После. Книга II: О воинстве немертвых

Глава VII. Новый мир

Глава VII

Новый мир

_____

Мир.

Уже был его аромат, уже были его почти в тех зелёных листках, что нес с собой сильный зимний ветер. Мягкая столичная зима была согрета магией.

В тот страшный день Альтиор красиво говорил к своим воинам:

— Сперва мы сломим этот мятежный зиккурат, а затем со всей нашей мощью ударим по черному рыцарству, изгоним врага из сердца нашей империи!

Рыцарство безумно ликовало.

Они стояли перед воинством на небольшой тележке.

Стратоник был рядом с Альтиором, он надел закрытый шлем с т-образной прорезью и повернулся вперёд.

Там была только пустая улица, ведущая вдоль южного зиккурата под тенью разного размера виадуков, огибающих девять пирамид по периметру.

Колонна уже выстроилась на востоке от южного зиккурата, на нижней улице. Сверкающие на солнце доспехи, линии щитов, копейных россыпь наконечников как драгоценных камней войны, все отдавало тяжелой свежестью палящих минут перед самой битвой.

Белые маги стояли среди латников в белых стеганках и округлых шлемах с открытыми лицами, вооруженные лишь щитами и копьями, чтобы при крайней необходимости держать строй со своими младшими соратниками.

— Ты готов? — голос Стратоника из-под шлема слышался приглушенно.

­— Всегда был готов, — ответил Альтиор в духе своего выступления, — Но ты по-моему слишком спокоен. Ты не боишься, что мы понесем потери?

— Какие потери можем понести мы? а? Ха-х… Скажи, Альтиор, у тебя есть дети?

— Нет, Стратоник. А у тебя?

— Только жена. Но и её я скоро пошлю к черту, она надоела мне... потребую у верховного мага развод. Но мы все... мы все люди без будущего, цепляющиеся за настоящее. А что есть это настоящее? Груда этих камней. Просто огромная груда камней, на которой возвышаются многие мелкие тираны, мечтающие стать рабовладельцами. Мы не были достаточно сильны, чтобы защитить наш прежний мир. И вместо него не смогли построить нового. Это, это не мир... это просто огромное скопление выживших, которых мы превратили в животных. Стремления, мечтания, любовь? Этого больше нигде нет. Только выживание и жажда власти.

— А что ещё нужно? — спрашивает Альтиор.

— Всё. Нам нужно всё.

— Что всё? — искренне недоумевал Альтиор.

— Всё, что было жизнью, Альтиор... — по-настоящему грустно произнес Стратоник и махнул рукой стоявшему рядом помощнику.

Затрубил рог.

И колонна мощно двинулась.

Шум передвижения латных рядов заполнил слух. Как большая металлическая гусеница, колонна ползла, подминая под себя пространство шаг за шагом, минута за минутой.

Когда они показались на углу, то белые маги стали шептать свои заклинания, обволакивая воинство теплой магией, отчего то стало сиять невыносимо, доставляя боль в глазах тем, кто отважился бы взглянуть.

Из высоких тонких окон зиккурата множество лучей устремилось на колонну, и оно стали впитывать лучи, принимая в себя вражескую магию, которая затем рассеялась в пространстве, вспыхнув, словно упавшая звезда с небес ночных былых времен. И тогда новые лучи рассекли воинство, оставив красно-оранжевый след с обуглившейся в броне плотью по краям, десятки воинов в одну секунду были испепелены, лучи ушли в жилых кварталы, где вспыхнули взрывы, полетели камни и осколки, рыцари накрылись щитами, а маги стали шептать новое заклинание, вновь окутав колонну поглощающей оболочкой. Двигаясь далее колонна подползла к входам нижних улиц. Лучи продолжали испещрять воинство прорезями в моменты, когда оболочка ослабевала. Сотни воинов были превращены в пепел.

Но вот белые рыцари ломанулись в двери зиккурата, из которых также тугой струей забила испепеляющая магия. Но рыцарей было много, и новые десятки и сотни грудью проложили дорогу следующим воинам.

Латники вломились внутрь, где их ожидала вся серая гвардия. Загорелись баррикады, и рыцари стали идти в пламя, выдерживая его жар своими телами, насыщенными магической энергией. Лучи рассекали воздух в комнате.

Завязался страшный бой.

Гвардейцы метали дроты в щиты рыцарей, но те продолжали наступать под бесконечным градом дротов. Иные латники падали, напичканные дротиками, попавшими в щиты, в латы, в стыки доспехов. Их оттаскивали назад, вперёд выходили новые рыцари и шли в бой. Они топтали горящие доски баррикад.

Воинство, все окруженное желтыми языками огня рвалось к гвардейцам, что отступали, поджигая все новые баррикады, наваливая всю мебель в кучи.

И тогда услышали они жуткий смех серых магов.

И пламя стало синим. И жар стал настолько велик, что плавил мутировавшие от волшебства тела рыцарей. И горели живьем сотни отчаянных воинов.

