Послушай меня

Восемнадцать Маура

Когда Маура посмотрела на клавиатуру, она почувствовала, как ее сердцебиение участилось, в такт темпу аллегро, в котором теперь играл оркестр, каждая нота, каждый такт отсчитывали время до ее соло. Она так хорошо знала свою партию, что могла играть ее с закрытыми глазами, но ее руки дрожали, нервы натягивались все туже и туже, когда струнные и деревянные духовые взывали друг к другу. Теперь к ним присоединились фаготы, заиграли флейты, и настало ее время.

Она начала свое соло. Ноты запечатлелись в ее мышечной памяти, теперь они были ей так же знакомы, как дыхание, и ее пальцы без усилий двигались по каденции, замедляясь до дольче, а затем переходили к финальной трели. Это был сигнал для струнной секции поднять свои смычки для секции тутти. Только тогда, когда за дело взялись остальные члены оркестра, она смогла оторвать руки от клавиш. Она глубоко вздохнула и почувствовала, как ее плечи расслабились. Я сделала это. Сыграла без единой запинки.

Затем репетиция сорвалась. Где-то среди струнных ноты столкнулись в сердитой мешанине, сбив с толку деревянные духовые. В разгар этой диссонирующей потасовки дирижерская палочка резко постучала по пюпитру.

— “Остановитесь. Остановитесь!” - крикнул дирижер. Фагот дал последний гудок, и оркестр замолчал. — "Вторые скрипки? Что у вас там произошло?” Он нахмурился, увидев провинившуюся секцию струнных.

Майк Антрим неохотно поднял свой лук в воздух. — “Это моя вина, Клод. Я потерял свое место. Забыл, на какой мерке мы были.”

— “Майк, у нас осталось всего две недели до концерта”.

— “Я знаю, знаю. Обещаю, этого больше не повторится.

Дирижер указал на Мауру. — “Наша пианистка здесь делает потрясающую работу, так что давайте попробуем брать с нее пример, договорились? Теперь давайте вернемся к пяти тактам перед тутти. Пианино, введи нас в игру трелью, пожалуйста".

Когда Маура подняла руки к клавиатуре, она мельком увидела раскрасневшегося Майка Антрима, который смотрел в ее сторону, произнося одними губами слово прости.

Он все еще выглядел сконфуженным, когда полчаса спустя репетиция закончилась. Пока другие музыканты собирали свои подставки и инструменты, он подошел к пианино, где Маура собирала свои ноты. — «Ну, это было довольно унизительно. Во всяком случае, для меня, — сказал он. — Но ты сделала это без особых усилий".

— "Едва ли." Засмеялась она. — «Последние два месяца я только и делала, что тренировалась».

— “И это, безусловно, заметно. Очевидно, я и сам должен был больше тренироваться, но на меня столько всего навалилось”. Он сделал паузу и посмотрел на футляр для скрипки, который держал в руках, как будто пытаясь придумать способ затронуть тему, которая была у него на уме. — “Ты торопишься? Потому что мне было бы очень интересно поговорить о расследовании.”

— “Дело Суарес?”

— "Да. Это действительно потрясло меня, и не только потому, что я знал ее. Но теперь детектив Риццоли высказала предположение, что убийца положил глаз на мою дочь.”

— “Я такого не слышала”.

— “Это случилось на похоронах Софии. На кладбище был один мужчина, который, казалось, слишком интересовался Эми. И это нас беспокоит”.

Другие музыканты уже выходили из зала, но Антрим не сделал ни малейшего движения, чтобы уйти. Дверь с грохотом захлопнулась, послав эхо по опустевшему зданию. В зале остались только Маура и Антрим, одиноко стоявшие среди пустых стульев.

— “Детектив Риццоли с тех пор нам ничего больше не говорила”, - сказал Антрим. — “Джулианна так волнуется, что не может уснуть. Эми тоже. Мне нужно знать, должны ли мы что-то предпринять. И стоит ли нам вообще бить тревогу”.

— “Я уверена, что Джейн сказала бы тебе, если бы это было так”.

