Полюби меня такой 2

7 глава. Настоящее не отпустит…

По утру, проснулась в разбитом состоянии, за окном слепит яркими лучами утреннее солнце, открываю сонные глаза и ощущаю тяжесть на теле. Крепкая рука Громова покоится на моем животе, а вторая, обнимает меня за плечи. Боже… Неужели он спал здесь всю ночь?! Даже боюсь сделать лишнего движения. Лежу на крепкой груди, а мужественный подбородок упирается в мою макушку. Странно так, но я впервые на протяжении пяти лет почувствовала безмятежное спокойствие. Заспанными глазами прошлась по небольшой комнате, только сейчас я поняла что спала всю ночь в одежде. Не понимала как сейчас себя вести, стала неуверенно ерзать, что видимо привлекло внимание моей импровизированной «подушки.»

— Спи еще, рано.

Герман убирает руку с моего живота и смотрит время на часах.

— Полшестого только, спи маленькая.

— Не спится.

Герман крепче прижал меня в объятия, шумно втягивая носом воздух. Я попыталась отстраниться, но это было бессмысленно, с каждым моим шорохом, его хватка усиливалась, и я обмякла в его власти.

— Неугомонная.

Он медленно втянул запах моих волос и стал перебирать пряди, пропуская густую капну волос через пальцы. Прикрываю веки и наслаждаюсь этим моментом. Такие давно забытые прикосновения. Мне бы поскорее встать и бежать от него, умыться, привести себя в порядок, но я лежу будто обездвиженная, вдыхая аромат древесного парфюма.

— Ты что, был здесь всю ночь?

— Да, я был рядом с тобой, ты всю ночь беспокойно спала, всхлипывала, ворочалась, что тебе снилось?

— Не важно.

Эти кошмары мне снятся постоянно, они нескончаемы, я и забыла когда спала нормально. Несмело отстраняюсь от него и присаживаюсь на край кровати. Сижу спиной к Герману, не вижу его глаз, но чувствую прожигающий взгляд на своей спине.

— Уйди пожалуйста, я не хочу чтобы кто то видел что ты всю ночь был здесь.

Тихо произношу, неотрывно смотря перед собой. Я и так позволила себе лишнего, он всю ночь был в моей комнате. Я думала он начнет сопротивляться, лезть с многочисленными разговорами, но я слышу скрип пружинного матраса, Герман встал, но выходить из комнаты не спешил.

— Как скажешь… Уль?

Спокойно говорит, но сразу замолкает.

— Я прошу тебя, давай без разговоров? Я ещё от вчерашних откровений не отошла.

— Я не об этом, здесь на въезде в поселок есть конюшня, дети вчера загорелись желанием покататься на лошадях, ты как? Поедешь с нами?

— А я там нужна?

— Помнится мне, ты когда-то очень хотела прокатиться, или что-то изменилось?

Помнит… Действительно, я как-то ему рассказывала что и правда с детства мечтала покататься на настоящих лошадях, но все как-то не получалось. Родители вечно были заняты работой, для меня свободного времени у них совершенно не было, потом я выросла, а детское желание покататься на лошади, сменилось на езду в дорогих и роскошных иномарках. А он, запомнил значит…

— Все изменилась, Громов.

Угрюмо хмыкнув, Герман оставил после себя лишь шлейо своих мужественных духов. Обнимаю обеими руками хрупкие плечи и невольно улыбаюсь. Дура я конечно, вчера кричала о ненависти к нему, а сегодня таю от его прикосновений. Я же специально даже не смотрела в его глаза, лишь бы снова не утонуть в этих океанах. Собравшись с мыслями, встала и направилась в душ. Стоя под горячими каплями, прикрыла глаза от терзающих мыслей. Да приди уже в себя Соболевкая! Сколько можно?! Хватит о нём думать. Я же как самая настоящая мазохистка, сама бежала в огненное пекло, намеренно тонула в горящем огне, превращая свою душу в тлеющий пепел.

— Когда же ты меня уже отпустишь, Громов?!

— Никогда.

От лица Германа.

