Полюби меня (СИ)

Глава 11

"Давай навсегда? Ну а вдруг повезёт в этот раз. Буду твоя звезда. И всю жизнь буду верная, как сейчас", — мысленно пою строчки.

Моя голова на его груди, несмело касаюсь пальцами ключицы. Сердце уже успокоилось, стучит ровно, почти как у него.

Он обнимает меня за плечи одной рукой, взглядом блуждает по потолку. Я хочу знать его мысли. Жалеет, что мы переспали? Я вот точно сейчас уверена: не жалею, особенно после всего, что узнала совсем недавно.

Меня подло обманула лучшая подруга. Его тоже оставили в дураках. А ведь всё могло сложится иначе.

Десять лет назад наши отношения закончились на самом интересном моменте. Я уже по уши влюблённая, ловила детали. Ещё тогда не зная, что буду годами вспоминать абсолютно всё, прокручивать в голове каждую мелочь и проживать её заново.

Тишина не напрягает. Но мне так важно поговорить с ним после всего. Что сказать-то, да и нужно ли? Судя по задумчивому взгляду Потоцкого, ему вообще фиолетово на все разговоры.

А я не люблю вешаться мужикам на их крепкие шеи. Всегда ухожу первой, почувствовав какую-то херню. Да, пусть лучше считают меня стервой, чем я буду в их глазах тряпкой, о которую можно запросто вытереть ноги и не только их.

— Уже поздно. Я поеду, Дань.

Приподнявшись на одной руке, согнутой в локте, смотрю на него сверху вниз и вижу мимические морщины, собравшиеся в паутинку вокруг его глаз. А ему идёт быть таким взрослым. Думаю, дедом он тоже будет красивым. Это тот сорт мужиков, которые с годами только хорошеют, как дорогой коньяк.

Он поворачивает голову, на меня смотрит пристально. И тыльной стороной ладони ведёт по моей скуле.

Я снова испытываю обманчивый приступ радости. В сердце будто фейерверки взрываются. Знал бы ты, Потоцкий, как мне по кайфу просто смотреть на тебя. Изучать каждый миллиметр твоего лица, твои чуть пухлые губы — особо тщательно.

— Остаться не хочешь? — спрашивает он, а я качаю головой. Да какой остаться? Мне утром рано на работу и вообще, я как бы в его квартире оказалась случайно, надо бы и честь знать.

Встав с кровати, собираю разбросанную по полу одежду. Чувствую на себе его взгляд. Оборачиваюсь.

Он реально на меня смотрит, почти не моргает. Его губы подрагивают в кривоватой улыбке. Всё-таки добился своего и затащил меня к себе в постель. Что ж… Пусть теперь гордится собой, но недолго. Я же охренительная актриса, даже виду не подам, что этот одноразовый секс для меня что-то значит.

— Домой отвезти, Насть? — вдогонку мне, когда я скрываюсь за дверью ванной комнаты.

Выглядываю, говорю, чтоб отвёз. И радуюсь как ребёнок, которому в своё время на день рождения всё-таки подарили долгожданный велосипед.

В зеркало на себя смотрю и не узнаю.

А в голове строчки из ещё одной песни:

"Наверно это в первый раз серьёзно

Я доверился тебе так просто.

В первый раз с тобою мы так близко

Это в самый первый раз".

Ага, он реально мне доверился. Сегодня я это почувствовала особенно остро. Я всю боль его ощутила и поняла, что мы с ним два одиночества, каждый несчастный по-своему.

Мне его жаль. Даже не представляю, каково ему жилось все эти годы. Кажется, он и не жил вовсе, а существовал физически — также бывает, да?

У меня всё гораздо проще. Когда любовь душит своей безответностью я ещё больше начинаю работать, вкалываю как Папа Карло. Вот недавно рекорд свой побила, засидевшись за компом в фотостудии едва не до рассвета. Восемнадцать часов активной работы выбили из моей головы всю хрень и я, вся такая счастливая с красными после бессонной ночи глазами, утром отдала клиентам фотографии с их выпускного бала. Люди обрадовались, а я — ещё больше.

Приведя себя в полный порядок, уже одетая выхожу из ванной. С Данилом пересекаемся ненадолго, он тоже спешит смыть с себя следы нашего случайного секса.

Пока Потоцкий за закрытыми дверями ванной комнаты, я брожу по спальне. Что найти хочу — сама не знаю. Мне просто интересно посмотреть как он живёт. Один ли? Или же… Ой, даже если "или же" — мне какое до этого дело?

Но в шкаф-купе внушительного размера под два метра высоту я всё-таки заглядываю. А там на вешалках его рубашки. Чистые. Идеально выглаженные. Кто-то же их гладит, да? Трудно представить Данила с утюгом в руке. Этот мужик зарабатывает реальные бабки, ему просто некогда обременять себя бытовухой.

