Потанцуй со мной

Но Оливер забрал их пальто, поэтому они направились в гостиную, где отец Лори и партнер Оливера сидели в мягких креслах, не разговаривая друг с другом. Альберт Паркер читал газету, а Кристофер изучал свои ногти. Но когда Оливер подошел к нему, улыбнулся и протянул руку через спинку кресла, чтобы невзначай скользнуть вверх по ноге. Он встал и тепло пожал руку Эду, когда их представили друг другу. Лори держался в стороне, но Оливер бросил на него взгляд, и тот ринулся представлять отцу Эда. Но успел только открыть рот, как Альберт поднялся сам и удивленно уставился на Эда.

— Маурер. Ты Эд Маурер. Ты играл за «Дровосеков!»

Теперь уже Лори ошарашенно смотрел на него.

— Ты… ты его знаешь?

— Знаешь его! Черт возьми, нет. Но я был там, когда он упал. Господи, не могу поверить, что ты стоишь здесь передо мной. — Он протянул руку. — Ал Паркер.

Эд, не менее удивленный, но пришедший в себя быстрее Лори, пожал Алу руку.

— Рад познакомиться с вами, сэр.

— Я только иногда хожу на игры, но люблю смотреть футбол. Всегда любил. Поехал к вам на игру со старым деловым партнером, у которого были билеты на лучшие места. Ты играешь до конца, парень. Насколько я помню, ты даже пытался встать и доиграть, прежде чем тебя привязали к носилкам! — Отец Лори широко улыбнулся и с энтузиазмом похлопал Эда по спине. Он выглядел так, словно открыл печенье с предсказанием, и вместо ожидаемого банального совета, нашел стодолларовую купюру. — Ехать сюда из города долго и холодно. Думаю, тебе хочется чего-нибудь выпить. Предлагаю совершить набег на мой кабинет.

Эд взглянул на Лори, который не сводил с него глаз. Ал потянул Эда за собой, и он ошеломленно улыбнулся и, прежде чем исчезнуть в коридоре ведущем в кабинет, помахал рукой.

Лори, моргая, повернулся к Оливеру.

Оливер рассмеялся и сел рядом с Кристофером.

— Минус один.

Лори почувствовал себя странно преданным, но попытался стряхнуть это чувство.

— Где спонсор, Оливер? — спросил он.

Оливер натянуто улыбнулся.

— Вообще-то, сегодня здесь только мы. — Он выглядел смущенным. — Если уж на то пошло, спонсоры мы с Кристофером. В основном я хотел, чтобы ты помирился со своей матерью.

Лори долго смотрел на него.

— Ты меня подставил?

Кристофер наклонился вперед и предложил Лори бокал вина.

— Выпей чего-нибудь, милый.

Лори пил и одновременно кипел от злости. Постановка. Никакого спонсора вообще, просто подстава от Оливера. Он ничего не сказал, а залпом выпил один бокал вина, потом другой.

Он увидел Эда только тогда, когда Кэролайн позвала их к столу, и тогда же за этот вечер первый раз увидел ее. У матери было слишком вежливое лицо. Похоже, она тоже не горела желанием мириться.

Когда они вошли в столовую, отец Лори все еще болтал с Эдом. Отчего Лори так удивился, что они поладили, он не мог сказать. Наверное, потому что знал, что отец любит спорт. Вот кто был его отец. Человек, который читал газету, смотрел спортивные передачи и подвозил его на репетиции танцев. Человек, который никогда прямо не показывал сыну своей неприязни к тому, чем он занимался и даже к тому, кем тот был. Но отец никогда не принимал его с распростертыми объятиями. Буквально. Лори пожимал ему руку всякий раз, когда выходил из дома. И сейчас Лори вспомнил, что в последний раз отец обнял его, когда он уезжал в Хореографическую школу. И даже тогда это было неловко и вынужденно, Кэролайн заставила.

А вот он Ал Паркер с горящими глазами, увлеченный так, что даже пугало Лори, настолько все это было чуждо этому человеку. По-видимому, с Эдом он вновь переживал знаменитые футбольные матчи. Кроме того, они обсуждали планы посмотреть вместе «Суперкубок». Самым странным и, к его удивлению, самым болезненным было то, как отец прикасался к Эду. О, это было как будто случайно. Случайно. Но он был там и замечал, что это было преднамеренно. Ал изменился, он наслаждался своим гостем, и Лори не был уверен, что когда-либо видел подобное раньше. Но, с другой стороны, разве у них на ужине когда-нибудь присутствовал спортсмен, да еще и совершивший такой подвиг: пройдя ад и едва не ставший паралитиком?

Они сели есть. Мать пыталась вызвать злость Лори, задавая острые вопросы о Центре и его работе, желая знать, как Мэгги восприняла новость. Но он отвечал коротко и ровно, слишком занятый наблюдением за Эдом и отцом, чтобы позволить спровоцировать себя. Свет. В глазах отца действительно горел свет, и Лори был одержим им. Его всегда безразличный отец не был безразличным. Ему нравился Эд. Ему очень нравился Эд, хотя он и знал о нем только то, что тот играет в футбол. И когда Кэролайн попыталась перевести разговор на Эда, расспросить его о работе и заставить принизить его статусом безработного, Ал проникся и этим. Шутил об обстановке в офисах и всей этой «чертовой политике», как будто они были единственными в комнате. И это все еще больше расстроило Лори.

Неужели отец не понимает, что это не просто друг Лори, с которым они вместе преподают? Что Эд его парень? Его парень-гей! Он хотел сказать: «Знаешь, папа, я позволяю ему трахать меня в задницу, и он также сосет мой член. Иногда мы сосем друг другу члены одновременно. Представляешь?»

Но нет. Отец знал, что Эд — его парень. Кэролайн позаботилась бы об этом. А значит, у отца никогда не было проблем с его ориентацией, как всегда тихо предполагал Лори.

Это была просто его мужественность — вернее, ее отсутствие.

— Итак, вы пришли в себя и решили, что будете работать на благо общества? — спросила Кэролайн, и прежде, чем Лори успел сказать ей «нет», Эд оторвался от Ала и, сияя, ответил за Лори:

— Да, это так, — сказал Эд. — Для начала, я думаю, что мы станцуем танго, но надеюсь уговорить Лори научить меня еще нескольким стилям.

— Мы? — повторила Кэролайн ледяным тоном.

Эд нахмурился, глядя на нее в замешательстве.

— Да, мы. Лори и я — на благотворительном вечере для Центра.

Оливер и Лори буквально вздрогнули в унисон, когда Кэролайн повторила:

— Для Центра?

Теперь Эд выглядел настороженным.

— Да. Мероприятие, которое Оливер и Лори организовывают для Центра. — Он взглянул на Оливера, потом на Лори. — Разве ты не об этом говоришь?

Кэролайн со стуком положила вилку на стол и повернулась к Лори.

— Ты выступаешь для этого Центра и не хочешь выступать для меня?

Лори гонял еду по тарелке, но вилку так и не выронил.

— Я думаю, ты должен сделать и то, и другое, Лоу, — предложил Эд, легонько подталкивая его локтем. — А какое мероприятие организовывает твоя мама? Оно похоже на наше?

Лори мог поклясться, что слышал звон падающего льда на пол вокруг стула матери.

— Я уверена, что Международный благотворительный вечер для детей — это совсем не то, что вы делаете для Центра.

Эд наклонился вперед, положив руки на стол, чтобы взглянуть через Лори на Кэролайн.

— Так как же нам заставить его согласиться на это, Кэролайн? Я все думаю, может быть, мне удастся уговорить его придумать что-нибудь со мной? Но я бы предпочел посмотреть, как Лори танцует сольный танец.

Оливер, сидевший напротив Лори, прикрыл рот салфеткой, чтобы скрыть улыбку, но его плечи затряслись от смеха. Кристофер откинулся на спинку стула, наслаждаясь происходящим. На другом конце стола Ал перестал резать ветчину и взглянул на Эда.

— Ты тоже танцуешь?

В его голосе явно слышалось разочарование.

Но Эд, казалось, не слышал его.

— О, ничего подобного. Господи, нет. Но мне очень нравятся бальные танцы. Я бы попробовал и другие, но не думаю, что у меня хватит на это способностей. Мне далеко до Лоу.

Его слова завладели вниманием Оливера.

— Если бы вы вдвоем выступили, было бы на что посмотреть. Я и не подозревал, что ты так далеко продвинулся. Решил, что это просто… — он быстро подмигнул Лори, — …флирт.

Эд усмехнулся.

— Ну, может быть, и это тоже. Но я думаю, что мы хороши. Я хочу, чтобы Лори участвовал со мной в конкурсе, но для этого потребуется некоторое время. А сейчас я просто хочу найти время и место, где мы могли бы покрасоваться.

— Эд, — прошипел Лори.

У него закружилась голова. Он был готов к сражению с матерью, но она пока волновала его меньше всего. Теперь же хотелось пойти к машине и укрыться там, пока все это не закончится.

— А может быть здесь? Сейчас? — предложил Кристофер. — Я бы с удовольствием посмотрел, как ты танцуешь.

— Ни за что! — воскликнула Кэролайн в тот же миг, что и Лори:

— Нет!

— По крайней мере, пока мы не съедим десерт, — сказал Оливер. — Альберт, Кэролайн сказала, что ты снова поменял свои инвестиции. Не хочешь дать несколько советов?

