Порочный Принц

Глава 9 Ронан

Есть такая вещь, связанная с отказом от привычек, которая портит человеческий мозг.

По крайней мере, так говорит Коул. Во всяком случае, я ему верю, потому что он читает больше, чем папа римский читает Библию.

Хочу сказать, что отказ от своих привычек это то, что делает меня странным. Теперь я вижу это четко и ясно.

Я перешел от вечеринок каждую вторую ночь, курении травки и секса с экзотическими девушками, к жизни священника.

Часть вечеринок можно преодолеть. Ларс не только больше не ворчит на меня, чтобы я прекратил — отсутствие ночных развлечений также означает, что мама дома. Я каждый день завтракаю и ужинаю с ней. Излишне говорить, что ее присутствие имеет большее значение, чем все остальные незнакомцы, которые существуют в моей жизни только потому, что у меня есть деньги и статус.

То, что мама здесь, также означает, что отец тоже где-то рядом, и это отстойно, особенно с тех пор, как в последнее время он стал пристальнее следить за мной.

Мы с Ларсом устраивали представление на уровне Оскара каждый раз, когда он спрашивал о пропавшем предмете.

Вернее, я разыгрываю представление, а Ларс следует за мной. С той ночи это стало нашим общим делом.

Оправдания обычно следуют одной и той же схеме: Что? У нас это было? Должно быть, мы отдали друзьям.

Отец напоминает мне, что у нас не так уж много друзей, а я отвечаю ему, что, конечно же, у нас есть друзья. Они просто навещают меня, когда его нет, потому что, кажется, любят меня. Словно он подталкивает меня к признанию в чем-то, и по какой-то причине мне кажется, что его не интересует вечеринка.

Единственные нетронутые вещи это мамины картины, которые она собирала годами. Она изучала искусство до того, как у нее начались судороги и ей пришлось перестать рисовать.

Или, может, это версия того, что придумал мой отец, чтобы убедить ее остаться домохозяйкой — или, скорее, его чертовой секретаршей, которую он выставляет напоказ по всему миру.

В любом случае, возвращаясь к сути, отсутствие секса является причиной дерьмового шоу несколько дней назад в La Débauche. Если бы я трахался как нормальный человек, у меня бы никогда не было таких мыслей о Тил, и я бы не посылал ей эти сообщения.

Или снился сон в виде романа между ее ртом и Роном Астором Вторым.

Сейчас самое время это исправить.

Затем я загоню ее в угол, попрошу навестить моего отца и слишком вежливо сказать ему, что она разрывает помолвку.

Я тащу Клэр за собой в кладовку в задней части библиотеки. Она хихикает, когда мы пробираемся между рядами книг.

Клэр одна из немногих, кого я трахал больше одного раза. Пока я довожу ее до оргазма, она позволяет мне делать все, что я хочу.

Кроме того, ты действительно хочешь это сделать, ты имеешь это в виду?

Тише, мысли.

Как только мы оказываемся вдали от любопытных глаз, я перекидываю темно-каштановые волосы Клэр через плечо.

— Разденься для меня.

Она облизывает нижнюю губу, и я жду, что она откажется, но она отбрасывает пиджак и расстегивает рубашку. Я залезаю в ее кружевной лифчик и кручу ее соски, и она вздыхает.

Вздыхает? Действительно?

Я игнорирую и еще немного дразню ее соски. Она наклоняется ко мне, дыша от восторга. Черт, будто я ласкаю ее.

Не то что некая особа, которая взорвалась по всему полу после того, как я только прикоснулся к ее соскам.

Но дело не в ней.

Я поднимаю руку и хватаю Клэр за челюсть, а затем открываю ей рот пальцами.

— Хочешь, чтобы я взяла тебя в рот? — спрашивает Клэр страстным голосом, это... неправильно.

Так чертовски неправильно.

Я даже не могу заставить Рона Астора Второго проснуться ради нее.

Я... я буду хорошей.

Ее голос врывается в мой разум, как чертова железнодорожная катастрофа.

— Скажи, что будешь хорошей, — говорю я Клэр.

— Я буду хорошей. — она проводит языком по верхней губе и теребит мой галстук. — А ты не слишком-то разодет, а?

— Не тот тон. — я улыбаюсь. — Скажи это правильно.

Она хмурит брови.

— Что ты имеешь в виду?

Это поражает меня тогда, как гибель со всеми проклятыми звуками. Я не хочу слышать ее голос или видеть ее лицо.

За все те годы, что я трахался с женским населением, у меня всегда было это чувство неудовлетворенности. Я доводил их до оргазма и получал свой в ответ, но всегда чего-то не хватало.

Я игнорировал это в течение многих лет, притворяясь, что это неправильно.

