Последний жрец богини Лу. Том III

Глава 6. Зов

Неловкость между мной и Энжи сохранялась еще несколько дней, после чего я плюнул и просто забил на эту проблему: пусть думает, что хочет. Внешне бард никак не показывала, что ощущает возникшее между нами сексуальное напряжение, которое, впрочем, с каждым часом ослабевало, пока в итоге не сошло на нет.

Пока Илий принимал дела, которых, говоря откровенно, было не так и много, мы — я, Энжи и Орвист, озаботились инспекцией моих владений.

Согласно документам и мерильной грамоте, мне полагались в пользовании земли как раз в устье реки, а также четыре лиги леса в сторону гонгорской границы вглубь на две лиги в ширину. Короче, нормальный такой полигон, куда можно привезти на отдых целую толпу аристократов и половину потерять по кустам и буеракам.

За имением были закреплены две деревеньки и один охотничий поселок, в котором жили промыслом дичи, а также квартировались королевские егеря — они тоже перешли под мой контроль и ответственность. От мужиков мы узнали, что дичи вокруг хватает, но существует и проблема браконьерства — ниже по устью Комреки было несколько вольных поселений, которые активно вели приграничную торговлю с гонгорским фортом Крабез. Пограничный город разместился на самом истоке Комреки, и активно пользовался водным сообщением с клерийской территорией. И если еще год назад вольные занимались вполне легальным промыслом, то после охлаждения дипломатических отношений с гонгорским престолом, канцелярия Кая Фотена Первого ввела эмбарго на торговлю продуктами питания с потенциальным противником со стороны населения — самим пригодится.

Так как поселения выше по течению реки только и жили тем, что поставляли на столы жителей Крабеза и солдат форта свежую дичь — оленину, медвежатину, кабанину, дикую птицу — то указ клерков из Пите поставил их вне закона. Нет, они продолжали добывать дичь, продавая мясо ниже по течению. Там хватало крупных городов, начиная с Эдра и заканчивая Шамполем и даже портом Брегар — это вторая по размерам гавань после порта Миллер в этой части страны. Но логистические издержки из-за извилистости русла были слишком велики, да и налаженные торговые контакты с гонгорцами рвать охотникам не хотелось. Форт был чисто пограничным, его солдаты никогда не ступят на клерийскую землю, так почему не торговать? Именно так думали люди, втихую добывая дичи больше, чем поставляли вглубь королевства, и толкая контрабанду через границу, попутно прикармливая и клерийские разъезды.

Как оказалось, заходили они и на мои земли — так что борьба с браконьерами стала одной из задач, выполнение которой ждут от нового барона. Вообще, этих задач оказалось как-то неприлично много.

Было непонятно, за что хвататься в первую очередь, так что я плюнул на все и сосредоточился на том, зачем вообще сюда приехал — на отдыхе.

Ежедневный прием подавляющих магию разума трав, свежий воздух, сразу две речки на выбор — это ниже по течению Мироя превращается в полноводный поток, через который не везде мост перебросишь и брод найдешь, а тут это была пока быстрая, но все же речка. Шагов пятьдесят-шестьдесят в самом широком месте, что я видел — в устье, где Мироя встречалась с Комрекой.

Шли недели, полные праздного безделья. Я опять начал общаться с Софом. Ну как, общаться, скорее вести с Мудрецом долгие беседы, по сути своей, являющиеся монологами, оканчивающиеся простыми заметками на навощенных дощечках. Последнего в поместье оказалось с избытком, а пополнял я письменные принадлежности в городе Орвист, когда выбирался за свежей провизией вместе с Энжи.

Молельня в имении была крайне простой. В день приезда мы просто не заметили небольшое строение, а даже если бы и увидели, я бы принял его за какую-нибудь хозяйственную постройку. Стены, выложенные из камня, поднимались на высоту метров трех, после чего смыкались над головой простым покатым куполом. Вдоль стен стояло семь алтарей. Никаких статуй, к которым я привык в городах. По предложению Илия, рядом с существующей молельней мы поставили еще один алтарь — для Лу, который к осени планировалось облагородить хотя бы каменным козырьком. Все же заносить алтарь полузабытой богини в святилище Семерых было бы чересчур даже для меня — атеиста из другого мира. Незачем злить богов.

Виконт окончательно примирился со своей судьбой и принял миссию моего сторожа. Для себя он определил три базовые функции: готовить мне отвар, следить, чтобы я его пил ежедневно, и сопровождать меня во время походов далеко в лес. Я старался не провоцировать его лишний раз, так что исправно пил травы, даже не думая «соскочить» с лечения. А вот с походами на природу все оказалось непросто, так что компании гвардейца я был даже рад. В целом, я не страдал топографическим кретинизмом, но с ориентированием именно в лесу были трудности. Виконт же отлично чувствовал направление вне зависимости от окружающей местности, а даже если и терялся, парню всегда на помощь приходило солнце. Я так не умел, так что если отправлялся на прогулку в одиночестве, то слишком далеко от опушки или одной из рек не уходил.

Также виконт активно тренировался вместе со мной и с каждым днем я чувствовал, что приближаюсь по уровню если не к гвардейцу, то к кандидату на куртку с синим змеем на спине. Но это что касалось боя на мечах и со щитами. Тренироваться с копьем и посохом приходилось самостоятельно. Так как учителя у меня тут не было, а Орвист все что знал — уже давно мне показал, то я занимался отработкой скорости и четкости уже знакомых мне движений, доводя базовые связки и приемы до автоматизма.

В спокойной обстановке деревенской жизни Энжи быстро заскучала — девушка привыкла жить или в дороге, или в шумных городах, и окружающая тишина, которой она сначала была и рада, стала тяготить барда. Она постоянно пропадала в Эдре, каталась верхом по окрестностям, устраивала нам вечерами импровизированные концерты.

На четвертую неделю моей баронской жизни на глаза Энжи попался змеевик, который я от жадности притащил за собой из Пите.

Сказать по правде, я откровенно отлынивал от сборки перегонного аппарата, слабо представляя, как решить проблему создания самого котла с проточным охлаждением змеевика. Там, во дворце, я пришел к выводу, что самым простым вариантом будет создание большой скороварки, но как ее сделать без резиновой прокладки? Неразборной? Я откровенно забил на этот проект, но вид диковинно согнутой трубки пробудил в барде любопытство, и она буквально закидала меня вопросами. А уж когда Энжи более-менее разузнала, что это за деталь и от какого устройства, то стала гнобить меня с удвоенным рвением, заставляя вернуться к работе. Девушке было откровенно скучно, а конструирование неведомой в этом мире хреновины сулило определенную долю развлечений.

