Последний блюз ночных

Гл.17

Подъезжаем к своей остановке, идём на выход к передней двери. Немолодая полная женщина, увидев нас, пытается отодвинуть с дороги расползшиеся кошёлки, но красные гвоздики мешают. Она виновато смотрит, явно испытывает неловкость, что причиняет неудобства.

— Не беспокойтесь, мы переступим, — с жалостью смотрю на неё, — вы бы, не ходили так поздно ночью, на улице сейчас неспокойно.

Она с удивлением смотрит на нас, улыбается, но улыбка получается жалкой:- Задержалась сегодня на работе, у меня День рождение.

— Поздравляем.

— Спасибо.

— Вас бы, хотя бы, кто проводил. Мужчины, наверное, были?

— Были. Да мне, от остановки недалеко, — пытается выгородить она «рыцарей».

— Хотите, мы вас проводим?

— Да, — встрепенулась Рита, — нам не сложно.

Она смотрит на нас с недоумением, вздыхает:- Не стоит, как-нибудь сама, привыкла уже.

— Все же, будьте осторожнее. А по ночам не ходите, сейчас действительно очень опасно, вы, даже представить себе не можете, насколько опасно, — заглядываю в её наполненные грустью глаза, в них вспыхивает испуг, она кивает.

Выходим на своей остановке, троллейбус с гудением растворяется на чёрной дороге, как в туннеле, долго провожаем его взглядами.

— Какие красивые гвоздики, — зачем-то говорю я.

— Какая она несчастная, — вздыхает Рита.

Переходим дорогу, поднимаемся наверх, идём между домами. Практически нигде не горит свет, невероятно тихо, словно мы в павильоне, ни малейшего движения ветра, в суровой неподвижности застыли деревья. Внезапный порыв ветра настолько неожиданный, что Рита взвизгнула и кинулась ко мне. Тугой поток воздуха пригнул верхушки платанов, разметал сухие листья, из кустов врассыпную кинулись кошки, тоскливо завыла собака.

— Ты чего? — смеюсь я, хотя самому неприятно от такого буйного проявления природы.

— Это не просто так, что-то происходит, — девушку трясёт от страха.

— Глупости, — озираюсь по сторонам, вижу, словно тень мелькает между тёмными стволами.

— Пойдём ко мне! — умоляюще просит Рита.

Целую её сверху в вязаную шапку:- У меня встречное предложение, матушка блинчиков напекла, приглашаю. Знаешь как вкусно со сметаной?

— А я не стесню? — хватается за моё предложение девушка.

— Что ты, она будет рада!

— Тогда пошли!

А ведь действительно, в природе творится нечто непонятное, порывы ветра то стихают, то словно с цепи срываются, ломаются толстые ветви, где-то звякнуло стекло, тяжёлые тучи приблизились к земле, ослепительно вспыхнула молния, громыхнул гром.

— Да это просто начинается гроза, — кричу я, — бежим, сейчас такой ливень будет!

— Так это, просто гроза, — радуется Рита, — а решила, что Вита-с упырей начал доставать из могил!

— Типун тебе на язык! Вот и ливень уже начинается!

Ледяной дождь жёстко хлестнул по земле и забарабанил по нашим телам, со злостью прошивая одежду, вышибая тепло и распространяя жуткий холод.

Вмиг образовались бурлящие потоки, обувь промокает, несёмся по дороге к дому. В подъезд влетаем полностью промокшие.

— Вот это да, даже весной такие грозы редкие! — удивляется Рита.

— Точно, аномалия, — хмурюсь я, — пошли, я на втором этаже живу.

Матушка ахнула, увидев, в каком мы плачевном состоянии, даже не стала задавать вопросы, бросилась раздевать Риту, накинула на неё тёплый халат.

— Кирюша, — укоризненно качает головой, — как же ты не доглядел, девочка может простыть.

— А мы горячего чая с блинчиками выпьем, — смеюсь я, снимая с себя мокрую шинель.

За окнами бушует гроза, но нам тепло и уютно. Рита уже не боится, сидит довольная и счастливая, мать наливает широкие оранжевые чашки ароматный чай, ставит на стол блюдо, заполненное с горкой аппетитными блинами.

