Последняя сделка

22

Утром я опоздал на встречу на десять минут. Все участники переговоров были свежи, словно луговые маргаритки. Все, кроме меня. Дайан встретила меня так, будто мы не целовались на ее диване всего за несколько часов до этого.

Я из кожи лез вон, чтобы сосредоточиться, но мне хотелось одного — убежать отсюда и все хорошенько обдумать. Я в очередной раз пошел по стопам своего отца. Семь месяцев назад, вступая в брак и давая клятву верности, я был уверен, что никогда ее не нарушу. И вот вчера я оказался на грани того, чтобы послать все свои обещания и благие намерения к дьяволу. Одним словом, брак мой едва не скончался, не просуществовав и года.

Все дискуссии мы закончили в одиннадцать, чтобы дать возможность ребятам из «Тетраком» успеть в аэропорт и улететь в Цинциннати. Вместо того чтобы пойти вместе с Дайан в офис, я отправился в парк. Пускаться в объяснения я не стал и не знал, о чем она думает.

Это был яркий и какой-то хрусткий день поздней сухой осени. Холодный ветерок поглаживал верхушки деревьев, и те в ответ на его игру швыряли на землю пригоршни желтых листьев. Яркое солнце едва-едва согревало воздух. Одним словом, зима была уже не за горами.

Что я сделал плохого? Лайза меня бросила, оставив на растерзание полиции, отвергла помощь и моей верности вовсе не заслуживает. Она дала мне понять, что наш брак кончился, следовательно, виновата в том, что между мной и Дайан возникла духовная близость.

Я сел на скамью на берегу озера. В надежде получить хлебные крошки ко мне лениво двинулись жирные утки, а на противоположном берегу из-за высоких деревьев на меня поглядывали верхние этажи отеля «Ритц-Карлтон». Я обратился лицом к солнцу и закрыл глаза.

Всем своим существом я ощущал, как движется к краху мой брак. В этом не было ничего нового. Мои родители разошлись. Так же как и родители Лайзы. Подобное происходит с миллионами людей как в Британии, так и в Америке. Я вполне мог позволить браку рушиться до конца, и никто не мог запретить мне спать с тем, с кем пожелаю.

Но я не желал спать с другими. Больше всего на свете мне хотелось вернуть Лайзу. Сделать это будет трудно. Она мне в этом не помощница, напротив. Мне придется смирить гордыню, простить жену за то, что ушла, забыть все, что сказала и скажет в будущем. Я должен убедить Лайзу, что не убивал ее отца. И это тоже будет очень непросто, а может быть, невозможно.

Так стоит ли пытаться?

Я вспомнил голос Лайзы, ее лицо и смех.

Да! Да! Да! Безусловно, стоит.

Я пробыл за своим письменным столом не более пяти минут, как зазвонил телефон. Это была Дайан. Она хотела меня видеть.

Я с трепетом вступил в ее кабинет. Но боялся я напрасно. Она мне дружески улыбнулась и сразу начала обсуждать наши отношения с «Тетраком». Оказалось, еще утром Джил позвонил в пару венчурных фирм, и те подтвердили версию Хечта. Ему сказали, что в то время они не согласились бы подпустить к себе Мюррея Редферна и на пушечный выстрел. В одной фирме, правда, поставили под сомнение способность Хечта принимать взвешенные решения, поскольку тот согласился иметь дело с Мюрреем. Подобная точка зрения, бесспорно, имела право на существование, но одной ее было явно недостаточно, чтобы отказываться от проекта. Хотя из-за разницы во времени Джил на западное побережье еще не звонил, Дайан была уверена, что «скелетов» в кладовой «Тетраком» не окажется. Таким образом, от формального заключения договора нас отделяло менее недели.

Когда беседа закончилась и я собрался уходить, Дайан меня остановила.

— Саймон…

— Да?

— О вчерашнем вечере.

— Слушаю.

— Все в порядке. — Она взяла меня за руку. — Я не хочу об этом говорить. Но почему бы тебе как-нибудь не пригласить меня выпить?

