После выпускного

Глава 23

— Виталий Владимирович, с Громовым наметились определенные сдвиги, — я смерил Алдышева задумчивым взглядом. Спать я сегодня так и не лег, не считать же пары часов отдыха в дирижабле, которые я провел над осмыслением произошедшего в Милане, большую часть времени, чего греха таить, мысленно восхищаясь мощью императора, да все мусолил слова этой сучки, не до конца понимая, что она имела в виду, говоря о моей беспечности.

Только под утро, нам удалось прилететь домой, учитывая некую возбуждённость собравшихся в Милане масс, пребывающих в твердой решимости смыться из этого города побыстрее и подальше, поэтому вылет нам разрешили несколько часов назад, когда подошла наша очередь. Я даже не столько устал физически, сколько был морально вымотан, но сегодня предстояло довольно важное мероприятие, поэтому, как бы не хотелось поспать и поваляться в кровати, все равно необходимо было подниматься и наводить марафет, ну и еще раз перечитать условиях брачного соглашения, которое переписывалось в рекордные сроки буквально на коленке. Если раньше речь шла о полноценном слиянии и вливании клана Савельевых в клан Бойнич, то в связи с таким подарком судьбы в виде клана Алдешева, этот вариант событий больше не обсуждался. Слишком жирный кусок, и подавиться им Ульмасу я не обещал. Поэтому после прилета, первым делом Андре вместе с Кириллом отдали мне на утверждение окончательную версию договора, которая удовлетворяла бы обе стороны. Хотя, Андре поинтересовалась, а нужен ли мне вообще в данных реалиях союз с Бойничами, правда, потом сама ответила на свой же вопрос, что мало занять место, надо еще и усидеть на нем, а под покровительством влиятельного родственника, это сделать будет гораздо проще.

— Евгений, вы вообще в курсе, что я сегодня женюсь? — задал я вопрос, на который получил совершенно гениальный ответ.

— И что? Вы женитесь в полдень, сейчас еще семь утра. Вы же не невеста, чтобы с самого раннего утра приготовлениями заниматься? Вам получаса хватит, чтобы принять душ, расчесаться и надеть смокинг. Тем более, эти старые обряды выкупа и других нелепых танцев, к счастью, ушли в небытие. А Громов может оказаться нестабильным. Сейчас он вполне адекватно реагирует на вопросы и внешние раздражители, но в любой момент может уйти в себя, как уже происходило неоднократно.

— Хорошо, я сейчас приеду, — было проще действительно приехать, чем весь день отбиваться от его звонков. Он же догадается позвонить прямо во время ритуала, потому что я до конца не был уверен, что он вспомнит, что приглашен на этот самый ритуал. Оставалась небольшая надежда на Любашу, но почему-то я до конца не был уверен, что даже ей под силу вытащить Евгения из той страны грез, в которой, если он в нее погрузиться, никакие внешние раздражители уже на него действовать не будут. Потянувшись, я поднялся с постели и попытался сделать несколько энергичных движений. Вроде бы рана начала затягиваться. Овчинниковы быстро взяли меня в оборот и теперь мучили на пару с Егоровым и Любашей. Что уж они делали, я не знаю, но сейчас на том месте, где еще недавно была зияющая дырка с никак не приживающимся имплантатом, теперь начал формироваться грубый рубец. Рана еще доставляла мне уйму неудобств, но я уже не находился в предобморочном состоянии каждый раз, когда руку простреливала просто адская боль, а уж с небольшим дискомфортом можно и ужиться.

Натянув джинсы и джемпер, я вызвал Сергея, и вызвал новостные каналы. Просмотрев строчки новостей так и не увидел освещение того, что произошло в Милане. Похоже, Фридрих решил замять это дело, не подогревая оппозицию, которая, похоже, как раковая опухоль пытается расползтись по всему миру. Чисто рефлекторно, я посмотрел вчерашнюю сводку торгов, что делал каждое утро и с удивлением обнаружил, что стоимость акций моих предприятий довольно значительно увеличилась, особенно после того, как начала мусолиться тема на всех новостных каналах о нашей с Эльзой свадьбой, дата которой не разглашалась и на которую никто из репортеров приглашен не был. Теперь я довольно уверенно занимал семнадцатое место и от первой десятки меня отделало совсем немного. Думаю, войти туда без мыла все же не получится, но закрепиться уверенно в первой двадцатке мне будет по силам.

