Последний вздох

Глава 4

При виде посольства в моем сердце вспыхивает надежда. Я свободна. Всего в нескольких шагах от дома. Скоро всё это станет лишь плохим воспоминанием, и я вернусь к своей прежней жизни. Мне хочется смеяться от своих мыслей. Я — стипендиальный студент, все мои оценки будут пересчитаны. Мне нужно что-то придумать. Может, Майк позволит мне переехать к нему.

Если он сможет прикоснуться ко мне после всего, что я пережила. И конечно, если он не переехал или не нашел другую девушку. Мне нравилось думать, что он ждал меня, но Майк никогда не был особенно эмоциональным. Я цеплялась за него сильнее, чем он цеплялся за меня. У меня нет никаких иллюзий по поводу наших отношений.

Я таращусь на посольство сквозь окно такси. Когда выйду из машины, жизнь вернется в нормальное русло, и я превращусь в нормальную девушку, правда, более пошлую версию себя. Но по какой-то причине меня это пугает.

— Иди туда, — сухо говорит Дениэл в мою сторону. — Я говорил, что отвезу тебя в посольство, вот оно. Не будь такой эмоциональной.

Я смотрю на него, скрывая свою неуверенность.

— Спасибо, — говорю я, прижимая к себе куртку. — Ты не представляешь, что это значит для меня.

— Могу догадаться.

Слабо улыбнувшись, я на минуту задумываюсь о том, что он — хороший и симпатичный парень. Не знаю, что он делал в борделях Рио, но он спас меня. Я импульсивно целую его в щеку, чувствуя щетину под губами, и сразу же хочу отскочить от прикосновения, но знаю, что не нужно этого делать. Ему нравятся мои прикосновения. Посмотрев на меня, его саркастический взгляд смягчается, и он кивает.

— Ты будешь в безопасности, хорошо?

— Хорошо, — выдыхаю я, поворачиваясь к окну, и хватаюсь за ручку двери.

Я смогу это сделать, представляя себя, как Рэйган Портер. Я — американка, похищенная с родины, а милый незнакомец освободил меня из борделя. И я очень, очень сильно хочу домой.

Крепче сжав ручку двери, я выглядываю в окно.

У меня в горле застревает вздох.

Перед входной дверью посольства появляется огромный верзила — телохранитель мистера Фриза. Снаружи темно, но он стоит близко к двери, и я узнаю его лысину и большие плечи. Если бы снаружи было больше света, я бы увидела ужасные полу прикрытые глаза.

Он знает, что я ушла. Кто-то позвонил мистеру Фризу и дал знать, что его любимая усовершенствованная стоматологом шлюха, упорхнула без разрешения. Я понимаю, что, когда войду в посольство, то немедленно вернусь в бордель.

Я дрожу, ненавидя себя за это. Он ещё не видит такси и не знает, что я здесь. Я еще минуту раздумываю, поворачиваясь к Дениэлу — славному американскому парню, который как-то зачем-то помог мне бежать, и улыбаюсь ему:

— Могу я задать вопрос?

— Стреляй.

Это слово напоминает мне, что у Дениэла есть оружие. Он сегодня убил двух мужчин, пытавшихся вернуть меня в бордель. Кем бы он ни был, но он не заодно с Фризом. Что автоматически делает его безопаснее.

— Кто послал тебя?

Я и раньше спрашивала, но он ушел от ответа.

Мужчино серьезно смотрит на меня, потом на водителя такси, словно замечая, что это небезопасное место для разговоров, и снова смотрит на меня:

— Общий друг.

Не знаю, что это значит. Не могу вспомнить ни одного человека, который знал бы киллера, зависающего в борделях Рио. Я вновь смотрю на двери посольства. Верзила ушел, но я знаю, что видела его. Знаю, что он ждет меня там.

Я снова смотрю на Дениэла, а он пытается не смотреть на мои ноги. Попытка провалилась. Я ему явно нравлюсь. Пока мы были на улице, я несколько раз видела вспышку желания на его лице, но он быстро прятал её. Он старается, но ему сложно.

