После войны

Александр Пунченок ДВА ЧЕСТНЫХ СЛОВА

Представьте себе зимнюю картину: залив скован гладким-прегладким и совершенно голым льдом, потому что накануне ветер начисто смел со льда снег. На небе облака, парящие ледяные иголки, туманы и прочие метеорологические явления перемешались, сомкнулись и получилась сплошная неразбериха. Представляете? Насколько видит глаз, настолько простирается однообразная стеклянная равнина, накрытая большущим матовым абажуром, к тому же будто бы запыленным.

И вдруг оживился пейзаж. На сером фоне возникло подвижное белое пятно. Первым заметил его с вышки сержант Коняев, заметил и немедленно вызвал меня на вышку. Это уже можете не представлять. Поверьте на слово. Невооруженным глазом видели мы, как через наш участок границы прорвался неизвестный. А стереотруба увеличивала картину до таких подробностей, которые не сулили ничего хорошего. Нарушитель в маскировочном костюме уходил на спортивных финских санях.

Не все знают, что это за сани. В двух словах объясню. К длинным и узким, вроде коньков, полозьям приделано сиденье, напоминающее стул. Человек, держась за него, встает одной ногой на полоз, а другой отталкивается ото льда или наезженной зимней дороги. Чтобы нога не скользила, на нее надевают специальную металлическую «кошку» с шипами. На финских санях можно развивать большую скорость. А тут, как нарочно, ветром расчистило лед.

Негодяй удачно выбрал момент и подготовился, скажу откровенно, превосходно.

Еще разглядел я в стереотрубу, как мои солдаты на лыжах пытались преследовать нарушителя. Больно было смотреть. Лыжи у них беспомощно разъезжались по скользкому льду в стороны… В общем положение создалось критическое. Пропусти мы каких-нибудь полчаса — нарушитель окажется недосягаемым.

Как же догнать его, на крыльях, что ли?

Мысль эта явилась от досады, но именно она и привела меня к разумному решению. Вспомнил я о настоящих могучих крыльях. Да, конечно, только самолет мог перехватить бандита.

Неподалеку от заставы располагалась наша авиационная часть, и я позвонил туда. Объяснил обстановку… Не забывайте, что на все это уходили считанные секунды.

Командир части спросил:

— Вы думаете, самолету удастся сесть на голый лед?

Я понимал, насколько трудна для летчика подобная задача, и все-таки стоял на своем:

— Попробовать, если…

Командир части перебил меня:

— Я не помню, чтобы кто-нибудь делал такую посадку, но у меня есть один орел.

— Значит…

— Значит, надо сделать. По существующим положениям я должен получить на это приказание командования, но если положение чрезвычайное — беру ответственность на себя и сейчас же поднимаю самолет.

Вот настоящее понимание долга!

Теперь расскажу, что произошло с одним летчиком до того еще, как я обратился к авиаторам за помощью.

Служил в авиационной части отважный лейтенант Иван Подрубаев. Его-то и имел в виду командир, хотя держал он молодого офицера на особом счету за провинность именно в летном деле.

Была у лейтенанта Подрубаева любимая девушка. Работала она в столовой при санатории, неподалеку.

Когда летчик отправлялся в учебный полет, то непременно пролетал низенько над санаторием, выключал на минутку мотор и кричал сверху:

— Ка-а-тя!

Она выбегала из столовой, махала ему рукой, он ей — крыльями и улетал.

Отлично. Продолжалось так до той поры, пока не повздорили они промеж собой из-за какого-то пустяка. Катя перестала выбегать на призывный поднебесный клич.

Ах, вот оно что! Подрубаев осерчал и стал действовать по-другому. Он набирал подходящую высоту и с ревом, со свистом пикировал на столовую, обитатели которой, особенно старики и старушки, разбегались кто куда. В результате они написали жалобу командиру, тот сделал летчику строгое предупреждение и на время отстранил от полетов.

Командир очутился в крайне затруднительном положении, когда остановил свой выбор на молодом офицере с горячим характером. Только Подрубаев мог выполнить столь трудную задачу — перехватить нарушителя границы, но ведь сам же командир отстранил от полетов молодого офицера.

А там на льду с каждой секундой, с каждым толчком бандит удалялся от берега.

Командир приказал вызвать экипаж лейтенанта Подрубаева, коротко обрисовал обстановку и потребовал:

— Но дайте мне, лейтенант, два честных слова. Первое — что выполните задачу, второе — что никогда больше не будете летать над санаторием, вообще не будете думать в воздухе о постороннем.

Подрубаев ответил:

— Насчет первого, товарищ подполковник, даю слово — выполню, а насчет второго… — Он замялся. — Разрешите дать его, когда вернусь.

— Разрешаю, — махнул рукой командир полка.

Дальнейшее происходило уже на наших глазах. Самолет низко пронесся над заставой и, спустя какую-нибудь минуту, настиг негодяя.

Я наблюдал в стереотрубу. Вряд ли доведется когда-либо увидеть более захватывающий или хотя бы подобный поединок.

Подрубаев сделал над бандитом несколько кругов, но тот и не думал останавливаться, открыл огонь из автомата на ходу. Не велико оружие — автомат, а попади пуля в мотор или в летчика, тут, как говорится, и сказу конец.

Следующим заходом Подрубаев снизился настолько, что мог лыжами самолета снести вражью голову. Нарушитель же оказался матерым, способным на самые подлые выдумки. Он лег на спину и поставил перед собой сани дыбом. Наткнись на них самолет — рухнет, и вдребезги! Летчик вовремя заметил опасность и взмыл кверху. На этом заходе негодяй и ранил его. Но даже тогда Подрубаев не открыл огня. Он решил взять нарушителя живым. От мертвого многого не узнаешь.

Экипаж самолета состоял из трех человек, значит, риск при посадке утраивался. И все-таки Подрубаев пошел на посадку. И все-таки он посадил самолет на голую ледяную поверхность.

Схватка продолжалась на льду. Обойденный летчиками с трех сторон, бандит отбивался отчаянно и только раненный дважды прекратил сопротивление. Как раз к месту боя подоспели пограничники.

Вам может показаться, будто роль пограничников в произведенной операции незавидная. Напрасно. А кто обнаружил нарушителя? Мы, пограничники. Другое дело, что все так сложилось, но ведь выход из очень трудного положения нашелся все-таки, и нашли его мы. Ну, а касательно задержания… Запомните раз и навсегда: мы несем каждодневную службу по охране государственной границы. А когда дело принимает чересчур серьезный оборот, нам помогают все: местное население, корабли, авиация и даже быстрые, остроглазые, беспокойные пионеры.

Да, чуть не забыл рассказать о втором честном слове, которого лейтенант Подрубаев так и не дал командиру.

Раненого летчика сразу же отвезли в госпиталь, где пролежал он около месяца. Выздоравливающего навещали приятели, командир части и чаще всех — Катя.

Однажды девушка и командир повстречались в госпитале. Разговорились.

— Зачем вам этот санаторий? — сказал командир. — Переходили бы к нам.

— А можно? — нерешительно спросила девушка.

— Не можно, а нужно! — почти приказал командир.

— Есть, — коротко, по-военному ответила она.

Действительно, в скором времени Катя перешла работать в офицерскую столовую авиачасти, а когда Иван Подрубаев выздоровел, друзья-приятели знатно отпраздновали в этой же самой столовой их свадьбу.

Так все и обошлось без второго честного слова.