Последнее слово за мной

Глава 44

По пятницам Томас всегда поднимался на кафедру и репетировал. Однажды он вошел в храм и обнаружил, что на его месте стоит старик. Волосы его были белы как снег, лицо — как обветренный кусок дерева, а пахло от него рыбой и озерной водой.

— Преподобный Лайл, — произнес Томас, — рад наконец-то встретиться с вами.

— Скажите, вы человек веры? — воскликнул преподобный Лайл, его голос громом разнесся по пустому помещению. — Потому что священник без веры — как продавец подержанных автомобилей без машин. Нельзя продать то, чего у тебя нет!

— Да, сэр, — серьезно ответил Томас. — Я человек веры.

— Принадлежите ли вы Богу?

— Да, сэр. Я принадлежу Богу.

Вцепившись в кафедру обеими руками, преподобный Лайл вперил в Томаса слезящиеся голубые глаза.

— Преподобный Джонс, — тихо сказал он, — вы нравственный человек?

Томас ничего не сказал. И преподобный Лайл понял его ответ.

— Так покончите с этим! — потребовал старый священник.

— Я люблю ее.

— Естественно, кто же из человеков ненавидит свой грех? — грозно произнес старик.

Преподобный Лайл не терпел сбившихся с пути священников. Однако он видел, что численность паствы возросла, и по дороге прошел мимо нового строящегося здания церкви. Так что в данном случае преподобный Лайл ратовал прежде всего за корпоративную этику.

— Девяносто дней, — предупредил он, сходя с кафедры. — Покончи с этим или убирайся из моей церкви.

— Она выйдет за меня замуж, — решительно заявил Томас.

— Сынок, — преподобный Лайл утешающе опустил руку Томасу на плечо, — в тот день, когда Шарлотта Белл согласится стать чьей-нибудь женой, в аду наступят заморозки.

Захлопнув за собой дверь, преподобный Лайл остался один в приделе церкви, которую сам же когда-то и построил. Он оставил службу, не доведя до конца только одно дело. Теперь у него был шанс обрезать последний торчащий узелок — и приструнить наконец одну непокорную женщину.

Когда Альтея принесла почту, Томас стоял у окна в своем кабинете. Вчерашний обед так и остался на столе, совершенно нетронутый. Томас не ел вот уже три дня, и запеканки начали выстраиваться в угрожающего вида башни.

Разумеется, Альтея знала о романе преподобного Джонса с Шарлоттой Белл. Она была бы никудышной секретаршей, если бы не держала все под контролем. Знала она и об ультиматуме преподобного Лайла.

У каждого священника есть свой скелет в шкафу. Пресвитерианец запускает руку в церковную кассу. Католик прикладывается к бутылке. Если вы дама, встаньте рядом с методистом, и он защиплет вас до багрово-черных синяков. И где-то между ними стоит протестант из епископальной церкви, потерявший Бога.

Альтея считала, что судить — не ее дело.

Некоторые священники ведут паству за собой личным примером. Другие с кафедры говорят вам, в каком направлении двигаться. По мнению Альтеи, указывать путь мог только тот, кто сам где-то побывал.

Томас, понимала она, действительно побывал в аду и вернулся.

Оставив почту на столе, Альтея бесшумно выскользнула из кабинета и притворила за собой дверь. Надела пальто, шляпку, идеальным почерком написала записку и положила ее на пол возле его двери. Потом выдвинула нижний ящик стола и схватила пачку «Лаки страйк». И, впервые за последние двадцать лет, ушла с работы пораньше.

— От них добра не жди, — сказал Бен Харрингтон, поглядывая через плечо.

За угловым столиком, обхватив ладонями чашки с кофе и придвинувшись друг к другу поближе, сидели Альтея и Летти.

— Надо бы издать закон против женских сборищ, — заявил шериф, глотнув кофе.

— Иногда они просто шепчутся, — сказал Вилли, высунувшись в окошко. Его взгляд был прикован к бедрам Дот, склонившейся, чтобы взять поднос, — а иногда — шепчутся.

— Будь моя воля, я бы вообще всем женщинам удалял голосовые связки, как коккер-спаниелю Энн Лестер, — сказал шериф, фыркнув.

— И аминь, — кивнул Бен.

Теперь Вилли понял, почему оба они не женаты.