Но той ночью, когда Тил потерлась о мой живот, я понял, чего мне не хватало.

Порочность поступка.

Я никогда в своей жизни не был так тверд, как тогда, когда ее тело было обернуто вокруг меня.

И я имею в виду, блядь, никогда.

С тех пор как он стал свидетелем этой сцены, Рон Астор Второй стал придирчивым и отказывается становиться твёрдым для кого бы то ни было.

Это не вина Клэр, это его вина.

Я уже собираюсь оттолкнуть ее, когда дверь открывается. Свет проникает сквозь небольшую щель, прежде чем появляются эти стройные ноги, обтянутые сетчатыми чулками.

Тил тяжело дышит, прижимаясь спиной к двери, закрывая ее за собой, и хватается за грудь, казалось, не обращая внимания на окружающее.

Она наклоняется, ее хриплое дыхание заполняет тусклое пространство, но я могу разглядеть ее растрепанное состояние, приоткрытые губы, даже когда волосы падают по обе стороны ее лица.

У нее какой-то приступ?

Теперь, думая об этом, у нее всегда были такие моменты, когда она исчезала неизвестно куда, и никто не мог ее найти.

— Эм, извините нас? — Клэр кладет руку на бедра, слегка поворачиваясь к ней лицом. — Здесь занято.

Тело Тил дергается, ее голова вскидывается. Чернота ее глаз кажется еще более опустошенной из-за отсутствия света.

В тот момент, когда она видит меня, выражение ее лица смягчается, но это длится всего секунду. Остальная часть сцены перед ней становится ясной — полуобнаженная Клэр, мои руки на ее груди — и просто так черты лица Тил превращаются в пустой фасад.

Бесчувственный.

Она хочет, чтобы я думал, что все это ее не касается? К черту это.

— Я не знала, что здесь кто-то есть. — она начинает оборачиваться.

— Ты можешь остаться и посмотреть. — я улыбаюсь. — Верно, Клэр?

Последняя кивает, желая покончить с этим и пойти сказать своим подругам, что она трахнулась с Ронаном Астором. Девушки здесь используют меня, а я использую их в ответ — беспроигрышно.

Тил не делает ни малейшего движения, чтобы остаться.

Кто-то убегает.

Мои губы растягиваются в ухмылке.

— Если только тебя что-то в этом не беспокоит?

— Ты льстишь себе. — она смотрит мне прямо в лицо, ее руки безвольно свисают по бокам.

— Как насчет того, чтобы устроить шоу моей невесте, Клэр? — я ухмыляюсь ей. — Она немного вуайеристка.

Я думаю, что челюсть Тил сжимается, но это слишком быстро исчезает.

— Абсолютно, Рон, — говорит Клэр, затаив дыхание.

— На колени, любимая. — я разговариваю с Клэр, но мое внимание приковано к девушке у двери. — Отсоси у меня и сделай это хорошо, чтобы моя невеста могла получить несколько советов.

Клэр опускается на колени без всякого протеста, ее пальцы играют с моим ремнем.

Ну же, ma belle — моя красавица. Ты знаешь, что хочешь остановить это.

Взгляд Тил остается незаинтересованным, отстраненным, даже когда ситуация развивается у нее на глазах. Ее руки немного дрожат; это было бы даже не заметно, если бы я не наблюдал за ней, как ястреб.

Теперь Клэр расстегивает мои брюки, и я стону.

— Как ты себя чувствуешь, наблюдая, как твой будущий муж трахается с кем-то другим, ma belle — моя красавица? Это тебя заводит?

Взгляд Тил скользит по пальцам Клэр, прежде чем вернуться к моему лицу.

— Есть один тип, который меня возбуждает, и я увижу его сегодня в том месте, которое мы оба так хорошо знаем. На этот раз я позабочусь, чтобы ты все не испортил. Возможно, я тоже заставлю тебя наблюдать и все такое.

Я ухмыляюсь, хотя мои челюсти сжимаются.

Хорошо сыграно, невеста.

Но неужели она думает, что я был бы против того, чтобы какой-нибудь мужчина постарше прикасался к ней, доводил ее до оргазма, просто дразня ее соски и наблюдая, как ее лицо краснеет, когда она дрожит всем телом?

Мне все равно.

Черт возьми — мне не все равно.

Какого хрена меня это волнует?

Я собираюсь остановить Клэр, когда к нам приближается Тил. Как в ту ночь, когда она набросилась на меня в мгновение ока.

Она хватает Клэр за волосы и тянет назад. Девушка визжит, падая на задницу.

— Что за...

— Проваливай. — Тил смотрит на нее сверху вниз.

— Нет, ты проваливай, ненормальная.