Белые маги из рядов латников ответили залпом смертоносных лучей, что изрезали стены и столбы, превратили в запекшиеся кучи мяса целые отряды серых гвардейцев за считанные секунды.

Гвардейцы отступали в глубь здания.

Серые маги отстреливались, их лучи витали в воздухе, но белые маги поражали их своими. Так они обменивались своим ужасным волшебством, сеющем смерть.

Пекло, черный дым.

Угар войны.

И хохот смерти.

Пир войны охватил эти злополучные этажи, там бесчинствовала гибель. Мануфактуры с их станками превратились в мусорную пустыню, охваченную огнем. Пожар стал подниматься на верхние этаже, где другие волшебники его в спешке тушили.

Среди жара комнат бегал, как лишившийся разума и страха демон, Альтиор и подобен ему был Стратоник, они хватали своих людей и выводили из битвы, трубил рог безостановочно, прорезая шум сражения. Метались они из одного зала в другой, и остановили утопающее наступление. Вспыхивали лучи над их головами, но несли и тащили они раненных.

Так белые рыцари стали покидать в срочном порядке огненные помещения, спасаясь от погибели в бесславных мастерских. Вновь строилась колонна у входов.

Белые маги исполосовали в своем бешенстве лучами все окна пирамиды, взорвав их, разнеся на куски с целыми участками стен, они испускали свою ненависть в магические потоки.

И затем, когда колонна была готова, она закрывшись щитами, стала медленно отступать, спеша спастись в тени южной пирамиды.

И завершилась первая атака.

Дым шел из окон и дверей мятежного сооружения, все оно было покрыто дырами и расселинами, внутри мелькали люди, вооруженные и простые, слышался чей-то истошный вопль.

Префект и император в прохладной тени зиккурата упивались вином из бурдюка и смахивали пот, сняв шлемы. Окруженные охранной из латников, они кидали тревожные взоры на отступающие в тыл почерневшие рыцарские ряды.

Альтиор обратился к своему помощнику:

— Беги в первый этаж южного зиккурата и передай полководцу колонны, чтобы шел в атаку.

— Постой! — крикнул Стратоник, — не стоит ли нам подготовить новые отряды внизу?

— Нет. Он перегруппируется. Мы должны брать натиском, враг крепок и силен, в этой битве победит более выносливый.

— Как скажешь, император.

— Беги, — вновь бросил Альтиор своему помощнику.

И юный рыцари в стеганке с одним только мечом побежал прочь.

Вскоре по широкому виадуку, соединявшему южный и юго-западный зиккураты выступили новые отряды рыцарей, длинной колонной, они заполнили весь наземный мост. Знамена развевались над сотнями шлемов.

Так началась вторая атака.

Пока внизу готовилась новая колонна, в которой заменяли раненных и обессиленных на свежих и жаждущих боя…

Лучи вдарили из тонких окон восточной стороны мятежного сооружения. Среди деревьев высотных садов замелькали люди в серых плащах, и там засияли вспышки, и устремилось тончайшими потоками волшебство на головы наступающих.

Струны войны засверкали, возобновив горестную песнь сражения.

Воинство рыцарей шло над улицами города по мосту, опаляемое волшебными выстрелами, сбоку от них взлетали облака городских птиц, многих из которых исчезали, задев яркие лучи. Но несмотря на потери колонна достигла просторных дверей, углубленных в толще сооружения. Там уже встали насмерть серые гвардейцы стеной своих больших прямоугольных щитов. И осыпали они градом дротом рыцарей, но тех это все не остановилось. Преодолев снарядный дождь, рыцари сцепили с гвардейцами и стали осыпать их ударами своего оружия. Тогда уже гвардейцы стали падать мертвые, пробитые сталью, тела их резали, рубили, разрывали, и рыцари прошли внутрь, оттесняя гвардейцев.

Тогда серые маги переполошились.

Зеланд, наблюдавший за ходом колонны из развалин несколькими этажами выше в сковываемой хладным рассудком злобе смотрел на то, как враг проникает в его единственную крепость, в цитадель всего его ордена.

Маги, обеспокоенные ходом битвы пришли к нему.

Старейший из них вышел и заговорил тряся седой бородой:

— Белое рыцарство вот-вот займет этаж и отрежет тех, кто стоит на страже мастерских и тушит в них бесчисленны пожары. Магистр, мы должен предпринять что-то!

— Разрушьте виадук, по которому эти твари ползут сюда, — истерично прошипел Зеланд, — уничтожьте к чертям этот проклятый мост!

— Слушаемся, магистр, — с благодарным достоинством ответил маг, получив цель он мгновенно преобразился, став важным и мудрым в движении к выполнению нового приказа, полного амбициозной злости.

Уже через считанные минуты, серые маги показались в садах, встав в ряд они испустились свои смертоносные лучи в одну точку, прожгли ряд высоких сосен, затем рыцарство и дошли до камня.

Взрыв.

Камни полетели и несколько переходов между опорами полетели вниз массивными кусками охристого бетона вперемешку с телами и деревьями. Поднялись облака пыли.

Рыцари, зашедшие внутрь были отрезаны.