Под напором рыжей бестии я сдался, и вернулся к перу и пергаменту — чертить и планировать, что мне потребуется для первого в этом мире самогонного аппарата.

Я был уверен, что какой-нибудь ученый муж уже давно повторил эту конструкцию концептуально, с использованием стекла и колб, все же идея выпаривания субстанции с отделением летучих фракций раствора в процессе сбора конденсата лежала на поверхности. Просто это были, скорее всего, небольшие конструкции, нацеленные на выпаривание малых объемов в ходе алхимических экспериментов. У меня же к изготовлению планировалась вундервафля, которая по моим прикидкам, могла давать до трех-четырех литров относительно чистого спирта в день. Гнать, конечно, придется долго и муторно, но этот объем не идет ни в какое сравнение с «лабораторными стендами» местных алхимиков, я был в этом уверен.

Все было бы отлично, если бы я не застопорился на методе крепления трубки змеевика к самому котлу аппарата. Из головы не шла резьба, и я извел треть запасенного пергамента на различные чертежи гаек, болтов и прочих соединений, знакомых мне по прошлой жизни. Все упиралось в точность ковки и последующей обработки. Так как надфилей или напильников я тут не наблюдал, то и не совсем представлял, как кузнец сможет исполнить такое. Так что я пошел еще глубже — стал думать над пазовым крепежом с переходником на трубку, в итоге зайдя вообще куда-то не туда.

Энжи наблюдала за моими мучениями два дня, после чего не выдержала:

— Слушай, сходи к алтарю Софа или Сидира, ты же раньше был на короткой ноге с Мудрецом. Может и Кузнец тебе поможет.

От мысли о том, чтобы презентовать богу мастеров это убожество, которое я выдавал за самогонный аппарат, меня бросило сначала в жар, а потом в холодный липкий пот.

— Если я положу это — я ткнул пером на змеевик, который лежал передо мной на столе — на алтарь Кузнеца, то я проснусь с ним же в заднице. Мне бог мастеров такое просто не простит.

Энжи фыркнула, подавляя смешок, но продолжила настаивать на своем:

— Зря ты так думаешь о них. Это не Керм, требующий звонкую монету, они часто помогают мастерам и ученым выйти из тупика. Вот ты сейчас точно в такой ситуации.

Я только запустил руку в небрежно собранные на затылке волосы, пытаясь решить невозможную, как мне казалось, задачу надежного и почти герметичного крепления змеевика к крышке котла.

С самой крышкой, кстати, все было более-менее просто. Я прикинул, что просто закажу в городе у кузнеца самый большой шарообразный котел, который он сможет изготовить. К нему — крышку диаметра большего, чем горловина котла. А вот потом начиналось самое интересное: на последних этапах ковки, когда мастер будет формировать окончательную форму изделия, крышку требовалось поместить внутрь котла, а края — загнуть. Так получалась неразборная конструкция, которая могла фиксироваться обычной деревянной перекладиной сверху через специально выкованные кольца. Внутреннюю часть в месте контакта крышки и котла предполагалось зашлифовать, что обеспечит какое-никакое, но плотное прилегание материала. Все остальное, как я надеялся, сделает тепловое расширение металла, и мой самогонный аппарат будет не слишком сильно «свистеть».

В один из дней я собрался с духом отправился в Эдру заказывать котел. В городе было четыре кузни. Для начала я зашел в самую крупную, так как изделие мне требовалось немалых размеров. Встретил меня пожилой мастер-кузнец, который быстро окинул взглядом мою баронскую цепь и стал внимательно слушать, попутно рассматривая рисунки котла.

Заказ разместить не удалось. Мастер только что у виска не покрутил: кто возьмется за столь диковинную вещь? Да и какую плату брать с меня? Как я понял потом, мужчина просто не хотел остаться внакладе, потому что если на любом из этапов изготовления металлическое изделие даст трещину, то все придется переделывать. Использовать же более мягкую и простую в работе медь я отказывался, так как не был уверен, что горячий спирт не вступит в окислительную или еще какую реакцию с поверхностью, что не только приведет в негодность продукт, но и разрушит сам котел. Не просто же так в мое время самогонные аппараты собирались из нержавейки, которая почти ни с чем в реакцию не вступает.

Повезло мне только в третьей мастерской, где меня встретил относительно молодой для своей профессии мастер — ему не было на вид и тридцати пяти лет. За заказ он взялся, но с целым рядом оговорок, и предупредил, что, скорее всего, его котел будет вмещать не больше двух ведер жидкости. В принципе, даже огромная кастрюля на двенадцать литров меня сейчас устраивала. Я оставил два золотых задатка на материалы и пообещал еще столько же, если изделие выйдет годным. Такой гонорар буквально окрылил молодого кузнеца — обещанная сумма составляла месячный доход мастерской, так что уже через пять дней мне предложили заехать и забрать мое чудо-юдо.

Кузнец не обманул и сделал все в срок, так что когда я явился принимать заказ, меня встретил огромный пузатый котел с толстыми стенками и достаточно массивной крышкой, которую предлагалось крепить в верхнем положении «в натяг» с помощью пары палок. Примерно такая хреновина мне и была нужна. В стыках крышки металл был зашлифован до блеска, все прилегало достаточно плотно, так что кузнец получил от меня обещанные две золотые монеты за работу.

Чтобы дотащить главный узел самогонного аппарата до имения, пришлось брать телегу, а разгружали мы ее впятером — подсобил хозяин транспорта и его сын. Как мы будем с Орвистом и конюхом двигать эту дуру втроем после их отъезда, представлялось мне слабо.

Как-то незаметно самогонный аппарат из проекта стал реальностью, и пришло время решать проблему крепления змеевика. От гаек и прочих резьб я отказался, но приладить серебряную трубку к котлу было как-то нужно. Использовать глину? Это был рабочий вариант, но каждый раз придется лепить заново, да и под жаром и давлением все может развалиться в самый неподходящий момент.

Энжи уговорила меня сходить на поклон к алтарю Кузнеца и я, сдавшись под напором девицы, оттащил в святилище свою задницу, изложив суть проблемы божеству и приложив к своей молитве чертеж. Втайне я надеялся, что бог кузнецов настолько возмутится моей придумкой, что утром я найду в своей импровизированной мастерской только ошметки самогонного аппарата, но все вышло намного интереснее.

