Последний шанс

9

Где-то в соснах, растущих у подножия холмов, резко закричала сойка, дразня другую птицу и подняв Лейна с неудобной, узкой кровати у окна в единственной комнате хижины, в которой жили погонщики скота. Лейн, голый по пояс, расчесал волосы пятерней, со вкусом зевнул, потом потянулся, подняв руки над головой, а после этого поправил тяжелый ремень, на котором он носил револьвер.

Проходя по комнате, чтобы разжечь дрова в плите, стоящей в углу, он взглянул вверх, на крышу, через дыры которой в комнату проникали солнечные лучи, и решил, что лучше провести утро за починкой крыши, чем поглядывать на часы в ожидании встречи, которую он назначил Роберту Маккенна.

Если не считать кое-каких удобств вроде новой плиты и дощатого пола, старая пастушья хижина на ранчо «Кончик хвоста» осталась такой же, какой была в тот день, когда Лейн видел ее в последний раз. Железные кровати с продавленными сетками, одеяла с затхлым запахом и полки с продуктами в жестянках – все было покрыто толстым слоем пыли. И все-таки он предпочел жить здесь, а не в прекрасном новом доме Чейза и Евы.

Дверца плиты протестующе взвизгнула, когда Лейн открыл ее. Он сунул в топку несколько сосновых щепок, зажег спичку и подпалил сухой трут, а потом добавил поленца покрупнее. Он принялся готовить кофе, и мысли его обратились к Рейчел, к ее кухне цвета сливочного масла, где она, конечно же, тоже пьет кофе. Он прямо-таки ощущал запах свежего хлеба и видел Рейчел в шелковом капоте, сидящую за столом, улыбающуюся и смеющуюся, вместе с Дельфи и Таем.

Он понимал, что его вовсе не касается, во что одета Рейчел Олбрайт Маккенна и как она выглядит по утрам, но все равно не мог изгнать ее из своих мыслей.

Под ложечкой у него засосало. Он взглянул на полку с консервами, остановился на персиках, прошел по комнате, снял с полки банку и сдул с нее пыль. Вскрывая банку карманным ножом, он попытался не думать о Рейчел и вместо этого занялся Робертом Маккенна, которого подозревали в том, что он Грабитель.

Узнав от Рейчел о возвращении Роберта, Лейн пошел в салун. Эрлин, которой он предложил выпить с ним, сообщила ему, что в последнее время интересовалась Маккенна. Он был завсегдатаем салуна и регулярно уезжал из городка и возвращался обратно. Покопавшись, ей удалось узнать, что зачастую внезапные отъезды Маккенна совпадали с ограблением поездов.

Эрлин рассказала, что брат Стюарта Маккенна, как полагают, сколотил собственное состояние, частично получив прибыль от вложения семейных денег, частично – от своих дел в Нью-Орлеане.

Лейн задумался над тем, какие мотивы к ограблению могли быть у человека, родившегося в богатой семье, который к тому же должен унаследовать половину одного из самых крупных землевладений в штате. Кроме жадности, других видимых причин как будто не было, разве только бизнес Роберта Маккенна не так успешен, как все полагают. Лейн пришел к выводу, что, возможно, Роберт занимается этим из потребности риска; он из первых рук знал, что бывают люди, не могущие жить без опасности.

Он сказал Эрлин, что приехал в Ласт Чанс для того, чтобы доказать невиновность своего дяди. Из всего, что он узнал от Рамона и других работников ранчо, ничто не могло вынудить Чейза поставить под угрозу жизнь с Евой и детьми. Новый красивый дом Кэссиди стоил уйму денег; он стоил гораздо больше, чем Кэссиди мог заработать, занимаясь скотоводством на таком небольшом участке земли, но Рамон убедил его, что на дом пошли также и те деньги, которые получила по наследству Ева.

Переговорив с Эрлин и не имея никакой достоверной информации, на которую можно опереться, Лейн решил, что не стоит терять время и выслеживать Маккенна. Он просто заставит того признать свою вину. Он написал записку, приглашая Роберта встретиться с ним в одном месте неподалеку от пастушьей хижины в самом северном углу ранчо; там, где оно граничит с землями Маккенна. Эрлин должна была проследить, чтобы записку доставили на ранчо Маккенна вчера вечером, когда там соберутся гости.

Лейн в открытую скажет ему о своих подозрениях, и пусть Маккенна либо признается, либо попробует отрицать обвинение. Тогда Лейн потребует взять его в долю в обмен на свое молчание. Его репутация ганфайтера говорит сама за себя, и он собирался обговорить условия, на которых его возьмут в долю, – условия, от которых Маккенна не сможет отказаться. Если Маккенна на самом деле является Джентльменом-Грабителем, он не станет запираться. А если признается, Лейн свяжется с Бойдом Джонсоном, «Агентство» устроит ловушку и Маккенна будет схвачен с поличным.

У Лейна не было ни малейшего представления о том, чего ждать от сегодняшней встречи, но если дойдет до перестрелки, Лейн не сомневался в ее исходе. Однако не стоит доводить дело до этого. Ему нужно представить Бойду Джонсону нечто большее, чем мертвое тело, чтобы доказать невиновность своего дяди.

Консервированные персики были скользкими, приторно сладкими, бесцветными и не шли ни в какое сравнение со свежими. Наполнив оловянную тарелку, Лейн выпил сок, потом вытер рот тыльной стороной руки. Солнце уже было высоко. Яркий свет летнего дня проникал в маленькую комнатушку и освещал пылинки, плавающие в неподвижном горячем воздухе.