Внизу Альтиор и Стратоник увидели это.

— Какое коварство! — воскликнул в сердцах Альтиор, — как они смели!

— Чертовы ублюдки… — выдохнул Стратоник.

— Как же они смели! — обидчиво негодовал Альтиор.

Стратоник повернулся к нему и повысив голов, перекрикивая шум сражения и поднимающейся суматохи, проговорил:

— Перехитрили нас! Снова обстреляем их! Вели боевым магам заткнуть все дыры в этой, бушующей неповиновением, сучке!

— Сейчас же! — ответил император, и повернулся к своим помощникам, — ко всем магам, пусть обстреливают цитадель, пока мы не подготовим следующую атаку!

— Будет сделано, император! — откликнулся один из помощников и только мелькнули белые стеганки во всеобщем волнении.

Стратоник усмехнулся и вновь стал говорить Альтиору:

— Они сейчас попытаются защитить здание, если у них получится, наша третья атака провалиться.

— Почему?

— Мы не сможем даже волшебством заставить их магов замолчать и тогда все рыцарские атаки будут бессильны, эта каменная дура просто кишит безумными волшебниками из Серого ордена, их так многом там внутри, что они просто выжгут любое наше наступление, а мы уже потеряли слишком много людей.

— Мне плевать на потери, и ты говорил, что плевать.

— Мне то да, но не городу, Альтиор, ты должен это понимать!

Но на последнюю фразу префекта император только лишь махнул рукой.

Шли минуты, ценнейшее время утекало в пропасть войны.

Последние ряды белых рыцарей таяли на обломках виадука, примыкающих к юго-западному зиккурату.

Новая колонна рыцарей стояла также, как до начала битвы. Сверкали сотни шлемов, копья лесом и щиты, щиты, щиты. Море блестящей стали, глаза, дышащие смелостью, зрачки, заостренные в своих доблестных устремлениях, словно наконечники копей.

Вновь подкатили телегу. И встал на неё император, сняв шлем он вкладывал всю красоту мужества и воинственности в свои слова, чтобы ободрить верных воинов перед новым боем:

— Мятежная крепость не желает сдаваться! Тем большей славой будут награждены те рыцари и защитники столицы, что смогут взять её силой, проломить упорство восставших и покорить все вновь владычеству города. В этом мире должна быть только одна власть, власть Белого города над всем Континентом, и мы рыцари, охраняем её! Наш город, наша власть, наш континент! Так истребим всех, кто смеет усомниться в этом!

Снова ликует безумная толпа, становящаяся в едином порыве войском.

В третий раз двинулось войско рыцарей.

Со всех окрестных кварталом и из соседних пирамид лучи устремились к юго-западному зиккурату.

Десятки белых знамён пришли в движение.

Колонна поползла, маги заговорили в озарении, магия окутала латы, свечение разогрелось над воинством. Из мятежной же крепости хлынули волшебные лучи во все стороны, разрезая воздух, небо над городом, проводя черные линии но соседних пирамидах, взрывая целые жилые кварталы южных районов, поднимая воздух горы кирпичей и плоти.

Вспомогательные отряды рыцарей двинулись из мрачных руин пожара, и со всех сторон осаждающие шли на зиккурат. Но лучи внутри не угасали, они летали безумно, словно крылья смерти, испившей солнца, испепеляя людей и воинов, разрушая и выметая прочь, словно пыль, целые этажи, террасы, колоннады, поджигая высотные сады, подымая в небо дым и песок.

Сражение это было подобно игре разъяренных богов.

С ужасом глаза смотрели с земли на развернувшуюся битву, в которой жизнь уже потеряла смысл, маги попрали сам смысл войны, решив сжечь все, что на что падал взгляд.

Никто из рыцарей не смог подойти к подножию зиккурата. Мятежная пирамида выжгла лучами всех, кто вышел из своих укрытий. Безумству орденских волшебников не было предела.

Но все закончилось. Замолчала крепость.

Альтиор хотел вздохнуть с облегчением, но увидел, что изрешеченная пирамида вдруг осветилась волшебными письменами, превратившись в один колоссальный магический манускрипт, то был магический щит магов севера, древнее заклинание, излюбленное многими чародеями.

Все было кончено.

Белое рыцарство отступило.

И третья атака закончилась не начавшись.

Отвернувшись от светящейся пирамиды Альтиор со всей своей ненавистью прошипел:

— Они лишь отсрочат эту войну!

— Они победили, император, — сухо ответил Стратоник.

И затрубил рог отступления.

Великое количество доблестных латников погибло в тот день.

А император и префект города навлекли позор на имена свои, но завоевали только любовь тех преданных воинов, которых спасли из огня первой атаки.

_____

Партия войны, какое-то время главенствующая в политической жизни Белого города была разбита и рассеяна. Многие белые маги покинули совет и заняли второстепенные должности судей и различных управляющих и прочих помощников в префектуре. Совет обновился, появилось множество молодых и умных лиц, более сдержанно относящихся к завоевательным амбициям рыцарства.

