Порочные Фейри

15. Элис

Я сидела на подоконнике в конце коридора возле моей комнаты и смотрела на территорию Академии. Наблюдая, за кабинетом Найтшейд и ожидая, когда она покинет его. Я решила проследить за ней еще раз сегодня вечером, когда она это сделает.

Над Академией Авроры лил дождь, а Данте в ярости из-за Феликса снова омрачал небо. Я выбрала следить за ней в тепле и сухости, а не привлекать к себе внимание, слоняясь под дождем.

Мое дыхание затуманило стекло, и я протянула руку, чтобы порисовать на нем. Сначала я изобразила маленького Штормового Дракона, несущегося по небу, затем добавила Гарпию, парящую под ним. Затем я нарисовала Немейского Льва, сидящего справа от стекла, а затем Василиска, ползущего вдоль основания. Между ними оставалось свободное место, и я пририсовала туда маленькую Вампиршу. После минутного колебания я добавила на ее лицо улыбку и фыркнула от удовольствия. Девушка может помечтать, верно?

Не то чтобы такой исход казался очень вероятным. Габриэль был таким собственником, что это порой просто удушало. Он явно думал, что когда звезды призовут нас вместе, чтобы мы стали Элизианской Парой, я все равно забуду о других Королях.

Я нахмурилась при этой мысли. Неужели это действительно произойдет? Мне казалось нелепым даже думать об этом. Данте, Райдер и Леон так много значили для меня, что идея однажды проснуться с серебряными кольцами вокруг глаз и без желания находиться рядом с ними просто не имела смысла. Это было не то, кем я была. Мог ли ответ на зов судьбы серьезно изменить фундаментальные вещи, которые делали меня мной?

К черту это. Я все равно не верила в судьбу и все еще не была уверена в утверждениях Габриэля о нашем будущем, так что мне придется просто забыть об этом, пока этого не произошло. В любом случае, у меня были более насущные проблемы. Мне нужно было найти убийцу. И когда все будет сделано, возможно, я не проживу достаточно долго, чтобы узнать, что судьба приготовила для меня в любом случае. Или меня запрут в тюрьме Даркмора, и не будет иметь значения, попытаются ли звезды позвать меня на встречу с моей Элизианской Парой, потому что я буду заперта в клетке, и у меня не будет абсолютно никакого способа выбраться, чтобы встретиться с ним. Хотя, когда я думала об этом, в моем нутре возникло неприятное ощущение, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это был страх. Страх, что я действительно променяю свою жизнь или свободу на это, и что я никогда не смогу узнать, что могло бы быть в моем будущем. Судьба или нет. За этой мыслью последовало чувство вины, и я уделила этому минуту своего внимания, потому что я не имела права испытывать такие чувства сейчас. Я пыталась исправить тот факт, что будущее Гарета было украдено у него, а не беспокоиться о своем собственном. Я прогнала свои сомнения с рыком разочарования и снова сосредоточилась на своей миссии. Я не была девушкой с мечтами или амбициями, я была снарядом, готовым обрушить ад на виновных. Вот и все.

Я провела рукой по стеклу, стирая нарисованную картинку, и снова оглядела тусклую территорию.

Свет покидал небо, но я все еще могла видеть достаточно хорошо с помощью своих даров.

Вдалеке я наблюдала за Альтаир Холл, ожидая каких-либо признаков движения. В это время там не было студентов, поэтому любой, кто выйдет оттуда, почти наверняка окажется сотрудником.

Дверь открылась, и я ухмыльнулась про себя, заметив пушистые каштановые волосы и походку Найтшейд.

На ней был красный плащ, но капюшон она не подняла. Я догадалась, что быть Сиреной означает любить любую воду, даже несезонные штормы.

Она шла быстрым шагом, но вместо того, чтобы пересечь территорию и пройти к парковке, она направилась к кафейтерии.

Не раздумывая ни секунды, я спрыгнула со своего насеста и бросилась под дождь.

Я помчалась через кампус, создав воздушный щит, чтобы защититься от бури, и бросилась к кафейтерию, чтобы узнать, что она задумала.

Добравшись до дверей, я остановилась, взялась за ручку и прислушалась, не слышно ли ее внутри.

Здание казалось тихим, но я повернула голову, когда откуда-то слева до меня донесся звук шагов.

Я отошла от кафейтерия и повернула налево, крадучись и продвигаясь к углу огромного здания. Я заглянула за край кирпичной кладки как раз вовремя, чтобы заметить Найтшейд, направляющуюся в уборные.

С моих губ сорвался вздох раздражения. Я что, последовала за ней сюда, чтобы посмотреть как она срет?

Я прислонилась к стене и принялась ждать, пока она выйдет, чтобы проследить за ней до дома, как и планировалось. Возможно, она не хранила ничего уличающего или полезного для моего расследования в кампусе, но ее дом — совсем другое дело.

