Потерянные примархи. Книга I - Верные легионы

Глава 3

Истребление

«Парка»

Значит ксеноцид

– Они взрывают мои корабли, – голос Балора Келла напоминал тихий скрежет камня по металлу. – И делают это так, будто у моих кораблей нет пустотных щитов! – последние слова он проревел, ударив закованным в керамит кулаком по парапету центральной платформы мостика. Кованая сталь лопнула с протяжным стоном, мгновенно утонувшем в какофоническом шторме.

Офицеры выкрикивали приказы, сервиторы бубнили что-то на бинарике, некоторых начало коротить от перенапряжения. Капитан Бранн, энергично жестикулируя, слал к какой-то матери главного инженера машинариума, приказывая ему «разогнать сердце этого дьявола до предела».

– Занять астрономический горизонт над планетой, – наконец приказал Келл. – Две группы линейных кораблей на надир, третья – на зенит. Построение «Тир-на-Ног».

Все это время он не отрывался от гололита, на котором авангард его флота истребляли. Капитальные корабли получали жестокие удары, самые крупные из них – линейные крейсера – могли выдержать не более трех попаданий мерзкого зеленого свечения, а потом их перегруженные щиты лопались в радужных вспышках.

Живые торпеды врага наносили еще больший ущерб – эскортникам хватало одного залпа, чтобы они переламывались в миделе и распадались на фрагменты, будто гололитические паззлы, сброшенные со стола разозлившимся ребенком.

Авангард Терры огрызался. Носовые лэнсы линкоров вскрывали пустоту космоса стройными нитями аннигилирующего света, нещадно кромсая борта черных «медуз». Торпедные фрегаты под прикрытием тяжелых истребителей выходили на векторы атаки и разряжались всеми бортами так, что мощности компенсаторных двигателей не хватало, и корабли сильно кренились в противоположную сторону.

Но этого было мало.

Аскелад, проследив за взглядом отца, увидел, как на одной из фасеток гололита сразу восемь линкоров атакуют одни единственный корабль противника. Им потребовалось пять залпов на пределе мощности – перегрузка генераторов ясно читалась по потускневшим носовым щитам и отключенным второстепенным габаритам. Только после этого корпус черной «медузы» раскололся, из него вырвались клубы бурлящего зеленого газа, и обломки корабля вошли в неуправляемый полет к поверхности Адвекс-Морс Примус.

– Спасательные капсулы? – Аскелад изогнул бровь, обратив внимание, как от сраженного противника отделяются сотни небольших круглых объектов, похожих на полупрозрачные икринки.

Келл в ответ скрипнул зубами, продолжая смотреть, как линкоры, только что уничтожившие корабль противника, получают ответные залпы. Они не погибли сразу лишь потому, что живые торпеды были медлительны и зенитные орудия неплохо справлялись с ними при поддержке звеньев пустотных перехватчиков.

Но потом с ближайшего «наутилуса» взлетели вражеские истребители – тоже непроглядно-черные, похожие на длинноносых рыб-умбр, выведенных в искусственных озерах Венеры. Эти кошмарные корабли, казавшиеся живыми, были гораздо быстрее торпед и стреляли тем же зеленым веществом, что и пустотные левиафаны ксеносов.

Похоже, командир группы скомандовал отход. Линкоры начали медленно перегруппировываться, формируя из клина обратную стрелу. В течение следующих десяти секунд два из них были уничтожены. В попытке спастись остальные начали смещаться к нижней полусфере, не видя, что из-за планетарного диска к ним выходят еще три «медузы». Их ауспексы ослепли, а вокс работал с перебоями, так что с «Гнева Нуаду» их не могли предупредить о приближающейся опасности.

– Аластар Краков, магос-доминус Ордо Редуктор, который сейчас командует Ковчегом, доложил, что противник использует подавители сигналов широкого спектра, – пробурчал Кайден Кар, получив рапорт офицера связи.

– Пусть не засоряет эфир очевидными сведениями, – прошипел Балор. Кар и Аскелад посмотрели на своего повелителя. В глазах Келла невыносимая боль смешивалась со всепоглощающим гневом, и второй наконец взял верх.

– Бранн, всю мощность на основные субварповые! – скомандовал примарх. – Плевать на щиты, огонь по необходимости, – он указал рукой на одну из фасеток гололитического изображения. – Квадрант 4-13, берем его на абордаж.

Бранн даже бровью не повел, дублируя приказы своим офицерам.

– Раз в пустотной войне у нас нет шансом, попробуем старую добрую рукопашную? – Кайдер инстинктивно коснулся рукой сложенного копья.

– Ну не отступать же! – фыркнул Аскелад, повторяя движение брата.

– Примерно так, – криво усмехнулся Балор. – Пусть Ковчег поддержит группу на зените, все капитальные корабли из резерва на прорыв за «Гневом Нуаду». Иначе нас просто расстреляют, как в тире.

Флагман выполнил быстрый разворот. Насколько быстрый, насколько это понятие применимо к 25-киллометровому колоссу из адамантия, пласкрита и закаленной стали. Мостик заметно накренился, а затем резко дернулся, когда субварповые двигатели начали выходить на полную мощность.

Почти сразу носовые щиты получили скользящее попадание и вспыхнули. Корабль ощутимо тряхнуло, несколько люменов лопнуло, но на мостике, где их были сотни, этого никто не заметил.

– Сорок процентов мощности, – прокомментировал Бранн. Было очевидно, что он говорит о носовых щитах.

– Больше половины сняли одним залпом, – покачал головой Аскелад. – Что это за оружие такое, во имя Луга!

– Носовые лэнсы заряжены! – прокричал офицер оружейного сектора.

– Звенья перехватчиков готовы к вылету! – добавил второй один голос.

– Торпедные отсеки… – начал младший лейтенант-оружейник.

– Вдарьте по ним всем, что есть! – рявкнул Бранн. – А затем маневр уклонения, но без смещения основного вектора!

Корабль содрогнулся, когда торпедные отсеки вдоль киля освободили свой смертоносный груз во всполохах оранжевого пламени, мгновенно пожранного алчущим вакуумом космоса. Одновременно ударили носовые лэнсы и свет на мостике снова моргнул.

– Учитывая, что в приоритете двигатели, а не орудийные системы, – отчитался Бранн, – следующий залп основными орудия возможен только через сто двадцать секунд.

– Да за это время нас раскатают! – хохотнул Аскелад.

Ему никто не ответил. Все смотрели на гололит, где центральная фасетка увеличилась по команде примарха, чтобы во всех подробностях показать, как будет уничтожено судно чужих. Но когда после залпа лэнсов линзы ауспексов перенастроились и картинка стабилизировалась, воины увидели, что адская атака всего лишь сбила с противника щиты. А щиты у них определенно были – черные корпуса ксеносских кораблей переливались перламутром от залпов имперского флота. Но на «медузе», которую «Гнев Нуаду» избрал своей целью, никаких переливов не было – торпеды, ударившие вслед за лэнсами, вскрыли его корпус в нескольких местах, выпустив в пустоту клубы зеленого газа.

– Я тут подумал, – вдруг сказал Аскелад. Флагман вновь тряхнуло от ответного залпа, по гололиту побежали предупредительные сигналы. Несмотря на то, что лобовые попадания не были прямыми, пустотные щиты в этой зоне почти перестали существовать. – А если у них корабли заполнены, ну не знаю, жидкостью? Вы видите, что они выпускают, когда нарушается герметичность корпусов?

– Ты меня удивляешь, сын мой, – Балор Келл повернулся к Аскеладу и широко улыбнулся. – Ты не знал, что твой силовой доспех герметичен?

Примарх расхохотался и зашагал к северному выходу с мостика.

– Всем экзактаторам собраться в третьем ангаре, – повелитель II легиона уже надел шлем и отдал распоряжение по внутреннему воксу. – Аскелад, ты поведешь Звериные роты. Второй волной будет командовать Ангус.

– Если она понадобится! – весело ответил капитан Первого копья и услышал одобрительное ворчание отца. Его организм уже запустил в кровь первые порции стимулирующих коктейлей, готовя воина к битве.

– А это уже от нас зависит, – Кайден подмигнул брату и поспешил за отцом.

– Как всегда, – пожал плечами Аскелад.

***

«Абрамелин» принял полный вражеский залп на бортовые щиты, прикрыв отступающие крейсера «Распутин» и «Калиостро».

Солей бросил взгляд на один из дополнительных пикт-экранов, закрепленных над командным троном. Еще одна атака и щиты линкора будут перегружены.

– Связи с моим братом по-прежнему нет? – он посмотрел в сторону сенсориума, который располагался в левой части мостика уровнем ниже.

– Никак нет, повелитель, – вместо старшего офицера связи ответила Анна Крейн, капитан «Абрамелина». Пока примарх находился на мостике, он занимал командный трон, сделанный под его габариты. Уменьшенная копия трона с дублирующим интерфейсом размещалась справа, там и сидела Анна, до белизны в кулачках впиваясь в стальные подлокотники, обитые черной кожей.

Многие удивлялись, как эта маленькая и такая хрупкая на вид женщина стала одним из лучших боевых капитанов Великого крестового похода. Тем не менее, Анна действительно не знала равных в пустотных битвах. Как и ее примарх, считавшийся среди братьев лучшим флотоводцем. Пожалуй, только Лев Эль’Джонсон этого не признавал. Да еще Хан бахвалился, что против его орду «все эти финты» Солея не помогут.