Отец Лори, смягчившись, снова став деловым человеком, принялся объяснять тонкости своего инвестиционного портфеля, и все остальные вернулись к еде. Вот только Лори не мог. Он был так зол, и ему было так… больно. И он не знал, почему. И это сводило его с ума.

Он почувствовал руку Эда на своем бедре, а потом и дыхание в ухе.

— Ты в бешенстве. Я что-то сделал не так?

Лори отрицательно покачал головой.

— Я в порядке, — сказал он неубедительно.

Эд ничего не ответил, но до конца трапезы продолжал держать руку на ноге Лори и успокаивающе поглаживать.

Однако, после ужина Оливер снова завел речь о танце, и, к удивлению Лори, на этот раз Эд возражал.

— Нет, давай оставим это на потом, — сказал он. — Если быть честным, место не совсем подходящее.

— Но я думал, что в доме есть студия! — поддразнил Кристофер. — Ладно вам. Теперь вы нас всех заинтриговали.

— Не могу. — Эд потер шею и виновато пожал плечами.

Лори тут же почувствовал себя ужасно, что не заметил состояния Эда.

— Я принесу тебе таблетки. Мы оставили их в машине?

Эд остановил его рукой.

— Все в порядке.

Лори посмотрел на него снизу вверх, готовый возразить, потому что если боль была настолько сильной, что Эд не мог танцевать, то значит, боль в шее была невыносимой. Но потом присмотрелся внимательней и понял, что Эд просто врал.

Ради него.

И по какой-то причине это осознание заставило Лори выйти из себя.

— Мы сделаем это, — сказал он. Когда Эд начал протестовать, он сжал его руку. — Эд прав. Люди должны видеть, насколько мы хороши.

Однако, он нервничал и всю дорогу до студии держал Эда за руку. Он не понимал, почему, собственно, пошел на это. Наверное подумал, что таким образом заставит своего отца посмотреть, как танцует его большой крепкий футболист. А может, возможно, это просто желание ткнуть пальцем в нос матери. Он был слишком напуган, чтобы хвастаться, но все равно чувствовал что-то подобное.

Однако, когда все расселись вдоль дальней стены, и они с Эдом вышли на танцпол, Лори понял, что по большей части был просто не в духе и хочет прямо сейчас потанцевать со своим партнером.

Он приготовился для танго и после шепотом сделанного Эду предложения просто отпустил все и последовал за ним. Он слышал вздохи зрителей — он настаивал на очень эффектном начале — но после этого замечал только музыку. Он чувствовал только биение своего сердца, тепло тела Эда, силу его объятий.

Все, что он осознавал — это танец.

Лори был рад, что наблюдали за происходящим только четыре человека. Когда он сгорел в огне скандала в Торонто, это было очень сильное и невероятное падение. Но в тот момент он осознавал, что сейчас даже небольшое падение разобьет его до конца. У него не осталось ни эгоизма, чтобы держаться и не упасть, ни мужества, ни злобы на весь мир и ни высокомерия, чтобы ослепить его. Не сейчас. Даже этот танец для родителей и Оливера с Кристофером казался слишком громким, слишком опасным, и страх давил на него с каждым движением.

Но с каждым шагом Эд был рядом, готовый поймать. Эд вел его, Эд нес наверх, и неважно, как быстро он поворачивал или крутился, Эд всегда приводил его домой.

Когда мелодия закончилась, воцарилась тишина, и Лори прижался к Эду, прильнувшему к нему. Оливер первым захлопал в ладоши, затем Кристофер и все остальные присоединились к нему.

— Потрясающе, — воскликнул он, и Лори осмелился взглянуть на всех.

Глаза у них были широко раскрыты. Все они были тронуты. Даже его мать.

Но вот стало ли ему от этого легче?

Остаток вечера прошел в подавленном настроении. Они немного поболтали за выпивкой, и Кэролайн даже поцеловала его в щеку, когда они с Эдом уходили домой. Но, несмотря на попытки Оливера вылечить их отношения, напряжение так и не спало. Лори больше не сердился конкретно на мать, просто был зол или, по меньшей мере, взволнован. Если уж на то пошло, ему стало еще хуже и непонятно, почему.

По дороге домой они почти не разговаривали, но на полпути Эд, наконец, вздохнул.

— Прости меня.

Лори удивленно посмотрел на него.

— За что?

Эд пожал плечами.

— Не знаю. Но мне кажется, что я сделал что-то не то.

— Ты ничего не сделал. — Лори уставился в окно. — Не следовало позволять Оливеру обманом заставлять меня приходить к родителям. Это на него я злюсь. Я так думаю.

Эд на мгновение замолчал.

— Наверное, я не понимаю, почему ты так злишься. Я имею в виду, да, твоя мама немного напряженная. Но она любит тебя. Я могу уверенно это сказать.

— Моему отцу, безусловно, ты очень понравился, — выпалил Лори, прежде чем смог сдержаться. Он поморщился и попытался отступить. — Прости. Это было неуместно.

— Так вот в чем дело? — догадался Эд. — Ты злишься, потому что я понравился твоему отцу? Но я ничего не понимаю. Это плохо?

— Я ему не нравлюсь. У него никогда не бывает для меня больше пары секунд, он меня стесняется. Но вот он слышит, что ты играешь в футбол, и уже не имеет значения, что ты гей. Ты — бог. И, как обычно, я — ничто. Просто разочарование семьи. — Лори откинул голову назад и закрыл глаза. — Забудь. Я веду себя нелепо. Я просто устал и хочу лечь спать.

Но Эд уже съезжал с дороги на обочину. Остановил машину, выключил зажигание и повернулся к Лори.

Лори оглянулся на проносящиеся мимо машины.

— Эд, мы не можем здесь останавливаться.

— Посмотри на меня, Лори.

В его голосе послышались странные нотки, и Лори немного испугавшись, повернулся. Когда он заколебался, Эд протянул руку и нежно взял его за подбородок. Напряженный взгляд заставил Лори замереть.

Говоря, Эд гладил его по щекам, не сводя с него глаз:

— Лори, для меня ты не разочарование. Только не для меня.

Эмоции нахлынули без предупреждения, и Лори попытался отвернуться.

— Все хорошо, — прошептал он, но голос его дрогнул.

Эд потянул его назад.

— Нет, — твердо сказал он, — слушай меня. Ты меня не разочаровываешь. Ни меня, ни Оливера. Я не могу говорить за твоих родителей. — Он тяжело вздохнул. — Я сожалею о твоих отношениях с отцом. Жаль, что я до этого не додумался. Извини. Но, Лори… черт, детка. — Он печально рассмеялся. — Лоу, Боже, ты даже не представляешь. Я совсем не в форме, чувствую себя большим тупицей, потому что тебе постоянно приходится обо мне заботиться.

Это заставило Лори поднять глаза.

— Но мне нравится заботиться о тебе.

Эд поцеловал его в лоб.

— Я знаю, детка. Я знаю. — Он еще немного помолчал, потом неохотно отстранился. — Ты прав. Мы не можем тут стоять.

Остаток пути они ехали молча, но все как-то изменилось. Лори все еще чувствовал себя взбудораженным, но уже не таким опустошенным.

Он ощутил себя более уверенным, когда открыл дверь в квартиру и увидел не только вещи Эда, но и свои собственные. «Мой дом», — подумал он, все еще пробуя эту идею. Лори только недавно перевез все вещи, но они, в основном, пока валялись то тут, то там, создавая беспорядок. И это реальность. Он жил здесь. С Эдом.

Лори сидел рядом с Эдом на собственном диване, пока они смотрели телевизор — Эда — попивая чай из собственной кружки. Он расслабился, когда Эд погладил его по боку, не обращая никакого внимания на действие на экране, он только вспоминал о танцах с Эдом в доме родителей.

Для меня ты не разочарование.

Когда той ночью он лег рядом с Эдом, свернувшись калачиком под одеялом — его собственным одеялом, на своих хороших чистых простынях — закрыл глаза и прижался лбом к груди Эда.

«Я никогда не хочу разочаровывать тебя, — подумал он, и тихое отчаяние сжало его горло. — Я хочу остаться здесь, вот так. Навсегда. Я не хочу просто заботиться о тебе. Я хочу, чтобы ты тоже заботился обо мне».

Это была не столько мольба, сколько откровение: маленькое, тихое и ужасное. Он глубоко вздохнул и с дрожью выдохнул, обхватив руками большое сильное тело рядом.

Эд обнял его в ответ и поцеловал в волосы.

— Ты в порядке, детка?

Лори кивнул.

«Пока я с тобой, — добавил он про себя, — я в порядке, пока я с тобой».

ГЛАВА 18

Seguir (сегир): следовать.

За неделю до благотворительного концерта в Центре Оливер пригласил Эда и Лори на ужин.

Для мероприятия все было готово. Сначала состоится банкет — в том же гимнастическом зале, где Лори проводит уроки аэробики. Еду и официантов безвозмездно предоставит ресторан «Сент-Пол». Пока волонтеры будут убирать закуски и расставлять стулья, Вики и Лори устроят присутствующим экскурсию по самому Центру и раздадут папки с — как называл Эд — пропагандой и с финансовыми нуждами Центра на данный момент и планами на будущее. Затем начнется часть программы, где выступит молодежь Центра и члены их семей, а также ученики Лори из обеих студий. И в завершении, за коктейлями к работе подключатся члены Совета, пытаясь заручиться пожертвованиями и спонсорами. Все было продумано. Все отлажено. Все, что нужно будет сделать, это приехать в субботу днем и последовать сценарию.