— Мне кажется, что идея не из лучших, — ответил я.

— Брось, — улыбнулась она. — Хотя бы одну выпивку ты мне уж точно должен.

Дайан была права.

— В таком случае выпьем обязательно, — улыбнулся в ответ я.

— Вот и отлично. Как насчет пятницы?

— Хорошо.

— Благодарю за помощь, Саймон, — сказала она, и я удалился.

Вернувшись на рабочее место, я принялся размышлять о том, что затевает Дайан и для чего. Судя по ее репутации, она обожала устраивать романы на службе. Теперь я знал, что действует Дайан вполне профессионально. Но почему я? Может быть, ей просто захотелось секса? Или нужна игрушка? Не исключено, что от связи с женатыми мужчинам она получает дополнительное наслаждение.

Но несмотря на скверную репутацию Дайан, я не хотел видеть в ней всего лишь распущенную и циничную дамочку. Мы искренне симпатизировали друг другу. Более того, между нами, бесспорно, существовало и чисто физическое влечение. Честно говоря, я не знал, имелось ли это влечение и ранее, но только в скрытом виде, или вспыхнуло лишь после отъезда Лайзы. Интересно, как Дайан воспримет мое бегство? Не помешает ли оно мне стать партнером при новом режиме? Что ж, если и помешает, то поделом. Мне не следовало так далеко заходить в своих отношениях с ней, и впредь я этого делать не должен.

Чтобы уяснить все до конца, придется дождаться пятницы.

Взглянув на гору лежащих передо мной деловых бумаг, я закрыл глаза. Как я мог позволить событиям зайти так далеко? Да, я с Дайан не спал, но был очень близок к этому. Как я мог поставить под удар брак, который и без того был на грани распада и за спасение которого я боролся? Даже если Лайза ничего не узнала бы, то я был бы обречен помнить об этом всегда. Эти воспоминания сохранялись бы как готовая взорваться в любой момент бомба замедленного действия.

Нет, никогда в будущем я не допущу ничего, даже отдаленно похожего на это.

— В чем дело, Саймон?

Я открыл глаза, поднял голову и увидел, что за моей спиной стоит Дэниел.

— Не спрашивай, потому что я все равно не отвечу, — сказал я, посмотрев на пустующее рабочее место Джона, с которым мне так много надо было обсудить, затем спросил: — А где Джон?

— Отбыл на весь день в «Нэшнл килт», — произнес Дэниел и добавил: — На всякий случай он оставил нам свой телефонный номер.

— Никакой спешки, — сказал я. — Это может подождать.

Я проверил электронную почту и среди множества посланий обнаружил сообщение Конни, из которого узнал, что Джил приглашает меня выпить с ним этим вечером в его клубе.

Это приглашение поначалу привело меня в состояние паники. Неужели Джил каким-то непостижимым образом узнал обо мне и Дайан? Однако маловероятно, что он избрал фешенебельный клуб местом для порки. Меня еще никогда не приглашали в клуб Джила. Думаю, что и другие сотрудники там тоже не бывали. Однако Фрэнк, как я знал, посещал клуб много раз. Интересно, думал я, о чем Джил хочет со мной поговорить?

В семь часов вечера клуб «Девоншир» был практически пуст — для его членов время было слишком раннее. Я сидел, потягивая пиво, а передо мной на маленьком столике выстроился ряд вазочек с разнообразными чипсами и орешками. Бар был небольшим и очень уютным — сплошная красная кожа и редкие породы дерева. У входа на изящных полках разместилась внушительная коллекция виски. О некоторых редких сортах я даже никогда не слышал. Общая атмосфера напоминала лондонские клубы. Здесь все делалось для того, чтобы члены клуба чувствовали себя максимально комфортно, а их гости испытывали ощущение некоторого неудобства. Этот деликатный баланс являлся плодом многолетних традиций клуба и целенаправленных усилий управляющих.