– Механикум, направленные к искусственному объекту на краю системы, тоже не отвечают, – продолжила капитан. – Очевидно, враг подавляет все наши ауспексы. Авгуры мертвы. Я едва могу связаться с орудийными палубами и машинным отделением нашего собственного корабля. С генераторумом нет связи.

Они оба – Анна и Враск – покосились на взъерошенного Авла Кельса, который тяжело опирался о парапет мостика, одной рукой усиленно растирая себе виски. Второй библиарий находился сейчас в генераториуме, еще один – на первой наблюдательной палубе в кормовой части корабля. Все трое были связаны ментально и это позволяло им передавать приказы, не используя бесполезный вокс.

– Перестроить правое крыло флота в атакующую формацию, направление ведущему линкору 15-3-3, – со стороны примарх XI легиона напоминал статую. Когда Элифас посмотрел на отца, он не сразу понял, почему кажется, что его зеленые зрачки затмевают собой радужку. Но потом Мерцающий сообразил, что взгляд примарха с невероятной скоростью мечется от одного экрана к другому, а его пальцы в это время выбивают стаккато из управляющих элементов на подлокотниках командирского трона.

– Левому крылу – исходное построение, – продолжал Враск тихим вкрадчивым голосом. – «Пепельному вождю» – поддержать боевую баржу «Молот Крамера» на надире боевой сферы.

Мостик тряхнуло, в глубине корабля прокатилась серия глухих взрывов. Некоторые смертные офицеры не удержались в креслах, несмотря на то, что были пристегнуты.

Примарх бросил быстрый взгляд на левый нижний пикт-экран, оценивая повреждения. Он мгновенно скорректировал курс, введя данные через интерфейс командного трона.

– Мы покидаем построение, – прокомментировал Солей. – Место «Абрамелина» занимают боевые крейсера «Трисмегист», «Моай» и «Утро магов».

– Но ведь, – Элифас сглотнул. Он силился понять план примарха, но никак не мог. – Они продержатся не больше пяти минут на этой позиции!

– Триста четырнадцать секунд, – поправил его Враск. – Этого достаточно.

«Абрамелин» величаво развернулся, приняв финальный залп вражеского корабля на кормовые щиты – единственные щиты, которые у него остались. В ответ он ударил из макро-орудий «Стигий», установленных в бизань-секторе. Десятки стальных снарядов с адамантиевыми сердечниками устремились в сторону ксеносских судов. У тех не было зенитной защиты – они полагались на юркие перехватчики, походившие на мелких речных рыбешек с вытянутыми телами и длинными узкими плавниками.

Перехватчики не тратили время на попытку сбить макро-снаряды зеленым веществом. Они просто бросались им наперерез в несчетных количествах. Некоторые снаряды взрывались, другие сходили с курса. До черной «медузы» долетело меньше половины залпа, но этого хватило, чтобы окончательно разрушить щиты в центральной части и нанести значительный урон корпусу.

С фланга к «Абрамелину» устремились живые торпеды второй группы противника – ксеносы безошибочно вычислили имперский флагман и сфокусировали огонь на нем. Однако наперерез новому противнику из резерва спешил величавый «Трисмегист» – могучий боевой крейсер, уже разогревший бортовые лэнсы и подготовивший плазменные пушки «Гекутор» для прицельного залпа.

Корабль ударил всем бортом, вложив в атаку максимум мощности и пожертвовав за это кормовыми щитами, которые тут же упали от столкновения с зеленым веществом. Зато почти все живые торпеды исчезли во всполохах чистой аннигиляции, а многие залпы, пройдя через их неплотные ряды, достигли передового корабля чужих. Атаку «Трисмегиста» поддержали «Моай» и «Утро магов», а через несколько мгновений черная «медуза» развалилась на части.

«Абрамелин» в это время выполнил иммельман, что для корабля класса «Глориана» казалось просто непостижимым. Его переборки затрещали так, что у некоторых инженеров обслуживающей системы кровь пошла из ушей. Один из маневровых двигателей левого борта не выдержал и взорвался, выстрелив в пространство фонтаном высвобожденной плазмы. Но Солей будто рассчитывал на это – импульс взрыва качнул корабль в сторону и несколько вражеских снарядов прошли в считанных десятках метров от его борта.

Элифас усмехнулся. Естественно, примарх знал, что двигатель не выдержит.

Вскоре «Абрамелин» дал прощальный залп кормовыми батареями и покинул зону поражения вражеских орудий.

– Суммировать изображение со всех кораблей-мониторов и эскортников, – приказал Враск, поднимаясь с трона. Он подошел к нависшему над ним гололитическому изображению, на котором выстраивалась трехмерная карта битвы, протекавшей на орбите Адвекс-Морс Экстремис.

– Перегруппировать соединение Терция, – вновь заговорил примарх. Анна Крейн поспешила выполнить его распоряжение, передавая приказы через дублирующее управление. – Отводите весь фронт по верхней полусфере. «Пифия» и «Тересий» прикрывают отход. Фрегатам поддержки оставаться на месте.

Элифас видел, что делает его отец. Он жертвует четвертью флота в попытке спасти остальные корабли. Но центр! Мерцающий так и не понял, зачем нужно было оставлять там три крейсера. Которым, кстати, неожиданно удалось уничтожить один из ксеносских «наутилусов».

Он бросил взгляд на Кельса. Если бы Авл не был сосредоточен на поддержании ментального контакта с братьями, он бы точно разобрался в плане отца. В этот момент Дитя Бездны как раз передавал приказ Анны в генераториум, чтобы там не тратили энергию на перезапуск пустотных щитов.

Солей Враск быстрыми отрывистыми движениями вращал гололитическое изображение битвы во всех плоскостях. Примарх что-то выискивал. На минуту его взгляд сфокусировался на трех кораблях, занимавших центр отступающего строя Звёзднорожденных.

В этот момент на гололите ниже горизонта битвы вспыхнула яркая искра, а потом несколько искорок поменьше. Это погиб «Молот Крамера», а вслед за ним были расстреляны беззащитные фрегаты эскорта.

– «Трисмегист», «Моай» и «Утро магов» уходят по предустановленным векторам без прикрытия, – в голосе Солея слышалась скорбь. Он понимал, что этим кораблям не выжить. Но кроме ветеранов никто не мог справиться с поставленной задачей.

Когда три мерцающие точки, обозначавшие триаду боевых крейсеров, двинулись в разные стороны, Элифас наконец понял, зачем это было нужно.

Неожиданный маневр заставил флот чужих рассредоточиться, полностью открыв осевое направление фронта над астрономическим горизонтом планеты. Ксеносы, похоже, хорошо знали боевую доктрину Империума и технические возможности имперских кораблей. Поэтому они без опаски направили свои суда веером к периферии сферы битвы, понимая, что это не даст противнику тактического преимущества.

Все было так, если бы имперцы собирались продолжать бой.

– Общий прорыв через центр, – выдохнул примарх, двумя могучими шагами возвращаясь к командному трону. Его зеленые глаза горели внутренним пламенем. Элифас часто видел отца таким в разгар пустотного сражения. Солей Враск был рожден для подобных моментов.

На гололите вспыхнуло еще несколько искр разного размера. Мерцающий понимал, что сейчас все зависит от исправности каналов связи. Сколько же кораблей они потеряют лишь потому, что приказ дойдет до них с задержкой в несколько секунд? Это не имело значения. Значимы были только спасенные жизни. Погибшие получат последние почести позже.

Внезапно через шум помех в общем канале прорвался хриплый голос Абрахама Сера, капитана «Трисмегиста». Элифас узнал его лишь потому, что был лично знаком с этим воинственным человеком.

– Смерти нет! – проскрежетал Абрахам и связь оборвалась.

Почти сразу аналогичное сообщение продублировали еще два голоса – один удивительно молодой, почти мальчишеский, второй – женский. Элифас посмотрел на отца и понял, что это были голоса капитанов «Моая» и «Утра магов». Вслед за этим в разных частях гололита почти одновременно вспыхнули три ослепительно-ярких искры. И три янтарные капли скатились по щекам примарха.

– Смерти нет, – Солей произнес боевой клич своего легиона одними губами.

Через два часа двести шестьдесят кораблей Группы Люис покинули сферу битвы над Адвекс-Морс Экстремис, пройдя сквозь широкое кольцо в самом центре вражеского строя. Сто двадцать имперских судов навсегда остались на орбите этого мира. Некоторые еще боролись за жизнь в тщетной агонии, транслируя на всех частотах единственную фразу: «Смерти нет».

Авл Кельс опустился на пол центральной платформы, тяжело привалившись спиной к парапету. На таком расстоянии ксеносское поле подавления не действовало, и связь по большей части восстановилась. Хотя инфраструктуре корабля был нанесен значительный урон, и техножрецам еще предстояло выяснить – как именно враг глушил их системы наблюдения связи.

Элифас подошел к брату и помог ему подняться. Авл взглянул на тактические экраны. Его глаза затопила боль.

– Сколько… – он не сразу справился с эмоциями. – Не вижу сводку – сколько кораблей мы уничтожили?

– Нет точных данных, – отозвалась Анна со своего трона. – Мы пока не в состоянии идентифицировать, уничтожено вражеское судно, сильно повреждено или не получило значительного урона. По актуальным отчетам, мы нарушили конструктивную целостность как минимум тридцати ксеносских кораблей, двенадцать развалились на части – их мы с наибольшей вероятностью можем классифицировать как уничтоженные.