Каждая моя живая клетка отдавала колкой судорогой по всему телу. Но это была самая лучшая ночь за все время. Она была так рядом, беспокойно посапывая на моей груди. Я практически всю ночь не спал, смотрел на заспанное, ангельское личико, а в душе все ликовало. Мне так необходимо было чувствовать её исходящее тепло, её дурманящий запах. Как одержимый, лежал и всю длинную ночь гладил её лицо. Думал, по утру, снова начнет истерить, кричать как она меня ненавидит, но Уля довольно спокойно на все отреагировала. Оставил её, а сам пошёл вниз, пока шел, внезапно заметил что оставил на тумбочке свой телефон, когда ночью врубал беззвучный, Верка все наяривала и буквально закидывала смс, со своими расспросами. Вернувшись в комнату, в слух сразу ударил звук воды доносящийся из ванной комнаты. И я не сдержался. Меня словно невидимой нитью тянуло, зайдя в ванну, как идиот не мог увести глаз от такого желанного тела. Как же она похорошела. Моя девочка стояла ко мне спиной, а мой голодный и одержимый взгляд, медленно опустился к упругой попке. Ульяна стояла в огромном количестве мыльной пены, а я вспоминаю как мы вместе принимали душ, как я страстно и неустанно терзал ее податливое тело под горячими каплями, как я нежно касался ее возбужденной плоти. Сука! Непроницаемая пелена похоти застилает глаза и мне напрочь срывает крышу. Опасными шагами надвигаюсь на неё как хищник, но потом резко замираю.

— Когда же ты меня уже отпустишь, Громов?!

— Никогда.

От испуга, и моего резкого голоса, Уля внезапно подскочила и поскользнувшись, была готова уже упасть, но я не позволил, подлетел к ней, хватая её в свои объятия.

— Нормально? Не ударилась головой?

— Ты что здесь делаешь?!

Ульяна испуганно смотрела в мои глаза, нервно закусывая нижнюю губу. Черт! Мои руки лежат на влажной от горячих капель талии, вся одежда намокает за одно мгновение, но мне похер. Я не могу сдерживать свой внутренний голод, скольжу одной рукой по её напеленной спине, спускаясь к упругой попке. Чувствую её затрудненное дыхание. Моя девочка замерла в моей обжигающей власти и даже не смела шевелиться.

— Оттолкни меня… Прогони.

Она смотрела в мои глаза и молчала.

— Ну! Скажи чтобы я проваливал! Скажи что ненавидишь! Давай же!

Но она лишь стыдливо опустила свои глазки вниз. Не могу. Хочу смотреть в эти омуты и видеть там свое отражение, только тогда я живу и могу беспрепятственно дышать. Властно приподнимаю пальцами её подбородок, заставляя смотреть на меня.

— Прогони…. Прогони, слышишь?!

Утыкаюсь своим лбом в её влажную щеку, вдыхая как можно глубже запах ментолового геля, член в штанах от такой близости болезненно ноет, да и моя чувствительная девочка вся дрожит в моих руках.

— Не могу…

Все! В эту минуту, в башке проносится настоящее цунами, несмело, припал к нежным губам. Блять! Первый наш поцелуй за все пять лет. Такой желанный и такой трепетный. Терзаю мягкую плоть, не грубо. Нежно, мягко, боюсь вспугнуть Соболевскую. Она не отвечает, упорно мне сопротивляется. Возможно ей неприятно, я не понимаю что она чувствует и что творится в её голове. А я как дебил так нагло полез, даже стало не по себе. Отстраняюсь от неё как от обжигающего огня и направляюсь на выход, пока не трахнул её до потери памяти к херам, но не могу!

— Ведьма любимая!

Разворачиваюсь, снова пролетаю к ней, нагло тяну её на себя, Уля своим телом беспрекословно припечатывается ко мне. Всю мою одежду уже можно выжимать, похер! Оба тяжело дышим, хватаю грубо её за затылок и с ещё большей силой терзаю требовательным и грубым поцелуем сладкие губы, моя девочка сдается, отвечает на поцелуй, нагло просовываю и переплетаю между собой наши языки. Чувствую как моё безжизненное тело разливается теплом по давно вымершим клеткам.

