Полное собрание стихотворений

Ну, наконец, вы с нами, пан полковник,

А мы вас ждали, ждали…

В Петербурге

Меня князь Зубов задержал.

Без вас

Так было скучно, мы вас все так любим.

Спасибо, пан Юзевич. Комплименты

Оставим, времени у нас немного,

Да и застать нас могут.

Вот в чем дело:

Князь Зубов вас велел благодарить

За ваши донесения, он их

Внимательно прочел. Из этих писем

С прискорбием он видит, что светлейший

К нему не так расположён, как прежде,

И, чтобы вновь его приворожить,

Он шлет вам это зелье. Вы его

Когда-нибудь в удобную минуту

Подсыплете светлейшему в питье.

Вы тронуты таким доверьем князя?

Возьмите ж пузырек.

Как, всыпать… мне?

Да где же мне? Клянусь, я не посмею.

Чтоб смелости придать вам и уменья,

Князь посылает этот кошелек:

Исполнивши, как следует, приказ,

Получите вы втрое…

Свент[85] Антоний!

За что ко мне так добр ясновельможный?

Людей он знает и заслуги ценит.

Так, пан полковник, но еще скажите,

Не будет ли светлейшему вреда

От зелья этого?

Вреда не будет.

О, если так, исполню я охотно.

Всё кончено. Пора, давно пора

С усталых плеч наряд негодный сбросить.

Он для меня был ветх уже и тесен…

Ты, Саша, здесь?

Здесь, дядюшка. Напрасно

Ты мыслями печальными томишься.

За доктором уехал верховой,

И к утру ты поправишься.

Нет, поздно…

Я чую смерть, мне холодно и жутко.

Послушай, Саша, сядь ко мне поближе,

Вот так, и руку дай в последний раз.

Всю жизнь ты другом верным мне была,

И от тебя я тайны не имею.

Да, жаль, что не могу я год один

Еще прожить, один лишь год, и – баста!

Всю зиму я готовил бы солдат

Без маршировок, без косичек, пудры,

Без всех нелепых гатчинских затей,–

Я в них вселил бы дух героев древних

И с первою весеннею зарею

Пошел бы с ними прямо на Царьград.

Великое б тогда свершилось дело!

Подумаешь – кружится голова.

Какой триумф, какая колесница!

Султан в плену, враги мои во прахе.

А может быть, и скипетр и корона…

Довольно, князь!

Не слушайте: он бредит

Мы не одни, опомнися, светлейший!

Да, бредил я, и бред тот был мне сладок.

А впрочем, я могу свободно бредить.

Уж я – не князь, я больше не светлейший,

Я – перст, я – прах, я – только человек.

О Господи! Зачем ты дал мне разум?

Ты в душу мне вложил любовь и гордость,

Ты дал мне власть и упоенье властью.

Ты всё мне дал, чтоб разом всё отнять.

Вот я теперь могу дышать, молиться,

И чувствую, и мыслю, и ропщу,

А завтра то, что мыслило, роптало,

Безжизненным, негодным трупом будет!

О Господи! Почто ж мятемся всуе?

Зачем мы жизнь, столь полную невзгод,

Столь краткую и немощную жизнь,

Еще враждой пятнаем безрассудной?

О, сколько крови пролил я невинной!

Из-за чего? Из-за пустого блеска,

Похвал мишурных, славы мимолетной!

Вот, вот они, очаковские тени!

Их раны вновь раскрылися, их лица

Предсмертною тоской искажены!

«Отдай нам жизнь! – кричат они мне в ухо.–

Когда б не ты, мы и теперь бы жили!»

О Господи! Прости мне ропот грешный,

Ты в благости могилу нам послал,

Гоненьям злобы, совести упрекам –

Всему конец в могиле этой темной!

Где Бауер? Здесь ты, зубовский клеврет?

Я счастие имею состоять

При вашей светлости.

Да знаю, знаю:

При мне ты состоишь, ему ты служишь.

Из гордости тебя не раздавил я.

Не в этом дело. Милостивец твой,

Узнав, что я в могиле, возликует.

Скажи ему, что радость недолга,

Что близок день – день черный для России:

Бессмертная умрет Екатерина!

Когда в столицу вступит новый царь

И гатчинцы с косичками смешными

Затопчут грязью залы Эрмитажа,

Тогда что скажешь, жалкий фаворит?

Как побледнеешь ты в своих чертогах,

Как выпадут из рук твоих румяны,

Каким безумным страхом исказится

Красивое и пошлое лицо,

И как в тот час я буду спать глубоко

Для поздней злобы их недосягаем!

Мне холодно, покройте ноги шубой…

Еще, еще, кругом… Родная, где ты?

Согрей меня, согрей своим дыханьем,

Как некогда, давно, когда в Смоленске

Баюкала ты Гришу своего!

Что это? Ружей залп? В атаку, братцы!

Но где же я? Вот Царское Село,

Вот лебеди по озеру плывут,

И ты опять со мной, моя царица!

Но ты в слезах? Тебя гневит Мамонов?

Ах, матушка, да плюнь ты на него!

Долой их всех, ласкателей негодных,

Изнеженных, бездушных фаворитов!

Они тебе изменят, продадут,

Они и полюбить-то не умеют,–

Чины им любы, да кресты, да деньги;

Ты и без них счастливо проживешь.'

Ну, стоит ли тебя вся эта сволочь –

Душонки девок в золотых мундирах?

А если в сердце есть любви избыток –

Вот пред тобой отечество твое.

Люби его всем пылом женской страсти,

Отдай все помыслы и чувства.

Ты не одна, рука моя с тобою;

Она крепка, не дрогнет, не изменит,

Я за тебя всю кровь свою пролью,

Я окружу престол твой громкой славой,

Такою славой, что в веках позднейших

Тебя потомство чтить не перестанет.

Я покажу…

Он в забытьи, не дышит.

Проснись, очнись! Всё кончено! О Боже!

Das war ein Mensch![86]

О, барзо велький пан![87]