Полутьма

20

Рана Рао думала о том, что боль бывает трех видов. Первая — это тупая боль предсмертной агонии, когда ты ранена так тяжело; что тело отключает всякую способность чувствовать. Вторая — это острая боль выздоровления, когда ты частенько жалеешь, что не умерла. А третий вид — это боль от предательства, и эта боль, наверное, хуже всего. С той секунды, когда Клиен ранил ее, и до выписки из больницы Ране пришлось пережить все три вида боли.

Вскоре после ранения она потеряла сознание, потом очнулась — как в тумане — в отдельной больничной палате. Ее накачали обезболивающими и успокаивающими препаратами, так что она совершенно ничего не чувствовала и не соображала. В эти первые часы пробуждения из кромешной тьмы Рану до смешного волновала одна-единственная вещь. В общем-то Рана никогда не придавала особого значения своей внешности, но теперь она пыталась коснуться своего лица, ощупать его. Однако руки у нее были связаны — вернее, не связаны, а утыканы трубочками и катетерами, свивавшимися в петли и поблескивавшими в рассеянном свете. Рана рывком попыталась освободить от них руку. Мышцы плеча протестующе заныли, но ей все-таки удалось коснуться кончиками пальцев щеки и немножко провести по ней вниз. Она чуть не заплакала от счастья, ощутив под рукой мягкую кожу. Потом Рана дотянулась до второй щеки и обнаружила, что та тоже не задета.

И тут она вспомнила все, в том числе перестрелку. Клиен убил охранников и оставил ее умирать. Он просто не успел порезать ей щеку.

— Зачем вы это сделали?

Перед глазами у Раны появились смутные очертания женского лица, чьи-то ладони ласково уложили ее руки на кровать.

— Закройте глаза и отдохните, — сказала медсестра. — Постарайтесь уснуть.

В следующий раз Рана проснулась от нестерпимой боли. Казалось, ей воткнули в грудь горящую стрелу. Рана вскрикнула, открыла глаза и увидела толпу врачей в зеленых халатах, окруживших ее кровать и бесстрастно глядевших на нее поверх хирургических масок В эту минуту Рана пожалела о том, что Клиен не прикончил ее. Но боль чуть утихла, и Рана, закрыв глаза, погрузилась в небытие.

После этого она просыпалась часто, да ненадолго — когда кончалось действие снотворных. С каждым разом боль становилась чуточку более терпимой. Рана старалась не отключаться так быстро, но у нее ничего не получалось.

Периоды бодрствования остались у нее в памяти в виде разрозненных фрагментов. Один раз она увидела Вишваната, который сидел рядом: с ней на кровати и держал ее за руку. Его орлиные черты были искажены беспокойством. Но когда она попыталась что-то сказать, то обнаружила, что не в силах выговорить ни слова. Когда она открыла глаза в очередной раз, у кровати стоял Наз, с букетом цветов. Он тронул ее за руку:

— Мир?

На сей раз она сумела выдавить:

— Да, мир.

Следующее пробуждение было уже более осмысленным. Рана очнулась утром, уже в другой палате. Солнце заливало через окно ее кровать и охапки изумительно красивых цветов. Трубочек и капельниц больше не было. Похоже, ее перевели из реанимации в обычную палату. Значит, она будет жить? Рана глянула на дверь своей новой палаты. За ней маячила фигура охранника. Рана невольно закрыла глаза и уснула. Где-то далеко-далеко прозвучал голос: «Рана!»

Она попыталась открыть глаза. Голос был знакомый, и Рана узнала его. Это был голос ее отца. Ране снова было пять лет, и отец играл с ней на лужайке возле дома…

Рана открыла глаза.

— Рана! — сказал Вишванат.

Он сидел на стуле рядом с кроватью и пристально смотрел на нее.

Рана чуть повернула голову и с трудом улыбнулась.

— Не говори, если тебе трудно, Рана.

Она облизнула пересохшие губы. Бй ужасно хотелось пить.

— Все нормально, — пробормотала она. — Можно мне воды?

Вишванат вскочил, налил стакан воды и поднес к ее губам. Холодная свежая вода смочила ей губы. Ощущение было поистине восхитительное.

Рана откинула голову на подушку. Эти несколько глотков истощили ее силы.