В бар вошли три человека в костюмах-тройках и галстуках в полоску и заняли соседний столик. У всех троих были такие бороды, которые в наши дни почти не встречаются. Замечательные объемные творения. Если эти ребята родились в пятидесятых годах, то бородищи на вид были по меньшей мере лет на шестьдесят старше своих хозяев.

Джил опоздал ровно на десять минут. Он пожал мне руку, сел и, поймав взгляд официанта, заказал мартини.

— Спасибо, Саймон, за то, что принял приглашение, — сказал он. — Как состояние?

— В общем, неплохо.

— Мне очень жаль, что Лайза не живет дома. Как она все это переносит?

— Боюсь, не очень хорошо. Она улетела в Калифорнию.

Джил в знак симпатии приподнял кустистые брови.

— Позволь выразить тебе сочувствие, — промолвил он. — Но думаю, было бы неправильно, если бы Арт вмешался и стал уговаривать ее остаться в «Био один». Уверен, ты меня понимаешь.

Я промолчал. Джилу не понравились бы мои слова о том, что, судя по всему, Арт уже вмешался, чтобы выдворить ее из фирмы. Босс не хотел верить, что в его фирме может существовать личная вражда между коллегами. А в тех редких случаях, когда вражда проявлялась открыто, он предпочитал ее не замечать.

Принесли мартини. Джил помолчал немного и начал:

— Значит, так, Саймон… Я хочу поговорить с тобой о будущем нашей фирмы.

— Вот как?

— Да. Ты, наверное, слышал, что я намерен устраниться от дел в «Ревер».

— Догадываюсь.

— Фирма небольшая, и слухи в ней распространяются быстро, — улыбнулся Джил. — Ты, конечно, понимаешь, что я хочу оставить компанию в максимально хорошей форме.

— Естественно.

— Но в связи с моим уходом возникает вопрос о наследнике.

Это уже становилось интересно.

— Понимаю.

— Вначале я думал, что мое место займет Арт. После смерти Фрэнка он остался вторым по старшинству партнером. Кроме того, он ведет наш самый удачный проект.

Я кивнул.

— Но в последнее время Арт неважно себя чувствует, и я не уверен, справится ли он с работой. И это ставит меня перед выбором.

Он замолчал, чтобы отпить мартини. Выбором? Каким? А я считал, что остался всего лишь один кандидат. Неужели Джил имеет в виду Рави? Да, Рави, бесспорно, талантливый инвестор, но он всегда хочет, чтобы его оставили в покое, если вопрос не касается прямо его проекта. Взвалить на свои плечи ответственность за всю фирму Рави не пожелает.

— Это может быть Дайан или, — продолжил Джил, — мне придется пригласить со стороны опытного специалиста в сфере венчурного капитала.

Подобной возможности Дайан не учитывала, подумал я, а если и учитывала, то со мной своими мыслями на этот счет не делилась.

— Я не намерен просить тебя, Саймон, поддержать ту или иную сторону. Я прошу тебя о другом — противоположном. Нельзя допустить, чтобы после моего ухода «Ревер» пал жертвой междоусобной борьбы. Поэтому я прошу тебя дать слово, что продолжишь работать вне зависимости от того, кто станет во главе компании. Ты хороший человек, Саймон, и ты нужен фирме.

Джил внимательно смотрел на меня, ожидая моей реакции. Я попал в сложное положение, поскольку уже обещал Дайан выступить в случае необходимости на ее стороне. Что я могу сказать ему сейчас?

— А ты не мог бы подождать с уходом? По крайней мере до тех пор, пока ситуация не прояснится?

— Теоретически это возможно. Но дела с моими почками обстоят довольно скверно. Доктора говорят, что скоро я могу оказаться на диализе.

— Не может быть! Когда именно?

— Это они скрывают, — фыркнул он. — Боятся, что в случае ошибки я привлеку их к суду. Одним словом, это может случиться и через шесть месяцев, и через шесть лет. Как бы то ни было, я намерен по полной программе использовать время, когда еще способен свободно передвигаться. Так же считает и моя жена. Поэтому я и хочу разобраться с «Ревер» как можно скорее.

— Я тебя понимаю.