– Двенадцать, – эхом повторил Кельс.

– То есть размен – один к десяти, – продолжил его мысль Элифас.

– Это не война, это истребление, – проговорил Авл, облизав пересохшие губы. Он обернулся и с надеждой посмотрел на отца.

– Приказы, господин? – Анна Крейн тоже задрала голову, глядя на своего примарха. – Мы быстрее и можем уйти к ближайшей… – она осеклась, поймав взгляд Солея.

– Направьте флот к Адвекс-Морс Примус, – глаза Враска больше не горели двумя безумными изумрудами. Теперь они едва тлели, а кожа вокруг кристалла во лбу воспалилась.

– Мы должны помочь моему брату, – владыка XI легиона ничем не выдал своего волнения. – Ведь он… он не отступит.

***

– Мы потеряли связь с Группами Бэйт и Люис, – доложил Каппа-8-Орион, недавно получивший доминирующий статус в подсекторе связи капитанского мостика.

Максим Тихон ничего не ответил, лишь один из его многочисленных мехадендритов с пикт-устройством покосился на Витара Каина, издавшего звук, который синаптические архивы архимагоса классифицировали как «пренебрежительное фырканье».

– Продолжайте попытки связаться с флотами, – наконец снизошел Тихон. – Факт потери связи не вносит критического деструктива в параметры нашей миссии.

Каин снова фыркнул.

– Насколько это разумно, архимагос? – Витар намеренно использовал для общения биологическую гортань. Он склонил голову, посмотрев на эксплоратора. – Здесь нет ничего, что могло бы повлиять на внутрисистемную связь.

– Вероятно, но не гарантировано, – архимагос парировал компактным пакетом данных. – Нет никаких факторов, указывающих на присутствие врага, если вы об этом. Кроме того, в Группе Бэйт – шестьсот десять кораблей. В Группе Люис – триста восемьдесят. Ковчег остался с флотом Балора. Мне не известны факты ксеносской угрозы, способной нести объективный риск для любой из этих групп. Вам такие факты известны?

Витар Каин промолчал.

Они отделились от основных сил Объединенного Флота, как только миновали астероидное поле, направившись к дальнему краю системы, где авгуры фиксировали крупный искусственный объект, движущийся по гелиоцентрической орбите. Тихон решил, что брать Ковчег нерационально, поэтому оставил его на попечение Кракова.

Эксплоратор взял универсальный крейсер класса «Лунный», модифицированный на верфях Марса по его спецзаказу два года назад. Это было отличное многоцелевое судно с мощным вооружением, усиленными двигателями и дополнительными комплексами авгуров и ауспексов. Оно идеально подходило для агрессивной внутрисистемной разведки. В качестве прикрытия выступила эскадра эсминцев класса «Охотник», разумеется – тоже модифицированных под нужды Максима.

Несмотря на предложение Келла, Тихон отказался от присутствия космодесанта на своих кораблях. Вместо этого он взял на борт «Вольта» (так назывался крейсер) Витара Каина, роту таллаксов тагматы и взвод тяжелых урсараксов. Плюс у «Вольта» был собственный контингент скитариев и батальон боевых сервиторов. Этого должно было хватить для… в принципе, для чего угодно.

Через терранские сутки крейсер подошел к искусственному объекту на расстояние прямого сканирования ауспексами. Авгуры, как и в случае с покинутыми колониями, не давали результата. Объект казался безжизненной громадой из камня и адамантия, но при этом сохранял стабильную орбиту, что потенциально указывало на наличие стабилизирующих двигателей и системы, которая ими управляла. Рабочей системы.

Над гололитическим проектором в центре мостика вспыхнуло трехмерное изображение объекта. Он выглядел как исполинское веретено, обернутое мотками стальной пряжи. «Веретено» медленно вращалось вокруг своей оси. Что-то неправильное было в нем. Через минуту, когда поступили новые данные и картинка обрела бо́льшую детализацию, Витар Каин понял, что именно.

– Это Пограничная станция типа «Парка», – констатировал он, сверяясь с инфопланшетом. Секутор стоял возле архимагоса на мостике «Вольта», который в сравнении с мостиком Ковчега казался каютой рядового члена экипажа, а не центром управления грозного боевого корабля Механикум.

– Их ставили на внешних берегах внутрисистемных заливов для раннего обнаружения угроз и обороны, – холодно подтвердил Максим Тихон. – Я знаю это, секутор.

Витар опять фыркнул, но не мог не отдать архимагосу должное. Архивы «Вольта» не могли вместить все сведения, хранящиеся в базах данных «Кредо Омниссии», поэтому эксплоратор скопировал их избирательно. Толи удачно угадал, толи успешно просчитал, но именно эти данные понадобились для опознания объекта.

Кроме того, передовая аугметика позволяла архимагосу поддерживать связь с архивами корабля без прямого контакта, как сам Каин управлял своими таллаксами. В такие минуты Витар подумывал, что, быть может, его фанатичная приверженность человеческому началу не стоит того, чтобы отказываться от столь удивительных и эффективных возможностей.

– Станция создана на основе СШК, – продолжил секутор. – Омниссия, это ведь уникальный археотек Темной эпохи! Можно сказать, перед нами предтеча Звездных Фортов!

Тихон попытался повторить фырканье Витара, и его кортикальные импланты справились с задачей. Но внешний воксмиттер, заменявший архимагосу рот и глотку, не справился. Поэтому из динамика донесся лишь странный шипящий звук.

– Если и предтеча, то крайне отдаленная, – пакет данных, посланный Тихоном, отдавал холодным презрением. – Ауспексы показывают, что станция покинута как минимум три тысячи лет назад. Нет ни биологической, ни электромагнитной активности.

– Да, но… – Каин опять сверился с планшетом. – Вот здесь, – он ткнул пальцем в округлое навершие «веретена», – здесь должен находиться управляющий центр. И оттуда идет слабый сигнал.

– Вероятно, эфир, или остаточное излучение от… не идентифицированного воздействия, – архимагос запнулся, что было на него непохоже. Линзы его зрительной аугментики защелкали, перенастраиваясь. – Сигналы не читаемы.

– Они будто на границе всех диапазонов сразу, но ни одному не соответствуют полностью, – задумчиво протянул Витар Каин. – И что это за черные… наросты на корпусе станции?

Максим Тихон не ответил.

– Каппа-8-Орион, связи нет до сих пор? – через некоторое время уточнил эксплоратор. Каин искоса посмотрел на него. Великий и непоколебимый Максим Тихон проявляет беспокойство. Немыслимо!

– Статус тот же, – пришел ответ техножреца.

– Сближение на максимально допустимом ускорении, – скомандовал Максим. – Отыщите ближайший к командному центру стыковочный шлюз и подготовьте мою «Сикри» к вылету. Магос-секутор, – он обратился лично к Витару. – Организуйте патрулирование региона эскортными кораблями, а затем присоединитесь ко мне на первой десантной палубе.

– Предпочтения по комплектации личного состава? – уточнил Каин. Его всегда забавлял этот протокольный оборот «личный состав». Ведь речь шла о таллаксах и урсараксах. То есть о лоботомированых технорабах, которые были кем угодно, но точно не личностями.

– На ваше усмотрение, – бросил архимагос и направился к одному из выходов с мостика. Его транспортная платформа мелко стучала по стальному полу заостренными лапами.

Витар пришел на первую десантную палубу через восемь минут и девять секунд после эксплоратора. За это время Максим Тихон непостижимым образом успел облачиться в боевой доспех. Само собой, не обошлось без плеяды сервиторов-оружейников, но у Каина все равно создалось впечатление, что архимагоса облекали в высокотехнологичную сталь на ходу.

На нем по-прежнему была красная мантия с символикой Высшего Духовенства Марса. Но теперь под ней явно вырисовывались мощные угловатые плечи и пластинчатый торс. К спине архимагоса был пристегнут многоцелевой исследовательский комплект ИК-14 модификации «Каскад». Он представлял собой две огромные сегментированные клешни, вздымавшиеся над плечами жреца, и целый сонм постоянно шевелящихся мехадендритов различной длины.

Транспортная платформа тоже преобразилась – у нее «выросло» две дополнительные ноги, теперь их было восемь. В задней части платформы Каин рассмотрел генератор энергетического щита, а спереди установили стационарный инокуляр и два сигнума.

Левая рука архимагоса, закованная в перчатку с инвестигатумом, оставалась свободной. В правой он держал гальваническое ружье Архана Типа IV. Вытянутое ложе из кносского дуба украшала искусная резьба, а на канале ствола красовалась тончайшая гравировка. Без сомнения, ружье представляло собой шедевр оружейного мастерства, и являлось единичным экземпляром.

– Ваши воины готовы, магос-секутор? – под капюшоном Тихона щелкнула зеленая оптика. Он смотрел за спину Витара, где стояли два огромных урсаракса, ростом превосходившие своего повелителя почти вдвое.

Урсараксы напоминали обычных таллаксов, но имели принципиально иную конструкцию шарнирных соединений в суставах и модифицированные силовые модули. У них не было дистанционного оружия – запястья технорабам заменяли изогнутые силовые когти, в данный момент деактивированные. Из-за массивных спин выглядывали прыжковые репульсоры. Воистину, смертоносные творения магоса-эксплоратора Энабрина Фалькана воплощали принцип штурмового боя в чистом виде.