Кофе был готов; пока Лейн пил вторую чашку, огонь догорел. Лейн сел на кровать, чтобы допить кофе, и задумался – не слишком ли далеко он зашел вчера с Рейчел? Она не отрицала прямо, что их связывает нечто неуловимое, нечто такое, что грозит воспламенить их и оставить глубокие следы в душах у них обоих, но она дала ему уйти и ничего не ответила.

Он пришел в такое возбуждение, увидев ее в черном кружевном белье, что не подумал о последствиях, когда потащил ее в кровать. А ведь такой женщиной, как Рейчел, играть нельзя. И требовать от нее ничего нельзя. Тот, кто захочет обладать Рейчел Маккенна, должен предложить ей верность и замужество, равно как иметь возможность обеспечить ее и ее ребенка.

Даже если бы он подумал о том, что нужно остепениться, если бы рассказал ей, что его репутация не соответствует действительности, что он – сыщик, честно зарабатывающий неплохие деньги, захочет ли она связать свою жизнь с тайным агентом? Человек, жизнь которого проходит в постоянных разъездах, вряд ли соответствует ее представлению о муже и отце. Кроме того, если кто-то узнает, что он – семейный человек, имеющий жену, ребенка и уютный домик в Ласт Чансе, штат Монтана, это вряд ли будет способствовать увековечению легендарной славы, которую он приобрел.

Ясно, что он опять запутался. Лейн поднялся и отошел от кровати, ржавые пружины жалобно взвизгнули. Прихватив тарелку, Лейн вышел из дома, намереваясь ополоснуть и ее, и самого себя в соседнем ручье. Может, от холодной воды у него в голове прояснится.

«Вы можете честно сказать мне, что не хотите больше видеть меня?»

Всю ночь Рейчел преследовали эти слова Лейна, воспоминания о его прикосновениях и поцелуях. Равно как и предложение Роберта. Она вернулась домой одна, уснуть она не могла и ходила взад-вперед по комнате, как зверь в клетке, пока не рассвело и не пришло время одеваться. Ей не свойственно было оставлять решение своих проблем на потом. Она предпочитала жизнь упорядоченную и определенную. К утру она поняла, что ей должно делать. Она отправится к Лейну и признается ему, что он ее привлекает, но что они принадлежат к разным мирам и что в ее жизни нет места для такого человека, как Лейн.

Если она оставит его сейчас – пока еще не слишком поздно, пока безрассудная страсть не завлекла ее слишком далеко – ее сердце не будет разбито. Возможно, Лейн увлечен ею – в настоящий момент, – но она не вынесет унижения, которое ее ждет в том случае, если Стюарт был прав относительно ее холодности. Кроме того, она должна подумать о будущем Тая. Ради сына она не должна связываться с ганфайтером.

Рейчел подошла к шкафу, стоящему в углу, и стала изучать висящие там платья. Вдовий траур не годится, во всяком случае для того, что она задумала сделать сегодня утром. Жаль, что у нее нет туалета для верховой езды. Она решила надеть поношенный костюм из темно-синей саржи, который давно висел в глубине шкафа. Он был чистый, хотя и несколько выцвел. К нему молодая женщина надела скромную белую блузку с высокой талией и воротничком, застегивающимся вокруг шеи. Будем надеяться, что этот скромный ансамбль не подействует возбуждающе на такого пылкого человека, как Лейн Кэссиди.

Держа шляпу в руке и стараясь не попасться на глаза другим ранним пташкам, она полушла, полубежала по узкому, изрытому копытами переулку позади домов и магазинов, выходивших на Главную улицу. Наконец она добралась до платной конюшни.

Она вошла в темный огромный сарай со сводчатым потолком, и он показался ей заброшенным пещерным храмом. Том Кэстор чистил стойло в дальнем конце конюшни, когда она позвала его.

Он тут же оставил лопату и вышел ей навстречу.

– Доброе утро, миссис Маккенна. Чем могу быть полезен?

Она улыбнулась этому молодому великану.

– Хотите верьте, хотите нет, но мне захотелось прокатиться на Димплсе. Тайсон у родителей мужа, а день такой прекрасный, и я подумала, раз уж у меня есть такая возможность, несколько свободных часов, я бы хотела… – Тут она поняла, что так можно продолжать до бесконечности, резко оборвала себя и закончила: – съездить за город.

Он не задавал ей никаких вопросов, а просто вывел Димплсу из стойла и оседлал послушную кобылку. Рейчел, волнуясь, ждала, поглядывая на улицу и надеясь, что сможет выехать из города до того, как на улицах появится много прохожих.

Когда все было готово, Том подвел Димплсу к подставке, с которой садятся в седло, помог ей усесться и передал поводья.

– Вы будете осторожны, хорошо?

– Обязательно, – обещала она.

Направив лошадь на улицу, она уже было подумала, что ее поездка началась, когда Том неожиданно обратился к ней:

– Миссис Маккенна!

Рейчел натянула поводья и обернулась:

– Да?

Том, казалось, был чем-то смущен. Он подтянул штаны, почесал затылок, лицо у него стало красным, как мясо. Наконец он посмотрел ей прямо в глаза:

– Я только хотел сказать, что я совсем не верю тому, что о вас говорят.

Рейчел окаменела.

– Что вы имеете в виду?

– Да всю эту болтовню насчет того, что вы связались с этим ганфайтером, племянником Кэссиди.

Она была так потрясена, что не нашлась, что сказать.

А Том добавил, словно почувствовав ее смущение:

– Я видел Лейна Кэссиди в тот вечер, когда он приехал в город. Он оставил здесь своего коня и даже спал на сеновале. Вроде парень ничего – хотя и немного обидчивый. – Том снова отвернулся и принялся разглядывать заднюю стену сарая. – Просто хочу сказать вам, что мне плевать на сплетни.

