Попаданка-травница на службе Его Величества

Глава 10.

В предбаннике я нашла сердитую фаворитку, которая ждала меня, чтобы я сняла с нее халат. Это просто абсурднейшая ситуация, особенно в свете того, что эта дама не взяла с собой ни одной служанки, горничной или камеристки, чтоб та помогала ей одеваться, раздеваться и прислуживать днем. Нет, она делала все это сама, но сейчас, видимо, хотела очередной раз показать мне мое место. Если она хотела меня оскорбить или унизить этим, то ошиблась. Я относилась к женщине как к больному пожилому человеку, то есть слушала все, что она несет, но не воспринимала всерьез. Пожилой ее, конечно, я называла у себя в голове намерено, так как у женщины было довольно молодое подтянутое тело. Ну, правильно, она не работала всю жизнь, а лишь за собой следила, чтобы нравиться королю и качественно ублажать его в постели. Потому питалась правильно, а не чтобы было дешево и сытно. Потому и зубы все были свои, и волосы густые и длинные, и фигура стройная, словно у девушки.

Я молча и без возражений помогла снять с женщины халат и рубашку, бросив все это в корзину с грязным бельем. Проводила в баню, помогла лечь на лавку повыше и поддала пару. Смешала в тазу воду, чтобы она была комнатной температуры, и вышла обратно в предбанник раздеваться. Я тоже не стеснялась своего нового тела. Все же мне повезло, что я подселилась в тело юной девушки. Как только я вошла, поймала на себе завистливый взгляд фаворитки и потому, чтоб не бесить ни ее, ни самой не нервничать, села на лавку пониже, к женщине спиной. Я начала мыться, так как мне особо сильно распаривать не нужно было, как леди Фрие. Букет полевых цветочков я сполоснула и опустила в воду, чтобы потом использовать его как банный веник. В бане повисла неловкая тишина.

— А откуда ты родом, — видимо, фаворитке наскучило лежать молча и потеть. Я капнула лавандового масла в воду и вылила эту воду на раскаленные камни. И баню тут же затопил густой пар.

— Я выросла в воспитательном доме матушки Беатрис, — отвечаю, а сама вспоминаю, что вроде бы рассказывала это все о себе, когда меня тогда привели на осмотр королевской тушки.

— А кто твои родители? С какого возраста ты там жила? — продолжает допрос женщина.

— С младенчества, — я оборачиваюсь и ловлю взгляд фаворитки, она изучает мою спину. Что она там могла увидеть?

— Ты сирота? — леди Фрия даже села на полоке, так ее заинтересовала моя биография. — Не пора с меня смывать все это безобразие? — я оценила то, как распарилась кожа женщины, и кивнула. Да, действительно пора.

— Мне сказали, что меня подкинули под двери воспитательного дома с запиской и деньгами на мое содержание, — объяснила я женщине, помогая присесть пониже. Я взяла флакончик с мыльным концентратом, я его сразу узнала, так как в ванной Антонио был точно такой же, и немного нанесла его на вязаную из льна мочалку и, вспенив, начала отмывать тело леди Фрии от всех болтушек, что она нанесла на себя.

— Если ты выросла в воспитательном доме, то тебя, наверно, пытались выдать замуж? Или не приглянулась никому? — женщина продолжала задавать вопросы, что показалось мне немного странно. С чего такой интерес ко мне?

— Пытались, и не раз, — все же этот вопрос с замужеством немного меня цеплял. — Но я сделала все, чтобы мужчины передумали.

— Почему? — женщина даже обернулась на меня.

— Я не хочу быть собственностью мужчины. Сейчас я хоть и должна платить кучу процентов всем на свете, но зато я не превратилась в собачонку, которая должна выполнять все команды хозяина. И это хорошо, если хозяин попался бы хороший, а то ведь есть кто бьет своих “собачонок” и издевается над ними, — я специально не употребила слово “жена”.

— Считаешь, что все мужчины деспоты и тираны? — собеседница взяла вторую мочалку и. сев поудобнее, начала отмывать себе ноги.

— Нет, но такого, кто бы мне предложил замуж и при этом уважал бы меня и видел во мне равную, мне не повстречалось, — перед глазами встал Антонио и его вопрос: а не задумывалась ли я о замужестве.