— Тебе повезло, что ты осталась в живых, Рана. — Вишванат сжал ее руку.

— Долго я…

— Почти месяц. Две недели ты была в коме, а потом еще неделю лежала в реанимации. К тебе подключили систему жизнеобеспечения. Ты не представляешь, какая ты везучая. Лазерный луч прошел всего в нескольких миллиметрах от сердца и позвоночника.

— Месяц? — изумилась Рана.

— Убийце удалось уйти, Рана. Когда врачи нашли тебя, они думали, что ты мертва.

Рана попыталась сжать его пальцы:

— Вы… вы поймали его? Вишванат покачал головой:

— Он убил охранников и улизнул. Но у нас есть его описание. Люди видели, как из дома выбежал высокий седой мужчина.

Рана пошлалась сесть, но Вишванат уложил ее обратно.

— Нет! Это маскировка. У него черные волосы.

— Черные? — нахмурился Вишванат.

Рана попыталась оторвать голову от подушки, но у нее не хватило сил.

— Это был Клиен, — тихо сказала она. — Иезекиль Клиен.

— Клиен? — недоверчиво воззрился на нее Вишванат. — Начальник охраны космопорта?

— Клиен и есть крестовый убийца. Он всех их убил. Я… Я допрашивала его. Он понял, что я подобралась к нему слишком близко, и решил убить меня. Он принял другое обличье.

Рана вспомнила, как Клиен требовал от нее тканый экран. Но что все это значит? Зачем ему экран? И какое отношение он имеет ко всей этой истории?

Рана настолько вымоталась, что не смогла больше сказать ни слова. Она провалилась в сон. Последнее, что она запомнила, это лицо Вишваната, смотревшего на нее с явным недоверием.

Когда она очнулась, по одну сторону кровати сидел Вишванат, а по другую — комиссар Сингх. Ране казалось, что она отключилась всего на пару минут, и она удивилась, как Вишванат успел за это время вызвать Сингха. Но тут до нее дошло, что за окном уже темно. Значит, прошло несколько часов.

Рана перевела взгляд с Сингха на Вишваната.

— У меня уже два посетителя, — сказала она. — Значит, я выздоравливаю.

Вишванат подвинул стул поближе:

— Я хочу, чтобы ты сказала комиссару Сингху то, что говорила мне, Рана. Насчет Иезекииля Клиена.

Рана повернула голову и окинула взором тучную фигуру Сингха. Он явно не верит ей — и убедить его будет не так-то легко.

— Клиен, — начала она, с трудом выговаривая каждое слово, — Клиен — крестовый убийца. Я допрашивала его. Он знал, что я его разоблачила. Его видели, когда он убил Раджу Хана, а потом пошел домой на улицу Аллахабад Марг. Он просто выглядел иначе, но это был Иезекииль Клиен… И он хотел убить меня. — Рана помолчала, облизывая губы. — На нем была капиллярная сеть. Один из ее прототипов.

Больше говорить у нее не было сил. Она смотрела то на Вишваната, то на Сингха, стараясь понять их реакцию. Вишванат коснулся ее руки:

— Мы продолжим расследование, Рана. Отдыхай. Я тебя еще навещу.

Они вышли из палаты. Рана проводила их взглядом. Оба они что-то тихо и сосредоточенно обсуждали.

Вскоре периоды сна и бодрствования пришли в норму. Ночью Рана спала, а утром просыпалась. Последние трубки, введенные ей прямо в желудок, через которые Рану кормили весь этот месяц, убрали, и ей разрешили есть легкую пищу самой. Первый завтрак — жареное яйцо, овощная котлетка и сладкий чай — показался ей самым вкусным в жизни.

Ране позволили встать с постели и походить, но только до кресла у окна. Короткая прогулка в шесть шагов вымотала ее, но боли по крайней мере больше не было.

Ее регулярно осматривали врачи, а однажды пришел тот хирург, что оперировал ее.

— Луч прошел прямо сквозь грудь, — сказал он спокойно. — Миллиметром левее — и вы были бы мертвы. А так он лишь повредил несколько костей и задел право легкое. — Хирург погладил ее по руке. — Вы везучая, Рана. Через неделю мы выпишем вас отсюда.

