Полюби меня такой 2

23 глава. Право на будущее

Холодно. Ужасно холодно. До онемения костей ледяной воздух проникает в каждую клеточку моего тела. Животный страх окутал все мое нутро. Я чувствовала накат неконтролируемого приступа паники, а липкий страх пополз по позвоночнику, враждебно проникая прямо в голову. Страшно, перед глазами ужасная картина, которую я бы хотела забыть навсегда, но это невозможно. Мрачное, тёмное сырое помещение, а повсюду летающие в воздухе частички пыли и паутины. Здесь витает удушливый запах плесени вперемешку с запахом старой мебели, рассохшихся дверей, прогнивших окон и чего-то кислого, я словно призрак проношусь между комнатами в которых чувствуется всё тот же металлический запах крови. Помещение, которое наводит на меня дикий страх, здесь случилось самое страшное с нами. Странные, необъяснимые ощущения меня все не покидают, с того самого первого шага, как я вошла в этот захламленный дом. Будто за мной кто-то стоит и внимательно наблюдает. Только сейчас я вижу у окна мужскую фигуру, пару медленных шагов и я приближаюсь все ближе к этой тени, я не понимаю кто здесь стоит, не могу чётко рассмотреть, но фигура будто чувствует моё присутствие и разворачивается ко мне лицом.

— Моя девочка… Тебе не убежать от меня… Никогда! Моя! Только моя!

На меня смотрят дикие глаза Игоря, нет! Не могу выдержать этот поглощающий взгляд, срываюсь с места и несусь прочь, я будто нахожусь в фильме ужасов, как загнанная жертва в своей коварной ловушке, мечусь из угла в угол, но всё идёт по кругу, от него невозможно убежать, нереально скрыться, он догоняет и хватает меня за локоть, тянет в свои удушливые объятия, все тело горит адским жаром, Игорь будто тянет меня за собой на дно беспросветного Ада, а по всему помещению эхом разносится его дикий смех.

— Только моя!!! До конца своих дней!

Закрываю руками лицо, пытаюсь закрыть уши, все что только можно, лишь бы не слышать его пугающий голос, но всё бестолку, он звенит повсюду пугая до безумия, набираюсь храбрости вырываюсь и бегу дальше. Бегу не разбирая дороги и оказываюсь в другой комнате, я пытаюсь найти глазами Громова, пытаюсь, но не могу, его нет. Он не рядом со мной. Где-то очень далеко, я совершенно не ощущаю его присутствия. На душе ужасно неспокойно. Где же он? .К.н.и.г.о.е.д.н.е.т.

— Да что черт возьми происходит?! Громов?!

Я кричу срывая голос в призрачную пустоту. Неужели я умерла? Поэтому невозможно выбраться из этого ледяного капкана?

— Ульяна…

Тихий, спокойный тон. До боли знакомый голос окликнул меня позади, судорожно осмотревшись по сторонам, вижу как в старом, потрепанном кресле расслабленно сидит Кирилл.

— Кир, ты жив?

Я приблизилась на шаг ближе к Киру, а мой пустой взгляд невольно остановился на его груди, где чётко виднеется огромное пулевое ранение, а по всей его одежде, расползаются пятна застывшей крови.

— У тебя кровь, тебе срочно нужно в больницу.

— Уже не нужно… Подойди ко мне пожалуйста, я к сожалению не могу переступить уже эту черту.

— Какую черту? Что ты говоришь?

Заворожено иду к нему навстречу, внимательно вслушиваюсь в его успокаивающий голос.

— Черту жизни и смерти.

Непонимающе смотрю в синие глаза, на лице появляется печальная усмешка. Нет! He может быть, он жив, он не мог вот так нелепо умереть. За что?! Нет… Но эти мысли отходят в сторону, a меня сейчас интересует совершенно другое. Мысли о любимом меня убивают похлеще смертельной пули, которая пронзила меня насквозь.

— Кирилл, где мы? Что происходит? Почему мы здесь? Где Громов? Где мой Герман?!

Растерянными глазами я прожигаю выбеленное лицо Кирилла насквозь, пытаясь найти в них волнующий на мой вопрос ответ.

— Ульяна, мы с тобой здесь чтобы попрощаться.

— Что значит попрощаться?

Догадываюсь о чем он говорит, но старательно отталкиваю от себя эти дурные мысли.

— Ты все правильно поняла, твоё время ещё не пришло, ты должна жить дальше, слышишь? Обязана. Поэтому, не смей сдаваться.

— Кирилл, что ты такое сейчас говоришь? А ты? Не смей уходить и оставлять меня… Нас всех… Пожалуйста.