Разбудила меня сияющая Энжи, которая держала в руке какую-то деревяшку.

— А я тебе говорила!

—Ы-ы-ы-а… — выдал я что-то нечленораздельное, пытаясь спрятаться под простыню.

Солнце только-только поднималось над горизонтом, и я планировал поспать еще хотя бы полчаса. А потом уже умывание, настой из трав, который с вечера подготовил мне Орвист, и все прочие дела.

— Смотри!

Бард сунула мне под нос простую деревянную пробку с прожженной по центру дырой, будто кто-то пытался насадить очень тонкий хвостовик ножа на рукоять «горячим» способом.

Боже, какой же я придурок. Пробка! Обычная деревянная пробка, чопик, или как это еще можно назвать! Если взять свежую древесину, то под воздействием тепла и пара она сама расширится, плотно закрывая отверстие в крышке и при этом обхватывая основание трубки змеевика! Просто нужно найти гвоздь подходящего размера и все…

— Ты где это взяла? — хмуро спросил я, ожидая худшего из возможных ответов.

Энжи, золотце, ну скажи, что сама придумала.

— На алтаре Сидира, где же еще?!

Хотелось стонать от собственной тупости. Бог кузнецов и мастеров этой пробкой буквально щелкнул меня, выходца из высокотехнологичного мира, по носу. Почему-то я постоянно отказываюсь пользоваться бритвой Оккама — не множить сущности там, где это не нужно. И что мне мешало самому додуматься до этого простого и элегантного способа?!

Через пару дней все было готово для испытаний самогонного аппарата. В качестве холодильника мы использовали огромную бочку, через основание которой пропустили концы змеевика. Я разместил его снизу — так горячая вода будет подниматься вверх и циркулировать внутри емкости, раз уж наша конструкция была похожа на сплющенную пружину большого радиуса, а не на классическую спираль. Бочку кое-как закрепили у стены конюшни, а котел поставили на камни, оградив деревянное строение от огня.

Сначала, правда, я порывался устроить все это в помещении, но потом вспомнил, какие ароматы витают в воздухе в процессе варки самогона, так что планы пришлось поменять — все собирали на улице. Тем более, вместо приличного сырья для первого прогона я решил попробовать скисшее пиво. Досталось оно нам по цене бочки, в которой хранилось — хозяин трактира в Эдре уже собирался выливать испорченный товар.

Сырье залили в котел, едва не опрокинув всю конструкцию, потому что Энжи путалась под ногами, подсоединили змеевик, набрали в «холодильник» воды и стали варить.

Я помнил о заветах предков отсекать «головы» и «хвосты» выгонки, но мы же гоним продукт не для употребления внутрь, так? Поэтому я не стал заморачиваться с тем, что там начало капать из трубки змеевика, и быстро подставил заранее приготовленный кувшин.

Опыта самогоноварения у меня не было, так что прекратил процесс первой выгонки я очень поздно — в дистиллят успело натечь воды. По этой причине тесты на горение были провалены, что привело в расстройство и меня, и других «самогонщиков», наблюдающих за моей реакцией. К нам даже подключился Илий, который хитро смотрел на весь процесс. Старый жрец учуял характерный запах спирта, так что я был практически уверен: дед где-то в глубине души уже знал, что моим «снадобьем» можно будет не только раны обрабатывать и руки мыть, но и проводить дезинфекцию «внутрь».

Летнее солнце жарило нещадно, а вода в бочке стала откровенно теплой, так что второй заход я решил проводить уже ближе к закату, когда температура упадет. Я много грешил на холодильник: по моим воспоминаниям, домашние самогонные аппараты вообще подключались к крану с холодной водой и колба холодильника была проточной, а тут я использовал просто большой объем воды. Это давало поводы для сомнений.

Вот бы сейчас сюда короля с его магией льда! Или какого-нибудь мага воды, который бы смог быстро гонять свежие объемы теплоносителя через бочку!

Свои фантазии на тему того, что Кай Фотен лично охлаждает водичку для моего самогонного аппарата, я оставил при себе — Орвист за такое мог и в морду дать. Но как бы все было проще, собирай я эту дуру в Пите, при дворе, а не тут, посреди леса…

Я все чаще думал о том, что же происходит в столице. Вести с востока приходили обрывочные и с большим опозданием. С момента моего отъезда прошло полтора месяца, и я очень надеялся, что Лу вот-вот появится на пороге, как ни в чем не бывало, окинет меня своим фирменным холодным взглядом фиолетовых глаз... И на этот раз уже будем думать, где ей найти нового жреца, пока не истек срок договора с Матерью.

Но почему богиня позволила мне сделать все те вещи, которые я совершил в приступах безумия? Почему она не остановила меня раньше? Ответ всегда был один: Кай Фотен Первый. Король слишком сильно опирался на нежданного союзника в лице менталиста, просто так бы он меня не отпустил. Да и как бы я сам отреагировал на требование Лу избавиться от способностей к магии? Опаивать самого себя отварами, которые еще недавно мне заливали в горло королевские палачи, пытаясь сломить волю к жизни и борьбе? Однозначного ответа на эти вопросы у меня не было, но я склонялся к версии, что, скорее всего, между нами опять всплыли бы старые обиды. Я бы припомнил Лу ее ложь, она бы опять от меня закрылась, и в итоге каждый остается при своем.

Насколько тонкую партию разыграла богиня? То, что у меня капитально протечет чердак, она должна была знать с первой секунды, как мы оба очнулись в каменной нише во время штурма, ведь я умертвил сотни человек в одном неистовом ударе…

Неужели богиня намеренно решила дать мне натворить бед, чтобы иметь рычаг давления на короля? Она что, специально вытолкала меня из столицы, заняла мое место, только чтобы я оказался подальше от Кая Фотена, войны и всего прочего, что мне грозило при дворе? Лу опять спасала мою жизнь, которая могла оборваться в любой момент, пока я находился в статусе фаворита?

Как только она приедет, я должен был серьезно поговорить с моей богиней на эту тему, но каждый раз, когда я видел Лу перед собой — одновременно такую человечную и в то же время далекую, ведь я сумел узреть ее истинный образ гордого божества, когда впервые оказался в чертогах разума — у меня будто отнимался язык. В последний раз я так робел еще в студенческие годы, перед Катей Макаровой, когда приглашал ее сходить куда-нибудь вместе.