Рейчел чувствовала, что лицо у нее горит от смущения. Наконец ей удалось поблагодарить Тома и она двинулась по направлению к «Кончику хвоста». Проезжая по Главной улице, она смотрела прямо перед собой.

По дороге она отчитывала себя. Никто уже не воспринимал Лейна как шестнадцатилетнего юношу, каким она его помнила. Теперь он – опасный ганфайтер. Разумная женщина отвернулась бы от него в тот вечер, когда он пригласил ее на танец. Разумная женщина не пригласила бы его к себе домой, никогда не усадила бы за стол и не позволила бы себя обнимать. Она так увлеклась решением отстоять свою независимость от Маккенна, что не заметила, насколько они правы. Вне зависимости от чистоты ее намерений всякое общение с Лейном Кэссиди губит ее репутацию.

Подгоняя кобылку, молодая женщина на все лады обзывала себя дурой. Назад пути нет.

Уже нет. Не такая она трусиха, она сможет сказать ему прямо в лицо, что совершенно не желает иметь с ним ничего общего. Она должна это сделать.

«Если вы решите, что не можете, как и я, сопротивляться тому, что происходит между нами, – вы знаете, где меня найти».

При воспоминании об этих словах, которые он произнес на прощание, сердце у нее забилось. А когда она подъехала к пастушьей хижине, у нее внезапно мелькнула мысль – не решит ли он, что ее привела сюда страсть.

Нужно убедить его в обратном. Чувства, которые вызывает у нее Лейн Кэссиди, идут вразрез со всем, чему ее научили верить, подвергают сомнению и обесценивают все нравственные основы, на которых держится ее жизнь – это значит, что она должна незамедлительно разорвать их отношения.

Въехав на холм, с которого открывается вид на ранчо, она натянула поводья и устремила взгляд на новый дом Чейза и Евы. Двухэтажный дом с оградой из белого штакетника, отделяющей цветник от остального ранчо – он был воплощением давнишних чаяний Евы и даже чем-то большим. Здесь все было наполнено любовью и каким-то особенным покоем и пониманием, которых Лейн, как подумалось Рейчел, никогда не знал. Жаль, что Евы нет дома. Она предложила бы сварить чаю и выслушала бы все сомнения Рейчел.

Даже на таком расстоянии Рейчел узнала Рамона Альварадо, управляющего Кэссиди, который ехал к загону для скота. Молодая женщина повернула лошадь вспять, прежде чем он успел поднять голову и заметить ее, и направилась дальше, обогнув холм с тыла. Объехав хозяйственные постройки и хозяйский дом, она заметила тропинку, которая могла привести ее к подножию холма, поросшего соснами.

«Леди не должна выглядеть как что-то такое, что кошка притащила в дом».

Она вспомнила голос матери, проезжая по знакомым местам. Неважно, что на ней надето – настоящая леди просто никогда не оказалась бы втянутой в подобное приключение.

Сидя на крыше пастушьей хижины, Лейн почувствовал приближение Рейчел еще до того, как заметил, что она едет внизу, по открытому пастбищу. Отложив молоток, которым прибивал дранку, он смотрел, как она приближается. Очевидно, Рейчел решила отдаться своим чувствам – иначе он не мог объяснить себе, почему она выбрала такой ранний час для визита.

В седле она держалась так уверенно, как если бы прошла хорошую школу верховой езды. Лейн, все еще сидя на крыше, согнул ногу в колене и положил на него руку. Он сидел в таком месте, что Рейчел не могла его заметить. Она внимательно смотрела на открытую дверь хижины.

Она въехала под деревья, которые росли по сторонам дороги, и исчезла из виду – только пятна белого и темно-синего цвета мелькали в листве. Он встал, потянулся и прогнулся в поясе, чтобы размяться после долгого сидения с молотком в руках.

Когда она остановилась на лужайке перед хижиной, он пошевелился и встретился с ней глазами. Она взглянула на него, но ничего не сказала.

– Довольно рано для визита, – заметил он, из всех сил стараясь удержать улыбку.

Взглянув на Лейна, молодая женщина почувствовала, как все ее тело от пяток до головы покрылось румянцем. Он стоял на крыше, голый по пояс, брюки, оттянутые неизменным револьвером на ремне, держались низко на бедрах. Его кожа была бронзовой от загара, как будто ходить полуголым для Лейна совершенно обычное дело. Плечи у него были широкие и хорошей формы, как и грудная клетка.

Глубоко вздохнув, Рейчел вспомнила, зачем она здесь, и отогнала от себя чувство восхищения, которое мгновенно охватило ее.

– Чудесное утро, – заметила она, стараясь, чтобы голос ее звучал сдержанно и холодно, в то время как внутри у нее все дрожало.

И по голосу ее, и по поведению было заметно, что она охвачена сомнениями. Подойдя к краю крыши, он присел на корточки и, ухватившись за край, свесился вниз. Он повис на мгновение над землей, потом разжал руки и оказался на земле.

Он шел, сдвинув шляпу на затылок. Заметив в глазах Рейчел настороженность, он не стал протягивать ей руки, как намеревался. Она спешилась и без его помощи. Очевидно, сказал он себе, она здесь не для того, чтобы упасть в его объятия.

Он внимательно смотрел на нее, не понимая, зачем она приехала.

– Я не ожидал увидеть вас здесь, Рейчел.

– Я хочу вам кое-что сказать.

Он взглянул вверх, на утреннее солнце. Оно еще не высоко поднялось над горизонтом.

– Что-то такое, от чего вы не спали всю ночь, я полагаю.

Он, наконец, протянул руку и провел пальцем под ее глазом.

– Что-то такое, от чего у вас под глазами легли вот эти тени.