— Ммм…

Ощущаю как малышка обмякает в моих руках, её стройные ножки заметно задрожали, лишь бы она не упала, властно хватаю её за попку и усаживаю на свой торс, прижимая хрупкое тело спиной к холодному кафелю. Она задрожала ещё с большей силой, хватаясь за мои плечи, острыми ноготками она впивалась в мою кожу. Между горячими поцелуями, обхватываю идеальную грудь и слегка сминаю до легкой боли, моя девочка выгибается и порочно стонет. Хочу уже коснуться её и ввести пальцы в наверняка уже влажную но не от воды киску. Как она хватает меня за кисть руки и останавливает.

— Нет! Не надо.

Сказала так холодно, словно и не было этой теплоты исходящей от неё. Выпускаю её из плена своих рук, Уля сильно отталкивает меня от себя и быстро хватает лежащее на полке полотенце, прочно укутывая в махровую ткань ногое тело.

— Уходи! Уходи, Громов!

Кричит чуть ли не на весь дом, а воцарившаяся меду нами иллюзия минутного наслаждения, резко испаряется в воздухе.

— Прости..

От лица Ульяны.

Снова?! Снова я позволила себе эту слабость. Губы горят от жалящих поцелуев, прикасаюсь к ним и улыбаюсь, а потом сама себя луплю ладошкой по лбу. Почему я как омеба, так на него реагирую? Стоит только ему ко мне прикоснуться и я теку как малолетка. Хватит! Все! Быстро принимаю душ, пытаясь смыть все его дурманящие прикосновения, но тело горит после его пальцев. Выхожу, переодеваюсь и ложусь в холодную постель, я даже не замечаю как проваливаюсь в сон, не знаю сколько я проспала, но услышав голоса внизу, решаю спуститься. Наверняка уже все собрались на завтрак.

— Доброе утро.

Все уже сидели за столом и исправно завтракали, даже Герман переоделся и сидел в сухой одежде. Стыдно смотреть в его глаза, несмело присаживаюсь за стол, опуская глаза на поставленный передо мной завтрак. На завтрак у ребят были ароматные сырники с ежевичным джемом. Мой любимый… Правда, я давно его не ела, я убрала из своей жизни все то, Что напоминало мне о нём. Я же помнила как сидя при ночном свете луны на коленях Громова, он постоянно меня кормил чуть ли не с ложечки этим лакомством. Запах творожного шедевра буквально разносится по всему дому. А ещё в нос вбивается запах свежей выпечки, круассаны с вишневым джемом и безумно вкусно пахнущий кофе.

— Доброе утро, налетай, а потом поедем, малышня уже все уши прожужжала про лошадей.

Тим бегло кинул взор на часы, взял чашку с кофе и пригубил один глоток.

— А ещё говорят, свежий воздух полезен для здоровья, такие глаза опухшие, ты с пчелами что ли не нашла общего языка?

Перевожу свой взгляд на маленького хомяка, который уже за обе щеки себе запихивает эти самые сырники, а джем от них размазан по всему рту и щекам Юльки, ну просто Марфушка из сказки «Морозко». Эта сама невинность, подняла на меня свои щенячие глазки и пару раз ими похлопала.

— Тебе приФнился коФмар?

Этот хомяк с полностью набитыми щеками, смачно уплетая сырники все пытался со мной разговаривать.

— Мне снились такие ужасы, что проснувшись, ещё долго не могла понять, сон ли это продолжается или уже явь.

— БедняФка…

— Может прожуешь, а потом уже выразишь свою гражданскую позицию?

Выпиваю глоточек обжигающего кофе и отламываю кусочек хрустящего, ароматного круассана, приподняв густую бровь, ехидно посмотрела на мою обжорку.

— Не затыкай мне Лот!

— У вас такие высокие отношения, вы прям как под копирку.

Громов беспардонно влазит в наш разговор, я уже хотела ему ответить, как мой мобильный разразился как гром среди ясного неба звучным рингтоном.