Но настоящие преобразования были впереди.

В квартире Протелеона на востоке города царила действительно торжественная атмосфера.

Высокие потолки, шелковые занавески, золотые подсвечники в полный рост, масло в них пылало яркими огнями.

Служанки южной внешности легковесно сновали вокруг, витая, как сам дух этой элитарной, но укромной встречи. Вздымаются и опускаются опахала из больших пальмовых листов, расставляются закуски и фрукты, льется в серебряные кубки красное сладкое вино.

В деревянных креслах сидят только Зэорис и Протелеон.

Как обычно, верховный маг достал трубку с дурманящей травой и завел беседу:

— Мы отстраним его.

— Отстраните? Один из лучших управленцев, который рискуя жизнью повел рыцарей в самый страшный бой после окончания войны с чудовищами? Я видел это сражение... Наблюдал, как и все. И его вы отстраняете. Так зачем вы хотите этого мира?

— Он лицо этой войны в глазах многих белых магов. Совет его не потерпит.

— Отчаяние застилает мне глаза... — устало вымолвил Зэорис.

— Отбрось отчаяние. Ты станешь представителем серой фракции.

— Я?

Тогда Протелеон хлопнул в ладоши.

Слуги подбежали к дверям и открыли их.

И вошёл сам Зеланд. В просто одежде гвардейца, с накидкой, на которой была изображена черная пирамида.

— Зеланд... — растерянно выговорил Зэорис, расширив глаза.

— Ну здравствуй, дорогой соратник!

Магистр Серого ордена был явно в приподнятом настроении, уверенность была в каждом движении.

— Зэорис, — начал Протелеон, — мы соберём новый совет. Серый орден получит в нем свое представительство.

— Теперь, — самодовольно и напыщенно в своей манере говорил Зеланд, — никто не сможет игнорировать требования и волю народа!

— Едва ли ваше бандитское крыло представляет народ, — язвительно подметил Зэорис.

— Мы уже восстанавливаем постройки и руководим раздачей хлеба простым людям, потерявшим работу в эти ужасные дни.

— Я не верю в ваше стремление поднять народ с колен.

— Тебе, — заговорил Протелеон, — не нужно ни во что верить. Твоя фракция поддержит отстранение Стратоника. И тогда мы подтвердим ее принадлежность к Серому ордену, а для братьев будут учреждены новые должности. Грядет масштабные преобразования, следуй за нами и примешь в них участие.

— Хм... — задумался Зэорис, — а ка же Альтиор?

— Альтиор уйдет в отставку сам, — ответил Протелеон.

— А кто будет новым префектом?

— Зеланд.

— Я так понимаю, выбора вы мне не оставляете? — усмехнулся Зэорис.

— Выбор всегда за тобой, — сказал Зеланд тоном, которым старался поднять дух, и тут же жёстко добавил, — Но верное решение только одно.

Зэорис немного подумал, а потом ответил:

— Город превыше всего. Я сделаю все, что нужно, чтобы город поднялся и вновь засверкал своей славой. Если это будет город Зеланда, а не Стратоника, то быть по сему.

— Бедный Стратоник, — вдруг печально произнес Зеланд, — он был лидером партии мира, а с приходом войны возглавил партию войны, чтобы защитить город.

— Стратоник всегда был плохим политиком... — махнул рукой Протелеон.

— Один из самых талантливых мыслителей и управленцев, — подметил Зэорис.

— Но политиком это его не делает, — отрезал Протелеон.

Напряжение ушло из воздуха.

— Люблю такую роскошную обстановку, — сказал Зеланд, сопроводив одну из служанок плотоядным взглядом.

Зэорис сменил тон на что-то несвойственное ему, что-то слишком человечное и расслабленное, даже с ноткой лени:

— Мне кажется мы слишком топорно это обсуждаем. Знаешь, я вспоминаю времена… когда у нас все было в порядке.

— Времена нашей теплой дружбы, — мягко добавил Зеланд.

— Да, быть может.

_____

В Белом совете шум стоял уже до заседания, новые члены совета спорили со старыми, кто-то орал, где-то была драка, кого-то разнимали. Кому-то порвали бороду, а кому-то выбили глаз.

Вмешалась пирамидальная стража, которая теперь присутствовала в здании совета, но были лишено всякого оружия, даже кинжалов. Не зная, как подступиться, стражники в стеганках просто влезали в самую гущу и заслоняли друг от друга дерущихся.

Полный позорный бардак захлестывал зал в центральном зиккурате.

Альтиор и Стратоник сидели на мраморных скамьях правее всех, если смотреть со стороны трибуны. И когда вошел верховный маг в сопровождении Зеланда и Зэориса, они только с горькой усмешкой бросили к ним пару взглядов. В белых тогах, они одели их, чтобы развлечь себя принадлежностью к управляющему сословию. Император формально тоже считался магом, хотя и владел магией посредственно.

— Тишина! — закричал Протелеон, — Тишина…

Усилиями стражи и лидеров фракций зал стал приходить в порядок.