От Кузи больше не было вестей, и ни я, ни Любушкин так и не смогли с ним связаться. Но и вестей о его гибели не поступало. Неужели наш Кузя сумел внедриться настолько глубоко, что любое постороннее движение может вызвать подозрение? Тогда он просто чудовищно рисковал, попытавшись предупредить меня насчет покушения на императора Фридриха. Сидя внутри зала показов, мы не были в курсе, что на улицах параллельно с попыткой покушения началось стихийное восстание, но его быстро подавили, причем в подавлении принял участие Фридрих, который в тот момент пребывал в ярости и жаждал крови. Правы были прожженные главы кланов тогда на экстренном сборе Совета в том, что Император вполне способен контролировать подобного рода ситуацию. Немного, правда, становилось обидно, что этим императором мне не стать, не представляю себя владеющим настолько огромными силами, но, может, это и к лучшему, я с горсткой неадекватных умников совладать не могу, куда на гораздо большие высоты заглядывать.

А вот в нашей стране было подозрительно тихо. Никто не пытался выступать, и вообще, с этой стороны все было относительно спокойно, и это было не к добру. Поэтому-то я сейчас, вместо того, чтобы готовиться к ритуалу бракосочетания, поеду в лабораторию тринадцатого квадрата и попробую поговорить с так называемым рупором оппозиции, Николаем Александровичем Громовым, потому что смерть Софьи Волковой вряд ли смогла так серьезно отразиться на радикально настроенных недореформаторах. Вот когда об этом станет известно, не удивлюсь, что страну захлестнет волна спонтанных неорганизованных на верхах стычек, но пока тело Софочки лежит в центральном морге Совета Кланов, путь все думают, что она исчезла, как и сам Громов.

Передел собственности в стране продолжался и захватывал все большие и большие территории. А ведь я подумывал о расширении, причем не в районах столицы и вообще Европейской части, а где-нибудь за Уралом. Надо бы туда съездить, осмотреться, но это потом. Сейчас главное производство в шахте запустить, потому что буквально вчера тот инженер, которого взяли в оборот адамантины, притащил подробный и выверенный план наших дальнейших действий. Бойнич дал отмашку, и скоро у нас должна появиться первая партия алмазов. Ну, а дальше, будем смотреть на рентабельность. Нужно еще камни оценить, а то, может быть, там дерьмо тусклое залегло, пока не поднимем — не узнаем.

Машина остановилась в гараже. Таким образом я сразу попадал в здание и не нужно было бегать по улице, где уже ощущался приход весны.

Лифт, слава богу, заработал, потому что я не ощущал в себе желание бегать по этажам особенно сегодня. В лаборатории меня уже ждали.

— Где он? — спросил я прямо с порога.

— Эм, тут понимаете, Виталий Владимирович, произошла небольшая накладка, — Алдышев вышел вперед. — Сегодня снова не получится его допросить.

— Да какого гребанного хрена ты выдернул меня в таком случае из дома?! — не выдержав, заорал я, злобно глядя на начальника лаборатории.

— Так получилось, — он развел руками. — Сначала все было нормально. Мы поговорили, даже сыграли партию в шахматы, но потом он спросил про свою жену Анну… Она погибла в пещере, вы сами нам об этом сказали, а так как Громов в тот момент там присутствовал, то я не увидел ничего особенного в том, чтобы напомнить ему об этом происшествии… в общем, он снова впал в буйство и перестал адекватно реагировать.

— Так почему ты тогда не позвонил и не отменил нашу встречу? — процедил я сквозь зубы, пытаясь успокоиться.

— Понимаете, я отвлекся и…

— Проводите меня к нему, — мрачно распорядился я, прерывая его на полуслове. О том, что он забыл и не подумал было очевидно.

