Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского

Предисловие издателей

Перед Вами книга, которая волею человеков почти полтора века пролежала под спудом. Но не в силах человеков что — либо делать без участия воли Божией. Потому ныне, во время благопотребное, непостижимыми судьбами Господними доселе сокровенная книга является на свет.

Книга содержит полный текст рукописи жития святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского, составленного его близкими учениками. Жизнеописание святителя было издано в I томе его творений в настолько сокращенном и отредактированном цензурой виде, что настоящее издание — книга совершенно другая. Ныне волей Божией мы получили возможность, прочитав полностью это глубоко назидательное повествование, открыть для себя многие ранее неизвестные черты жизни и духовного облика святителя Игнатия.

Человеческая цензура на основании лжеименного разума сократила все то, что не могла вместить. Это хорошо становится видно при сравнении того, что было в житии изначально и что осталось. Были сокращены даже некоторые эпизоды детских лет святителя, не говоря уже о непростых моментах его взаимоотношений с оптинскими старцами и некоторыми известными иерархами, например, святителем Московским Филаретом (Дроздовым). Деятельность же епископа Игнатия на Кавказской кафедре настолько не вмещалась в понятия цензоров, что эти назидательнейшие в духовном и историческом отношении главы были выброшены целиком.

Личность святителя Игнатия оказалась настолько неординарной, что никак не могла вписаться в современную ему эпоху. Проще оказалось сократить все самое яркое в его характере, вычеркнуть из жития все то, что не соответствовало понятиям «человеков в футлярах», заботившихся о том, «как бы чего не вышло» (А. П. Чехов). Таким образом, изданное житие оказалось сокращенным по сравнению с рукописью в несколько раз! На бумаге остался выхолощенный, лубочный образ святителя. Но даже там, где осталось лишь «дозволенное цензурой», образ святителя удивляет, поражает, покоряет всякого, соприкоснувшегося с ним, как покоряет и само его слово.

Святитель Игнатий не был воспитан в семинарской бурсе в духе мертвящей схоластики, как он сам говорит о себе: «Об епархии думать мне невозможно… по отдельному совершенно характеру от всех архиереев. Они — воспитанники Академий, а я — воспитанник монастыря, следовательно, персона решительно отсталая, нисколько не подходящая к целому составу».[1] Слово святителя — его живой опыт. Это крестное слово реет как победоносное знамя на поле битвы со страстями, собирая под своей живоносной сенью сонмы ищущих спасения. Это живое слово острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные (Евр. 4; 12). Его не вмещают, не могут вместить сыны века сего.

В XIX веке тщательно цензурировались, вымарывались, подчищались даже тексты святых отцов Православной Церкви, которые писались много веков назад. Везде выискивалась крамола. Из переписки святителя Игнатия с Оптинскими старцами[2] известно, сколько трудов нужно было положить, чтобы какой — либо перевод святоотеческой книги или житие подвижника благочестия увидели свет, хотя бы и в сильно отцензурированном и сокращенном виде. Годами рукопись передавалась от инстанции к инстанции, от одного бюрократа к другому. Везде боялись взять на себя ответственность за публикацию. Рукописи пылились годами, многое пропало безвозвратно.

Святитель Игнатий пишет о книге писем Георгия, Затворника Задонского, которую предполагалось представить на конференцию Академии на получение Демидовской премии: «Если же Вам угодно знать мое мнение о том, может ли книга писем святого Затворника получить премию, то Вам говорю мое мнение: не может, имея значительное достоинство духовное и не имея плотского, ибо письма произнесены благодатию, не имея благоустройства человеческого слова. Слово же благодатное не может быть познано плотским человеком, который зрит только на внешность слова, и если сие внешнее слово не имеет внешнего устройства, то он всему ругается: юродство бо ему есть».[3]

Многие книги были изданы только благодаря вмешательству самого святителя Игнатия и других просвещенных иерархов, которые понимали значение святоотеческого слова. Святые отцы издавались вопреки цензуре, с невероятными трудностями. Творения самого свт. Игнатия были запрещены к изданию (см. настоящее издание, с. 166).