Позади урсараксов выстроилось два взвода таллаксов с молниемётами. По две машины в каждом взводе были дополнительно укомплектованы тяжелым вооружением.

Витар Каин потянул время, проверя заряды в своих фосфорных серпентах. Силовой топор покоился за спиной в магнитных зажимах. Он хорошо понимал вопрос Тихона. Его следовало трактовать так: «Почему вы не взяли в отряд моих скитариев? Вы не доверяете им? Только своей тагмате?»

– Воины готовы, – невозмутимо ответил секутор, закончив с оружием. Что ж, в эту игру могут играть двое.

– Тогда вперед, – эксплоратор развернулся и направил транспортную платформу к личной «Громовой птице» типа «Сикри», единственной во всем Объединенном Флоте. Если бы Максим Тихон все еще мог ощущать такое чувство как гордость, он бы его непременно ощущал по этому поводу.

Кроме архимагоса и отряда Каина с ними на станцию отправился Альфа-6-Гемини, техножрец-кастелян Тихона. Он выглядел непримечательно – красная мантия, типовая эксплораторская броня под ней, сзади на пояснице – деми-комплекс с четырьмя мехадендритами и небольшой клешней. А вот оружие удивило Витара. Техножрец сжимал в обеих руках радиевый джиззейл – редкую снайперскую модификацию типовой рад-винтовки скитариев.

Витар Каин не отрывался от джиззейла все время, пока их исследовательская группа грузилась в «Сикри». Он продолжал смотреть на оружие, когда транспортник мягко оторвался от посадочной площадки и в окружении коронных разрядов прошел через энергетическую мембрану, отделявшую палубу от ледяного вакуума по ту сторону переборок.

«Вольт» подошел к объекту вплотную, так что из иллюминаторов «Грозовой птицы» не было видно ничего, кроме серой адамантиевой обшивки с непонятными черными наростами. Каин переключил внимание на ретинальный дисплей, где помимо сведений о его отряде также отображались данные по позициям эскортников. Эсминцы уже вышли на рубежи патрулирования вокруг станции, тщательно рыская в пространстве ауспексами и авгурами на предмет неожиданной угрозы.

Через три минуты и сорок одну секунду «Громовая птица» пристыковалась к шлюзу, который техножрецы «Вольта» определили как ближайший к командному центру Пограничной станции. Шлюз естественно был закрыт и не отзывался на командные протоколы. Ноосферные пакеты он, конечно, тоже не воспринимал. Тогда Максим ввел один из мехадендритов в порт фидельного узла когитатора двери и через четыре секунды шлюз с оглушительным скрипом откатился в сторону, оставив после себя в округлых пазах глубокие царапины и подтеки ржавчины.

– Есть атмосфера, – констатировал Альфа-6-Гемини. Он шел рядом с Каином сразу за урсараксами и взводом таллаксов. За ними двигался архимагос, второй взвод таллаксов замыкал. Типовое построение.

Едва они переступили порог входного шлюза, на потолке и стенах медленно начали разгораться люминоленты. Ауспексы брони Витара показали, что они работают на пятнадцать процентов от оптимальной мощности.

– Есть энергия, – Альфа-6-Гемини, похоже, обожал озвучивать очевидное.

Через некоторое время впереди показался Т-образный перекресток, а на стене слева – отключенный когитатор. Как и в случае с шлюзовым когитатором, Тихон подключился сам, будучи уверен, что он найдет нужные сведения быстрее, чем Витар, и уж точно быстрее, чем его кастелян.

Эксплоратору потребовалось восемь секунд, чтобы получить полную схему модуля управления и еще столько же для скачивания плана станции. Он без задержек передал сведения Каину по ноосферному каналу. Теперь они знали, куда идти.

Чем глубже продвигалась группа, тем более несуразную картину рисовали сканеры и датчики угрозы. В какой-то момент весь ретинальный дисплей Каина подсветился насыщенно-красным, говоря о том, что потенциальная опасность… везде! Он моргнул, вызвав сводку по состоянию таллаксов. Технорабы волновались, их сенсоры тоже сбоили. Секутор обернулся – таллаксы водили молниемётами из стороны в сторону, урсараксы настороженно пригнулись, активировав силовые когти.

– Успокойте представителей доблестной тагматы, секутор, – посоветовал эксплоратор. – Здесь нет опасности.

– Тогда в чем дело? – огрызнулся Витар. Его раздражала эта неопределенность, хотя он мог только гадать, каково сейчас самому Тихону, ведь у него аугметики на порядок больше. Как это жестоко – осознавать, что собственное тело в любой момент может тебя подвести.

– Возможно, в этом, – архимагос неожиданно замер. Авангард таллаксов тоже остановился, киборги развернулись и разошлись веером, сформировав оборонительное построение.

Максим Тихон подошел к стене, вдоль которой тянулся целый ряд черных наростов. Эти странные образования, полностью аналогичные тем, что покрывали корпус станции снаружи, встречались все чаще.

Архимагос присел и протянул к наросту руку с инвестигатумом, который внешне напоминал нарцетум апотекариев Легионес Астартес. Из устройства выскользнула тонкая стальная игла и с усилием вошла в нарост. Через мгновение она вернулась обратно в инвестигатум, но архимагос не спешил подниматься. Он анализировал.

– Передаю данные, – пояснил Тихон, направляя Каину пакеты с результатами анализа. К констатации он добавил команду на бинарике для Альфа-6-Гемини, чтобы тот подошел и одолжил господину часть вычислительных мощностей своего аугметированного мозга.

Получив предварительные отчеты, Витар Каин сразу вывел их на ретинальный дисплей. Он подождал некоторое время, пока данные обновлялись – благодаря кастеляну, подключившему свой мозг напрямую к мозгу архимагоса через эпидуральный коннектор, анализ ускорился на двадцать пять процентов.

– Во имя Омнисси! – не выдержал секутор. – Они… они живые?

– Не в том смысле, в каком мы привыкли, – поправил его эксплоратор, рывком отключая от себя мехадендрит кастеляна, – но да, это определение допустимо. Только они не белковой природы.

– Точнее – не только белковой, – пораженный Витар лишь сейчас понял, что услышал в голосе архимагоса эмоцию. Удивление. Второй раз за день? Похоже, в господине эксплораторе вдалеке от милого сердцу Марса пробудился природный авантюрист!

– Теперь условное определение «наросты» больше не корректно, – вступил в разговор Альфа-6-Гемини. Его голос звучал неровно, он часто дышал, приходя в себя после контакта с архимагосом.

– Скорее это… «корни»? – предположил Каин, изучая трехмерную схему Пограничной станции, которая, как показали результаты анализа, была вся опутана этими образованиями. Причем «корни» на корпусе и на стенах внутри были лишь видимой частью айсберга, их бо́льшая часть каким-то образом вросла в переборки и даже системы коммуникаций.

– На данный момент у нас недостаточно сведений для целесообразных гипотез. Продолжаем движение! – скомандовал эксплоратор, и Витар Каин отдал приказ технорабам.

Путь до центрального узла занял почти час. Они несколько раз поднимались на транспортных платформах, потом проехали на маглеве, пока он не отключился под стрекот искр, вырвавшихся из силовой установки. Дальше шли пешком по монорельсу.

Полученные из когитатора данные говорили о том, что «Парка» стабильно функционирует, но в режиме экономии энергии. Ее аккумуляторные секции истощились, а генераториум больше не мог вырабатывать нужные объемы электричества. Станция просто старела, медленно разрушаясь без присмотра человека.

– Но откуда взялись эти «корни»? – вслух подумал секутор. – Это ведь уникальная форма жизни. Возможно, ее занесло сюда космическими ветрами из-за пределов галактики?

– Вероятность – ноль целых и четыре десятитысячных, – ответил эксплоратор. Однако Витар читал нетерпение в ноосферном канале архимагоса. Похоже, тот сильно возбужден, раз это заметно даже для столь слабо-аугметированного организма.

Вскоре они оказались перед дверью, ведущей в центральный узел управляющего модуля. Архимагосу и ее пришлось открывать вручную. Дверь завизжала, сервоприводы в стене заискрили и дверь медленно поползла в сторону. Судя по следам, несколько «корней» проросло прямо через нее. Теперь их размозженные лохмотья валялись в колее двери, а вокруг растекалась мутная зеленоватая субстанция. Вероятно – питательные соки.

В центральном узле люмены не работали, но это не стало проблемой. Двадцать четыре спаренных прожектора, установленные на плечах таллаксов, ударили в темноту. Урсараксы тоже были укомплектованы люминарными установками, но не торопились их включать. Штурмовые киборги предпочитали не выдавать себя перед потенциальным врагом.

Центральный узел был огромен, хотя и уступал в размерах мостику «Кредо Омниссии». Он имел сферическую форму с несколькими уровнями горизонтальных платформ, заполненных всевозможным оборудованием и сотнями когитаторов. По периметру располагались колонны, увитые коммуникационными линиями и силовыми коробами. Все вокруг было опутано черными «корнями» разной толщины и формы. Глядя на них, Витар ощущал какое-то внутреннее отвращение, которое он сам не мог понять.

– Альфа-6-Гемини, подключись к командному когитатору, – отдал распоряжение архимагос, направляясь к центру платформы, на которой они находились. Там и располагался командный когитатор – огромный куб из хромированной стали с множеством медных гнезд и рядами информационных экранов из активного стекла.