Когда его рука коснулась ее щеки, ее сначала обдало жаром, потом охватил озноб. Слишком это опасно – смотреть в искушающую глубину его черных глаз. Она отвела взгляд и отступила на шаг, надеясь избавиться от власти, которую имели над ней его прикосновения.

– Вы поняли, что больше не можете дурачить самое себя, вот и приехали сюда.

– Нет… – она постаралась не выдать взглядом свою тревогу.

Он все прекрасно понял.

– Я нужен вам так же, как вы – мне.

Голос у него был низкий, и самое опасное, что она уже познала его влекущий тембр. И она сделала величайшую ошибку, взглянув ему в глаза. Он внимательно смотрел на нее, ожидая, когда она признается в своих чувствах. Кровь у нее бешено бежала по жилам, сердце громко стучало. Ее влекло к Лейну так, как никогда ни к кому еще не влекло, призналась она с изумлением сама себе, а ведь он всего лишь коснулся ее щеки.

Она поняла, как непреодолимо ее тянет к нему, и это привело ее в чувство лучше всякого другого средства.

– Нет… – прошептала она, не владея голосом, – мне очень жаль, что приходится вас разочаровать, но я приехала сюда не для того, чтобы поддаться незаконному, мимолетному порыву страсти…

– Но ведь речь идет о чем-то большем, и мы оба знаем это, – прервал ее Лейн.

Она покачала головой и отступила от него еще дальше, обхватив себя руками жестом самозащиты.

– Дайте мне досказать.

– В мыслях все уже аккуратно разложили по полочкам, не так ли, учительница?

– Лейн, прошу вас.

Вид у него был недовольный.

– Продолжайте. Вы остановились на «незаконном, мимолетном порыве страсти».

– И вы знаете, что это так и есть, с обеих сторон. Вы сами сказали вчера, что вы ничего не можете обещать, да мне и не нужны обещания. Равно как не нужны мне и незаконные романы, я должна думать о Тае. И я решила, что будет лучше, если я лично попрошу вас больше не посещать мой дом. Буду вам весьма за это признательна.

Лейн непроизвольно подумал об открытом личике Тая, на котором ясно написано, что он обожает его, Лейна, как героя. Никто прежде не смотрел на него так. Он удивился, что чувства мальчика так много для него значат.

– А что вы скажете Таю?

– Что у вас множество неотложных дел и что вам пришлось неожиданно уехать.

– Он подумает, что я уехал, даже не простившись с ним.

– Я скажу, что вы хотели это сделать, но у вас не было времени.

– Сколько лжи, Рейчел.

– Я не лгу, – тихо возразила она.

Она отвернулась, не в силах вынести его острого взгляда. Руки у нее дрожали.

– Лжете, Рейчел. Лжете себе и мне, а теперь вот собираетесь солгать и Таю.

Он сделал шаг и остановился, оказавшись позади нее. Поля шляпы скрывали ее лицо, но он знал, что она смущена и будет все отрицать.

Ему показалось, что она прошептала «пожалуйста, не надо», прежде чем он положил руки ей на плечи и мягко повернул ее к себе, заставив посмотреть ему в лицо. Потом принялся развязывать ленты ее шляпы.

– Я знаю, почему вы не хотите больше меня видеть. И это не имеет ничего общего со всеми этими объяснениями. Вы боитесь вот этого…

Лейн осторожно снял с молодой женщины шляпу и отбросил в сторону, потом наклонился к ней, и их губы встретились. Поцелуй был нежный, такой нежный и нетребовательный, на какой только Лейн был способен. Но все равно – он не мог не теребить, не покусывать ее губ, не обвести их языком. Он почувствовал, как ее тут же охватила дрожь, и поднял голову.

– Вы боитесь, что не понравитесь мне, да? Вы все еще верите в то, что наговорил вам Стюарт. Вы убеждены, что в постели вас ждет неудача, и боитесь, что это окажется правдой.

Слезы застили ей глаза. Она попыталась остановить их, не дать им потечь по лицу, но не могла. Его руки соскользнули с ее плеч вниз, к ее рукам; он взял ее за руки. Пальцы у нее были вялые, безжизненные, словно у нее не осталось ни капли собственной воли. Она ненавидела его за то, что он умел заглядывать в темные уголки ее сознания, где обитает правда. Все, что он сказал, было правдой; она поняла это сразу, как только он произнес эти слова. Она заботилась на самом деле не о своей репутации, потому что и без того уже выдержала целый поток сплетен после смерти Стюарта.

И еще она знала, что решила быть независимой от Маккенна, и что бы они ни сказали, что бы ни сделали, какие бы проповеди ни читали ей, это ей не причинит вреда. Они обожают Тая. Этого изменить нельзя, что бы она ни сделала. Он – сын Стюарта, он их плоть и кровь. Они никогда не лишат ее сына наследства только для того, чтобы досадить ей.

Все ее доводы исчезали один за другим после слов Лейна. Она увидела правду такой, какова она есть. Он обнажил ее страхи. Его глаза полны тоски и жгучего желания, но что появится в них, если он увидит, что она ни на что не способна? Сожаление? Разочарование? Холодное нескрываемое презрение, которое она столько раз читала в глазах Стюарта?

– Признайтесь же, что вы боитесь. Боитесь позволить кому-либо прикоснуться к вам.

Она вывернулась из его рук и подошла к Димплсе, которая стреноженная паслась неподалеку. Молодая женщина прижалась лицом к сильной шее лошади, изо всех сил стараясь не расплакаться.

– Я боюсь, – прошептала она.

Его ответ был ясным и впечатляющим.

– Я тоже боялся близости, Рейчел. Когда-то, давным-давно она приводила меня в ужас.