— А как же наш глава Тайного отдела? — и леди Фрия резко повернулась ко мне лицом, а я растерялась от ее вопроса.

— Что вы хотите этим сказать? — я сперва смутилась, но потом поняла, что фаворитка, скорее всего, и добивалась от меня такой же реакции. А еще, чтобы я начала рассказывать о наших с Антонио отношениях. Вернее, начала бы утверждать, что у нас нет никаких отношений.

— Я видела ваши ссоры и видела, что между вами воздух искрит. А потом Антонио является к королю и просит у него разрешения просить вашей руки, — вдруг выдает все это женщина. Я лишь растерянно хлопала глазами, удивленная словами фаворитки. — Вижу, ты не в курсе была всего этого.

— Нет, я не знала, — я села на лавку, уставившись в стену. — Антонио хочет позвать меня замуж?

— Хочет, но ему не позволяет король, — объяснила мне женщина, но по большому счету я и сама это уже поняла, исходя из подслушанного мной разговора. — Ты, конечно, хорошая, честная девушка и, как показывает время, очень одаренная. Но ты же понимаешь, что ты не ровня господину Маттиоли?

— Понимаю, — я киваю и даже немного сутулюсь от правоты слов леди Фрии. Какой бы стервой она ни была, но говорит-то она чистую правду. Я не ровня Антонио. И пусть я хоть семи пядей во лбу, я все равно никогда не встану на одну социальную ступеньку с главой Тайного отдела.

— Мужчины порой думают не тем местом, особенно когда молоды и влюблены. Но мы-то, женщины, понимаем все. Даже если любим. Понимаем, что порой именно женщине придется чем-то пожертвовать, чтобы ее любимый был счастлив. Ты любишь Антонио? — Фаворитка взяла меня за руку, а я выдернула ладонь из ее рук. Мне неприятно, что совершенно посторонний человек, тем более который транслировал все это время довольно негативное ко мне отношение, прикасается ко мне.

— Ну что ты ершишься, девочка? — женщина лишь усмехнулась моему порыву. — Думаешь, я не была молодой и не любила? Или думаешь, король и был любовью всей моей жизни? — фаворитка повернулась ко мне полубоком и, опершись спиной о верхнюю полку, посмотрела в стену. — Я любила так, что горела и думала: сгорю в его пожаре. Он был рыжий, прям как ты, — леди рассмеялась, вспомнив свою первую, а может, и единственную любовь. — Мы были молоды и страстны, но наши родители были беднее, чем мыши в сарае бедняка. И потому он отправился на войну и погиб, а я оказалась во дворце в любовницах короля. Потом забеременела и стала фавориткой. А дальше, я думаю, ты знаешь. Ты же у Поля Камнене жила до того, как попала на службу к королю. Значит, знаешь о том, чем закончились роды. Только вот, думаю, ты считаешь: я тварь, из-за которой он пострадал? — я подняла на леди Фрию немного растерянный взгляд, так как она практически сняла с языка слова, что там вертелись. — Никто не верит, а может, и не знает, но если б не я, то Камнене уже и в живых-то не было. Именно я вымолила у короля помиловать лекаря и отпустить восвояси.

— Что? — сказать, что я удивлена, — это ничего не сказать. — Вы?

— Да, я, — кивает женщина. — А Камнене, наверно, всем рассказывает, что это из-за меня он хромает и живет в нищете.

— Да нет, — я отвела взгляд. — Ничего такого он не говорит, — я тут же вспомнила наш разговор с дядюшкой Полем. По сути, это я сама надумала, что фаворитка виновата, потому как именно она совершила массу глупостей.

— Вижу, что лукавишь, выгораживает Поля. Ну да ничего, это и понятно, ты к нему испытываешь симпатию и жалость, — сразу поняла, в чем дело, леди Фрия. — Только мой тебе совет: держись подальше от Антонио. Это будет благоразумно с твоей стороны. Лучше сохранить друг к другу нежные и трепетные чувства, чем разочароваться и возненавидеть.

— Почему? — я смотрела на женщину не мигая.