— Накладывай побольше сметаны, домашняя, у женщины одной беру, корову держит.

— Очень вкусно, — искренне говорит Рита, — давно забытый вкус, мама когда-то давно так же делала.

— Вот и кушай, деточка. А звать тебя как? Этот шалопай тебя не представил, — укоризненно качает головой, — повёл в такую непогоду гулять.

— Ритой её зовут, — вмешиваюсь в их разговор, — кстати, под ливень попали случайно, а так было хорошо, ни единой тучки.

— Как же она домой пойдёт, дождь всё ещё не прекращается? — беспокоится мать.

— У нас пускай заночует.

— Вот и правильно, постелю в моей комнате, — соглашается мать. Она ещё некоторое время находится с нами, затем уходит.

— Хорошая у тебя мама, — вздыхает Рита.

— Всегда меня понимает, — соглашаюсь я.

— Уютная у тебя квартира, так чисто, всё по своим местам.

— Это ты мою комнату не видела, — ухмыляюсь я, — у меня там художественный беспорядок.

За окном грохочет дождь, иной раз ночь освещается фиолетовым светом от электрических разрядов молний, гром, словно разрывы авиабомб. Плохо сейчас на улице, но во мне поднимается уверенность, это не следствие действий упыря, видимо Высшие силы отгоняют его от могил.

— Такой ливень, это хорошо, — помедлив, уверенно говорю я.

— Правда? — удивляется девушка.

— Вита-с не сможет ничего сделать, там сейчас такая грязь, начнёт раскапывать тогда, когда подсохнет. За это срок необходимо его выследить и убить.

— С утра серебро необходимо забрать.

— Это верно. И ещё, — я вспоминаю события далёкого детства, — нам нужна одна книга.

— Что за книга? — Рита откладывает румяный блинчик.

Когда-то давно, я жил в центре города, на горке, в доме, построенном сразу после войны, в конце сороковых годов. Сложен он на старом фундаменте. Судя по всем, раньше, на его месте, стояло весьма древнее здание. Как обычно у старых домов, имеется подвал, он уходит ниже фундамента, раньше в нём хранили дрова, когда было печное отопление, затем, после перехода на баллонный газ, их приспособили под всяческий хлам. Но, со временем, стены подвала начали осыпаться, и туда спускаться стало небезопасно, навесили тяжёлый замок и законсервировали все тайны, какие там есть.

Ещё в детстве, запалив пластмассу, я находил лазейку в подвал. Было невероятно интересно ходить мимо трухлявых дверей, иногда заглядывать в чужой сарай, капаться в старых вещах. О них уже давно забыли, не раз менялись хозяева, и никому уже не было до них дела. Зато я что-то, да и находил интересное.

Как-то раз набрёл на огромный сундук, безусловно, это наследие дореволюционной эпохи. С трудом поднял крышку. Сверху лежат пожелтевшие от времени газеты. Здесь есть и дореволюционные и довоенные и времён войны. В то время они несильно меня заинтересовали, сейчас бы много отдал бы, чтоб почитать их, но тогда, откинул в сторону, внедрился в содержимое сундука. Вытащил пару старинных утюгов, заправляемых углём, так же не впечатлили, выудил круглый самовар, грязный и потемневший от времени, так же, в сторону. Затем наткнулся на залежи бутылок из толстенного стекла с выпуклыми гербами, долго рассматривал, но, решив, что в стеклопункте их не примут, сложил в углу сарая, но когда увидел книги! Сердце зашкалило от радости. Это старые издания конец тысяча семисотых, начало тысяча восьмисотых годов. Смутно догадывался, они очень ценны, но не это меня больше интересовало, содержимое книг. Одна из них, определитель бабочек. Причём все иллюстрации искусно рисованы от руки, они невероятно красочные и великолепны в исполнении. Другая — заполнена рисунками всевозможных растений, на старорусском языке написано описание по их сбору, сушке и применению. Следующая книга мне и вовсе непонятна, изображена ладонь человека, с начерченными различными линиями. В ту пору мы еще не слышали о хиромантии. Но одна из книг настолько меня поразила и вызвала ужас, что я даже ничего с собой не взял, поспешно убежал из подвала. В книге очень реально описаны различные потусторонние существа: упыри, вурдалаки, колдуны… как с ними контактировать, как оживлять мёртвых и как изводить потустороннюю нечисть, старинные тексты с всевозможными заклинаниями вызывали оторопь. Одно из них попытался прочесть, но старорусский язык не сразу давался, может это меня тогда и спасло. Вроде как земля содрогнулась, истошно завопил кот, грязная паутина заколыхалась в углах двери, врассыпную бросились домовые пауки. Как я оказался на улице, для меня загадка, но с той поры, в подвал этот уже не спускался. К тому же, вскоре дверь и вовсе заложили кирпичом.

