Полуночный дождь

Глава 1

Блейк всю ночь крепко прижимал меня к своей груди. Я не знала, что теперь будет с нами, мы могли бы, наверное, остаться на некоторое время в доме на Стейтен-Айленд. Я скучала по своей маме. Боже, как мне хотелось поговорить с ней. Удерживая себя от создания нового шедевра на своей руке, я лежала совершенно неподвижно и прислушивалась к дыханию Блейка. Может ничего страшного, может это просто уплотнение. Я передвинула руку и снова пощупала его пальцами; оно по-прежнему было там.

В течение нескольких часов я лежала без сна и размышляла, что же это могло означать. Все, о чем говорил Блейк, никогда не осуществится; мне не суждено жить долго и счастливо с ним и Пи. Нам не суждено стать жизнерадостной семейкой, которую описал Блейк. Мы не откроем наш маленький театр, и не будем учить детей играть на чем-нибудь. Нам не суждено ничего из этого сделать. Я последую по стопам своей матери. Я умру.

К тому времени, когда я услышала голоса, раздававшиеся за дверью, дневной свет пробрался в комнату. Блейка не было, а Пи крепко спала рядом со мной, по-видимому, усталость взяла верх в предрассветные часы, что я даже не заметила, как Пи забралась к нам в кровать. Может оно исчезло. Моя рука скользнула вверх по футболке к моей левой груди, я обхватила ее, ощупывая на предмет чего-нибудь ненормального, и села. Оно пропало, я вообще ничего не почувствовала. А потом, почувствовала; там же, где оно было прошлой ночью. Близко к подмышке, так что я предположила, что оно уже распространилось на мои лимфатические узлы, как и у моей мамы.

Предполагая, что такова моя судьба, моя участь, что Бог послал меня на землю для этого, я тяжело вздохнула и встала с кровати. Оно было там, и никуда не исчезнет.

Я поцеловала головку Пи и набросила одеяло на ее попку в белых с какими-то фиолетовыми рисунками трусиках, думаю, это должны были быть монстры из Корпорации Монстров, но они больше походили на пушистые шарики с ножками. Пройдя по коридору, я услышала голоса, которые, по всей видимости, спорили. Я вошла в ванную комнату и тихо прикрыла за собой дверь; подойдя к открытому окну справа, я прислушалась.

— Нет, я увезу их сегодня отсюда. Я уже позвонил своей матери. Я не позволю им иметь с этим дело, — сказал Блейк, настаивая на своем. Иметь дело с чем? Что он имел в виду?

— Блейк, ты скрывал нашу внучку от нас в течение пяти лет. Микки — дочь Барри. Ты не можешь лишить нас права знать их.

— Не притворяйся, будто бы ты не знала, Сара. Ты знала. Вы все знали о Макайле. Где вы были, когда она нуждалась в вас? Где был ты, Холден? Ты хоть представляешь, через что она прошла?

— Не учи меня, мальчишка.

— Перестаньте! — сказала я громким шепотом, идя по коридору в сторону голосов. Я остановилась и повернулась к окну. Это был тот же самый шум, который я слышала из окна ванной. Все замолчали и посмотрели на меня с жалостью, Сара погладила меня по спине, а Барри улыбнулся мне. Они уже знали, что я умираю? — О, Боже! Кто все эти люди?

— Пресса, но не волнуйся, мы сваливаем отсюда к черту. Ларри уже на пути сюда, чтобы забрать меня. Я собираюсь съездить в пентхаус, чтобы забрать кое-какую одежду, и мы уедем. Мы поедем к моей матери на некоторое время, — объяснил Блейк. Даже не глядя, я знала, что его рука заменила руку Сары. Я узнала это прикосновение. Оно обжигало мою кожу и не теплом.

— Нэшвилл? — спросила я.

Блейк перевел свое внимание с чуть приоткрытых занавесок на Холденов. Мне стало жалко Сару, Блейк снова забирал у нее Пи. Рука Барри, казалось, поддерживала ее.

