмотрению моим душем и ванной? Сказали бы так дамы нашего городка, Франк? Да они бы скорее отказались от домработницы, чем просто вообразили, что подобная женщина может плескаться в ванне ценой в двадцать тысяч франков. И после этого вы и вправду полагаете, что Хильда не любит служить? Что за глупости, Франк! Что за благоглупости, ловчила вы наш!

Франк. Хильда всегда была опрятной.

Мадам Лемаршан. На ваш взгляд.

Франк. Всегда, ей-богу. Ей совершенно незачем принимать здесь душ.

Мадам Лемаршан. Хильду купаю я, Франк. Хильда ничего у меня не просила. Я велела Хильде сходить в душ, поскольку хочу, чтобы женщина, которая занимается моими детьми, была такой же опрятной, как и я сама. Ну не законченная ли это форма демократии, Франк? Ну да вы не способны наделить факты тем смыслом, который они действительно имеют. Вы не способны оценить ни предоставленную Хильде привилегию, ни значение моего поступка. Меня это огорчает.

Франк. Хильда боится. Она изменилась. Она грустна.

Мадам Лемаршан. Да нет же! Хильда очень даже весела, совсем как я и хотела. Не беспокойтесь. Она все так же холодна и неразговорчива, но теперь холодна радостно. Не волнуйтесь, Франк. Да и чего Хильде бояться?

Франк. Хильда боится вас, и вашего дома, и ваших детей. Она боится, потому что она прислуга. Она не знает, как остановиться.

Мадам Лемаршан. То, что вы говорите, бессмысленно, Франк. Хильда находит меня любезной — как она может меня бояться?

Франк. Не знаю. Но так оно и есть.

Мадам Лемаршан. Держите, Франк, эти деньги, трехмесячный аванс за работу Хильды. Вы ранены, вы встревожены, деньги вам пригодятся.

Франк. Спасибо, не надо.

Мадам Лемаршан. Берите. Это аванс. Что от этого изменится? А вот и такси. Берите деньги, Франк, и садитесь. Побыстрее.

Франк. Хильда смотрит на нас.

Мадам Лемаршан. Ну и что? Рукой она прикрывает глаза от солнца, а подол моего платья так и играет у нее на коленях. Ну и что? Залезайте, Франк.

Франк. Она идет к нам.

Мадам Лемаршан. Хильда хочет знать, что ей теперь делать, что ей осталось сделать до вечера. Она идет спросить меня об этом. До свидания, Франк. Не транжирьте деньги. Возвращайтесь домой, идите вместе со своей рукой к черту, домой, домой!

IV

Франк. Говорит господин Мейер.

Мадам Лемаршан. Это вы, Франк?

Франк. Да. Хильда не вернулась вчера вечером.

Мадам Лемаршан. Я отлично об этом знаю, поскольку она не покидала мой дом.

Франк. Хильда не вернулась!

Мадам Лемаршан. Вчера Хильда была нужна мне допоздна. Мы просто забыли вас предупредить, Франк. В следующий раз не преминем это сделать. Дело в том, что вчера я принимала очень важных гостей, и после ужина мне показалось разумнее не отсылать Хильду в полночь к себе, а оставить на ночь, ведь утром ей все равно возвращаться. Ее ждала гора посуды. А как ваши дела, Франк?

Франк. Хильда должна вернуться немедленно, немедленно. Хильда должна вернуться!

Мадам Лемаршан. С чего это? Она только-только начала свой день. На ней…

Франк. Хильда должна вернуться!

Мадам Лемаршан. На ней бежевая полумаечка и бежевая плиссированная юбка, в которые я нарядила ее вчера прислуживать за столом. Просто очаровательно, Франк. Мне бы хотелось, чтобы вы увидели Хильду. Она очаровательна, просто очаровательна, опрятная, чистенькая, с аккуратно подстриженными моими стараниями красивыми волосами. Она так элегантно носит белые чулки в мельчайшую сеточку и белые кожаные туфли без пятки на высоком каблуке.

Франк. Вы обрезали Хильде волосы!

Мадам Лемаршан. Вчера днем. Я ни за какие деньги не хотела, чтобы гостям прислуживала Хильда с длинными волосами, так и норовящими попасть в тарелку. Теперь, Франк, Хильда стала еще красивее, чем была, теперь она — просто вылитый паж.

Франк. А где волосы Хильды?

Мадам Лемаршан. Я их сожгла.

Франк. Сожгли?

Мадам Лемаршан. Завернула в газету и бросила сверток в камин. Мы разводили огонь, чтобы зажарить кусок говядины. А что я, по-вашему, должна была делать с ее волосами? Венок? Вязание? Моим гостям Хильда очень понравилась.

Франк. Я хочу, чтобы она немедленно вернулась, насовсем. Дайте мне Хильду.

Мадам Лемаршан. Хильда занята, Франк.

Франк. Я хочу поговорить со своей женой.