Минуты медленно текли, а она все не появлялась. Мое разочарование росло, пока я ждала, пока она сделает самое длинное в мире дерьмо, но в конце концов я начала сомневаться. В Альтаир Холл были помещения для персонала. Зачем ей тащиться под дождем в эти студенческие туалеты? Даже если она собиралась провонять все здание, не похоже, что она приложила столько усилий для этого.

Я стиснула зубы и направилась прямо к туалетам. Было бы неважно, если бы она меня заметила. В чем она может меня обвинить? В том, что я захотела пописать? Против этого нет законов.

Я добралась до туалета, наполовину затаив дыхание на случай, если она действительно была здесь все это время, совершая массовый выброс, и опустила воздушный щит, толкнув дверь. Запах какого-то соснового дезинфицирующего средства донесся до меня, когда я вошла в помещение персикового цвета.

Вдоль левой стены располагались раковины, а вдоль правой — ряд из пяти туалетных кабинок с закрытыми дверями. Прямо передо мной было напольное зеркало, в котором можно было рассмотреть озадаченное выражение моего лица. Потому что я все еще была сосредоточена на своих усиленных чувствах, а в этом здании не было ни звука, кроме капанья протекающего крана. Ни шарканья белья, ни стука клавиш Атласа, ни даже одинокого сердцебиения. Здесь никого не было.

Я двинулась к ряду туалетных кабинок и по очереди открывала двери, чтобы убедиться, что у Найтшейд не случился сердечный приступ и она не умерла посреди дерьма на унитазе, но ее здесь не было.

— Какого хрена? — вздохнула я, медленно поворачиваясь по кругу.

Я видела, как она входила сюда, в этом не было никаких сомнений. И все время, пока я ждала снаружи, мой взгляд был прикован к двери. Единственные окна в комнате были крошечными, они шли вдоль стены у крыши, и она никак не могла протиснуться через одно из них.

Она не могла уйти. Это означало, что я что-то упустила. Какой-то другой выход из этой комнаты. Но где?

Я расхаживала вдоль стен, протягивая руки и стуча кулаками по кирпичной кладке. Я даже задействовала свою магию, чтобы осмотреть все вокруг, но единственное, что я получила от этого — легкий холодок, пробежавший по позвоночнику, когда я направила свою силу на зеркало в полный рост возле раковины.

Я нахмурилась, глядя на отражающее стекло, и двинулась вперед, чтобы осмотреть его. Я попыталась отодвинуть его от стены, но оно было прикручено болтами. Я приложила к нему больше магии, чтобы узнать, не хранит ли оно какие-нибудь секреты, но оно ничего мне не открыло, а только вызвало еще одну дрожь по позвоночнику.

Я пожевала нижнюю губу, рассматривая его более внимательно. Оно казалось мне обычным зеркалом. На нем была только одна метка, выгравированная в правом нижнем углу, как клеймо изготовителя, но я все равно присела на корточки, чтобы осмотреть его.

На меня смотрел ромбовидный символ, в центре которого было что-то вроде перекрученной буквы «Y».

Я замерла. Я уже видела этот символ раньше.

Я выскочила из туалетного блока и на полной скорости рванула к своему общежитию.

Я вскочила на свою койку, и вся она подпрыгнула, когда я на нее приземлилась.

— Привет, Элис, — раздался голос Лейни с ее койки, и я ответила невнятным приветствием, схватив свою школьную сумку с изножья кровати и повернувшись спиной к комнате, чтобы освободить дневник Гарета.

— Я хотела спросить, не хочешь ли ты пойти в клуб в городе в субботу? — спросила Лейни.

— Эээ… — я листала страницы одну за другой, просматривая беспорядочные записи и набросок за наброском, пока… — Да! — воскликнула я, найдя символ, который я только что видела в туалете.

— Отлично! — с энтузиазмом ответила Лейни. — Там открылся новый классный бар под названием Энфей, и он должен быть совершенно безумным. Он управляется Братством, но туда можно ходить и не связанным с ними. Я подумала, что мы могли бы собраться вместе здесь и, возможно, перекусить, прежде чем отправиться на танцпол?

Набросок был в центре страницы, на которой не было ничего, кроме символа стихии воды в верхнем углу. Я крутила его туда-сюда, ища какую-нибудь другую подсказку, записку, предложение, что-нибудь, хоть что-нибудь.

— Ну же, — прорычала я в разочаровании. — Мне нужно больше, чем это!

— О, хорошо, там довольно строгий дресс-код, и, очевидно, они помечают тебя татуировкой в виде лунного угасания, которая держится двадцать четыре часа, когда ты входишь внутрь. Я слышала, что там подают эти сумасшедшие коктейли, усиленные магией, которые заставляют тебя чувствовать себя как на девятом облаке и…

— Что? — я повернулась к Лейни, нахмурившись, пока она продолжала.