Большим пальцем Блейк погладил мою поясницу. Он улыбнулся, когда я взглянула на него. Это причинит боль. Ну почему он такой правильный?

— На данный момент. Мы обсудим это позже?

Тьфу! Теперь что? Я не хотела, чтобы Блейк оставался в городе. Я хотела, чтобы у Пи был дом, как у меня на Бегония Драйв с соседями и тротуаром, на котором она сможет кататься на велосипеде. С другой стороны, я хотела, чтобы Сара узнала Пи, и я хотела, чтобы Пи узнала Сару. Дженни бы этого хотела. Я не могла поверить в то, что творилось на улице перед домом. Обычно такое вы видите по телевизору, но не в обычной жизни. Я наблюдала, как один парень оттолкнул оператора со своего пути и повернулся обратно к Холденам. Глубокие морщины пролегли между бровями Барри, но я не думала, что в этом виноват возраст. Он беспокоился о своей жене, о том, что Блейк забирает у нее Пи. Почему все должно быть против меня? Почему нельзя сделать жизнь проще для всех?

Одно было наверняка, Пи обладала завораживающим магнетизмом, которое влияло на каждого, с кем она общалась, и кто-нибудь должен был пострадать.

— Кофе есть? — спросила я, испытывая необходимость отойти. Это было слишком. Мне нужно было уйти и собраться с силами. Как я могла позаботиться обо всем и сделать всех вокруг счастливыми? Как же мне удержать всех вместе?

— Да, пойдем со мной, — Сара по-матерински улыбнулась мне. Знаю, все это звучит безумно. Сара была мне никем, в моих венах не текла ее кровь, но все же, я чувствовала сильное притяжение к ней тоже.

Она заботилась обо мне, она улыбалась мне, как моя мама когда-то. Это согревало мое сердце.

— Не ругайся, — тихо сказала я Блейку. Мой взгляд метнулся к Саре и Барри, когда он фыркнул и поцеловал уголок моего рта. Ох! Мое лицо сразу же стало красным, как амбарные ворота. Блейк сжал мою руку, и я одарила его строгим взглядом. Он не мог делать это на людях. Боже мой.

— Микки, — громким шепотом позвала Пи из коридора. Я почувствовала, как румянец вернулся на мои щеки, когда увидела ее голову.

— Ты пьешь со сливками? — спросила Сара.

— Да, я приду через минуту.

Пи приоткрыла дверь и позволила мне протиснуться в комнату.

— У меня больше нет штанишек.

— Я знаю. Твой папа собирается съездить домой и привезти нам одежду. Тебе придется походить в тех же шортах. Бабушка Сара их постирала.

— Иди, принеси их. Мне надо пописать.

— Тебе пройти прямо через коридор. Ты не можешь пописать без шорт?

— Нет. Кто-нибудь увидит моих монстров, — захихикала она, разворачиваясь попкой и тряся предо мной маленькими зверюшками.

— Ах, ладно. Не волнуйся. Я тебя прикрою. Подожди, — сказала я, абсолютно ее понимая. Мое лицо только что превратилось из бледного в ярко-красное от одного невинного поцелуя. Я понимала ее.

Достав шорты, которые полетят в мусорное ведро, как только у нас появится одежда, я зашла в ванную, нанесла зубную пасту на ее щетку, пока она писала, и писала, и писала. Бог ты мой.

— Мы собираемся жить тут?

— Нет, мы собираемся навестить бабушку Грейс ненадолго.

— Как мы сделали на Рождество?

— Да, вот. Вымой руки.

— Подожди. Что это? — я не пыталась остановить ее, когда она выглянула в окно. Толпа на улице была громкой. Пи тоже это услышала. — Мы знамениты?

Я засмеялась и протянула ей мыло. Радостное волнение на ее лице убедило меня, что она счастлива быть знаменитой. Глупышка.