Если Дениэл очарован мной, я могла бы это использовать. Ведь для меня сейчас секс ничего не значит. Вся интимность процесса была выбита из меня. Я могла бы заняться сексом с этим человеком и использовать его, чтобы обезопасить себя от Фриза. Но этот мужчина убил двоих сегодня вечером. Он опасен.

— Ты сказал, что не тронешь меня, пока я сама этого не захочу, — шепчу я, специально закусывая губу, и замечаю, как его взгляд устремляется к моему рту.

Я определенно ему нравлюсь.

— Это правда?

— Я же не монстр, сладкая, — говорит он, явно шокированный моим вопросом.

Придвинувшись ближе к нему, я касаюсь пальцами его пиджака:

— Тогда… могу я остаться с тобой?

Дениэл выглядит удивленным моим предложением и даже шокированным. Его брови взлетают вверх, а взгляд устремляется к посольству.

— Ты не можешь остаться со мной. Я не зайду так далеко и оставлю тебя здесь. У меня есть другая работа в Рио. Иди, — он берет мою руку и тянет её к дверной ручке. — К тебе хорошо отнесутся в посольстве. Тебе не о чем беспокоиться.

Подавив страх, я прижимаюсь ближе к нему и чувствую, как дрожу. Это не наиграно. Я в ужасе от того, что выйдя из машины, окажусь снова в борделе.

— Пожалуйста, Дениэл. Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой еще немного.

Я цепляюсь за его пиджак, стараясь выглядеть настолько беспомощной и потерянной, насколько могу. Он всё ещё сомневается, и я меняю тактику:

— Я не хочу идти туда в таком виде.

Осмотрев меня, его глаза сужаются, и глядя на дверь, он наклоняется ближе:

— Ты чего-то боишься, милая?

Я киваю и широко раскрываю глаза, глядя на него с мольбой. Не хочу говорить об этом вслух, потому что водитель такси наблюдает за нами в зеркало заднего вида. Насколько я понимаю, он тоже работает на мистера Фриза. Раз в посольстве меня ждет громила, никто не застрахован от подозрений.

Кроме, может быть, Дениэла.

Дениэла, у которого есть оружие. Может, я смогу взять один из его пистолетов, пока он спит. Возможно, я смогу соблазнить его, и он покажет мне, как стрелять из него. Но от него мне нужно больше ответов. Я хочу знать, кто послал его, чтобы понять — действительно ли безопасно с ним или я прыгну в еще большую беду?

Дениэл — дьявол, я знаю, но на данный момент он не может быть столь же ужасен, как мистер Фриз. По крайней мере, он ещё ни разу не осматривал мои зубы.

Кажется, Дениэл раздумывает над моими испуганными попытками. Мне трудно, потому что я не хочу трогать мужчину, но отбрасываю свою желчь, продолжая выглядеть беспомощной и невинной, и глажу лацкан его пиджака:

— Я… мы могли бы пойти в номер хорошего отеля? Мне бы очень хотелось принять ванну и настоящую одежду. Мы могли бы пойти в посольство завтра утром, когда я снова почувствую себя человеком.

Но у меня в мозгу уже кружатся новые планы и возможности. В посольстве небезопасно. Мне нужен другой способ, чтобы покинуть эту страну. Когда я выясню, откуда Дениэл знает меня, может, я смогу это использовать.

— Хорошо, — неохотно соглашается Дениэл, устало проведя рукой по щеке. — Вот, дерьмо. Хорошо. Одна ночь, а потом мы вернемся в посольство. У меня есть график, которого я должен придерживаться.

— Одна ночь, — с облегчением соглашаюсь я, и заставляю себя обнять его, прижимаясь к нему грудью.

Я собираюсь использовать этого мужчину.

Я буду флиртовать с ним, соблазнять и сосать его член, если придется. Что угодно, лишь бы он взял меня с собой и сохранил в безопасности. Если он готов убивать людей ради меня, то на данный момент он — мой лучший выбор.

Я не окажусь снова в плену.