Вторая попытка добыть «огненную воду» прошла лучше. Теперь я все же воспользовался советами предков-самогонщиков, и отсек начало и конец выгонки, стараясь получить как можно более чистый продукт. Не знаю, было ли дело в том, что летняя жара спала и вода в бочке была прохладней, или же что-то еще повлияло. Например то, что мы добавили первый самогон к следующей партии скисшего пива, тем самым повысив градус импровизированной браги.

Когда возгонка была закончена, а дистиллят — получен, я поднес горящую лучину к разлитой на столешнице лужице вонючей жижи. В следующий момент я увидел вспышку паров спирта, а после — небольшое синее пламя.

Да! Получилось!

Остальная компания не понимала причин моего веселья, хотя все трое завороженно наблюдали за странным синим огнем, который был для меня более чем привычным. Если горит, то я добился концентрации в градусов 30-35 минимум. Конечно, если отработать процесс, то можно выгнать и спиртосодержащую жидкость чистотой в 60-70 процентов, но это было потом. Сейчас же я совершил прорыв.

Чуть трясущимися руками я быстро перелил часть самогона в небольшой глиняный кувшинчик, который сразу же запечатал сургучом — о том, что спирт испаряется, я помнил слишком хорошо. Надеюсь, тара окажется не слишком «дышащей», как и моя импровизированная пробка, и все будет хорошо. Я с сожалением вспомнил о пластиковой бутылке из-под пива, у которой еще во время жизни в доках я окончательно скрутил резьбу на пробке и, в итоге, выбросил все за ненадобностью. Теперь я понимал, что пробку-то новую я бы придумал, а где теперь такой материал достать?!

Наблюдая за моими манипуляциями, Энжи не выдержала и спросила:

— Почему ты так вообще трясешься над этим, как ты говорил? Самогоном?

Я укоризненно посмотрел на барда, поглаживая маленький кувшинчик, который держал в руках.

— Если бы у нас был этот самогон, когда меня пырнули в бок ножом, то, может, я бы вообще на ногах перенес ранение. А не так, как было на самом деле…

— Так это что, настойка какая целебная или что? — спросил Илий, хитро поблескивая глазами.

Скрывать природу спирта я не стал, но всячески налегал на его дезинфицирующие свойства вместо того, чтобы читать лекции про крепкие напитки.

— Илий, — я строго посмотрел на старого жреца, который сейчас больше походил на того самого хитрого алкаша, которым я его увидел в нашу первую встречу, — пить это можно, но не стоит, лучше уж пива или вина.

— Так это же и есть то самое пиво. Ты его выпарил да заново собрал через эту конструкцию свою из серебра, — не унимался жрец, — только кислятиной теперь не пахнет, но чую же, что выпивка!

Короче, я еле отбился от жреца, объяснив, что от этой выпивки он может отправиться к Жнецу раньше срока. Чтобы убедить всех в губительности алкоголя, пришлось устроить демонстрацию. Подопытным был выбран сильный и крупный Орвист, но виконт показал свою ретроградскую натуру: восторга от перспективы испытать на себе продукт инженерной мысли и технического прогресса гвардеец не высказал. Скорее наоборот, всячески отнекивался, упирая на мои слова о том, что это лекарство для наружного применения — раны после промывания протирать от заразы, чтобы не гноилось.

Жару добавляла Энжи, которой было очень любопытно, что у нас получилось из пива, но при этом страшновато вливать странный настой в себя.

Так как это был дистиллят, в его безопасности я был уверен на девяносто, нет, даже на девяносто пять процентов.

Зашли в дом, я занес в комнату свой «персональный» кувшинчик со спиртом, который планировал хранить, пока не получится выгонка покрепче, а вот остаток пошел на стол. Жрец быстро раздобыл два стакана для вина — стопок тут в помине не было — в которые я разлил примерно грамм по сто самогона.

Водку, виски и прочий высокоградусный алкоголь я в своей жизни пил, так что меня убить не должно, а вот как отреагирует организм виконта было даже немного любопытно. Почему-то сейчас я чувствовал себя белым человеком, который впервые налил крепкого индейцу.

Гвардейца пришлось брать чуть ли не «на слабо», но кое-как я убедил его принять участие в распитии самогона: бухать в одиночестве не хотелось.

Сели за стол. Илий по моей просьбе принес мясной нарезки, Энжи, как любопытная сорока, устроилась во главе стола, внимательно наблюдая за процессом.

—Так, слушай сюда, боец, — я старался держать смешливый тон, потому что Орвист как-то слишком дергался, — сначала выдыхаешь, потом выпиваешь залпом, не пробуя, и сразу заедаешь мясом. Понял?

Виконт неуверенно кивнул и, чуть побледнев, взял свой стакан с «лекарством».

Самогон пошел на удивление мягко. Не знаю, то ли мне повезло, то ли все дело в натуральных компонентах, но сивухи не чувствовалось. Конечно, не «финка» или другая хорошая водка, но уж точно на одном уровне с тем пойлом, что мы глушили в студенческие годы в нашей компании.

Эффекта ожидаемо не последовало, так что я плеснул еще «по одной» и мы опять выпили. По моим прикидкам, в нас сейчас плескалось по грамм сто пятьдесят-двести, а по степени накатывающего опьянения я понял, что в продукции моего самогонного аппарата было минимум градусов сорок пять, а может и все пятьдесят.

Энжи все это время завороженно наблюдала за тем, как я с каким-то ожесточением опрокидываю и первый, и второй стакан, отточенным движением цепляя кусочек мяса и отправляя в рот.

Виконт не мог похвастаться такой сноровкой, так что первую порцию он закусить забыл — пришлось напоминать, а на второй вовсе закашлялся, покраснев, аки рак.

— Что, вдохнул в процессе? — участливо поинтересовался я у гвардейца.

В ответ я получил несколько интенсивных кивков и очередной приступ кашля.

— Ну и? — спросила бард, которой сразу же поддакнул старик Илий.

Я отчетливо видел по глазам жреца, что он не прочь присоединиться к такому диковинному действу.

— Ждем. Четверть часа точно, — пожал я плечами.

Спирт должен был всосаться в кровь виконта, чтобы он захмелел.

