Последний жрец богини Лу. Том III

Глава 7. Хороший человек

К рассвету полусотня лиг уже была позади. Конь подо мной, еще недавно свежий и лоснящийся от легкой жизни на конюшне, теперь был весь в мыле, тяжело дышал, но продолжал нести меня вперед, на запад. Не лучше ситуация была и с лошадью виконта, которую тот постоянно подстегивал ударами пяток по бокам. Еще немного, и нам придется взяться за стики, хлеща несчастных животных, чтобы выжать из них остатки сил.

Времени на раздумья и разговоры не было. Как только Воин покинул святилище, оставив для меня в подарок посох, я привел в чувство Орвиста и Илия, и быстро, не вдаваясь в детали, изложил им суть происходящего. Время тайн прошло, да и виконт не был дураком — думаю, давно о чем-то догадывался, а старый жрец и вовсе все принял как должное.

Илий остался в поместье, теперь ему было со мной не по пути. Потому что прямо сейчас мы с гвардейцем отправились на войну. Я не знал, что мы найдем в порте Миллер. Кай опять взялся за старое и решил, что раз не получилось поработить меня, то можно взяться за Лу? То, что она — богиня в человеческом теле, никогда прямо не звучало, иначе все было бы намного сложнее и никто не позволил бы мне ускакать на другой конец страны, даже если бы я начал есть младенцев на завтрак. Или Лу попала в плен? Но почему Миллер, если горячая фаза войны сейчас протекает на восточном фронте — на границе с Паринией?

Я вообще не понимал, как моя богиня оказалась на западе страны, когда должна была быть на востоке, с королем, но справедливости ради стоит отметить, что информация у меня была устаревшая. И за то время, что вести доходили до моего медвежьего угла, Кай вместе со свитой мог отправиться готовить оборону стратегического порта, из-за которого и началась эта война. Тем более, если гонгорцы прислали гонца с объявлением войны и выдворили посольство.

Но я отправлялся не на эту войну, нет, теперь у меня была своя. Когда, истекая кровью, я умирал от возникших из ниоткуда ран, я отчетливо осознал, насколько сильно связан с Лу. И дело даже не в договоре с Матерью и этом проклятом рабском ошейнике, который висел на моем горле. Нет. Просто как-то за этот год Лу стала моей зоной ответственности, как бы это ни удивительно звучало. Я заботился об этом инфантильном и потерянном божестве, которое по уровню эмоционального развития на самом деле не слишком далеко ушло от молодой девушки — о чем свидетельствовали и слова Георы. Заботился об обидчивой, импульсивной, обуреваемой эмоциями и страстями, которые больше пристали бы человеку, чем маленькой богине второго круга. По всей видимости, Лу так и не смогла стать полноценным божеством, застряв где-то между двумя мирами, являясь чужой как для людей, так и для Пантеона.

У меня было меньше двух недель: Геора четко сказала, что сроку мне — до новой луны, после чего ошейник захлопнется окончательно и любая рана на теле Лу опять станет моей. Я не знал, будет ли усиливаться связь со временем и очень надеялся, что даже если все будет так, это не мне помешает выполнить задуманное.

А мысли мои были сейчас очень просты и прямолинейны — время осторожности и хитрых планов, лавирования и выживания прошло. Особенно после того, как перед тобой стояло пять из семи Старших богов, а четверо из них еще и прямо показали тебе свое расположение. Поэтому я отправлялся на свою личную войну против похитителей Лу и горе тому, кто встанет у меня на пути.

Все это слишком напоминало мне британский сериал об одном заядлом пацифисте, который всегда все пытался решить миром, извернуться, избежать драки, выжить, сбежать. Прямо как я. Вот только когда у него забрали дорогого человека — он тоже отправился на войну. Как там было?

«Демоны бегут, когда хороший человек идет на войну.

Наступит ночь, прогоняя солнце прочь,

Когда хороший человек идет на войну.

Дружба не в счет, а любовь лжет.

Ночь придет и тьма грядет,

Когда хороший человек идет на войну».

Был ли я хорошим человеком все это время? Думаю, был. Я не стремился к власти, господству, я не пытался покорить этот мир или навредить кому-то. Хотя мои знания, наверное, и могли мне в этом помочь: слишком многое могло бы измениться, если бы я всерьез занялся наукой под патронажем одного из королей Таллерии. Я бы и сам мог стать королем. Но нет, я просто хотел избавиться от ошейника и вновь стать лишь хозяином собственной жизни и судьбы. Свобода выбора и воли для меня были важнее золотых гор и чужого поклонения.

Несу ли я своим врагам тьму? О да. Еще на подходах к Миллеру я перестану пить отвары, чтобы вернуть магию. Да, я пущу в свою душу бездну. Пока она будет пускать свои метастазы, я получу два-три дня здорового рассудка и свои магические силы, чтобы найти и вытащить Лу. Зачем так рисковать? Я в любом случае не жилец, если не успею к сроку, когда ошейник вновь захлопнется до конца, а убедить Геору дать мне еще времени, я уверен, не выйдет. Как не получится торговаться на тему того, что я их единственный шанс вышвырнуть Единого Бога за пределы этой реальности.

Потому что у богов всегда есть запасной план или лазейка, никто из них не будет ставить все на простого смертного.

Поэтому хороший человек идет на войну.