— Извините, я отвечу, это муж.

Глядя в тёмные глаза Громова, слово «муж» я выделила специально. Неприятно ему это слышать, шумно втягивает воздух ноздрями и уворачивается в сторону. Медленно встала из-за стола и проследовала в соседнюю комнату, откуда вышла на небольшую терассу.

— «Я тебя слушаю, неужели ты нашел свободную минуту чтобы набрать мой номер?»

— «Даже не поздороваешься с мужем, жена?»

— «Неужели твои подружки так плохо справляются, что ты вспомнил обо мне? Ты что-то хотел?»

— «Не перегибай! Кирилл рядом?»

Боже мой… Кирилл, я совсем про него забыла, неужели Игорь догадался обо всем? Но я была уверена что Кирилл выполнит свою договоренность и подтвердит все мои слова, но на душе все равно как-то было не спокойно. Странное чувство тревоги все никак меня не покидало.

— «Он что, моя ручная собачка? Привез меня и уехал, в чем проблема? Или мне его на поводке при себе держать?!»

Ядовито огрызаюсь и с психами усаживаюсь в подвесное, садовое кресло.

— «В последнее время, ты стала очень раздражительная.»

— «Я ответила на твой вопрос, что-то ещё тебя интересует,

— «Уверена в правильности своего ответа, м?»

Даже не задумываюсь, отвечаю чётко и уверенно сразу.

— «Однозначно, если это все, что ты хотел узнать…»

Хочу поскорее закончить ненужный разговор, как Игорь меня перебивает.

— «Хватит показывать мне свой характер! Я не могу узнать когда ты возвращаешься домой?»

— «Я уже думала ты соскучился по жене, хотя, чем это я, у нас же с тобой такие высокие отношения.»

— «Я задал вопрос!»

Устало опустила хрупкие плечи, до боли сжимая руку в кулак. Когда же прекратится этот пристальный контроль?! Стиснув зубы, тяжело вздохнула и раздраженно ему выпалила.

— «Как только почувствую в себе непреодолимый порыв страсти к тебе, обязательно примчусь. А теперь извини, мне пора, нужно следить за Юлей пока она за завтракам не устроила обстрел из хлебных крошек.»

Просто отключилась. Контролер блин, фигов! Я что, маленькая девочка что ли?! И как это он вообще вспомнил обо мне в своей поездке, неужели настолько уже действительно не справляются многочисленные шлюшки?

— У тебя проблемы?

— Мамочки!

Ну вот зачем так подкрадываться? Так же и дар речи можно потерять. Хотя, чего удивляться, он же служил, быть незаметным у него наверное уже сидит в поджилках, как должное.

— С чего ты это решил?

Не сводя с меня глаз он медленным и уверенным шагом приблизился вплотную.

— Я слышал разговор.

Смотря на меня он нахмурил густые брови, склоняя голову на бок, Громов терпеливо ожидал моего ответа.

— Весь. Полностью.

Резко увела свой взгляд в другую сторону, когда Герман это заметил, он нежно меня обнял за плечи, ласково взял за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза.

— Что происходит в твоей жизни?

— Мама с папой не учили что подслушивать не хорошо?

— А еще не научили что такое гостеприимство.

— Ой, вспомнил тоже.

Вспомнив нашу с ним первую встречу которая навсегда изменила наши жизни, на моем лице проскользнула милая улыбка, стоило лишь мысленно вернуться в события того времени, как внутри все затрепетало.

— Ты не ответила, что у тебя происходит? У тебя все в порядке?

— Не беспокойся за меня. Со своим мужем я разберусь без чьей либо помощи.

— Ты же знаешь, чтобы между нами не происходило, ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, в любое время дня и ночи?

Я смотрела на него, слушала. Проходит секунда, вторая, минута, а мои страхи растут внутри как огромная черная дыра. Понимала что сейчас мне нужно будет вернутся к Игорю, но почему же меня словно на месте здесь сейчас гвоздями приколачивают?

— Не думаю что мне понадобится твоя помощь.

Своими ладонями я уперлась в грудь Германа и чуть отстранилась от него.

