Потерянное письмо

Глава 10

Когда Себастьян вернулся в свою спальню, он обнаружил, что Милсом ждет его. За годы, проведенные в Индии, верный денщик усовершенствовал искусство недолгого сна, всегда умудряясь просыпаться при малейшем шуме или признаке движения. Так он и сделал сейчас, выйдя из гардеробной с поднятыми бровями и довольно дерзким выражением лица.

Себастьян стянул рубашку через голову, обнажив голую спину и грудь, испещренные шрамами. Он небрежно бросил одежду на край кровати.

— Ну?

Милсом подобрал сброшенную рубашку.

— Милорд?

— Ты выглядишь чертовски самодовольным, Милсом.

— Правда, сэр?

— Если тебе есть что сказать, говори. — Он сделал паузу. — Если только это не касается мисс Стаффорд и меня. В таком случае я буду тебе благодарен, если ты помолчишь.

В глазах Милсома заплясали огоньки.

— Я не скажу ни слова о мисс Стаффорд, милорд.

— Мудрое решение.

Себастьян сел, чтобы снять ботинки.

— За исключением того, что я взял на себя смелость поинтересоваться этими ее письмами ранее этим вечером.

— Что? — Себастьян поднял взгляд. — У кого поинтересовался?

— Мисс Крэддок.

— У горничной моей сестры? Что, черт возьми, она может знать об этом?

— Это всего лишь пустяк, милорд. И никакого секрета нет. Вряд ли это стоит усилий.

— Продолжай.

Милсом наклонился, чтобы поднять ботинки Себастьяна.

— По словам мисс Крэддок, леди Харкер узнала о местонахождении мисс Стаффорд от мисс Кавендиш, которая, в свою очередь, узнала о них от леди Понсонби. Леди Понсонби наняла бывшую камеристку мисс Стаффорд. Женщину по имени Харриет Баттон.

Себастьян мгновенно насторожился.

— Насколько я понимаю, — продолжил Милсом, — мисс Баттон много лет работала у мисс Стаффорд и пользовалась ее большим доверием. Ее также высоко ценил сэр Родерик Стаффорд.

— И как Крэддок получила эту захватывающую информацию?

— Кажется, леди Харкер требует, чтобы мисс Крэддок читала ей ”почту" каждое утро, пока она…

Милсом осторожно прочистил горло. — … находится в ванне.

Себастьян поморщился. Это было похоже на Джулию. Она никогда не была большой любительницей чтения. И она наслаждалась тем, что с ней нянчился любой, кто был готов это сделать.

— Должен ли я сделать вывод, что Крэддок прочла это письмо от мисс Кавендиш?

— Да, милорд.

Себастьян встал и начал расстегивать пуговицы на брюках.

— Ты прав, Милсом. Бесполезный пустяк.

— Как я уже сказал, милорд.

— Тем не менее… — Он снял брюки. — Я хочу, чтобы ты первым делом утром сел на поезд до Лондона.

— Чтобы поговорить с мисс Баттон?

— Совершенно верно.

— Я подумал, что она может быть полезной, милорд.

— Ты правильно подумал, — сказал Себастьян. Одетый только в нижнее белье, он подошел к умывальнику в своей гардеробной.

— Именно мисс Баттон было поручено отправлять письма мисс Стаффорд мне.

Милсом сделал паузу, перекидывая брюки и рубашку своего хозяина через руку. — Вы думаете, что она с ними что-то сделала?

— Кажется, так оно и есть.

Себастьян налил в таз кувшин холодной воды. Он погрузил в нее голову, задержал ее на мгновение, прежде чем снова поднять и обнаружить рядом с собой Милсома, протягивающего полотенце. Он взял его и принялся вытирать лицо и волосы.

— Я подозреваю, что письма так и не были отправлены. Я хотел бы знать, почему.

— Причина мне кажется очевидной, сэр.

— И мне, — сказал Себастьян. — Но мисс Стаффорд не поверит без доказательств, что ее отец приложил руку ко всему этому. Она верна даже тем, кто этого не заслуживает.

— Вы хотите, чтобы я нашел доказательства вины сэра Родерика?

— Я хочу, чтобы ты узнал правду, если сможешь. Какой бы она ни была.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы выяснить это, милорд.

— Думаю, тебе стоит взять с собой деньги, — сказал Себастьян. — Любой бывший слуга сэра Родерика Стаффорда не прочь будет взять взятку. Осмелюсь предположить, что они даже будут ожидать чего-то подобного. Милсом?

— Да, сэр?

— Я хочу знать все, чего бы это ни стоило.