— Да, я знаю. Звучит неплохо, да? Так что, встретимся здесь, чтобы подготовиться около семи в субботу?

— В субботу?

— Да… — Лейни нахмурилась, словно только что поняла, что я понятия не имею, о чем она говорит, и я быстро улыбнулась ей.

— По-моему, звучит неплохо, — согласилась я с яркой улыбкой. — Мне нужно бежать, но мы можем обговорить детали ближе к вечеру, хорошо? — предложила я.

— Отлично, — Лейни усмехнулась, а я спрыгнула с кровати, помахала ей рукой и вышла за дверь с блокнотом Гарета в руке. Может, я и не приблизилась к ответу на вопрос об этом проклятом символе, но я сделала то, о чем просил профессор Титан, и добилась прогресса в дружбе. Пусть и непреднамеренно, под влиянием случайной удачи, но я приложу все усилия, чтобы добиться этого, когда пойду на встречу с Лейни в субботу… куда бы мы, черт возьми, ни собирались.

Я прикусила губу и сделала мысленную пометку приложить должные усилия в субботу, пока бежала трусцой вниз по лестнице, не имея в голове никакой цели.

Мой мозг был переполнен полусформировавшимися идеями и общим раздражением на брата. Из-за этого я чувствовала себя куском дерьма, но это было так. Почему он просто не доверился мне? Почему он не был так же честен со мной, как я всегда была честна с ним? Если бы он просто рассказал мне, что происходит здесь, в Академии, позволил бы мне приходить в гости, поговорил со мной о Старушке Сэл, маме… Черт, единственная причина, по которой я сама не подала заявление на поступление в Академию Авроры, заключалась в том, что я беспокоилась о том, что сделает мама, если мы двое оставим ее и приедем сюда. Если бы я знала, что она захочет продать меня, я могла бы сама распоряжаться своей жизнью. Что хорошего мне дала ее поддержка? Она бросила меня, когда Гарет ушел. Она даже не отвечала на мои звонки. Так почему я остановила свою жизнь ради нее? Если бы я была здесь с Гаретом, а не дома, тогда, возможно, я могла бы что-то сделать, возможно, все было бы по-другому…

Слезы затуманили мои глаза, когда я вышла под шторм, и я не стала создавать новый воздушный щит, позволив дождю скрыть мои слезы, когда они падали. Я не пыталась бороться с ними. Райдер был прав, когда говорил мне принять эту боль, так я и сделала. Прятаться от нее не помогло бы ни мне, ни Гарету. Это было частью меня сейчас, так же как и он был частью меня, когда был жив.

Я шла по тропинке в сторону кампуса, не зная, куда направляться и что делать. Я все еще хотела пойти за Найтшейд, но она исчезла. И я никак не могла понять, появится ли она снова возле туалетов или уйдет куда-то еще. Черт, она могла даже сбежать с помощью звездной пыли, хотя только звезды знают, где она могла достать что-то столь дорогое.

Дневник Гарета все еще был зажат в моем кулаке, и я смотрела на него, проклиная дождь, впитавшийся в страницы.

Я быстро подняла вокруг себя воздушный щит и встряхнула его, удалив при этом часть воды. Мой большой палец все еще был зажат на странице, где был нарисован символ из зеркала, и я открыла дневник, чтобы посмотреть, какие повреждения были нанесены.

Мои губы разошлись, когда я уставилась на страницу, которая внезапно заполнилась надписями, которых раньше там точно не было. Я снова взглянула на символ воды в углу страницы и рассмеялась, поняв, что это была подсказка. Гарет запер часть содержимого своего ежедневника, чтобы его можно было прочитать только с помощью правильного ключа. Он оставил подсказки. И я не могла отделаться от мысли, что он, должно быть, оставил их для меня.

— Прости, что сомневалась в тебе, медведь Гэр, — пробормотала я, читая только что появившуюся надпись.

Стоимость входа — твоя магия. Вход разрешен только тем, у кого ее нет.

Я пожевала губу, размышляя об этом. Неужели я действительно хочу войти в какую-то тайную дверь без капли магии в моих жилах, без возможности защитить себя? Но если я этого не сделаю, то не смогу узнать, что там внизу. Я не узнаю, что задумала Найтшейд. Это было то, чего я ждала. Надежная зацепка. Я не могла просто отвернуться от нее из-за страха. Кроме того, я готова была заплатить любую цену, чтобы получить нужные мне ответы, так что подвергнуть себя опасности было не таким уж и важным. И мне не нужно было беспокоиться о том, что я умру и оставлю в беде кого-то из членов семьи. У меня не осталось никого, кто бы так обо мне заботился.