— Итак, ты обещаешь мне, что останешься в фирме, кто бы ни стал партнером-управляющим?

Я был очень многим обязан Джилу. Перед Дайан у меня никаких особых обязательств не имелось.

— Да, Джил, останусь, — твердо ответил я.

— Спасибо, Саймон, — устало улыбнулся он.

Из «Девоншира» я сразу двинулся к Джону. Он жил в районе Саут-Энд, в трехэтажном доме, втиснувшемся между салоном живописи и агентством по торговле недвижимостью. Геи почему-то предпочитали селиться именно в этой части города. Впрочем, люди с нормальной сексуальной ориентацией тоже не чурались этих мест.

Увидев меня, Джон удивился, но все же пригласил войти. Он сменил рабочий костюм на джинсы и свободную полотняную рубашку навыпуск. До этого мне всего лишь раз довелось побывать в его квартире. Выглядело жилище Джона очень мило, несмотря на то что в нем явно присутствовало влияние минимализма. Простые деревянные полы, стеклянный стол, несколько симпатичных модерновых светильников и столь же модерновых ваз. Плакаты, прославляющие научно-фантастические творения в области литературы и кинематографии (о большинстве этих шедевров я никогда не слышал), оживляли стены. Одна стена была украшена громадным изображением тореадора. В комнате находился телевизор с гигантским экраном, а несколько полок были до отказа забиты видеокассетами. Я вглядывался в обстановку, но никаких признаков необычной сексуальной ориентации Джона не видел. Однако экспертом в этом деле я не являлся, поэтому мог просто их не заметить.

Мы присели, он предложил мне пиво, и я согласился. Открыв бутылку и для себя, Джон сказал:

— Ну и говенный же день выдался.

— Тебе не понравилось пребывание в Лоуэлле?

— Если мне придется поехать туда еще раз, я просто спалю это место. Клянусь. Почему мы не позволяем компании умереть быстро и безболезненно? Вместо этого мы собираемся обратиться к главе одиннадцатой Закона о банкротстве, дабы защититься от кредиторов. Что касается меня, то я просто вручил бы ключи от фирмы банку-кредитору, чтобы тот бесплатно раздавал одеяла с изображением черепашек ниндзя каждому ребенку, который решится открыть у них счет. — Сделав большой глоток пива, он спросил: — Итак, что привело тебя в наши края?

— Я хотел задать тебе пару вопросов, которые могут показаться слегка… нетактичными.

— О чем? — внезапно напрягшись, спросил Джон.

— Я недавно встречался с одним фотографом.

— Ну и что?

— Парень дал мне вот это.

Я передал Джону конверт. Он открыл его, достал снимки и взглянул на них. Его лицо окаменело, и он закрыл глаза.

— Итак, что тебе от меня надо? — спросил Джон.

— Я хочу расспросить тебя онем.

— Зачем?

— Мне надо выяснить, кто его убил.

— Я не знаю, кто это сделал.

Я вопросительно вскинул брови, а Джон закрыл лицо руками. Я молча наблюдал за ним. Наконец он поднял голову и произнес:

— Я его любил.

Я молчал.

— Вечером, накануне его смерти, мы поссорились. Последний раз я его видел в субботу утром, когда убегал в ярости. Теперь я очень жалею, что мы расстались с ним на такой ноте.

— Сочувствую.

— Это было ужасно, — продолжал Джон. — И самое страшное во всем этом деле, что я ни с кем не мог поговорить, чтобы облегчить душу. Во всяком случае, ни скем из тех, кто знал Фрэнка.

Я видел, что Джон лишь ценой огромных усилий сдерживает слезы.

— Из-за чего вы поссорились? — мягко спросил я.

— Я встречался с другими мужчинами, а Фрэнку это не нравилось. Но эти встречи ровным счетом ничего не значили. Так… Просто случайные связи.