— Это сейчас им движут любовь и восхищение, потому что ты не такая, как все. И я сейчас не про внешность, а про ум и таланты. А потом что? Король не оставит его при дворце. Зачем ему нужен глава Тайного отдела, который не слушает его распоряжений и делает, как считает нужным. В лучшем случае он отправит его в тот дальний северный замок, а в худшем — в ссылку куда-нибудь. Он возненавидит тебя за все это, начнутся упреки и оскорбления, а может, и рукоприкладство. Ты возненавидишь его за то, что он это все будет делать, и будешь винить себя, что сейчас не смогла ответить “нет” и повелась на поводу у чувств и эмоций, — фаворитка разложила мне все по полочкам.

Я не стала возражать или спорить. На душе было паршиво, хотя, казалось бы, я должна была верить в лучшее. Антонио любит меня, да и, что греха таить, я и сама к нему неравнодушна. Это так, сколько бы я ни обманывала себя в этом вопросе. А врать самой себе — это худшее, что может произойти. Только вот фаворитка права. Я ему не то что не ровня и у нас разный социальный статус, а я просто испорчу человеку жизнь. Он, в конце концов, возненавидит меня, как и говорит леди Фрия. Сколько в моем мире таких семей, где люди живут друг с другом, растят детей в постоянных скандалах и ругани. Обвиняют друг друга в потраченной и испорченной молодости и ушедших лучших годах жизни.

Мы замолчали обе. Я продолжила намывать женщину, замечая, что все же возраст берет свое над женским телом, как бы она его ни холила и лелеяла. Но и отметила, что поврежденных мест, расчесов и всего остального стало поменьше. Поддала парку и вымыла как следует женщине волосы. Несколько раз промыли ей их. Затем велела ложиться на полок. Слегка отходила фаворитку веничком из цветов и еще раз промыла ей волосы водой, в которой разогревался мой букет.

— Спасибо, ты меня помыла, как ни одна моя служанка не мыла, — похвала, конечно, была сомнительной, но я не стала грубить. Не в моем положении задирать нос и хамить.

— Спасибо, — бурчу в ответ.

— А не хочешь пойти ко мне на службу? — вдруг интересуется фаворитка, а я удивленно смотрю на дамочку. Она вообще в своем уме?

— Я не знаю, — из-за неожиданности предложения я просто растерялась.

— Ну а что? Это прекрасная перспектива! — леди Фрия словно обрадовалась, что ей пришла на ум такая идея. — Ты же понимаешь, что у Камнене отсиживаться вечно ты не сможешь, долги перед воспитательным домом платить тебе до старости. А так я все погашу, никаких процентов и налогов. Буду щедро тебя благодарить. А ты мне всякие настойки и болтушки, чтобы красота не увядала. Ну что ты думаешь? Соглашайся, — убеждает меня женщина. — А хочешь, этот коттедж тебе оставим и баню. Ну а что, король уже через месяц и не вспомнит, что он у него здесь был. Я уговорю его подписать все документы, и он, считай, наградит тебя домом за хорошую службу.

— Это слишком щедрое предложение, — я не знала, как объяснить такую резкую перемену в настроение фаворитки. Это не то что казалось мне странным, а даже подозрительным. Меня словно подкупали. Делали все, только лишь бы я не вздумала остаться при дворе и не мельтешила перед взглядом главы Тайного отдела.

— Ну, ты подумай, не стоит так сразу отказываться, — женщина улыбнулась. — А что это у тебя в этой баночке? — и леди Фрия показала на банку, что я захватила с собой. Я про нее и забыла совсем за этой болтовней и расспросами фаворитки.

— Крем для лица, — я открыла банку и зачерпнула содержимого. — Еще перед тем, как меня привезли во дворец, я очень сильно обгорела на солнце. Вылезли веснушки, кожа стала шелушиться и облазить, а приготовить крем, чтобы вылечить саму себя, у меня возможности не было. Вот перед поездкой я продиктовала рецепт мэтру Глобе, и он изготовил его, — я начала жирно намазывать крем себе на лицо, и фаворитка вопросительно посмотрела на банку. — Если хотите, можете тоже воспользоваться.

— Благодарю, — и женщина тоже зачерпнула крем из банки. Мы намазали лица и просидели положенное время, после чего смыли его. И еще раз тщательно намылились, сполоснулись и решили, что пора выходить из бани. По моим внутренним ощущениям, мы и так были там несколько часов. В предбаннике видели чистые вещи, а я удивленно посмотрела на еще один халат, который явно предназначался мне.