Витар отдал ментальную команду таллаксам занять круговое построение, для урсараксов он активировал программу свободного поиска целей и те сразу растворились в холодной темноте зала.

Одновременно Каин подумал о том, почему в этот раз Тихон не стал лично подключаться к системам станции? Опасался, что здесь может быть какой-то вирус или иная опасность? Ведь ему не терпится узнать больше, это видно!

Пока секутор размышлял, таллаксы рассредоточились по позициям, взяв молниемёты наизготовку. Кастелян отыскал неповрежденный порт на когитаторе и подключился к нему одним из мехадендритов. Архимагос стоял рядом и бесстрастно взирал на техножреца с высоты транспортной платформы, периодически перебиравшей по полу паучьими ногами. Этот звук казался секутору оглушительным и выводил его из эмоционального равновесия. Возникли неуместные мысли о том, что они пробрались туда, куда не следует. И делают то, что не следует.

Альфа-6-Гемини дернулся, его начало трясти, а затем он медленно опустился на пол.

– Пусть один из таллаксов подключит его к своей энергоячейке, – эксплоратор даже не посмотрел в сторону Витара. Тот отдал мысленную команду и один из технорабов подошел к скорчившемуся на полу техножрецу. Остальные сменили построение, нивелируя мертвую зону в сфере обстрела.

Когда таллакс сунул один из мехадендритов кастеляна в порт энергоячейки, скрытой под грудными пластинами его лорики, техножрец мгновенно пришел в себя. Не говоря ни слова, он тряхнул головой и молча продолжил работу над активационными протоколами.

Прошла минута и когитатор ожил, некоторые порты тихонько заискрили, экраны из активного стекла налились синевой, а потом на них проступили символы Лингва Технис версии 13.87. То есть на восемьдесят версий младше актуальной.

– Скачиваю данные, – отчитался техножрец. – Так как порты давно не окроплялись священными маслами и соединительные протоколы устарели, это займет… некоторое время.

Едва Альфа-6-Гемини произнес эти слова, таллаксы вскинули молниемёты. Витар Каин выхватил фосфорные серпены, меняя мысленными командами визуальные спектры линз шлема. Датчики угрозы вопили о множественных целях, ауспексы прекратили сбоить и показывали отраженные сигналы от десятков стремительно приближающихся объектов. Они будто выросли из ниоткуда, а их целью, несомненно, была группа Механикум в центре зала.

– Я предполагал, – тихо прошипел Максим Тихон на бинарике. Он ухватил кастеляна за капюшон и грубо отшвырнул в сторону от когитатора. Затем повернулся к черному кубу спиной и вскинул гальваническое ружье, отточенным движеньем уперев деревянный приклад в плечо. В это время четыре мехадендрита из его «Каскада» подключились к портам когитатора.

Витар Каин тоже отступил к когитатору, встав с противоположной стороны. Он снял все блокировочные протоколы с таллаксов, приказав им стрелять на поражение. Урсараксы получили приказ продолжать свободную охоту, но их уровень агрессии секутор поднял до максимума.

Когда первый противник вступил в свет прожекторов, Каин не поверил своим глазам. Он еще никогда не видел ксеносов такого типа. Враг напоминал ящера, вставшего на задние лапы. Однако его когти и лезвия на хвосте явно имели искусственное происхождение и были внедрены в черную плоть.

Витар успел рассмотреть какие-то механизмы на плечах, груди и голове существа, но потом ящер изогнулся всем телом и выпустил в воздух перед собой ослепительный разряд молнии. Разряд ударил в одного из таллаксов, и киборг разлетелся на куски под грохот мгновенно перегруженной энергоячейки,.

Сразу несколько ящеров возникло в поле зрения Каина, и он открыл огонь из серпент. Ксеносы двигались быстро, быстрее Астартес. Однако секутор все же сумел просчитать их движения, так что несколько фосфорных снарядов пришлось точно в цель. И… враг не получил видимого урона.

– Пустотные щиты? – секутор вздернул бровь, продолжая стрелять. Наконец, он заметил, что его снаряды взрываются в нескольких сантиметрах от тела ящера, натыкаясь на энергетическую преграду. Но в отличие от имперских щитов, эти не покрывались радужными волнами, перенаправляя энергию в варп.

И не пробивались, хотя секутор уже выпустил во врага две полные обоймы.

Раздался оглушительный треск, и все вокруг утонуло во вспышке нестерпимо яркого света. Вспышка оказалась настолько быстрой, что линзы шлема не успели вовремя среагировать и секутор запоздало зажмурился, вслепую перезаряжая серпенты. Отстрелянные обоймы с парным стуком ударились о металлический пол.

Хотя он ничего не видел перед собой, ретинальный дисплей продолжал исправно выдавать сведения о состоянии группы. Силуэты четырех таллаксов были серыми. «Уничтожены». Еще четыре моргали красным. «Тяжелые повреждения». Все остальные окрасились в бледно-желтый, что указывало на сбой в энергетических цепях.

У секутора отключился внутренний вокс и погас фонарь на шлеме. Он ощутил, что его доспех стал тяжелее, так как половина сервомоторов вышла из строя, а вторая половина потеряла мощность. В голове зашумело – это засбоили кортикальные импланты.

Секутор обернулся на архимагоса. Из воксмиттера шла кровь, Максим припал на одно колено на транспортной платформе, периодически непроизвольно сотрясаясь в конвульсиях.

И все же эксплоратор сражался. Он посылал во врага снаряд за снарядом, его гальваническое ружье стреляло с невероятным грохотом. Три выстрела – и все три легли точно в цель. Витар с удивлением отметил, что третий выстрел пробил энергощит ксеноса, потому что следом в то же место угодил разряд из молниемёта таллакса, и ящера отбросило назад во тьму.

Каин вернулся к своем сектору обстрела и вновь открыл огонь, отмечая, что еще два технораба пали. В конце концов, прицельными выстрелами он тоже смог пробить энергощит приближающегося врага, но обе серпенты опустели. Он отбросил пистолеты, попытавшись выхватить из-за спины топор и одновременно понимая, что просто не успеет.

Ящер был чудовищно быстр. Его неподвижные глаза без зрачков смотрели точно на магоса, и от этого взгляда секутору стало не по себе. Но Каин сражался с именем Омниссии на устах, и ничто не могло пошатнуть его уверенность в своих силах! Ничто не могло заставить его сомневаться, и тем более – сдаться, принять судьбу.

Однако топору не пришлось вступать в дело. Серебристая молния мелькнула перед глазами Витара и ксенос исчез, сбитый с ног вырвавшимся из тьмы урсараксом. Киборг угрожающе заревел, орудуя обеими руками. На расщепляющем поле силовых когтей зашипела зеленая маслянистая кровь ящера. Но тот не позволил избивать себя. Он изогнулся, сбросил восемьсоткилограммового технораба, и нырнул за ним в темноту.

Каин шагнул вперед, занимая свободное место между двумя таллаксами. Где-то слева дважды ударили гранатометы, затем еще раз. Центр платформы стремительно заволокло дымом, и секутор переключил линзы шлема на инфракрасный спектр. Анализаторы показывали, что ксеносы холоднее людей, но достаточно теплые, чтобы сенсоры их засекали.

По центральному узлу прокатилась новая энергетическая вспышка, и хотя в этот раз Каин успел затемнить визор, сканеры доспеха он спасти не мог. Ауспексы мгновенно сгорели, броня потяжелела еще больше, но его собственную аугметику чудом не зацепило.

Секутор тряхнул головой и занял боевую стойку, поднимая топор. Из темноты на него прыгнул очередной ящер. Витар сместился в сторону, одновременно нанося легкий рубящий удар для отвлечения противника, затем сменил вектор движения оружия и попытался достать врага пяткой топора. Ящер отпрыгнул и атаковал снова без задержки. На миг его когти сошлись с пласталевым древком топора, воздух вокруг загудел от силы столкновения.

Каин разорвал дистанцию, замахнулся справа, ударил слева. Враг увернулся смазанным пируэтом и атаковал в область паха. Секутор отскочил и едва успел поднять топор, встречая удар хвоста с острым продолговатым лезвием. Воздух снова загудел так, что у Каина заныли зубы. Ксеносы и без того были слишком быстры, но их площадные электрические атаки превратили силовой доспех магоса в груду пластали и керамита. Теперь броня мешала, а не помогала, отягощая своим бесполезным весом.

Противник снова атаковал, и Каину пришлось отступать. Он поднял топор над головой, закрутил его губительной мельницей. На секунду ящер замедлился, вычисляя траекторию движения вражеского оружия, и вновь ринулся в атаку. Но Витар вместо очередного отступления метнулся ксеносу в ноги, перевернувшись на спину и выставив лезвие топора перед грудью.

Финт удался – лезвие в виде шестеренки, окутанное дымкой расщепляющего поля, вспороло ящеру живот. Неглубоко, но достаточно, чтобы оттуда потекла мерзкая зеленая кровь. Секутор успел подумать, что щиты ящеров, судя по всему, имеют кинетическую природу, поэтому хорошо останавливают только дистанционные атаки, но бесполезны против оружия ближнего боя.

Каин рванулся к ксеносу, вкладывая в серию быстрых дуговых ударов всю силу и скорость, на которую был способен. Раненый враг заблокировал несколько атак, затем напружинился и исхитрился поднырнуть под несущееся ему навстречу древко. Он с чудовищным импульсом врезался головой в грудь Витара. У того мгновенно вышибло весь воздух из легких, он подлетел вверх и рухнул возле черного куба когитатора.