— “У меня такое чувство, что ей нравится держать свои карты при себе. Ты ведь хорошо ее знаешь, не так ли?"

— Достаточно хорошо, чтобы знать, что ей можно доверять.

— “Она бы сказала нам правду?”

Маура сунула ноты в свой портфель и посмотрела на Антрима. — “Она самый честный человек, которого я знаю”, - сказала она, и это было правдой. Слишком часто люди избегали говорить откровенно, потому что честность влечет за собой последствия, но это никогда не мешало Джейн говорить правду, какой бы болезненной она ни была.

— Как ты считаешь, ты могла бы поговорить с ней? Дай ей знать, как мы волнуемся?

— «Я ужинаю с ней завтра вечером. Я узнаю, есть ли что-то, чем она хочет поделиться с тобой".

Они вышли из здания в ночь, настолько густую и влажную, что казалось, что они бредут в теплой ванне. Она вдохнула сладкий воздух и посмотрела на облако роящихся мотыльков, бившихся об уличный фонарь. Их машины были единственными оставшимися на стоянке, «Лексус» Мауры стоял в полудюжине киосков от «Мерседеса» Антрима. Она открыла свой автомобиль и уже собиралась скользнуть внутрь, когда он задал вопрос.

— "Что еще ты можешь рассказать мне о детективе Риццоли?"

Она повернулась к нему. — "В каком плане?"

— "В профессиональном. Можем ли мы рассчитывать на то, что она проследит за каждой деталью?»

Маура посмотрела на него поверх своей машины, на крыше которой блестела мокрая пленка влаги. — "Я работаю со многими детективами, Майк. Лучшего следователя я не встречала. Джейн умна и дотошна. Ее даже можно было бы назвать безжалостной".

— «Безжалостность — это хорошо».

«В ее работе это определенно так». — Маура замолчала, пытаясь прочесть выражение его лица в свете огней парковки. «Почему ты спрашиваешь о ней? Тебе интересно, сможет ли она справиться с такой работой?"

— "Не мне. Это все моя жена. У Джулианны старомодное представление о том, как должен выглядеть детектив из отдела убийств, и…

— «Дай угадаю: это не должна быть женщина».

Антрим смущенно рассмеялся. — «Да, безумие, не так ли, в наше-то время? Но Джулианна боится. Она не признается в этом, но на каком-то уровне действительно верит, что для защиты семьи нужен мужчина. Прошлой ночью я проснулся и обнаружил, что она встала с постели и смотрит на улицу, проверяет, не прячется ли кто снаружи».

— «Ну, ты можешь сказать Джулианне, что ты и твоя семья в надежных руках. Я серьезно."

Он улыбнулся. — «Спасибо. Я так и сделаю.”

Она забралась в свой "Лексус" и только завела двигатель, как Антрим постучал в ее окно. Она опустила стекло.

— “Ты знаешь о вечеринке, которую мы устраиваем после концерта?” спросил он.

— “Там будет вечеринка?”

— “Да, я волновался, что ты пропустила мое объявление, потому что пришла позже. Мы с Джулианной устраиваем вечеринку для всех музыкантов и их гостей. Настоящая коктейльная вечеринка с достаточным количеством еды, чтобы накормить целую филармонию. Так что приводи с собой гостя.”

— “Это звучит забавно. После этого концерта мне определенно понадобится несколько коктейлей, чтобы расслабиться”.

— “Отлично. Увидимся на репетиции на следующей неделе. При условии, что меня не выгонят из секции скрипки. Кстати, Маура?”

— "Да?"

— “Ты была просто великолепна сегодня вечером. Жаль, что ты выбрала трупы вместо Шопена."

Она рассмеялась. — “Это для моей следующей жизни”.

Маура прибыла первой, и теперь она стояла на кухне Анджелы Риццоли, потягивая бокал вина и чувствуя себя никчемной, пока хозяйка сновала по комнате с деловитостью опытного повара, метаясь от холодильника к раковине, а от разделочной доски к плите, где все четыре конфорки были заняты кастрюлями для варки на медленном огне. Это была обратная сторона ее патологической пунктуальности; это означало стоять на кухне у хозяйки и вести светскую беседу, в чем Маура никогда не была сильна. К счастью, Анджела говорила достаточно за них обоих.