— Только ты. Пойдем. Мне нужно кофе.

— Фу, на вкус он, как уголь.

— Откуда ты знаешь, какой вкус у угля?

— Я лизнула его, когда мы жили в доме у леса.

Пихнув ей в руку зубную щетку, я хмуро посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Зачем?

— Он вкусно пах.

— А на вкус?

— Как кофе.

— Чисти зубы. Я пойду на кухню. И не лижи больше ничего, что вкусно пахнет, — предупредила я, открывая дверь Блейку. Мое лицо снова покраснело. По ухмылке на его губах и блеску в его глазах я поняла, что было у него на уме.

— Ты прекратишь смущаться в моем присутствии? — спросил Блейк, пытаясь взять меня за руку. Я отняла ее и открыла дверь в нашу комнату.

— Нет, ты перестанешь целовать меня на людях, — возразила я, сдергивая покрывало с кровати. Блейк продолжал улыбаться и схватил покрывало, чтобы помочь, или это я так думала. Он потянул его к себе, пытаясь дернуть меня на кровать. Я отпустила его.

— Блейк, перестань. Пи скоро придет, — предупредила я, когда он бросился вперед и повалил меня на кровать. Он навис надо мной, и его рука мгновенно потянулась к моей футболке.

— Не могу, — признался он, целуя меня в губы. — Я не хочу останавливаться, никогда.

Слава Богу, я почистила зубы. Правда что ли? Мать честная! Прежде чем я поняла, что происходит, Блейк был между моих ног, и я стонала в его губы. Его руки скользили по моей спине, и я забыла обо всем на свете, обо всем, кроме чувств, которые вызывал во мне этот мужчина. Я обхватила его ногами, мои бедра двигались в такт с его бедрами. Одежда, разделявшая нас, едва ли была препятствием желанию, возникшему между нами. Я не сомневалась, что кончу лишь от одной эрекции, выпиравшей из джинсов Блейка, но я остановила его прежде, чем это случилось.

— Господи, Блейк, — выдохнула я, отворачиваясь от него, но он не остановился. Его руки продолжали исследовать мое тело, пока его губы оставляли настойчивые, теплые, влажные поцелуи на моей шее и груди. Я почти снова потеряла контроль. Мои глаза снова закрылись, а бедра опять начали тереться о него. Мой клитор требовал большего, и на короткий миг, я почти позволила этому случиться. Пока Пи не прервала нас. Я хихикнула Блейку в губы.

Тут. Тук.

— Пенни.

Тук. Тук.

— Пенни.

Тук. Тук.

— Пенни.

— Кто такая Пенни, черт побери? — спросил Блейк, вопросительно выгнув бровь. Боже, как я любила этого ребенка.

— Тссс, — прошептала я, целуя его в губы. Я выскользнула из-под него и на цыпочках подошла к двери, потянув за собой Блейка. Я взялась за холодную дверную ручку и подождала.

Тук. Тук.

— Пенни.

— БУУУУУУУУ! — закричала я, хватая Пи на руки, когда она завизжала. Я засмеялась, на крик прибежали Холдены.

Черт.

— Святой Боже. Что случилось? — спросила Сара, Барри бежал следом.

Я спустила Пи с рук и извинилась.

— Ой, простите, мы просто играли.

Барри улыбнулся нелепой, во все тридцать два зуба улыбкой. Я отвела глаза. Ничего не могла с собой поделать. Я еще не была готова улыбаться ему в ответ.

— Пи, хочешь помочь мне приготовить оладьи? — Сара протянула к нам руку.

Конечно же, Пи улизнула и взяла ее за руку.

— Да! Ты можешь сделать жирафа? Микки может, но всегда ломает ему шею. Потом мы поливаем его сиропом, и из него течет кровь. — я покачала головой на ее объяснение про кровь и повернулась к Блейку, который все еще стоял в спальне. Ей обязательно нужно было продолжить и рассказать об этом. Ее бабушка с дедушкой рассмеялись. Слава Богу, я больше не была никудышней няней.

