Последний шанс

Глава 26

Они проспали до полудня в крохотной спальне в гостинице на берегу, затем взяли полотенца, солнцезащитный крем, бутылки с водой, чтиво в мягких обложках и, все еще сонные, поплелись к водам Адриатического моря, где разбили лагерь на весь оставшийся день. Начинался июнь, стремительно приближался туристический сезон, но пляж пока оставался безлюдным.

— Тебе требуется солнце, — заявила Ливви, намазывая себя кремом. Она сбросила верхнюю часть купальника, оставив лишь стринги.

— Я полагал, что мы именно для этого и приехали на море, — ответил Рик. — А в Парме я что-то не заметил салонов для загара.

— Слишком мало американцев.

Они покинули город в пятницу после тренировки и традиционного ужина с пиццей «У Полипо». Дорога до Анконы заняла три часа, затем еще полчаса на юг вдоль побережья на полуостров Конеро и дальше в маленький курортный городок Сироло. Они зарегистрировались в гостинице в три утра. Получив номер, Ливви выяснила, где что находится и как пройти в рестораны. Она любила такие детали путешествий.

Официант наконец их заметил и, надеясь на чаевые, устало подошел. Они заказали сандвичи и пиво и прождали то и другое не меньше часа. Ливви уткнулась в книгу, а Рик умудрился вырубиться и подремать, а просыпаясь, поворачивался на правый бок и любовался поджаривающейся на солнце без верхней части купальника девушкой.

Откуда-то из глубин пляжной сумки зазвонил ее мобильный телефон. Ливви взяла трубку, сверилась с определителем и решила не отвечать.

— Отец, — холодно объяснила она и вернулась к детективу.

Ей названивали и отец, и мать, и сестра. Она на десять дней задержалась после окончания своего зарубежного семестра и не однажды намекала, что не хочет возвращаться домой. Зачем ей это надо? В Италии все намного устойчивее.

Многие детали своей жизни Ливви держала в секрете, но основные моменты Рику все-таки удалось узнать. Семья матери вела свой род от аристократов Саванны, штат Джорджия. «Жалкие люди», — коротко охарактеризовала их девушка. Они так и не приняли ее отца, поскольку он был уроженцем Новой Англии. Ее родители познакомились в Университете Джорджии — традиционном семейном учебном заведении. Родственники яростно противились свадьбе, но это только подтолкнуло мать поспешить с замужеством. Распри не утихали, и брак с самого начала был обречен.

Тот факт, что муж был известным нейрохирургом и зарабатывал кучу денег, ничего не значил для ее родных, которые мало что имели за душой, зато за ними навсегда закрепился статус «семьи со средствами».

Отец всего себя отдавал делу, всецело поглощенный карьерой. Он ел на работе, спал в кабинете и не гнушался обществом медицинских сестер. Так продолжалось много лет. В отместку мать стала встречаться с молодыми людьми. Намного моложе себя. Ее единственная сестра с десяти лет лечится. «Совершенно ненормальная семья», — заключила Ливви.

Она едва дождалась четырнадцати лет, чтобы отправиться в школу-интернат. Выбрала школу в Вермонте — как можно дальше от дома — и четыре года со страхом думала о приближающихся каникулах. Лето проводила в Монтане, работая воспитателем в лагере.

На это лето, после возвращения из Флоренции, отец организовал ей интернатуру в больнице в Атланте, где она должна была заниматься больными с травмами головного мозга. Он рассчитывал, что дочь станет врачом, разумеется, таким же великим. А у Ливви было единственное стремление — держаться подальше от своих родителей.

Судебное заседание по поводу их развода планировалось в сентябре. На карту были поставлены большие деньги. Мать требовала, чтобы дочь свидетельствовала в ее пользу, в частности, рассказала о том случае три года назад, когда Ливви без предупреждения явилась в больницу к отцу и застала его в постели с молодой женщиной-врачом. Отец не сдавался и разыгрывал денежную карту. Дело о разводе тянулось два года, и общественность Саванны с нетерпением ждала представления — решающего поединка между знаменитым хирургом и светской львицей.

Ливви всеми силами хотела избежать присутствия на суде. Ей претила мысль, что гнусная разборка между родителями может погубить ее старший курс в колледже.

Рик получал эти сведения крохами. Ливви говорила неохотно, между звонками телефона, отбиваясь от родственников. Он терпеливо слушал, и девушка была ему благодарна за возможность выговориться. Во Флоренции ее соседок по комнате слишком заботили собственные проблемы.

А Рик про себя радовался, что его ничем не примечательные родители ведут совершенно обыденную жизнь в Давенпорте.

Снова зазвонил ее мобильник. Ливви схватила трубку, что-то проворчала и, приложив телефон к уху, отошла в сторону. Рик любовался каждым ее шагом. Другие мужчины тоже выпрямились в шезлонгах, чтобы лучше видеть.

Рик догадался, что звонила сестра, поскольку Ливви ответила на вызов и отошла подальше, чтобы он не слышал ее слов. Хотя наверняка он сказать не мог. Вернувшись, она коротко бросила:

— Прости. — И снова углубилась в чтение.