— “С тех пор как Фрэнки переехал в округ Колумбия, а Винс застрял в Калифорнии, мне больше не для кого готовить”, - сказала Анджела. — “Все эти годы, все эти обеды. Рождество, Пасха и День благодарения, а теперь это просто ужин на одного. Я чувствую себя обделенной, понимаешь?”

Судя по кипящим на плите кастрюлям, в этот вечер никто больше не будет чувствовать себя обделенным.

— "Вы уверены, что я не могу вам помочь?" — спросила Маура. — "Может быть, помыть салат?"

— "О нет, Маура, тебе ничего не нужно делать. У меня все под контролем».

— "Но у вас здесь так много всего происходит. Дайте мне работу!».

— "Соус. Можешь перемешать соус маринару. Фартуки в том нижнем ящике. Мне бы не хотелось, чтобы ты испачкала свою красивую блузку".

Обрадовавшись, что наконец-то получила задание, пусть и бессмысленное, Маура надела фартук, с надписью Cucina Angela, и перемешала маринару.

— “Знаешь, я действительно надеялась, что он придет сегодня вечером”, - сказала Анджела. — “Твой друг”.

Друг. Эвфемизм для мужчины, который делил с Маурой постель.

— “Дэниел хотел”, - сказала Маура. — “Но кто-то умер, и ему нужно было побыть с их семьей сегодня вечером”.

— “Я думаю, это связано с его работой, не так ли? Никогда не знаешь, когда ты понадобишься людям”.

Его работа. Еще один эвфемизм, еще один способ обойти неприятную реальность призвания Дэниела. Маура ничего не сказала, помешивая маринару.

— “Жизнь сложна, не так ли?” - сказала Анджела. - Все эти перипетии и повороты. Никогда не знаешь, в кого влюбишься.”

Маура продолжала помешивать соус, пар омывал ее лицо.

— “Я была воспитана хорошей девочкой-католичкой. А теперь посмотри на меня, ” сказала Анджела. — “Я собираюсь развестись с одним и живу с другим”. Она вздохнула. — “Я просто хочу сказать, что понимаю тебя, Маура. Я все прекрасно понимаю.”

Наконец Маура повернулась к ней лицом. Они никогда не разговаривали о ней и Дэниеле, и этот разговор среди кипящих кастрюль застал ее врасплох. Лицо Анджелы раскраснелось из-за кухонной духоты, а волосы завились от пара, но взгляд был прямым и твердым. И добрым.

— “Мы любим тех, кого любим”, - сказала Маура.

— “Разве это не правда? А теперь позвольте мне наполнить твой бокал вином.”

— “Ма?” - раздался голос от входной двери. — “Мы все здесь!”

В доме послышались шаги, и четырехлетняя Реджина ворвалась на кухню. — ”Нонна!" “ закричала она и бросилась в объятия Анджелы.

— “Эй, эй, эй!” - крикнул Барри Фрост, входя на кухню с упаковкой из шести банок пива в руках. — “Похоже, вот где происходит всё действие!”

Все столпились в крошечной кухне. Вошел Габриэль, неся две бутылки вина. Жена Фроста, Элис, принесла букет роз и, не теряя времени, полезла под раковину в поисках вазы. Это была классическая Элис, сразу переходящая к делу. Кухня теперь была так переполнена, что Анджеле едва хватало места для работы, но она выглядела довольной создавшимся хаосом. Она вырастила троих детей в этом доме, приготовила тысячи блюд на этой кухне и сияла, когда хлопали винные пробки, а из кастрюль на плите поднимался пар.

— “Ух ты, миссис Р.”, - сказал Фрост. — “Вы устроили настоящий пир!”

И это, конечно, был настоящий пир: салаты и паста, жареная баранина и зеленая фасоль с чесноком. Когда все блюда были на столе и они расселись по стульям, Анджела посмотрела на своих гостей с усталой, но счастливой улыбкой.