— Пойдем, выпьем кофе.

— Я не могу.

Пожалуйста, не смотрите. Пожалуйста, не смотрите. Кричал мой мозг моим глазам, будто зная, что произойдет. Я посмотрела.

Проклятье.

Блейк затащил меня обратно в комнату и закрыл дверь. Зажав меня между дверью и своей эрекцией, то есть своим телом, он снова поцеловал меня.

— Мы должны заняться этим. Я не могу больше терпеть.

— Нет. Нужно было заниматься этим прошлой ночью.

— Ты была расстроена.

— Я не буду заниматься этим здесь, когда Сара и Барри прямо там!

— Думаешь, это первый раз, когда я занимаюсь сексом на этой кровати, когда они там? Я собирался жениться на их дочери. Мы провели тут много времени, — тон Блейка был умоляющим, но его слова окатили меня, словно ледяная вода.

Его слова ударили меня, словно пощечина.

— Ты занимался сексом с Дженни здесь? — спросила я, отходя от него. Мне не нужно было поворачиваться, когда я услышала громкий стук, я знала, что это Блейк ударился головой об дверь. Я уставилась на незаправленную кровать. Я совсем недавно спала с Блейком в той же кровати, в которой он спал с Дженни. И почему меня это так увлекало?

— Что, Макайла?

— Что? Почему ты так говоришь?

— Как? Я скучал по тебе. Я просто хочу быть с тобой, а ты все усложняешь, — ласково сказал Блейк, притягивая меня к себе. Не дикой и жаждущей хваткой, а нежно, словно он пытался сделать то, чего я хотела.

— Я не хочу, чтобы наш первый раз произошел здесь, когда они поблизости.

Блейк раздраженно вздохнул и поцеловал меня в лоб.

— У нас это не в первый раз. Все в порядке. Давай, иди. Я пойду в душ и позабочусь об этом, — заявил он, отпуская меня.

Я посмотрела вниз, затем снова на него. И почему мне не очень комфортно по этому поводу? Я знала, о чем он говорил, он собирался подрочить. Я не могла это обсуждать. Ни за что. Я краснела лишь при одной мысли об этом. Сладостная тяжесть внизу живота усилилась, и я сразу же почувствовала, что стала мокрой. Наверно, мне тоже понадобится душ.

— Не делай этого, Блейк. Я поеду с тобой. Мы вместе съездим в пентхаус. В любом случае, ты не знаешь, что взять.

— Нет. Оставайся здесь. Я возьму только одежду. За остальным мы вернемся потом. Я не хочу, чтобы ты сталкивалась с прессой. Они не очень милые люди.

— Мы не преступники.

— Ты можешь поехать, если действительно хочешь, но мы там ничем заниматься не будем. Холден тоже едет.

— Я останусь здесь, — сказала я уступая.

То, чем он собирался заняться в душе, не выходило у меня из головы. Блин. Я хотела это видеть.

Блейк поцеловал меня и повел из комнаты. На этот раз именно я перешла в наступление. Мои руки скользнули вверх по его рубашке к ребрам.

— Пожалуйста, не делай этого.

— Не делать чего?

— Ты знаешь, о чем я говорю. Я не хочу, чтобы ты это делал. У нас ведь будет время сегодня ночью, правда? — спросила я. Я даже не понимала, какого черта происходило.

— Надеюсь. Это беспокоит тебя?

— Немного. Я не хочу, чтобы ты думал, что я не хочу тебя. Я хочу. Очень. Я просто не хочу делать это здесь.

Блейк поцеловал меня легким, нежным касанием.

— Ты такая невинная.

— Ты смеешься надо мной.

— Нет. Как я могу смеяться над тобой? — усмехнулся он.