В комнате было душновато, а ставни я специально не открывал, дабы сделать демонстрацию более наглядной. Так что когда глаза Орвиста предательски заблестели от выпитого, а лицо чуть раскраснелось, я рявкнул:

— Встать! Быстро!

Виконт попытался подскочить со стула, как, впрочем, Энжи и Илий. Последние двое справились, а вот гвардейца повело на месте и ему пришлось взмахнуть руками, чтобы удержать баланс.

— Что?! — по глазам Орвиста я видел, как он был удивлен произведенному эффекту, — так тут полстакана не было! Это как?!

— А вот так. Два стакана этой дряни тебя с ног повалят и проспишь до утра, а когда проснешься, будешь молить о пощаде. Это не вино, тут все намного хуже и привыкание сильнее.

— То есть, напиться можно с одного стакана? — Энжи и Илий были впечатлены еще сильнее, чем наш подопытный, и задали этот вопрос почти хором.

Когда Орвист чуть оклемался, на меня насели с расспросами. Достаточно быстро мои спутники вычленили основные преимущества крепкого алкоголя перед условным вином: не скисает, надо намного меньше выпить, чтобы опьянеть, на вкус не так, чтобы совсем плохо…

Через полчаса артистка и старый жрец на пару стали рассказывать мне преимущества производства такого напитка, тем более, в качестве сырья можно использовать самое плохое вино или пиво, а когда они узнали, что подойдет даже обычная брага — так и вовсе завелись не на шутку.

Становиться алкогольным магнатом я не планировал, но в словах этих двух что-то было. А если поставить пару винокурен? Можно же использовать чаны, в которых тут варят пиво — с деревянными стенками. Дистиллят собирать каким-нибудь способом попроще, а не через змеевик… Да, получится еще та сивуха, но мы же говорим о выгоне пойла, а не медицинского спирта, где важен высокий оборот.

Было уже далеко за полночь, пора на боковую. В голове еще немного гудело от самогона и не сказать, что мне нравилось это чувство — я уже окончательно привык к вину и пиву, да и до водки никогда сильно охоч не был. Так что, прервав все разговоры и обсуждения, я начал вставать из-за стола, собираясь пойти спать и рекомендуя следовать моему примеру всем остальным. Кувшин с остатками самогона я предусмотрительно взял с собой.

Когда я встал, комната чуть качнулась.

«Странно, я же немного выпил», — промелькнуло у меня в голове.

Мои же товарищи замерли на своих местах, вылупившись на меня во все глаза. Первым очухался, как не странно, Илий:

— Антон… У тебя на груди...

Не понимая в чем дело, я, чуть качнувшись, провел по рубашке рукой, пытаясь рассмотреть, что же так привлекло внимание этих троих. Под ладонью было тепло и чуть липко, а когда я посмотрел на руку, то понял, что она вся в крови. В моей крови.

Комната качнулась еще раз и я стал заваливаться на бок, но меня успела подхватить Энжи:

— Антон! Антон! Эй! Ты чего, что это?!

Мы пересеклись взглядами со старым жрецом. Конечно же, он знал о моей физической связи с богиней, такое сложно было пропустить, когда я был в застенках, и еще сложнее — забыть то, что творилось с ней, пока меня пытали.

— Лу… — тихо прохрипел я, а старик побледнел еще сильнее, чем был до этого.

Очевидно, мы поменялись местами.

В комнате стало резко как-то тесно. Энжи, зажимая рану на моей груди, бормотала какую-то бессмыслицу:

— Нет-нет-нет… Не получается! Мешает! Он мешает мне! Проклятье… Да что такое…

Я быстро терял кровь. На теле появилось еще несколько ран — крупный след от ожога на левом плече и порез на щеке. Последнее я уже отчетливо почувствовал и тихо завыл от боли, напрягшись всем телом. Кровотечение усилилось.

— А-р-р-р! — Энжи сейчас была сама на себя не похожа, в глазах певицы плясал огонь.

Тем временем Илий отправил Орвиста за простынями, а сам схватил кувшин, который я успел поставить на стол перед падением. Памятуя, что я говорил об обработке ран, жрец спросил:

— Это поможет?

Я вяло отмахнулся. Вернулся виконт. Грудь пережали тряпками, а правое плечо, на котором успела проявиться глубокая колотая рана, как смогли, перевязали. Я чувствовал, что умираю.

— Проклятье! Я ничего не могу сделать! Вы, двое! — Энжи обратилась к мнущемуся рядом жрецу и зажимающему рану виконту, — тащите его в святилище!

— Энжи, мне кажется… — начал Илий, не до конца понимая, что за странные команды отдает бард.

— ЖИВО!!!

Голос Энжи изменился, стал многомерным, как будто говорила сразу сотня разных голосов в унисон, а в глазах певицы вспыхнул голубой огонь.

«Я уже видел такое», — подумал я, изо всех сил стараясь оставаться в сознании. Получалось откровенно плохо.

Мои спутники подчинились воле резко изменившейся артистки и втроем, подхватив меня под руки и за ноги, вытащили сначала во двор, а потом заволокли в часовню с алтарями семерым.

Энжи скомандовала положить меня возле самого входа — у алтаря ее покровительницы, богини Калиты, после чего, отбросив тряпки с моей груди, одну руку положила на отшлифованный камень, а второй — накрыла рану.

— Ну же! Давай!!!

«Она маг?»

Голос Энжи все еще звенел сотнями тонов, а глаза опять заполыхали магическим огнем, но кровотечение не останавливалось.

В ярости убрав руки, Энжи посмотрела куда-то вглубь часовни, туда, где стояли алтари Первородных.

— ГЕОРА!

Голос певицы окончательно перестал походить на человеческий, а от ее крика, казалось, затряслась сама земля. Меня оглушило, а Илий и Орвист вообще отключились, осев безвольными мешками рядом с нами.

— ГЕОРА!

«Так вот кто ты такая, прекрасная певица Энжи. Веселая Энжи. Любопытная Энжи. Бард, с которым меня постоянно сводила судьба».

Да, именно Бард. Калита. Седьмая пантеона, которая, согласно легендам, постоянно путешествуя по миру живых. Спасает путников, играет для пьяниц. Обворожительная и озорная, тысячеликая Калита весь последний год слонялась рядом со мной.

Думать было тяжело. Поле зрения сузилось, превратившись в узкий тоннель, в конце которого сверкали зелено-голубые глаза Барда.