Зэорис занял свое место среди магов, которые уже открыто ходили в серых робах из грубой ткани. Зеланд же сел рядом с мраморной трибуной, там, где ранее обычно сидели префект и император, а также их помощники, теперь при Зеланде там сидели его помощники, Азенет и Инхерит, которые в понимании магов выглядели просто мерзкими оборванцами, лишенными всякого представления о достойной жизни, хотя были такими же магами, владеющими энергией, как своей волей. Треть зала была серой и Зеланд был серьёзен, осматривая скамьи, словно свои будущие владения.

Настроение среди членов совета было полным смятение и представляло собой, как и последние дни, смесь гнева, страха, ненависти и восхитительного ожидания будущего, что должно быть очищено от всей той грязи, что заполнила их роскошную и порядочную жизнь.

Протелеон произносил традиционное приветствие:

— Приветствую всех собравшихся и объявляю заседание Совета Белого города открытым!

Протокольные рукоплескания оттенили могущество громкого голоса верховного мага, создав лучшее вступление для последующей речи.

— Кого это я вижу? — злорадно произнес Альтиор, глаза его были широко раскрыты и в них переливалась обида, как красное в чаше, если её слегка потрясти.

— Зеланд, наш скромный Зеланд, — продолжил за него Стратоник, говоривший более с холодным интересом, чем с чувством, — участвовал в заседания с нами, здесь, в течении многих лет. Змея, вылупившаяся из согретого верховным магом яйца.

Протелеон дождался чуть большей тишины.

— Сегодня перед нами стоит новая цель. Эта ужасная война не можем продолжаться долее. Войска Черного ордена стоят в городе, Серая гвардия заняла один из зиккуратов. Недавнее восстание низших слоев нашего народа потребовало ввода в город почти всех сил белого рыцарства, чего не происходило ещё никогда с момента основания этого славного города. Можем ли мы и далее именовать себя столицей мира и рассчитывать на уважение и почтение со стороны других городов, других областей? Можем ли мы претендовать на власть в собственном городе? — он сделал паузу, маги как будто с полной и глубокой серьёзностью слушали его, но больше старались чувствовать своими алчными сердцами, как и любая другая толпа, и Протелеон стал нагревать свою речь, — Мрачные времена настали… Мы разбиты. Недавняя атака белого рыцарства была безумной, многие воины погибли, дома были разрушены. Император и префект проявили своеволие и положили жизни многих доблестных рыцарей. Все мы были свидетелями этой бойни! Мир ещё не видел более ужасающего сражения со времен войны с чудовищами! Наши поэты будут слагать печальные песни, оплакивая погибших рыцарей, но воспевая их славу. Благородным жестом со стороны Альтигена было освободить для нас центр города. Орденские воины сидят в соседнем сооружении, не будем забывать об этом. Я считаю, что с этим правителем нам все же стоит договориться. Его план разумен. Мы должны наконец усвоить, что мир изменился со времён последней большой войны, и отношения между государствами должны строиться на иных началах.

— Враги… он не назвал их врагами ни разу! — прошипел Альтиор.

— Тише, император, — холодно сказал Стратоник, отметив при этом про себя, как круто изменилось восприятие сражений с былых времен. До господства магического сословия поэты воспевали в ярких красках павших в битве с более серьёзным врагов, почитая это за честь, но сегодня это трагедия. Общество действительно весьма размякло.

— Прошу слова! — поднялся Гликон.

— Слово тебе, Гликон, — ответил Протелеон.

— Пусть совет поставит вопрос об изгнании префекта! Он виной всему, — и Гликон повернул своей овеянное старческим гневом лицо к Стратонику, указав на него рукой, — все мы знаем, что префект возглавляет партию войны! Он коршун! Он падальщик, мечтающий на костях горожан подняться! Изгоним его!

Стратоник лишь молча смотрел, холодным взглядом отвечая Гликону. Ему уже было все равно, внутренне огонь неудачи выжег в нем любой трепет.

— Мерзость… — бросил Альтиор и глянул на Стратоника.

— Пусть совет решит. Встаньте те, кто считает, что префект должен уйти.

Одна треть белых магов встала. Зэорис немного помедлил, но затем встал, и вся серая фракция, одетая в робы, поднялась. Одна же треть, среди которой был и Кронид, не шелохнулась, продолжая лишь скептически наблюдать.

— Великолепно… — прошептал Зеланд.

Протелеон поднял свой голос, заполнив им своды.

— Совет явил свою волю! Решением Совета Белого города префект Стратоник снят со своей должности!

Что-то сорвалось внутри Стратоника и упало вниз, и встретив землю разбилось в дребезги в полной тишине, несмотря на всю бурю одобряющего шума и рукоплесканий вовне, внутри бывшего префекта в те мгновения было тихо, тише чем в могиле или священной альвийской роще. Несмотря на то, что он был готов к этому, несмотря на то, что должность свою он уже многие месяцы как счел неблагодарной, несмотря на то, что он уже не питал никакого уважения к совету, что был подобен в его глазах морю помоев и смрада, где не было ни единой воли, ни порядка, он все же был огорчен этим решением совета, и ненависть его в ту единственную секунду была жарче солнца, и могла бы испепелить весь мир, но то длилось лишь секунду, тихий бесконечный жар среди пространств вселенной, и уже в следующую секунду он был всего лишь опустошен.