Он надо мной смеялся. Точно.

— Ты считаешь меня незрелой.

— О, я так не думаю. Я это знаю. Ты только что до чертиков напугала всех в этом доме.

— Хмм. Верно подмечено. Нам лучше убраться отсюда, пока они не подумали, что мы тут чем-то занимаемся.

— Боже, милая, да им плевать! Ты действительно думаешь, что они этого не делают?

— Фу. Идем, — хотя я была уверена, что они этим занимались, я не хотела думать об этом и на самом деле не могла поспорить по поводу комментария о своей незрелости. Я только что до смерти напугала Пи. Мне это понравилось. Я была в восторге от того, как ее глаза стали огромными, как она моментально завизжала и как попятилась назад, приседая на корточки. Это было эпическое зрелище, и я была уверена, что сделаю это снова.

Я наблюдала, как Ларри увез Блейка с Холденом, пока Сара занимала Пи. Я не хотела, чтобы она увидела Ларри со всеми этими журналистами на улице. Сара увела ее в кабинет Холдена, чтобы показать тропических рыбок. У меня экзотические рыбки не вызывали такого интереса, как у Пи. Она охала и ахала над каждой из них. Меня больше интересовали фотографии, висевшие на стенах и стоявшие на полках.

Я видела фотографии Дженни на ее странице в Фейсбуке, но то были обычные снимки, джинсы и волосы, собранные в растрепанный пучок. Эти фотографии были профессиональными и великолепными. Ух ты. Дженни была красивой, я никогда с ней не сравнюсь. Я не смогу выглядеть так даже после пластической операции и со всей косметикой мира.

— Пи, иди сюда, — сказала я, потянувшись к ее руке. Не я должна была говорить ей об этом, но девочке было почти пять лет, а она и понятия ни о чем не имела. Пора кому-то сообщить ей новости.

— Да? — спросила она, отвлекаясь от светового шоу, которое Сара включила ей в этом громадном аквариуме. Господи. Спорим, я могла бы купить машину за те деньги, которые он стоил. Я не смотрела на Сару, боясь увидеть ее взгляд, говорящий, что я лезу не в свое дело. Вчера она провела с Пи целый день, она могла поговорить с ней. Я усадила Пи себе на бедро так, чтобы ее глаза оказались на уровне фотографий ее матери. Это был снимок Дженни в детстве, может двенадцати лет или около того. Она стояла перед табличкой Зазен Ризорт в красивом цвета морской волны бархатном платье. Огни вокруг входа в великолепный отель придавали золотистое сияние ее сливочной коже.

— Ты знаешь, кто это? — спросила я, перемещая немного ее вес. Клянусь, она каждый день набирала по килограмму.

— Да, это моя мама.

Сара смотрела на меня, слегка улыбаясь, когда я повернулась к ней.

— Она увидела эту фотографию, — объяснила Сара, показывая мне семейный портрет на столе Барри.

— Она похожа на меня, — сказала мне Пи.

— На тебя? — спросила я, опуская ее на пол. — Тебе сколько лет?

— Прости, я имела в виду, я похожа на нее.

Пи вернулась к световому шоу. Я смотрела, как она играла с пультом, создавая игру света среди рыб. Крошечные белые скалы поменяли цвет, переливаясь яркими красками.

— А Блейк это видел? — спросила я, держа в руках точную копию Пи. Те же бирюзовые глаза смотрели на меня.

— Ни разу с рождения Пи. Потрясающе, не правда ли?

— Правда. Она тоже ненавидела свои вьющиеся кончики, как и Пи?

Сара засмеялась.

— Уверена, мы потратили тысячи долларов, пытаясь от них избавиться. У тебя они тоже есть. Как и у твоего отца.

— Он мне не отец, и мне плевать на свои волосы. Меня это никогда не беспокоило. Я не слишком переживала, что у меня вьющиеся волосы, — спокойно ответила я, стараясь скрыть внезапно появившуюся злость. Я не хотела быть грубой, но все же. Твой отец? Серьезно?