Рана с нетерпением ждала следующего визита Вишваната. Ей не столько хотелось услышать от него похвалы, сколько узнать, что ее расследование дало плоды и что в результате ее усилии Клиена арестовали. Она заставит его расплатиться за тот допрос, что он ей учинил! Он ей расскажет, что все это значит…

В следующий раз Вишванат снова пришел вместе с комиссаром Сингхом. Когда они вошли, Рана сидела в кровати, листая журнал с голограммами. Вишванат закрыл за собой дверь, и они с комиссаром молча сели на стулья по обе стороны кровати.

Рана улыбнулась Вишванату, потом Стиху, но они не улыбнулись ей в ответ.

— Лейтенант Рао! — сказал Сингх, глядя на Рану немигающим взглядом. — Вы выдвинули против Иезекииля Клиена очень серьезное обвинение.

Сердце у Раны упало.

— Я знаю, — ответила она. — Конечно, это серьезное обвинение. Но ведь покушение на убийство — тоже серьезное дело.

Сингх посмотрел на Вишваната и вздохнул:

— Мы проверили ваше утверждение, лейтенант, и не нашли ни малейших доказательств, позволивших бы нам обвинить Клиена в так называемых крестовых убийствах И покушении на вашу жизнь.

Рана уставилась на Сингха, потом на Вишваната. Ей хотелось рассмеяться — и в то же время расплакаться из-за такой несправедливости. Вишванат смотрел на нее взглядом разочарованного отца.

Она покачала головой.

— Я знаю, кто в меня стрелял, — прошептала она. — Это был Иезекииль Клиен.

— Лейтенант Рао! — с еле сдерживаемым нетерпением начал Сингх. — Мы допросили Клиена и узнали, что он делал в то время, когда были совершены крестовые убийства. У него есть алиби на все случаи.

— А как насчет убийства Раджи Хана? Сингх глянул на Вишваната, и тот ответил:

— Есть три свидетеля, Рана, которые готовы под присягой подтвердить, что видели его в тот вечер в космопорту.

— А в то утро, когда он хотел меня убить? Он наверняка заплатил им, чтобы они лжесвидетельствовали в его пользу!

— Над вашим обвинением работали мой лучшие люди, лейтенант, — сказал Сингх. — Вы уж извините, номы не нашли ни малейших подтверждений вашим словам.

— Вы хотите сказать, что я лгу, сэр? — Рана с трудом удерживалась от крика. — Я точно знаю, кто хотел меня убить!

— В то утро, когда в тебя стреляли, Рана, Клиен дежурил у себя в кабинете, — терпеливо проговорил Вишванат. — У нас есть свидетели. Они видели его.

— Но этого не может быть! Поверьте мне, прошу вас! Я знаю, что я говорю. Это был он! Он сам мне сказал!

Сингх покачал головой:

— Надеюсь, вы просто ошиблись, лейтенант. Мне не хотелось бы думать, что вы намеренно вводите нас в заблуждение. Я знаю Иезекииля Клиена лично, причем с давних пор. Ваши абсурдные обвинения просто не укладываются у меня в голове.

Он кивнул Вишванату. Тот сочувственно, словно извиняясь, сжал руку Раны, а затем встал и вышел вслед за начальством.

Рана откинулась на подушку и уставилась в потолок. По щекам ее текли слезы ярости и обиды. Она чувствовала себя так, словно ее предали. Рана хотела рассказать им, что Клиен настойчиво добивался у нее информации о тканом экране, но они не верили ни единому ее слову. Какой смысл зря воздух сотрясать? Это все равно ничего не изменит.

Если она никому не скажет, у нее останется козырь против Клиена. Ему нужен тканый экран, а экран у нее — значит, она находится в выигрышной позиции.

Две недели Рана уверенно шла на поправку, а через шесть недель после ранения ее выписали из больницы. Из соображений безопасности ее переселили в квартиру в центре города, рядом с полицейским управлением, а у двери круглосуточно дежурили часовые.

Вишванат посоветовал Ране взять отпуск на месяц. Она решила остаться в городе и навестила Бандиту с другими детьми, однако о своем ранении рассказывать им не стала.