— Не нервничай пожалуйста. Тебе нельзя… Ты должна беречь свои силы, ради себя и малыша.

Странным образом фигура Кирилла стала тускнеть на моих глазах, с каждым новым сказанным словом он становился всё темнее и темнее, казалось, ещё несколько секунд и он исчезнет навсегда, растворится в воздухе как пыль, я пытаюсь подойти к нему, пытаюсь до него дотронуться, лишь бы ещё на пару секунд его задержать рядом с собой, но я касаюсь пугающей пустоты, я совершенно не ощущаю его руку.

— Кирилл, прошу, не исчезай, не уходи из нашей жизни.

— Тебе пора, Ульяна… Но я обещаю, я буду приглядывать за вами, несмотря ни на что, моя частичка души будет с тобой. Помни это.

Вдруг это мрачное помещение озаряет яркий, ослепляющий свет, а громкий звук от медицинских приборов противно режет мой слух. Головная боль нещадно пульсировала, долбила по вискам. Кожа на лице горела от ссадин, а грудь сдавило так, что и полноценного вдоха не могла сделать. Да что уж там, я даже не могу пошевелиться, тело все болезненно ноет.

— Ммм…

Медленно облизываю сухие губы, с трудом приоткрываю глаза. Рядом с моей кроватью стоит врач. Значит, это был кошмарный сон?! Все было не на яву? Кирилл действительно умер, и так со мной прощался? Больно… Больно осознавать что такой светлый человек так рано погиб, он же совершенно ни в чем был не виноват. А судьба так безжалостно его наказала. Моргаю пару раз. Пытаясь унять подступившие слёзы. Врач не отрывая глаз от планшета, что-то сосредоточенно записывает не обращая на меня внимания.

— Доктор…

Услышав мой затрудненный голос, врач оторвался от планшета, отложил его в сторону и присел на стул напротив моей больничной кровати.

— Вы пришли в себя, это хорошо, вы сейчас лежите, вам не нужно нервничать, с вами всё в порядке, вас прооперировали и достали осколок пули, вашей жизни больше ничего не угрожает.

— Доктор, мой… Мой…

От осознания того, что я могла потерять моего малыша, я не могла нормально говорить, удушающий страх сковал мои голосовые связки. Я чуть ли не задыхаюсь, каждое сказанное мною слово даётся мне с нереальной болью. Я должна знать. Должна! Найдя в себе последние силы, я посмотрела на врача и задала свой мучительный вопрос.

— Мой малыш… Жив?

Медленно перевела немигающий взгляд к окну. Неконтролируемые слезы полились из глаз, с каждый невесомой секундой безжалостно душа меня. Я задыхалась от дикой истерики. Страшно. Боже, как же мне страшно. Нежно положила ладонь на живот. Смотря в одну точку и глотая слезы, начала неторопливо гладить его. Пожалуйста… Прошу тебя… Я не смогу, не смогу… Неужели опять?! Неужели опять я его потеряла?!

— Ульяна, вам нельзя нервничать, с вашим ребенком все в порядке, плод жив, развивается, не стоит так переживать.

— Жив? Малыш… Мой малыш… Он жив.

— Да, с вами и вашим малышом все в порядке.

От осознания того, что наш малыш выжил, что ему ничего не угрожает, я словно взлетала в невесомость, слезы счастья стекали по щекам, ком который стоял и перекрывал мой кислород, мгновенно рассеивался как туман по утру. Но на смену этим мыслями пришли другие. Более ужасные, Герман, почему он не рядом, почему не со мной здесь, сейчас.

— А мужчина… Мужчина который был со мной, что с ним? Что?!

— Мужчина что был с вами скончался на месте… Не удалось спасти, ну, а…

Он не успел договорить, по рации ему сообщили о срочной операции, не отвечая дальше на мои вопросы, он поспешно рванул из моей палаты. А до меня сейчас только стали доходить его слова.

— Скончался на месте… Нет… Нет… Этого не может быть, не может… Игорь, он мертв, но не ты.

С огромным трудом я встала со своей кровати, морщась от боли, стиснув зубы, я живьем сдирала с себя иглу капельницы, которая словно литая впивалась в мою тонкую вену, судорожно срывая с себя все возможные трубочки которые были присоединены к моему телу, болезненными и неуверенными шагами направилась в сторону окна.

— Неужели ты меня снова оставил? Меня… Hac… Hac с малышом.

Раздирающая изнутри душевная боль, не давала мне сил даже закричать или как-то ещё отреагировать, видимо ещё от своей слабости, я не могла крепко стоять на ногах, безжизненно рухнула на пол, я словно сейчас умирала вслед за ним.