— Он говорил о тебе не переставая в течение нескольких месяцев.

— Да, мы могли бы не говорить об этом? — спросила я, переводя взгляд на Пи. Я использовала ее, как предлог, чтобы избежать этой темы.

— Прости. Просто не могу видеть его в таком состоянии. Он сожалеет. Очень сильно. Он не знал, Микки.

— Да, да. Я знаю.

— Как бы я хотела, чтобы твоя мама позвонила мне, я бы позаботилась о тебе. Пожалуйста, знай это, Микки.

— Почему? Ты знала о ней. Ты знала, что он делал с ней в течение многих недель.

— Иди сюда, я хочу кое-что показать тебе.

— Нет. Мне и так не плохо. Вот, что меня больше всего сейчас волнует, — заверила я ее, кивнув в сторону Пи. Нам не нужно было говорить об этом. Я не хотела делать этого. Я не хотела быть дочерью Барри. — Я лишь хочу, чтобы вы с Пи общались.

— Пи, ты в порядке? Мы собираемся пойти в мою комнату. Если хочешь, можешь пойти с нами, — предложила Сара.

— Нет, я хочу поиграть с рыбками. Почему они не плавают задом наперед?

— Хмм, хороший вопрос. Давай разберемся с этим позже, — предложила я, направляясь к ней. Я пыталась использовать рыбок и пытливый ум Пи, чтобы не ходить с Сарой. Я не хотела ничего видеть. Сара взяла меня за руку и повела дальше по коридору в их спальню. — Сара, мы не должны это делать, — заныла я, как обычно вела себя Пи, когда не хотела что-то делать. Я, наверное, даже топнула ногой. — Меня не волнует, что делает Барри. Я просто хочу, чтобы он хорошо относился к Пи.

— О, он будет. Он от нее без ума. Сядь здесь, — скомандовала Сара, почти заставив меня сесть на подоконник. Это окно выходило на парк, разбитый во внутреннем дворе. Не удивительно, что Сара любила этот дом. Я тоже его полюбила.

Сара села рядом со мной с белым альбомом с фотографиями. На обложке каллиграфическими золотыми буквами была сделана надпись Дженни Линн Холден. Великолепно. Я не хотела смотреть, как росла Дженни, я хотела, чтобы Сара показала его Пи, а не мне. Я не являлась частью этой семьи и не хотела ею становиться. Только Пи. Почему ей так трудно это понять?

Я посмотрела на нее, когда она открыла альбом. У меня сразу же возникло сильное желание взять в руки ручку.

— Моя мама, — сказала я, слова застряли у меня в горле. Торжественное открытие в Атланте было написано тем же каллиграфическим шрифтом. Она была такой красивой, но я не понимала. — Как ты можешь хранить эти фотографии, когда знаешь, что она тебе сделала?

— Дженни ничего об этом не знала. Мы никогда не позволяли ей услышать наши ссоры в тяжелые время нашего брака.

— Как ты можешь просто простить его за это? Как ты можешь хранить эти фотографии?

— Я храню их из-за этого, — указала она, — посмотри на лицо Дженни. Твоя мама была особенным человеком в ее жизни. Твоя мама познакомила Дженни с роялем и привила любовь к музыке, я никогда не думала, что в ней это есть. Дженни так и не узнала о твоей маме и ее отце. Виктория была для нее идолом, и иногда ты делаешь что-то, чтобы защитить своего ребенка от вещей, которые могут ему навредить. Ей не нужно было знать об этом. Твоя мать любила ее.

— Ух ты. Ты — настоящая находка.

— Что ты имеешь в виду?

Я перевернула страницу и засмеялась. Это была моя мама. Дженни и моя мама, вымокшие до нитки, держались за руки и танцевали под ливнем. Они обе подняли лица к небу и открыли рты.