Секутор выронил топор, поэтому потянулся за мизерикордами, которые были примагничены к голенищам его силовых сапог. Ящер прыгнул, выставив вперед лапы с жуткими когтями. Витар Каин попытался заблокировать атаку клинками и у него почти получилось, но один из когтей все же вошел в плечо, с легкостью вскрыв пласталь с регенерационным наслоением.

Каин ударил ящера шлемом в лицо. Раз, другой. Он рассек врагу бровь и сломал сплюснутый нос, но ксенос не обратил на это внимание. Зато он обратил внимание на выстрел молниемёта, который ударил ему в бок, сбрасывая чудовище с секутора.

Каин мысленно восславил Омниссию. Ноосферная аугментика накрылась не полностью и его команды все же доходили до таллаксов, хотя и с задержкой.

К бою присоединился еще один технораб, два таллакса не переставая стреляли в оглушенного врага. Все их атаки поглощались щитом, но, как надеялся Витар, хотя бы ослепляли противника.

Его расчет оправдался. Когда он метнулся к врагу с занесенными для удара мизерикордами, тот отреагировал на мгновение позже, чем следовало. Два тонких узких лезвия погрузились в шею ящера на всю длину, выйдя сзади чуть ниже угловатого черепа. Каин рывком высвободил лезвия и с отвращением посмотрел на оседающее тело.

Но его победа ничего не значила. Погибло уже десять таллаксов, остальные были тяжело повреждены. Сигналов урсараксов он вообще не видел.

– Входящий вызов с «Вольта»! – от Альфа-6-Гемини пришло неожиданное оповещение. Лишь у него из группы сохранился внешний вокс-передатчик.

– Что там? – сам Каин не имел связи с кораблем. Он направился к тому месту, где уронил силовой топор.

– Суда противника, – ответил кастелян, выстрелив из радиевого джиззейла. Выстрел получился весьма результативным. Шальной луч прожектора всего на миг выхватил из темноты ящера, и этого мига техножрецу хватило, чтобы размозжить тому голову радиоактивным снарядом. Похоже, Альфа-6-Гемини уже некоторое время вел свою цель, поэтому знал, что ее щит перегружен.

– Сколько? – поинтересовался Тихон. Даже этот простой пакет данных от него читался со сбоями.

Архимагос продолжал выкачивать сведения из когитатора и одновременно брал под контроль инфраструктуру станции – сектор за сектором, модуль за модулем. Это требовало от него колоссальных усилий, однако эксплоратор еще умудрялся стрелять из гальванического ружья. При других обстоятельствах Каин обязательно отметил бы этот факт, выразив Максиму свое искреннее уважение.

– Три корабля, – кастелян снова выстрелил, в этот раз лишь повредив ксеносу щит. – Не идентифицируются. Один из эскортников уничтожен.

– Что? Он вступил в бой? – секутор подобрал топор и приказал оставшимся таллаксам сомкнуть ряды ближе к когитатору.

– Не успел, – кастелян инстинктивно качнул головой. – Крейсер атакован, лишился половины щитов левого борта.

– Да что ж за… – секутор поджал губы. Он наконец обнаружил урсараксов. Оба на удивление были живы и даже с первого раза подчинились его команде вернуться, несмотря на то, что их кровь переполняли боевые стимуляторы, ноотропы и химические модификаторы агрессии. В таком состоянии киборги были непредсказуемы и зачастую реагировали только на экстренные протоколы отключения.

Максим Тихон на миг опустил ружье, бросив взгляд на Каина. Ноосферный канал между ними давно оборвался, но Витар понял архимагоса без слов. Его «слишком человеческий» мозг мгновенно принял решение.

– Передай на «Вольт», всем эскортникам – в атаку! – обратился он к кастеляну. – Крейсеру – взять станцию на таран в секторе… – магос вызвал на ретинальном дисплее схему «Парки», – в секторе А-2. Пусть взрывают корпус мельта-зарядами и переправляют сюда всю живую силу и ресурсы. Все, что успеют!

– Успеют… до чего? – Альфа-6-Гемини непонимающе уставился на секутора. Он даже не заметил, что использовал воксмиттер.

– До того как их уничтожат, – холодно пояснил Каин. – Нам не выбраться со станции и не спасти крейсер. Но мы еще можем подавить врага здесь и взять станцию под свой контроль.

– Вероятность успеха – три целых шестьдесят шесть сотых процента, – констатировал Тихон, когда Альфа-6-Гемини уставился на него с немым вопросом в аугметированных глазах. – Для актуальной ситуации – приемлемо.

Кастелян передал приказы на крейсер.

– Требуются разъяснения, – он вновь неосознанно перешел на вербальный канал, вернувшись к стрельбе. – Как мы свяжемся с флотом без корабля? Как вернемся?

– На «Парке», – ухмыльнулся Витар Каин. – Я же говорил, эти станции – предтечи Звездных Фортов. Ты даже не представляешь, на что они способны!

***

«30 секунд до столкновения».

Кайден почувствовал, как штурмовая торпеда выполнила очередной маневр. Фиксирующие ремни затрещали. Несмотря на них, воина едва не впечатало в некрашеный адамантий двойного борта.

На дисплее перед Каром отображалось состояние каждой из тридцати пяти торпед. Три из них – включая его собственную – были обведены пульсирующей рамкой. В двух других находились Балор и Аскелад. Обычная практика разделения командного состава, чтобы оборонительные орудия врага не могли одним удачным залпом лишить атакующие силы сразу всей координации.

Хотя у этих кораблей, похоже, вообще не было зенитных комплексов. А их пустотные щиты (или их аналоги) «Гнев Нуаду» уже перегрузил серией мощных залпов.

«10 секунд до столкновения».

Кар приготовился, выбросив из головы лишние мысли. Эндокринная система космодесантника закачивала в кровь невозможные для простых смертных дозы норадреналина, доводя модифицированные надпочечники до предела биологических возможностей. Одновременно в синапсах активно блокировалась ацетилхолинэстераза – фермент, разрушающий ацетилхолин, который также синтезировался организмом легионера в ударных дозах, обеспечивая идеальную нервно-мышечную передачу.

– Терра в наших сердцах! – заревел воин в момент удара. Вокс не работал – ксеносы успешно подавляли почти все виды внутренней связи. Но Кар знал, что в эту секунду три тысячи легионеров прокричали древний боевой клич Авангарда.

Когда десантная торпеда столкнулась с корпусом вражеского корабля («наутилуса», как его назвали воины, исходя из характерной формы конструкции), Кайден ощутил чудовищный рывок. Что-то в его груди затрещало. Фиксирующие ремни лопнули, его швырнуло вперед и вниз вдоль борта.

Ударившись ногами о носовую часть торпеды, Кар тут же оттолкнулся от нее и подтянулся руками обратно. В следующее мгновение под ним разверзся ад, когда сработали мельта-заряды, пробивая переборки ксеносского судна.

Торпеды класса «Шелки», разработанные в самом начале Великого крестового похода, считались устаревшими, но Авангард Терры не спешил отказываться от них. Они обладали максимально простой конструкцией и невероятной маневренностью, даже модели, рассчитанные на целый взвод. Это позволяло торпедам легко уклоняться от зенитного обстрела и доставлять воинов в гости к врагу с хирургической точностью.

Едва мельта-заряды активировались и внутреннее пространство торпеды заволокло густым ядовитым дымом, Кайден разжал пальцы и скользнул вниз. Он выпал в низкий округлый коридор, тускло подсвеченный зеленоватыми сферами, расположенными по нижней кромке стен.

Все вокруг казалось живым и неживым одновременно. Пол, стены и потолок покрывали мелкие бугорки и впадины, которые будто медленно пульсировали или… дышали в такт своему собственному ритму. В воздухе можно было различить мерцающую взвесь из мелких фосфоресцирующих частиц, которые плавно двигались в хаотичном танце переплетающихся течений.

Кайден моргнул, изучая данные на ретинальном дисплее. На удивление, воздух был пригоден для дыхания и не ядовит для человека. Разве что общий радиационный фон повышен, что в перспективе может создать проблемы для смертных, но не для живых орудий Императора.

– Аскелад? – без особой надежды поинтересовался воин, активируя внутренний вокс. – Отец? Кто-нибудь из Звериных рот?

Ответом ему стал треск статики. А потом слева из коридора донеслось мелкое стаккато, которое ни один легионер ни с чем не спутает. Болтерная очередь.

Переключившись на тактический режим, экзактатор рванулся в сторону выстрелов, на ходу досылая первый болт в патронник ствола с тихим щелчком. Врага он увидел раньше, чем сработали датчики угрозы и целеуказатели. Это была прямоходящая рептилия с явно модифицированными когтями. На спине и некоторых других частях тела у нее присутствовали какие-то механизмы, скорее вживленные в черную плоть, чем прикрепленные к ней.

Дальше Кар не стал разбираться в анатомии ксеноса, от одного созерцания которого воина нехорошо передернуло. Он вскинул болтер, поймав ящера в прицел, и выпустил короткую очередь. Болты взорвались, не нанеся врагу ущерба. Что ж, никто не говорил, что будет легко!