Дети набросились на нее с упреками, что она их забыла. Рана улыбалась, рассыпалась в извинениях и рассказывала им сказки о стрельбе и погонях. Ей хотелось обнять их всех и защитить от жестокого города и его пороков. Воспоминания о Клиене и его преступлениях приводили ее в состояние черной депрессии. Ей очень хотелось взять пистолет и самой его пристрелить. Она понимала, что не сделает этого, но от этой мысли ей становилось чуть легче.

Через неделю Рана позвонила Вишванату и стала умолять его, чтобы он разрешил ей выйти на работу. Она сказала, что чувствует себя прекрасно и может поработать пока с ком-экраном, не выходя за пределы управления. Вишванат сдался и позволил ей приступить к обязанностям, но только в управлении. Ей было строго-настрого запрещено вести расследования вне стен отдела. Рана не поняла толком, было ли это проявлением заботы о ее здоровье или же так приказал комиссар Сингх.

Когда она пришла в управление, Варма сердечно обняла ее, а на столе Рана нашла открытки от Наза и других коллег. Наз, в частности, приглашал ее на ужин. Рана улыбнулась, поймав его взгляд, разорвала карточку на две части и бросила в мусорную корзину. На восьмом этаже все было как всегда.

Рану отстранили от дела о крестовых убийствах и нагрузили ее текущими делами, которые надо было проанализировать. Но порой любопытство брало верх, и Рана заглядывала в файлы данных, касавшихся крестового убийцы. Она прочла доклады полицейских по поводу Клиена. Его алиби действительно было подтверждено достойными доверия свидетелями. Но сам факт, что у него алиби на все случаи, когда совершались убийства, казался Ране крайне подозрительным. Либо у него есть друзья, готовые дать ложные показание, либо он подкупил свидетелей. Кстати, комиссар Сингх тоже знаком с Клиеном — а значит, доказать его вину будет почти невозможно.

Как-то утром, когда она снова просматривала файлы; ей вдруг пришло в голову, что Сингх, возможно, знает, что Клиен — крестовый убийца и покрывает своего друга. Это предположение показалось ей не лишенным смысла. В конце концов, Клиен избавлял город от преступных элементов; освобождая тем самым Сингха от необходимости ловить их. Рана, конечно, не была уверена, что в ее подозрениях есть доля правды. Возможно, в ней просто говорила обида на то, что Сингх не захотел ей поверить. Но в таком случае как Клиен умудрился обеспечить себе такое количество алиби и убедить всех следователей в своей невиновности?

Эти раздумья вгоняли Рану в тоску.

А затем, через несколько дней, произошло событие, из-за которого все мысли о продажности Сингха вылетели у Раны из головы.

Как-то утром перед работой она зашла на второй этаж к сержанту-охраннику.

— Ваш экран все еще у меня в столе, лейтенант, — виновато сказал тот. — .К сожалению, у меня не было времени исследовать его.

— Я надеялась, вы что-нибудь расскажете мне о наводящем устройстве, сержант. Я хочу знать, представляет ли это устройство или сам экран какую-то особую ценность. Стоят ли они того, чтобы из-за них кто-то мог… — Рана чуть было не выпалила «убить», но вовремя прикусила язык, — украсть его?

— Я осмотрю его при первой же возможности, лейтенант, и сообщу вам.

В этот день Рана работала на восьмом этаже над делами, которые поручил ей Вишванат, проклиная их про себя. Ну не лежит у нее душа к этой рутине! Ее мучила мысль о том, что Клиен на свободе — и что он смеется над ней. Сколько еще преступников разгуливают по улицам из-за продажности власть имущих?

А может, ей сбежать отсюда? Сменить имя, забыть о том, что она офицер полиции, забыть Клиена и всю эту чудовищную несправедливость — и начать жизнь заново, в другом месте? «Но где?» — спросила она себя. Она всю жизнь прожила в Калькутте. Однажды Рана, правда, уже сбежала из дома, но тогда было проще. Тогда перед ней был весь город иона могла укрыться в любом из его уголков. Рана рассеянно блуждала взглядом по ком-экрану, читая рекламную статью, посвященную путешествиям и жизни в колониях.

Кто-то подошел к ее столу, и Рана вздрогнула. Это был сержант охраны.

— Лейтенант Рао! — сказал он. — Мне надо кое-что сказать вам о вашем тканом экране.

— Что именно?

— Ко мне в кабинет приходил джентльмен. Он искал экран. Похоже, он американец.