При этих мыслях мое нутро неприятно скрутило. Это было похоже на старую привычку, от которой я никак не могла избавиться; я так часто твердила себе, что это правда, что отказывалась верить во что-либо другое. Но когда я подумала о мужчинах в моей жизни, мне стало интересно, так ли это на самом деле. Они, конечно, давали мне почувствовать, что я им небезразлична. Но я не могла зацикливаться на этом. Я приехала в эту Академию не для того, чтобы найти кого-то или что-то, кроме убийцы Гарета. Если мне это удастся и я выживу невредимой, я смогу решить, что делать со своим сердцем после этого.

Я использовала магию воздуха, чтобы высушить дневник Гарета, а затем побежала обратно к туалетам за кафейтерием.

Возле них я замешкалась, затем вскинула руки над головой и направила огромный поток магии воздуха в небо.

Я посмотрела на облака и увидела, как они клубятся под мощью моей магии, пока капли дождя стекали по моим щекам.

Надо мной сверкнула молния, и я увидела Данте, парящего в облаках в форме Дракона, на мгновение озаренного вспышкой света.

При виде его сердце мое сжалось, но ярость и печаль этой бури заставили меня унять и эту тревогу.

Я не переставала изливать магию из своего тела, пока колодец не зашипел. Ощущение пустоты заполнило мою грудь, когда последние остатки силы покинули меня, и мои клыки сразу же начали болеть от жажды крови, желая пополнить мои запасы.

Я заставила себя отвлечься от этой потребности и направилась в уборную.

Я засунула дневник Гарета в задний карман джинсов и подошла к зеркалу.

Мое дыхание затуманило стекло передо мной, когда я замешкалась, и я протянула руку, чтобы прижать к нему ладонь.

На мгновение прохладное стекло плотно прижалось к моей коже, а потом вдруг исчезло.

Я резко втянула воздух, оказавшись у начала лестницы, ведущей под землю. Теплый ветерок долетал до меня, высушивая мои щеки и донося до моих ноздрей сильный химический аромат.

Я прислушалась к своим дарам и ступила на лестницу, как только убедилась, что поблизости никого нет.

Как только я переступила порог, стекло вновь появилось за моей спиной, и я на мгновение оглянулась на затемненный вид ванной комнаты, прежде чем спуститься по лестнице.

Каменная лестница изгибалась по мере того, как я шла, и я шагала как можно тише, чтобы не нарушать тишину.

Внизу яркий свет становился все отчетливее и отчетливее, пока я наконец не оказалась за современной стеклянной дверью.

Она исчезла от моего прикосновения, как и зеркало, и я шагнула вперед в огромную белую лабораторию. Я уставилась на длинные рабочие поверхности, уставленные ингредиентами, проходящими различные процессы. Здесь были огненные кристаллы, умбарские токсины, канистры с фейзином и различными травами, которые я не могла назвать, гамма-кристаллы и даже кости пикси. В самом дальнем конце комнаты стоял огромный холодильник со стеклянными дверцами, и когда я подошла достаточно близко, чтобы осмотреть его, я заметила ряды пробирок, разложенных внутри. Я открыла дверцу и подняла одну из маленьких пробирок. Мое сердце заколотилось.

Ярко-синие кристаллы мерцали внутри, невинно поблескивая, когда я перевернула пробирку в руке. Киллблейз. Именно здесь они создают наркотик, который убил моего брата.

Желчь поднялась у меня в горле, за ней быстро последовал крик, который так и рвался вырваться из моих легких. Ярость поднялась во мне, как потоп, и все, что я могла сделать, это сдерживаться, чтобы не разнести это место на куски.

Но прежде чем я успела подумать, что делать дальше, звук голосов вывел меня из застывшего на мгновение состояния.

Я засунула пробирку обратно в холодильник и закрыла дверцу, пробежала через всю лабораторию и пригнулась под одним из длинных верстаков как раз перед тем, как кто-то вошел в комнату.

— … несколько действительно перспективных кандидатов на следующее полнолуние, Карточный Мастер, — возбужденно промурлыкала Найтшейд, и мое колотящееся сердце едва не выпрыгнуло из тела, когда я заметила ее блестящие красные туфли на высоких каблуках на другом конце комнаты. Кто-то еще стоял рядом с ней, но я не могла уловить никаких подробностей о нем, кроме того, что он там был. Мой таинственный Король.

— Хорошо. Теперь осталось недолго. Я уже чувствую, как сила во мне жаждет быть использованной на полную катушку. Скоро вы все будете вознаграждены за свою преданность, — Голос в ответ был одновременно резким и мягким, мужским, женским и, черт возьми, собачьим, что мне очень помогло. Должно быть, он попал сюда через другой вход, потому что определенно использовал магию. Что ставило меня в еще более невыгодное положение, если бы меня обнаружили.