Ужин — как выразился Оливер — будет приурочен к первому успеху Лори как организатора.

— Я сделаю из тебя профессионального филантропа, — говорил Оливер, наливая Лори второй бокал вина, пока Кристофер заканчивал сервировать ужин. — Конечно, станет чуть проще, когда ты заработаешь немного денег, но для хорошего начала пока и этого достаточно.

— Теперь тебе осталось убедить его выступить соло, — крикнул Кристофер из кухни.

— Я работаю над этим, — ответил Эд из кабинета.

Оливер рассмеялся и, вздохнув, легонько похлопал Лори по спине. Затем наклонился ближе.

— У тебя прекрасный, прекрасный молодой человек, Лоуренс. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы позже затащить вас в свое джакузи.

— Оливер! — воскликнул Лори, не обращая внимания на то, что его голос звучал как у изумленной девственницы.

— Да ладно тебе. Я не говорю о групповушке. Но я не прочь увидеть прекрасное тело твоего партнера, освещенное подсветкой и блестящее от горячей пенистой воды.

Лори сделал еще один глоток вина и отправился искать утешения у Эда.

— Милое местечко, — восхитился Эд, когда Лори бочком привалился к нему.

— Оливер хочет увидеть тебя голым, — пожаловался Лори.

Эд рассмеялся.

— Да, ладно, такого я не предвидел.

— Он хочет, чтобы мы потом расслабились с ними в джакузи. — Лори глотнул еще. — Оливер всегда хотел увидеть меня раскрепощенным. Наверное, он думает, что сегодня как никогда близок к цели.

— Ну, я, конечно, не буду возражать. — Эд обхватил ладонями зад Лори и поцеловал в щеку.

Когда готовил Кристофер, ужин всегда выходил изысканным. Он был вегетарианцем, но, как и обещал, «никто из вас не вспомнит про мясо». Перекусив вегетарианским тапенадом, они продолжили салатом «Капрезе» и фокаччей с розмарином, а затем лазаньей по-флорентийски. На десерт были свежие ягоды под сладкими сливками и немного ледяного вина. К тому времени, как закончился ужин, Лори был сыт, счастлив и даже слегка навеселе. Он принял протянутый Оливером стакан портвейна, но нахмурился, заметив, что Эд отказался. И когда прокрутил вечер в памяти, понял, что Эд весь вечер ничего не пил — во всяком случае, алкогольное.

— Мне уже сегодня пришлось принять две таблетки викодина, — признался Эд, когда Лори спросил его об этом.

Две? Было адски тяжело заставить Эда принять одну таблетку, но две? У него не кружилась голова, и он не казался пьяным — просто слегка рассеянным. Значит, в последнее время Эд принимал достаточно лекарств, чтобы выработать терпимость. Значит, было больно. И Эд ничего не сказал. Лори поставил бокал на стол и сурово посмотрел на Эда.

— Все в порядке, — мрачно сказал Эд. — Я имею в виду, конечно, не все. Завтра у меня назначена встреча с массажистом, а послезавтра — физиотерапия. Впрочем, это ерунда.

— Нам стоит меньше репетировать, — сказал Лори. — И ты должен был мне сказать.

Эд кивнул.

— До сегодняшнего дня я не был уверен, что есть проблема, и у меня действительно не было времени понять, что боль вернулась. — Он сжал руку Лори. — Со мной все будет в порядке. Просто расслабься и наслаждайся вечером.

Он притянул Лори к себе и обнял за плечи, давая понять, что обсуждение закончено, а сам вернулся к разговору с Оливером. Кристофер и Оливер сидели вдвоем на диване напротив почти в такой же позе что и они, за исключением того, что Кристофер не так сильно прижимался к Оливеру, и объятия Оливера были намного слабее. Плавая в алкогольном тумане, Лори наблюдал, как они лениво поглаживают друг друга, сознавая, что они с Эдом делают почти то же самое.

Будем ли мы такими же в их возрасте? Лори хотелось верить, что да. Он надеялся, что они будут даже круче. Ему хотелось верить, что они пробудут вместе так же долго. Он позволил своим мыслям поплыть вперед, представляя себе дикие и безумные вещи, как совместные дети, ипотека и отпуск. А еще представил себе украшенную рождественскую елку, каждое украшение на которой будет иметь свою историю: как и когда выбирали, где покупали.

Лори пытался представить свое профессиональное будущее, пытался увидеть себя снова на сцене, но, честно говоря, не смог увидеть ясно. Он хотел быть с Эдом. И так и получилось. Если работа поможет сделать это будущее более безопасным, он сделает это. Если ему придется открыть еще одну студию, он сделает и это тоже. После пяти месяцев попыток организовать идеальный концерт для Центра, после того как увидел, как мало он может сделать в одиночку; после того, как понял, что Оливер прав, и важно иметь сильную поддержку — впервые признал, что Центр может потерпеть неудачу, но сам-то он будет в порядке. Эта мечта стоит всех усилий. Это был способ попытаться найти безопасное место, где можно сохранить свое счастье.

Настоящая безопасность была здесь, в объятиях Эда. В будущем они будут вместе. В любви, которую они испытывают друг к другу.

В человеке, которого он нашел в себе, полюбив Эда.

Эд рукой скользнул вниз по спине и теперь поглаживал бедро, время от времени скользя по ягодице. Кристофер принял зеркальную позу, и рука Оливера делала с ним то же самое, что Эд — Лори. Через некоторое время Лори заметил, что Оливер копировал действия Эда со своим партнером. Вскоре и сам Оливер спровоцировал движение, которое воспроизвел Эд. Погладил поперек бедра. Вверх по руке. Обхватил зад ладонями. Коварно скользнул ближе к паху. Лори не мог отвечать за Кристофера, но для него самого такая забава была интересна.

Они играли в какую-то игру. О, Эд и Оливер все еще лениво болтали о работе, о Центре, о футболе, что было прекрасной подсказкой, потому что, если бы Оливер смог назвать хотя бы три позиции в игре, Лори «съел бы его тапки». Но пока они общались, оба поглаживали и дразнили своих партнеров, возбуждая их, возбуждая себя, и в конечном счете каждый возбуждал другого.

Лори не был уверен, что готов к такому. И не был уверен, что когда-нибудь будет готов. Хотя должен признать, что происходящее было восхитительно порочно, когда Эд гладил его перед Оливером, давая понять, что это означает. А это означало, что Оливер действительно подзадоривал Лори. Оливер, который любил дразнить Лори. Оливер, который никогда не отказывал в помощи, даже когда Лори об этом не просил. Оливер, который не хотел видеть его таким напряженным и несчастным.

Он встретился взглядом с Кристофером, чьи веки отяжелели, но при этом он был воплощением пресыщенной чувственности. Они незаметно улыбнулись друг другу. Кристофер скользнул рукой по бедру Оливера. Лори, немного поколебавшись, сделал то же самое. Кристофер слегка уткнулся носом в грудь Оливера. И Лори тоже.

Кристофер поднял голову и посмотрел на Оливера, который наклонился и погладил его по подбородку. Лори скопировал движение Кристофера, а Эд — Оливера.

Лори знал, что это произойдет, но в то же время не понимал, кто из них вел, а кто следовал, но следующее, что он осознал — губы Эда накрыли его.

Не глядя, что делает Кристофер, Лори приоткрыл рот и принял поцелуй своего возлюбленного.

Одна его часть была в панике. Она хотела уйти, а другая, более настойчивая часть — поблагодарить хозяев за чудесный вечер, вернуться домой и закончить наедине. Но она — эта часть — ничего подобного не сделала. Она устала от вечных выступлений в темноте. Да, это немного отличалось от танцев. Впрочем, ненамного. Танец был в десять раз более интимным и открытым, чем этот поцелуй, особенно когда инициатором выступал он сам. Тем более сейчас.

Эд оторвался от губ Лори и начал спускаться поцелуями по его шее. Быстрый взгляд через комнату, и Лори заметил, что Кристофер и Оливер остановились и теперь с интересом наблюдают за ними. Смотрят, как Эд целует и гладит его. Наблюдают за устроенным шоу двух молодых любовников, целующихся в их гостиной. Лори направил пристальный взгляд на Оливера и увидел молчаливый призыв старого друга отпустить себя. Перестать беспокоиться о том, что могут подумать другие люди. Позволить себе наслаждаться и получать удовольствие.

Быть может, он и не считал всего этого в точности. Но он так думал. И именно это он и сделал.

Лори закрыл глаза и повернулся в объятиях Эда, открывая губы для еще одного глубокого пьянящего поцелуя, позволяя Эду испробовать на них вкус вина. Он открыл свое тело, позволив руке Эда скользнуть вниз по груди, играя с пуговицами. Он, не колеблясь, позволил своему любовнику провести рукой по молнии брюк, дразня, не расстегивая. Позволил обхватить через ткань свой твердый и готовый член.

Лори раздвинул ноги пошире и сильнее прижался бедрами к руке Эда.