У Раны пересохло во рту.

«Клиен!» — подумала она. Но как он узнал, что экран у сержанта?

— Опишите его.

— Высокий, лет тридцати пяти. Волосы длинные, вот такие. — Сержант дотронулся до плеча. — Одет в костюм космического пилота.

На Клиена вроде не похоже, если только он снова не сменил обличье.

Охваченная дурным предчувствием, Рана сказала сержанту, что через пять минут спустится к нему в кабинет. Она закрыла файл, над которым работала, убедилась, что У нее расстегнута кобура, нпоехала на лифте на второй этаж.

Осторожно подойдя к двери, Рана заглянула в кабинет и облегченно вздохнула. Сидевший в кресле человек явно нервничал. Его летный костюм был измят, а длинные черные волосы свивались немытыми прядями.

— Вы можете оставить меня с ним наедине на пару минут? — спросила Рана сержанта, который как раз появился в дверном проеме.

Тот кивнул:

— Да-да. Если я вам понадоблюсь, я буду рядом.

Рана вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Американец быстро повернулся и подозрительно, хотя и не без испуга, уставился на нее темными глазами.

Рана обошла вокруг стола и села.

— Я лейтенант Рао, — представилась она.

— Беннетт, — отозвался он. — Джош Беннетт.

Лицо у него было изможденным и небритым. Он выглядел безумно усталым, и Рана невольно подумала о том, что ему наверняка пришлось хлебнуть лиха, прежде чем он добрался сюда. В этом космолетчике чувствовалось какая-то внутренняя мягкость. Сам он крупный, а движения у него медленные и продуманные, словно он все время настороже и боится попасть в неловкое положение.

Рана смотрела на него с суровым видом. Очевидно, экран ему понадобился из тех же соображений, что и Клиену. Интересно, способен ли он на такие отчаянные поступки, как Клиен, чтобы добиться своего? Трудно поверить, но все возможно.

— Могу я узнать, что вас сюда привело, мистер Беннетт?

— Я… Я служащий «Фонда Маккендрика», лейтенант. Я пилот.

— «Фонда Маккендрика»?

Рана изумленно уставилась на него. Значит, он работает на ее отца и пришел сюда в поисках тканого экрана. Но откуда он узнал, что экран находится здесь, в этом кабинете? У Раны голова шла кругом…

Беннетт кивнул:

— Я работаю под личным руководством Чарльза Маккендрика. Много лет назад у него украли одну вещь. Тканый экран. Моему шефу он очень нужен.

— Значит, вы видитесь с Маккендриком?

Рана чувствовала себя так же, как в больнице, когда она очнулась и все вокруг казалось ей нереальным. Она словно наблюдала за собой со стороны.

— Откуда вы знаете, что экран здесь?

Беннетт пробежал крупной рукой по волосам, начав с макушки и кончая горлом. Рука его так и осталась там, пока он обдумывал ответ на ее вопрос.

— В данный момент я с ним не вижусь. Это технически невозможно, поскольку он сейчас на краю галактики, за много световых дет от Земли. Но я виделся с ним. Мне дали одно устройство… приемник, с помощью которого можно обнаружить тканый экран.

Рана покачала головой, совершенно сбитая с толку:

— Но почему он не воспользовался этим приемником, когда экран украли?

— Потому что тогда у него не было приемника. Маккендрик совсем недавно узнал о его существовании и послал меня на Землю, чтобы я нашел экран и привез ему. Маккендрику он жизненно необходим. Послушайте! Если вы сомневаетесь в моих словах, свяжитесь с «Фондом Маккендрика» здесь, в Калькутте. Они хотя бы подтвердят, что я действительно работаю на него.

— Я верю вам, мистер Беннетт. Скажите мне: как он? Я имею в виду Маккендрика…

— Вы с ним знакомы? — удивился Беннетт.

— Я встречалась с ним, когда он жил в Калькутте, — уклончиво ответила Рана.

— Честно говоря, он очень болен. Ему осталось жить несколько месяцев. Я должен привезти ему тканый экран.

Рана закрыла глаза. Ей вспомнился голос отца, его улыбка, вспомнилось, как он играл с ней на лужайке у дома, когда ей было пять лет. Она попыталась оценить свою реакцию на известие о смертельной болезни отца. Это, без сомнения, шок, хотя она не видела отца сто лет и не могла даже сказать, что любит его по-настоящему.