— ГЕОРА!!! — в третий раз повторила свой зов богиня.

Стены маленького святилища пошли трещинами от мощи, исходившей от Калиты-Энжи. Ее собственный алтарный камень ходил ходуном от столь близкого присутствия хозяйки, а алтари прочих богов завибрировали.

Наконец-то Матерь откликнулась на зов Седьмой и ее чуть подернутая светящейся дымкой фигура появилась перед центральным алтарем. Следом за Матерью в святилище материализовались и другие Старшие: явился Воин Пал, Кузнец Сидир и Мудрец Соф. Жнец и Купец, по всей видимости, решили воздержаться.

— Что я тебе говорила о вмешательстве в его дела, девчонка? Зачем ты вообще призвала меня?

Голос Матери так же звенел тысячью тонов, что и зов Калиты, впрочем, постепенно стихая и становясь более… Нормальным? Человеческим?

— Твое проклятое заклинание! Оно закрыло его! Я не могу его исцелить!

— А ты думаешь, это необходимо?

Глаза Барда вспыхнули гневом. По всей видимости, я стал свидетелем очередного раунда давно продолжавшегося между Калитой и Георой спора. Спора о чем? О судьбе простого бухгалтера-иномирца? Что тут за дурдом вообще происходит?

Пока Бард и Матерь вели зрительную дуэль, на моей левой щеке появился еще один порез. Кто-то прямо сейчас пускал Лу на ремни, убивая и ее, и меня. Я сжал зубы, стараясь не застонать, и у меня это почти получилось.

— Они связаны, пока договор в силе, Калита! И мое слово нерушимо, я не могу снять заклинание, даже если бы захотела!

— Геора, у тебя всегда есть лазейка на такой случай! — голос Калиты сочился ядовитым сарказмом.

Матерь слишком по-человечески закатила глаза и вскинула правую руку, направив ладонь в мою сторону. Полыхнуло белым светом, который что-то мне напомнил, но я так и не вспомнил, что именно. После этого я почувствовал, как мои раны затягиваются, но лишь для того, чтобы через секунду на руке и ноге появились новые ожоги.

Это было каленое железо. Меня так пытали. Так теперь пытают и Лу.

— Матерь!

Голос Барда опять начал меняться, теряя все человеческое.

— Геора, мы же можем дать юноше отсрочку, — вмешался Соф, — не тебе одной решать его судьбу. Мы все вложили свои силы в этот договор, пусть печать наложила ты лично.

Мудрец сейчас выглядел совсем не так, как его описывали. Обычно он представлялся в образе старца, но сейчас у алтаря Шестого стоял молодой мужчина в аккуратном камзоле и с собранными в высокий хвост темными волосами.

Боги переглянулись, и стали что-то обсуждать между собой, я это почувствовал по звенящему в воздухе напряжению сил. Казалось, будто я очутился в эпицентре магической бури, и сейчас стоило радоваться тому, что приходилось все это время пить подавляющие магию разума отвары. Не знаю, выжил бы я в этой часовне, если бы мои силы были доступны. Думаю, что нет. Это их молчаливое совещание стало напрягать, так что, подсобрав силы, я решил вмешаться. А почему нет? Это не мои боги, я вообще не из этого мира.

— А я вообще просил меня спасать и давать отсрочку? — просипел я.

Калита уже давно отпустила мою грудь и посадила спиной к собственному алтарю, так что у меня были лучшие места на этот спектакль — в первом ряду и с относительным комфортом. На меня уставилось пять пар удивленных глаз. Ага, проняло, богов-то.

— Что ты сказал, мальчишка? — голос Георы звенел.

— Я сказал, Матерь, — выплюнул я сквозь зубы, — что я вас ни о чем не просил. Ни о переносе сюда, ни о спасении, ни о рыжей няньке, — я кивнул на стоящую сейчас посреди часовни Калиту.

Первым нарушил повисшую тишину Пал. Бог Солнца и покровитель воинов смеялся, почти хохотал.

— Соф, а ты уверен, что он из твоих? — насмешливо спросил Первородный у Мудреца, — что-то слишком зубастый для ученого-счетовода.

В это время Сидир рассматривал меня, как диковинную зверюшку, Геора прожигала взглядом дыру, а Калита… Мне удалось смутить озорную богиню? Определенно, это было одно из величайших моих достижений, как минимум, этого вечера.

— Хочешь умереть, счетовод? — презрительно спросила Матерь, всем видом показывая, какое одолжение делает сейчас мне, простому смертному.

Я покряхтел, пытаясь поудобнее устроиться у алтаря Барда и при этом выиграть немного времени на раздумья. Начался торг, а это я умею. Зря Керм не пришел, он бы оценил.

— Я хочу знать, какого ляда ко мне приставили Калиту, если я здесь лишь из-за вашего договора с маленькой забытой всеми богиней второго круга. И почему вам так нужно, чтобы я остался жив. Боги не делают ничего просто так.

Я переводил взгляд с одного божества на другое. Да! Я попал прямо в точку! Тут что-то было. Что-то важное, что-то, из-за чего Калите пришлось таскаться за мной по всей Клерии почти год и разыгрывать из себя дурочку.

— Я простой смертный из другого мира. Все мои магические силы — заемные, от Лу. Так что нужно богам от смертного? Чего боги не могут сделать или понять? Мои знания? Мои умения? Какие? — сейчас я, не моргая, смотрел прямо на Геору.

Матерь, да и любой из богов, мог сейчас легко читать мои мысли. Да чего уж там, будь при мне моя магия, это не было бы для них помехой. Даже через ментальные барьеры. Это для слабой и маленькой Лу они — препятствие. Для Старших Богов, которые смогли разорвать ткань реальности и вытащить меня сюда, ментальные стены смертного не толще фольги.

Ничего. Читай, читай мои мысли, Матерь Геора. И ты, Воин, и ты, Соф, и ты, Калита. Читайте мои мысли, знайте, что я думаю о вас, высокомерные боги.

Кузнец уловил мою злость и тихо фыркнул, удивляясь дерзости смертного. Соф никак не отреагировал, а Воина моя реакция и вовсе повеселила. Хмурыми оставались только богини — Матерь и Бард.

— Так зачем я вам? — повторил я свой вопрос.

Будто раздумывая, Калита чуть помялась, перехватила злой взгляд Георы, после чего заговорила:

— Тварь, которую ты привел с собой. Вот зачем ты нам нужен, Антон.