— “Господи, как же я по этому скучала”, - сказала она.

— ”По чему по этому, ма?" - спросила Джейн. — “По возможности вкалывать весь день на кухне?”

— “По тому, что вся моя семья за одним столом”.

Хотя на самом деле они и не были семьей, подумала Маура, сегодня казалось, что все они действительно семья. Она оглядела сидящих за столом людей, которых знала много лет, людей, которые знали о ее несовершенствах и ее иногда неудачных решениях, но все равно принимали ее. Во всех смыслах они были ее семьей.

Ну, все, кроме одного.

— “Я слышала, что ты выдающаяся солистка”, - сказала Элис Фрост, передавая салат Мауре. — “Мы с Барри с нетерпением ждем концерта”.

— “Ты придешь?”

— “О да. Разве он не говорил тебе, как сильно я люблю классическую музыку?”

— “Я надеюсь, он также сказал, что мы сугубо любительский оркестр, так что, надеюсь, вы не ожидаете увидеть Карнеги-Холл. Мы просто врачи, которые любят вместе играть музыку”.

— “Разве ты не находишь, что эти два навыка усиливают друг друга? Высшее образование и музыкальные способности? Я считаю, что все дело в усилении развития мозга. Когда я училась на юридическом факультете, у нас был свой собственный оркестр. Я играла на флейте. Мы были любителями, но мы были чертовски хороши”.

Тарелка с макаронами, политыми соусом маринары, двинулась по столу. Когда миска дошла до Элис, она поморщилась и передвинула ее прямо к Мауре. Пренебрежение не осталось незамеченным Анджелой, чьи губы раздраженно скривились. Маура намеренно положила себе щедрую порцию пасты.

— “Это блюдо изумительно, миссис Риццоли”, - сказал Фрост.

— “Я ценю гостей со здоровым аппетитом, Барри”, - сказала Анджела, бросив неодобрительный косой взгляд на Элис, которая лихорадочно выбирала гренки, словно они были насекомыми, кишащими в ее салате.

Фрост нарезал кусочками мясо средней прожарки. — “Потрясающе, как всегда! Много пролетело времени с тех пор, как я в последний раз ел блюда из бараньей."

— “Да уж наверно! Я полагаю, дома тебя не очень-то часто этим балуют”, - сказала Анджела, бросив еще один взгляд на Элис.

— “Как дела у Винса в Калифорнии?” - спросила Маура, быстро меняя тему. — “Он скоро вернется домой?”

Анджела вздохнула. — “Ох, все это еще витает в воздухе. У его сестры были некоторые осложнения после операции на тазобедренном суставе, а в ее возрасте кости заживают не так быстро.”

— “Ей повезло, что у нее есть такой брат, как он”.

— “Не думаю, что она это ценит. Жалуется на все. На его готовку, его вождение, его храп. У них всегда были сложные отношения”.

А какие отношения не сложные? подумала Маура, оглядывая стол. Анджела, воспитанная католичкой, теперь была на грани развода. Барри и Элис только недавно вытащили свой брак из огня, после романа Элис с одноклассником из юридической школы. А еще есть Дэниел и я. Возможно, это самые сложные отношения из всех.

— “Итак, миссис Р.”, - сказал Фрост. — “Что случилось с той девушкой, которая пропала по соседству?”

Анджела просияла. — “Я так рада, что ты спросил”.

— "А я нет", - сказала Джейн.

— “Я отвечу на твой вопрос, Барри", - конкретно эта тайна была раскрыта. Я видела Тришу в супермаркете. Она жива и здорова”.

— “Как я и предполагала”, - сказала Джейн. — “Она просто сбежала из дома. Снова.”

— “Разве это не требует дальнейшего расследования?” — спросила Элис, высказывая свое непрошеное мнение. — “Что все-таки происходит в этом доме? Это все отец? Вы знаете, что двадцать пять процентов сексуальных насильников - отцы?” Элис оглядела сидящих за столом, готовая поспорить с любым, кто попытается ей возразить.