Кайден продолжал бежать, стреляя на ходу, пока ящер приближался к одному из легионеров Звериной роты. Его атаковало еще как минимум два воина, но лишь когда у Кара закончился боезапас, энергощит ксеноса моргнул, на секунду исказив пространство, и беззвучно стек с тела рептилии, исчезнув в черном прямоугольнике, вживленном в тело существа чуть выше хвоста.

К этому моменту враг добрался до своей цели. Космодесантник выхватил тактический нож, принимая первую атаку когтей на болтер. Оружие развалилось на две части. Легионер атаковал в живот, но ящер с ужасающей грацией сместился в сторону и ударил воина когтями в бок. Когти с легкостью пробили керамит и погрузились в тело воина на всю длину.

К ящеру подбежал еще один космодесантник, замахнулся ревущим цепным мечом, но враг отскочил за спину раненого воина и ударил его еще раз другой лапой, сорвав шлем вместе с головой.

Кайден заревел, отбросив болтер. Мгновением позже в его руках оказались щит и копье. Он ударил ксеноса несколько раз, тот уворачивался с немыслимой скоростью, но третий удар все же достиг цели, погрузившись на середину лезвия в бицепс врага. Рептилия не выказала признаков боли, рванувшись в сторону приоритетной угрозы.

Это было ее ошибкой.

Кар пригнулся, приняв на щит несколько чудовищных ударов. Расщепляющее поле на кромке зашипело, в стороны вместе с искрами разлетелись мелкие осколки пластали. В этот момент другой воин атаковал ящера со спины цепным мечом и еще один зашел с фланга, ограничивая врагу возможность маневрировать.

Ящер разменялся с легионерами парой ударов, а затем подпрыгнул и распластался на потолке. Один из воинов выхватил болт-пистолет и выпустил в противника несколько выстрелов. Это отвлекло ящера, позволив Кайдену метнуть копье, угодив монстру точно в грудь.

Рептилия свалилась на пол, разбрызгивая в стороны маслянистую кровь мерзкого химического цвета. Воины Звериной роты двинулись на тяжело раненого врага, но Кайден остановил их.

– Нет! – рявкнул экзактатор через внешний динамик. – Он и в таком виде опасен. Расстреляйте его.

Пока он сам перезаряжался, воины привели приговор в исполнении. Причем Кар оказался прав – даже лежа на полу в луже собственной крови ящер каким-то невероятным образом сумел увернуться от первых залпов. Но каким бы ловким ты ни был, три болтера в упор угомонят любого.

Над воином, которого сразил ящер, опустился апотекарий – его стальной доспех с синими полосами отличался от доспехов братьев лишь левым наплечником, который выкрасили в белый, а поверх нанесли крылатый керикион. Умело орудуя пилами нарцетума, апотекарий вскрыл доспех на шее и груди боевого брата. Затем пилы сменились пневмотрубками с мембранными насадками. Трубки с отвратительным хлюпаньем погрузились в плоть павшего. Его генетическое наследие было спасено.

– Какая рота? – Кайден посмотрел на воинов. Тактический дисплей отобразил ему полный список взвода, но не дал сведений об их принадлежности. Похоже, ксеносы нарушили не только связь, но и работу внутренних систем доспеха.

– Звериная первая, – ответил воин с сержантскими лычками на горжете. Именно он орудовал цепным мечом и болт-пистолетом. – Отделение 3-2. Сержант Ян Волев.

Звериные роты составляли ту часть легиона, которая до сих пор набиралась на Терре. Олигархия Киевской Руси заключила пакт с Балором Келлом и стабильно поставляла ему высококлассных рекрутов из самых старых восточных регионов, относительно чистых генетически и почти не зараженных радиацией. То есть из Брянского, Орловского и Смоленского улья.

Эти воины были известны на весь Империум необузданной яростью и непревзойденным воинским мастерством. Кто-то даже сравнивал их с берсерками Ангрона, а потом выплевывал свои зубы на палубу и приходил к выводу, что его сравнение, вероятно, дальше от истины, чем он думал.

Кайден сверился с данными на дисплее. Взвод потерял шестерых. Он посмотрел за спину сержанта – неподалеку лежало еще одно тело ксеноса.

– Они… их сложно убить, – сержант скрипнул зубами так громко, что звук был хорошо различим даже через внешний динамик шлема.

– Это я уже… – Кайден не закончил, услышав новые болтерные выстрелы дальше по коридору. – За мной!

Второй взвод они встретили на перекрестке. Этим повезло меньше – их атаковало сразу три ящера и они уже успели потерять больше половины личного состава. Кайден выставил перед собой щит и побежал вперед, бойцы Волева прикрыли его болетрным огнем.

Кар врезался в ксеноса, будто сошедший с монорельса маглев скосил растущее на обочине дерево. Они прокатились по полу несколько метров, вскочив одновременно. Завязался короткий, но яростный бой, в котором только подавляющее численное превосходство позволило легионерам взять верх.

Когда схватка завершилась, анализаторы доспеха, суммируя данные собственных ауспексов со сведениями, которые успели получить сканеры флагмана до того, как враг нарушил их работу, выдали приблизительный план этого сектора ксеносского корабля. Кайден прикинул, где вероятнее всего находится мостик и направил воинов туда. Аскелад и остальные поступят аналогичным образом, а значит – там они и встретятся. Если выживут конечно.

По пути группа Кайдена обнаружила еще три взвода, третий ящеры истребили в полном составе. У Кара был лишь один апотекарий и его нарцетум переполнился полчаса назад. Поэтому экзактатор пометил на карте местоположение павших, чтобы потом направить сюда отряд для забора прогеноидных желез.

На подходе к помещению, которое Первый среди равных обозначил на карте как потенциальный мостик, они услышали грохот битвы. Это подстегнуло воинов, заставив эндокринную систему вбросить в вены легионеров новые порции стимуляторов, к которым системы доспехов добавили синтетические коктейли.

Когда они вошли в помещение, Кайдена на миг охватило непередаваемое чувство, которое он всегда испытывал, глядя на то, как сражается его отец.

Балор Келл был великолепен.

Примарх стоял в центре огромного зала на горе из тел ксеносов, истекавщих отвратительной кровью, которая по консистенции напоминала прометий. Шлема на нем не было, растрепанные волосы казались смазанным ореолом вокруг грубого лица, а синие татуировки в бледном фосфоресцирующем свете выглядели черными. Он бился своим излюбленным оружием – двуручным топором, лезвие которого выковали из того же неизвестного металла, что и наконечники копий экзактаторов. В длину топор лишь немногим уступал росту Келла, его прозвали «Гибельным», и для врагов Империума он был именно таким.

Ящеры набрасывались на Балора со всех сторон, иногда атакуя с расстояния ветвистыми электрическими молниями. Но примарх легко уходил от ударов и дальних атак, даже если они были нацелены ему в спину. Он будто чувствовал опасность на каком-то ином уровне, как терранские кошки. Однако несколько раз молнии все же попали в него. Это было понятно по погасшим индикаторам состояния на горжете – доспех не функционировал.

Но владыке II легиона это не мешало. Он держал топор высоко над головой, опуская его на приближающихся ксеносов с такой скоростью, что даже глаза Кайдена не успевали за его движениями. Когда он блокировал удары когтей и хвостов древком топора, ящеров отбрасывало ударной волной, расходившейся от примарха концентрическими кругами.

У подножия горы тел, на которой Балор бился в одиночестве, стояли его сыновья. Пять полных отделений заняли круговую позицию в два ряда. Второй ряд не переставая изрыгал во все стороны масс-реактивный дождь, а первый, стоя чуть ниже, бился в рукопашной. Многие в Звериных ротах подражали экзактаторам, элите легиона, поэтому носили с собой большие круглые щиты. Сейчас они им пригодились, позволив выстроить перед ксеносами непробиваемую пласталевую стену, над которой ежесекундно взмывали силовые мечи, ревущие цепные топоры и короткие копья, наконечники которых поблескивали синевой расщепляющего поля.

– За мной! Построение «Клюв кречета»! – скомандовал Кар, увидев впереди Аскелада. Капитан Первого копья стоял на левом фланге, где напор чужих казался особенно сильным. Кайден заметил, что его брат не может полностью опираться на левую ногу, а на непокрытой голове возле правого уха зияет ужасная рана с опаленными краями.

Два ксеноса обернулись, увидев новую опасность. Стрелять из болтеров воины Кайдена не могли, они находились ниже братьев, с которыми стремились объединиться, и существовал риск дружественного огня. Особенно после того, как по залу внезапно прокатился разряд потрескивающей электрической энергии, окончательно убивший системы целеуказания и сенсоры доспехов. Даже авточувства сбоили.

Четырнадцать воинов выстроились узким клином за спиной Кара и буквально смяли двух ящеров, которые даже не думали об отступлении. Кайден лично успокоил одного из них, вонзив копье в шею врага, которого два других воина отвлекли одновременной атакой с флангов.

Тем не менее, второй ксенос успел отхватить одному бойцу из отделения Волева обе ноги. Над ним уже склонился апотекарий, но воин яростно оттолкнул товарища, жестами показывая, чтобы его оставили. Вместо этого апотекарий схватил брата за силовую установку на спине и потащил вслед за остальными. Ян и еще один легионер остались прикрывать их.