— Я просто имею в виду, не у многих есть способность ставить интересы других выше собственных. А у тебя есть. Ради Дженни ты проглотила обиду, которую моя мама причинила тебе. Это правда.

— Твоя мать спасла мою семью.

— Что ты имеешь в виду? — теперь была моя очередь спрашивать.

— Посмотри на нее. Посмотри, какая она счастливая на этих фотографиях, — я улыбнулась. Она всегда была счастливой. Даже когда испытывала ужасную боль, она по-прежнему могла найти над чем посмеяться. Вот таким человеком она была. — Теперь, посмотри на меня.

— Ты красивая, — сказала я, глядя на успешную женщину, одевающуюся в дорогие платья и костюмы.

— Я не была такой красивой, как твоя мама.

— Конечно, была. Просто другим видом красоты.

— Нет, я была уродливой. Очень уродливой. Меня волновало только одно, деньги и следующий курорт. Мы с Барри построили все это вместе. Именно он захотел притормозить и создать семью, я этого не хотела. Мы были в самом расцвете лет, живя мечтой, которая была лишь видением в нашем сознании. Только после романа твоей мамы с моим мужем я увидела, в чем заключались мои приоритеты. Твоя мать научила меня этому. Твоя мать показала мне, что вот эта маленькая девочка — самое важное в жизни, — объяснила Сара, указывая на фотографию Дженни.

— Ты выясняла отношения с моей мамой? Она знала, что ты знала? — спросила я, перевернув следующую страницу. Дженни и моя мама стояли спина к спине в купальниках с водными пистолетами в руках, готовые выстрелить.

— Да, ситуация накалялась. Я ненавидела ее всей душой.

— Думаешь, она любила Барри?

— Я не знаю. Может быть. Она любила Дженни, это точно. Я удивлена, что она не вышла замуж, я была уверена, что какой-нибудь счастливчик покорит ее. Она была такой молодой и полной жизни.

— У нее не было времени со мной, оркестром и ее работой, думаю, это все, чего она хотела. Я никогда не видела свою маму в одиночестве. Никогда, — объяснила я. И это не было ложью. Мы были заняты и мы были заняты, развлекаясь. Только это имело для нее значение, убедиться, что я жила полной жизнью.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Я научилась этому у нее. В тот день, когда твоя мама собрала свои вещи, чтобы уехать, я пришла повидаться с ней. Я сказала ей, что не хочу, чтобы она когда-либо связывалась с Барри или Дженни в будущем. Она пообещала, что не будет и в пятидесятый раз попросила прощения. Она кое-что сказала мне тогда, что изменило мою жизнь.

— Кое-что сказала?

— Да.

— Что?

— Она плакала. Она сказала мне, что я не вижу Дженни, что даже не знаю, какая она.

— Это не так. То есть, кто тогда сделал все эти фотографии? — задала я вопрос. Этот ребенок фотографировался ежедневно.

— Я узнала ее по этим фотографиям. Барри нанял студентов колледжа на летнюю практику, Дженни была частью их практики. Твоя мама и Дженни собрали этот альбом.

— Моя мама сделала это вместе с Дженни? — спросила я.

— Да. Я хочу, чтобы ты взяла его себе.

— Нет. Я не могу.

— Можешь. Ты хочешь смотреть на них и вспоминать ее такой, как на этих снимках.

— Я ничего не взяла.

— Ты ничего не взяла? — спросила она.

— Да, я убежала. Когда она умерла, я не вернулась в нашу квартиру. Я должна была. Я даже не знаю, где она похоронена.

— Мне так жаль, что ты прошла через это одна, милая.

— Тебе грустно, Микки? — спросила Пи, встав прямо передо мной. Я даже не слышала, как она вошла.

— Нет, детка. Мне не грустно. Посмотри сюда. Это твоя мама и моя мама, как классно, правда?