Я чуть не спалилась. Дверцу в шкафе закрываю в последний момент. И я вся такая ни при чём, руки сцеплены за спиной, оборачиваюсь к нему лицом.

— Идём? — его тёмная бровь слегка изогнута, взгляд пытливый. Догадался, что ли, что я тут немного поигралась в Шерлока Холмса, пока он был в ванной?

Даже если и догадался, то мне точно пофиг. Я ничего не украла, просто успокоила своё праздное любопытство, да.

Кивнув, иду следом за Даней.

По лестнице на первый этаж спускаться очень волнительно. Меньше часа назад Потоцкий нёс меня по этой лестнице на руках. Я всё запомнила до деталей, теперь точно буду вспоминать этот момент каждую ночь перед сном.

Выходим из квартиры. Я жду, пока Данил закроет дверь на замок. Рассматриваю его спину, обтянутую стретчевой футболкой. И уже скучаю… просто до одури.

И как мне теперь с этим жить? Как в глаза его смотреть при каждой встрече? Мы же по-любому ещё увидимся — одна компания всё-таки. Тут без вариантов.

Успокаиваю себя мыслью, что ничего критичного не произошло. Ну переспали, подумаешь. Каждый получил удовольствие, значит, без претензий друг к другу. Вот только смогу ли я дышать ровно в сторону Данила, как это делала на протяжении десяти лет? Это уже вопрос, на который пока что я не имею ответа. Время всё расставит по своим местам — так всегда говорит моя мама, а она далеко не глупая женщина, ей точно можно верить.

На улице свежо. Июльская ночь почти нежаркая.

Я забираюсь во вкусно пахнущий салон "Ровера" на пассажирское сиденье рядом с водительским, пристёгиваюсь ремнём.

Даня врубает музыку. Спрашиваю у него: могу ли я присоединиться к его мафону через блютус и включить свою музыку. Конечно же, мне всё можно.

А в плеере у меня одна попса, ну почти. Знаю, Даня до сих пор слушает рэп, но меня он особо не вставляет — так… пару песен только и то про любовь естественно.

Выбираю Краймбрери "Палево". Данил вынужденно слушает. Может, ему и не нравится, но он молчит. Весь сконцентрирован на дороге, хотя глаза точно сонные.

"Ровер" приезжает к моему дому гораздо раньше, чем мне бы того хотелось. Ну и ладно, я же без намёка на что-то серьёзное сейчас просто развернусь и уйду.

— Насть, подожди…

Оборачиваюсь, руку опускаю, хотя уже тянулась к дверце, чтоб открыть.

— Ты не подумай ничего плохого, — говорит он, берёт меня за руку.

— Я не думаю, всё нормально.

— У меня сейчас сложный период. Я понимаю, тебе бы хотелось другого, — на его реплику я выгибаю бровь. — Ну в смысле романтики, чтоб цветы, рестораны — всё как вы, девочки, любите.

Данил замолкает, думает, что сказать мне ещё. А я же всё понимаю. Ну какая мне романтика, мы же не в отношениях как бы. Секс был хорошим, пожалуй, самым лучшим в моей жизни. Но об этом Потоцкому знать совсем необязательно.

— Дань, всё нормально. Я не загоняюсь. Мы же типа друзья, да?

— Насть, ну какие, к чёрту, друзья? Ты хорошая девушка, нравишься мне очень. Если тебе со мной тоже было хорошо, то мы можем попробовать начать встречаться.

***

Ответив Данилу, что подумаю над его предложением, выхожу из “Ровера”. Вот так просто, да. Не прощаясь. Без поцелуев. К чёрту всю эту ванильную хрень. Он же честно признался, что не верит в любовь, поэтому все клише и штампы — это точно не про нас.

Мы будем честными друг с другом. Столько лет знакомы, разве можно теперь иначе?

Я ему нравлюсь. Он мне — гораздо больше, чем просто нравится. И всё вроде легко и понятно, как таблица умножения во втором классе, но я зачем-то заморачиваюсь, пытаюсь решить уравнение, которое заранее знаю не по зубам.

Квартира встречает тишиной. Аккуратно на цыпочках, слегка пританцовывая, пою:

“Баю, bye! Спокойной ночи — заревнуешь, что не я говорю.

Баю, bye! Спокойной ночи — баю, баю, баю, баю, бай.

Баю, bye! Спокойной ночи — я ответа у тебя не молю,

Баю, bye! Спокойной ночи — баю, баю, баю, баю, бай”.

Уткнувшись лицом в подушку, засыпаю практически сразу. На душе так легко и спокойно, что я впервые за долгое время не веду дебаты со своим внутренним голосом. Сегодня он тоже счастлив, покорно молчит.

***

Утро начинается с кофе. Сонная ползаю по квартире, собирая себя по частям. Я не просыпаюсь как нормальные люди, а воскресаю, да.