Я затаила дыхание, проклиная тот факт, что не могла даже наложить на себя пузырь глушения, чтобы спрятаться.

— У вас были еще какие-нибудь проблемы с вампиром? — спросила Найтшейд, понизив тон, когда они пересекали комнату.

— После того случая нет. Я усилил магию и не предвижу, что это может повторить вновь.

Какой Вампир?

— Вам удалось найти вашего таинственного художника по обоям? — потребовал Король, и я сглотнула комок в горле, так как поняла, что они, должно быть, имели в виду плакаты, которые я расклеила по всему ее офису.

— Пока нет, — ответила Найтшейд дрожащим голосом. — Но если я получу еще какие-нибудь угрозы, вы узнаете об этом первыми.

— Если вы быстро не заткнете эту утечку, я отрежу свободный конец. Я выпотрошу вас быстрее, чем вы успеете отлить, и больше никогда о вас не вспомню.

— Д-да, Карточный Мастер, — заикаясь, произнесла Найтшейд. — Я найду того, кто это сделал. Даю слово.

— Хорошо.

Похоже, я буду очень осторожной, чтобы ни одно подозрение не пало на меня…

Карточный Мастер подошел к одной из длинных рабочих поверхностей и что-то взял с нее, после чего повернулся и вышел из лаборатории через дверь в дальнем конце комнаты. Они закрыли ее за собой, уходя, а я застыла в ожидании их ухода. К счастью, они продолжали идти, и их голоса отдалялись от меня, пока я не перестала их слышать, несмотря на использование своих даров.

Я поднялась на ноги и подошла к двери, через которую они вышли. Она была тяжелой, сделанной из толстого дерева со странной резьбой по всему периметру. Когда я прикоснулась к ней, моя рука ощутила гул магии, и я нахмурилась, не в силах использовать свою силу, чтобы исследовать ее дальше.

Я попробовала ручку и обнаружила, что она надежно заперта. Она вообще не двигалась.

Я пожевала губу, снова напрягая слух, пока отступала назад. Убедившись, что их поблизости нет, я призвала все свои дарованные силы и бросилась на дверь.

Я врезалась в нее, раздался сильный грохот, но она не сдвинулась ни на дюйм. Я попыталась еще два раза, но потом сдалась и выругалась. Что бы ни держало эту дверь, она была достаточно прочной, чтобы выдержать силу вампира, и у меня не было никакого способа даже попытаться пройти через нее.

Я вернулась в лабораторию и достала из кармана свой Атлас, поставив его на запись, пока ходила вдоль рядов, стараясь все заснять. Когда я наконец дошла до холодильников, заполненных маленькими флаконами с Киллблейзом, я приостановилась.

Это был яд, который украл у меня брата. Может, ФБР и были бесполезны в расследовании смерти Гарета, но в одном они были непреклонны: они были уверены, что Киллблейз поступил из одного источника. Это даже могло означать, что это единственная лаборатория, создающая его во всей Солярии. В холодильниках могли храниться единственные имеющиеся запасы. Они также могут быть готовыми, чтобы убить еще одну невинную жертву, такую как Гарет.

Я выключила запись и сунула свой Атлас в карман, проходя через комнату к канистрам с фейзином. Это было самое огнеопасное вещество в мире, и здесь его было достаточно, чтобы сжечь небольшой город.

В порыве убежденности или, может быть, безумия, я открутила крышку с канистры и опрокинула ее. Спелый аромат фейзина заполнил комнату, застрял в горле и заставил меня задохнуться.

Я бросилась прочь от него, когда он разлился по всей лаборатории, и схватила пару огненных кристаллов из кучи у входа в комнату.

Я замешкалась в дверях. С моим даром я была чертовски быстра. Но достаточно ли быстра, чтобы спастись от взрыва с таким количеством топлива? Я не была в этом уверена.

Мое сердце выбивалось из ритма, пока я колебалась. Но дело было не во мне. И никогда не было. Речь шла о Гарете и всех остальных фейри, которые могли стать жертвами этого монстра, также как и он. И хотя я не могла нанести прямой удар по Королю, я точно могла отрубить эту конечность. Я бы подорвала их операцию. Если бы Киллблейз не делал людей самоубийцами, он не смог бы заставить их отдавать свою силу в этом темном ритуале. Это могло бы остановить его на данном пути. Остановить количество магии, которое он крал.

— Я люблю тебя, Гарет, — вздохнула я, на мгновение закрывая глаза и вспоминая, каково это — спать под одеялом в его объятиях, когда мы были детьми. Если все пойдет прахом, то, возможно, я смогу почувствовать это снова в загробной жизни.

Мои глаза открылись, и я с силой ударила по огненным кристаллам, отбросив их от себя, прежде чем искра успела разгореться.