— Это? — спросила она. Я подняла альбом и она забралась на мои колени. Конечно же, ей нужно было начать сначала.

— Что это, бабушка? — спросила она, указывая на фотографию двух счастливых девочек в свитерах и бейсболках. Я услышала радость в голосе Сары, и должна признать, у меня на сердце тоже потеплело, когда она назвала ее бабушкой. Дети действительно забавные существа. Я переживала, как все пойдет, как она будет с этим справляться, но, по правде говоря, она справлялась намного лучше, чем я. Для меня это оказалось намного тяжелее, чем для нее.

— Это первая игра команды Atlanta Braves{Атланта Брэйвз — американская профессиональная бейсбольная команда. Прим. пер.}, которую посетила твоя мама.

— Моя мама любила их, — улыбнулась я счастливым воспоминаниям.

— О, поверь мне, я знаю, — заверила меня Сара, — Дженни тоже обожала их, спасибо твоей маме.

— Ты тоже туда ходила? — спросила Пи Сару.

— Да. Твой дедушка купил твоей маме сезонный абонемент на ее день рождения. В тот год мы часто туда ходили. У меня есть эти счастливые воспоминания благодаря очень особенной девушке, которая любила твою маму.

— Твоя мама, — объявила Пи, глядя на меня. Никогда не знала, что моя мама была такой важной частью их жизни. Это не должно было меня удивлять. Моя мама оказывала такой эффект на людей. У нее не было ни единого врага. Ни одного. Слушая истории о Дженни и о моей маме, мне хотелось взять в руки ручку, моему мозгу нужно было чем-то занять себя. Мне нужно было остановить это. У меня в горле образовался сухой комок, я отодвинула Пи в сторону и вышла. Я собиралась расплакаться. Должна была.

Вернувшись в комнату, в которой я провела прошлую ночь, я подошла к окну. Умоляя себя не плакать, я сдерживалась, делая глубокие вдохи, пытаясь побороть слезы. Ух ты. Неожиданно. Я щелкала пальцами и размахивала руками, расхаживая по комнате. Затем я так сильно сжала руки в кулаки, что костяшки побелели, и я снова потрясла ими, пытаясь сдержаться. Не сейчас. Не сейчас. Не сейчас. Я отодвинула занавеску и снова сделала глубокий, долгий вдох.

— Прости меня, Микки. Я не хотела расстраивать тебя. Я лишь хотела показать тебе, что очень многим обязана твоей матери. Мой брак распадался, я видела лишь богатство и успех, и не знала свою дочь. Я поняла это только тогда, когда Дженни полюбила твою мать больше, чем меня, когда Барри захотел твою мать больше, чем меня. Я обязана твоей матери всей своей жизнью. Я просто хотела, чтобы ты это знала, чтобы знала, каким особенным человеком она была.

— Я так по ней скучаю, — всхлипнула я. И вот оно. Проклятье.

— Если бы ты была моей дочерью, я подошла бы и обняла тебя. Я не знаю, что делать, Микки. Мне уйти и оставить тебя в покое?

— Да, пожалуйста. Просто займи Пи чем-нибудь на пару минут. Я в порядке. Все хорошо. Я рада, что ты рассказала мне. Я счастлива, что моя мама заставила тебя увидеть, какой особенной была ваша семья. Мне просто нужно немного времени, — объяснила я, повернувшись к ней спиной. Я не хотела, чтобы она видела мои слезы. Фу. Я была подавлена. Откуда вообще это взялось?

— Хорошо, не торопись.

Я повернулась к двери, когда услышала щелчок. И еще одна дверь закрылась. Теперь, мне нужно убедиться, что следующая откроется. У меня была довольно хорошая идея, что я должна была делать, но мне нужен план. План, в конечных результатах которого меня уже не будет. План, который оставит Пи и Блейка счастливыми. Вот, что мне было нужно.

Вот о таком чудо-плане я мечтала. О двери, которую мне нужно открыть.