Помоги мне

25

Прошло три дня.

Несмотря на то, что Махмуд старался изо всех сил, пичкая «земляка» витаминами и лекарствами, делая какие-то уколы, состояние Николая не улучшалось. Кровь перестала идти горлом, но стоило ему закашляться, как его ладонь, которой он прикрывал рот, покрывалась мелкими розовыми брызгами. К тому же у него поднялась температура, и бледные щеки горели нездоровым румянцем.

— К сожалению, мы боремся не с причиной, а с последствиями, — сказал бородач утром третьего дня, обнаружив, что температура его подопечного так и не опустилась ниже тридцати восьми. — Значит, в организме идет какой-то воспалительный процесс. Надо в больницу, но сам понимаешь…

Зданович понимал.

В предрассветный час на четвертый день его разбудил страшный грохот, многократно усиленный эхом, отраженным от стен. Ему показалось, что треснул каменный свод над его головой. Похоже, у входа в пещеру что-то взорвалось. Снаряд? Бомба? Спустя секунду послышался второй взрыв, потом длинная пулеметная очередь. Вспышка вырвала из темноты фигуры мечущихся людей.

Пещера наполнялась едким удушливым дымом. Кто-то пробежал мимо, передергивая на ходу затвор автомата. Николай почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука.

— Американцы, — послышался голос Махмуда. — Мы уходим.

Американцы? Неужели конец кошмара, продолжавшегося четыре недели, неужели освобождение от плена, чистые простыни на настоящей кровати в госпитале и выздоровление…

Наверное, Махмуд понял, о чем он думает. Наклонившись к Здановичу, он закричал ему в самое ухо:

— Я оставлю тебя здесь. Это твой шанс. А мы уходим через другой ход на противоположный склон хребта, если только там нет засады.

— Прощай, Махмуд. Спасибо, — коротко проговорил Николай, сознавая, что времени на долгие разговоры нет. — Они не пристрелят меня?

— Кто, люди Абдулхамида? Они воины, а не убийцы, они не стреляют в безоружных и раненых. А вот американцы — не знаю. Прощай.

Вместо рукопожатия, Махмуд сжал его плечо и исчез в темноте.

Мимо Здановича почти бесшумно скользили черные тени моджахедов, негромко переговаривавшихся на ходу. Они уходили вглубь пещеры.

Перестрелка продолжалась еще с четверть часа. Несколько бойцов отряда, оставленных на верную смерть, до последнего сдерживали натиск американцев, позволяя остальным уйти как можно дальше. Время от времени пули с визгом рикошетили от стен совсем рядом с «койкой» Здановича. Один раз ему показалось, что пуля впилась в ящик, на котором он лежал.

Потом стрельба прекратилась, и под низкими сводами пещеры повисла звенящая тишина: вероятно, все защитники пещеры погибли в неравном бою. Дым рассеивался. Через какое-то время у входа послышались голоса. Николай не смог разобрать слов, но его ухо ясно уловило интонации, характерные для английской речи.

Американцы не решались войти в пещеру, опасаясь, возможно, что в глубине ее находится вторая группа обороняющихся, и осторожно переговаривались снаружи.

Зданович, призвав на помощь все свои знания английского, закричал:

— Эй, америкэн! Кам! Кам хир! Ноубоди![9]

Голоса у входа в пещеру на минуту затихли.

Если бы он только знал, как будет по-английски «заложник». Вместо этого он крикнул:

— Ай эм рашен[10]!

Потом схватил белое замызганное полотенце, и, размахивая им, как флагом, принялся повторять одну и ту же фразу:

— Ай эм рашен! Ай эм рашен!

Кто-то из американцев прокричал ему какой-то вопрос, но Зданович, конечно, не понял. Он боялся только одного: что перед тем, как войти, солдаты, для верности, бросят внутрь пещеры пару гранат или обстреляют ее из пулемета.

Наконец, когда совсем рассвело, у входа появился солдат с автоматом наизготовку в каске и форме песочного цвета, за ним второй, третий. Перешагивая через трупы моджахедов, они осторожно стали продвигаться вглубь пещеры, подсвечивая себе фонариками.

Луч света ударил прямо в изможденное лицо Здановича, и он прикрыл ладонью глаза.

Огромный негр в покрытом бурыми пятнами бронежилете, надетом прямо на голое тело, удивленно проговорил, обращаясь к кому-то стоявшему позади него:

— Хей, кэп, я тинк зерз э хостидж хир[11].

Зданович не понял и только повторил:

— Ай эм рашен…

Негр присел на корточки и, заглядывая ему в лицо, спросил что-то.

— Ай ноу спик инглиш[12], — произнес Николай фразу из далекой школьной поры, и негр улыбнулся, обнажив огромные белые зубы. Зданович заметил на его правой руке татуировку — оскаленную пасть дракона, почти сливавшуюся с темной кожей.

Через пять минут двое санитаров уложили его на носилки и понесли к выходу, возле которого стояли две санитарные машины.