Я повернулась и выбежала из комнаты так быстро, как только могли меня унести мои дары. За спиной раздался звук воспламеняющегося огня, и я полетела вверх по лестнице, двигаясь по кругу, пока не добралась до зеркала, которое снова вспыхнуло от моего прикосновения, но это стоило мне жизненно важной секунды.

Когда я выскочила в туалет, по спине пробежал жар, и я метнулась к двери, когда огромный взрыв разорвал пол у моих ног.

Я прыгнула вперед, сила взрыва толкнула меня дальше, я пробила дверь и вылетела на улицу, где все еще бушевала буря.

Боль пробежала по моей спине, когда жар огня настиг меня, но мгновение спустя я рухнула в холодную, твердую грязь Эмпирейских Полей.

Огненный шар взвился в небо, когда уборные были уничтожены вместе с лабораторией и огромным куском кафейтерии. Я вскинула руки над головой, вскочила на ноги и бросилась прочь к деревьям, когда с неба посыпались обломки. Куски каменной кладки, водопровода и земли падали вокруг меня, как ракеты.

Моя спина кричала от ожогов, но я не сбавляла темпа и мчалась к озеру Темпест.

Я даже не знала, куда направляюсь, пока не влетела в лодочный домик, задыхаясь, корчась от боли, сгорая.

Я издала болезненный крик, упав на колени, и агония пронзила меня от ожогов.

— Che diavolo è successo, amore mio?(п.п. Какого черта с тобой случилось, любимая?) — панический голос Данте донесся до меня сквозь туман боли за мгновение до того, как его рука встретилась с плотью моей спины.

Я снова закричала, когда он толкнул исцеляющую магию под мою кожу, и медленно агония отступила, пока не остался только запах дыма и ноющая пустота внутри меня, где должна была быть моя магия.

Задняя часть моей футболки была наполовину сожжена, но она все еще держалась достаточно крепко, чтобы оставаться на мне.

Я посмотрела в обеспокоенные глаза Данте, когда мои клыки оскалились, и его брови поднялись за полсекунды до того, как я столкнулась с ним.

Он упал на деревянный пол, а я впилась зубами в его шею и застонала от удовольствия, когда его кровь потекла по моему языку. Мои руки вцепились в его волосы, и он притянул меня ближе, давая мне все, что мне было нужно, не жалуясь, пока электрический привкус его магии струился по моим венам.

Я заставила себя отпустить его раньше, чем мне действительно этого хотелось. И в тот момент, когда я отстранилась, я прижалась своими окровавленными губами к его рту.

Данте замер, его хватка на мне усилилась, каждый мускул его тела, казалось, напрягся одновременно, и он боролся с желанием поцеловать меня в ответ.

Я отстранилась от него после долгого момента задержки без поцелуя, вздох сорвался с моих губ, когда я посмотрела вниз на него под собой.

— Я ненавижу, что не могу иметь тебя всего, — пробормотала я, скользя взглядом по его обнаженной груди, и мое колотящееся сердце медленно начало успокаиваться.

Данте мрачно рассмеялся. — Еще секунда твоего рта на моем, и я бы забыл об этой чертовой сделке и отдал бы тебе все, чего бы ты только пожелала, bella.

— И стать проклятым невезением на долгие годы?

— Может, ты того стоишь?

— Стою, — поддразнила я.

— Ты собираешься рассказать мне, почему ты только что прибежала сюда, наполовину сгорев дотла? — серьезно спросил Данте.

— Может, в меня ударила молния? — предположила я. — Сегодня ночью была еще одна внесезонная буря. На этой неделе это уже седьмая.

— Моя молния никогда не причинит тебе вреда, amore mio. Скажи мне правду.

Я выдержала долгую паузу, а затем пожала плечами. — Я нашла лабораторию Киллблейза под туалетами возле кафейтерия, и я… взорвала ее.

Губы Данте на мгновение разошлись, а потом он вдруг рассмеялся. — Почему я в это верю?

— Потому что это правда. Хочешь быть моим алиби?

— Всегда. Я скажу, что ты летала со мной сегодня вечером и мы сразу после этого вернулись сюда.

— Так и было, — согласилась я. — Но куда мы отправились?

— Я отвез тебя домой, чтобы познакомить с моей семьей, — мгновенно ответил он. — Они все подтвердят эту историю, если кто-нибудь спросит.

— Должно быть, это здорово, — сказала я, проводя пальцами дорожку по его груди.

— Что?

— Иметь так много людей, которые так любят тебя.

Данте нахмурил брови, и на мгновение мне показалось, что он видит меня насквозь. Я опустила глаза, не желая, чтобы он увидел правду, которую я скрывала: было бы здорово, если бы один человек любил меня так. И я любила в ответ. Однажды.

— La vita è stata cattiva con te, amore mio, — пробормотал Данте, протягивая руку, чтобы поймать мой подбородок и вернуть мой взгляд к себе.