— Но, Виталий Владимирович, я не думаю, что это будет благоразумно, тем более, что…

— Проводите меня к нему, — повторил я с нажимом. Алдышев вздохнул и пошел впереди меня. Громов сидел прикованный к кровати наручниками с достаточно длиной цепью, чтобы не ограничивать сильно его передвижения. Я вошел в камеру, больше напоминающую больничную палату, и остановился недалеко от кровати.

— А теперь слушай меня, Николай Александрович. Мне плевать на то, каким образом камни повредили твои мозги. И мне плевать на то, что ты сейчас уже, не находясь под их влиянием, избрал то состояние для себя в качестве этакой раковины, в которой так удобно прятаться, прежде всего от себя самого, и от правды, которая может причинить очень много страданий. А правда заключается в том, что это ты, вот этими ручками, убил ее. Это ты убил Анну, а я и не знал, что она, оказывается, твоя жена, почему-то думал, что простая фанатка и пытался ее спасти, но ты приложил достаточно усилий, чтобы этого не произошло.

— А-а-а! Сдохни! — он вскочил с постели и бросился на меня, но не добежал каких-то два шага, его удержала цепь. Вот только мне надоело терпеть его заскоки, тем более, что я в них не верил. Если Система сказала, что я должен его разговорить, то именно это она имела в виду, потому что говорить с сумасшедшим — это было безрезультативно, и кому как не бездушной Системе об этом не знать, а значит, сумасшедшим Громов не был.

— Сядь, — какой же у меня спокойный и холодный голос во время слияния со стихией, я сам каждый раз поражаюсь этому. — Сядь и слушай, — два потока воды, образовав хлысты, сзади захватили Громова за руки и зашвырнули на его лежанку. — Ты сейчас полностью осознаешь то, что натворил, и в следующий раз, когда я приду, ты будешь уже в норме и ответишь на все мои вопросы. Потому что, если не ответишь, то я тебя убью. Мне надоело с тобой возиться. Как и все тебе подобные, считающие себя чуть ли не вершителями судеб и борцами с режимом, на самом деле, ты до смерти боишься сдохнуть. Но так оно и произойдет. Надеюсь, ты понял, — жгуты опали множеством брызг, оставив на его руках круговые кровоподтеки. Громов смотрел на меня с ужасом, застывшим в глазах. Я же на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл, то уже не был связан со стихией. Я повел рукой, но не ощутил никаких неприятных болезненных откликов от раны. Развернувшись, направился из камеры мимо остолбеневшего Алдышева, который в этот момент тряс головой, пытаясь сбросить наваждение. А сзади раздалось поскуливание.

— Аня, Анечка, как же так вышло? Я ничего не понимаю, как так вышло?

Выйдя из лаборатории, не удержался и хлопнул дверью. Это же надо было так испоганить такой день!

До дома добрался быстро, так что у меня было несколько больше получаса, чтобы приготовиться. Свадьба не планировалась, как грандиозная, изначально. Я бы вообще ограничился парой свидетелей, а то и прошел ритуал исключительно вдвоем с Эльзой. Но правила были таковы, что свидетели образовывали круг, в котором должно быть не меньше тридцати человек, при этом половина должна быть женского пола, половина мужского. И ритуал — это, как я понял, именно ритуал, с призванием дара, и довольно внушительным воздействием этого дара на брачующихся. Ну, а потом, традиционные обмены кольцами, росписи в амбарной книге, и все тридцать свидетелей тоже должны будут расписаться попарно, только тогда обряд будет завершен, и все разойдутся по своим делам счастливые, а кто-то и женатыми.

Я волнуюсь? Да, черт бы всех подрал, я волнуюсь! Не каждый день человек женится, что ни говори.

Подъехав к дворцу Совета Кланов опять-таки традиционно на десять минут раньше Эльзы, я ждал ее у входа, а вокруг начала потихоньку собираться толпа приглашенных, которым предстояло быть свидетелями. Вот появился недовольно сопящий Алдышев, надо же, успел, зараза такая, оправдывая свое предположение про полчаса на сборы.