Примерно шесть часов спустя Сильвия стояла на пустой железнодорожной платформе в Эпсли-Хит, крепко сжимая саквояж в руках в перчатках. На ней было то же темное платье, в котором она приехала из Лондона, та же мантия, застегнутая на все пуговицы, и та же шелковая шляпка на голове, ленты которой были завязаны под подбородком простым бантом.

Было на удивление легко найти кого-то, кто согласился отвезти ее на станцию. Она просто спустилась на кухню на рассвете и спросила повариху. Миссис Крофт была заботливой женщиной, доброй. Один взгляд на опухшие глаза и заплаканное лицо Сильвии — и она тут же вызвала старого слугу с конюшенного двора.

— Джон, — сказала она. — Запряги повозку. Юная мисс должна успеть на следующий поезд в Эпсли Хит.

— Да, мэм, — ответил он.

Следующее, что помнила Сильвия, это то, что она сидела позади старого слуги в шатком маленьком экипаже, запряженном одной лошадью, мчащемся в сторону соседнего рыночного городка. Слава богу, он не задавал ей никаких вопросов, заговорив с ней только один раз, чтобы пожелать ей счастливого пути на вокзале. А потом, приподняв кепку, он ушел.

Она снова была одна.

Одинокая и горько разочарованная в себе.

Прошлой ночью она была на волосок от того, чтобы попасть в ту же ловушку, в которую попадали бесчисленные женщины до нее. Она чуть не позволила погубить себя. И не какому-то случайному повесе или мошеннику, охотящимся на невинных гувернанток — хотя это было бы достаточно ужасно, — а Себастьяну Конраду. Тому самому джентльмену, который разбил ей сердце три года назад.

Хуже всего было то, что она даже не могла винить его за это. Вся эта встреча, с самого ее начала, была полностью ее собственной ошибкой.

Что, черт возьми, она думала, произойдет, когда ласкала его лицо и покрывала поцелуями его шрамы? Она практически бросилась ему на шею! Естественно, он отреагировал. Она готова была поспорить, что любая женщина — будь то герцогиня или судомойка, — которая обращалась с ним подобным образом, получила бы такой же страстный ответ. В конце концов, Себастьян был всего лишь мужчиной. И она была готовой и желающей этого женщиной. Женщиной в ночной рубашке! Она могла умереть от смущения.

Она прошла вдоль железнодорожной платформы, а затем обратно, ее пальцы так крепко сжали ручку саквояжа, что костяшки пальцев свело под перчатками. Дул сильный ветер, и холодные порывы поднимали грязь и сажу с платформы вокруг подола ее практичных юбок. Но она почти не замечала ни грязи, ни погоды. Не заметила она и того, что вокруг начала толпиться кучка людей — таких же, как она, владельцев билетов, ожидающих раннего поезда на Лондон. Она была слишком беспокойной и взвинченной.

“Утром мы с тобой поговорим о многих вещах”,- сказал Себастьян. “Мы должны прийти к соглашению.”

Как он был уверен в том, что она станет его любовницей! Как будто она была так безумно влюблена в него, что готова заполучить его любым доступным ей способом. Как будто она будет терпеть, что ее подвергнут скандалу и унижению, и все ради… Чего? Сомнительной чести быть содержанкой графа?

В самом деле, прийти к соглашению!

Как бы то ни было, никто никогда не узнает, что она была скомпрометирована во время своей злополучной поездки в Хартфордшир. Но если она согласится на роман с Себастьяном, то рискнет не только своей репутацией, но и средствами к существованию. Динвидди никогда бы не позволили погубленной женщине учить их маленьких дочерей. Они бы выгнали ее без рекомендации.

А что, если она забеременеет?

От этой мысли у Сильвии скрутило живот.

Это было бы постыдно. Ее бы избегали все, кого она встречала. Ни один порядочный человек не стал бы иметь с ней ничего общего. Хуже всего то, что она будет полностью зависеть от доброй воли Себастьяна. Он мог бросить ее, когда бы ни захотел. И с его вспыльчивым характером, кто знает, когда это произойдет?

Да, сказала она себе, последствия такой связи были бы действительно ужасными. Это она понимала. Чего она не могла понять, так это почему, несмотря на то, что знала, как много она может потерять в этой сделке, она чувствовала такую тоску по Себастьяну, такое ужасное искушение вернуться в Першинг-Холл и жить с ним, каким бы ни было их совместное проживание и сколько бы оно ни продлилось.

"Ты такая же безрассудная, как папа", — подумала она с отвращением. Думаешь о том, чтобы пожертвовать своей жизнью ради нескольких мгновений волнения, нескольких мгновений удовольствия.