— Но разве сам Фрэнк не…

— Нет. Я был у него единственным любовником. Мне даже кажется, что он не видел в себе гея до тех пор, пока не встретился со мной. Фрэнк держал все это в страшной тайне. Я пытался убедить его быть более открытым, но он меня не слушал. Думаю, Фрэнк испытывал острую вину. Через это проходим мы все, и чем скорее от подобного чувства избавишься, тем лучше.

— И по этой причине рухнул его брак? — спросил я.

— Фрэнк осознал это значительно позже, а сначала он считал, что просто утратил сексуальное влечение к супруге. Правда, и тогда он понимал, что отличается от других, но считал себя асексуальным.

Я все это не очень понял, но сказанное Джоном прекрасно объясняло тот стиль жизни, которому в течение пятнадцати лет следовал Фрэнк.

— Я сделал для него доброе дело, — просто сказал Джон, — заставил его осознать, кем он на самом деле является.

— У тебя есть какие-нибудь версии его убийства?

— Нет. Вначале мне казалось, что это ты, но в глубине души я не верил, что ты способен на подобные поступки.

— Копы считают, что Фрэнка прикончил я. Но они заблуждаются, и я надеюсь это доказать. Теперь я вижу, что ты, как и я, не имеешь к преступлению никакого отношения.

Это было не совсем так. Я по-прежнему не знал, связан Джон с убийством или нет, но должен был выразить ему свое доверие, чтобы он, в свою очередь, поверил мне.

— Но нельзя пройти мимо одного простого факта — кто-то его убил, — продолжал я. — Мне известно, как много значил для тебя Фрэнк, и ты должен помочь мне найти убийцу.

Джон неуверенно покачал головой.

— В таком случае ответь на мои вопросы. Тебе это не повредит, а мне поможет.

— Ладно, — с видимой неохотой согласился Джон.

— Что особенно беспокоило Фрэнка незадолго до гибели?

— Множество вещей. А если быть точным, то он жил в постоянном напряжении. И не только в связи с работой. Стресс Фрэнк переносил скверно.

— Что волновало его, кроме работы?

— Прежде всего — ты. С тебя все и началось.

— С меня?

— Да. Он был убежден, что у тебя роман с Дайан. Дело дошло до того, что он даже у меня об этом спрашивал. Я ответил, что ничего не знаю, но все видели, что вы находитесь в замечательных отношениях и очень много работаете вместе.

— Да, своими подозрениями Фрэнк меня сильно допек, — признался я. — В своем недоверии ко мне он явно перехватил через край.

— Мне тоже так показалось. Но ты же знаешь, что Фрэнк боготворил Лайзу. Я думаю, его очень пугало то, что дочь может оказаться в том же положении, в котором оказался он.

— Не понимаю.

— Я говорю об отношениях между ним и мной, — пояснил Джон. — Мы были связаны по работе, имея при этом близкие отношения. Это вызывало у Фрэнка постоянное чувство вины. Потом он узнал, что я встречаюсь с другими мужчинами, и это явилось для него сильнейшим ударом. Ему, видимо, казалось, что в силу своей неполноценности он не только погубил семью, но не сумел удержать и меня. Одним словом, Фрэнк боялся, что дочь будет страдать так, как страдает отец. Бедняга с параноидальной настойчивостью повторял это снова и снова. Ну и, наконец, наша ссора в пятницу. В тот вечер Фрэнк не выдержал и взорвался.

— Как это произошло?

— Фрэнк заявил, что не понимает и не приемлет моей неверности. А то, что я гей, не может служить оправданием. — Немного помолчав, Джон продолжил: — Я пообещал исправиться, но он не поверил, и я ушел.

— Когда это произошло?

— Около часу ночи, — ответил Джон, сдерживая слезы. — И больше я его не видел. — Он снова замолчал, борясь с нахлынувшими воспоминаниями. — На следующий день Фрэнк мне позвонил, но помириться мы так и не сумели. Когда я, в свою очередь, позвонил ему, никто не снял трубку, и позже звонка от него не последовало.

— Сочувствую, — промолвил я, понимая, что Джон нуждается в более теплом утешении, которого я, увы, предоставить ему не мог. — С этим вопросом ясно. А что его беспокоило в компании?