Мадам Лемаршан. Вашу жену зовут Хильда. Хильда. О господи, Франк, для меня это имя — по-прежнему сама необычность. Как она может зваться Хильдой? Я вне себя, я в отчаянии, мне на глаза наворачиваются слезы, Франк, когда изо дня в день мне приходится признавать и соглашаться, что Хильду зовут Хильдой.

Франк. Дайте мне мою жену.

Мадам Лемаршан. Да, Хильду. Но ваш голос дрожит, Франк. Вы плачете? Это нелепо. Ваша жена на самом деле наша, господина Лемаршана и моя. Хильда наша. И Хильда не вправе отвлекаться в данный момент, чтобы выслушивать ваше хныканье, Франк. Вы что, не собираетесь сегодня на работу?

Франк. Рука все еще не позволяет мне работать.

Мадам Лемаршан. Ну да, ваша рука. Бедолага. Хильда, знаете ли, ничего мне не говорит. Я с огромным трудом вырываю у нее два-три слова.

Франк. Хильда должна… Нужно, чтобы она вернулась и немного побыла дома. Детишки. У меня болит рука. А детишки плачут.

Мадам Лемаршан. Теперь мои дети, как и я, уже не могут обходиться без Хильды.

Франк. Она должна вернуться, немного передохнуть. Мне из этого не выпутаться. Мне плохо.

Мадам Лемаршан. Из-за руки?

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Вы уже потратили те деньги, которые я передала вам, Франк, в качестве аванса за работу Хильды?

Франк. Да. Когда я не работаю, мне ничего не платят.

Мадам Лемаршан. Так вы работаете левым образом?

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Это, конечно, неблагоразумно, но, в конце концов, это ваше право и ваш выбор. Как бы там ни было, Франк, если вы потратили аванс, то не можете его вернуть. Следовательно, не можете выкупить Хильду.

Франк. Выкупить?

Мадам Лемаршан. А с какой стати я должна возвращать Хильду, пока она не выполнит работу на ту сумму, которую я вам вперед выплатила, а вы уже растранжирили? Если Хильда нужна вам немедленно, Франк, выкупите ее у меня, вернув то, что должны. Хильда останется в моем распоряжении, пока мне не вернутся потраченные средства. Вы что, меня совсем за дурочку принимаете? Я разбираюсь в делах и блюду свои интересы, вы меня просто так не обманете. Вы хотите сразу и денег, и Хильду, денег без работы Хильды. Согласитесь, это немного слишком. Но я не такая легкомысленная, как вы думаете, Франк. Соизвольте потрудиться, чтобы заполучить Хильду обратно, коли вы так этого жаждете. Мы любим ее больше, чем вы, Франк. Мы любим Хильду. Мы оставим ее до тех пор, пока она свое не отработает, пока она не наработает на шесть тысяч франков, которые я вам выплатила. И не переживайте, Хильда в отличной форме, она крепка, у нее здоровая, глубокого оттенка кожа, она хорошо ест. У нее такие красивые зубы. Хильда у нас счастлива, Франк, несмотря на объем работы.

Франк. Но ведь дети!

Мадам Лемаршан. Треклятые дети! Что я могу вам сказать? Позаботьтесь о них, вы же отец.

Франк. Мне плохо, черт побери. Я не могу выйти один на улицу.

Мадам Лемаршан. Для меня, Франк, ваши дети не существуют. Я не желаю ничего о них знать. Выпутывайтесь как знаете, только не упоминайте при мне об этих сопляках. Ни слова о них.

Франк. Черт подери. Ну и дела.

Мадам Лемаршан. Да?

Франк. Что же делать? Что с нами со всеми станет? Где моя жена?

Мадам Лемаршан. Хильда на кухне. Вы вновь увидите Хильду, когда не будете мне ничего должны. Я честная женщина и не стану удерживать Хильду дольше, чем имею на то право. Нужно было задуматься о выкупе Хильды, Франк, до того, как спустить денежки. Вам не было до Хильды дела, а теперь вам ее не хватает и вы снова о ней вспомнили. Тем хуже для вас, Франк. Вы и люди вашего пошиба насквозь пропитаны жутким духом приживальщины, вы протягиваете руку, сами того не замечая, как будто речь идет о чем-то совершенно естественном. Вы не отказались от моих денег, Франк, не отвергли мою помощь: почему же я должна отказываться от того, на что мои деньги дают мне право? Я купила работу и присутствие Хильды и хочу, чтобы со мною расплатились. Кто бросит за это в меня камень?

Франк. Ну а сегодня, после работы, Хильда будет у нас?

Мадам Лемаршан. Нет, Франк, потому что вы помешаете ей вернуться завтра. Я не настолько глупа и к тому же вас знаю. Вы начисто лишены чувства долга и ответственности, и я наверняка потеряю Хильду, если позволю ей вернуться на ночь. Хильда заканчивает работать в двадцать ноль-ноль, но она останется у меня, в комнатке на самом верху, которая выходит на детские комнаты. Я запру Хильду, Франк.