Посох, обмотанный тряпками, сейчас легко бил меня по спине. Дар Воина был длиной почти два метра — выше моей головы — и единственный способ нести его с собой, это закрепить на спине ножны и приладить посох к ним. Так что теперь у меня было сразу два оружия — выкованный на заказ полуторный меч с рунами трех богов, и артефакт с рунами уже четырех.

Интересно, мог ли представить кузнец, когда травил на клинке руны Воина, Мудреца и Барда, что его маленькое украшение окажется пророческим? Что уже менее чем через полгода молодой устроитель игр лото получит от Первородного в дар артефакт, не просто отмеченный этими тремя рунами и клеймом самого Сидира, но и лично выкованный богом мастеров?

Если задумываться о покровительстве богов, то клейма Софа и даже Воина я мог понять и принять, но почему ко мне благосклонна Бард? Энжи, она же Калита, была приставлена ко мне Матерью, я просто всецело в этом уверен. Слишком я был скучен для озорной богини, чтобы она столько времени провела рядом исключительно по собственной воле. И если интерес Софа понятен — я умен и многое знаю, я делился с ним знаниями, искал его внимания, интерес Воина — тоже, я был в эпицентре войны и уже доказал, что на многое способен, пусть и с помощью магии, то почему Бард? Лото? Так это она и сделала его успешным, в этом почти нет моей заслуги, если говорить прямо. Если бы Энжи не работала за троих, бесконечно выступая в трактирах и зазывая людей, то так бы и сидеть мне в доках, да разгружать корабли.

На человеческое в Калите я не надеялся, ведь когда она звала Геору, я увидел ее истинную суть. Тысячи голосов, огромная мощь, в ней было столько же человеческого в тот момент, сколько человеческого может быть в буре. Отдельное облачко может принять фигуру наездника или чьего-нибудь профиля, но не более. Так почему рыжеволосая богиня поставила свое клеймо на подаренный мне посох?

Конь в очередной момент заржал и я понял, что если мы не сбавим темп, то животное скоро падет. Мы проскакали мимо Эдра, пропустили Шамполь и сейчас были на подступах к Паранту, за которым лежал уже Королевский Тракт.

Кровопотеря и бессонная ночь давали о себе знать, было тяжело. Было раннее утро, так что я подал знак виконту и мы остановились в какой-то безымянной деревушке, стоящей у дороги. У колодца дали коням напиться, виконт постучался по домам и раздобыл за пару медяков нам горячих лепешек — хозяйки как раз сейчас ставили хлеб и готовили горячее. В припасы, которые кое-как собрал нам Илий, мы пока не влезали.

Глаза слипались от усталости, но нам надо было двигаться дальше. Отдохнем в Паранте, там же приведем в порядок лошадей или поменяем коней на свежих, и отправимся в путь дальше. К следующему утру в моих планах было оказаться как минимум на полпути к Брисису — крупному городу, который стоял уже на Тракте. Потом надо будет решать. С одной стороны, мы могли отправиться верхом до самого Миллера, это было чуть менее двухсот лиг, которые мы покроем в среднем темпе за четыре-пять дней. Крупных поселений прямо по пути у нас не будет и я не уверен, что мы сможем гнать лошадей так же, как и сегодня.

Был и второй путь — отправиться в порт Кервилл. От Брисиса до него была проложена прямая и хорошая дорога, а дистанция составляла всего лиг сорок, которые мы преодолеем за один день. Там мы сможем сесть на попутный корабль до Миллера — то, что суда сейчас курсировали между этими городами непрерывно, я был уверен железно — и через те же два-три дня мы прибудем на место, но уже морем.

Путь на корабле прельщал меня еще и тем, что в открытом море нет лишних глаз. Фактически, мы сумеем прибыть в Миллер инкогнито, потому что если меня ждут в портовом городе, то точно будут следить за королевским трактом. В доках же, зная по Пите, можно легко затеряться в толпе, да и творится там сейчас такой дурдом, что выследить нас с виконтом окажется не самой простой задачей.

Порт Кервилл был еще хорош и тем, что в городе мы сможем получить свежую и актуальную информацию. Где сейчас король Кай Фотен? Выслали ли гонгорцы посольство? Когда ждать осады или штурма Миллера? Все это было лучше выведать в портовом городе, который аккумулирует в себе людей со всего побережья, чем расспрашивать мужичье в кабаках на материковой части королевства.

Жевали с Орвистом молча. Гвардеец бросал на меня вопросительные взгляды, но сейчас я не был готов на откровенный разговор. Наверное, стоило оставить его в имении и уехать одному, но я не хотел проверять границы верности молодого человека своему королю. Потому что если бы он увязался за мной втихаря, то мне пришлось бы его убить.

Это может звучать самонадеянно, но я знал, что теперь способен на это даже без своей ментальной магии. Посох был не просто куском легкого и прочного металла, который слишком напоминал мне высокотехнологичный легкий сплав, нежели обычное железо. Оружие, что даровал мне Воин и другие боги, было как минимум частично живым. Когда я впервые коснулся его, я ощутил исходящую от артефакта мощь, которая должна была раскрыться в полной мере при вложении в него моего ментального конструкта. Но даже без магии разума, я был уверен, посох сможет удивить не только меня, но и моих врагов.