Он не сделал ни одного шага по направлению к ней и ничего больше не сказал. Он просто стоял и ждал, пока его слова дойдут до нее, ждал, пока она осознает, что за ними скрывается. Он знал, что за этим последуют вопросы, вопросы и ответы, которых он не давал ни одной живой душе: но он ответит Рейчел, потому что тем самым выведет ее из мрака на свет.

Через мгновение она подняла голову и вытерла лицо тыльной стороной руки. И через плечо бросила на Лейна взгляд, полный сомнений.

– Вы никогда ничего в жизни не боялись, Лейн Кэссиди.

Его глаза потемнели от боли, взгляд их стал пристальным, устремленным куда-то вдаль. Рот его крепко сжался. Он вдруг стал очень похож на непослушного шестнадцатилетнего юнца, которого она когда-то пыталась учить. Рейчел замерла, пытаясь припомнить какие-то детали из его прошлого.

Она знала, что Лейн – незаконнорожденный племянник Чейза Кэссиди. Его мать, сестра Чейза, была убита у него на глазах. Не узнав толком подробностей ее смерти, Чейз Кэссиди обвинил трех бродяг, пытавшихся изнасиловать его сестру. Он бросил Лейна на попечение соседки, а сам пустился выслеживать тех, кто, по его мнению, был виноват в смерти Сэлли.

Прошло одиннадцать лет, прежде чем Чейз вернулся. Он отправился в погоню с шайкой каких-то изгоев, надеясь настигнуть трио убийц, которых ему не терпелось увидеть на виселице. Арестованный за соучастие в ограбление банка, он провел девять лет в Территориальной тюрьме, прежде чем вернулся домой и взял мальчика к себе. Вскоре после этого он приехал в школу, где преподавала Рейчел, и привел с собой Лейна.

Рейчел смотрела на Лейна – на его твердый подбородок, на жесткую линию губ – и думала, что знает о нем все, что можно. Но его слов о том, что он боялся интимности, боялся чужих прикосновений, она не поняла.

– Что случилось?

Он вздохнул долгим медленным вздохом, при этом плечи его расслабились. Лейн снял шляпу, провел рукой по волосам, потом опять надел ее. Он посмотрел на что-то, находящееся за соснами, растущими у подножия холма, покрытого летней травой, уже сожженной солнцем. Стоять на земле своего дяди, смотреть на ландшафт, простирающийся до самого горизонта – это все равно, что рассматривать прошлое сквозь наслоения множества лет.

На этой земле он родился, и обстоятельства, в которых он не был виноват, вынудили его уехать отсюда. Пусть все думают, что он уехал из-за Чейза, потому что не мог подчиниться воле дяди, потому что вел себя необъяснимо вызывающим образом. Это была правда, но не вся. Другая часть правды заключалась в том, что он считал виноватым своего дядю, бросившего его и умчавшегося на поиски людей, погубивших его мать.

Всего, что было на самом деле, не знал никто. Никто. Лейн обернулся и увидел, что Рейчел смотрит на него самыми синими глазами на свете. Хотя она и возражала против его ухаживаний, он знал, что она хорошо к нему относится и в каком-то смысле всегда будет любить. Он доверял ей в те давние времена, когда пришел к ней за помощью. Он знал: вне зависимости от того, что случилось между ними, он всегда сможет доверить ей свою жизнь. Тогда почему бы не доверить ей свои тайны?

– Когда дядя пустился на поиски братьев того человека, который напал на мою мать, он оставил меня на попечение соседки по имени Огги Оуэнс.

Рейчел кивнула.

– Я припоминаю, мои родители говорили об этом, но я была маленькая, и они всегда замолкали, когда я входила в комнату.

Он улыбнулся, представив себе малолетнюю Рейчел – с длинными косичками, бантами и оборочками.

– Чейз знал об Огги не больше, чем об обитателях Луны. Как и все остальные. Она жила отшельницей в домике-развалюхе и едва сводила концы с концами. Но когда Чейз подъехал к ее жилищу, держа меня перед собой в седле, она встретила его вполне дружелюбно.

Огги за словом в карман не лезла. Убедила Чейза, что с радостью присмотрит за мной столько времени, на сколько он меня ей оставит. Что она совсем одна с тех пор, как неблагодарный мальчишка из Техаса, которого она усыновила, убежал от нее несколько месяцев назад.

Лейн сунул руки в карманы и отвернулся, не желая, чтобы Рейчел видела его лицо, когда он расскажет все остальное, потому что сам не знал, какую часть правды он сможет от нее утаить.

– Последнее воспоминание, которое у меня оставалось от Чейза, – он сдавил меня так, что чуть не задушил, и прошептал, что вернется очень скоро. Что я должен слушаться мисс Оуэнс… и быть хорошим мальчиком.

Рейчел смотрела на его мускулистую спину. Он стоял, высоко подняв голову, расправив плечи, и смотрел на простиравшиеся перед ним пастбища. В нее закрадывался глубокий, непреодолимый страх. Что-то случилось с Лейном, пока он оставался на попечении Огги Оуэнс, что-то мрачное, ужасное, что-то такое, что будет невыносимо слышать.

– Лейн, перестаньте. Вы не должны рассказывать дальше.

– Я хочу, чтобы вы поняли – если вашему рассудку, сердцу и душе нанесли ужасную рану, вылечить ее не невозможно.

Она пошевелилась, стоя позади него. Не глянув на нее, он протянул руку. Поколебавшись, она дала ему свою. Пальцы их переплелись, они смотрели на землю, над которой все выше поднималось летнее солнце.

Лейн откашлялся. Она испугалась, что увидит слезы у него на глазах, и когда он заговорил опять, она продолжала смотреть вдаль.

– Огги Оуэнс была неопрятной, неряшливой женщиной. По сравнению с ее каморкой свинарник показался бы дворцом. Она кинула мне подстилку в угол и предупредила, чтобы я вел себя хорошо, иначе она изобьет меня до смерти. Я не сомневался, что она так и поступит.