— Бери, не сомневайся, — подбодрила фаворитка. — Это мой тебе подарок.

Я хмуро смотрела на халат, и какие-то картинки пазла в голове вдруг резко сложились. Как она могла приказать принести халат, если мы были в бане вместе и она ее не покидала. Значит, это принес Антонио, больше не кому. А значит, фаворитка сейчас и такой мелочью пытается меня расположить к себе. Но зачем? Не из-за крема и не из благодарности, а чтобы держать меня на коротком поводке. Для чего она это делает, я не знаю, но быть пешкой в чьих-то играх я не хочу.

— Леди Фрия, — я постаралась сделать самое подобострастное выражение лица, чтобы показать, как же мне было приятно от ее предложения, но я дурочка и потому от него отказываюсь. — Мне очень приятно, что вы по достоинству оценили мои таланты, и я ценю это, но вынуждена буду отказаться.

— Почему? — фаворитка недовольно поджала губы.

— Поль Камнене еще очень многое мне не рассказал, и мне рано заканчивать у него обучение, — это первое, что пришло мне на ум. — Да и стар он, и немощен. И за ним присмотр и уход нужны, а родных у него нет.

— Ты добрая девушка, — кивает женщина. — Но я тебе даю еще парочку недель, чтобы ты обдумала как следует мое предложение и ответила. Но тогда, если ты откажешься, это будет окончательно и бесповоротно, — предупредила меня фаворитка. Я кивнула в ответ и помогла женщин облачиться в свой халат. А сама же надела платье, что принесла с собой, объяснив это тем, что буду смущаться и неловко себя чувствовать в одной палатке с Антонио, если буду щеголять в одном халате. Мой ответ удовлетворил женщину, и мы распрощались с леди Фрией. Она пошла в сторону палатки короля, я же пошла к палатке главы Тайного отдела.

Мужчина сидел на диване полностью одетый, хмурый и сосредоточенный. Я даже порадовалась, что отвергла предложение леди Фрии облачиться в халатик, а надела платье. Неловко было бы практически в неглиже щеголять перед мужчиной.

— Как прошло? — Антонио смотрел на меня хмуро, словно я с корпоратива пьяненькая вернулась, а не из бани, где вообще-то намывала бока чесоточной дамочке.

— Леди Фрия была на удивление болтлива и очень любопытна, — глава Тайного отдела внимательно посмотрел на меня.

— Что вы имеете в виду? — я немного оробела под строгим взглядом. Даже начала вспоминать все, что сказала фаворитке, не сболтнула ли я чего лишнего?

— Ну, она очень интересовалась: кто мои родители, откуда я родом, помню ли я их, — пересказала я вопросы, которые особенно волновали фаворитку.

— А вы что? — Антонио даже прищурился, глядя на меня.

— А что я? — я удивленно посмотрела на собеседника. Он забыл, где я выросла? Или думает, я тут экстрасенсорными способностями обладаю и помню, что происходило со мной с первых дней рождения? — Ничего, рассказала про воспитательный дом и что не помню ничего о родных. Что я еще могла рассказать?

— Понятно, — глава Тайного отдела сверлил меня взглядом. — Я задал вам вопрос, когда сюда ворвалась леди Фрия.

— Какой? — я прикинулась, что не понимаю, о чем он говорит.

— Не думали ли вы о замужестве? — повторил Антонио свой вопрос. Не ожидала я, что этот разговор произойдет так быстро. Я еще не успела как следует обдумать принятое решение, не успела его переварить и помирить голову с сердцем.

— Любая девушка думает о замужестве, — отвечаю, а сама отвожу взгляд в сторону. Именно потому, что не смотрела на мужчину, я не заметила, как он резко встал и оказался передо мной. Миг — и он прижимает меня к себе, а у меня нет возможности увернуться от испытывающего взгляда главы Тайного отдела.

— Вы же понимаете, Марлен, о чем я вас спрашиваю, — и Антонио даже слегка встряхнул меня. Видимо, думает, так у меня мозги на место встанут. — Вы же не глупая девушка и видите мое отношение к вам. Зачем уходите от ответа? Зачем уворачиваетесь от разговора?