— Думаю, это магическая книга. Я наткнулся на неё случайно, в подвале дома. Страшная книга, но там есть заклинания по уничтожению упырей. Надеюсь, она ещё там.

Рита смолотила ещё пару блинчиков:- Я раньше не верила ни во что сверхъестественное, думала, любой человек может обращаться в зверя. Когда выяснила, что это не так, для меня был шок, хорошо папа был рядом, всё объяснил, рассказал, а два года назад привёл к Леониду Фёдоровичу, он на меня печать поставил, так я стала Ассенизатором. А ты и Катей, чем-то отличаетесь от нас, вроде оборотни, но не вижу вашей истинной сущности. Кто вы?

Мне захотелось сказать, что драконы, но, подумав, решил повременить:- Ты знаешь, пока и сами не разобрались, — улыбаясь, говорю я.

— Неужели так бывает?

— Как видишь.

— Но ты когда-то перевоплощался?

— Бывало, но это было во сне.

— Значит скоро, будет наяву, — уверенно заявляет девушка, — со мной первоначально так же происходило. А вдруг вы тигры, или медведи? — в восхищении раскрывает до предела глаза, — Вита-с тебя очень боялся.

— И я боялся, — со вздохом сознаюсь я.

— Неужели! А я и не почувствовала, что ты его боишься, — удивляется Рита.

— Боялся перевоплотиться, — честно сознаюсь я.

— Вот если это сделал, может, проблем у нас меньше стало, — хмурится девушка.

— А вдруг, наоборот, новые появились?

— Теперь я не сомневаюсь, вы точно, медведи.

— Шатуны, — усмехаюсь я.

— Да ну тебя! — улыбается Рита.

— Вот что, пора спать, матушка тебе уже постелила, завтра насыщенный день.

— Поверить не могу, буду спать у тебя, — сладко потягивается девушка.

— Ох, Рита, — качаю головой.

— А что я такого сказала? — пожимает плечами девушка, у неё как бы невзначай с плеча сползает халат, обнажая безукоризненную шею и кружевную полоску чёрного бюстгальтера, невольно бросаю туда взгляд. Едва заметная торжествующая улыбка мелькает в уголках влажных губ, Рита ткнулась головой мне в грудь, — спокойной ночи, Кирилл, — и, качнув упругими бёдрами, уплывает в спальню матери.

— Спокойной ночи, — отвечаю я несколько, потерявшись.

Блин, впору дрова колоть! Иду под холодный душ, стою долго, когда тело начало крутить от холода, сильно обтираюсь и бегу в свою постель.

Ворочаюсь на хрустящих простынях, против воли вспоминаю случайно увиденную грудь Риты с ярким, широким соском. Что это, просто влечение или эта девушка начинает мне серьёзно нравиться? А как же Стела? Что-то образ потускнел, мне становится обидно за себя, пытаюсь вспоминать её, но, перед глазами возникает трогательное лицо Риты. Сажусь на край дивана, обхватываю лицо ладонями, резко встаю, подхожу к двери, она неожиданно легонько отворяется, на пороге стоит Рита, лицо тревожное, губки слегка приоткрыты. Мы долго смотрим, друг на друга, внезапно её халат, шелестя, сползает к ногам, она абсолютно голая. Рита делает шаг, упругие груди с отвердевшими сосками упираются мне в кожу, сознание меркнет, сильно прижимаю её к себе, всем организмом ощущая вздрагивающее тело, как мы оказались в постели, даже не знаю. Это словно сон наяву, настоящий шквал из эмоций и наслаждения, забываем обо всём, словно мы в другом мире, где царит счастье, гармония и любовь.