Я знал, как лучше. Правда, знал. Я должен был открыть дверь и вышвырнуть хорошенькую задницу Рэйган у посольства. Там внутри должны быть люди, которые справятся с этой ситуацией лучше меня. Чёрт, я не могу перестать пялиться на её ноги, как какой-то проклятый извращенец. Первое, что я сделаю, оказавшись в номере, буду биться головой о бетонный пол в надежде, что хоть какая-то осмысленность появится в моей голове.

Но девушка выглядит такой чертовски напуганной, поэтому я отвечаю на её мольбу, хотя держусь на последнем издыхании. Мне нужен сон, и тогда я смогу перейти к своим следующим целям: поиску сестры и хакера для Петровича.

Жутковато, что все три дороги — Рэйган, сестра, хакер — ведут в Рио. Возможно, это связано с растущей экономикой в преддверии надвигающегося чемпионата мира по футболу и Олимпийских игр, которые так же увеличивают глобальную известность этого места. Чем больше денег, тем больше горячих голов, готовых тратить их на незаконные дела. Здесь банковский сектор становится огромным в связи с ростом рынка биотоплива. Кажется, это повышает спрос и на женскую плоть. Но мне не нужно разгадывать загадки. Я — оружие. Направьте меня, и я выстрелю.

Когда я выяснил, что Наоми может быть здесь, я представлял, что она и есть хакер. Наоми умнее, чем половина этого континента. Она могла бы даже во сне запустить порочное кольцо в глубоком интернете, но раз она настолько умна, я не верил, что она не может найти способ связаться со мной. Я никогда не использовал псевдоним в поисках, позволяя всему миру знать, что Дениэл Хейз ищет сестру. Но она так и ни разу не прислала мне письма по электронной почте, сообщения или хотя бы дымовой сигнал.

Позволение Рэйган остаться на ночь не особо задержит мою охоту, потому что я отчаянно нуждаюсь во сне. Возможно, она стесняется своего вида в крошечном бикини и коротенькой куртке. Я возьму её ненадолго, мы всё исправим и выспимся, а утром она будет умолять меня отдать её в руки дипломатов США. А я смогу временно держать свои руки подальше от неё.

— Avenida Nossa Senhora de Copacabana, — говорю я водителю адрес ниже на пляже.

Он быстро кивает, и мы отъезжаем. Поездка от посольства до отеля занимает менее пятнадцати минут — это живописный путь вдоль бухты Гуанабра. Через несколько минут пути вдоль скал, омываемых морем, перед нами выступают брусчатый тротуар и высокие отели. Вдалеке, как каменная торпеда, возвышается гора Сахарная Голова.

Рэйган приклеивается лицом к окну:

— Что это? — спрашивает она, указывая на гору.

— Это гора Сахарная Голова. Когда-то португальцы перевозили сахар из Бразилии в Европу. Они укладывали сахарный тростник в форме конуса, называя их сахарным хлебом. И в один прекрасный день кто-то сказал: «Эй, эта шишка в небе выглядит так же». Португальцы называют её Pão de Açúcar.

Я обнаруживаю себя близко наклонившимся к ней и почти шепотом рассказывающим это. На ум приходит другая фраза на португальском: «Eu quero te abraçar agora» («Я хочу к тебе прикоснуться»).

Я заставляю себя откинуться обратно на свое сиденье, а таксист ухмыляется мне.

— A mulher e a sardinha querem-se da mais pequenina, — весело бормочет он.

Ему везет, что он за рулем, а Рэйган не говорит по-португальски.

— Что он сказал?

— Что кабины на канатной дороге тесные, как банки с сардинами, — вру я.

На самом деле он сказал, что женщины, как и сардины, должны быть маленькими. Полагаю, это была отсылка к тугой попке Рэйган, которую он видел в зеркале заднего вида. Но об этом я ей не говорю. Пытаясь отвлечь её, я указываю на провода, идущие с материка к горе.

— Там кабины, которые поднимают к вершине Сахарной Горы.

— А-а.