Франк. Я вообще ничего не понимаю. Мне плохо, плохо, господи, как мне плохо.

Мадам Лемаршан. Попросите у своего врача морфия. В наши дни нелепо так страдать. Морфий, Франк. У вас что-нибудь есть вместо денег?

Франк. Не бог весть что. Я хочу видеть Хильду. Что я скажу детям?

Мадам Лемаршан. Хильда жива. Так что примите морфий. Не забывайте, что Хильда жива и никогда не была до сих пор такой цветущей и элегантной. Я ухаживаю за Хильдой, наряжаю ее, купаю, душу, натираю ароматными кремами. Другие дамы, Франк… И начинаю учить Хильду. Хильда знает, что может полистать и взять любую книгу в нашей библиотеке. Я не заметила у вас книг, Франк. Хильда должна читать и учиться. Сегодня вечером она возьмет одну из книг к себе в комнату, ну и, конечно, смотреть телевизор ей запрещено. Я стараюсь разъяснить Хильде, что она имеет право не зависеть от вас, Франк, вам не подчиняться и даже, если так хочет, с вами не спать. Мне кажется, Хильда меня понимает, хотя и не отвечает. Она по-прежнему не садится, однако я следую за ней по пятам и разговариваю с ней, мой рот у самого ее уха. Франк. Хильда говорит мне разве что: Благодарю, отказываясь то от одного, то от другого. Господин Лемаршан считает ее немой. Почему Хильда со мной не разговаривает, Франк? Почему не улыбается, не целует меня, когда я подставляю ей щеку? В ответ на мою просьбу вы палец о палец не ударили, вы не пытались убедить Хильду проявить ко мне симпатию. Так трудно, Франк, когда тебя не любят, когда тебя не вознаграждают за доброжелательность ни малейшим знаком привязанности. Хильда весела, когда ей велит работа, когда играет с детьми, когда купает малыша, но по-прежнему скорее для виду.

Франк. Дайте мне с ней поговорить! Пожалуйста!

Мадам Лемаршан. Да и сам господин Лемаршан, Франк, нежен со мной только для виду. Что же касается моих детей, я с трудом их переношу. Они приходят ко мне только для того, чтобы что-то выпросить, наябедничать, похныкать, и никогда, чтобы приласкаться или поцеловать. Кто же в один прекрасный день сделает это? Вы, как-никак, меня видели, Франк. В моем лице, в моей фигуре, в моей осанке не к чему придраться. Ну так кто же это сделает? Вам хотелось моих денег, но не моей кожи, не моих губ, даже когда я упрашивала вас это сделать, всего-навсего коснуться моих губ вашими, или рукой, чем угодно. Я вас умоляла, я тоже.

Франк. Я хочу всего минуту поговорить с Хильдой.

Мадам Лемаршан. Без Хильды, Франк, я способна причинить своим детям непоправимый вред. Я не могу вернуть вам Хильду. Она охраняет моих детей от того, что я могла бы с ними сделать, ибо я уже не в состоянии переносить их рядом с собой. Ради моих детей вы обязаны оставить мне Хильду, Франк, и, даже если бы у вас был выбор, даже если бы вы могли покрыть свой долг и вернуть себе Хильду, вашим долгом было бы этого не делать и оставить Хильду у меня, на страже моих детей. Но я чувствую, что вы меня не любите, Франк. Кто же меня в один прекрасный день полюбит? Неужели вы не видите, что в конечном счете я — всего-навсего несчастная женщина? Если бы вам была ведома моя тоска, Франк, вы бы не стремились увести Хильду, а отдали бы ее даром и навсегда. Проявите по крайней мере сочувствие. Не забывайте, что вы куда счастливей меня.

Франк. Я ранен, мадам. Скажите об этом Хильде.

Мадам Лемаршан. Господина Лемаршана я уже давно не интересую. Иногда, Франк, я задумываюсь, какою была бы моя жизнь, если бы меня звали Хильдой. Мне кажется, что в этом случае, если бы это имя, Хильда, обволакивало его сознание и воспоминания обо мне, господин Лемаршан все еще любил бы меня. Мне бы так хотелось быть Хильдой. Но тут ничего не попишешь, и Хильда остается сама собою, не так ли, а содержимое ее маленького черепа по-прежнему нам совершенно неведомо, не так ли, Франк?

Франк. Да. Скажите Хильде, что мне не выйти одному на улицу.

