Последний шанс

Глава 13

Палаццо Брункардо на виале Мариотти в нескольких кварталах от собора представляло собой величественное здание восемнадцатого века с видом на реку. Рик дошел туда за десять минут. Его «фиат» был аккуратно припаркован на боковой улочке, и он не хотел терять места.

Это было в воскресенье, на следующий день после великой победы над «Бандитами». Дело близилось к вечеру, и хотя у Рика не было особенных планов, ему совершенно не хотелось делать то, что предстояло. Он шел по виале Мариотти, разглядывал палаццо и, стараясь не выглядеть слишком глупым и размышляя, почему позволил загнать себя в этот угол, тщетно пытался отыскать входную дверь.

Сэм. Во всем виноват Сэм. Это он надавил на него не без помощи Франко.

Наконец он обнаружил дверной звонок. Появился престарелый дворецкий в черном фраке и неохотно впустил его внутрь, окинув недовольным взглядом наряд Рика. А Рик считал, что выглядит вполне пристойно: темно-синий пиджак, темные свободные брюки, носки из натурального волокна, черные ботинки и белая рубашка с галстуком — все куплено в магазине, который порекомендовал ему Сэм. Рик чувствовал себя почти итальянцем. Он проследовал за почтенным дворецким через огромный вестибюль со сверкающими полами и высоким потолком с фресками и оказался в длинном коридоре, где к нему стремительной походкой вышла синьора Брункардо. Она говорила по-английски. Ее звали Сильвия. Синьора Брункардо была привлекательна, с красивой фигурой, и ее стройность подчеркивало облегающее черное платье. Чуть за сорок — на двадцать лет меньше, чем ее мужу, Родольфо Брункардо, который вскоре появился и обменялся с квотербеком рукопожатием. У Рика сразу возникло ощущение, что тот держит жену на коротком поводке и имеет на это веские причины. Женщина была эффектна. И могла блистать всегда и повсюду.

Поздоровавшись с Риком, Родольфо на английском языке, но с сильным акцентом извинился за то, что не нашел времени познакомиться с ним раньше. Он занятой бизнесмен, и ему не позволили дела. Сильвия смотрела на гостя большими завораживающими карими глазами. К счастью, вскоре появились Сэм и Анна, и разговор полился свободнее. Они обсудили вчерашнюю победу и статью в спортивном разделе воскресной газеты. В ней говорилось, что в первом матче сезона на своем поле «Пантеры», возглавляемые звездой НФЛ, наголову разгромили противника. Фотоснимок запечатлел, как Рик пересекает голевую линию, завершая первый за десять лет самостоятельный тачдаун.

Рик говорил все, что требовалось. Ему нравится Парма. Квартира и машина замечательные. Команда рвется в бой. Ребятам не терпится завоевать Суперкубок. В комнату вошли Франко и Антонелла, и начался обычный ритуал объятий. Официант принес поднос с бокалами охлажденного «Просекко».

Немногочисленная вечеринка — супруги Бронкардо, Сэм и Анна, Франко, Антонелла и Рик — продолжалась. После аперитива и закусок все остались стоять. Женщины в длинных платьях, на высоких каблуках и в мехах, мужчины в темных костюмах. Все разом заговорили по-итальянски. А Рик клял Сэма, Франко и старика Брункардо за идиотский вечер.

Он обнаружил книгу на английском языке, посвященную области Эмилия-Романья. И хотя большую ее часть занимали рассуждения о еде, в ней имелся раздел об опере. Очень непростое чтение.

Театр «Реджо» был построен в начале девятнадцатого века одной из бывших жен Наполеона Марией Луизой, которая предпочла держаться от императора подальше и жить в Парме. Пять ярусов отдельных лож смотрели на публику, оркестр и огромную сцену. Жители Пармы считали оперный театр лучшим в мире, а свой город — родоначальником жанра. Они были компетентными слушателями и беспощадными критиками. Певец, сорвавший аплодисменты, мог рассчитывать на мировой успех, а бравшего неверную ноту встречало шумное неодобрение.

Ложа Брункардо располагалась во втором ярусе слева от сцены и из нее открывался превосходный обзор. На Рика произвело впечатление убранство театра и серьезность атмосферы. Хорошо одетые зрители в партере возбужденно шумели в ожидании представления. Какой-то человек махнул им рукой. Им оказался Карл Корберг, длинный датчанин — профессор математики в университете. Он учился играть на позиции левого блокирующего полузащитником в линии нападения. И во вчерашнем матче против «Бандитов» провалил не меньше пяти верных блоков. На нем был превосходный смокинг, и его жена-итальянка выглядела восхитительно. Рик с высоты ложи с удовольствием любовался женщинами в партере.