— Это моя вина… Только моя!

При одной только мысли, что его больше нет, к горлу подступал ком горести и отчаяния, а слёзы сами непроизвольно стекали по моим щекам, на меня нахлынуло чувство, что я попала в нескончаемый фильм ужасов и никак не могу проснуться.

— Нет, я не верю, ты не мог, ты не мог меня оставить, ты жив, я это чувствую.

Через боль в ногах и звенящую кровь в ушах, которая пульсировала с адской частотой, я схватилась дрожащими и ледяными руками за перила железной кровати. Пытаясь подняться на ноги, снова падала от собственного бессилия на холодную плитку больничной палаты, закусывая свои губы до крови, кулаками била о стену. Больно. Как же больно. Но все же я смогла встать на ноги.

— Где же ты сейчас?! Я найду! Найду! Ты не мог так со мной поступить снова!

Словно в тумане, я как безумная вышла в коридор из своей палаты и металась в разные стороны, заглядывая в каждую дверь я питала надежду увидеть его, но в какую бы дверь я не зашла, все было безрезультатно. Неужели правда? Неужели его больше нет? Умер? Из-за меня, это все только моя вина.

— Любимый мой… Прошу тебя…

До боли сжимала кулаки, чтобы ногти впились в мягкие, податливые ладони, выбивая из них предательскую дрожь. В самом конце коридора оставалась одна дверь, подойдя к ней, обессилено своим лбом прислонилось к деревянной массивной поверхности. Мысли путались, в горле пересохло, в глазах уже начинало мутнеть, и ноги совсем уже не слушались, но сердце… Сердце стучало быстро, словно отбивало дробь моих мыслей.

— Будь здесь, молю… Будь в этой палате, не уничтожай мою последнюю надежду.

Приоткрыв дверь, я словно призрак пролетела в глубь комнаты, отчетливо ощущая за дверью шум, я не могла отвести взгляда как мне казалось от бездыханного тела.

— Что вы здесь делаете? Вам нельзя здесь находиться, вы слишком слабы, зачем вы встали? Бегом в свою палату!

Я стояла словно вкопанная, я не могла оторвать своего взгляда от него. Всё моё тело напряглось, скованная диким ужасом, увидела до жгучей боли в душе любимое и такое родное лицо.

— Живой, не оставил меня.

Тихо шепчу, задыхаясь от слез радости.

— Он упрямый, выкарабкается, а вам нужно срочно в свою палату.

— Нет, я прошу вас, пару минут просто пару минут и я вернусь…

Он словно боролся сам с собой, но видя моё состояние, все же дал мне этих ничтожных несколько минут.

— Пять минут, потом я вернусь, и вы беспрекословно выполните все мои рекомендации.

— Хорошо доктор, я обещаю.

Всё моё тело скованное диким ужасом напряглось, увидела как вздымается его грудь и облегчено выдохнула. Приблизившись к его кровати, села на рядом стоящий стул, своими руками обхватила его холодные ладони и нежными поцелуями принялась покрывать каждый его участочек ледяной плоти.

— Я знаю что ты сильный, ты справишься, ты больше не оставишь меня одну, я знаю что ты меня слышишь, прости меня за всё. Любимый… Только живи, я прошу тебя, не бросай меня, я не справлюсь без тебя…

Огромная злость на себя всё ещё клокотала внутри, она жгла, причиняя боль душе и вдруг меня прорвало горькими солёными слезами. Спас меня. Готов был сам умереть, лишь бы я жила, от этого, стало ещё больнее. Смотря на его перевязанную белоснежными бинтами грудь, я аккуратно будто боясь ему навредить, накрыла своей ладонью маленькое алое пятнышко, прикрыв свои глаза, сама себе печально улыбнулась.

— Знаешь, Соболевская… Я очень рад что ты жива… Ho, если ты не выйдешь за меня замуж, я сам лично тебя убью.

Слыша сейчас этот хриплый и затрудненный, но такой родной голос, я не могла больше сдерживаться, Герман издал приглушенный стон, нахмуривая густые брови. Бедный мой… Я прекрасно понимаю и чувствую, как ему больно, но главное, живой. Не взирая на свою боль, вскочила с больничного стула, обхватила дрожащими ладонями бледное лицо Германа, принимаясь покрывать его отчаянными и самыми нежными поцелуями.

— Я знала… Знала что ты меня не оставишь.

Несколько минут с любовью и нежностью разглядывала его бледное, но такое до боли родное лицо.

— Пришлось вернуться, ради вас… Хотя, зная тебя, ты меня и на том свете достала бы.

