Последний в семье

Глава 3 Борех приходит в гости в лес

В Лаг ба-Омер[5], после полудня, повозка, везущая пассажиров в Плоцк, остановилась у Липовецкого леса. Извозчик Лейб, грузный еврей с тяжелой поступью, как у быка, спрыгнул с облучка и встряхнул Бореха:

— Ну, мальчик, прыгай!

Испуганный Борех слез с повозки, Лейб вывел его с шоссе на песчаную дорогу и указал на большой желтый дом:

— Видишь там дом — желтый?

— Да.

— Там живет дядя Мордхе! Иди прямо, не бойся! — сказал Лейб и пошел прочь.

Борех стоял в черном альпаковом пиджаке. Оглядевшись, он нетвердым шагом двинулся к дому.

На лугу, словно щука, растянулся мужик. Он шевелил руками и двигался всем телом, будто учился плавать. Рядом сидела лохматая дворовая собака с перебитой лапой, лениво отгоняла мух от ушей и сладко зевала. Неподалеку под деревом расположились две коровы, они тяжело дышали и жевали жвачку.

Борех почувствовал, как у него подкашиваются ноги, и замедлил шаг. Мужик подпрыгнул, оглядел Бореха и рассмеялся:

— Ты куда?

— К писателю.

— Прямо! — буркнул мужик, улегся в ту же позу и поплыл дальше.

Борех почувствовал облегчение и зашагал быстрее, постоянно оглядываясь на мужика, не идет ли он следом. У веранды Борех остановился, вынул носовой платок, вытер пыль с ботинок с резиновым рантом, поправил галстук, торчавший под белым отложным воротником рубашки, и поднялся по ступеням.

Мордхе вышел ему навстречу с охапкой дров в руках.

— Погляди-ка! Здравствуй, Борех! Как поживаешь? Как тетя? Заходи.

Борех медленно вошел, ему совсем не хотелось встречаться с Соркой. Эта дикарка ничего не стесняется. И что ей еще придет в голову натворить на глазах у дяди?

— Заходи, котик! Вырос, чтоб не сглазить, стал юношей! Ну, как там тетя? Ты, конечно, голодный? — выпалила разом старая Брайна.

— Нет… — ответил Борех и покраснел.

— Ну о чем он говорит! Брайна, приготовь ему что-нибудь поесть! — улыбнулся Мордхе и повернулся к Бореху: — Что скажешь, Борех, сегодня же Лаг ба-Омер, нужно есть блинчики. Нет муки, нет и Торы, вот! Сейчас пришлю тебе Сорку, она очень обрадуется. — И Мордхе вышел из дому.

Старая Брайна вынесла на белом подносе миску с блинчиками, хлеб, масло и сыр.

— Умойся и ешь!

Борех вымыл руки, произнес благословение на хлеб. Старуха вытерла руки о стену и сказала: «Амен!»

На веранде послышался громкий стук, дверь открылась.

— Это Сорка, — сказала довольная Брайна.

Разгоряченная Сорка вбежала в комнату: на бледных щеках полыхал румянец. Быстро отдышавшись, она воскликнула:

— Ай хорошо, что ты пришел, Борех! Я так бежала, аж сердце зашлось! — Сорка взяла Бореха за руку и положила ее себе на грудь: — Посмотри!

Брайна заметила растерянность Бореха.

— Дай ему поесть, дикая ты козочка!

— Знаешь, где я была? У цыган. У нас за лесом живут цыгане. Там есть старая цыганка. Она меня так любит! Говорит, что я выгляжу как принцесса! — Сорка громко рассмеялась.

— Сорка, — сказала Брайна, — не ходи к цыганам! Они тебя приворожат!

— Все цыгане — колдуны! — пробормотал Борех над миской.

— Знаете что? — Сорка поглядела на обоих и засмеялась. — Цыгане не купаются голыми, стыдятся нас, белых. Они купаются в рубахах, честное слово!

— Что значит «стыдятся»? — спросила Брайна.

— Потому что тело у них чернее лица. Такое черное, словно сажей измазано!

— Все-то ты знаешь! — улыбнулась Брайна.

— Конечно, знаю! Мы сегодня купались, я и Марьяна, вместе с цыганками. Ко мне подошла старая цыганка, погладила по голове и поцеловала в плечо. Видела бы ты, как раскричалась Марьяна: «Святая Мария, она тебя заколдовала! Там, куда она тебя поцеловала, у тебя теперь будет огромная язва, размером с яйцо».

— А что цыганка? — спросил Борех с любопытством.