Шум… шум… шум…

И усталость, как он устал. Как же устал.

Стратоник встал. Вышел в центр зала, всеобщая суматоха немного ослабла, все уже давно снова сидели и переговаривались.

— Я служил этому городу все эти пятнадцать лет со дня его основания. Если город не желает видеть меня его префектом, я должен уйти. И я ухожу.

Короткая и достойная речь, как ему показалось.

И он направился к выходу.

Следом за ним к центру выбежал Альтиор. Гневным взглядом он окинул зал.

— Я не желаю больше быть гражданином этого города! — крикнул он и направился к выходу, догоняя своего соратника.

Зал затих.

Молча все наблюдали, как уходят два человека, которые ещё несколько дней тому назад были одними из самых могущественных людей всего Единого континента.

На этом же заседании Зеланд был избран новым префектом.

И когда подходил он к мраморной трибуне, губы его были сжаты, глаза устремлены вперёд и весь вид его описывал истинную озабоченность делами города и его народа, столько преданности цели и долгу было в его лице, и говорил он властно, и к нему прислушались.

_____

На следующий же день Зеланд, одетый в серую робу членов Серого ордена, направлялся в западный зиккурат в сопровождении Азенета, Инхерита, других серых братьев и гвардейцев, а также нескольких белых магов, включая Гликона и Кронида.

По одному из виадуков они прошли к западному зиккурату, который был вторым по высоте после центрального, но был вровень с ним из-за того, что основание его было несколько выше и ближе к опоре, которая опиралась на вершину горы, на коей и стоял весь город.

Войдя они не обнаружили чтобы кто-то из черных латников преградил им путь, все слово знали их в лицо. Когда же они очутились в прохладе здания, то были встречены одним из рыцарей, без щита, при себе он имел лишь полуторным меч на поясе.

— Я Эдмонд, я проведу вас к нашему магистру.

— Рыцари все ещё зовут его магистром, — тихо шепнул Азенет Инхериту.

— Видимо традиция, — ответил Инхерит.

— Мы зовем господаря магистром потому что служим ему по орденским законам, а не по законам государства, — пояснил Эдмонд, в голосе которого не было ни тени обиды.

Смущенные Азенет и Инхерит впали в молчание. Зеланд обернулся и одарил их недовольным взглядом.

Поднявшись к Альтигену, они обнаружили, что тот находится в скромных покоях, которые возможно принадлежали кому-то из серых братьев, ведь только они из магов могут предпочесть настолько скромный быт. Здесь не было ни удобных лежанок, ни множества шкафов и сундуков с добром, ни шелковых занавесок или тканей, украшавших стены, как и обилия зелени, которую белые маги любили, и которая была у них в моде, в особенности же южные кусты, обладающие очень крупными листьями.

Альтиген сидел за простым деревянным стулом и предложил такие же всем своим гостям, рядом с ним сидели люди, одетые в черные робы. То были префекты орденских конгрегаций, по делам посольств, рыцарства и торговли.

И столичные люди, конечно, знали их всех по портретам и описаниям.

Подняв руку, Альтиген произнес:

— Я приветствую нового префекта Белого города и поздравляю с этой должностью.

И вид он имел властный, вид победителя, властолюбие же проявлялось в каждом его движении, и в том как сидит, и в том как смотрит, и, казалось бы, даже в том, как вдыхает он воздух.

Зеланд внимательно наблюдал и пытался почувствовать обстановку, он также приветствовал Альтигена.

— Приветствую вас, господарь Государства Черного ордена, магистр Черного ордена, правитель Великого приюта и хозяин Области Великого приюта.

— Приступим к делу сразу, — сказал деловито Альтиген, и весь его господский флер слетел.

Глазам Зеланда предстал тот настоящий Альтиген, какого знают лишь те, кто общался с ним лично, а именно опытный делец и прямой человек с хваткой. Тот, с кем стоило бы поговорить, с кем можно было договориться.

— Да, — сказал Зеланд и лицо его потеряло весомую долю напускной строгости.

— Я… — он немного подумал, а затем заговорил легко и быстро, — я скажу вам примерно все то же, что говорил предыдущей делегации. Ранее я уже пытался сработаться с вашими собратьями.

— Да, меня ознакомили с вашим предложением.

— Север и восток принадлежат нам, юг и запад остаются за вами.

— Да, это достойное предложение. Мир на таких условиях будет крепким.

— Но условия уже не могут быть прежними до конца.

— Отчего же?

— Видите ли… — Альтиген снова призадумался и далее стал говорить осторожнее, даже вкрадчиво, но все равно манера его оставалась довольно прямой, — После недавних событий новый мир не будет таким, каким мы видели его по ходу войны. Знаете, что я в целом понял про Белый город… Я понял, что нельзя воспринимать его, как нечто единое. Понимаете, я восхищаюсь вашим городом, но он слишком велик и могущественен, чтобы быть чем-то единым. Это совершенно новое явление в истории Единого континента.