Машина Бойничей появилась за пять минут до начала церемонии. Ульмас вышел из нее первым и протянул руку дочери. На ней было довольно простое элегантное платье, с открытыми плечами. Бойнич подвел ее ко мне и вложил руку невесты в мою. Ее рука чуть заметно дрожала.

— Ты что боишься? — шепнул я, и Эльза покачала головой.

— Чуть-чуть. Но больше волнуюсь, — призналась она, пока мы шли по широкой лестнице на второй этаж в зал свадебных церемоний.

Там нас уже ждала чиновница, проводящая ритуал. Мы встали в центр зала и взялись за руки, а вокруг нас гости образовали круг: все женщины стояли за спиной у Эльзы, а мужчины за моей спиной. Я одобряюще ей улыбнулся, и тут чиновница призвала дар, направив его на нас. Выглядело это весьма эффектно, во всяком случае для меня: множество мелких золотистых искорок поднимались в воздух и быстро падали на ходу пронзая наши тела, оставаясь в них. Сначала я, как и все, поддался этой магии, но где-то на середине ритуала, внезапно ощутил покалывание в груди, а руку начало сводить судорогой. Что-то шло не так, но никто уже не был в силах остановить запущенный ритуал.

В глазах периодически темнело, но я выдержал. Если честно, то после того, как ритуал был завершен, я думал, что мне станет лучше, но почему-то делалось только хуже. Руки дрожали, когда я надевал кольцо на палец Эльзе, а лоб был покрыт испариной. Перед глазами двоилось, но я сумел поставить подпись рядом со своим именем. К столу потянулись свидетели, которые весело переговаривались, видя мое состояние, но списывая его на естественное волнение.

Дверь в зал распахнулась совершенно неожиданно. Многие находящиеся тут люди вздрогнули и уставились на четверых солдат, которые встали у входа. Человек, одетый в военную форму, подошел ко мне.

— Решением, принятым только что завершившимся экстренным заседанием Совета Кланов, на которое вас, по вполне понятным причинам не пригласили, мне поручено рекомендовать вам, Виталий Владимирович, следовать за мной.

— Куда? — спросил я, чувствуя, как мой рот заполняется слюной.

— В особое защищенное место, куда поручено доставить претендентов на трон императора Российской империи. Пока есть кого доставлять. Вас и так на сегодняшний день в живых осталось десять, из пятнадцати.

— Что вы несете? — выступил вперед Бойнич, а меня в этот момент пробил кашель. Сгустки крови полетели в разные стороны, в том числе, и на белоснежное платье Эльзы. Оказывается, это была не слюна, а кровь, вялая мысль промелькнула в голове. Все-таки я был прав, когда почувствовал, что ритуал как-то не так на меня воздействует. Не так, как надо, открыв эти проклятые раны и даже ту, которая была в легком.

Упав на пол, я словно издали услышал крик Эльзы и раздосадованный голос этого капитана, если мне память не отшибло и я правильно разобрался в его звании.

— Уже девять претендентов. Пошли парни, а то нам скоро и правда некого будет охранять.

— Мне кто-нибудь скажет, все свидетели успели подписи поставить? — Бойнич как всегда заботится исключительно о своих интересах.

— Сава, не умирай, не смей умирать, — на лицо капнуло что-то горячее. Из последних сил я открыл глаза, чувствуя, что уже лежу в луже собственной крови. Эльза сидела рядом со мной на полу, в кровавых разводах и держала меня за руку. А еще она плакала, и это ее слезы падали мне на лицо.

— Не плачь, маленькая моя, — прошептал я, поднимая руку и проводя по ее щеке, оставляя на нежной коже кровавый след. — Я же обещал тебе, что ты успеешь выйти замуж.

Тьма накрыла меня с головой и последнее, что я услышал, был разъяренный голос Овчинникова, уплывающий вдаль.

— Да пропустите, мать вашу! Алдышев, где там ваши хваленые телепорты? Только не говорите, что не таскаете ни одного на всякий случай. Быстро! Не видите, что мы уже опаздываем!