— Что это значит? — спросила я.

— Что жизнь была к тебе недоброжелательна. Я бы хотел изменить это.

— Наверное, звезды не слишком высокого мнения обо мне, раз так часто от меня отворачиваются, верно? — я попыталась пошутить, но была уверена, что боль в моем голосе не скрылась от него.

— Quindi sono sciocchi (п.п. Значит, они глупцы)… Но у меня есть идея.

— О?

— Приходи на мой день рождения, — сказал Данте с ухмылкой.

Я фыркнула от смеха. — Ого, я официально такая жалкая, что только что получила утешительное приглашение на день рождения.

— Ты должна увидеть, что такое большая фаэтанская вечеринка. Ты сможешь познакомиться с моей мамой, братьями и сестрами, двоюродными братьями и сестрами, тетями и дядями и… ну, ты понимаешь, нас много. Но, по крайней мере, это означает, что торт будет огромным.

Мои губы изогнулись в улыбке при мысли о том, что он будет окружен своей семьей, и я почувствовала, что мне нравится эта идея.

— Ты приглашаешь меня на свидание? — поддразнила я.

Данте вздохнул, положив руки мне на колени. — Думаю, ради твоей безопасности я не смогу этого сделать, amore mio, — сказал он, выглядя таким разочарованным этим фактом, что мне пришлось ему поверить. Я знала, что то количество времени, которое я проводила с Королями двух враждующих банд, могло вызвать проблемы для них обоих, если бы это стало слишком публичным. — Однако моя семья и Найты связаны давними узами. Я приглашу их тоже, а Леон может привести тебя в качестве своей пары, но втайне ты будешь и моей. Что скажешь?

При мысли о том, что меня попросили присоединиться к чему-то такому особенному, такому личному, внутри меня зародилась теплота, и я кивнула.

— Хорошо, — согласилась я, и улыбка, которую он подарил мне в ответ, поселила в моем животе порхающих бабочек.

Я наклонилась и прижалась поцелуем к его щеке, прежде чем слезть с него и предложить ему руку.

Данте позволил мне подтянуть его к себе, и мой взгляд скользнул по упругим мышцам его груди и живота.

— Так… значит ли это, что ты забыл о нашей с Габриэлем проблеме? — с надеждой спросила я, глядя на него из-под ресниц.

Данте зарычал при упоминании имени моего темного ангела, и по его коже пробежали электрические разряды.

— Скажи мне почему, — внезапно потребовал он, поймав мой взгляд и удерживая его. — Если ты хочешь, чтобы я принял это, тогда объясни мне.

Мои губы разошлись на те причины, по которым я всегда не хотела связывать себя узами с одним мужчиной, и я чуть не выдала их ему. Я не хотела совершать ошибки моей матери, не хотела, чтобы один человек был единственным хранителем моего сердца, потому что если я буду предлагать только маленькие кусочки за раз, то его не сможет разбить ни один человек. Но это была неправда. Я не отдавала Королям раздробленные кусочки своего сердца, а остальную часть себя держала при себе. Я предлагала все это им всем, хотя до сих пор не верила, что способна дать им все, чего они заслуживают. Я была разбитой душой, помещенной в сломленную оболочку.

— Правда, — сказала я медленно. — Я всегда хотела защитить себя от сердечных страданий, не позволяя одному человеку единолично владеть моим сердцем. Но…

— Но? — мягкий тон Данте заставил меня отшатнуться. Он слушал меня, действительно слушал, и за это я могла дать ему ту честность, в которой он нуждался с моей стороны.

— Но я уже не та девушка, какой была до смерти брата, — вздохнула я, в горле запершило от этого признания. — Его смерть что-то сделала со мной, что-то забрала, что-то сломала во мне так глубоко, что я чувствую, будто меня разорвало на все эти кусочки, которые больше не могут нормально соединиться. Но когда я с вами, когда я с любым из вас, я не чувствую этого… Я чувствую, что каждый из вас действительно видит меня. Но каждый по-своему. И мне нужны все вы. Мне нужен свет и тьма, радость и боль. Я не могу выбирать между вами так же, как я не могу залезть внутрь себя и выбрать часть своей души, которую я хочу сохранить, а другую уничтожить.

Данте потянулся ко мне, взял мое лицо в свои ладони и заглянул глубоко в мои глаза.

— Posso accettarlo (п.п. Я могу принять это). Я не хочу сажать тебя в клетку, amore mio. Если ты такая, какая есть, то я хочу, чтобы ты была такой. Пока ты со мной, я тоже могу быть с тобой, на любых условиях, которые тебе нужны.

Что-то хрупкое разбилось внутри меня от его слов, и я почувствовала эйфорическое облегчение. Я поднялась на цыпочки, чтобы еще раз поцеловать его губы. Данте застонал, борясь с желанием вернуть мой поцелуй, и я улыбнулась ему в губы.