О! Калита снизошла до того, чтобы назвать смертного по имени в присутствии других Старших. Не «мальчишка», не «парень», не «смертный». А целый «Антон!». Торгуйся, Антон, торгуйся, как никогда в своей жизни!

— Что за тварь? — я на самом деле не понимал, о чем идет речь, от чего Калита замерла, а Геора даже повела бровью.

— Эта.

Калита повела рукой, будто извлекая из пустоты какой-то предмет, после чего бросила ко мне под ноги что-то блестящее. Я протянул руку и, шипя от боли в потревоженных ожогах, поднял с пола часовни безделушку. Разжав пальцы и сфокусировав взгляд, я увидел крестик. Мой нательный крестик, который по прибытию в этот мир я снял и положил в боковой кармашек рюкзака. Да так и забыл о нем.

До меня стало доходить, о чем говорят Старшие, и от этого у меня волосы встали дыбом. Захотелось рассмеяться и сказать что-нибудь в стиле «Хватит гнать!», но что-то я не видел на богах клоунских костюмов и грима. Они, от лица Калиты, говорили абсолютно серьезно.

Когда я уже решил ответить что-нибудь едкое на тему того, что стоит лучше закусывать, потому что персонаж, связанный с крестиком — выдумка, меня скрутило от чудовищной, но такой знакомой боли. Прямо сейчас кто-то небрежно исцелял Лу, как исцеляли меня после «сеанса» у заплечных дел мастеров. Вот только дело в том, что в процессе любые наносимые в ходе жесткого лечения повреждения сразу же затягивались. Сейчас же мага-целителя с садистскими наклонностями рядом со не было, так что меня просто-напросто разрывали на части.

— Геора! — опять обратилась к Первородной Калита.

— Матерь, — голос подал Соф, — если мы что-нибудь не сделаем, это остановит его сердце. И он уже ничего нам не скажет.

По лицу Георы пробежала тень раздражения, после чего Матерь вскинула руку и сжала пальцы в кулак. Я ощутил, как на шее материализовался мой рабский ошейник — цепь, которой я был прикован к Лу. Он не походил на реальный предмет, скорее это был изумрудно-зеленый фантом, который обхватывал мою шею. Ну а что, похож, если вспомнить ощущения от удушения. Очень даже похож.

Матерь разорвет свое заклинание? Она же только что вещала, что ее слово нерушимо. Или когда очень надо, то она своему слову настоящий хозяин: захотел — дал, захотел — взял?

Сквозь боль я почувствовал, как ошейник чуть разошелся, будто кто-то чуть раздвинул застежку, ослабив хватку. Боль сразу же стихла — не ушла до конца, но стала едва заметной.

— У тебя всегда есть запасной план, Матерь, — это Соф поддел Геору.

По всей видимости, Первородная была в разы коварнее всех остальных Шестерых вместе взятых, о чем прочие боги любили ей напоминать.

Еще одно легкое движение рукой — и я уже на самом деле исцелен и могу снова дышать, думать и говорить.

— Спасибо, так намного лучше, — поддакнул я в тон Мудрецу.

Ну а чего? Это они пришли просить у меня, а не я у них.

— Что ты знаешь о твари? На самом деле?

Матерь сейчас была предельно серьезна и я понял, что время для сушки зубов прошло. Вот купец — давай товар, или тебя размажут. Потому что купец крайне не в духе.

— Вы про этого персонажа? — я поднял перед собой крестик. — Это сказка из моего мира. Миф, который стал религией. У нас вообще с богами все сложно, но Калита должна была донести…

Зря я выбрал такое слово. «Донести». Лучше бы сказал «рассказать», но уже не исправишь.

— Он более чем реален, Антон, — спокойно перебила меня Бард. Сейчас передо мной стояла такая знакомая мне Энжи. Только взгляд чуть изменился. Стал жестче, каким-то старым.

— Оно уже захватило Кватт, — продолжила Бард, — нам нужно знать, если уж не что она такое, то что будет делать дальше.

Я задумался. Захватила Кватт? Империю далеко на западе? Там что, теперь официально верят во Всевышнего, единственного и неповторимого?

— Что ты знаешь о нем?

— А чего сами не покопаетесь в моей голове, вон, она была рядом столько времени, — я кивнул на Калиту.

Соф поморщился от моей грубости.

— Мальчик, ты же овладел магией разума, — начал спокойно покровитель ученых, перехватывая слово у Матери, — память обрывочна и нестабильна, особенно твоя. После того, что с ней сделала маленькая богиня.

Голос Мудреца был сейчас приятным и шелковистым. Как мягко стелет! Моя почти смертельная стычка с Лу закрыла мою старую память от Старших богов? Как же забавна и непредсказуема жизнь!

Я улыбнулся Мудрецу, после чего принял решение: буду торговаться.

— Ну, тогда смотрите внимательно, Старшие Боги.

И начал вспоминать все, что знал о авраамических религиях — иудаизме, христианстве, исламе. Все они имели общие корни, их писания пересекались, разница лишь в концовках и трактовках. Я, например, всегда удивлялся тому, что в целом враждебном христианству исламе была и Мария, и Иисус. Только под именами Марьям бинт Имран — мать пророка Исы, и, собственно, сам Иса ибн Марьям аль-Масих — Иисус, сын Марии. И много всего прочего, что превращает все религиозные войны моего мира в одну большую насмешку над здравым смыслом.

Я видел, как сосредоточились боги. Прямо сейчас все пятеро сидели в моей бедовой голове и смотрели жуткое кино под названием «краткий курс истории религии Земли от атеиста». Я показал им темные века, охоту на ведьм, крестовые походы, войны за веру, терроризм фундаменталистов. Я показал им всю ту ненависть, которую породила концепция «Единственно правильного бога» в моем мире.

— Достаточно? — спросил я.

— Это делал ваш бог? — спросила меня Геора.

— Нет, это делали люди. От его имени…

— Он не имел никаких сил в твоем мире? Я видела что-то про чудеса, — попыталась уточнить Калита.

— Лишь рассказы. Никаких подтверждений того, что хоть что-то — правда. Не говоря уже о явлениях и чудесах. Это просто сказка в моем мире. Все, что делалось от имени любого этого бога, делалось руками людей, — спокойно ответил я Барду, — поэтому ваша очередь рассказать, почему вам так важна эта история и зачем вам я.

Ого! А боги напряглись!