Никто этого не сделал. Никто никогда не хотел спорить с Элис Фрост о чем бы то ни было.

— "Но теперь у нас есть еще одна загадка, которую нужно разгадать”, - сказала Анджела. — “Грины”!

— “А кто они, эти Грины?” - спросила Элис.

— “Те странные люди через дорогу”.

— “Почему странные?”

— “Они что-то скрывают”, - сказала Анджела. Она понизила голос, как будто секрет не должен был выйти за пределы этой комнаты. — “И у него есть пистолет”.

Габриэль, который вытирал жирные руки Реджины, поднял глаза. — “Вы действительно видели его оружие?”

— “А разве Джейн тебе не сказала? Я видела, что он был заткнут за ремень, когда Мэтт наклонился. Он был спрятан у него под рубашкой, что делает его скрытым оружием, верно? И он похож на человека, который точно знает, как им пользоваться”.

— “Где он находился, когда вы увидели у него пистолет?”

— “Он был на балконе. На своем заднем дворе.”

Наступила тишина, пока все за столом обдумывали эту деталь.

— “Ма, ты шпионила за ним”, - сказала Джейн.

— “Нет, я случайно оказалась на заднем дворе Джонаса, когда услышала весь этот стук у соседей. Я просто заглянула через забор, чтобы посмотреть, что там происходит”.

— “Каждый имеет право уединиться на собственном заднем дворе”, - сказала Элис. Конечно, это была правда, но никто не хотел ее слушать, тем более когда это исходило от Элис, как от адвоката.

— “Что ты делала на заднем дворе Джонаса?” - спросила Джейн.

— «Я живу на этой улице сорок лет и стараюсь присматривать здесь за порядком, вот и все. Как же мы сможем предотвратить дурные вещи, если даже не будем обращать на них внимания».

— “А она права”, - сказал Фрост.

Анджела посмотрела на Джейн. — “Ты не выясняла, есть ли у него разрешение на скрытое ношение оружия?”

— “У меня не было на это времени, ма”.

— “Потому что все это кажется очень подозрительным”.

— “Казаться подозрительным, слава богу, не является преступлением”, - сказала Элис, не в силах удержаться от того, чтобы не поделиться своей юридической точкой зрения.

— “Давайте, все вы. Позвольте мне показать вам их дом", - сказала Анджела. Она бросила салфетку на стол и поднялась на ноги. — “Быть может тогда вы наконец поймете, о чем я говорю”.

Фрост послушно встал, чтобы последовать за ней, а секунду спустя поднялась и Элис. И все, миграция была запущена. Маура поставила свой бокал и тоже последовала за остальными, хотя бы из вежливости.

Все собрались у окна гостиной и посмотрели на улицу. Это был сплошь средний класс со скромными домами на скромных участках, район, где мужчина когда-то мог вырастить троих детей только на свою зарплату. Джейн выросла здесь, и Маура представляла, как она едет на велосипеде по этой улице, или перебрасывается мячом с братьями на подъездной дорожке. Она взглянула на Джейн и увидела задиристо-хмурый вид и квадратную челюсть, которые, должно быть, были у Джейн с детства. У Анжелы была такая же упрямая челюсть. В семье Риццоли решительность явно передавалась по женской линии.

Джейн пробормотала Мауре: — «Я извинюсь попозже».

— "За что?"

— "За то, что вас тут завербовали в детективное агентство Анджелы Риццоли".

— «Я забыла сказать тебе, что вчера вечером видела Майка Антрима на репетиции. Он беспокоится, Джейн. Вся семья на нервах».

— "Да, могу себе представить".

— "Он хочет знать, есть ли что-нибудь на того парня с кладбища.

Джейн вздохнула. — «Хотела бы я, чтобы мне было что сообщить, но нечего».

— «А что насчет одноразового телефона? В последнее время с него звонили?»

— «Никто. Телефон молчит».

— «Хорошо, расскажите мне, что вы все видите», — сказала Анджела, все еще не сводя глаз с дома через дорогу. Она протянула Фросту бинокль.