Только под утро расстаёмся, она целует меня в губы, встаёт, тянется за халатом, вновь кидается ко мне, сливаемся в поцелуе:- Теперь тебя никому не отдам, понял меня? — с нежностью проводит грудью по моим губам, целую истерзанный сосок.

— Это я тебя никому не отдам, — в этом себе уже полностью верю.

Не спеша, облачается в халат, безупречные упругие бедра, белые как самый чистый снег, словно нехотя скрываются под толстой материей, она уходит, оставив после себя волнующий запах, а я уже вновь хочу быть с ней. Эх, Рита, что ты со мной делаешь!

Утро на удивление, светлое, небо чистое, даже намёка на пронёсшуюся грозу нет. Только деревья за окном стоят мокрые, меж ветвей прихорашиваются взъерошенные воробьи.

— Привет! — радостно улыбается Рита. Она только, что вышла из ванной, лицо слегка опухшее, без косметики, но такое милое и естественное.

— Привет, — почему-то смущаюсь я.

Из кухни доносится аромат кофе и шипит на сковородке яичница.

— Я так проголодалась, готова тебя съесть, — она дурашливо корчит рожицу.

После завтрака я решил форму не одевать, натягиваю джинсы, водолазку и сверху индийскую белую куртку.

— Класс! — замечает Рита.

— Самому нравится, только в таком солидном заведении как КГБ могут не оценить, — брызгаюсь одеколоном, — ты готова?

Мать провожает нас, украдкой рассматривает Риту, затем улыбается:- Приходи в гости ещё, дочка.

— Обязательно! — с воодушевлением говорит девушка.

— Пока, мама! — прощаюсь я, она улыбается вслед.

На удивление на улице тепло и чисто, Дарьюшка всё подмела, у бордюров аккуратные горки мусора, в палисаднике лежат убранные ветки. Она видит нас, переворачивает метлу, опирается как на посох, ждёт, когда подойдём.

— Здравствуй, бабушка! Как всегда чисто, такое ощущение, что и грозы не было, — Рита целует её в морщинистую щёку.

— А как же, мусор необходимо убирать… любой, — многозначительно замечает она, — вчера под дождь попали? — глаза её цепкие, проницательные.

— Ещё под какой, промокли до нитки! Мама Кирилла всё высушила и выгладила. Дарьюшка, ты не будешь в обиде, твой подарок, серебряный гарнитур в переплавку хочу отдать.

— В переплавку, говоришь? — она внимательно смотрит, понимающе кивает. — Из этого следует, низшая нечисть выползает, серебряные пули будете делать?

— Вчера с рижским упырём встретились, такой молодой, но до невозможности мерзкий тип, он собирается оживлять мёртвых упырей.

— Рижский упырь, уж не Вита-с, случайно? — Дарьюшка недобро щурит глаза. — А он не слишком молодой, лет шестьсот ему точно есть. Неспроста он пожаловал, с его появлением иной раз чума вспыхивает. Странно, никогда не слышала об кладбище упырей, — Дарьюшка недобро сжала губы.

— Оно в районе Херсонеса, он сам так сказал, — Рита явно взгрустнула, тревога её бабушки передалась ей.

— Теперь я понимаю, почему вчера такой ураган пронёсся, даже природа восстаёт против этих существ. Ты, внучка, оставь гарнитур у себя, на этот случай кое-что у меня есть. Пойдёмте, дети, — она, сокрушённо вздыхая, ковыляет к своей каморке.

Чёрный кот прыгает под ноги, доброжелательно осматривает нас, трётся о Ритины ноги, прыгает на большой сундук.

— Э нет, дружок, придётся тебя потревожить.

Кот, словно понимает, спрыгивает вниз, валится на спину, подставляет пушистый живот, хочет, чтоб его погладили. Рита садится на корточки, чешет мягкий живот, урчание кота наполняет комнату уютом.