Я не знал, что буду делать, если окажется, что Лу в руках королевских палачей. Виконт вряд ли примет мою сторону, но он был если мне не другом, то товарищем уж точно. Если мои опасения окажутся правдой, то передо мной станет простой выбор: отступить или убрать гвардейца со своего пути. Как было понятно, никуда я отступать не собираюсь, точнее, отступать мне было банально некуда. Впереди или Лу, которую я смогу вырвать из лап палачей, кому бы они ни служили, или мучительная смерть от полученных магических ран.

Наконец-то мы добрались до Королевского Тракта и решили остановиться на первом же постоялом дворе. Путь продолжим ночью — меньше караванов и других путников, не придется снижать скорость, чтобы объехать чужие телеги, а сейчас можно поесть, смыть дорожную пыль и поспать.

Все тело ломило, так что я знал — прямо сейчас Лу опять пытают. Геора сдержала слово — связь ослабла, и я чувствовал лишь легкие отголоски той боли, что сейчас испытывала в застенках Лу. А еще я знал откуда эта боль исходит, как будто в моей груди появился компас. Или он всегда там был, но я просто его не осознавал? И я всегда подспудно тянулся к богине, с которой был связан?

Свободные комнаты были — время еще обеденное, так что, быстро перекусив мясной похлебкой, помыв лицо и шею, мы завалились с виконтом спать, предварительно попросив хозяина разбудить нас к ужину — поедим горячего и отправимся дальше в путь. Узнав, что мы собираемся освободить комнаты к вечеру, трактирщик даже скинул пару медяков с обычной цены за «сутки» постоя, но на деньги было сейчас плевать.

При мне было два кошелька. В одном — несколько сотен серебром, а во втором — столько же золотом, в основном «королями». Зачем потенциальному мертвецу деньги? Если все получится, то заработаю еще, ей богу — поставлю винокурни и буду гнать бухло, всю Таллерию спою своей водкой и настойками. А если погибну, то и плевать на презренный металл. Так что о деньгах не думали.

Отключились быстро, особо не раздеваясь. Я предусмотрительно поставил ножны с мечом и посох у изголовья топчана — слишком ценным был артефакт, чтобы уносить его далеко или прятать под кровать, деньги закинул под подушку.

Не знаю, сколько прошло времени, но уже стало вечереть. Дверь в нашу комнату тихо скрипнула, хотя, я был уверен, что виконт заперся на небольшой засов. Забыл? Хозяин пришел будить на ужин, чтобы побыстрее освободить комнату для других путников?

Скрипнули половицы, после чего я услышал тихий звон, будто зацепили струну.

Еще сонный, я рванул в сторону, падая на пол, а то место, где я лежал секунду назад, пробил толстый арбалетный болт. Времени рассматривать, кто там пришел меня убивать, не было, так что я схватился за первое оружие, до которого мог дотянуться — за посох — и, бросившись прямо с пола вперед, ударил артефактом, как копьем, снизу вверх, в грудь нападавшему.

Я ожидал, что просто вытолкну убийцу в коридор, и наше сражение продолжится, но зачарованный металл посоха прошел сквозь одежду и грудную клетку неизвестного, как через бумагу, выйдя с обратной стороны окровавленным стержнем. Убийца захрипел, я дернул посох на себя, вырывая его из плоти врага, и для верности, твердо став на ноги, ударил вторым концом посоха в челюсть. Послышался хруст костей, и, оторвавшись на секунду от пола, труп убийцы упал за дверь — на пол коридора.

Кровь поверженного врага сейчас стекала по оружию, через желобки чеканки, вниз, к рунам в середине посоха. Как только она достигла цели, знак Воина полыхнул красным огнем, а сам металл оружия стал на секунду теплее.

Бог Войны принял первую кровавую жертву, теперь я знал это точно.

Все произошедшее заняло несколько мгновений, за которые виконт ничего толком не успел понять, и сейчас, глупо моргая, гвардеец стоял посреди нашей комнатушки, держась за рукоять меча.

— Я думаю, нам пора, — сказал я виконту, переворачивая ногой труп лицом вверх.

На меня посмотрело молодое лицо неизвестного юноши, почти мальчишки, которое сейчас было обезображено дробящим ударом в челюсть. В глазах неизвестного застыло выражение обиды в смеси с ужасом: я и сам не ожидал, что смогу проткнуть его, будто бы у меня в руках копье. А мечом так легко я бы до него не дотянулся.

Из боковых комнат стали появляться головы любопытных постояльцев, и пока за нас не взялись всерьез, я быстро обулся и спустился к трактирщику. Хозяин сначала настаивал на том, чтобы мы дождались разъезда из города, который прибудет завтра утром, но пара золотых монет, которые легли в пухлую руку мужчины, как родные, решили этот вопрос. Трактирщик убедил нас, что все будет решено в «лучшем виде», а после того, как он собрал нам в дорогу свежего жареного мяса, небольшой бурдюк с неплохим вином и булку пышного хлеба, в его карман перекочевало еще две серебряные десятки.

Жадничать сейчас было определенно не лучшей затеей.

Жевали на ходу, пока конюх седлал наших лошадей. Выглядели животные не очень хорошо — им нужен был полноценный отдых, а не короткая передышка, так что в городе транспорт придется сменить. Я надеялся выменять коней на свежих с небольшой доплатой в два-три золотых за каждую животину, но если придется — купим новых.

Виконт почти не говорил, только косился на посох за моей спиной. После «полевых испытаний» я отказался от меча, переложив тот на седельные сумки поперек — только плечи устают. Если кто-то сумеет выбить у меня из рук дар богов, то меч мне точно уже не поможет.