Меня никогда в жизни не били. И я никогда не делал ничего такого, чтобы заслужить порку. Я был ужасе. Моя мама только что умерла у меня на глазах, потом Чейз тоже меня бросил. Я не собирался ничем расстраивать Огги. Я собирался быть самым хорошим мальчиком, какого она когда-либо видела.

В тот день после ужина она принялась пить и кричать о неблагодарном мерзавце-мальчишке, который сбежал от нее после того, как она его приютила и отдавала ему все, что могла, многие годы. Она сказала, что молила Бога послать ей кого-то вроде меня, и что Бог, наконец, услышал ее мольбы. Чем пьянее она становилась, тем страшнее мне было, потому что она как-то странно на меня посматривала.

Рейчел не могла сдержать холодного озноба. Она была в ужасе. Но она излила ему свою душу в тот вечер, когда он остался у нее обедать, а теперь – она это понимала – Лейн тоже нуждается в подобном разговоре. И ей ничего не остается, как выслушать его.

– Моя жизнь и без того рухнула, а в ту ночь она изменилась навсегда, потому что Огги заставила меня лечь с собой в постель.

– Я не желаю слушать дальше, – прошептала Рейчел, крепче сжимая его руку.

– Я избавлю вас от гнусных подробностей. Все, что вам нужно знать – это что она не имела права сделать со мной то, что она сделала. Никто не имеет права заниматься такими вещами с ребенком. – На последних словах его голос дрогнул, наконец он глубоко вздохнул, как если бы огромная тяжесть свалилась с его плеч.

– И все это продолжалось до возвращения Чейза? Как вы могли выдержать все эти годы?

– Я был всего лишь маленьким мальчиком, как Тай. У детей нет выбора, – сказал Лейн, пожав плечами. – Когда мне было около двенадцати лет, я убежал и вернулся на ранчо «Кончик хвоста». Там, в доме, был спрятан револьвер, тот, из которого моя мать убила себя, а я подобрал его. Я спрятал его от дяди, когда он хоронил маму, потому что в моем детском уме сложилось убеждение: раз он, револьвер, убил маму, он может также убить и Чейза.

Пальцами свободной руки Лейн пробежал по рукояти, а потом продолжал:

– В то время у Огги был наемный работник, бродяга. Предположив, что я вернулся домой, она послала его за мной. Я опять спрятал револьвер. Мне ничего другого не оставалось, как вернуться к ней. Я голодал и совершенно не представлял себе, куда обратиться за помощью. Но в ту ночь я взбунтовался. Я сказал ей, что убью ее, прежде чем позволю прикоснуться к себе хоть раз. Я был уже почти с нее ростом. Она отступила и сказала, что я слишком вырос и уже ей не по вкусу, что я уже не тот милый мальчуган, каким был прежде. После чего она оставила меня в покое, если не считать того, что отпустила своего работника, и мне пришлось работать за двоих.

Рейчел закрыла глаза, чтобы не видеть жестоких картин, которые представлялись ей при этих словах. Когда Чейз Кэссиди по незнанию оставил племянника в руках душевнобольной женщины, Лейн был младше, чем Тай.

– А когда Чейз, наконец, вернулся?

– К тому времени мне было пятнадцать, почти шестнадцать. Когда Огги как-то раз поехала в город за продуктами, она услышала, что Чейз вышел из тюрьмы. Не сказав мне ни слова, она продала свой кусок земли вашему свекру, нагрузила повозку теми вещами, которые жаль было бросить, и уехала, оставив меня. Когда неделю спустя вернулся Чейз, он взял меня домой.

– А что он сделал, когда узнал все об Огги?

– Бог мой, Рейчел, неужели вы думаете, что я мог ему рассказать? До сегодняшнего дня я никому этого не рассказывал.

Рейчел повернулась к нему. Она положила руку ему на руку и попыталась представить себе, каково это было – нести груз прошлого все эти годы, заперев его в своей душе. Внезапно ей стало понятно его почти необъяснимое поведение в юности. Стало понятно, почему он был таким непослушным и почему возненавидел родного дядю.

– Вот почему вы так и не смогли поладить с Чейзом, да?

– Я считал его виноватым в том, что он меня бросил, в том, что отдал меня Огги. К тому времени, когда он вернулся, я уже дал клятву, что больше никогда не буду ничьим славным мальчуганом.

– Вот почему вы навсегда уехали с ранчо вскоре после того, как Чейз встретил Еву, да?

Лейн кивнул.

– Я забыл о том, что сделала Огги. Каким-то образом я заблокировал это в памяти до той ночи, когда я вошел в комнату и увидел, что Чейз и Ева ласкают друг друга. И я вспомнил все – самоубийство матери, Огги, все это. После чего уже не мог там оставаться. Я не мог смотреть в глаза Чейзу и Еве, не мог жить с этим знанием, поэтому я убежал.

Очищение прошло легче, чем он ожидал. Рядом с ним стояла Рейчел, держа его за руку, молча подбадривая его, и Лейну показалось, что он наконец изгнал из своей души весь мрак.

Она все еще держала его руку. В ее глазах он читал любовь и внимание. И что-то еще. Что-то такое, чему он должен положить конец.

– Я не хочу, чтобы вы меня жалели, Рейчел.

– Я вас не жалею, – возразила она, подчеркивая каждое слово. – Я не могу не сравнивать Тая с вами – ребенком, и думаю только о том, каким вы оказались невероятно сильным. Выдержать все это!

– Упрямство – великая вещь, – попытавшись улыбнуться, он взял ее за руку, провел пальцем по костяшкам. – Понимаете, все дело в нем.