— Цыганка? Она все крестилась: «Иди уже, иди! Ты человек! Что ты все выдумываешь? — плакала цыганка. — Господь убережет! Он свидетель, что я ничего ей не сделала! Я не могла наглядеться на нее своими старыми глазами! Она так красива в воде! Как прекрасная роза! Вот я и поцеловала ее».

— А Марьяна молчала? — спросила Брайна.

— Марьяна взяла платочек с… с… Я стесняюсь перед Бо-рехом, — сказала кокетливо Сорка, помешкала, словно в нерешительности, схватила Брайну, шепнула ей что-то на ухо и согнулась от смеха.

Брайна покачала головой:

— Ну какая же ты безголовая! Уж я расскажу сегодня отцу! Где это видано, чтобы еврейские девушки купались с цыганками! А что, если у тебя и впрямь будет язва?

Сорка обняла старую Брайну за шею и принялась целовать:

— Расскажешь отцу, Брайна? Не надо! Не говори!

— Ну что за глупость! Ты уже большая девочка! Скоро невеста!

Сорка опустила глаза и рассмеялась.

— Ну, теперь пойди погуляй с Борехом. — Брайна обняла Сорку и пригладила ей волосы. — Только долго не задерживайся, а главное, веди себя потише, слышишь?

Борех с Соркой шли по узкой тропинке, ведущей в лес.

— И где живут цыгане? — спросил Борех.

— За лесом в палатках.

— А если дождь?

— Дождь? Тогда они накрывают палатки парусиной. Знаешь, как здорово сидеть в палатке в дождь! Они ставят посредине огромный железный котел с горящими углями, закрывают палатку, застилают пол подушками, ложатся на живот и играют, поют… А дождь стучит по палатке, стучит!

— А ты их не боишься? Ты разве не знаешь, что они превращают наших в цыган? Крадут маленьких детей, обрезают им волосы, берут у старых цыган пару седых волос, смешивают со смолой, что-то произносят три раза, и ребенок становится цыганенком. Они настоящие колдуны!

— Я их не боюсь, — ответила Сорка. — Миколай, наш мельник, тоже настоящий колдун. Захочет, может созвать к себе всех полевых мышей, а я хожу к нему каждый день на ветряк.

— Ты сама видела? — спросил Борех.

— Конечно, видела! Он еще и другие чудеса вытворял!

— Какие?

— Миколай однажды влюбился в нееврейку. Та не обращала на него внимания. Тогда Миколай поймал белую кошку с черным хвостом, убил ее, положил в горшок и тщательно облепил его глиной. Потом разложил костер посреди поля и варил кошку три дня и три ночи. Все это время Миколай стоял в поле и произносил заговоры. Вечером четвертого дня Миколай пошел к девушке и обмазал варевом ворота и ставни дома, в котором она жила. В ту же ночь девушка пришла к Миколаю на мельницу.

Борех так увлекся историей, что не заметил, как они поднялись на высокий холм. Снизу тянулись широкие зеленые луга, поросшие белыми и голубыми цветами. Посреди луга скакала привязанная лошадь. Рядом бегал жеребенок. Он останавливался, гордо запрокидывал голову, взмахивал коротким хвостом, бил задними копытами, ржал, поднимал в воздух то передние, то задние ноги и носился по лугу.

— Хочешь посмотреть, как я езжу верхом? — сказала Сорка Бореху и взяла его за руку. — Спускайся!

Держась за руки, они спустились с холма.

— Вот так садятся на лошадь, — шаловливо проговорила Сорка. — Левой рукой берешься за гриву, правую кладешь сюда и садишься, видишь?

Сорка подпрыгнула, ее длинная коса расплелась. Она уселась на лошадь и рассмеялась, показывая белые, как свежий сыр, зубы.

— Теперь ты попробуй, — сказала Сорка и слезла с лошади.

Борех боялся, стеснялся Сорки. Он подошел к лошади и подпрыгнул, но ничего не вышло!

— Это нестрашно, Борех, у меня в первый раз тоже не получилось, — успокоила его Сорка. — Погоди, я тебе помогу.

Она подняла его ногу, и Борех забрался на лошадь, крепко держась обеими руками и глупо улыбаясь.

Сорка отвязала лошадь, сделала из веревки уздечку, уселась позади Бореха, обняла его обеими руками и свистнула. Лошадь двинулась с места. Сорка стукнула ее туфелькой, и лошадь пошла быстрее.

Борех почувствовал, как горит тело Сорки. Он крепче вцепился в лошадиную гриву и все больше пригибался к ее голове. Вдруг он ощутил, как все плывет у него перед глазами и что он вот-вот упадет с лошади.