Для оружия надо было смастерить какое-нибудь подобие чехла или сбруи, потому что сейчас закреплен он был на ремнях от ножен меча и висел не слишком удобно. Думаю, займусь этим вопросом в Кервилле: после нападения мы гарантированно отправимся морем, чтобы хотя бы на время сбросить хвосты.

Кто подослал этого парнишку? Мои враги определенно учились. Никаких разговоров, бандитов, боя на мечах. Убийца пришел с арбалетом и если бы не его небрежность, то сейчас бы я лежал мертвый и холодный с огромным болтом в груди.

Причем охотились на меня, как на менталиста — физический контакт вовсе не планировался, стреляли один раз и наверняка. Значит, скорее всего, убийцу подослали те же люди, что схватили Лу. Вопрос: это был человек короля или у меня появились новые враги?

Будучи при дворе в статусе фаворита, я успел наступить на слишком большое количество мозолей. Воровство на закупках для армии было огромным, потом я прикончил герцога-главнокомандующего, бретера и смылся в свое поместье. И вылез из него только когда поймали и начали пытать Лу.

Верить в совпадения бывает слишком дорого для здоровья, так что я придерживался мысли, что всегда отстаю от своих противников минимум на шаг. Они сейчас знают больше, могут больше и находятся от меня далеко. Пока далеко. В следующий раз придется брать языка и устроить допрос. В идеале — поймать кого-нибудь в Миллере, когда я уже перестану пить подавляющие магию отвары.

Я очень надеялся, что осознание проблемы позволит мне контролировать себя до последнего, ведь это — уже половина пути к исцелению. Я чувствовал себя шизофреником, который будет слезать с лекарств и не знает, насколько сильно развалит болезнь его кукушку в этот раз. Смогу ли я осознавать влияние бездны? Смогу ли я сопротивляться ей, сохраняя до последнего здравые суждения и чистоту мыслей?

Смогу или нет — придется. Это как с вариантами английской и русской поговорок. У саксов это «сделай или умри», а у нас — «умри, но сделай». В этом весь смысл, в этом вся суть моего похода.

Они не оставили мне выбора.

До Брисиса было менее пятидесяти лиг, которые мы проскакали за ночь и утро, и уже к полудню, на едва живых лошадях, мы въезжали в городские ворота.

Баронская цепь была при мне, так что сейчас я вывалил ее из-под рубашки и легкой куртки, демонстрируя свой статус всем желающим. Смотрите-смотрите, господа соглядатаи. Несите весть своим хозяевам, что первое покушение не удалось.

Еще на подступах к городу я почувствовал чужое внимание, будто кто-то пялится в спину. Судя по хмурому лицу виконта — с ним творилось тоже самое. Так что надо было показать, что я высокомерен, заносчив и, возможно, крайне глуп. Смотрите, кто приехал.

Я демонстративно бросил стражнику два серебряных за въезд в город верхом, свысока добавив:

— Где тут может остановиться с дороги приличный человек?

Пришлось выкатить грудь колесом, чтобы золото цепи и подвешенного на ней жетона блеснуло на солнце. Мало ли, стражник подслеповат. В мою игру включился и виконт, пока, правда, до конца не понимая, что и зачем я делаю. Но сейчас было не до расспросов — надо делать.

— Эй, служивый, когда с тобой говорит Его Благородие барон Тинт, то надо отвечать! — Орвист очень натурально потянулся к стику, которым мы погоняли лошадей.

Хорош, чертяка, все делает грамотно.

Стражник немного побледнел, потому что если я заявлю об оскорблении моей чести, ему, как простолюдину, грозят плети или крупный штраф от местной управы.

— Так эт, Ваш Благродие, в центре есть хорошие дворы, тот же «Резвый конь» или «Светлый очаг». Там вашинские, это, благородные господы, как вы, значится, обычно и останавливаются, — затараторил стражник, выдавая своим говором в себе вчерашнего крестьянина.

Удовлетворенный произведенным эффектом и уверенный, что через полчаса вся сторожка будет в курсе, какая скотина приехала в город, я бросил уничтожающий взгляд на мужчину, ударил измученного коня пятками и въехал за городскую стену, чуть не сбив с ног какого-то прохожего. Виконт проследовал за мной, что-то напоследок шикнув стражникам.

— Обозначаем присутствие?

— Конечно, — ответил я Орвисту, — надо показать, что мы тут, не таимся.

— Дальше?

Сейчас гвардеец вел себя, как на поле боя. Взгляд внимательный. Фразы короткие, почти рубленные. Ничего лишнего.

— Таким же образом, с помпой, выезжаем в порт Миллер, точнее, делаем вид. Даем небольшой круг, и едем в Кервилл, там ищем корабль и отправляемся морем.

Виконт кивнул, принимая мой план.

Сейчас я расставлял обманки для наших врагов. Пусть ждут меня на Королевском Тракте, да гадают, куда подевался дерзкий опальный фаворит после выезда из Брисиса. Пока они прочухают, что мы их провели, пока отправят гонца, мы уже будем на полпути к Миллеру. Этот маневр должен был выиграть нам день-два инкогнито в городе. За это время я должен был найти Лу или хотя бы напасть на след ее похитителей.