Сэм с готовностью просвещал новичка во время его первого представления.

— Эти люди без ума от оперы, — шептал он. — Настоящие фанатики.

— А ты?

— Место стоящее. Хочешь — верь, хочешь — не верь, опера в Парме популярнее европейского футбола.

— Популярнее даже «Пантер»? — съязвил Рик, и оба американца рассмеялись. — Сколько времени длится представление?

— Пару часов.

— А мы не можем смотаться в антракте и поужинать?

— Извини, не получится. А что касается ужина, он будет превосходным.

— Нисколько не сомневаюсь.

Синьор Брункардо подал программку:

— Вот, нашлась на английском языке.

— Спасибо.

— Взгляни, — посоветовал Сэм. — Опера — такое представление, которое не просто понять. Хотя бы с точки зрения сюжета.

— Мне всегда казалось, что это сборище поющих во всю глотку разжиревших актеров.

— Сколько раз ты посещал оперу в Айове?

Свет в зале слегка померк, и зрители начали рассаживаться по местам. Рику и Анне предоставили два хрупких обитых бархатом стула в переднем ряду с прекрасным обзором сцены, остальные устроились за ними. Анна достала тоненький, как карандаш, фонарик, посветила в программу Рика и объяснила:

— Сегодня дают «Отелло», знаменитую оперу Джузеппе Верди. Он тоже из здешних — родился в Ронколе, неподалеку от Пармы, и возглавлял филармоническое общество Буссето.

— Он здесь присутствует?

— Нет, — улыбнулась Анна. — Он умер сто лет назад. Но еще при жизни приобрел славу всемирно известного композитора. Вы читали Шекспира?

— Конечно.

— Отлично! — Свет еще больше померк. Анна перелистала программку и указала лучиком фонаря на четвертую страницу. — Это либретто, краткое изложение сюжета. Взгляните. Арии, разумеется, на итальянском, вам будет не просто следить за действием.

Рик взял фонарь, посмотрел на часы и последовал совету Анны. Зрители шумели в предвкушении представления. Когда зал погрузился в темноту, вперед вышел дирижер и заслужил все усиливающиеся аплодисменты. Музыканты приготовились и начали играть.

Перед притихшими, неподвижными зрителями медленно поднялся занавес. Сцена была тщательно оформлена. Декорации изображали остров Кипр. Люди собрались на берегу и ждали корабль, на котором плыл Отелло, их губернатор, возвращающийся после одержанной где-то победы. Он внезапно появился на сцене и запел нечто вроде: «Слава! Слава!» — и весь город хором подхватил его слова.

Рик быстро читал, стараясь не упустить детали разворачивающегося сюжета. Костюмы исполнителей отличались искусной выделкой, грим был заметно нарочитым, а голоса певцов — в самом деле потрясающими. Рик постарался вспомнить, когда в последний раз присутствовал на театральном представлении. Десять лет назад в школе в Давенпорте его подружка играла главные роли в труппе старшеклассников. Как давно это было!

В третьей сцене перед зрителями предстала молодая жена Отелло Дездемона, и действие приобрело новый оборот. Она была эффектной — темноволосой, с превосходными чертами лица и темно-карими глазами, которые Рик отлично разглядел с расстояния восьмидесяти ярдов. Облегающий наряд подчеркивал великолепные формы изящной женщины.

Рик взглянул в программку и нашел имя исполнительницы — Габриэлла Баллини, сопрано.

Неудивительно, что Дездемона вскоре привлекла внимание другого мужчины, Родриго, после чего начались всяческие интриги и предательства. В конце первого акта Отелло и Дездемона исполнили дуэт — мощный, романтический номер понравился Рику и его соседям в ложе Брункардо, однако оставил недовольными других. В пятом ярусе с дешевыми местами певцов освистали.

Рика освистывали много раз на разных стадионах. Он с легкостью игнорировал такое проявление эмоций — его вызывала сама атмосфера спортивной площадки. Свист нескольких тысяч болельщиков являлся неотъемлемой составляющей игры. Но в тесном театре, где размещалось не более тысячи зрителей, возмущение пяти-шести грубиянов выглядело так, будто их целая сотня. Какая жестокость! Рик был потрясен и с восхищением смотрел на Дездемону, стоящую с высоко поднятой головой, словно она ничего не слышала.