Эд расстегнул ширинку и легко погладил член возлюбленного через трусы. Другая его рука лежала на груди Лори, поверх ткани подразнивая сосок. И все это время он терзал рот Лори, погружаясь глубоко языком, посасывая губы и демонстрируя любовь, которой он в конечном счете займется сначала со ртом, а потом и со всем телом любовника. И Лори позволил ему это, где-то на периферии сознания замечая, как Оливер и Кристофер наблюдают за ними. Дрожь нарастала внутри него — внутри них всех. Но он так и не достиг вершины. Лори уплывал все дальше и дальше, пока не перестал понимать, где находится. И конечно, ему было все равно, что с ним будет.

Откуда-то издалека он услышал, как Оливер сказал хриплым голосом:

— Давайте перейдем на веранду.

Все еще наполовину погруженный в негу и наполовину одетый, Лори еле встал и, взяв Эда за руку, направился к раздвижным дверям. На какое-то мгновение вспыхнула паника, но он был так расслаблен, так опустошен и спокоен, что у паники не осталось шансов. Да, было немного страшно. Но Эд был рядом. И в этот момент все остальное потеряло значение.

Оливер и Кристофер превратили свою веранду в еще одну комнату; с крышей, ковровым покрытием и мебелью, лучше, чем у многих людей в гостиных. Три стены были до половины закрыты ширмой, а в дальнем углу на деревянной основе стояла большая гидромассажная ванна. Над ней висели фонарики и отбрасывали мягкий желтый свет на воду. Прозрачная занавеска была откинута и сдвинута в сторону, словно безмолвно приглашая насладиться водными процедурами. Воздух тут был прохладным, но от воды шел пар, и подсветка на дне бликовала вместе с волнами, маня к себе.

Нервы были на пределе. Все начали раздеваться, намекая, что Лори тоже должен последовать общему примеру. Он снова посмотрел на джакузи, которое, хотя и было огромным, вдруг показалось маленьким. Вместе? Голые? Там, внутри?

«Я не говорю о групповушке», — поддразнил его ранее Оливер. Но теперь эти слова казались спасательным кругом. Лори, возможно, и мог насладиться горячим джакузи голышом будучи немного пьяным, но совершенно уверен, что никогда не сможет заниматься менажем. И уж точно не с Оливером.

Теплая рука Эда скользнула по его плечу.

— Ты в порядке, детка? — Помассировал плечи. — Хочешь домой?

Да. Да, да…

— Нет.

Он разделся. Последовал за Эдом в воду, стараясь не смотреть на полуобнаженного Оливера и не замечать полностью раздетого Кристофера. Он видел только Эда. Тот выглядел замечательно. Красивый. Такой сильный, такой… такой Эд. Забравшись на выступ джакузи, Эд прикрыл член и спустился вниз. Потом погрузился в воду по грудь, и когда вынырнул… Что ж — Оливер был прав. Эд, голый, мокрый и блестящий под фонариками, был настоящей усладой для глаз.

Эд улыбнулся, все еще сияя, и протянул руку Лори. Тот последовал за ним, с благодарностью погрузился в воду и позволил Эду подтянуть его к себе.

Эд лениво поглаживал Лори, пока они смотрели, как другая пара забирается в джакузи. Лори понимал, что Оливер пялился на него, поэтому тоже вонзил свой взгляд в Оливера. Этот мужчина выглядел достойно для своего возраста, но был не так хорошо сложен, как Эд. Кристофер голышом казался почти хрупким, но в нем чувствовалась элегантность, придающая ему собственную утонченную красоту. Эта пара притягивала к себе взгляд как магнит. Лори рассмотрел их обрезанные члены. Толстый ствол Оливера был наполовину эрегирован. Член Кристофера был длиннее и тоньше и выглядел так, будто не очень любил холод. Кристофер поспешил в воду, но как только Оливер забрался внутрь и устроился у бортика, прильнул к своему любовнику.

Снова фоном возобновились разговоры. Эд и Оливер опять прикасались к своим партнерам, и на этот раз те не пытались скрыть, что их трогают. Под водой Эд закинул ногу Лори на свою, и они стали поглаживать члены друг друга. Было что-то освобождающее в воде, нечто восхитительное и порочное находиться полностью в обнаженном виде рядом с другими мужчинами. Это напомнило Лори истории о саунах в семидесятые годы, хотя мужчины посещали их совсем не затем, чтобы принимать водные процедуры. Но если честно, возможно, там действительно были сауны. Но кто знает правду.

Может быть, именно поэтому, несмотря на смутное ощущение странности происходящего, Лори нравилось. Все эти годы, все это время он был таким прилежным. Даже в Нью-Йорке он не сбился с правильного пути. У него были романы, но и те сопряженные с трудностями. И единственный раз, когда он попытался отпустить ситуацию и пуститься во все тяжкие с Полом, все закончилось катастрофой.

Но годы еще большего самоограничения не сделали его счастливым.

Интересно, а счастлив ли он сейчас? Счастлив, когда Эд усадил его к себе на колени и скользнул своей эрекцией под его зад, щекоча яйца? Счастлив, наблюдая, как сильные руки Оливера ловко удерживают Кристофера верхом на себе, как Кристофер судорожно дышит, заставляя кровь Лори гудеть при этом зрелище? Счастлив, когда Эд начал гладить его тело и член?

«Счастье не имеет значения», — настаивало его либидо в попытках вытеснить мысли. Но Лори сопротивлялся. Здесь было что-то важное, и он был полон решимости понять, что именно. С тех пор, как он познакомился с Эдом, его жизнь во многом изменилась. Он подумал об обвинении Мэгги, что «все это из-за Эда». И все же, разве не он был волонтером в Центре? Разве он не сказал Вики «да», потому что так устал от своей жизни, что почти все новое стоило того, чтобы ухватиться за него? Разве он не пошел на первое свое занятие нервным и испуганным и все же отчаянным, таким отчаянным, желая заставить что-то, что угодно работать, найти хотя бы кусочек счастья и смысла. Где-нибудь, где угодно…

Танцы с Эдом, переезд к нему, отказ от собственной студии, по сути, волонтерство в Центре — это снова Торонто, не так ли? Все это. Эта мысль ужаснула Лори, заставила почувствовать, что он обречен на еще одно падение. Но потом вспомнил, каким одиноким был до и после Торонто, каким опустошенным чувствовал себя, когда не прыгал в пропасть.

Значит, это был его выбор? Пустота или мимолетная свобода перед тем, как разбиться и сгореть?

Он задрожал, и Эд уткнулся носом в его шею, руки замерли внизу.

— Ты хочешь уйти?

Волной нахлынули примитивные эмоции и одновременно слишком сложные, не поддающиеся описанию чувства, и Лори закрыл глаза. Он чувствовал, как Эд обнимает его, ощущал его тепло, его силу и его любовь. И это поразило Лори, затопило, даже когда он понял, в чем была разница. Эд. Разница была в Эде. Да, у него оставался выбор — сдержаться или попытаться взлететь. И выбор между завянуть или сгореть.

За исключением тех случаев, когда о нем заботились. За исключением тех случаев, когда Эд был рядом, чтобы поддержать, подбодрить и поймать его. За исключением тех случаев, когда Эд был рядом, чтобы собрать осколки и побудить его снова собраться в единое целое. Это все еще была работа Лори, прыжок Лори. И ему придется сделать это с Эдом или без него.

Лежа голым в темноте в джакузи Оливера, дрожа в объятиях любящих рук Эда, Лори молча поклялся работать так усердно, как только сможет, чтобы быть уверенным, что с этого дня он будет прыгать в пропасть вместе с Эдом.

— Лори? — снова позвал Эд.

Лори наклонил голову к Эду и поцеловал. Он целовался долго, крепко и глубоко. Когда Эд застонал, Лори вцепился ему в руку, но продолжил целовать, целовать со всей благодарностью, любовью, отчаянием и решимостью, которые были в нем, смешивая все сразу и швыряя этим эмоциональным коктейлем в Эда. Эд вцепился в него, возбужденный, нетерпеливый, подпитывая Лори своей собственной волной эмоций. А потом Лори вскарабкался на него, и они толкались навстречу, горячие, твердые и скользкие в воде, пытаясь забраться друг в друга, пытаясь проникнуть внутрь…

Оргазм настиг Лори неожиданно и, вздрогнув, он закричал, а вслед за ним кончил и Эд. А потом, по законам физики, на поверхности воды появилось их семя.

Оно всплывало постепенно, маленькими белыми каплями, сливаясь друг с другом и постепенно растворяясь в воде и пене. Когда они коснулись груди, Лори заметил, что несколько капель все еще были в некотором роде нетронутыми. Взглянув на тяжело дышащего Эда, он увидел белесые сгустки, запутавшиеся в волосках его груди.

— Вот дерьмо, — прошептал Лори.

Пена, смешанная со спермой, продолжала приближаться. Боже, это был огромный, огромный беспорядок. И это в горячей ванне Оливера.

К этому моменту, судя по траектории движения, пена вероятно, была уже на Оливере. Лори вздрогнул, покраснел и снова уселся рядом с Эдом.

— Извини, — сказал он.

— Меня это не беспокоит. — Эд поцеловал его. — Я же говорил тебе. Мне нравится твой беспорядок.

Кристофер, однако, выглядел чуть недовольным.

— Это так трудно убрать, — пробормотал он, но Оливер схватил его за подбородок и крепко поцеловал.