К счастью для Рика, в конце войны союзники сровняли Анкону с землей, таким образом лишив город всех за́мков и дворцов. Согласно библиотечке туристических путеводителей Ливви, здесь находился всего один древний собор, и она не слишком рвалась его увидеть.

В воскресенье они снова поднялись поздно, достопримечательности осматривать не стали и нашли футбольное поле. «Пантеры» приехали на автобусе в час тридцать. Рик ждал их в раздевалке. А Ливви в одиночестве сидела на открытой трибуне с итальянской воскресной газетой в руках.

— Рад, что тебе удалось добраться, — поздоровался с квотербеком Сэм.

— Вижу, ты снова в добром расположении духа, тренер, — ответил Рик.

— Еще бы! Четырехчасовая поездка на автобусе всегда приводит меня в хорошее настроение.

Великую победу над Бергамо еще следовало подкрепить, а Сэм, как обычно, опасался катастрофы в матче с «Дельфинами» Анконы. В случае неудачи команда не попадала в серию игр плей-офф. В среду и пятницу он гонял своих подопечных до седьмого пота, но они продолжали почивать на лаврах побед. «Газетта ди Парма» поместила на первой странице репортаж о матче со «Львами» и фотографию Фабрицио на поле. Во вторник появилась еще одна статья, в которой говорилось о Франко, Нино, Пьетро и Джанкарло. Автор называл «Пантер» самой первоклассной командой в лиге, в которой играют и побеждают настоящие итальянские футболисты. Только их квотербек американец. И далее в том же духе.

Анкона взяла верх всего в одном матче, а шесть проиграла, причем большинство — с крупным счетом. «Пантеры», как и следовало ожидать, сыграли неярко. Но они до этого разнесли Бергамо, что само по себе действовало устрашающе. Рик и Фабрицио в первой четверти дважды разыграли пасовую комбинацию, во второй — Джанкарло, где кувырком, где вприпрыжку, тоже дважды добрался до зачетной зоны «Дельфинов». В начале четвертой четверти Сэм покинул скамью и передал бразды правления Альберто.

Регулярный сезон заканчивался, когда мяч находился в середине поля. Команды сгрудились над ним, как регбисты во время схватки, а тем временем истекали последние секунды матча. Футболисты срывали с себя грязную форму и щитки и полчаса пожимали друг другу руки, обещая вновь встретиться в следующем году. Замыкающий нападение Анконы был из Каунсил-Блафс, штат Айова, и играл за маленький колледж в Миннесоте. Он видел Рика, когда тот семь лет назад участвовал в большой игре между штатами Айова и Висконсин, и они с удовольствием вспомнили те времена. Это был лучший институтский матч Рика. Приятно было пообщаться с человеком, у которого такое же произношение.

Они обсудили известных им тренеров и игроков. Замыкающий на следующий день улетал и не мог дождаться, когда окажется дома. Рику, разумеется, предстояло остаться на игры серии плей-офф, а далеко идущих планов он не строил. Они пожелали друг другу всего хорошего и пообещали состыковаться в будущем.

Футболисты Бергамо, явно решившие открыть новую череду побед, шестикратно взяли зачетную зону противника и, обыграв римлян, завершили сезон с семью победами и одним поражением. У Пармы и Болоньи соотношение составляло 6:2. Они делили второе место, и им предстояло встретиться в полуфинале. Главной новостью дня стало поражение Больцано. Римские «Носороги» в последнем розыгрыше вывели команду вперед и проскочили в игры серии плей-офф.

Рик и Ливви еще целый день трудились над своим загаром и в конце концов устали от Сироло. Они двинулись на север и на сутки остановились в средневековой деревушке Урбино. Теперь Ливви видела тринадцать из двадцати областей Италии и прозрачно намекала, что экскурсионные поездки можно было бы продолжить. Но как далеко она могла уехать с просроченной визой?

Ливви предпочитала об этом не говорить. И делала все возможное, чтобы не обращать внимания на своих родных, пока те не обращали внимания на нее. Путешествуя по дорогам Умбрии и Тосканы, она изучала карты и мастерски отыскивала крохотные деревушки, винодельни и древние дворцы. Она знала историю края — хронологию войн и междоусобиц, местных правителей и их царства, могла рассказать о рассвете Римской империи и ее закате. Стоило ей скользнуть взглядом по очередной деревенской церквушке, и она сообщала:

— Барокко, конец семнадцатого века. — Или: — Романский стиль, начало двенадцатого столетия. — И для полной картины могла добавить: — Но купол надстроен сотней лет позже архитектором-классиком.

Она знала всех крупных художников, и не только их картины — места, где они жили, учились, все их причуды и особенности творчества. Разбиралась в итальянских винах и могла отличить сорта винограда из разных областей. Если они испытывали жажду, Ливви находила неприметную винодельню. Там они быстро осматривались и отдавали должное рекламным образцам.

В Парму они вернулись в среду после обеда — как раз к длинной вечерней тренировке. Ливви осталась в квартире («дома»), а Рик отправился на стадион «Ланфранчи» готовиться к матчу с «Воинами» Болоньи.