Сквозь затрудненную улыбку, он пытается шутить, а я в голове невольно проматываю другой исход этой ситуации.

— Дурак ты Громов, ты хоть понимаешь что я сейчас пережила?! Я же думала тебя больше нет. Ещё и врач сказал что мужчина не выжил.

— Он и не выжил Ульяш, видимо Жека не понял о ком ты спрашиваешь.

— Наш кошмар закончился, Гер?

— Закончился…

Зная что все самое страшное закончилось, зная что теперь всё будет по другому, после такого ужаса и вечного страха, только после этого я осмелилась облегчённо выдохнуть и вообще начать дышать.

— Ульяш? Ребенок? Что с ребенком?!

— Гер…

— Не молчи! Ну? Что с ним?

В его испуганных, расширенных зрачках плескался дикий страх, будто вытесняя ненависть за то, что могло случиться с нашим малышом, в нём боролась огромная злоба и вообще все остальные чувства когда он понимал что малыша возможно уже нет. Нежно касаюсь ледяными пальцами его острых скул, наклоняюсь к нему как можно ближе, зарываюсь носиком в его шею, а потом медленно, поднимаюсь к его уху, обдавая его своим горячим дыханием.

— Громов, ты будешь дважды папой… Я просто уверена в том, что ты будешь самым лучшим отцом на свете…

С мягкой улыбкой, шепчу ему на yxo.

— Спасибо тебе, моя упрямая, любимая бунтарка.

Несколько секунд Гера молчал, но облегчённо выдохнув, он поднял синие как океан глаза на меня, переплетая крепкие пальцы с моими. Смотря в его такие уже стеклянные от счастья омуты, прислонилась своими мягкими губами к его слегка сухим губам, нежно оставляя на них поцелуй. От понимания что он здесь, рядом, уложила аккуратно голову на его крепкое плечо, где не было повязки, лишь бы не причинить ему ещё большей боли которую он сейчас явно ощущает, а потом, я почувствовала как рука Германа скользнула по моей талии, нагло уже сжимая мою упругую попку.

— Я сейчас вас как школьников по палатам разгоню, устроили тут оргию на больничной койке, все Гер, выпускай из своих цепких лап девушку и на перевязку, а вы Ульяна, под капельницу, которую так варварски сорвали.

Герман, даже не удосужился убрать свои руки с моей попки, он лишь ещё сильнее её сжал и нагло смотрел на врача.

— Жек, я чуть жизни не лишился, думал её больше не увижу никогда, а ты врываешься в самый неподходящий момент.

Подложив кожаную папку под мышку, доктор прислонился к дверному проему и с легкой улыбкой поочередно посмотрел на нас с Герой.

— Слушайте простреленные, вы сначала раны свои полностью залечите, a потом хоть тут в одной кровати спите.

— Серьезно? Позволишь?

Герман игриво вскинул одну бровь вверх, смотря на доктора, нежно подхватил мою ладонь, оставляя на ней трепетный поцелуй.

— По своим палатам, живо!

— Простите, Гер, я пойду, я ещё к тебе зайду.

Проведя ладонью по его холодным щекам, ласково спустилась руками вниз и провела по его плечам, а потом запустила пальцы в волосы и чуть помассировала ему затылок затылок.

— Зайдёт, зайдёт, как только все процедуры выполнит тогда и зайдёт.

Только хотела выйти из палаты, как дверь с грохотом открылась, а в палату на огромной скорости вбежал обеспокоенный Макс.

— Папа! Мама!

Что я ощущала в этот момент? Что я почувствовала когда он назвал меня мамой? Ощутила как по моему животу и душе расползается тепло, тысяча невесомых бабочек поднимает меня высоко на самый пик блаженства. Макс подбежал сначала к Гере, отбил кулачок, а потом резко повернулся в мою сторону и крепко обнял меня за талию, утыкаюсь своим лицом в мой живот.

— Ты сказал мама? Ты назвал меня мамой?

Смотрю на Германа, который сияет от неимоверного счастья и услышанного. Видимо он тоже не ожидал таких слов в мою сторону от сына. А я и сама не верила до конца, приняла все за слуховую галлюцинацию.

— Ты не хочешь чтобы я тебя так называл? Да?

Отстраняется, поднимая на меня огромные глазки.

— Максик, сыночек… Хороший мой. Иди сюда…

Не смотря на свою боль в груди, я присела перед ним на корточки, взяла обе его маленькие ручки в свои, уткнулась своим лицом ему в плечо, крепко прижимая Макса к себе, я уже не могла скрывать своих слёз счастья.

— Теперь, ты самая настоящая для меня мама.