— Понимаю, — я поднимаю взгляд на мужчину. — А еще понимаю, что вы аристократ, знатный красивый мужчина на высоком посту. А я служанка. Травница, лекарь-недоучка, считай, вне закона. Я вам не ровня.

— Да при чем здесь это? — Антонио всматривается в мое лицо, словно ищет в нем ответы на незаданные им вопросы. Лихорадочный блеск его глаз говорит о том, что он невероятно эмоционально возбужден. Фаворитка была права. Им движет влюбленность, эмоции, а не здравый рассудок. Значит, это мне придется быть холодной и думать о будущем за нас обоих. Лучше мы будем порознь, но он будет жив и здоров. Он забудет меня когда-нибудь, возможно, и я его. — Я брошу пост и все, что может помешать нам, если пойму, что вы относитесь ко мне так же, как и я к вам.

— Я не отношусь к вам так же, — заставляю произнести эти слова. — Вы меня не интересуете, я вас не люблю, — засовываю свои чувства куда подальше, внутрь себя. И пусть они бушуют сейчас там, царапая и разрывая на куски мою душу. Пусть мое бедное сердце сейчас в крови душевных ран, но я вынуждена оттолкнуть мужчину. Ради его же благополучия.

— Я не верю вам, — и мужчина прижимает меня к себе, впивается в мои губы жадным настойчивым поцелуем. Мое тело кричит, что я идиотка и дура, если сейчас не отвечу на этот поцелуй. Если не прижмусь к крепкой мужской груди и не скажу, что испытываю к нему все то же самое, а может, больше. Но я стою как статуя, как соляной столб, понимая, что стоит мужчине почувствовать хоть тень сомнения, хоть гран эмоций, и он уже не будет меня слушать. Он присвоит меня себе, нежными муками заставит признаться в чувствах, и тогда мы оба сгорим в этом пожаре чувств. Наша любовь будет страстной, но очень недолговечной. Уверена, уже утром, когда он пойдет говорить королю, что покидает службу, нас обоих отправят на эшафот. Мужчина отпускает меня, и я вижу, как его взгляд потух. — Простите меня, Марлен. Значит, я не правильно понял ваше отношение к себе.

— Вы меня тоже простите, господин Маттиоли, что дала вам ложную надежду, — ком в горле такой, что не с первого раза удается его сглотнуть, чтоб не расплакаться. Я не думала, что будет так больно. Что хочется лечь и кричать, потому что все внутри рвется и умоляет подойти к нему и обнять. Но я стою, даже сделала несколько шагов к дивану, чтобы не сорваться и не поддаться эмоциям. Мужчина же подумал, что я сторонюсь его, боюсь, что он снова набросится на меня с поцелуями.

— Еще раз простите, Марлен, и не бойтесь, я больше не прикоснусь к вам, — уязвленная гордость заставляет мужчину выпрямиться, расправить плечи. Еще в своем мире заметила у мужчин такую реакцию на подобного рода ситуации. — Я обязуюсь выполнить все данные вам обещания при заключении договора о приеме вас на службу. Завтра утром все будет выплачено вам в полном объеме. О долге перед воспитательным домом можете не переживать, я покрою его в полном объеме, а также переоформлю опеку над вами на Его Величество. В этом случае корона не будет взимать процент от вашего дохода, — перечисляет мужчина все, чем хочет меня отблагодарить.

— Но это слишком щедро, — я не могу поднять на него взгляд, чтобы Антонио ненароком не увидел, что в них стоят слезы.

— Это благодарность короля, — обрывает мои возражения мужчина. — Отдыхайте, завтра утром прибудет карета и отвезет вас обратно в дом к Полю Камнене. Еще раз простите меня, — и мужчина вышел из палатки. Нет, он выбежал из нее. А на меня обрушился груз принятого решения, и я рухнула в кресло. Беззвучно рыдала и рвала на лоскутки платок, которому не повезло оказаться у меня в руках. Когда сил плакать больше не осталось, я заставила себя переодеться и лечь спать. Я не уснула, я практически отключилась, слишком была морально истощена. Именно из-за этого я не слышала, как в палатку вернулся Антонио. Не видела, как он поправил одеяло на мне и как сидел и смотрел, как я сплю, а перед рассветом покинул палатку, словно его и не было. Этого ничего я не слышала и не знала.