В Брисисе пришлось задержаться на один день. Для начала — нужно было пощеголять жетоном и сообщить каждой собаке, что барон Тинт в городе и собирается в Миллер. Но на самом деле виконт тихо разместил для меня заказ на крепления для посоха — походного и боевого варианта.

Походный вариант представлял собой закрытый чехол, который держался на нескольких застежках по всей длине оружия. Так можно было не обматывать артефакт тряпками, чтобы скрыть его удивительный вид от любопытных глаз, и при этом держать при себе. Боевое крепление — это облегченный вариант чехла, состоящий из тонкой полосы кожи и пары колец в нижней части и фиксатора на верхний конец. Отбросил фиксатор и вытащил из-за спины оружие, не особо напрягаясь. Должно получиться неплохо.

Когда заказ был готов уже на следующий день — за спешку пришлось солидно доплатить — мы демонстративно выехали за пределы постоялого двора, где квартировались мимо проезжающие аристократы, и отправились к западным воротам, выходящим на Королевский Тракт. Там мы опять разыграли с виконтом сценку из категории «барон-мудак», и выехали на дорогу.

Как только мы оказались за городской чертой, стали высматривать варианты съехать в северном направлении с дороги и, обогнув город, выбраться на дорогу к порту Кервилл. Кони под нами были сейчас свежие — старых животных мы поменяли с доплатой, так что никаких проблем со скоростью передвижения у нас возникнуть не должно. Если пришпорим лошадей, то уже к ночи доберемся до моря. Надо лишь убраться с тракта.

Подходящий поворот к какой-то деревушке нашелся буквально через пару лиг и мы, не раздумывая, потянули поводья, направляя лошадей прочь с главной дороги. Миновали селение быстро, и уже через часа полтора, какими-то околотками и полями, мы выбрались на дорогу к Кервиллу — чувство направления виконта не подвело и в этот раз.

Возможно, в последующем была моя вина, а может сказалась усталость и нервное напряжение, но уже на закате, когда мы преодолели большую часть пути, я потерял бдительность и мы чуть было не угодили с виконтом в обычную бандитскую засаду. Спасли нас исключительно свежие кони — к концу дня у животных еще осталось достаточно сил, чтобы сорваться в галоп и мгновенно разорвать дистанцию с потенциальными проблемами. Но уже через час, когда на горизонте отчетливо виднелась полоса моря и даже сам воздух изменился — стал солоноватым, в смеси с запахом водорослей — лошадь под Орвистом пала.

Животное споткнулось от усталости и повалилось на землю, увлекая за собой и своего наездника. Только каким-то чудом гвардеец успел выпрыгнуть из седла, ничего себе при этом не сломав.

Лошадь легла на бок и тяжело дышала, иногда вздрагивая всем телом. Из передней ноги животного торчала кость — открытый перелом. Гвардеец, увидев, что случилось, без сомнений достал из ножен меч и умертвил несчастную скотину, прерывая ее мучения. Меня эта картина даже не тронула, хотя смерть лошадей — этих прекрасных и сильных друзей и помощников человека — ранее мне наблюдать не приходилось.

Вещи виконта пришлось взвалить на спину моего коня, которого я теперь вел в поводу, поднимая носками сапог дорожную пыль. Рядом тащился чуть виноватый виконт — он считал, что из-за его невнимательности лошадь споткнулась и сейчас нам придется идти несколько лиг пешком.

Из-за этого происшествия добрались мы до города только перед рассветом. Стена порта встретила нас закрытыми воротами, и сколько мы ни колотили в калитку, ответом нам была тишина. Козырять баронским жетоном я сейчас не собирался, так что безалаберные стражники уйдут безнаказанными. Пришлось ждать утренней смены, только после чего мы ступили на территорию порта Кервилл.

— Я нашел нам корабль, — сказал Орвист, заходя в комнату, которую мы сняли в трактире в доках.

Я сейчас должен был как можно меньше светить и свою рожу, и свой посох — слишком приметное было оружие, с которым я, впрочем, не собирался расставаться ни на миг, так что поисками попутки до Миллера занялся один лишь гвардеец.

Отпускать Орвиста одного было опасно: он мог донести представителям канцелярии о том, где мы и куда направляемся за время, что отсутствовал, но выбор мой был невелик. Будем надеяться, что за похищением Лу стоит не король, а кто-то другой.

— Что за он? — спросил я.

— Торговое судно, сейчас идет с грузом в Миллер, уже четвертый рейс за последние шесть недель, протоптанная тропинка для них.

— Сколько попросили?

— По пять золотых, вместе с питанием.

Дорого, очень дорого. Я бы сказал, сумасшедшие деньги. Но Орвисту были даны указания не называть имен, не говорить вообще ничего. Двое путников, которые хотят добраться до Миллера морем. Кто такие, откуда, зачем, куда дальше — ни звука, либо что-то незначительное, что очевидно будет воспринято, как ложь.

От этой сделки дурно пахло, я чувствовал, но выбирать было особо не из чего: мы не могли терять время на берегу, так как новолуние было все ближе и ближе. Мы и так задержались на один день в Брисисе.

Удалось ли мне сбить слежку со следа, выиграть нам хотя бы один день? Хотя бы несколько часов? Я очень на это надеялся, потому что иначе и все дальнейшие мои шаги будут читаться «на раз».