Мадам Лемаршан. Зачем ей об этом сообщать, если то, что она делает или будет делать, от нее не зависит? Тем не менее я хочу вам помочь, Франк, пусть вы и неспособны на жалость или понимание по отношению ко мне, пусть вы и отказываетесь видеть во мне такого же человека, как вы, а видите единственно обладательницу того или сего, на что, естественно, заритесь. Разве не так? «Тойота», дом, сад, горничная, «тойота», ковры, Хильда, скромные вложения. Разве не так? Согласитесь, вы сводите мою личность к этим благам, Франк. Но я все же намерена вам помочь, ибо, несмотря ни на что, люблю вас, Хильду и вас. Вот что пришло мне в голову: я одолжу Хильду.

Франк. Одолжу?

Мадам Лемаршан. Ненадолго, на неделю-другую. Достаточно будет подсчитать, Франк. Друзья, которых мы вчера принимали, нашли Хильду восхитительной и спросили, где я ее откопала, этого заблудшего котика! Если я сдам им на время Хильду по шестьдесят франков в час, десять дополнительных франков пойдут в ваш, Франк, карман, и вы таким образом сможете быстрее возместить мои расходы и выкупить Хильду. Что вы на это скажете? Хильда им понравилась, они мне позавидовали, у них есть деньги. Женщина, которая служит у них в настоящий момент, ленива и не слишком опрятна. Толстая тетка, на которую неприятно смотреть. Они будут рады заполучить Хильду хотя бы на несколько дней, чтобы было время сбагрить неряху и присмотреть кого-нибудь еще.

Франк. Одолжить Хильду? Нет, нет.

Мадам Лемаршан. В таком случае разбирайтесь со своей обрезанной рукой сами. Да, отвергните мою помощь, выпутывайтесь сами и больше никогда ничего у меня не просите.

Франк. Детишки требуют Хильду. Они не спят по ночам. Я не могу заниматься ими как следует. Прошу вас.

Мадам Лемаршан. Одолжить Хильду стоило бы мне чудовищных жертв. Что стало бы со мной, одной-одинешенькой во всем доме, когда мне на плечи навалился бы целый день? Но если бы вы захотели, я сделала бы это для вас, Франк. Поймите меня, поставьте на минуту себя на мое место. Я обречена, никчемна, одинока. Я нуждаюсь в Хильде, чтобы выдерживать медлительность дней, улыбаться детям и сопротивляться желанию отправить нас, нас всех, совсем в другую сторону. Поймите меня, Франк, попробуйте представить, какую жалкую жизнь я веду, какое уныние испытываю, какой никудышной матерью являюсь. Никто никогда меня не целует, Франк, никто не ласкает, никто не зовет: милая Хильда, Хильда, любовь моя. Хильду любите вы, люблю я, а ее дети страдают из-за ее отсутствия. Я лишена всего этого. Ну как? Кого следует пожалеть, Франк? Если бы мои деньги не позволили чуть-чуть на вас нажать, вы бы меня затоптали, вам же на меня наплевать. Вы — просто варвар, Франк, если полагаете, что страданиям подвержены только горничные и плотники (вы ведь что-то в этом роде?). Я, по крайней мере, вынудила вас себя выслушать. Вы меня поняли, Франк? Теперь вы понимаете, что я за человек?

Франк. Да. Согласен. Согласен. А теперь, дайте мне Хильду.

Мадам Лемаршан. Хильда только что вышла развешивать белье. Господин Лемаршан меняет рубашку, брюки и трусы каждый день, а носки дважды в день, у него потеют ноги. Поэтому белья всегда много. У нас две стиральные машины, обе без сушилки. Сушилки портят ткань, вы слышали об этом, Франк? Вот почему в данный момент Хильда развешивает белье. Я сама переодеваюсь несколько раз в день, чтобы ничем не пахнуть. Возня с бельем занимает у Хильды добрых двадцать часов в неделю. У моих детей впечатляющий гардероб. Франк, я дам кое-что из их одежды для ваших детей. Франк?

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Мне было бы невыносимо представить себе, что Хильда и вы вступаете в половые сношения. Франк?

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Вы ничего не сказали?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. Мне было бы невыносимо представить себе, что Хильда и вы совокупляетесь. Дорогая крошка Хильда. Мой беспомощный котеночек. Если бы я позволила Хильде вернуться к вам на ночь, вы не только оставили бы ее у себя, но и не преминули бы на нее залезть. Разве не так? Как раз это вы бы и сделали с ненаглядной Хильдой (ее кожа, зубы, волосы, ни единого изъяна, боже мой, тело Хильды, Франк, напоминает озеро, рядом с которым я росла). Я больше не могу позволить вам сношаться с Хильдой. Я скрежещу зубами, мою спину покрывает холодный пот, стоит мне представить, как вы проникаете в Хильду. В Хильду. Вы даже не захотели меня поцеловать, когда я пришла к вам, в этот чудовищный район, в котором я, Франк, заблудилась, возвращаясь в тот день, в котором я кружила и кружила за рулем своей машины среди кварталов совершенно одинаковых, замызганных домов — и никаких шансов навести справки, никаких шансов, что мне подскажут дорогу: никто ничего не знает, никто из живущих там чужеземцев, Франк. Вот, подумала я, куда возвращаются по вечерам наши женщины. Но не Хильда, нет, теперь отнюдь не Хильда.