С тех пор минуло много лет. Тяжкие очистительные бури пронеслись над нашим Отечеством. Ныне мы живем совсем в другой стране. Но, как писал святитель Игнатий, «Будущее России — в руках Божественного Промысла. России предназначено огромное значение».[4] Сегодняшняя Россия отличается очень во многом, почти во всем, от России времен святителя Игнатия. Многое ушло безвозвратно. Многое, но не все. Не надо предаваться печали о той «России, которую мы потеряли». В огненных испытаниях приобретено большее. Прежде всего, сонмы новомучеников и исповедников Российских — тысячи тысяч новых святых молитвенников за Русь. За ними придут другие. Возможно, среди них будут те, кто сегодня самоотверженно возрождает святые храмы, восстанавливает обители. Прежняя Святая Русь, сегодняшняя и будущая Россия скованы, как звенья единой неразрывной златой цепи, сонмами святых. Нас и наших предков объединяют прежде всего духовные идеалы. И пока это будут идеалы Евангелия и Православия, мы останемся тем же русским народом, не столько теряющим в испытаниях и оскудевающим, сколько приобретающим и обогащающимся.

Одно из прекраснейших звеньев этой златой цепи русской святости — святитель Игнатий Ставропольский. Этот святой — величайший дар Божий России и Русской Церкви, в особенности же — российскому монашеству. Он не был понят и по достоинству оценен современниками. Время же, этот лучший судья, показало величие святителя, его мудрость, прозорливость, дар глубочайшего пророчества, простиравшегося вперед на многие века. Значение личности и письменных творений святителя Игнатия раскрывается не сразу, постепенно понимается его потомками. Вероятно, и ныне святитель еще не раскрыт и не понят до конца.

Некогда один из современников святителя Василия Великого сказал: «Если где — то встретишь изречение святого Василия и тебе будет негде его записать, запиши на своей одежде». С полным правом то же можно сказать о святителе Игнатии. Не будет никакого преувеличения, если мы назовем его Василием Великим нашего времени. После святителя Игнатия не было в нашей Церкви ни одного святого, который оказал бы такое влияние на судьбы монашества, Церкви, Православия, а значит и России в целом, т. к. Россия — это прежде всего ее Церковь.

Книги святителя Игнатия — это не только духовные, аскетические писания. Святитель — величайший художник слова, соединивший в себе лучшие черты великой русской литературы, блестящее светское образование и святость жизни, доставившую ему обширнейшие духовные познания. Слову святителя Игнатия присуща тонкая высокая поэзия. Одновременно он аскет, художник и философ. Ныне в возрождающейся России книги святителя Игнатия занимают достойное место в лучших библиотеках страны. Придет время, и они будут изучаться в учебных заведениях наряду с произведениями великих русских классиков.

В предлагаемом ныне благочестивому читателю житии святителя Игнатия (Брянчанинова), составленном ближайшими его учениками и сподвижниками, раскрываются сокровенные черты личности великого святителя, становятся явными прежде неизвестные факты его жизни. Надеемся, что святитель сделается ближе для его многочисленных почитателей, а для тех, кто знает его поверхностно или совсем не знает, благодаря этой книге произойдет первая встреча со святым, и читателю откроется богатый, неведомый доселе мир его творений. В любом случае книга никого не оставит равнодушным.

Просим читателей помолиться за тех людей, которые сохранили для нас эту рукопись, сделали возможным ее издание: прежде всего за директора Российской национальной библиотеки Владимира Николаевича Зайцева, зав. Рукописным отделом Людмилу Игоревну Бучину и библиографов Татьяну Николаевну Семенову и Юлию Робертовну Редькину, подготовивших текст к изданию.