Сорка рассмеялась и погнала лошадь быстрее.

У Бореха закружилась голова, он отпустил руки, потерял равновесие и закричал. Сорка остановила лошадь и спрыгнула на землю. Борех был бледен, испуганные глаза широко раскрыты.

Сорка взяла его за руку:

— Ты сердишься, Борех?

— Нет… Просто в первый раз… А ты так погнала лошадь, не знаю… У меня закружилась голова.

Сорка привязала лошадь и отправилась с Борехом в лес.

Лес утомлял своим шумом. Глубокое небо слепило глаза, сминалось, как голубой прозрачный шелк, рассыпало тут и там светло-серебряные искры.

Борех всю дорогу не сводил с Сорки глаз, смотрел, как наливаются румянцем ее щеки, как пряди черных волос спадают на лоб, как изгибается толстая длинная коса. У него появилось желание подержаться за косу, хотя бы дотронуться до нее. Ему показалось, что Сорка — принцесса, а он принц и они гуляют по огромному дремучему лесу, откуда никогда не выберутся. Здесь он будет сидеть и учить Тору, учить ревностно, а когда наступит время откровения, он позовет Сорку, расскажет о прекрасных хрустальных дворцах и вельможах и распорядится, точно как рабби Адам Баал-Шем[6], чтобы понравившийся ему дворец был перенесен в лес. Он выгонит оттуда всех чертей и разбойников. Он…

— Сорка, а в лесу много разбойников?

— Конечно!

— А вам не страшно жить здесь?

— Нет, они нас не трогают! Боятся нашего лесничего, он богатырь!

— Я уверен, что ему далеко до нашего Занвила!

— Кто это?

— Занвил — это конокрад, сильный, как Самсон. Послушай, год назад хромой крестьянин привел в город молодого бычка на продажу. Торговцы никак не могли договориться о цене, он разозлился, крестьянин то есть, и кричит: «Жиды, хотите даром получить скотину! Я вам ее ни за что не продам! Пусть даже ваш раввин придет и разденется, он дешевле не купит!» Занвил сильно рассердился, но бить крестьянина-калеку не хотел. Он подошел к бычку и ударил его несколько раз кулаком по голове, так что тот тут же откинул копыта.

Сорка молча медленно шла по лесу.

— Борех, это правда, что тебя уже сватают? Брайна рассказала мне, что ты будешь раввином.

Борех покраснел, хотел ее о чем-то спросить, но встретился с Соркой взглядом и промолчал…

— Красивая девушка? Варшавянка?

Борех пожал плечами.

— А ты станешь раввином? Будешь ходить в большом штраймле[7] и атласной капоте, как старый раввин? И споры разрешать тоже будешь?

— Когда получу разрешение. — Борех заулыбался.

— А если я приду к тебе с вопросом, ты всегда будешь судить по закону, верно?

Борех громко захохотал и от радости схватил Сорку за руку.

Сорка остановилась на мгновение, поглядела на него, потом схватила его шляпу, надела на себя и отбежала на несколько шагов.

— Ну, теперь поймай меня! Не поймаешь, бе-е! — Сорка дразнилась, смеясь и пританцовывая.

Борех погнался за ней. Сорка скакала, словно юная серна, от одного дерева к другому, зажав во рту косу. Вдруг она остановилась и сдалась. Борех схватил ее обеими руками, замер в замешательстве, не зная, что делать, и смутился.

Поздно вечером Сорка взяла Бореха за руку, и они отправились домой.

Подул легкий ветерок, пронесся по лесу с шумом и овеял острым ночным запахом. Послышался вой, будто безумный волк бродил по лесу, широко раскрыв свои дикие глаза, ощерив желтые зубы и воя в ночи.

Борех почувствовал, как у него отнимаются руки и ноги, и крепче прижался к Сорке.

— Что это?

— Сова.

Звук все приближался, кровь стыла в жилах.

Из темноты на них уставилась пара огромных серых глаз. Сова с плоской мордой сидела, словно беременная кошка, таращилась, открывала кривой клюв и выла. Одну лапу она засунула глубоко в кусты, а другой душила маленького зайчонка. Он отчаянно тряс лапками, запрокидывал голову, трепыхался и верещал.

Борех задрожал, схватил палку и хотел ударить сову.

— Нельзя, — Сорка схватила его за плечо. — Это большой грех убить сову. После смерти она приходит во сне и воет, пока не сведет с ума.

Борех испугался, опустил палку, крепче взял Сорку за руку, и они побежали в дом.