— Город един, — заговорил Зеланд, — Вы можете быть уверены, что воля совета, это воля города…

— Нет. Простите, не могу, — даже несколько вальяжно перебил его Альтиген. — Ну я же общался с разными представителями совета, я общался с префектом, ваш префект избирается советом, с верховным магом мы были в довольно хороших отношениях.

— Город столкнулся со многими проблемами за последние несколько лет. Непросто удержать единый курс в условиях такого хаоса.

— У нас были договоренности, — отрезал Альтиген.

Недолгое молчание заполнило покои.

— Что ж. Мы готовы выслушать ваши дополнения.

— Хорошо. И так, в виду того, что мы больше не можем быть уверены на счет безопасности наших границ, мы просим освободить для нас крепость Вольный, чтобы отодвинуть границы далее от северной области.

Зеланд знал, что Альтиген не обеспокоен в этом случае вопросами безопасности. Ему нужен плацдарм, с которого он в один день сможет нанести по городу удар. Имея эту крепость в своих руках, Черный орден будет беспрестанно угрожать Белому городу, нависая над ним, словно заветный меч над главой тирана. Но выбора у него не было. Он не мог позволить себе сорвать эти переговоры, начать новое сражение, а потом вновь пытаться договориться на каких-либо более приемлемых условиях.

— Мы примем это условие.

— Отлично, — улыбнулся магистр, — уверен мы будем иметь хорошие отношения с нашими новыми союзниками.

_____

Война окончилась.

Черное рыцарство готовилось к отходу из города. Подписывались разнообразные торговые договора, мирный был уже подписан. Черные и белые маги активно налаживали контакты, а торговля между убежищами, подконтрольными Черному ордену, и Белым городом увеличивала обороты, достигая довоенных уровней, дешёвая северная руда и древесина хлынули в город с новой силой.

И хоть тьма войны улетучивалась, тьма чужестранного господства над магической столицей все ещё сгущалась, и свет звезд не пробивался сквозь неё.

Сам же город поспешно обновлялся.

Новые люди заняли свои посты. Были созданы новые органы власти, связанные с удовлетворением нужд простого народа, и правление магов стало постепенно обретать некоторую народность, пусть пока ещё и лишь декламируемую, потому как преимущественно помощью простым людям занимался Серый орден. Город же восстанавливался объединенными усилиями всего магического сословия, на месте снесённых в пылу сражения и пожарищах восстания кварталов возводились новые, ещё более высокие каменные башни для купцов; но часть из кварталов усилиями серых братьев в Совете при поддержке авторитета верховного мага было решено застроить высокими многокомнатными домами, куда могли бы заселиться хотя бы часть людей, работающих в мастерских.

Юго-восточный же зиккурат медленно латал свои уродливые раны, он был отдал во владение всей серой фракции; братья со всего города стекались туда и занимали своими кружками целые квартиры, ведя там свой образ жизни, и многие бедные люди нашли в том зиккурате для себя приют и стали последователями серых братьев и их лидеров.

Белое же рыцарства покинуло город, встав лагерем у подножия холма. Белые и черные рыцари, многие годы, ведущие между собой тихую войну, остерегались друг друга, но частью встречались в одних и тех же барах и трактирах, где пили и обсуждали минувшие битвы и стычки в горах, среди воющих ветров. И иному латнику было интересно узнать, что чувствовали и видели люди, стоящие в противоположном строю в тех боях, в которых доводилось участвовать и остаться в живых, если магическое существовании рыцарских тел ещё можно было назвать только жизнью.

Нового императора никто не избирал, Совет поделил войско на пять равных армий, по тысяче человек формально, в строю же из них нигде этой тысячи не было, а в пятом войске было едва пять сотен. Каждое войско было возглавлено легатом из числа выдающихся знаменосцев, которые командовали двумя отрядами белых рыцарей в граде Вольном, и ещё несколькими ближайшими помощниками Альтиора из тех, кто не покинул свой пост вслед за своим императором.

Альтиор же решил покинуть город и пригласил Стратоника уйти с собой.

Они гуляли по одной из нижних улиц и дошли до места, где выходила она из кварталов, застраивающихся многокомнатными домами для простых людей, и вела в поля укрепленных предместий.

— Ветер…

— Да, очень приятный теплый ветер, — как-то отрешённо говорил бывший префект.

Было как всегда солнечно.

— Ты одеваешься теперь проще, — заметил Альтиор.

— Да, — ответил Стратоник, на нем была обычная тога и сандалии, отсутствовали какие-либо украшения, борода его стала больше, волосы длиннее, но в целом же вид его обрел большую расслабленность и одухотворенность.

— Я решил уйти из города.

— Куда?

Стратоник вдруг оживился.

— В альвийский лес.

— Для чего? И для чего тогда было это все?

— Все, что случилось уже не важно! — резко заговорил Альтиор.