Потребовались годы, чтобы залечить ее сердце, когда Себастьян разбил его в первый раз. Годы, чтобы построить для себя новую жизнь. Она не могла снова пройти через это. Она этого не сделает. Потому что все будет хуже. Намного хуже. Три года назад он всего лишь ухаживал за ней и целомудренно целовал ее в губы. Прошлой ночью он прижал ее к своей груди в яростном собственническом объятии. Он страстно целовал ее. Он сказал, что хочет ее.

Жар залил ее лицо при воспоминании об этом. Она наклонила голову, пряча румянец за защитными полями шляпки.

Мгновение спустя ее оторвал от самообвинений рев приближающегося локомотива. Она смотрела, как он, пыхтя, въезжает на станцию, и чувство тупой покорности поселилось в ее сердце. Он остановился рядом с платформой со скрежетом металла. Горстка пассажиров высадилась на перрон. Сильвия ждала вместе с другими пассажирами, пока носильщики выгружали их багаж. Это не заняло много времени. Эпсли-Хит не был популярным местом, особенно в это время дня.

— Все на борт! — крикнул кондуктор.

Она покрепче вцепилась в свой саквояж и направилась к вагону второго класса. "Больше ничего нельзя было сделать", — с несчастным видом подумала она. Любое будущее с Себастьяном было невозможно. И откровения об их давних письмах друг другу ничего не изменили. Теперь они были двумя чужими людьми. Из двух разных миров. Будет лучше, если она вернется к себе и возобновит свою жизнь гувернантки. Это было правильное решение. Самое безопасное, что можно сделать.

Когда подошла ее очередь подниматься в поезд, носильщик шагнул вперед и взял ее за локоть. Она поблагодарила его за помощь, а затем, бросив последний полный боли взгляд на пейзаж Хартфордшира, села в поезд, который должен был увезти ее обратно в Лондон и навсегда из жизни Себастьяна.

В результате того, что Себастьян не спал большую часть ночи, он проспал до середины утра. Когда он проснулся, Милсом уже уехал.

Как и Сильвия Стаффорд.

— Горничная вошла в ее спальню в половине одиннадцатого с подносом для завтрака, — сказала Джулия, — но ее комната была пуста, и все ее вещи исчезли. Я послала Крэддок узнать, не видел ли ее кто-нибудь, и — можешь себе представить! — она обнаружила, что один из конюхов отвез мисс Стаффорд на вокзал в повозке. На рассвете!

Себастьян сидел перед туалетным столиком красного дерева, пытаясь завязать шейный платок, когда в комнату ворвалась его сестра. Теперь он свободно висел у него на шее, забытый, пока он слушал ее в ошеломленном молчании.

— К этому времени она уже в нескольких часах езды отсюда. И все, что у меня есть в качестве объяснения, — это записка, которую она оставила для меня на своей подушке, в которой говорится… — Джулия коротко вскрикнула, когда Себастьян выхватил записку у нее из рук.

Он развернул ее, читая слова Сильвии с чем-то похожим на отчаяние.

Моя дорогая леди Харкер!

Я возвращаюсь в Лондон. Простите меня за то, что я не попрощалась должным образом с вами и вашим братом. Прошлой ночью я поняла, что было ошибкой приезжать сюда, и пожелала уехать с первыми лучами солнца. Теперь моя жизнь в Лондоне. В качестве гувернантки. Я там очень счастлива. Человек не может вернуться к прошлому, как бы ему этого ни хотелось. Это не может принести ничего, кроме боли. Я надеюсь, что вы поймете и примете мои извинения за любые неудобства, которые мог причинить вам мой отъезд.

Искренне ваша, Сильвия Стаффорд

Себастьян перечитал ее еще раз, глубоко потрясенный. Нельзя вернуться к прошлому. Она сказала это прошлой ночью в библиотеке. Знала ли она уже тогда, что собирается уйти от него? Было ли у нее когда-нибудь хоть малейшее намерение остаться? Обсуждать их совместное будущее? Он еще не сделал официального предложения, это правда. Она была слишком расстроена. Но, конечно же, она должна была знать о его намерениях.

Неужели быть гувернанткой гораздо желаннее, чем быть его графиней? И был ли он таким чудовищем, что она должна тайно бежать из его дома при первых лучах рассвета?

Боже милостивый, он чувствовал себя полным идиотом.

Джулия порхала по его гримерке, заламывая руки. Ее волосы все еще были заплетены в косу, и на ней был халат с рисунком, застегнутый до самого горла.

— Если бы ты быстро оделся, то мог бы запрячь лошадь и отправиться за ней. Ты все еще можешь догнать ее, если…

— Я не собираюсь ехать за ней.

Джулия смотрела, широко раскрыв глаза от ужаса, как он снова повернулся к зеркалу и снял платок.

— Что? Я думала, ты хочешь, чтобы она осталась! И почему ты не одеваешься?

О, а где же Милсом? Милсом!

— Милсом уехал по делам.