Дарьюшка откидывает тяжёлую крышку, вытаскивает многочисленные свёртки, затем, что-то достаёт, завёрнутое в брезентовый холст, с характерным металлическим звуком кладёт на стол, разворачивает. Глазам своим поверить не могу! Она поднимает малогабаритный автомат СР-3 «Вихрь».

— Автомат специального назначения, для боёв в замкнутых пространствах, используется в диверсионных отрядах. Мне его очень хороший человек дал, генерал, я с ним в начале двухтысячного года познакомилась, — очень обыденно говорит Дарьюшка, словно речь идёт о кастрюльке или сковороде, — к нему прилагаются пару магазинов с патронами и серебряными пулями.

— Так он из будущего, как же так, бабушка, ты что, в двухтысячном году была?! — в потрясении поднимается с корточек Рита.

— Ой, внучка, где я только не была. Бог даст, и ты увидишь другие Реальности, — со вздохом говорит она, — но не всегда это приятно.

Я встрепенулся, где-то уже слышал определения будущего и прошлого, как другие реальности. Ага, так размышлял Пастух из Отстойника! «Вечность бесконечна, но у Вечности есть свои Реальности и их бесконечное множество».

— А можно мне его взять? — неуверенно протягивает Рита руки к автомату.

— Почему же, конечно, ты внученька, возьми его себе, твой кавалер за себя сам может постоять, — Дарьюшка хитро улыбается, она мигом вычислила, что нас связывают не только деловые отношения.

Смотрю на оружие, нечто ревности кольнуло сердце, но с разумным доводом старушки соглашаюсь.

— Я не умею им пользоваться, — Рита осторожно берёт автомат.

— Всё очень просто, вот так снимается с предохранителя, здесь, переключаются режимы стрельбы с одиночного на очередь. Затем, просто нажимаешь на курок, остальное, автомат сделает за тебя, — показываю я.

— Здорово! Кирилл, ты не обижаешься, что автомат будет у меня? — она чутко уловила моё состояние.

— Уже нет, — сознаюсь я, — Дарьюшка права, тебе он нужнее.

— На счёт, права я или нет, не знаю, просто внучку очень сильно люблю. Не перенесу, если она погибнет вслед за своей матерью, — откровенно говорит она, её взгляд становится жёстким, даже злым.

Рита пытается засунуть автомат в свою сумочку, но он, хоть и миниатюрный, заходит только на четверть.

— Что ты делаешь? — смеюсь я.

— Видно косметику придётся выложить, — сокрушённо поджимает она губы.

— Пальто расстегни, повесь через плечо и со стороны незаметно будет, затеряется в складках одежды.

— Верно, как сама не додумалась, — пожимает плечами девушка.

Прощаемся, поторапливаться надо, наверное, нас уже ждут Эдик с Катей. Едем в центр города, Рита уцепилась за поручни, погрузилась в свои размышления. Какой-то мужчина её заприметил, бестактно строит глазки, вроде как имеет намеренье с ней познакомиться, Рита фыркает, разворачивается боком, от её движения из-под складок пальто выныривает ствол автомата. У мужчины челюсть едва не падает на пол. Я быстренько запихиваю автомат обратно, приветливо киваю, обалдевшему человеку, выпихиваю Риту в дверь, благо наша остановка.

— Ты даёшь, подруга, следи за оружием, — с укором говорю я.

— Не привыкла как-то, — весело хохочет она.

— Смотри, влипнем с тобой в неприятности.

На часах полдесятого, опаздываем, бегом перемахнули горку, озираюсь по сторонам, ищу глазами Эдика с Катей. Эдик нас замечает, встаёт со скамейки.

— Где Катя?

— Звонил с таксофона, второй глаз докрашивает, скоро будет, — в улыбке растягивает бородку от уха к уху Эдик, он уже привык к её женским странностям.

— Ох, и досталась мне напарница! — всплёскиваю руками я.

А вот и она, идёт, словно плывёт по улице:- Привет, ребята, — машет нам ручкой, я показываю ей кулак.

— Собиралась как ураган, даже напудриться не успела.