Но он ее отец — и он при смерти.

Рана резко открыла глаза и посмотрела на пилота:

— Зачем ему экран?

Сколько раз она смотрела эту историю про трех исследователей на какой-то чужой планете, которые пробирались сквозь бури к горным вершинам? Беспризорной девочке нравились эти приключения. Они казались ей окном в невообразимо холодный и враждебный чуждый мир.

Беннетт робко улыбнулся ей:

— Это долгая и невероятная история, лейтенант. Честно говоря, я не думаю, что вы поверите хотя бы одному моему слову.

— Расскажите!

— Запись была сделана человеком по имени Кино на планете, где поселились уцелевшие после крушения лайнера колонисты. Планета находится вне системы Экспансии. Тканый экран — это единственное средство, с помощью которого колонисты могут найти дорогу к пещере, открытой Кино. Он утверждал, что нашел там местную расу, известную под названием «древние». После экспедиции Кино улетел с планеты, чтобы сообщить землянам о существовании колонии. Его подобрал спасательный корабль Маккендрика — и, таким образом, экран оказался у Маккендрика в руках. Однако правящий совет Полутьмы не хотел, чтобы внешний мир узнал о колонии, и поэтому в погоню за Кино отправили убийцу по фамилии Клиен. Он убил Кино, пытаясь таким образом заставить его замолчать.

Беннетт посмотрел на Рану — и умолк. Она отрешенно уставилась в пространство. Головоломка наконец-то начинала складываться…

— Клиен… — прошептала она.

— Вы его знаете? Рана улыбнулась:

— Мы встречались. Он хотел отнять у меня экран.

— Вы хотите сказать, что он у вас? — удивился Беннетт. — Но его украли много лет назад. Как он попал к вам?

Рана откинулась на спинку кресла, глядя в потолок Потом она посмотрела на Беннетта и опять улыбнулась.

— Теперь мой черед; рассказать вам историю, в которую трудно поверить, — сказала она. — Видите ли, тринадцать лет назад я украла экран — и с тех пор он все время у меня.

Беннетт помассировал усталое лицо обеими руками, потом наконец раздвинул ладони, как ставни, и взглянул на нее.

— Это безумие. Я не понимаю. Его сейф обчистили, его дочь похитили… — Он умолк, осененный внезапной догадкой. — Значит, вы…

— Я взяла из сейфа экран и немного денег, а потом сбежала из дома. Я жила с беспризорниками на улице.

Беннетт смотрел на нее с таким видом, словно не верил своим глазам:

— Ваш отец по сей день не может пережить, что потерял вас.

— Быть может, будь он тогда настоящим отцом, я бы не сбежала, — ответила Рана, решительно глядя Беннетту в глаза.

Беннетт покачал головой:

— Просто не верится… Вы правда Сита Маккендрик?

— Уже нет, мистер Беннетт. Теперь я Рана Рао — с тех пор, как мне исполнилось десять лет.

— Ладно. В конце концов, я не знаю, что вам пришлось тогда пережить. Кто я такой, чтобы судить вас? — Он помолчал, раздумывая. — Но вашему отцу нужен экран, лейтенант. Он умирает и надеется, что древние — если они существуют — смогут исцелить его.

— Вы собираетесь обратно на Полутьму?

— Как только достану экран, — ответил Беннетт. Сперва это была лишь абсурдная мысль, мелькнувшая и тут же забытая. Но потом она вернулась, и на сей раз отделаться от нее было не так уж легко, поскольку Клиена надо победить, а экран доставить туда, где он будет в безопасности. Рана поняла, что ей снова пора бежать.

Она подумала об отце. Это последний шанс увидеть его и сказать, как она сожалеет обо всем, что произошло.

Рана выдвинула ящик стола, вынула из него сложенный экран и протянула его Беннетту — но тут же отдернула руку.

— Я отдам вам экран, — сказала она, — только при одном условии.

Беннетт не опускал протянутой руки:

— Говорите!

— Возьмите меня с собой, Беннетт, — попросила Рана, глядя ему в глаза. — Я хочу полететь на Полутьму. Беннетт улыбнулся, взял экран и сказал:

— По рукам, лейтенант.