— Тогда я помогу тебе! Где твое пальто? И свежий платок? Ты должен поторопиться, Себастьян. Я настаиваю на этом.

— Я не поеду в Лондон, — грубо сказал он. — Я не покидал поместье с тех пор, как вернулся из Индии. Ты, как никто другой, знаешь почему.

Она покраснела.

— Да, но, конечно, ты захочешь поехать сейчас. Если это означает, что ты можешь выиграть мисс Стаффорд.

Себастьян посмотрел на свое отражение в центральном зеркале туалетного столика. При ярком свете дня было трудно поверить, что Сильвия покрывала поцелуями покрытое шрамами лицо, которое он видел. Действительно, чем больше он думал об этом, тем больше прошлая ночь казалась ему не более чем желанным, отчаянным сном.

— Я не поеду в Лондон, — повторил он.

Она развернулась к двери его гардеробной.

— Тогда я поеду—

Его рука метнулась вперед, чтобы схватить ее за запястье.

— Ты не сделаешь ничего подобного, — сказал он голосом, полным опасного спокойствия.

Глаза Джулии наполнились слезами разочарования.

— Кто-то должен вернуть ее обратно! Я хочу, чтобы ты женился на ней. А почему ты не можешь? Конечно, все лучше, чем быть гувернанткой в Чипсайде!

Он заметно вздрогнул.

— Что ты ей сказал? — требовательно спросила она.

— Ничего.

"Нет, — с горечью подумал он, — он просто поцеловал ее". Держал ее в своих объятиях. Сказал ей, что она ему так сильно дорога. Черт возьми. Он тяжело дышал и стонал над ней, как нецивилизованное животное. Как, черт возьми, он думал, она отреагирует? Ради бога, она ушла из библиотеки в слезах. Вероятно, он оттолкнул ее.

— Ты что-то ей сказал, иначе она бы не уехала! И я знаю, что она не испугалась твоих травм. Конечно, она действительно казалась немного грустной, но она… — Рот Джулии открылся.

— О нет! Была ли это моя вина? Я что-то сказала? Но что я могла такого сказать?

— Кроме того, что я в любой момент могу вышибить себе мозги, как это сделал ее отец?

Джулия отдернула руку, театрально потирая запястье.

— Думаешь, это потому, что я сказала, что хочу, чтобы она была моей сестрой? Чтобы она вышла за тебя и сделала тебя счастливым?

Себастьян застонал.

— Боже милостивый.

— Я признаю, что это, похоже, встревожило ее. Хотя я сразу сказала ей, что это всего лишь моя глупая фантазия. Джулия наморщила лоб.

— Как ты думаешь, у нее есть другой возлюбленный? Она сказала, что не замужем, но никогда ничего не говорила о кавалере. И она такая хорошенькая, Себастьян. И это еще одна причина, по которой ты должен немедленно отправиться в Чипсайд и забрать ее. Если бы она знала, что может стать графиней, осмелюсь предположить, она бы бросила того, кто сейчас за ней ухаживает.

Он закрыл лицо руками. И снова призрак тех, других людей! Ее поклонники прекратили с ней знакомство после самоубийства ее отца. Он напоминал себе об этом с тех пор, как они расстались прошлой ночью в библиотеке. Но только потому, что джентльмены из приличного общества избегали связи с Сильвией Стаффорд, не означало, что она была приговорена к жизни одинокой старой девы. Теперь она была гувернанткой, это правда. Но красивой, хорошо воспитанной гувернанткой. Без сомнения, от Чипсайда до Мейфэра выстроилась вереница поклонников. Адвокаты. Врачи. Торговцы. Школьные учителя. Себастьян вызвал их всех в своем воображении, каждого красивого и элегантного, мягкого и доброго.

— Вон, — сказал он сестре.

— Но мисс Стаффорд…

— Вон! — прогремел он. И когда его сестра выбежала из гардеробной и вышла из его апартаментов, громко захлопнув за собой дверь, он почувствовал, как в глазах у него защипало от слез. Он судорожно сглотнул, борясь с горькой волной трехлетнего сдерживаемого горя и страданий. Потеря Сильвии Стаффорд. Смерть его отца и брата. Потеря его друзей и товарищей в Индии. Повреждения на его лице. Физическая боль и душевные муки.

Он нащупал в кармане прядь волос и крепко сжал ее пальцами, как будто это был спасательный круг, брошенный тонущему человеку. У нее всегда была сила вернуть его из бездны. Но теперь, когда он поднес ее к своей щеке, он ничего не почувствовал. Совсем ничего.

Он понял, что это всего лишь символ. Безжизненная, бездушная тень настоящей Сильвии Стаффорд.

И настоящая Сильвия Стаффорд уехала.