Не могу сказать, заинтригована ли она, или хочет побыстрее отсюда убраться. Полагаю, последнее. Водитель останавливается на углу. Ему не нужно знать, где именно мы останавливаемся. Хотел бы я, чтобы сейчас был карнавал. Блестящее бикини Рэйган выглядело бы уместнее во время фестиваля. А в малюсеньком купальнике, тонкой коричневой куртке и черных носках на стяжках она привлечет много внимания. Делать нечего, надо быть наглее.

— Здесь нет отеля, — с волнением замечает девушка.

У зданий вдоль улицы Сеньора-де-Копакабана нет ничего общего с трущобами. Здесь ровное место, которое выглядит, как любой столичный пляж, туристическим и немного поношенным. Я всегда останавливаюсь здесь вместо гостиницы. Этими квартирами управляют лица, пытающиеся избежать государственного регулирования и дополнительных налогов. Эти ребята не станут пробивать, кто их постояльцы. Платишь наличными, и они делают вид, что это место пустует всё время.

— Надо прогуляться до места, — бормочу я себе под нос, проводя её мимо двух крупных жилых комплексов по аллее к трехэтажному зданию, в котором находятся три квартиры. Моя на самом верху.

Рэйган смотрит на всё это свысока и идет, как королева, будто её носки и куртка на пике моды. Если кто-то увидит её, то найдет это чертовски удивительным. Могу ли я надеяться, что моя сестра будет такой же? Я так долго ищу её, что боюсь найти только оболочку сломленной наркоманки, которая едва способна функционировать. В Рэйган нет ничего подобного. Она разговорчива, с прямой спиной и ясными глазами. Она нравится мне больше, чем должна бы.

Никто так ничего и не сказал, и мы, наконец, оказываемся в спальне квартиры.

— Ты здесь живешь? — девушка бродит вокруг, осматриваясь.

Это крошечное место. Маленькая кухня, гостиная с видом на залив и маленькая спальня с полуторной кроватью. Рэйган выходит из спальни.

— Арендую, — отвечаю я.

Я открываю ванную комнату, в которой есть душ и туалет нормального размера. Хотя для меня кое-что маловато. Я указываю на дополнительный комплект полотенец, предоставленный владельцем дома.

— Не стесняйся, иди и мойся.

Она кивает и исчезает. Долгое время льётся вода. Сняв куртку, я достаю оружие и скидываю ботинки. Всё это время вода бежит без остановки, и пар начинает просачиваться из-под двери. Я стараюсь занять себя чем-то, чтобы отвлечься от пульсирующих в голове картинок, где абсолютно нагая Рэйган внутри душевой проводит рукой по своему великолепному телу, упругой груди и между ножек. Когда я чищу уже второй пистолет, её голова просовывается в дверь ванной комнаты. Я удивляюсь, что у нас столько горячей воды.

— Что? — спрашиваю я, но получается более резче, чем я хотел, но мне нужно как-то выключить свое желание к ней.

Её голова торчит на пару дюймов, но я всё равно могу видеть её глаза между дверью и косяком. Девушка не виновата, что я не могу контролировать свой член.

— Извини, — я встаю и указываю на неё. — Тебе что-то нужно?

— У тебя есть что-то ещё для меня, кроме полотенца? — спрашивает она.

Что ж я должен был подумать об этом раньше.

— Конечно.

В спальне я копаюсь в своей сумке. Там у меня пара белых рубашек, борцовских маек, пара широких брюк и хлопковых трусов. Я вытаскиваю майку и рубашку. Она будет ей чуть длиннее бедер. Возможно позже, я схожу на улицу и возьму ей что-то в одном из пляжных магазинов. По крайней мере, там должны быть сарафаны.

— Это всё, что у меня есть, — я подаю ей вещи, убедившись, что не смотрю на неё.

Когда она берёт вещи, её рука случайно касается моей, посылая электрический импульс по моей спине. Окоченев, я выдергиваю свою руку, но, кажется, я опять её этим обидел. Она захлопывает дверь, и я едва успеваю убрать пальцы, чтобы она не раздавила мне их.