— Хорошо, если это так.

— Почему ты постоянно говоришь какими-то загадками? Не надоело? Есть что сказать, скажи прямо.

— Есть. Много чего. Но не здесь. Давай встретимся как нибудь и поговорим, нормально, без истерик?

— Не думаю что нам вообще стоит общаться.

Ничего больше не говоря, прошла мимо него в дом. После завтрака, мы все дружно собрались и отправились на местную конюшню. Вокруг огороженная территория, несколько огромных построек и амбаров. Нас сразу же любезно провели внутрь, здесь было совершенно по сказочному. Огромный манеж, устеленный сыпучим песком словно ковром.

— Слушайте, мы возьмем детей и прокатим их в манеже, а вы… А ты Громов, прокати Ульяну по территории, ты же не против?

На последней фразе, Крис обратилась ко мне, выгибая выразительную бровку. Я лишь стояла и хлопала глазками, я даже ответить ничего не успела, как Громов переплел наши пальцы между собой и повёл меня к стоилам.

— Не дрожи так, я просто тебе помогу прокатиться.

— Может лучше детям поможешь, а я сама справлюсь, здесь же есть специально обученный персонал.

Герман останавливается на месте, хищно скалится и наклоняется к моему уху, обжигая его хриплым шепотом.

— Соболевская, на лошади я тебя не собираюсь трахать, расслабься.

Ну что он несет, ненормальный?! Краска моментально застилает мои щеки. Да зная Громова, его совершенно ничего не остановит. Он же даже на бампере во дворе чуть меня не трахнул. Сумасшедший… Мы прошли дальше, поближе к изгороди, а работник конюшни, любезно открыл нам стойло.

— Только будьте с ним осторожны, это довольно капризный жеребец.

В загоне стояла темно-шоколадного цвета с блестящей гривой лошадь, я не могла на неё насмотреться, в живую, они намного красивее, у неё был очень изящный профиль, огромные и красивые глаза, длинная переливающийся грива, от восторга, я сразу же потянула руку к ней, чтобы погладить.

— Какой же ты красавец, прокатишь меня?

Улыбаюсь как маленькая девочка, поглаживая мягкую гриву.

— Хотите прокатиться? Я вам помогу.

— Я сам помогу девушке.

Вздрагиваю, когда твердый голос Громова разносится эхом по маленькому коридорчику.

— Уверены? Может лучше я помогу девушке, жеребец и правда очень дикий, не с каждым пойдёт на контакт.

— Я сказал сам, подготовь всё и свободен.

Парень положительно кивает, берет в руки специальное приспособление, прикрепляет седло и помогает лошади выйти из стоила. Герман решительно перехватывает поводок, берет меня за руку и выводит на свежий воздух.

— Давай помогу тебе взобраться на этот Эверест.

— Я не маленькая девочка, уж лошадь я оседлаю.

— Без проблем.

Герман лишь развел руками и нагло ухмыльнулся, скрестив руки на груди он принялся наблюдать за моими попытками вскарабкаться на лошадь. И правда Эверест, попробуй заберись на неё, я даже ногу в ножны нормально не могу поставить, только кажется, один рывок и я вот-вот на неё запрыгну, но я позорно снова опускала ноги на землю.

— Таким упорным старанием, ты будешь кататься при лунном свете.

— Ладно, помоги

Недовольно буркнула.

— Что прости?

— Говорю, помоги.

Герман сделал один шаг ко мне навстречу, мы стоим так близко, что наши лица чуть ли не соприкасаются, на своих губах я чувствовала его горячее и обжигающее дыхание.

— Ты не совсем вежлива, Соболевская, попроси нормально.

— А знаешь, я передумала, резко перехотелось кататься.

Вздёрнув подбородок чуть ли не к небу, решительно хотела уйти, но Герман перехватил моё запястье, останавливая на месте.