Франк. Я убью вас.

Мадам Лемаршан. Что вы сказали, Франк?

Франк. Дайте мне Хильду.

Мадам Лемаршан. Я вижу Хильду через большое окно. Она встала на цыпочки, стараясь дотянуться до бельевой веревки, из-за этого ее юбка стала как бы короче и под тонюсенькими колготками видны впадинки под ее коленями. У Хильды по родинке в каждой подколенной впадине, Франк. Я указала на это вчера своим друзьям, которые были этим просто очарованы. Они специально поднялись из-за стола, чтобы, нагнувшись за спиной у Хильды, рассмотреть ее впадинки. Хильда не увидела в этом ничего неподобающего. Хильда улыбалась, Франк. Она молчала и, не двигаясь, улыбалась. Хильда счастлива у нас, ее ублажают, ею восхищаются. И это вы по-прежнему называете «служить»? Это я, Франк, пленница Хильды, а не наоборот.

Франк. Ну да. Черт подери.

Мадам Лемаршан. Убьете меня, да? Какая богатая идея. Вместо того чтобы наложить на меня свои губы.

Франк. Прошу вас. Хильду.

Мадам Лемаршан. Я собираюсь оказать вам совершенно особую милость, Франк. Мы приедем к вам в субботу (у Хильды в субботу меньше работы), Хильда, дети и я, так что вы сможете ее увидеть и убедиться, что все в порядке. Мы нанесем вам дружеский визит, зайдем по-соседски на чашечку кофе. Согласны?

Франк. Да. В субботу, да.

Мадам Лемаршан. Вы увидите, что Хильда не боится, что это преуспевающая горничная, вполне сложившаяся домработница. И примите морфий, Франк, чтобы не страдать. Мы приедем около двух. Не собираюсь ли я тем самым подобраться ко льву, приблизиться к самой его пасти? Достанет ли вам смелости, Франк? Скоро увидим. До субботы. И не пожалейте дурмана. До субботы.

V

Мадам Лемаршан. Что это за девушка?

Франк. Коринна. Я не вижу Хильды.

Мадам Лемаршан. А, так вот она, сестрица Коринна. Миленькая, точь-в-точь песочное печенье, бисквит в форме сердечка. Здравствуйте, Коринна, сестра Хильды.

Франк. Но где, черт возьми, Хильда?

Мадам Лемаршан. Внизу, в машине. Я оставила ее в машине вместе с детьми. Можете посмотреть на Хильду из окна или, если вам больше по душе, спуститься вниз. Я бы предпочла, чтобы мои дети сюда не поднимались. Они не привыкли к вашим. Так что вы поделываете у Франка, сестрица Коринна, маленькое сердечко?

Коринна. Он же ранен. Я помогаю ему с сорванцами.

Мадам Лемаршан. Франк спускается вниз, чтобы увидеть Хильду на стоянке, но взгляните, Коринна, как хорошо видна Хильда из окна гостиной. Достаточно посмотреть на нее отсюда и помахать ей рукой. К чему спускаться вниз? Вы мне кажетесь весьма достойной девушкой, Коринна. Такая же стройная и грациозная невеличка, как и Хильда. Но всего лишь Коринна. Сколько вам лет?

Коринна. Двадцать два.

Мадам Лемаршан. Вы не хотели бы поработать на меня, Коринна? Франк разговаривает с Хильдой, но, обратите внимание, Хильда не вышла из машины, она только опустила стекло и высунула голову. Я запретила ей выходить из машины, в которой находятся мои дети. Хильда теперь мне подчиняется. Он ничего от нее не добьется, этот жирный пройдоха. Хильда знает свой долг и помнит о деньгах, которые они мне должны. Он размечтался, что вот так вот заберет Хильду обратно, но лучше пусть и не надеется. В конце концов, что он себе вообразил, а? Теперь Хильда знает, что среди наших друзей — шеф жандармерии нашего городка, что господин Лемаршан вхож к судьям, адвокатам и нотариусам. Хильда хорошо усвоила, что нельзя, с одной стороны, брать деньги, а с другой — отказываться работать на условиях хозяина. Хильда податлива и умна. Вы не хотели бы поработать на меня, очаровательная сестра Хильды?

Коринна. Я не гожусь в слуги.

Мадам Лемаршан. И никто не годится. Так больше не говорят. Больше нет слуг, Коринна.

Коринна. Я никому не служу. Не люблю.

Мадам Лемаршан. А что же вы делаете?

Коринна. Шустрю.

Мадам Лемаршан. Это замечательно. И как же вы, красавушка, шустрите?

Коринна. Продаю все подряд. Направо и налево.