— Но поскольку мы и так собирались почистить джакузи… — сказал он и оставил мысль незаконченной, по крайней мере, словами.

Оливеру и Кристоферу потребовалось немного больше времени, чем Эду и Лори, чтобы получить освобождение. Они наблюдали, как мужчины постарше меняют положение и путаются, хватая, толкая и находя лучшие позиции. В итоге Лори был почти уверен, что под водой Оливер трахает Кристофера или что-то очень близкое к тому. Он смотрел, как вздымаются и перекатываются мышцы спины Кристофера. Все это время Эд обнимал Лори, скользя по его коже руками.

Когда Кристофер кончил, он буквально «воспарил» над водой, а затем опустился, содрогаясь в объятиях Оливера. Оливер кончал, хватаясь и брыкаясь, а после обмяк, откинувшись о бортик. Глядя, как мужчины крепко прижимаются друг к другу, Лори снова подумал о взлетах и падениях, об играх в прятки с жизнью и позволении той жечь тебя дотла, о том, как все становится иначе, если тебя кто-то ловит. И когда вокруг него заколыхалось еще больше пузырьков, смешанных со спермой, Лори расслабился в этом беспорядке и укрылся в объятиях Эда.

***

Они репетировали танец уже три месяца.

Несмотря на настойчивые заверения Эда, что в этом нет необходимости, Лори несколько раз сопровождал его на сеансы физиотерапии и подробно расспрашивал Тима, какие движения допустимы, а какие — нет. Поначалу Эд ворчал, но, слушая, как Лори на пару с врачом засыпают его вопросами, как марионетку двигают его тело и обсуждают физиологию, вес и давление — в итоге узнал о своей травме больше, чем раньше. Наконец-то он понял, почему испытывает такую сильную боль и при этом до определенного момента продолжает функционировать, почему может нести любую тяжесть, но не поднимать ее, почему его травма до сих пор слишком уязвима. Он также разобрался в некоторых странных болях в руке, и почему так много упражнений Тима были направлены на укрепление верхней части спины.

Эд с ангельским терпением, очень аккуратно относился к травме. Каждый вечер после усердных репетиций с Лори прикладывал лед. Иногда обнаруживал, что, если перед тренировкой использовать аппарат электрической стимуляции, то двигаться проще. Поэтому запасся дополнительными электродами и давал мышцам на шее и на плече хороший разогрев, прежде чем они начинали работать.

Эд обнаружил несколько забавных вещей, что можно сделать с зажимами, заказанными вместе с мягкими подкладками в интернете, но это уже совсем другая история.

В итоге Эд затрачивал очень-очень много сил, занимаясь и заботясь о себе. А за неделю до концерта, когда все уже казалось более реальным и настоящим, стал более упорным. Он почти не отдыхал. Готовясь к выступлению, переложил на Дуона большую часть своих обязанностей. Однажды, пока все работали, он поднялся наверх, чтобы поболтать с Вики, как всегда углубленной в свои бухгалтерские книги.

— Знаешь, — сказал Эд, усаживаясь в кресло у ее стола, — ты могла бы подождать до начала благотворительного вечера. Может быть, все изменится.

Вики поморщилась и потерла щеку.

— Да, но я все еще думаю, что, если мне удастся где-то сэкономить, то ничья помощь не понадобится.

— Я думал, Совет директоров все одобрил.

— Да, — призналась Вики, — нам придется принять помощь извне. А я клялась никогда не допустить подобного. Я знаю, что это Лори и понимаю, что он никогда не предаст нас, не специально, но… — она вздохнула. — Ну, я ненавижу все это. И все. Ненавижу, что мы нуждаемся в этих деньгах.

Эд печально улыбнулся.

— Понимаю.

Он действительно понимал сложившуюся ситуацию, потому что несмотря на то, что Лори заботился о нем, сам старался быть как можно более независимым. И когда его сбережения начали иссякать, а новая работа так и не появилась, Эд направил свой запал на травму, чтобы хотя бы она не мешала ему.

Боже, теперь он стал образцовым пациентом Тима. Он принимал лекарства и делал упражнения на растяжку. Посещал массажиста три раза в неделю. Ходил в бассейн каждый день. И когда время неумолимо приближалось к их благотворительному вечеру, стал еще упорнее. Накануне прекратил всякую деятельность и лежал в постели столько, сколько мог, даже пропустив последнюю генеральную репетицию. Он не хотел, чтобы что-то пошло не так.

Лори заметил это и забеспокоился.

— С тобой все в порядке? Ты в порядке?

— Просто хочу отдохнуть как следует, — сказал он. — Так что все по плану.

Это был хороший план. Надежный план. Вот почему было так чертовски несправедливо, когда наступил день «Х», и Эд проснулся от острой пронзительной боли.

Для этого не было никакой причины, совсем никакой. Он все сделал правильно: занимался шеей как одержимый и все еще продолжал заниматься. Эд пытался убедить себя, что это случайность, что он может справиться. Он принял убойную дозу обезболивающих. Но эффекта почти не ощутил. Использовал холодные компрессы. Горячие компрессы. Менял их по очереди в течение часа несколько раз. Ничего не помогало.

Тогда Эд попытался не обращать на боль внимания. Помогая Лори, он пытался делать вид, что все в порядке, пытался вести себя как солдат, сражаясь с приступом боли, сидя рядом во время торопливого и нервного завтрака. Лори превратился в сплошной комок нервов, и Эд попытался отогнать свою боль и успокоить его.

В шесть вечера гости начали прибывать в Центр. Эд находился за кулисами вместе с другими выступающими, все еще плавая в отрицании. Даже викодин не смог справиться с болью. Боль пронеслась по его мозгу, прорезала сознание. И он понял то, что знал, честно говоря, с тех пор как проснулся.

Сегодня он не сможет танцевать.

Несколько секунд Эд стоял неподвижно, а вокруг него грохотал хаос приготовлений, смешиваясь с туманом боли. Отрицание, отказ, за которые он цеплялся весь день; решимость, что он сможет, что эта боль не станет больше его, что она не заберет его жизнь. И пока он стоял, наблюдая за здоровыми телами, кружащимися вокруг, его фасад треснул. Правда, от которой он уклонялся почти два года, вернулась «домой».

Боль не пыталась лишить его жизни. Боль и была его жизнью.

Это был нелепый момент для скорби. Момент примирения с болью должен был произойти иначе, не за кулисами на торжественном мероприятии. Не окруженным семьей, друзьями, членами района и детьми, которые смотрели на него как на бога. Это был не публичный момент, а момент для темноты. Это должен быть момент посреди ночи, в одиночестве в коконе одеяла. Момент для ванны или душа, или для тишины удобного кресла в гостиной с телевизором на заднем плане. Но Эд бежал от этих моментов. Когда боль пыталась заговорить с ним, он убежал, захлопнув все двери, заткнув уши пальцами, и пел. Он даже создал ложное чувство принятия. Он сказал себе, что с ним все в порядке.

Хотя Эд задавался вопросом, был ли когда-нибудь действительно золотой момент перехода. Задавался вопросом, а тяжесть тянула его дальше вниз. Если жизненный путь с болью просто находил все больше и больше слоев принятия, то он никогда не найдет дно. А дно имеет разные уровни, и что независимо от того, насколько хорошо он пытался быть нормальным, все же погружался в яму.

Эду хотелось кричать. Хотелось кричать, хотелось, чтобы все эти счастливые люди перестали быть такими бессовестно счастливыми и попытаться заставить их почувствовать, дать им знать, показать, как чертовски несправедливо… Ведь это был его день, его большой день с Лори, и теперь он должен отказаться. Эд хотел показать, как им повезло, чтобы они тоже почувствовали это.

Он хотел, чтобы все исчезло. Хотел вернуться к своей прежней жизни, к той жизни, где он мог поднять Лори над головой, не думая ни о чем. Ему не нужна была жизнь, в которой он был настолько слаб и нестабилен, что не мог танцевать с Лори на своем первом и важном концерте.

Ему хотелось закричать, что это несправедливо, воззвать к Богу, к кому угодно и к чему угодно, сказать, что он не заслуживает такого, потребовать пересчета голосов, возврата денег — заставить кого-то признать, что да, это была ошибка.

Но все не так. Это не наказание. Это не подарок. Просто так случилось. Его боль была его жизнью. Это была не вся его жизнь, не всегда. Но сегодня, несмотря на все его усилия не допустить этого, ему предстояло ее испытать. Это словно дождь во время пикника. Когда из-за метели остаешься дома. Как град, который снес крышу твоего дома.

Именно эта боль не позволит ему сегодня танцевать с Лори. Дело было не в справедливости, не в том, насколько он был хорош или плох — в жизни или в чем-то другом.

Просто так было.

Принятие, печальное и горько-сладкое и в то же время странно успокаивающее, окутало его. Но он ощутил себя тяжелым. Громоздким, уставшим и печальным.

Его печаль заметили, и Эд почувствовал на себе чужие руки, почувствовал, как чьи-то пальцы смахивают его слезы — мама — и почувствовал руку Лори еще до того, как увидел и ощутил его беспокойство.

Чувствовал его любовь.

Он сжал его руку.

— Я сожалею, — сказал он заплетающимся языком.

Лори поцеловал его и притянул к себе.

