Порочный контракт

Глава 24

В машине легче мне не стало. Чем дальше машина отъезжала от дома, тем нервознее я становилась. Да и Горецкий моему душевному равновесию не способствовал. Под его горящим дикой похотью взглядом я беспрестанно ерзала на сиденье.

Больше всего на свете хотелось выйти из машины и пройтись по улицам, по набережной, подышать пусть и загазованным, но воздухом. Только кто же мне позволит такую роскошь?

— Да не нервничай ты так, — усмехнулся Стас. — Ужинать будешь ты, а не тобой.

— Очень на это надеюсь, — пробурчала я, а в ответ получила раскатистый мужской смех. А еще через мгновение мне на колено легла рука. И начала его поглаживать.

Властно так, собственнически. Я закатила глаза, но дергаться не стала. Ждала, что Стас сейчас прекратит.

Только какой-там. С каждой минутой поглаживания становились все откровеннее, а потом Горецкий и вовсе перешел в атаку, начав задирать подол моего платья.

— Стас, не надо! — у меня тут же полыхнули щеки. Нас же увидят!

— Кто? Петр? Он следит за дорогой. И вообще, он прекрасно знает, куда смотреть не нужно. И чем чревато ослушание. Так что стесняться тебе некого.

Но несмотря на свои слова перегородку, отделяющую нас от водителя, он все же поднял. А потом возобновил свои поглаживания.

Задрав юбку, провел ладонью по нежной коже бедер, надавил на чувствительную плоть, скрытую полупрозрачной тканью трусиков. Удовлетворенно рыкнул, глядя на меня заблестевшими глазами.

— Течешь как гребанный Ниагарский водопад, Юля, — прошипел, прихватив зубами мочку уха. — Моя маленькая похотливая сучка. Хочешь меня, да? Хочешь, чтобы я тебя хорошенько отодрал?

— Стассс, — жалобно простонала, чувствуя, как внизу живота начинается бешеная пульсация.

Признаваться безумно стыдно, но эти грубые слова меня возбудили донельзя. Влажность в трусиках увеличилась на порядок, а по бедрам начала стекать тонкая струйка прозрачной жидкости. В этот момент я и правда чувствовала себя похотливой сучкой, которой хочется, чтобы ее поимели прямо здесь и сейчас.

— Да, — губы шевелятся сами собой. Сама не верю своим ушам, но произношу то, что так хочет услышать Стас, выражая именно то, что хочет одичавшая сучка, запертая где-то в глубине моего тела, моего разума: — Да, именно это я и хочу…

Толчок. Поединок взглядов. Сумасшедшие удары сердца. Застывшее на миг дыхание. Жесткий, почти жестокий поцелуй, порабощающий меня, превращающий мои губы в припухшее и окровавленное нечто.

Жадные руки, шарящие по моему телу, жалобный треск платья… Длинный гудок клаксона, скрип тормозов…

А затем стук в перегородку, разделяющую салон надвое. И голос водителя:

— Босс, мы приехали.

Я тут же отшатываюсь от Стаса, спиной прижимаясь к двери. Ошарашенно смотрю на мужчину, и он отвечает мне таким же полубезумным взглядом. Боже, еще немного — и он бы трахнул меня прямо так, в машине. Почти на глазах у водителя. И я бы ему позволила. Причем без всякого принуждения.

— Дашь мне пять минут? — попросила, оценив свой помятый вид. — Мне нужно привести себя в порядок. Не идти же в ресторан в таком виде?

— Ладно, — Горецкий нехотя кивает и выходит из машины. Видимо, ему тоже надо успокоиться. А то флагшток уже из брюк выпирает.

Оставшись наедине с собой, беру минутную передышку. Дышу часто-часто, усмиряя порывы тела. Потом дрожащими руками расстегиваю сумочку и достаю зеркальце.

Вид в отражении не радует. Глаза огромные, блестят как у обдолбанной травкой или пьяной, на нижней губе запеклась кровь, волосы растрепались. Лопнул небольшой шов на талии, но некритично. До конца вечера платье доживет.

Чтобы привести себя в божеский вид мне потребовалось десять минут. Я быстро провела расческой по локонам, вытерла кровь с губы и нанесла блеск, подправила чуть размазавшуюся тушь.

Жаль, что внутренний шторм так просто было не унять. Когда выходила из машины, ноги отчаянно дрожали. Стасу пришлось меня поддержать за талию, иначе я бы упала даже не дойдя до крыльца.

— Ночью, — прошептал уже у самых дверей. — Ночью все будет… Так что на сон можешь сегодня не рассчитывать…

К моему вящему удивлению, все оказалось не так страшно. Сотрудники ресторана буквально ковриком стелились перед Горецким, стремясь угодить. Мне кажется, они бы и ботинки ему вылизали, если бы он им приказал. Причем еще бы оспаривали друг у друга это право.