Она посмотрела на его руку, гладившую ее кожу медленным ласковым движением, исполненным глубокой нежности.

– Вы сказали, что не выносили, когда к вам прикасались. Как вы справились с этим?

– Была одна женщина, на несколько лет старше меня. Я встретился с ней в Денвере. Это была любящая, заботливая, мудрая женщина.

Неожиданно Рейчел охватил прилив ревности, хотя она и понимала: нужно радоваться, что кто-то оказался рядом с Лейном, так остро нуждавшимся в помощи.

Поскольку он по-прежнему не сводил с нее глаз, она подумала о себе и пригладила волосы.

– Я, наверное, похожа невесть на что, – сказала она натянуто.

– Рейчел, вы прекрасны. И вы – самый любвеобильный человек, какого я когда-либо знал. Маккенна здорово потрудился, чтобы вы почувствовали себя недостойной, будто это вы его унизили. Со временем он убил в вас веру в себя, а ведь это он был во всем виноват. Теперь вы боитесь, что у вас опять ничего не получится. Готов поклясться, вы боитесь, что позволите мне вас ласкать, а я обнаружу вашу неполноценность.

Она попыталась отвести взгляд, но он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

– Или я не прав? – прошептал он.

– Правы.

– Даю слово, что вы ошибаетесь.

– А что, если ошибаетесь вы? Если все, что говорил Стюарт, правда? – спросила она.

В глазах ее были сомнение и тоска. А Лейну хотелось, чтобы эти глаза сияли, сверкали, как в те времена, когда Рейчел была молода и полна веры в себя. Он хотел быть тем, кто снова превратит эти глаза в звезды.

– Есть только один способ это проверить.

И охватив ее руками, не оставив ей времени на возражения, он поцеловал ее. Он прижимал ее к себе, пока ее руки не обхватили его шею и она не прижалась к нему, возвращая поцелуй полной мерой. Его язык проник в теплые глубины ее рта, отражая удары ее языка, разжигая ее имитацией большей близости, пока она не застонала.

Когда поцелуй кончился, он отодвинулся ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза. Он охватил ее щеку ладонью и сказал:

– Есть вещи, в которых я никогда не ошибаюсь. Мы будем делать все медленно, как будто вы занимаетесь этим впервые. Я научу вас, что это значит, когда тебя трогают, обнимают и ласкают с уважением и осторожностью, и обещаю, что вы покончите со страхами. Вы доверитесь мне, Рейчел?

Он разрушил последние ее защитные сооружения. Он стоял, слегка отодвинувшись от нее, чтобы прочесть ответ в ее глазах, и она встретилась с ним взглядом. На этот раз она уже никак не могла отказаться. Все, что она могла делать, – это произнести слово, сдаться, отдаться своему желанию – и уповать на то, что Лейн прав.

Роберт Маккенна резко натянул поводья и остановился, когда перед ним открылся вид на пастушью хижину на ранчо Кэссиди. Он выехал рано, намереваясь выследить Лейна Кэссиди до встречи, назначенной ганфайтером.

Память не подвела его. Он нашел старую хижину, стоящую на расчищенной площадке среди сосен. Не так давно он наткнулся на нее случайно, когда объезжал окрестности.

Но он никак не ожидал, что обнаружит серую в яблоках кобылу Рейчел, пасущуюся неподалеку от хижины. Услышав ржанье, Роберт отпрянул и укрылся за деревьями. Он был в недоумении. С чего бы это Рейчел прятаться? Значит, она с Кэссиди?

Роберт откинул полу куртки и достал револьвер. Соскользнув с седла, легко коснувшись земли, он пошел, крадучись, вперед. Он почти различал очертания домика, когда узнал приглушенные голоса, ведущие разговор. Он крепче сжал рукоять револьвера. Любопытство заставило его подойти поближе.

Роберт похолодел, увидев, что молодой человек, в котором он тотчас же признал Лейна Кэссиди, держит Рейчел за плечи. Роберт вышел из укрытия, под ногой у него хрустнула ветка.

Кэссиди услышал этот звук, поднял глаза и мгновенно выхватил револьвер, выставив Рейчел перед собой и прикрываясь ею, как щитом.

С одного взгляда Роберт заметил, что молодой ганфайтер действительно красив и что он смотрит на него взглядом холодным, как сама смерть. В этот миг Роберт понял, что этот человек способен на все.

– Вы не предполагаете натворить глупостей, верно? – спросил Кэссиди таким небрежным тоном, словно осведомился, который час.

– Вовсе нет. Надеюсь, что и вы тоже не предполагаете.

Губы Кэссиди искривились в полуулыбке.

– Я никогда ничего не предполагаю.

Роберт смотрел, как Рейчел пытается освободиться из рук Кэссиди. Вид у нее был крайне смущенный.

– Пустите меня, Лейн, – голос ее дрожал от попыток вырваться из цепкой хватки Кэссиди.

Тот привлек ее к себе. Одной рукой он охватил ее за талию. Его револьвер был у самой ее талии, дуло было нацелено прямо на Роберта.

– Пустите ее, Кэссиди, – угрожающе сказал Роберт.

– С какой стати? Кто вы такой, черт побери?

– Лейн, все в порядке. Это Роберт – мой деверь, – сказала Рейчел, приходя во все большее неистовство и пытаясь взглянуть через плечо на Лейна. – Что здесь происходит?

– Именно это я хотел бы знать, – произнес Роберт. Он встретился с пристальным взглядом Кэссиди и спокойно выдержал этот взгляд. – Кэссиди прислал мне приглашение встретиться с ним через час неподалеку отсюда. Мне стало любопытно, чего он хочет, поэтому я встал пораньше. Я доехал до границы ранчо и решил вернуться, срезав часть дороги, но когда я узнал вашу лошадь, Рейчел, мне захотелось узнать, что вы делаете на ранчо.