Все время путешествия мои нервы были напряжены, как натянутые стальные тросы — добавить еще немного и с жутким хлопком они лопнут, рассекая на части все вокруг себя. Масла в огонь нервного напряжения подлила и история с горе-арбалетчиком, но сильнее всего выматывало ожидание.

Нас больше ни разу не попытались убить. Неизвестные бандюганы по дороге сюда — так это была местная гопота, которая отжимает местные «мобилки» у местных «прохожих». Ничего серьезного для нас с Орвистом. А если там не было арбалетов или луков, то мы и вовсе могли покрошить половину из них, а вторую — обратить в бегство. Уж что-что, а один гвардеец короля точно стоит в бою десятерых разбойников с большой дороги. Потому что гвардия не знает страха и никогда не показывает спину. Я таким отбитым, конечно, не был, но учился сражаться, да и стоял в реальном бою плечом к плечу именно с гвардейцами. Было что подсмотреть и чему поучиться.

Иногда мне казалось, что лучше бы уж наемные убийцы и прочие душегубы перли пачками — было бы проще в моральном плане. Умертвил первых, разобрался со вторыми, а там третьи подошли. Некогда думать, некогда рефлексировать, некогда томиться в ожидании каверзы. Вот, весь расклад, карты на стол, а что у вас на руках? Сейчас же я чувствовал себя бульдогом под ковром, который ждет, с какой стороны появится его противник.

Капитан корабля мне не понравился. Он был скользким во всем, от начала до конца. Если вспоминать другого неприятного персонажа из моего прошлого — капитана посудины, где служил старпомом завербованный королевской канцелярией Тарт — то он не шел ни в какой сравнение. Там был просто ворчливый старый моряк, которому все рожи были кривые и косые, но особого отторжения он не вызывал, так, легкую неприязнь. Тут же был тип, который ощущался как-то неприятно даже просто при взгляде на него, не говоря уже про общение.

Нет, в отличие от капитана судна Тарта, этот мужчина не говорил ничего оскорбительного, никак не выказывал неуважения или еще чего-то подобного, но любая его фраза имела какой-то неприятный контекст, второе дно, которое собеседник все никак не мог уловить. И в этот момент я очень пожалел, что не перестал пить отвары раньше — заняться «детоксикацией» я планировал как раз во время плавания, чтобы прибыть в Миллер хотя бы частично магом.

Судно, которое нашел для нас Орвист, отчаливало сразу же после окончания погрузки — по плану, этой ночью. Война на востоке тихо тлела, и королевские приказчики ждали удара по Миллеру от гонгорцев, так что снабжение порта и переброска войск велись в ускоренном темпе. Это означало, что на безопасность и расход масла для ламп стало плевать — работали в доках теперь круглосуточно, тем более, летние ночи были не слишком длинными и темными, в отличие от зимних.

Мы поднялись на палубу небольшого парусника с одним рядом весел, на которые садилась сама команда, до отказа забитым грузом. Я сразу понял, что капитан своего не упустит в плане барышей и судно перегружено, причем перегружено конкретно, но, как мне казалось, сейчас так было на любом корабле клерийской флотилии.

Путешествие обещало быть неспешным, но безопасным: летнее море было относительно спокойным, грозы и штормы должны были начаться значительно позже, так что даже с перегрузом море не было для нас помехой.

Перед отплытием, в назначенный час, мы поднялись на борт и капитан сам показал каморку, за которую сбил с нас «короля», объяснил правила поведения на судне, которые сводились к «не высовывайтесь без нужды и не лезьте под ноги», после чего удалился. В комнатушке едва можно было развернуться, но кое-как мы устроились. Вместо кроватей тут были гамаки, так что я реально опасался не только морской болезни, ведь корабль будет раскачивать, мама не горюй, если поднимется боковая волна, но и за здоровье своей поясницы. Спать даже шесть часов в таком скрученном состоянии было, как мне казалось, не лучшей затеей.

Орвист тоже критически отнесся к предлагаемым «удобствам», но деньги уже были уплачены, мы на борту, так что нам осталось лишь расслабиться и получать удовольствие.

Плавание прошло условно спокойно. Конечно, меня постоянно мутило от качки, но к своей гордости, обошлось без висения над бортом и постоянного призыва морских демонов, да и Орвист держался молодцом, хоть тоже был зеленоватого оттенка. Когда я появлялся на палубе, чтобы подышать свежим воздухом и размять затекшие конечности и спину, капитан и его старпом бросали на меня косые взгляды, будто бы в чем-то подозревая. Мне кажется, они были бы не прочь пошуршать по моим карманам в поисках золота и серебра, но так как нас было двое, да и мы были вооружены, рисковать не хотели. Тем более убийство пассажира — а нас бы пришлось именно убивать — очень серьезное преступление на море и обычно оно карается изгнанием из профессии всех причастных. Капитану-душегубу и его команде остается путь только в пираты Бланда или грузчиками в порт, ни один корабль не примет их, а гильдии — не дадут нормального заказа. Зачем работать с убийцей?

Так что этим двоим оставалось только зыркать, да гадать, сколько деньжат везут с собой странные пассажиры.

Я перестал пить отвары — тут их даже не приготовить особо, так что все выходило само собой — но каких-то значительных изменений в своем состоянии я пока не ощущал, хотя прошло трое суток. Видимо, имел место накопительный эффект, потому что после королевских темниц меня «отпустило» чуть меньше, чем за два дня. Послезавтра утром мы должны прибыть в порт Миллер и если магия ко мне не вернется, то это очень и очень большая проблема. Я делал серьезную ставку как и на магические способы допроса, так и просто на свою способность чувствовать людей и их сознания вокруг себя.