Клэр поднимается на ноги, собираясь напасть на нее.

Тил останавливает ее, прижимая руку к ее лицу. Я не знаю, как она это делает, но она выглядит нормальной, хотя ее тело дрожит от ярости или волнения — или и того, и другого. Как будто ее лицо не может справиться с ее эмоциями.

Она выталкивает ее, бросает ей вслед пиджак и захлопывает дверь перед носом, обрывая все крики и протесты Клэр.

Когда она снова смотрит на меня, пустота все еще там, но ее руки сжаты в кулаки по бокам.

— Вот и мой минет на сегодня. — я стараюсь, чтобы мой голос звучал беззаботно. — Ты выгнала Клэр, чтобы закончить работу?

— Мечтай.

— Ох, ты никогда раньше не делала минет? Я могу помочь с этим. — я указываю перед собой. — Первый шаг это встать на колени.

Она скрещивает руки на груди.

— Ой, подожди, — мои губы кривятся в ухмылке. — Тебе также нравится, чтобы с этим шла боль?

Она ничего не говорит.

Я застегиваю брюки, и она наблюдает за движением, будто мой член прыгнет на нее или что-то в этом роде.

По правде говоря, он действительно хочет это сделать.

— Если ты не планировала занять место Клэр, почему ты ее выгнала?

Ее взгляд становится жестким, но она фыркает и смотрит в другую сторону.

— Хм. Потому, что...

— Я не знаю.

— Ты не знаешь?

Я приближаюсь к ней, пока она снова не оказывается на поверхности, и я возвышаюсь над ней.

Мне начинает нравиться эта поза, возможно, даже уже нравится.

Похоже, она тоже осознает этот факт, так как ее ногти впиваются в руки.

Однако Тил не отступает. У нее есть эта очаровательная привычка свирепо смотреть, даже когда ее загоняют в угол.

В ней так много борьбы, и я хочу исследовать ее сантиметр за мучительным сантиметром, а затем, быть может, сломать ее.

Определенно сломать, чтобы я мог увидеть, что за этим стоит.

— Все, что я знаю, — говорит она нейтральным голосом, — Если ты сделаешь это снова, я также заставлю людей касаться меня перед тобой. Я твоя невеста, и это делает меня равной тебе, а не твоей игрушкой. Если ты проявишь неуважение ко мне в присутствии других, я сделаю то же самое.

Я улыбаюсь, но за этим нет никакого юмора.

— Почему ты думаешь, что меня это волнует?

— Тогда продолжай. В любом случае, давай посмотрим, кто из нас двоих самый большой эксгибиционист. Для протокола, я никогда не проигрываю.

Черт. Эта девушка.

— Ты не пойдешь сегодня в La Débauche. Или когда-либо, если уж на то пошло, но это в другой раз.

— Почему нет? — насмехается она. — Я могу попросить кого-нибудь раздеть меня, когда я встану перед ним на колени. Мне хочется воссоздать сцену только что, произошедшего.

Я хватаю ее за затылок, и она замирает, ее дыхание прерывается. Трахните меня, всего одно прикосновение, и она уже такая отзывчивая.

На что бы это было похоже, если бы я прижал ее и съел, словно она моя последняя еда? Или еще лучше, если бы я трахнул ее, не сдерживаясь, как всегда, хотел?

— О-отпусти меня.

— Возможно, ты захочешь сделать это немного более убедительным, — шепчу я.

— Ронан...

— Да, ma belle — моя красавица?

— Если ты меня не отпустишь...

— Что? Оставишь еще один любовный укус, как тот, что на моей губе?

Я касаюсь небольшого пореза, который медленно заживает.

Ее взгляд следует за моим пальцем, и она сглатывает, ее дыхание потрескивает в тишине.

— Тебя заводит понимание, что ты причинила мне боль?

— Что? Нет.

Ее голос самый низкий, который я когда-либо слышал.

Моя маленькая сумасшедшая красавица.

— Тогда это перспектива получить боль в ответ?

Мой палец скользит вверх и вниз по коже ее затылка, и именно тогда я чувствую дрожь, которая охватывает ее.

Когда она ничего не говорит, я наклоняюсь и шепчу:

— Тебе не нужно скрывать от меня свое безумие, ma belle — моя красавица. Покажи это, и я обещаю насладиться этим.

Она отталкивает меня, ее щеки краснеют.

Я усмехаюсь, когда она открывает дверь и выскакивает наружу.

— У тебя есть неделя, чтобы разорвать помолвку, — кричу я ей вслед своим очаровательным тоном.

Она не оборачивается и бежит к ближайшему выходу.

Это уже второй раз, когда она убегает от меня, но третьего не будет.