— Все в порядке. Все будет хорошо.

«Да», — подумал Эд, пряча лицо в рубашку Лори. Нет, еще не все в порядке. Прямо сейчас, честно говоря, все совершенно плохо.

Но с Лори, с Лори с ним рядом здесь и сейчас, в конце концов, так и будет.

ГЛАВА 19

Enganche (соединение): ведомый танцор оборачивает ногу вокруг ноги ведущего танцора; ведущий танцор поддерживает ведомого путем оказания поддержки.

Лори сопровождал Эда в отделение неотложной помощи.

Аннет суетилась, причитая, что не уверена в необходимости ехать в больницу. Но то, что Эд не спорил с ним, напугал Лори до смерти — он в любом случае собирался поехать с Эдом. Как он и подозревал, ничего серьезного не случилось. С шеей Эда все было в порядке — во всяком случае, ничего нового. Врачи дали ему несколько более сильных обезболивающих и стероид, чтобы спал отек и отправили домой.

В итоге Лори пропустил все мероприятие. Когда они с Эдом уехали, к банкету даже не приступили, и, честно говоря, Лори уходя даже не оглянулся. Он предположил, что сам концерт отменят, а Вики возьмет руководство приемом на себя. Он понятия не имел, как все прошло, пока на следующий день Вики с Оливером не пришли навестить его.

— Это был огромный успех, — сказала Вики, сияя. — И выступление было замечательным. Возможно, не так шикарно, как если бы ты присутствовал — речь была не та, и с музыкальным сопровождением произошли заминки — но думаю, что в конце концов, в этом было свое очарование. — Она судорожно вздохнула. — И ты был прав. Спонсоры замечательные. Мне на самом деле они понравились.

— Это был настоящий успех, — согласился Оливер. — Без излишних усилий, забавная неуклюжесть привела к столь необходимому финансированию Центра. Это смело все стены между общиной и спонсорами: последние смогли увидеть то, что нужно. И, благодаря вашей с Вики работе в организации мероприятия, они поверили, что должны стать недостающим элементом. А по окончании, многие покидали Центр с теплотой в сердце и с позитивным настроем, будто в кои-то веки действительно что-то смогли изменить. — Он улыбнулся. — А дети были просто невероятными. Они вышли на сцену со словами: «Это для Лори и Эда», — и выложились по полной. Зрители были очарованы.

Улыбка Лори получилась вялой.

— Хорошо.

Вики оглянулась на спальню.

— Как он там?

— Уже лучше, — ответил Лори.

Оливер сжал его плечо.

— Передай ему наши наилучшие пожелания.

Эд проснулся в тот день поздно. Они пообедали с его матерью, и он даже улыбнулся несколько раз. Но все же он еще чувствовал себя усталым и одурманенным и вскоре снова заснул. В том же духе продолжалось еще неделю.

Для Лори же недели после благотворительного вечера в Центре пролетели, как в тумане. Он продолжал работать в Центре и каждый день возвращался домой к Эду. И Эд, хотя и выдохся, уже не был таким подавленным, как раньше, но все еще казался отстраненным. Лори не покидало ощущение, что в Эде что-то сломалось. Мысль, что на этот раз он будет не в силах что-то изменить и исправить, приводила в ужас. Центр Вики был спасен, да. И у него появилась новая студия, и все наконец-то пошло хорошо.

Но все это было бесполезно. Все, что Лори было нужно — это Эд. Здоровый, счастливый, жизнерадостный. Прежний Эд. Лори отдал бы все, что у него есть, лишь бы вернуть Эда.

Однажды он пришел домой из студии, а Эд с серьезным видом сидел в кресле.

— Привет, — поздоровался он с грустной нервной улыбкой на губах. — Я жду тебя. Нам нужно поговорить.

«Все кончено», — мрачно подумал Лори, и его сумка упала на пол, как набитая свинцом.

— Хорошо, — сказал он вмиг охрипшим голосом.

Эд указал на диван рядом.

— Подойди и сядь.

Лори так и сделал, двигаясь как робот словно сквозь туман. «Я не хочу, чтобы все закончилось. Я не хочу, чтобы это кончалось, Эд!»

Лори прочистил горло.

— Как ты себя чувствуешь?

Эд пожал плечами.

— Хорошо. — Он помолчал. — По правде говоря, я уже всю неделю чувствовал себя хорошо. — Он поморщился. — Жаль, что это не произошло несколько суббот назад, но что поделаешь.

Лори удивленно отшатнулся.

— Тебе не было больно всю эту неделю? Но…

Почему ты бросаешь меня?

Эд молчал с полминуты. Наконец, протянул руку и печально погладил ладонь Лори.

— В последнее время я очень много думал. И разговаривал с Линнет и с Тимом. Я подал заявление на инвалидность и несколько дней назад начал принимать антидепрессанты. На самом деле, примерно в то время, когда боль отступила. Именно поэтому я чувствую себя лучше. И думаю, что мне нужна была эта депрессия, потому что с тех пор я чувствую себя намного лучше. Оглядываясь на прошедшие месяцы, понимаю… — он вздохнул и покачал головой. — Ну, я понимаю, что действительно облажался.

У Лори закружилась голова. Ты ему не нужен. Вот что он понял. Паника пыталась задушить его, но Лори не дал ей одержать верх.

— Ты не облажался, — быстро сказал он. — Ты в порядке. Ты так много работал, Эд. Пожалуйста, позволь мне стараться еще больше! Пожалуйста, не уходи!

Эд покачал головой.

— Мне уже давно следовало начать принимать это лекарство. Но я все отрицал. Я хотел того, чего не мог иметь.

Нет! Лори хотелось закричать.

— Но ты можешь иметь это все! — воскликнул он в отчаянии. — Мы можем…

Эд поднял руку и строго сказал:

— Нет, Лоу. Я знаю, что ты хочешь мне добра, но в этом-то все и дело. Я должен принять… я принимаю… что я не получу свое старое тело обратно. Что мое новое тело может стать еще хуже. Думаю, именно этим я и занимаюсь последние несколько недель. Я оплакиваю тот факт, что все изменилось. Скорблю о том, что я не тот человек, каким хочу быть.

— Мне нравится тот, кто ты есть, — горячо воскликнул Лори.

Эд улыбнулся, наклонился и поцеловал его.

— Я знаю. И я люблю тебя за это. Но я должен это сделать. И я, вероятно, еще не закончил с принятием. Это займет какое-то время.

— Но я не хочу потерять тебя! — горячо воскликнул Лори, не в силах больше сдерживаться.

Эд моргнул и отстранился.

— Что?

Паника полностью овладела Лори, и он бросился вперед.

— Ты говоришь так, будто твоя жизнь кончена, но это не так! Ты можешь сделать так много! А Тим сказал, что ты можешь стать сильнее! Не сдавайся, Эд!

— Это не значит сдаваться. — Тон Эда стал резким. — Это реализм. Не спорь с этим, Лори. Ты должен понять. Я не говорю, что закончил попытки укрепить себя или что собираюсь провести остаток жизни на этом диване. Нисколько. Но то, с чем я покончил — это ожидание, когда дела пойдут лучше. Мне надоело ждать, пока пройдет вся боль. Я больше не буду жить в страхе.

— Но… — На этот раз Лори оборвал себя, слишком боясь, что заплачет, если продолжит. Он даже не знал, о чем теперь просить.

Эд продолжил, все такой же спокойный и невозмутимый.

— На этой неделе у Тима появилась новая идея. Он думает, что у меня развивается что-то вроде фибромиалгии, хотя и говорит, что это слишком упрощенно. Но это как-то связано с нервами. Физически с моей шеей все в порядке, кроме того, что уже известно. Но нервы дают осечку, воспринимая любые ощущения, как боль. Чем больше я пытаюсь их успокоить, тем больше они шалят. Мне так сильно захотелось выступить, что я зациклился на этом и дошел до предела, и мои нервы не выдержали. Это объясняет, почему обезболивающие на самом деле не подействовали, как и стероиды, но все же в воскресенье я был в полном порядке. Мы с Тимом все еще работаем над теорией, и у него есть какая-то странная техника осознания тела, которую мне показывает. — Эд пожал плечами. — Но правда в том, что он может ошибаться. И я думаю, что наконец-то понял, что мне нужно со всем этим делать. Мне нужно примириться с этим. В какие-то дни я приму мое состояние, а в другие — возненавижу. Иногда это будет вставать на пути. Это плохо. Но иногда это не будет происходить. Оно просто есть. А это, Лоу, и есть моя жизнь. — Эд сел напротив Лори и взял его за руки. — Тебе тоже нужно это понять. Ты тоже должен принять это, если хочешь быть со мной. Теперь это я.

В Лори боролось смятение с надеждой.

— Конечно, я принимаю тебя! — Лори выстрелил в ответ. — Ты думаешь, я брошу тебя, потому что ты болен?

Эд улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб.

— Нет. Но ты должен принять меня таким. Это, вероятно, займет некоторое время у нас обоих. И тебе, возможно, тоже придется скорбеть. И ты прав — все может наладиться. Но я не хочу, чтобы между нами что-то переменилось, если изменения с моим телом будут продолжаться.

Лори почувствовал, как сжалось горло.

— Что… что тебе нужно? — Он вцепился в руки Эда. — Как тебе будет угодно? Я сделаю, дам тебе все, что ты захочешь, Эд. Я просто хочу быть с тобой.