— Я согласна, — поклялась я, прежде чем снова переместиться назад.

— Ci sto, — горячо согласился он.

Он взял меня за руку и повел через огромную комнату к маленькой гребной лодке, которую он держал наполненной одеялами специально для нас.

Я охотно спустилась в лодку, и он притянул меня к себе, накрыв нас одеялом, а я положила голову ему на грудь. Его пальцы скользили вверх-вниз по моей спине, где футболка сгорела, пока мы лежали вместе и слушали, как дождь медленно стихает снаружи, стуча по деревянной крыше.

— Ты хочешь поговорить об этом? — спросила я, пока мы слушали печальную мелодию бури, которая возникла из его чувств.

Данте испустил долгий вздох. — Я не знаю, что я могу сказать. Феликс скрывается, и всякий раз, когда он появляется, то только для того, чтобы пролить кровь. Слишком много моих людей тоже решили последовать за ним, но я ничего не могу с этим поделать.

— Полагаю, ты можешь принять это как шанс избавиться от тех членов твоего Клана, которые не были достаточно верны в первую очередь, — предложила я.

От тела Данте по моему телу пробежал треск электричества, так как его раздражение вспыхнуло при мысли о том, что его люди предали его, и я выгнула спину дугой, когда это буйство пробежало по моей плоти.

— Прости, — пробормотал он, его пальцы все еще оставались на моей коже.

— Мне это нравится, — напомнила я ему, и он улыбнулся, позволяя статическим разрядам снова стекать с кончиков его пальцев.

— Полагаю, мне просто нужно с этим разобраться. Эта ярость не поможет мне ни в чем, что я должен сделать. Но знать, что кто-то поблизости залез в мой тайник… Я не могу легко заменить то, что они у меня украли, и это может создать мне всевозможные проблемы, если кто-то поймет, что я больше не обладаю этим. Плюс, теперь я должен беспокоиться о том, что кто-то работает против меня внутри Академии. Я даже не могу найти никаких доказательств того, что это был Райдер или один из его последователей, что делает ситуацию еще хуже. Потому что если это не они, тогда кто еще хочет меня заполучить?

Я замолчала, поджав губы, так как поняла, что это то, с чем я действительно могу ему помочь. На флешке не было ничего полезного для меня, и я уже решила вернуть ее в любом случае.

Я повернулась, прислонившись спиной к его груди, и посмотрела ему в глаза.

— Не злись на меня, — медленно сказала я. — Но… — я потянулась в задний карман и вытащила флешку из джинсов. К счастью, моя задница избежала сильного жара от огня, и мне оставалось надеяться, что флешка все еще в порядке.

Я протянула ее ему, и он медленно протянул ладонь, его пальцы коснулись моих, когда он взял флешку.

— Как…

— Я не хотела создавать тебе проблем, — поклялась я. — Я просто хотела посмотреть кое-что там для себя.

Данте нахмурил брови, и мне понадобилось мгновение, чтобы понять, что он не сердится, он обижен. — Если бы ты попросила меня, я бы просто показал тебе.

— Мне жаль, — честно сказала я, протягивая руку, чтобы сжать его челюсть в своей ладони. — Я должна была доверять тебе настолько, чтобы спросить, я просто… С тех пор, как мой брат умер, а мама бросила меня, мне нелегко доверять кому-либо. Это дерьмовое оправдание, я знаю, но…

— Ti amo, Элис, — сказал Данте низким голосом, прерывая меня. — Ты можешь доверять мне. Я скорее умру, чем причиню тебе боль.

Мои губы разошлись, и я могла только смотреть на него. — Но… я… ты только что сказал, что любишь меня?

Он взял у меня флешку с улыбкой, играющей на его губах, не признаваясь в том, что он только что сказал. Но я знала, что это значит. Может, я и не владела его языком, но это было довольно ясно.

— Останься здесь со мной на ночь, — попросил Данте низким тоном, поймав мою руку и потянув меня обратно вниз, чтобы я снова легла рядом с ним.

— И это все? — спросила я, подняв бровь. — Ты не злишься из-за флешки?

— У тебя была веская причина, чтобы забрать ее?

— Да.

— Ну, ты можешь не доверять мне, bella. Но я доверяю тебе. Ты вернула ее. Godiamoci questa pace finché dura (п.п. Давай наслаждаться этим спокойствием, пока оно длится), — сказал Данте, и его пальцы возобновили свои движения по моей коже.

Я не была уверена, что это значит, но спорить не собиралась. Я опустила глаза, слушая ровный стук его сердца под своим ухом.

Неужели Данте Оскура серьезно только что сказал мне, что любит меня? И почему, черт возьми, это не показалось мне таким ужасным, как должно было быть?