На кухне я разогреваю соус и довожу воду до кипения. Я люблю поесть. Человек наиболее уязвим, когда ест, гадит или спит. Или содержится в сексуальном рабстве два месяца. Я останавливаюсь. Рэйган не уязвима. Вот, что делает её такой привлекательной. В течение долгих месяцев, что я искал свою сестру, я видел сотни, может, даже тысячи девушек, но никто из них не смог выйти с такой гордостью и огнем, как Рэйган Портер. Дело в том, что меня к ней притягивает не только внешность, но и характер. Я восхищаюсь ей. Она — большая редкость. И тогда я решил, что сделаю всё, чтобы она благополучно вернулась в лоно своей семьи. Потому что хотя бы иногда хорошие парни должны выигрывать, чтобы положительных героев было больше.

Уже накрыт стол, и я жду её, когда Рэйган, наконец, открывает дверь ванны. Её длинные светлые волосы спрятаны в тюрбан из полотенца, а рубашка свисает ниже майки. Я мог бы увидеть более интимные места, поэтому перевожу взгляд на её лицо.

Девушка задумчиво изучает меня, будто она — клиент в мясном магазине, подсчитывающий и взвешивающий, сколько и какого мяса отрезать от меня. Меня надо оставить позади, милая. Я старый, потрепанный и на вкус, как кожаный ботинок.

— Иди есть, — и указываю на стол, откладывая запчасти моего пистолета.

Мое основное оружие Ругер SR45, и его я чищу первым. Он лежит на стуле рядом со столом. Его легко схватить и начать стрелять при необходимости.

— Молоко? — спрашивает она с приподнятыми бровями. — Нам по пять лет?

— Нет, мне двадцать семь, но оно мне всё ещё необходимо.

Я выдвигаю стул для неё, и она садится. «Интересно, — подумал я, — носит ли она нижнее белье?» И тут же проклял себя. «Конечно, нет, я ведь не дал его ей».

— Тебе что-то нужно там в низу?

— Типа французского хлеба? — спрашивает она.

«Французский хлеб? Это какой-то термин для женских прелестей?»

Я смотрю на неё, и она вспыхивает под моим взглядом. Я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы не позволить своему взгляду опуститься ниже её груди. Тогда бы я посмотрел, сколько румянца появилось бы на её теле.

Опустив глаза, Рэйган делает жест в сторону еды:

— Прости, что спросила. Всё в порядке. Не нужен мне никакой хлеб.

Ой. Кажется, она подумала, что «низ» означает — я спущусь вниз за покупками, и говорю прямо:

— Я имел в виду, нужно ли тебе нижнее белье? Я забыл тебе его дать. У меня нет боксеров, потому что я не ношу трусы.

Это заставляет Рэйган покраснеть.

— Нет, всё в порядке.

Она неудобно ёрзает на стуле, что подсказывает мне, что не так уж всё и в порядке. Не хочу оставлять её одну, но мне нужно выйти за какой-нибудь одеждой.

— Ешь, я скоро вернусь, — говорю я, поворачиваясь к двери.

— Нет, — она вскакивает, переворачивая бедрами стол и разбросав соус, макароны и молоко. — Вот, дерьмо! — кричит она, и вдруг воинствующая принцесса ломается.

Рэйган обрушивается, рыдая, и сильные истеричные крики звучат так, будто её разрывает на части. Мое обещание не трогать без её согласия растворяется, как сахар в воде. Я подхватываю её на руки и несу к дивану, стараясь усадить и отпустить, но она цепляется за меня, что я воспринимаю, как молчаливое согласие.

Пристроившись на углу, я обнимаю её тело, пока девушка дрожит и трясется. Внутри неё буря, и я не знаю, сколько это продлится, так что держу её на коленях, как в колыбели. Понимаю, что даже если начнется конец света, я не отпущу её. Не в этот момент, когда она нуждается во мне больше всего на свете. Я не помню, когда в последний раз мне было так хорошо. Наверное, никогда.