— Она, он… Оно здесь, — внезапно подал голос Воин, — и, в отличие от твоего родного мертвого мира без магии, тут, у нас, оно полно сил. И оно щедро делится ими со своей паствой. Секта твари существовала на западе нашего мира сотни лет, но в ней состояли лишь безумцы. А теперь они обрели мощь и поддержку реального божества… Или чем бы оно не было.

У меня буквально пропал дар речи. ЧТО? Это как вообще? Религиозные фанатики, способные на библейские чудеса? Да за что мне это все!

— И вы считаете, что это я его привел? — от ответа на этот вопрос зависело, выживу я или меня тут и прикончат.

— Мы считаем, что он проскользнул в наш живой мир следом за тобой, — ответил за Воина Мудрец.

— И?

— Мы хотим, — медленно начала Матерь, — чтобы ты забрал его с собой, если мы найдем способ вернуть вас обоих обратно.

А нормальная идея! Семеро решили посадить мне в попутчики бога моего мира и вышвырнуть за пределы этой реальности! А не в пустоту ли они меня отправят вместе с ним?

— Ты уже был в пустоте. Это бездна, — ответила на мой невысказанный вопрос Геора. — Нам нужно, чтобы ЭТО убралось туда, откуда явилось. В свою тюрьму мертвого мира без магии, коих не так и много.

Значит, в тюрьму.

— Но вы не знаете, как это сделать.

— Нет, — ответил за всех Соф.

— Отличный план! Очень надежный! — я не смог скрыть сарказма, чем вызвал очередной приступ веселья у Воина.

Интересно, его забавляет моя отвага, позволяющая дерзить Старшим, или тупость? Хотя тут грань была крайне тонка, почти незрима.

— Поэтому я решила спасти тебя, Антон, — серьезно ответила Калита.

Так, ну, вроде все со всем согласны. Я внезапно получил возможность вернуться домой, попутно решив проблемы местных богов, а они — попутку для чужого бога в виде моей тушки. Пока все неплохо, но есть одно «но».

— Все это не имеет смысла, если не разобраться с этим, — я ткнул палец в рабский ошейник, который все еще был в материальном виде.

Геора только развела руками.

— Мое слово нерушимо. Лу должна выполнить все условия, иначе будет уничтожена.

— И ничего изменить нельзя? — с фальшивой хитростью переспросил я, — Ей же нужен теперь только Жрец. Дайте ей его, и я свободен от этих обязательств. И мы сможем решить вашу проблему.

— Она должна найти его сама! Таков договор! Если я разорву заклятие силой, это принесет вам обоим только смерть.

— На которую ты же нас и обрекла невыполнимыми условиями! — я чуть было не сорвался на крик.

Геора промолчала, как и остальные боги.

— Старшим нечего сказать? Зачем вы вообще дали ей шанс, если знали, что она не сможет найти жреца? Или это у вас шутки такие?

Глаза Матери полыхнули гневом и я понял, что перегнул палку.

— Если хочешь оставаться богом, пусть и малого круга, докажи, что достоин этого! Лу — недостойна! Она столетиями пренебрегала своими обязанностями! Избегала людей! Как капризное дитя, заперлась в собственных чертогах и провела и неведении сотни лет! А потом прибежала к нам, Старшим богам, чтобы мы решили ее проблемы. Нет уж! У всех богов есть не только силы, но и обязанности перед паствой, и пока эта мелочь пряталась по углам и обижалась на смертных, ее окончательно забыли! Так что договор более чем справедлив, потому что в этой ситуации была виновата только сама Лу.

Я чувствовал, что Матерь не лжет. Зачем? Все, что сказала Первородная, я и так давно знал. Лу, пусть и прожила полтысячи лет, часто вела себя как ветреная девчонка, а не как древнее божество. Неудивительно, что она отвернулась от людей и ее забыли.

— Ну тогда, пока вы решаете, что делать с новым богом, у меня есть дела, — я тяжело поднялся с пола, и, совсем непочтительно опираясь на алтарный камень Калиты, окончательно выровнялся.

Все тело ломило, я чувствовал далекие отголоски боли, но было терпимо. Так, напоминание, что где-то меня ждет Лу, как когда-то ждал ее я. Вот только в отличие от богини, я собирался прийти на помощь, потому что за нее Семеро не заступятся.

— Аудиенция окончена? — спросил я, переводя взгляд с одного божества на другое.

Я говорил прямо, не выбирая слова — уже устал удивляться, бояться или осторожничать. А еще эта боль, которая не дает потерять из виду цель. Я непроизвольно потер шею — рука не встретила ошейника, он снова исчез.

— Я не разрушила вашу связь, — начала Геора, — только ослабила застежку. Заклинание наберет обратно силу с новой луной, смертный, так что тебе стоит поторопиться. Если ты конечно хочешь выжить и вернуться домой.

Я молча кивнул, после чего Матерь исчезла. Следом за ней растворился Соф, Калита и Сидир. В святилище остался только Воин Пал.

— Знаешь, ты не в первый раз удивил и повеселил меня, смертный, — спокойно сказал Бог Войны, — и прочие боги не так суровы к людям, как моя мать.

В руке Пала появился ослепительный луч света, уходящий вверх, сквозь куполообразный потолок. Воин замахнулся и вбил его в пол святилища, расколов каменную плиту перед своим алтарем, после чего исчез вслед за другими Старшими богами.

Проморгавшись и восстановив способность видеть, я подошел к тому месту, где еще мгновение назад стоял Пал. Из каменной плиты торчал серебристый посох — точная копия моего ментального конструкта. Прямо посередине оружия, покрытого чуть заметной вязью гравировки, было выбито четыре руны, которые зажглись синим огнем, как только я коснулся металла. Три из них я отлично знал: точно такие же вытравил на моем первом клинке кузнец из Пите. Это были Руны Воина, Мудреца и Барда. Четвертая руна тоже была мне знакома, но я никогда не видел ее на каком-либо предмете, кроме моих карточек лото — руна Кузнеца.

Это оружие выковал сам Сидир.

Я с удивительной легкостью выдернул посох из каменной плиты — дар богов будто сам прыгнул в мою руку. Надо быстро привести в чувство Илия и Орвиста, которые до сих пор лежали на полу без сознания. А после — вновь отправляться в путь. И я даже знал куда.

Отголоски боли, которую испытывала Лу, звали меня на запад. К порту Миллер.