Магия вернулась ко мне рывком, прямо посреди ночи. Ну как, вернулась, это скорее я окунулся в нее, вдруг осознав себя посреди чертогов разума.

Тут все было привычно, хотя ментальные барьеры серьезно поизносились. Я рефлекторно поднял стены и с удовольствием увидел, как моя полусфера закрылась глухим куполом, ограждая меня от бездны. Надеюсь, на некоторое время это поможет. Ведь там, в Пите, я держал барьеры постоянно опущенными, чтобы быть «на связи» с Лу.

Я понимал, что это не решение моих проблем с утратой части души. Если бы проблему моего магического безумия можно было бы решить ментальными барьерами, Лу сказала бы мне об этом. Наверное.

При мысли о богине, которая уже больше недели была в руках неизвестных и подвергалась пыткам, предшествующих попытке порабощения — слишком знакомый процесс это был, я чувствовал по отголоскам ее боли — у меня внутри все как-то сжалось. А если у меня не получится и Лу попробуют привести к клятве до того, как я ее найду? Боги не вступятся за нее, это было ясно, но и клятву, само собой, не примут. На ней она вообще может не сработать.

Бездействие раздражало, и когда моя нога коснулась досок причала, я почувствовал накатившее облегчение. Магия почти в полном объеме вернулась ко мне, и, мне почему-то показалось, что я даже стал сильнее. Или это просто эффект новизны? Я четко ощущал настроение виконта, почти не напрягаясь мог читать его мысли. То же самое было и с моряками, снующими вокруг грузчиками и приказчиками, которые сразу же бросились к новому грузовому судну — в порт стояла очередь и надо было работать быстрее — я даже чувствовал отголоски сознаний людей на берегу, в полусотне шагов от того места, где сейчас стоял.

Когда я окунулся в людской поток доков Миллера, меня захлестнуло волной чужих эмоций и мыслей. С трудом отгородившись от стоящего вокруг ментального гвалта, снизив его уровень до почти не раздражающего белого шума, я и Орвист стали пробиваться сквозь людской поток в сторону жилых строений.

Миллер оказался на удивление крупным городом. Последняя морская гавань Клерии на западном торговом пути, порт притягивал к себе десятки кораблей, а размер его доков мог соперничать с таковыми в самой столице.

Лежал город, как и Пите, как и другие портовые города Клерии, в небольшой бухте, которая по берегам прикрывалась фортами с установленными тяжелыми осадными орудиями. Фарватер тут был не в пример проще, чем у берегов Пите — пара мелей не в счет, так что навигация при заходе в Миллер была крайне проста, что делало город легкой мишенью для атаки с моря. Каскадов уходящих вверх районов, как было в столице, которые в итоге упирались в королевскую цитадель, тут тоже не наблюдалось: город был торговым и спокойно рос во все стороны, выплескиваясь из бухты, огороженной невысокими холмами, на равнину. Конечно, были в Миллере и свои приличные районы, и правительственный квартал, где размещались здания торговых гильдий и представительств участвующих в товарообороте государств, даже, вроде, было пару консульств — гонгорское, так точно. Сейчас оно, само собой, должно было пустовать, но сам факт наличия столь глубоких и продвинутых связей в условиях средневековья меня впечатлял.

В городе кроме торговли занимались и производством. Из импортного сырья и товаров изготавливалась конечная продукция, сюда же стекалось и сырье клерийского производства для последующей обработки на месте и перепродажи на мимо проходящие торговые суда других стран, либо же для продажи своим, клерийским морякам, отправляющимся из порта Миллер на запад или восток.

Развивайся этот мир по тем же законам, по которым жила моя родная Земля, рано или поздно Миллер бы стал крупным промышленным центром, потому что обладал отличным логистическим положением: это уже виделось по многочисленным мастерским и целым производственным кварталам, которые стояли выше, за холмами береговой линии. На их месте когда-нибудь могли взметнуться в небо трубы заводов и крупных предприятий, но я был уверен, Таллерия никогда не столкнется с промышленной революцией. Слишком мал был этот мирок, слишком сильно было в нем влияние богов. Не будет тут полноценной культурной революции, которая толкнула когда-то Европу в объятия технического прогресса. Потому что это у меня дома этот запретный плод был сладок и желаем, а здесь же был целый бог-покровитель ученых мужей, вот только эти самые ученые как-то не слишком сильно старались, уповая на помощь Софа, вместо своих собственных сил. А что нельзя было решить своим умом или с помощью богов, сейчас решала магия. Стоит вспомнить только историю с укреплением механизмов магами земли — это работало сотни лет, и никто не занимался развитием металлургии. Зачем, если вот оно, единственно верное решение? Все же знают, что если нужен крепкий или гибкий металл, то надо идти на поклон к гильдейским или вольнонаемным магикам, а не тратить жизнь и целое состояние на эксперименты со сплавами и материалами.