Мадам Лемаршан. Презрение, которое вы испытываете к обязанностям служанки, и делает ее ремесло для вас презренным. Само по себе оно не лучше и не хуже любого другого. Если вы служите строго и гордо, вы предстаете элегантной, восхитительной. Что и делает Хильда. Ваша сестра Хильда элегантна и восхитительна. Хильда вовсе не слуга. Она наша женщина. Мы ничуть не выше нашей служанки Хильды.

Коринна. Хильда вас терпеть не может, вас и ваших детей.

Мадам Лемаршан. Нет… Нет… Хильда теперь переполнена любовью к моим детям. Она любит их сильнее, чем своих собственных. А где они, кстати?

Коринна. Спят в комнате.

Мадам Лемаршан. Хильда призналась мне, что предпочла бы сегодня их не видеть. Она боится, что они будут плакать и кричать, из-за того что она не может с ними остаться. Хильда должна мне еще несколько недель работы.

Коринна. Но если бы вы только знали, до какой степени она вас не переносит. Если бы вы это знали, вы бы как можно скорее ее от себя прогнали. Она спит и видит, как вы подыхаете вместе со своими детьми. Говорю об этом только ради вас. Впрочем, мне наплевать.

Мадам Лемаршан. Вы — закоренелая врунья, Коринна, лживая и порочная.

Коринна. Мне плевать. Делайте что хотите.

Мадам Лемаршан. Истина в том, что Хильда день за днем забывает своих детей, все сильнее и сильнее привязываясь к моим. Хильда привыкает к комфорту моего дома, к роскоши сада, к тишине и простору. У Хильды нет больше желания возвращаться в эту кроличью клетку. Хильда играет, улыбается. Теперь Хильда часто улыбается, Коринна, даже если и говорит очень мало. Вот только работает Хильда не так хорошо. Я бы, пожалуй, сказала, что ценность вашей сестры Хильды резко упала. Да. Она работает медленно, вяло, почти лениво. Запаздывает со своими обязанностями, постепенно накапливает долги. Сегодня утром господин Лемаршан опять не нашел у себя в шкафу рубашку в желто-коричневую клеточку, которую ждал из глажки три дня назад. Хильда становится… беспечной. Вот почему меня забавляет, когда Франк говорит о ее страхах. Разве тот, кто боится, может быть до такой степени небрежным? Очень досадно. Меня не хватает на то, чтобы наверстать все то, чего Хильда больше не делает или делает плохо. Хильда знает, что я ее люблю, и научилась этим пользоваться.

Коринна. Хильда не пользуется. Она устала, вот и все. Она обессилела, впустую вас ненавидя. Вам лучше всего ее отпустить, говорю это ради вас.

Мадам Лемаршан. Нет-нет, не могу. Я навсегда сохраню Хильду, пусть даже и упавшую в цене. Я уже не могу обходиться без нее.

Коринна. Тем хуже для вас.

Мадам Лемаршан. Хильда моя. Я ее люблю и уважаю.

Коринна. Ладно.

Мадам Лемаршан. А вот возвращается Франк. Ну вот, Франк, видите, вы один, видите, Хильда не захотела выходить из машины (теперь вы знаете мою «тойоту»), не захотела оставлять моих детей, ради того чтобы поцеловать своих. Но вы повидали Хильду, поговорили с ней, теперь мы поедем. Вам нужны деньги?

Коринна. Не надо никаких денег.

Мадам Лемаршан. Почему вы ничего не говорите, Франк? Если у вас кончается наличность, я готова помочь вам еще раз.

Коринна. Франку ничего не надо.

Мадам Лемаршан. Ну вот, теперь и он молчит. В конце концов, неважно. Что касается меня, я сдержала свои обещания и позволила ему повидаться с Хильдой, даже привезла ее прямо к нему. Я потратила свое послеобеденное время на то, чтобы приехать сюда, к тому же Хильда не успела ничего сделать по дому. Вам не в чем меня упрекнуть, Франк. До свидания. Ах да, вот еще что: мы уезжаем на три месяца в Париж. Хильда вам напишет. Вы умеете читать, Франк? Да нет, простите меня, я насмехаюсь над вами, а ведь вы — последний, над кем мне хотелось бы насмехаться. Простите. Просто вы мною пренебрегли, меня обидели, оскорбили, тогда как я пришла к вам, Франк, в полном смирении, как к равному. Что же нам нужно сделать, чтобы нас полюбили люди вашего пошиба? Похоже, что мы всегда ошибаемся, что бы мы ни делали, а я, Франк, женщина левых убеждений. Быть может, вы уважали бы меня, если бы я смотрела на вас сверху вниз? Ну да, Франк, вы бы пресмыкались передо мной, если бы я предстала снисходительной и высокомерной. Люди вроде вас пресмыкаются перед теми, кто, как они полагают, имеет возможность причинить им вред. Я же слишком смела, слишком близка. Ну ладно, мы уходим. Мы пробудем в Париже три месяца. Хильда откроет для себя музеи, будет ходить в кино, развлечется после работы. У нее будут карманные деньги и все, что нужно. Франк, скажите, пожалуйста, что-нибудь. Я могу вам помочь, я многое могу для вас. Говорите, скажите мне до свидания.