В мою сторону не было никаких косых взглядов, никто не тыкал в меня пальцем. Даже солидные мужчины, с которыми по дороге к нашему столику поздоровался Стас, позволили себе лишь вежливое приветствие и легкий комплимент. Это помогло мне сбросить большую часть напряжения.

Наш столик, кстати, находился в отдельном кабинете на втором этаже. Довольно просторном, с удобными кожаными диванами, креслами и столом, рассчитанным на четыре, максимум, пять персон. Несколько зеркал в полный рост довершали обстановку. А из огромного панорамного окна открывался такой чудесный вид, что я невольно замерла на полпути.

Мне даже показалось, что я сплю и вижу странный сон, потому что такую обстановку я видела лишь в многочисленных фильмах. Твинкс не в счет. Обстановка там была пусть и шикарная, но исключительно клубная.

Я даже ущипнула себя исподтишка, чтобы убедиться в реальности происходящего. Сильно ущипнула, наверняка потом останется кровоподтек. Жаль только, что эта жертва не помогла.

Короткая вспышка боли убедила меня в том, что всё со мной происходит наяву.

А я бы всё на свете отдала за то, чтобы сейчас проснуться в своей постели и удивиться приснившемуся кошмару.

— Юля? Ты чего встала?

— Прости, засмотрелась на город, — с тоской бросила последний взгляд в окно и позволила Горецкому увлечь меня к столику.

— Да, вид отличный, — кивнул мужчина, раскрывая меню. — Собственно, поэтому я всегда бронирую именно этот кабинет.

— Ясно, — я водила глазами по меню, не особо вчитываясь в названия блюд. Несмотря на изысканность ассортимента, выбирать ничего не хотелось. Единственное, за что зацепился взгляд, это за теплый салат с креветками. Собственно, его я и заказала. Ну а Стас посоветовал мне стейк из форели с гарниром.

Еще он заказал вино, оказавшееся удивительно вкусным и чертовски крепким. Уже после первого бокала я почувствовала легкость в теле, а после второго поплыла.

Блин, наверное, не стоило так много пить. Но Стас все время подливал, а я пыталась успокоить беснующиеся нервы.

— Потанцуем? — внезапно спросил он, когда с основными блюдами было покончено.

— З… зачем? — я поперхнулась последним глотком вина. Меньше всего ожидала, что Горецкий предложит мне потанцевать.

Ведь танец всегда ассоциировался у меня с романтикой, нежностью, легкой страстью. А от Горецкого за версту фонило только черной похотью. Что и неудивительно, ведь он относился ко мне как к товару. И проблески некоторой человечности и заботы не в счет. Любовно заботиться можно и о сервизе, и о новом телефоне. Так что я не обольщалась на этот счет.

— Как зачем? — Стас даже подвис на пару секунд. — Чтобы развлечься, получить удовольствие? Или тебе не нравится танцевать?

— По правде говоря, — сглотнула противный горький комок, подкативший к горлу. — Я просто не умею. Некогда было учиться. Нет, подвигаться под клубняк я, конечно, могу, но ничего более.

— А как же… — мужчина нахмурился. — Как же школьный вальс? Ты его не танцевала?

— Я даже не была на выпускном, — вздохнула. Пришла на линейку, получила аттестат и быстро ушла. Мне нужно было идти на работу.

— Значит, пора навёрстывать упущенное. Пошли.

— Я отдавлю тебе все ноги, — предупреждаю напоследок, но мужчина лишь отмахивается от меня.

Через пару минут из встроенных колонок раздаётся нежная музыка вальса и Стас начинает вести меня в танце.

Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три.

Танцую я плохо, то и дело сбиваюсь с ритма, путаюсь в собственных ногах, но Горецкий упорен в своем намерении.

В какой-то момент я теряю себя в этом странном танце. То ли алкоголь играет со мной злую шутку, то ли Горецкий так странно влияет на меня, но я полностью растворяюсь в ритмичных движениях.

Я забываю о том, кто я, кто он и всю ту грязь, что нас связывает. Представляю себя свободной девушкой в объятиях красивого мужчины. Между которыми нет зла, обид и проблем. И на короткое мгновение на душе воцаряется покой. Как будто все идет так как надо.

Длится этот мираж на протяжении всей песни, а потом, когда мелодия стихает, приходится возвращаться в жестокую реальность и стискивать руки в кулаки, чтобы не скатиться в истерику.

Чуть позже приходит официант с небольшим тортом, на котором шоколадом выведена поздравительная надпись «С Днем Рождения». И я даже не отказываюсь. С неожиданным аппетитом съедаю пару кусочков.

Конечно, вряд ли этот ужин изменит моё отношение к собственному дню рождения, но на один вечер я готова притвориться. Как и готова принять хозяйское внимание к своей игрушке за появление настоящей теплоты и заботы.

А их в моей жизни было так мало, что я готова цепляться даже за такую иллюзию.