— Ведь я не просил тебя уйти вслед за мной…

— Нет, нет, не говори об этом, ты и сам знаешь, они бы заставили меня подать в отставку. Эти сволочи бы сами рано или поздно отобрали бы у меня мою должность, моё войско. Они не хотели видеть меня. Я слишком воинственный для них, они хотели избавиться от меня, и, конечно, эти ублюдки видели, как сплотились мы в последние годы, Стратоник.

— Я понимаю твой гнев, но не разделяю его. Когда-то я тоже был ревностным управленцем и военным деятелем. Это было так давно… после этой войны, после этого позорно мира, мне ничего не хочется.

— Стало быть, я ухожу один? — печально произнес Альтиор.

Стратоник повернулся к бывшему императору и улыбнулся.

— Мы соратники, Альтиор, разве существует теперь два пути для нас?

— Отлично! — злорадно ухмыльнулся Альтиор, — у нас ещё несколько сотен людей, а значит можно сражаться!

И на следующий день с преданными людьми Альтиор и Стратоник покинули город. С ними ушли четыре сотни белых рыцарей.

Сверкающие при лучах столичного солнца, идеально ровные ряды белоснежных латников, отправились по нисходящей вниз дороге, лязгая сталью, приподымая пыль. Над ними больше не было знамён, но ими двигала воля, рожденная в славном сражении.

Эти рыцари больше не беспокоились о том, что их война повредит мирной жизни. Весь мир теперь одно большое ристалище. Людей больше нет, земли, кроме крепостей, не заселены. Некоторые люди ещё считают, что их много, но рыцари в поле видят, насколько велик мир, и каким ничтожным стало пребывание в нем людей. Эти рыцари теперь знали только волю своих полководцев.

_____

Это случилось.

Альтиген стоял за мраморной трибуной и видел перед собой тот самый зал, где проходили заседания совета Белого города.

Белые и серые маги, а также их мрачные гости из ордена, одетые в черные робы, наблюдали со всем строгим вниманием на победителя этой войны, любезно согласившегося дать речь на их собрании.

Рядом были верховный маг Протелеон, префект города Зеланд, а также пять новых полководцев, управлявших белым рыцарством.

Легкий шорох и скрип помощников верховного мага, записывающих ход заседания, служили фоном, приятно оттеняющим тишину.

— Приветствую всех собравшихся, приветствую и благодарю, в особенности верховного мага Протелеона, за то, что мне позволено выступить сегодня здесь на этом месте, с этой трибуны, — сдержанные рукоплескания, однако ровностью звучания будто бы говорящие об спокойном уважении, какое вполне может быть оказано недавнему врагу, — Эта война окончилась. Нашими общими усилиями она завершена. И я хочу поблагодарить всех тех, кто приложил к этому руку, кто хранил веру в то, что мы сможем достигнуть этого. Для меня большая честь на самом деле, выступать здесь. Белый город всегда вызывал восхищение у меня, — его речь становилась все теплее и легче, несмотря на то, что начиналась весьма просто, она тем не менее сохраняла приветливое торжество в своем духе, — Мир на всем Едином континенте достижение много большее, нежели все войны, какие вели до этого между собой города, — рукоплескания, пауза, — Какие испытания и угрозы не нависали бы над нами, новая эпоха мирной торговли и всеобщего трудолюбия укрепляется, и как бы мы не были падки на амбиции и желание применить оружие друг супротив друга, мир будет становится только более сильным и упорядоченным, а разум возьмет верх над алчностью и недопониманием. Уверен, теперь крепости и города будут конкурировать в торговле, магии и строительстве, но не на поле боя, — вновь рукоплескания, пауза, — Но это будет соперничество, полное взаимопомощи и понимания. Рассчитываю на наше сотрудничество в области магии, особенно в области применения магии при производстве товаров, широко потребляемых простым народом, сейчас это важно для нас всех. Вместе, нашими общими усилиями мы достигнем того процветание, какого не знал мир прежде. Благополучие и достаток есть главное в новом мире, — рукоплескание, пауза, улыбка послащенная толикой достойного самодовольства, — Благодарю всех, за внимание.

Длительные рукоплескания.

Речь была блестящей. Наконец-то Альтигена услышали, наконец-то он сказал то, что ждали от него все, сказал то, что являло всеобщее устремление, он видел преданные глаза прежде, то были глаза его воинов, его людей, теперь же он слышал уважение тех, кого считал равными себе, равным кому хотел быть сам.

И когда он направился к выходу, то увидел её.

Серые глаза, рыжие волосы, знакомая улыбка.

Эвлалия…

_____

Так возвысилось черное воинство.

Люди долго жили, пытаясь пробудиться от мрака, спустившегося на Единый континент страшной войны с серокожими чудовищами. В дни той короткой войны, продлившейся считанные месяцы, но унесшей многие тысячи жизней, люди пробудились. Пусть не все, но многие из них ощутили ярость, что была утрачена за тысячи лет цивилизованного существования.

Ярость, разбуженная презрением, зажглась огнем, что будет лишь разгораться сильнее.