Серьезным тормозом экономического и промышленного роста была и феодальная система, которая здесь выглядела монолитной и незыблемой. И даже если когда-нибудь на просторах Клерии и возникнет пролетариат как класс, его быстро утопят в крови те же самые маги. Простой человек ничего не может сделать даже слабенькому магу льда — только если достать того из арбалета — а в полноценном столкновении стенка на стенку сотня толковых выпускников шаринской Академии Магии среднего уровня силы перемелет в кровавый фарш армию в несколько тысяч мечей. А простолюдинов без хорошего оружия и поддержки — так и вообще можно истреблять десятками тысяч: ледяная стрела или копье в упор прошьет человека насквозь и убьет стоящего за ним. А может и двоих. Вот такой вот магический шашлык из человечины.

Так что, скорее всего, Миллер останется таким же, каким я его увидел сейчас, и на следующую тысячу лет. Может только немного сменится расположение мастерских, да подрастет население города, но без развитой медицины и нечего думать о взрывном росте численности. А медицина тут была… Ну да, Матерь Геора излечит, если само не пройдет или мази не помогают. А все остальное — за пределами возможностей человека.

Чем больше я знакомился с Клерией в частности и устройством этого мира вообще, тем больше понимал, каким якорем на шее человечества являлись реально существующие могущественные боги. Человек не мог поднять голову и почувствовать себя венцом творения — и начать созидать и открывать что-то принципиально новое, ведь боги, как успешный старший брат, вечно стояли над душой, напоминая о ничтожности и слабости простого смертного. Но я знал, на что способен отдельный человек и наш вид в целом. И именно поэтому у меня не было никакого пиетета перед богами или восторга от их существования. Якоря. Просто бесполезные, тянущие полет человеческой мысли на дно якоря.

Но была в этом мире одна маленькая богиня, которую мне хотелось спасти.

Поэтому хороший человек идет на войну.

Поисками богини я и озаботился, как только мы кое-как устроились в Миллере.

Начал я с посещения злачных мест, пока инкогнито. Магический посох пришлось оставить под присмотром Орвиста, хотя я бы посмотрел на того идиота, который попытается украсть артефакт, выкованный Сидиром. Точнее, я бы посмотрел, как долго этот идиот проживет: бог мастеров жестоко карал воров, позарившихся на отмеченные им изделия.

Так что прямо сейчас я сидел в каком-то клоповнике и делал вид, что потягиваю из кружки абсолютно мерзкое пиво, попутно прощупывая разумы наиболее мутных, как мне казалось, личностей.

Когда ко мне вернулась магия, я узнал, что виконт все же посетил королевских клерков в Кервилле, от чего, кстати, до сих пор мучился. Все же он стал мне не только соглядатаем, но и товарищем. Так что если бы Лу схватили люди короля по приказу Кая Фотена, то нас бы приняли под белы рученьки еще на пирсе — голуби летают намного быстрее, чем плывет перегруженная посудина.

Да и самого короля в Миллере не оказалось. Сейчас Кай Фотен был где-то на востоке, воевал с паринийцами по одним слухам, а по другим — двигался с вновь собранной флотилией и войсками к Миллеру, одержав ряд побед над войсками восточного соседа и отбросив противника на другую сторону границы. Так что мне оставалось только искать ниточки, которые приведут меня в недра криминального мира крупного портового города и надеяться, что именно они замешаны в похищении Лу.

Нельзя было сбрасывать со счетов и местную знать, но они шли у меня вторыми в списке подозреваемых. Пока — криминальный мир.

В имитации распития посредственного алкоголя и шатаниях по улицам портового города после захода солнца прошло три дня. Ничего, пусто.

Я уже было совсем отчаялся. Отведенный матерью срок скоро будет подходить к концу, у меня осталось несколько дней. Подавленный, я выбрался на торговый ряд местного верхнего города за продуктами и хорошим вином — мне надоело питаться помоями, которые подавали в трактирах и кабаках в доках. Да, разбаловала меня богатая жизнь и наличие денег в кармане. Но мне было плевать. Хотелось хорошего мяса, свежих овощей и приличного вина. Устроим с Орвистом тихий домашний ужин, после чего я опять отправлюсь на поиски приключений.

К чести гвардейца, он пытался помочь мне по мере своих сил и возможностей. Все в повадках виконта выдавало в нем служивого человека, так что пока я тихо копался в головах маргиналов, Орвист пытался наладить связи с местной стражей и другими людьми, имеющими отношение к службе. Они тоже могли знать или слышать что-то полезное.

Я выбирал подходящий кусок мясо, когда вдруг почувствовал что-то невероятно знакомое. Что-то, что вызывало во мне когда-то волну ненависти, и неконтролируемого гнева. Я знал этого человека.

Быстро пошарив по толпе взглядом и до конца не веря, что такие совпадения вообще возможны, я стал выискивать нужного мне человека. И я нашел его.

На другой стороне улицы, я наконец-то увидел его. Жирная тварь, главный целитель двора, маг воды Гарен сейчас не спеша прогуливался по торговым рядам Миллера, о чем-то тихо беседуя с невысоким господином в кожаной куртке и берете. Я вспомнил садистское «исцеление», из-за которого Георе пришлось послушаться других богов и спасти мою жизнь, и мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Мясник, видя перемену в настроении покупателя как-то резко заткнулся, перестав нахваливать свой товар, а я сверлил взглядом спину магика, который со своим спутником прямо сейчас скрылся в дверях постоялого двора.

Я криво усмехнулся. Сегодня ночью я вырву сердце этой твари и напою его кровью руну Воина на моем посохе.

Потому что хороший человек пришел на войну.