— Да, положение в «Ревер» его явно чем-то мучило, — глубоко вздохнув, произнес Джон. — Но что именно, я не знаю. Разговоров о фирме и о работающих там людях он пытался избегать. В те моменты, когда мы работали в паре, разговор велся только о конкретном проекте. Вне офиса мы о делах практически не толковали. Но что-то его определенно тревожило.

— А ты не думаешь, что это было связано с предстоящим уходом Джила?

— А разве он уходит? — спросил Джон, и глаза его от изумления округлились.

— Да, уходит. Прости, но я думал, об этом-то Фрэнк не мог тебе не сказать.

— Нет, — ответил Джон. — О внутренней политике фирмы мы уж точно никогда не говорили.

— А как он оценивал Арта?

— Считал его полным ничтожеством. Как мне кажется, они друг друга терпеть не могли.

— Что он говорил о пьянстве Арта?

— А я и не знал, что Арт пьет. Тебе, похоже, известно о жизни в офисе гораздо больше меня.

— Да, — согласился я. — Но поговорим о другом. Меня очень удивляет то, что полиция не узнала о ваших отношениях.

— Она узнала.

— Что?!

— На это, правда, потребовалась пара недель. В «Домике на болоте» они нашли отпечатки моих пальцев. Я сказал, что работал там вместе с Фрэнком над нашими проектами, и они мне поверили. Но после серии лабораторных исследований копы пришли к выводу, что я занимался в «Домике на болоте» не только трудовой деятельностью. В бостонской квартире Фрэнка я никогда с ним не встречался — он был слишком осторожен для этого, — но после того, как копы потолковали с моими соседями, они узнали, что Фрэнк нередко бывал у меня. Кроме того, они проверили компьютер Фрэнка и обнаружили в электронной почте письма, которые окончательно прояснили ситуацию.

— Неужели они не начали подозревать тебя в убийстве?

— Начали, — кивнул Джо. — Всего лишь на пару дней или около того. Но у меня было железное алиби. Соседи видели меня в день убийства, а ближе к вечеру я находился в обществе своих друзей. Одним словом, копы перестали меня терзать и с тех пор расспрашивают только о тебе.

— И что же ты успел им поведать? — простонал я.

— Только правду. Я сказал, что Фрэнка беспокоили твои отношения с Дайан и между ним и тобой в последние месяцы отношения были, мягко говоря, натянутыми. Они спросили, не угрожал ли ты Фрэнку и не опасался ли он тебя, но я ответил, что такого не было и быть не могло.

— И ты считаешь, что мне следует выразить тебе за это благодарность?

— Я говорил лишь то, что было, — пожал плечами Джон.

— Теперь, когда они узнали, что Фрэнк гей, не стали ли они вести следствие и под этим углом?

Его глаза снова округлились, на сей раз, как мне показалось, от страха.

— Как это?

— Не знаю. Другой любовник или что-то иное в этом роде.

— Ничего не получится! — вдруг выпалил Джон. — Я был единственным близким Фрэнку человеком и уже сказал об этом полицейским. Они мне поверили.

— Но ты же, насколько я понял, не хранил ему верность…

— Да! — сердито бросил Джон. — И с этим мне придется жить до конца своих дней. Но Фрэнк был совсем другим. Именно из-за этого мы и поссорились в тот вечер.

Я вздохнул. Рухнули мои надежды на то, что, узнав о Джоне и Фрэнке, следствие пойдет в другом направлении. Однако получилось так, что Маони только укрепился в своих подозрениях.

— Полицейские держат свое открытие в секрете?

— Пока да. Они опасаются задеть чувства семьи. И в первую очередь Лайзы.

— Они правы.

Чем меньше людей знают о связи Фрэнка и Джона, тем лучше для Лайзы. Меня очень тревожило то, как она воспримет это известие.

— Джон, ты можешь оказать мне услугу? — спросил я.

— Какую?

— Если тебе на ум придет нечто такое, что поможет найти убийцу, дай мне сразу знать. Хорошо?

— Обязательно.