Коринна. Поскорее сматывайте удочки, говорю это ради вас.

Мадам Лемаршан. Франк? Господин Мейер? А как морфий? Вам дали морфий?

Коринна. Все в порядке. Привет. Катитесь отсюда.

Мадам Лемаршан. Франк, вы можете время от времени наведываться в Париж, чтобы повидаться с Хильдой. Я покажу вам Париж, и вы повидаетесь с Хильдой. Я оплачу вам билет, Франк. Там столько всего, столько красот, о которых вы и не догадываетесь. Вам нужно развивать и совершенствовать свой ум, Франк. Я ухожу, но… Вы молчите потому, что я сохраняю за собой Хильду и Хильда хочет остаться со мной? Когда мы возвратимся из Парижа, Хильда вернется к вам домой и мы начнем все заново, как бы с самого начала. Хильда будет работать на меня днем и возвращаться к вам каждый вечер, каждую ночь… Не так ли, господин Мейер? Вам тоже нужно читать и учиться, учиться спорить, бороться при помощи слов. Никто никогда ничего не выиграл, прекратив разговаривать, Франк. Читайте, учитесь, просвещайтесь. Франк? Куда вы?

Коринна. Ради вас говорю: уносите ноги!

Мадам Лемаршан. Ну да, я ухожу. Меня ждут Хильда и дети. До свидания, красавица-сестричка. Какая досада, что вы всего лишь Коринна! Я бы вас тоже охотно приняла. До свидания. Постарайтесь, чтобы он получил этот морфий.

VI

Мадам Лемаршан. Это я, Франк, это снова я, хозяйка. Вы заметно похудели, высокий и напряженный, что с вами произошло за эти три месяца? Можно мне дотронуться до вас, чтобы убедиться, что вы мне не снитесь? Прекрасно, вы избегаете моей руки и кривите губы от отвращения, значит, это и в самом деле вы, Франк, теперь я вас узнаю. А я? Что вы скажете обо мне? Я отпустила волосы, и теперь они точно такие же, как были у Хильды, перед тем как я их обрезала. Что вы скажете обо мне, Франк?

Франк. У меня дела. Что вам угодно?

Мадам Лемаршан. У Хильды по-прежнему очень короткие волосы, я их подрезала еще раз, подбрив затылок. Так делают, да будет вам известно, лучшие парикмахеры. Я пользуюсь отменной бритвой господина Лемаршана и подбриваю затылок Хильды довольно низко вдоль позвоночника, и спустя четыре дня, Франк, отросли крохотные волосики, отчего длинная шея Хильды стала пикантно покалывать руку. Хильда жалуется, что у нее в этом месте зудит кожа. Нет, она, как всегда, ничего не говорит, но на ее лице написана жалоба, и к тому же у нее вошло в привычку почесывать шею. Хильда не разговаривает, Франк. Но в том, что касается волос, все теперь будет так, как вы пожелаете. Если захотите, у Хильды останутся длинные волосы. Вы с Хильдой ничего мне не должны, Франк, так что я прикоснусь к Хильде, только если вы так решите. Я передаю вам право использовать Хильду, Франк, чего бы мне это ни стоило. Вы снова можете делать с Хильдой почти все, что хотите, а я удовлетворюсь остальным. Вот что я пришла вам сказать. И пришла показаться вам, чтобы вы убедились: если что-то во мне когда-то вызывало у вас отвращение, этот повод для неприязни более не существует, Франк, ведь я теперь так похожа на Хильду, которую вы любили. Мои волосы, моя новая голова. Да, Франк, посмотрите на меня с этой стороны. Честно и непредвзято понаблюдайте за мной. А с Коринной вы живете всерьез?

Франк. Да. Хильда не должна возвращаться. Слишком поздно. Коринна привезла свои вещи. С детьми все в порядке. Слишком поздно для Хильды.

Мадам Лемаршан. Я догадывалась об этом, Франк, между Коринной и вами. Так оно и случилось. Хильда осталась без детей.

Франк. Хильда не должна была следовать за вами.

Мадам Лемаршан. У Хильды более развито, чем у вас, Франк, чувство долга. Но я так мучилась из-за вас, Франк, что в конце концов написала из Парижа Коринне, пытаясь объяснить ей, чтобы она ни в коем случае не дала вам пасть, пока Хильда в отъезде, я даже послала чек, чтобы убедить ее остаться рядом с вами, но не уверена, что она его обналичила. Не знаю. Я не проверяю выписки по счету. Итак, Коринна осталась, и я, Франк, пожалуй, к этому причастна. Коринна позаботится о вас, эта красивая девушка с остренькими зубками. Ох, Франк, ваша рука! На указательном пальце не хватает целой фаланги!