— Ты должен пообещать, — ответил Эд, все еще держа Лори за руки.

Лори сморгнул горячие слезы, которые грозили пролиться наружу.

— Конечно, обещаю!

— Мне нужно более твердое обещание, — настаивал Эд и убрал правую руку.

Лори сердито посмотрел на него.

— Эд, я обещаю, — воскликнул он, а затем увидел, как тот полез в карман спортивных штанов, вытащил маленькую темную коробочку, и весь его мир стремительно полетел в тарарам.

— Ты дашь такое обещание? — Эд открыл коробочку и достал пару тонких серебряных обручальных колец. — Ты станешь моим мужем, Лори?

Мир продолжал бешено вращаться вокруг, но в центре всего этого был Эд, сосредоточенный, красивый и сильный. Сильный, независимо от его больного тела.

Лори одновременно смеялся и всхлипывал, попутно обнимая Эда.

— Да, — взволнованно ответил он. — Да.

— Я хочу, чтобы все было по-настоящему, — сказал Эд, отстраняясь и глядя в глаза Лори. — Поедем в Айову, там можно все оформить официально. А когда в нашем штате узаконят такие отношения, повторим процедуру. Но мне это нужно, Лори. Я не хочу быть твоим соседом по квартире. Я не хочу быть твоим парнем. Мне нужна не только твоя страховка. Я хочу быть твоим партнером, но не ради того, что могу получить от тебя, а потому что хочу быть с тобой. Я хочу быть твоим партнером не только в танцах, но и в жизни. — Эд взял лицо Лори в свои ладони. — Я хочу быть твоим мужем.

Теперь Лори плакал в открытую — он вообще не мог говорить — поэтому ответил своему любимому поцелуем.

***

О своем решении они рассказали родителям за ужином во вторник вечером.

Лори уговорил Эда позволить ему организовать ужин. Он прибрался в квартире, приготовил простые, но изысканные блюда и пригласил своих родителей и родителей Эда. Все ели и общались. Было несколько неловко. Родители старались превзойти друг друга осторожной вежливостью, и каждая пара была уверена, что другая пара родителей осуждает их.

Лори был уверен, что они подозревали о намечающимся чем-то важном, и были правы. За десертом будущие молодожены объявили, что собираются пожениться.

Аннет и Дик были в восторге, как, впрочем, и отец Лори. Кэролайн, ожидаемо, была вежлива, но холодна. Да, это стало разочарованием для Лори. Но он не позволил такой мелочи сбить его с толку и решил сосредоточиться на радости момента.

На следующий день мать позвонила ему в студию и настояла на встрече за чашечкой кофе. Лори неохотно согласился.

«Наверное, попытается отговорить» — подумал он.

Вначале он даже хотел трусливо отказаться от встречи, но потом подумал и решил быстрей покончить с этим. За неимением времени он попросил Кэролайн встретиться с ним в кафе в Сент-Поле.

Но когда он опустился в кресло напротив матери, та посмотрела на него и без предисловий приступила.

— Я хочу, чтобы ты выступил на моем вечере.

Лори моргнул и застонал про себя.

— Мама, мы уже говорили об этом….

Она протянула руку и накрыла его ладонь своей.

— Я хочу, чтобы ты и твой жених выступили.

Какое-то мгновение Лори молча смотрел на нее.

— Твой вечер через три дня. Для нас не найдется места, все расписано по минутам. Кроме того, тебе не нравятся мои танцы с моим партнером на сцене перед твоими друзьями.

Кэролайн махнула рукой, как будто все это несущественно.

— Дополнительное выступление не станет проблемой. И я точно знаю, что у вас что-то приготовлено. Что-то такое, чего ты никогда не исполнял. — Она вздернула подбородок. — И я очень хочу это увидеть.

Лори отрицательно покачал головой.

— Кто ты такая и что сделала с моей матерью?

Кэролайн слегка улыбнулась.

— Да, я знаю — ты считаешь меня фанатичным монстром, и я полагаю, что в какой-то степени так и есть. Странно видеть, как ты танцуешь с мужчиной. Странно наблюдать, как ты держишь его за руку и касаешься его постоянно, не осознавая, что делаешь это. И да, у меня было свое представление, как должна сложиться твоя жизнь. Но я не чудовище. И несмотря на то, что ты так и считаешь, я люблю тебя. И все, чего я когда-либо хотела — чтобы ты был счастлив.

Лори долго смотрел на мать, не зная, что ответить и ждал продолжения.

Кэролайн устало откинулась в кресле.

— Ты всегда был капризным, но очень требовательным ребенком. Всегда. Ты знал, что хочешь, и, признаюсь, я восхищалась этим. Я и сейчас так думаю. И я пыталась тебе помочь. Пыталась дать тебе то, что ты хотел, пыталась поддержать тебя. Пыталась дать преимущества, которых ты заслуживал. Может, мне и не следовало этого делать. Может быть, я слишком сильно толкала тебя. А может, недостаточно сильно давила. Может быть, если бы я воспитывала тебя в сегодняшних реалиях, когда гомосексуалисты перестали быть табу, я была бы более внимательной к тебе. Не знаю. Честно говоря, я думала, что я лучше многих матерей, но, наверное, это не так, говоря, что ты можешь быть геем, но не действовать в соответствии со своими словами. Я хотела, чтобы ты был счастлив. Я хотела, чтобы у тебя было только самое лучшее. Я расстроилась, когда ты из-за мужчины бросил карьеру. Но теперь не уверена, что ты именно бросил. Думаю, что ты, возможно, был потерян с самого начала, когда я отвезла тебя на восточное побережье и показала, что такое настоящая конкуренция. У тебя раньше был свет в глазах, Лори. Ты часто говорил, каким потрясающим артистом ты станешь, и я так гордилась тобой — не тем, кем ты станешь в будущем. А тем, как сильно и решительно ты стремился к своей цели. В какой-то момент, и я не знаю когда именно, ты потерял все это. И несмотря, что ты можешь подумать, что это не так — все, что я делала, было попыткой вернуть свет твоим глазам. — Кэролайн вздохнула и быстро вытерла глаза салфеткой. — В конце концов, оказалось, что не в моих силах вернуть его. И если кто и смог зажечь снова твои глаза, так это Эд.

— Мама, — прошептал Лори, но замолчал слишком ошарашенный, чтобы сказать что-то еще.

Она потянулась через стол и взяла его за руку, одарив слабой, почти невесомой улыбкой.

— Потанцуй на празднике со своим партнером. Станцуй и покажи им. Покажи им все. Покажи, что никто из них тебя не сломает. Покажи им, Лори. — Она сжала его руку. — Покажи мне.

Ошеломленный, Лори согласился. Остаток встречи прошел как в тумане, и когда вернулся домой, остался в состоянии легкого непонимания действительности. Эд заметил, что с ним что-то не так и спросил, в чем дело. И тогда Лори рассказал о просьбе матери и своем согласии.

Брови Эда взлетели до самой линии волос.

— Срань господня! Э… это чертовски круто! Но Лоу, это же через три дня!

— Мы справимся, — ответил Лори, убеждая больше не Эда, а себя. Он посмотрел ему в глаза. — Только если…

Эд поднял руку.

— Нет. Со мной все в порядке. Клянусь, я в полном порядке. Это лечение Фельденкрайза, которое назначил мне Тим… Странно, но думаю, что оно работает, — уверенно сказал он, хотя в глазах читалась тревога.

— Мы всегда можем отменить, если что-то пойдет не так, — предложил Лори.

Эд поцеловал его в щеку.

— Отлично.

В тот вечер они репетировали в квартире так много, сколько могли позволить. И большую часть следующего дня провели в репетициях. Лори на всякий случай внес в танец некоторые коррективы, стараясь как можно меньше нагружать Эда.

В пятницу вечером, когда Эд уже спал, Лори лежал, уставившись в потолок. Ему не терпелось выступить с Эдом. Правда. Но что-то не давало ему покоя. Будто нужно сделать что-то еще. Он прокрутил в голове весь танец, пытаясь понять, не упустил ли чего, но так и не смог придумать.

Лори заснул и увидел сон. Ему снились репетиции. Они приобрели сюрреалистическую странность, присущую всем снам. В этом сне они с Эдом танцевали на крышах, под потолками, неслись через озеро Миннетонка, через поля рядом с поместьем родителей. А потом, когда сон подошел к концу, Эд исчез, и Лори стал танцевать в одиночестве, двигаясь по небу к звездам через всю Вселенную, танцуя, пока его душа не освободилась; танцуя с пылом, который охватил его до скончания веков. Танцуя от радости. Танцуя сердцем.

Танцуя в одиночестве.

Танцы.

Он проснулся весь в поту, один в центре кровати и уставился в потолок. Эд что-то делал в глубине квартиры и тихонько напевал Black Eyed Peas. Какая-то часть Лори все еще летала, оставаясь во сне. И в этот момент наедине с Эдом, напевавшим вдалеке, он, наконец, понял, чего ему не хватает.

Лори улыбнулся, а затем рассмеялся счастливым смехом.

ГЛАВА 20

Resolucion (разрешение): окончание набора шагов танго. Но не обязательно заключительный элемент танца.

Когда они готовились к встрече с матерью Лори, тот показался Эду немного не в своей тарелке.