Роберт заметил, что Рейчел удивилась, услышав о его согласии тайно встретиться с Лейном.

– Я… – начала было молодая женщина.

– Замолчите. – Голос Лейна был такой же холодный, как и его взгляд. Он грубо притянул Рейчел к себе, нарочно усилив свою хватку, и оборвал молодую женщину прежде, чем та успела что-нибудь ответить. – Я не меньше вашего удивился, увидев ее здесь, Маккенна. Она появилась без всякого предупреждения и стала совать свой нос куда не надо – в точности как делала это, когда я был мальчишкой.

Рейчел начала бороться с Лейном всерьез, и Роберт крепче сжал свой револьвер. Он не мог выстрелить в Кэссиди, не рискуя попасть в Рейчел.

– Бросьте на землю револьвер, Маккенна.

Роберт внимательно смотрел на Кэссиди; он был в полной растерянности. Он бросил револьвер, не сводя глаз с револьвера Кэссиди.

– А теперь почему бы вам не убрать ваш револьвер и не объяснить мне, что все это значит?

– Я хотел заключить с вами маленькую сделку, Маккенна, но благодаря присутствию здесь этой леди нам придется отложить разговор на некоторое время.

Стараясь, чтобы выражение лица не выдало его чувств, Роберт проговорил жестко:

– Отпустите ее, и мы поговорим, как джентльмены.

– Теперь не время. Вам лучше сесть на коня и уехать отсюда.

Решив, что он никуда не уедет, пока не узнает, чего хотел от него Кэссиди, Роберт отрицательно покачал головой и сказал:

– Вы, верно, шутите. Я ни за что не оставлю Рейчел с вами. Посмотрите на нее – она испугалась до смерти.

– В настоящий момент я ни в коем случае с вас глаз не спущу, – бросил Лейн.

Он чувствовал, как дрожит Рейчел, пытаясь оказаться подальше от его руки, держащей револьвер. Маккенна страшно удивил его своим появлением. Он инстинктивно сгреб Рейчел в охапку – чтобы этим движением дать Маккенна представление о себе. Жаль, что он никак не может объяснить Рейчел мотивы своего поведения. Единственное, что он может сделать сейчас – это держать ее так, чтобы ей было не слишком больно, и вместе с тем притворяться, что он сделает с ней что-нибудь, если Роберт бросится на него.

Он почувствовал, что она глубоко вздохнула.

– Лейн, послушайте. Я не понимаю, почему…

– Замолчите.

Она задышала часто, ее охватила дрожь, и ему захотелось, чтобы нашлись какие-то другие способы уладить ситуацию. Нужно остаться с Рейчел наедине, чтобы объяснить ей все, но в то же время он должен заставить Роберта поверить, что он без размышлений готов поступить самым противозаконным образом.

– Уходите. – Он сделал движение револьвером, вынудив Роберта отступить. – Держите руки так, чтобы я мог их видеть.

Лейн начал двигаться в сторону, по-прежнему держа Рейчел перед собой. Он направился туда, где позади хижины был привязан его оседланный конь.

– Пустите ее, Кэссиди, я вас предупреждаю, – с угрозой проговорил Маккенна, но не сделал попытки остановить Лейна.

– Прекратите, Лейн. Отпустите меня! – Рейчел с новыми силами принялась извиваться в его руках. Ее нога чуть не запуталась в подоле длинной юбки. Не сводя глаз с Маккенна, Лейн пригнул голову так, что сумел прошептать ей на ухо:

– Вырывайтесь, но доверьтесь мне.

А подняв голову, добавил так громко, что Маккенна не мог не услышать:

– И это еще не все, что я сделаю, если вы не успокоитесь.

Рейчел замерла на мгновение, быстро глянула на Лейна, потом на Роберта. Она попыталась вырваться, но уже не так отчаянно. Лейн молча порадовался – значит, она доверяет ему, настолько доверяет, что действует заодно с ним.

– Отвяжите его, – приказал он, когда они подошли к коню.

Он ослабил мертвую хватку настолько, что она смогла отвязать поводья. Руки у нее так дрожали, что этот, самый простой узел, она смогла развязать только с третьего раза.

– Теперь садитесь в седло, – приказал Лейн, крепко сжав поводья одной рукой. В другой он держал револьвер, все еще нацеленный на Маккенна.

Рейчел приподняла юбку и помедлила, словно намереваясь убежать.

– Не надо, Рейчел, – сказал Лейн.

Он поймал ее смущенный взгляд. Она смотрела на него целую секунду, потом еще одну, и время остановилось.

Она вскочила в седло. Лейн не мог позволить себе роскоши расслабиться. Он еще не выбрался из леса.

– Лягте на землю, Маккенна.

Тот не двинулся.

– Лежать! – приказал Лейн.

Наконец Роберт опустился на колени и вытянулся на земле, лицом вниз.

Лейн сунул ногу в стремя и сел позади Рейчел. На этот раз она почти не сопротивлялась, когда он притянул ее к себе.

– Взывайте о помощи, – прошептал он ей на ухо, пришпоривая Шильда.

– Нет! – вскрикнула она жалобно, когда они промчались мимо домика, быстро исчезнув с лужайки и оставив там Роберта Маккенна.

– Неплохо, – пробормотал Лейн.

– Лейн Кэссиди, будет лучше, если вы как следует все объясните, черт возьми! – заявила Рейчел, когда Лейн осадил коня. Въехав в сосняк, они разом нагнули головы, чтобы не убиться о низкую ветку. Шильд пошел вверх по склону.

– Объясню. Я очень надеюсь, что вы поверите мне, когда все услышите.