Франк. Да.

Мадам Лемаршан. Похоже, рана плохо зарубцевалась. Вы работаете?

Франк. Нет.

Мадам Лемаршан. Если бы вы приехали повидаться с нами в Париж, я бы позаботилась, чтобы вас осмотрел специалист. Но вы не приехали и не ответили на мои письма, Франк, в которых я рассказывала, однако же, о Хильде. Можно подумать, вы потеряли к ней интерес, стоило ей уехать. Я рассказывала вам о Хильде, Франк. Хильда ничего больше особо не делает, не заговаривает больше с моими детьми, а взгляд у нее, Франк, пустой, потерянный. Хильда пассивна и медлительна. Она более не холодная и не сдержанная, она никакая, она всего-навсего покорная и равнодушная, а от ее энергии не осталось и следа. Не знаю, что делать с Хильдой, Франк. Ее покинули все жизненные силы. Хильда теперь потерянная, вялая, и, помните, Франк, я вам говорила, всего три месяца назад я вам говорила, что Хильда жива? Так вот, теперь Хильда не жива, Франк, она мертва, мертва. Хильды больше нет. Она вам еще нужна?

Франк. Хильда не должна была уезжать.

Мадам Лемаршан. И что я теперь должна делать с такой Хильдой? Она словно тряпичная кукла, ее голова едва держится на плечах, настолько Хильда стала ко всему безразличной. Что мне с ней делать? Я ее тем не менее люблю и оставлю у себя, потому что ясно вижу, что Хильде больше некуда идти, кроме как ко мне, у нее не осталось детей, кроме моих, чтобы любить, если она еще на это способна. Теперь спасать Хильду должна я. Вы удачно выпутались, Франк.

Франк. Хильда не должна была уезжать. Я без работы. Сплошные трудности. Дети успокоились, больше не плачут, с этим все в порядке. Сначала не начать. Слишком поздно. Сплошные трудности, без просвета.

Мадам Лемаршан. Хильды больше нет. Лопнула, фьють, как воздушный шарик. Но если хотите, Франк, я могу в качестве услуги привозить к вам Хильду на час-другой, чтобы она, по мере своих нынешних возможностей, немного помогала вам, Коринне и вам. Она может делать кое-что по хозяйству, присматривать за детьми на прогулке, стелить постель, убирать. Потом я вернусь за ней, Хильда не доставит вам никаких хлопот. Не хотите ли, Франк, от меня подобного одолжения? Не хотите ли немного такой Хильды? Позаимствовать ее у меня, коротко стриженную, с бобриком на затылке? Хильда ничего не говорит, Франк, ни слова. И вот Хильда, избавленная от своих детей. Франк, не хотите ли, чтобы я время от времени предоставляла Хильду в ваше распоряжение?

Франк. Хильда… Хильда уехала, ладно. Дети: это было ужасно. И еще рука. Нет, все кончено, больше не надо. Дети плакали днем, плакали ночью, все время. Хильда… Нет, больше не надо.

Мадам Лемаршан. Вы сейчас зальетесь слезами, Франк, хотя вам повезло, чего вы в собственном ослеплении не замечаете. Вашу Хильду заменила Коринна, но какая Коринна заменит мне мою Хильду, позвольте вас спросить? Хильда у меня почти ни на что не годится. Если бы она была моей прислугой, мне следовало бы ее уволить. Я этого не делаю, я этого никогда не сделаю, потому что Хильде некуда идти. Ну и кто же тогда такая Хильда, моя горничная или старая псина, старая, бессмысленная и бесполезная животина? Или же подруга, моя несчастная подруга? Я больше не плачу Хильде, Франк, как вы, наверное, и сами догадываетесь. Та малость, которую делает Хильда, возмещает мне ее содержание, и я слежу за тем, чтобы у нее в кошельке всегда хватало денег на те безделушки, которые могли бы ее соблазнить. Но Хильда не выходит на улицу, ничего не тратит. Хильда больше не существует, Франк.

Франк. У меня дела. Я ухожу.

Мадам Лемаршан. Как я вам завидую, Коринне и вам. Какая у вас, должно быть, скромная и спокойная жизнь. Подождите, Франк, подождите! Мой дом печален и безмолвен. Мои дети грустны, им не по себе. Что мне делать?

Франк. Не возвращайтесь сюда.

Мадам Лемаршан. Я приглашаю вас, Коринну и вас, Франк. Заходите к нам пообедать. Хильда все еще кухарничает, вы не забыли, как чудесно Хильда стряпает? Франк, подождите. Приходите вдвоем завтра в полдень. Давайте бывать друг у друга, Франк, проявите ко мне интерес. А еще обратите внимание, что, стоит мне наклонить голову набок, как делает Хильда, и все мои волосы одним махом откидываются на сторону, совсем так же, как когда-то у Хильды. Взгляните. Помните об этом, Франк?