— Ты в порядке? — спросил Эд, когда они направились в Центр на очередную репетицию.

— Лучше не бывает, — ответил Лори, и Эд ему поверил.

Но все-таки в Лори что-то было странным. Во-первых, утром он исчез на три часа. И во-вторых, когда вернулся, то выглядел запыхавшимся.

— Ты что-то задумал, — заподозрил Эд.

Лори рассмеялся.

— Да. — Он поцеловал Эда в щеку. — Подожди и увидишь.

Для концерта в Центре у них были подготовлены простые костюмы. А для вечера матери Лори сделал им все по-новому, хотя, к радости Эда, сам Лори все же планировал выступать в лосинах. Казалось, что посредством костюма Лори хотел передать свою потребность свободы. И Эду было наплевать, что за костюмы у них будут, лишь бы Лори был в лосинах. Вместо простых белых футболок, выбранных ранее, Лори взял причудливые топы с блестками в цветах спереди. Кроме того, по замыслу на их лица нанесут блестящие полосы. Эд представил нечто похожее на боевую раскраску. И это именно так и будет, но в тоже время, что-то другое. Похожее на волшебство, и Эд был взволнован в предвкушении.

Он был очень рад, что его шея тоже «проявила солидарность» и решила не болеть.

Когда они добрались до места проведения вечера — очень модного бального зала дорогого отеля с огромной сценой, построенной в одном конце — Эд начал нервничать. Неужели он действительно сделает это? На глазах у всех этих людей? Эд из-за кулис наблюдал, как ужинают гости и ожидал Кэролайн. Она должна была пригласить их на сцену.

Лори подошел к нему сзади, обнял за талию и поцеловал в шею.

— Все будет хорошо, — успокаивающе произнес он.

Эд кивнул, все еще немного нервничая.

— Это просто… Это очень много людей.

— Две тысячи, — ответил Лори без всякого волнения.

Эд повернулся к нему.

— Ты совсем не нервничаешь? Ты не против выступления? — Он признался себе, что одна его половина надеялась, что Лори скажет «да» и они смогут убежать в ночь, прежде чем Кэролайн их поймает.

Лори улыбнулся.

— Нисколько. — Он кивнул в сторону сцены. — Ах. А вот и мама.

Эд взял себя в руки. Окей. Он мог это сделать. Кэролайн представит их публике, затем они выйдут на сцену, займут позиции, а потом зазвучит музыка…

Боже.

Кэролайн их представила. Зал взорвался аплодисментами. Эд сначала схватил Лори за руку, затем отпустил, готовый выйти на сцену. Но Лори встал перед ним, преградив путь, и улыбнулся.

— Через минуту мы будем танцевать вместе, — сказал он. — Но сначала я станцую один.

Эд удивленно моргнул.

— Что? Что ты имеешь в виду? Мы… — слова Эда оборвались, и его челюсть на мгновение отвисла. — В одиночку? Реально станцуешь танец?

Улыбка Лори превратилась в ухмылку.

— Да.

— Там две тысячи человек!

Лори рассмеялся.

— Я танцевал и перед десятью тысячами. Хотя это было и на самом деле легко, потому что меня не могли разглядеть, я был так далеко. — Он сжал руку Эда. — Я хочу сделать это. Мне нужно это сделать.

— Для мамы? — Лори отрицательно покачал головой, и Эд радостно сверкнул глазами. — Только не для меня, черт возьми. Я никогда не просил тебя об этом. Позже, но не так…

— Для себя, — ответил Лори. — Я должен сделать это для себя. — Он поцеловал Эда в щеку. — Подожди здесь. Но если ты хочешь выйти и посмотреть, я буду только рад.

Он снял топ, обнажив блестящие полосы на голой груди, и вышел на сцену.

Несколько минут Эд стоял за кулисами, все еще ошеломленный, наблюдая, как Лори берет микрофон у матери и объясняет зрителям, что произошли некоторые изменения. Толпа взорвалась аплодисментами, и большинство из них поднялись на ноги. Когда погас свет, Лори спровадил мать и встал в позу посреди сцены. Он заранее обо всем договорился, понял Эд и поспешил к выходу, чтобы посмотреть на происходящее из зала.

Заиграла музыка. Снова зажегся свет.

Лори танцевал.

Эд не знал песни, под которую танцевал Лори, но это была не Барбра Стрейзанд. Это была просто какая-то поп-музыка, громкая, жесткая и насыщенная, полная шумов и синтезаторов и не имеющая смысла. И сам Эд был здесь только для того, чтобы наполнять воздух, пока Лори танцевал.

А как он танцевал! Прыгнул через сцену. Резко обернулся. Двигался так, как Эд никогда раньше не видел. Он наблюдал некоторые образы подобного танца в движениях прежде, но в этом танце Лори соединил все — балет, джаз и некоторые позиции танго. Эд видел па, которым Лори учил детей в студии. Узнавал движения в танце, который Лори исполнял для него на Рождество. Он не знал большинства названий шагов, но это не имело значения. Теперь они все стали частью танца. И они были прекрасны.

Сам Лори был восхитителен. Гибкий, грациозный и сильный, таким сильный. Его мускулы перекатывались по обнаженной спине и туго обтянутым ногам, он двигался, будто танец был для него пустяком, как будто его тело было создано для таких движений. И может быть, так и было. Даже без блеска и мишуры было чем-то волшебным наблюдать за танцем Лори — ощущение волшебства, которое испытывал Эд, когда танцевал с ним. Но смотреть на него, восхищаться, видеть его выступление…

Это было больше, чем просто заглянуть в душу Лори. Наблюдая за танцующим, Эд будто смог заглянуть во все души. В ноющую красоту и трепет движений. В благодать и чудо человеческой формы. Когда он смотрел, как танцует Лори, Эд поверил. Во все.

Когда танец закончился, толпа взревела. Люди вскочили на ноги, как одно целое, они кричали, аплодировали и хлопали в ладоши так громко, что Эду стало больно. Он заметил какое-то движение рядом с собой и увидел Кэролайн. Она стояла, как всегда, спокойная и невозмутимая, но по ее лицу текли слезы.

А в центре сцены возвышался Лори, высокий и гордый. Он постоял еще несколько секунд, а затем поклонился.

— Иди к нему, — прошептала Кэролайн и подтолкнула Эда вперед.

Он пошел. Но не за кулисы, а поднялся по лестнице сбоку и вышел на середину сцены, а Лори, сияя как солнце, повернулся к нему навстречу.

Толпа уселась, и свет снова потускнел, переходя на мягкие тона, которые оговорили заранее для своего танца.

— Готов? — спросил Лори, все еще улыбаясь. Он снова надел рубашку.

Зазвучали первые звуки танго, и Эд улыбнулся в ответ, заключая Лори в объятия.

— Готов, — ответил он.

И они начали танец.

В ЭТОТ ДЕНЬ

одиннадцатого октября

две тысячи одиннадцатого года

в прекрасном городе

Де-Мойн, Штат Айова

в четыре часа дня

в первой унитарной Церкви

Лоренс Альберт Паркер

сын Альберта и Каролины Паркер

и

Эдвард Говард Маурер

сын Ричарда и Аннет Маурер

были навеки соединены браком.

Пусть их будущее будет наполнено счастьем,

и пусть никогда не забывают, что прежде всего

они должны наслаждаться танцем

и всегда танцевать вместе.

КОНЕЦ

[1] It’s Britney, bitch, слова из песни Бритни Спирс «Work Bitch»

[2] Прим.: балетная штанга вдоль зеркальной стены или балетный станок

[3] Прим.: американский ритейл концерн электронной техники

[4] Главное отличие Чикагской пиццы от традиционной — толстый слой теста около 2 см, и начинки выкладывают в противоположном порядке — сначала сыр, потом ветчина, мясо или рыба, зелень, затем помидоры, грибы, зеленый перец, сверху накрывается еще одним слоем толстого теста и запекается в глубокой посуде.

[5] На гей сленге «играть за Дороти» означает быть геем

[6] Эффект Флоренс Найтингейл — психологический эффект, проявляющийся, когда врач или медсестра, ухаживающие за больными, начинают испытывать романтические чувства, перерастающие в любовь или сексуальное влечение.

[7] Один из популярных видов американских бургеров. Придумали в Миннеаполисе, штат Миннесота. Суть бургера — расплавленный сыр внутри котлеты.

[8] Международная образовательная программа Artist-in-residence. Художники, танцоры, академики, различные специалисты выигрывают грант и приглашаются в Резиденции (такие как: музеи, театры, исследовательские центры и пр.) с предоставлением жилья и полной оплатой всех расходов на время программы: транспорт, еда, одежда, оборудование.

[9] «Spoonbridge and Cherry» — мост в форме столовой ложки, в которой лежит вишенка.

[10] Арабеска позиция, в которой танцор балансирует на одной ноге, пока вторая вытянута назад. Один из самых известных и распространенных элементов балета.

[11] Стихотворение Альфреда Теннисона

[12] Метод Ламаза — техника подготовки к родам, разработанная в 1950-х годах французским акушером Фернаном Ламазом.

[13] «Родители — учителя» — социальная служба раннего детства. Помогает беременным или людям, у которых есть дети младше шести лет.

[14] 300 футов — 136 кг

[15] 175 футов — 80 кг

[16] 190 футов — 85 кг