В зеркале на себя смотрю. Такая смешная, с торчащими во все стороны волосами и с зубной щёткой во рту. А где-то в коридоре пиликает мобильный. Когда выхожу из ванной, телефон уже перестаёт звонить. Пропущенный от Санька. Пофиг. Перезвоню когда-нибудь потом.

На работу добираюсь на маршрутке.

По дороге до студии покупаю кофе. В моём организме его так много, что меня начинают посещать подозрительные мысли: может я такой особый вид зверька, который часто не спит по ночам, а днём кофе глушит едва ли не литрами? Знаю, это всё вредно. А жить не в кайф — скучно. Как знать, может, именно сегодня — последний день моей жизни, завтра умру, так почему я не могу позволить себе быть счастливой здесь и сейчас?

На часах ещё нет девяти, а я уже сижу за ноутом. Разбираюсь с жёстким диском — так не вовремя забился файлами.

Телефон вибрирует. Бегло смотрю на экран. Сообщение от Данила. С замиранием сердца жму на белый конверт, читаю. А там написан адрес и время. Похороны его бабушки. Это сегодня. Я по-любому приду его поддержать.

***

Ненавижу похороны. Помню ещё в детстве, когда кого-нибудь хоронили и всё село сбегалось на поминки. Большая часть людей, как мне тогда казалось, приходила просто набить своё брюхо халявным борщом. Тем, кто реально скорбел, было вообще не до еды. Мне тоже никогда не лез кусок в горло. Вся атмосфера давила тяжёлым прессом.

Но сегодня я осознанно иду туда, где априори никогда не бываю. Не ради себя. Всё из-за него. Чувствую, я должна быть там и крепко держать его за руку. Я у него есть. Да, вот такая вся странная, с набором непонятных минусов и очень сомнительных плюсов.

Такси тормозит напротив ветхого забора с облупленной краской. Сердце замирает в груди. Я здесь не была десять лет.

Калитка открыта, на ней повязан рушник. Глаза уже на мокром месте, горло сжимает тисками. Но я вижу его там, во дворе, склонившегося над гробом. И становлюсь смелой, как никогда.

Шаг делаю. В голове стучит набатом. На похоронах я не была лет пятнадцать — ровно с того момента, как сказала маме, что для меня это слишком — смотреть на мёртвого человека и оплакивающих его людей, половина из которых — вообще мимо проходящие.

Поравнявшись с Данилом, беру его за руку, наши пальцы переплетаю в замок.

Чувствую его напряжение.

Он молчит. Я тоже без слов.

Боковым зрением ловлю приближающуюся женскую фигуру. Брюнетка немного за пятьдесят. Эффектная женщина, видно, что не вылазит из кабинета косметолога. Хмыкаю. Приблизительно такой я и представляла себе его мать: с длинными нарощенными волосами, с накачанными губами и ботоксом — везде, где только можно и нельзя.

Не выдержав её присутствия, Данил тянет меня за руку и уводит прочь. Ведёт в сад, в его самую гущу, чтоб уже через минуту скрыться за одним раскидистым деревом.

Отпустив мою руку, шарит по карманам. Нервный очень.

Достав пачку сигарет, зубами вытягивает одну из них. Пальцами по колёсику зажигалки, что-то идёт не так. Он с психом швыряет зажигалку в кусты. И голову задирает к веткам дерева. Смотрит будто в пустоту.

А я иду к тому кусту, где только что прилетела зажигалка. И вернувшись к Данилу, забираю из его рук сигарету, подкуриваю её. Едва не кашляю после первой затяжки. Так непривычно ощущать во рту горький дым. Я-то уже года три как не курю эту дрянь.

— Спасибо, — говорит он, взгляд концентрирует на моём лице.

Натянуто улыбаюсь в ответ.

Он не ждёт от меня ответа, да и я не собираюсь сейчас что-либо говорить. Я просто рядом. Голову кладу на его плечо.

В полной тишине мы стоим под деревом овер дофига времени, пока к нам не подходит старший брат Потоцкого. Игорь говорит, что гроб уже грузят в машину, нужно выдвигаться на кладбище.

— Я не поеду, — через зубы цедит Данил.

— Поедешь, — возражает Игорь, хочет потянуть младшего брата за руку. — Данил, хватит уже. Она же её дочь. Она не могла не прийти.

— Блядь… — срывается Данил. — Ты можешь оставить меня в покое? Сказал же, не поеду. Я её ебало видеть не могу. Где эта сука была все эти года? Где блядь её носило? Когда бабушка парализованная лежала, она даже ни разу не пришла её проведать!

Мне хочется закрыть уши и не слышать всё это. Я не должна присутствовать при семейных разборках. Уйти хочу, но Данил держит меня за руку так крепко, словно для него моё присутствие жизненно необходимо, как для тонущего корабля спасательная шлюпка.