— Зачем они свистят? — спросил он шепотом Анну, когда зажегся свет.

— Здешние зрители очень придирчивы. Певица исполняла партию с напряжением.

— С напряжением? Она чудесно пела! — «И выглядит сногсшибательно, — подумал Рик. — Как можно освистать женщину с такой потрясающей внешностью?»

— Они считают, что она не вытянула пару нот. Свиньи. Пойдемте. — Они встали, чтобы немного размяться. — Значит, пока что вам нравится? — поинтересовалась Анна.

— О да! — кивнул Рик и не покривил душой. Представление было замечательным. Он никогда прежде не слышал подобных голосов. Но его покоробило поведение свистунов на верхнем ярусе.

— В этом театре всего около сотни мест, которые могут себе позволить обычные зрители, — объяснила Анна. — И ведут они себя очень категорично. Дают понять, что хорошо разбираются в опере: бурно выражают восторг, но и негодование тоже. Назначение певицы на роль Дездемоны — противоречивое решение. И ей не удалось завоевать толпу.

Они вышли из ложи, выпили по бокалу «Просекко», здороваясь с людьми, с которыми Рик никогда больше не рассчитывал встретиться. Первый акт длился сорок минут, антракт — двадцать. Рик недоумевал, когда же начнется ужин.

Во втором акте Отелло начал подозревать, что жена обманывает его с Кассио, и это привело к жестким столкновениям, которые, как и следовало ожидать, реализовались в красивой арии. Плохие парни убедили Отелло, что жена ему неверна, и тот, со своим бешеным темпераментом, поклялся ее убить.

Занавес, и снова двадцатиминутный перерыв между актами. «Это представление не кончится и за четыре часа», — подумал Рик, в то же время желая как можно дольше смотреть на Дездемону.

В третьем акте она сделала несколько выходов, и ее не освистали. Тем временем развивались побочные сюжетные линии, а Отелло продолжал прислушиваться к нашептываниям плохих парней и все больше убеждал себя, что должен убить свою прелестную жену. После девятой или десятой сцены акт закончился, и наступило время очередного перерыва.

Четвертый акт начался сценой в спальне Дездемоны. Отелло убил супругу, но тут же понял, что та оставалась ему верна. Обезумевший от горя, но по-прежнему способный восхитительно петь, он вытащил впечатляющих размеров кинжал и заколол себя. Рухнул на труп жены, три раза ее поцеловал и живописно скончался. Рик следил за действием, но редко отрывал взгляд от Габриэллы Баллини.

Через четыре часа после начала спектакля он поднялся с остальными зрителями и вежливо хлопал, вызывая на поклон актеров. Когда появилась Дездемона, ее опять освистали, на сей раз еще громче. Это вызвало негодование среди сидевших в партере и персональных ложах. В воздух взмыли кулаки, зрители красноречиво жестикулировали, осуждая расположившихся на дешевых местах недовольных. Те засвистели еще пронзительнее, и бедной Габриэлле Баллини пришлось кланяться, смущенно улыбаться и делать вид, будто она ничего не слышит.

Рик восхищался ее мужеством и любовался красотой.

До этого он считал, что самые крутые — болельщики в Филадельфии.

Столовая в палаццо Брункардо оказалась больше, чем вся квартира Рика. На ужин пришло еще с полдюжины приятелей хозяина. Все были под впечатлением оперы и возбужденно обсуждали спектакль. Гости без умолку тараторили по-итальянски, и даже Сэм, единственный, кроме Рика, американец в компании, был оживлен не меньше остальных.

Рик улыбался и старался демонстрировать те же чувства, что и итальянцы. Доброжелательный слуга то и дело подливал ему вино, и не успели подать второе блюдо, как он поплыл. И думал только о Габриэлле — миниатюрной певице, не признанной зрителями.

Она, должно быть, в отчаянии, уничтожена, готова наложить на себя руки! Петь так прекрасно и с таким чувством, и в итоге быть отвергнутой! Вот он действительно всегда заслуживал, когда его освистывали. Но Габриэлла — совсем иное дело!

До конца сезона оставалось еще два спектакля. И Рик, под действием вина и мыслей о девушке, задумал невероятное: каким-то образом добыть билет и еще раз сходить на «Отелло».