— Что я должен увидеть? - спросил он.

— Скажи нам, тебе ничего в этом доме не кажется странным?

Фрост посмотрел в бинокль. — «Я ничего не вижу. Все жалюзи опущены».

— "Вот именно, — сказала Анджела. — Потому что они что-то скрывают".

— Это их право, — указала Элис раздражающе-властным голосом. — «Никто не обязан выставлять себя напоказ всему миру. Хотя мистер Америка, кажется, рад этому".

— "О, это всего лишь Джонас, — сказала Анджела. "Игнорируйте его."

Но трудно было игнорировать седовласого мужчину, поднимающего тяжести по соседству с Гринами. Он стоял перед окном своей гостиной с обнаженной грудью и качал железо на виду у всех.

— «Этот человек не хочет, чтобы его игнорировали, — сказала Джейн.

— “Ну, он в ужасно хорошей форме для человека его возраста”, - заметила Элис.

- "Шестьдесят два, - сказала Анджела. — Он был морским котиком”.

— “Хм, и это заметно”.

— “Забудьте о Джонасе! Я хочу, чтобы вы посмотрели на Гринов.”

Вот только смотреть было не на что. Все, что увидела Маура, были опущенные жалюзи и закрытая дверь гаража. Сорняки пробивались сквозь щели на подъездной дорожке, и если бы она не знала, что там кто-то живет, она бы предположила, что дом пустует.

— “Посмотрите, снова он вернулся!”, - сказала Анджела, когда мимо медленно проехал белый фургон. “Второй раз за неделю я вижу, как мимо проезжает этот фургон. Это еще кое-что, за чем мне стоило бы последить”.

— “Значит, теперь ты ведешь наблюдение и за транспортными средствами по соседству?” - спросила Джейн.

— “Я знаю, что он не принадлежит никому из нашего квартала”. Голова Анджелы медленно повернулась вслед за фургоном, который проехал по улице и скрылся из виду. Маура задавалась вопросом, сколько часов в день Анджела стоит у этого окна, любуясь этим видом. Прожив здесь четыре десятилетия, она, должно быть, знает каждую машину, каждое дерево, каждый куст. Теперь, когда ее дети выросли, а муж ушел, неужели до этого сузился ее мир?

В нескольких домах поодаль, с ревом ожила газонокосилка, и тощий мужчина в бермудских шортах начал косить траву. В отличие от Джонаса, этот человек, казалось, совершенно не заботился о своей внешности, он толкал косилку, щеголяя в сандалиях и носках до колен.

— «Это Ларри Леопольд. Он так хорошо ухаживает за своим двором”, - сказала Анджела. — “Он и Лорелея - такие соседи, о которых все мечтают. Дружелюбные люди, которые гордятся своей собственностью. Но Грины, те совсем другие. Они со мной даже не заговаривают.”

Маура увидела, как дернулась оконная штора в доме Гринов. Кто-то внутри этого дома наблюдал за ними в ответ. Да, это действительно казалось странным.

Зазвонил сотовый телефон.

— “Это мой”, - сказал Фрост и направился обратно в столовую, где оставил свой телефон.

— “Итак, теперь вы видите ситуацию”, - сказала Анджела.

— "Да-а... я смотрю, у тебя слишком много свободного времени,” сказала Джейн. “Винсу действительно нужно поскорее вернуться домой”.

— “По крайней мере, он обратил бы на меня внимание”.

— “И я была к тебе внимательна, ма. Я просто не вижу никаких причин для правоохранительных органов связываться с людьми, чье единственное подозрительное поведение заключается в том, чтобы избегать тебя. Как насчет того, чтобы оставить этих бедняг в покое и вернуться в столовую за десертом?”

— «К сожалению, нам придется пропустить десерт, миссис Р.», — сказал Фрост, возвращаясь в гостиную. — «Только что позвонили. Нам с Джейн нужно идти".

— "Куда мы идем?" — спросила Джейн.

«Ямайский пруд. Они нашли ноутбук Софии Суарес".