— Гордая…

С улыбкой, Громов помог мне оседлать лошадь, взял коня за поводку и не спеша, повёл меня по тропинке, выходящей к небольшому лесу, наполнявшему все пространство, смолистым запахом сосны, которым был пропитан весь воздух. Здесь так по особенному дышится, будто открывается второе дыхание, не могу надышаться, жадно стараюсь схватить каждый глоток кислорода. На минуту прикрыла веки, я хотела сполна насладиться этим моментом. Первый раз я катаюсь верхом на лошади. Вокруг один лес, это что-то нереальное, такая красота вокруг. Мы так и шли в безмолвии, Герман не пытался со мной поговорить, а вот мне… Меня интересовал один лишь вопрос.

— Громов, зачем ты это все делаешь?

— Что это?

— Зачем ты снова появился в моей жизни? Неужели за все пять лет у тебя не появилось любимой женщины на которую бы ты переключился?

— А она должна была появится?

Честно, я была откровенно удивлена, как совершенно нормальный мужчина не завел отношения спустя столько лет, я несколько минут смотрю в темно-синие глаза и не знаю что даже сказать.

— Уль? Почему ты замолчала?

— Громов, просто в это трудно поверить, неужели за пять лет, у тебя не было серьезных отношений с женщинами?

Когда он услышал мой вопрос, Герман затормозил лошадь на ходу, поднял на меня глаза полные печали и тихо просипел.

— Я отвечу тебе честно, у меня были женщины, Соболевкая.

Вдруг стало очень неприятно, хотя о чем это я? Я что, серьезно думала что он все эти пять лет хранил мне верность? Глупость какая-то, как он там говорил? Я для него оказалась безотказной шлюшкой? Таким уж точно верность не станут хранить, да и он мужчина, которому нужно удовлетворять свои потребности.

— Но, не одна не задерживалась больше одной ночи в моей постели.

— Неужели так плохи? Не превзошли безотказную шлюшку?

Вижу по его омутам как я его задела, он прекрасно помнит свои слова сказанные в мой адрес, это видно по его глазам.

— Ни одна не смогла мне тебя заменить. В сердце… В мыслях ты. Твои голубые глаза, твои нежные губы. Вот эти милые ямочки на щеках.

Замолкает и мило улыбается.

— Даже твой запах..

— Как ты бедненький оказывается мучался на протяжении пять лет.

Смотрю на него и не понимаю, врет или же нет? Но я видимо разучилась что либо понимать по его взгляду, он совершенно ничего не выдает сейчас.

— Уль… Скажи мне, есть хоть один малейший шанс, что ты когда нибудь сможешь меня простить?

— Отведи меня обратно, я накаталась.

Он прекрасно понял что я не хочу больше обсуждать эту тему, положительно мне кивнув, он повёл коня обратно в конюшню, как только мы оказались на территории, Герман заботливо помог мне слезть.

— Я все равно сделаю все, чтобы ты меня простила.

Громов взял меня за руку, обеспокоенно заглядывая в мои васильковые глаза.

— Тебе надо моё прощение? Зачем? Что это сейчас изменит? Вернет время вспять? Вернет нас в прошлое? Все кончено Громов… И знаешь, я вдруг поняла, эта будет наша последняя встреча. Больше мы не увидимся.

— Ошибаешься…

Несколько мучительных мгновений я смотрела на Германа и не знала что ему сейчас сказать. Зачем? Мы же только хуже себе делаем, да и эти поступки Громова. Он же намеренно пытается растопить между нами непробиваемый лед. Я же до встречи с ним в Москве была ледяным айсбергом, а сейчас… Сейчас я откалывалась на мелкие куски и таяла. Склонив голову набок, Герман внимательно рассматривал моё лицо, его рука плавно тянется к моему лицу. Я понимаю… Я не хочу больше от него убегать. Я так устала. Он смотрит своими ледяными глазами, в них такая грусть и печаль, такая же как и в моих. Как же так произошло? Как же мы сами разрушили наш маленьких, хрупкий мир? Ведь мы могли быть так счастливы, но мы жестоко сломали судьбы друг друга, безжалостно и невозвратно. Уже ничего не исправить, настоящее не отпустит уже никогда…

— Какие оказывается у тебя замечательные выходные без мужа… Жена.