По пути к примарху они дважды столкнулись с противником и потеряли еще двоих. Потеряли бы больше, не прикажи Балор прикрыть их огнем с возвышения. Сам он в этот момент схватился сразу с тремя ксеносами. Келл закружился, выписывая топором смертоносную восьмерку, и начисто отсек одному из противников правую лапу. Затем внезапно остановился, пригнулся, легко уходя от атаки хвостом, и на противоходе ударил второго врага пяткой топора в грудь, проломив ее с влажных хрустом. Тут на спину Балору бросился третий монстр, но Кар уже не мог наблюдать за отцом. Его ждал собственный бой.

– Ян, лучших стрелков и раненых – во вторую линию! – выкрикнул он, когда братья разомкнули щиты, принимая вновь прибывших. Кар взглянул на Аскелада, тот хохотнул и отсалютовал брату копьем, тут же вернувшись к сватке.

Большую часть легионеров Волева, которые еще могли биться в рукопашной, Кайден отправил на левый фланг, поддержать Аскелада. Сам ушел на правый, встав в первый ряд. Тут же на него кинулся будто выросший из-под земли ящер.

Кайден пригнулся, отставив назад правую ногу и подняв щит так, чтобы он упирался в плечо, а кромка с расщепляющим полем прикрыла его с головой. Зарычав и напрягая левую руку до хруста в связках, Кар отбросил ксеноса и тут же ударил копьем. Тот увернулся, но экзактатор не вкладывался в удар, поэтому быстро вернул оружие в исходное положение и уколол снова. Он бил раз за разом и наконец поразил врага в живот. Но тут же ему пришлось снова прикрываться щитом, который принял атаку обеих лап врага. Пласталь в который раз натужно затрещала, от кромки откололось еще несколько кусков, а расщепляющее поле исчезло во всполохе коронного разряда.

Тут же воин справа ударил ящера цепным клинком, едва коснувшись его плеча, покрытого черной осклизлой чешуей. Этого мгновения Кайдену было достаточно, чтобы нанести мощный удар в пах врага. Затем он наотмашь ударил его щитом и пронзил грудь оглушенного ксеноса копьем.

– Считай убийства, брат! – донесся с противоположного фланга голос Аскелада. – С проигравшего – канистра кромы!

Кайден улыбнулся, атакуя ящера, который пошел на легионера справа. Экзактатор отлично видел, что ксеносы слишком быстры и сильны в рукопашной, одолеть их один на один может только отец. А с расстояния атаковать просто не имеет смысла – индивидуальные щиты чужих могут погасить колоссальный входящий урон.

Еще эти электро-атаки… Кар заметил, что любой ящер мог выпустить с дистанции в несколько десятков метров мощный разряд, который тут же укладывал легионера на пол – Кайден не понимал, гибли при этом воины или просто теряли сознание. Сам он принял один такой разряд на щит и тот мгновенно раскалился докрасна, так что от него пришлось избавиться.

Но ящеры довольно редко пользовались этой своей способностью, потому что после выпущенного разряда на несколько секунд теряли возможность сражаться. Они просто замирали на это время, некоторые опускались на колено.

Но опаснее всего были площадные атаки, накрывавшие паутиной молний целую область. Именно они выжигали электронику доспехов и вызывали спонтанные гиперкинезы у воинов, которые становились от этого необычайно уязвимы.

Кар никогда не сталкивался с подобным противником. Даже когда был смертным и сражался подле Балора на Фоморе, он видел множество ксено-рас. Наибольшее впечатление на него тогда произвели хруды со своим энтропийным полем и варалы, которые могли локально менять законы физики. Позже, когда Кайден уже прошел через Вознесение, он сталкивался с этими народами. И знал, что может победить любого из них в дуэльной схватке.

Неожиданно из того же прохода, через который пришел Кар, появилась группа из нескольких десятков легионеров. Их вел воин, вместо шлема носивший пси-капюшон. Фламиник держал в руках длинный посох, увитый стальными цепями, с тотемическим навершием, пришедшим из глубокого прошлого Северной Альбии. С посоха то и дело срывались лоскуты фиолетового пламени, но даже псионические атаки не убивали ящеров с первого раза.

Тем не менее, вновь прибывшие действовали весьма эффективно. Они тоже теряли воинов, но убивали гораздо больше врагов, чем удавалось Кару и Волеву. Их командира Кайден узнал сразу, его звали Ансгар Лейс – фламиник легиона, Керну-на-мортас, что на фоморском диалекте означало «Избранный-среди-смертных». Про него Магнус Красный говорил, что будь Лейс в его легионе, он бы несомненно превратил легендарную дуаду в триаду. Надо думать, под дуадой Алый Король подразумевал Аримана и Ормузда.

Сражаясь с очередным противником, Кайден обратил внимание, что ксеносы ослабили атаку на центр и сосредоточились на отряде, который привел Ансгар. Это было предсказуемо – чужие не могли проломить строй легионеров, бившихся подле примарха, но время играло им на руку. Поэтому они решили, что проще не допустить усиления главной группировки, истребляя прибывающие силы по отдельности.

– Отец! – Кайден на миг обернулся. Белор как раз вырвал лезвие топора из тела Луг знает какого по счету противника. – Ансгар!

Примарх бросил единственный взгляд в ту сторону, куда указал его сын, и сразу все понял.

– Продолжайте удерживать оборону! – проревел он. Затем Балор присел, напружинился, и его могучие тело оторвалось от земли.

Одним прыжком Келл покрыл не меньше полусотни метров. Он приземлился ровно на ящера, который как раз собирался вместе со своими товарищами провести очередную площадную атаку. Кар уже понял, что для такой атаки сил одного ксеноса недостаточно – нужно как минимум трое. И на подготовку удара тоже уходит больше времени – не меньше четырех секунд.

Келл с чудовищным рыком, от которого даже у космодесантников стыла кровь в жилах, взмахнул топором, перерубив пополам второго врага. Третий тут же бросился на него, но, продолжая вращать топором, Балор пригнулся и отсек ксеносу ноги вместе с нижней половиной хвоста. Топор продолжил описывать широкую дугу, а затем его траектория сместилась и он устремился на поверженного ящера сверху. Тот откатился вправо, но Келл предвидел его движение и лезвие топора пригвоздило голову чужого к полу.

Вырвав топор, примарх побежал вперед, к проходу, где отряд Ансгара подвергся интенсивной атаке с трех направлений. Когда его отец врезался в спины чужих, Лейс резко крутанул посох в воздухе и вогнал его в пол. В стороны пробежали ветвистые трещины. Фламиник рухнул на колени, обхватил посох руками у основания. Его капюшон вспыхнул чарующим пурпурным огнем, а когда он вскинул голову, его глаза залил то же неестественный свет.

В следующий момент с навершия посоха ударил столб фиолетового огня, образовав под потолком зала энергетический вихрь. Из вихря били черные молнии, они безошибочно атаковали ящеров по всему залу, игнорируя легионеров.

Эти псионические атаки не могли убить ксеносов, но они замедляли и оглушали их, давая Авангарду преимущество.

– Терра в наших сердцах! – в унисон закричали Кайден, Аскелад и воины Звериных рот. Они, не сговариваясь, двинулись веером от центра зала, по двое-трое бросаясь на ослабленных врагов. Те отбивались яростно и жестоко, но на короткое время Ансгар переломил ход битвы.

Балор Келл в этот момент сосредоточил на себе внимание двух самых больших групп ящеров, которые решили атаковать его вместо легионеров, приведенных в зал Ансгаром. За спинами тех воинов уже маячили новые бойцы, из других проходов тоже появились поредевшие, но готовые к бою отряды. Все больше легионеров входило в зал с разных направлений.

– Ну же! Идите ко мне и умойтесь своей проклятой кровью! – с этими словами примарх бросился на ксеносов, которые приняли его вызов.

На миг он исчез под грудой черных мельтешащих тел. Но затем в стороны полетели хвосты, лапы и фонтаны зеленой крови. В этом вихре смерти и разрушения почти невозможно было различить движения топора примарха. Он не останавливал свое оружие ни на миг, круша черепа, отрезая ноги и руки, ломая кости, отнимая мерзкие жизни.

И все же, ящеры были невероятно сильны. Балор пропустил уже несколько болезненных ударов когтями, а один из хвостовых клинков оставил на его доспехе глубокую борозду опасно близко от обнаженной шеи. Кайден не мог это игнорировать.

– Болтерный огонь на подавление! – закричал он. – По краю группы, атакующей нашего отца!

Номинально Звериными ротами в этой операции командовал Аскелад, Кайден мог отдавать прямые приказы только экзактаторам, которых в зале едва набрался бы хоть один десяток. Но капитан Первого копья в запале боя порой забывал о своих обязанностях, так что для Кара принять командование в критической ситуации было нормой. Как и для большинства ветеранов, которые были прекрасно осведомлены об этой «черте» Аскелада.

Все закончилось внезапно. Варповый вихрь медленно растаял под потолком зала, болтерные очереди стихли. Аскелад пригвоздил к полу последнего ящера. В оглушительной тишине Балор Келл выбрался из-под горы трупов.

Кайден перевел взгляд на Ансгара.

– Апотекария к Лейсу! – скомандовал он и сам направился к фламинику. Тот лежал без движения возле воткнутого в палубу посоха. По опутывающим посох цепям пробегали остаточные разряды угасающей имматериальной энергии.

– Перегрузка центральной нервной системы, множественные сбои в токе лимфы, – отчитался апотекарий через минуту.

– Короче, жить будет? – уточнил подошедший Аскелад.

– Я ввел ему необходимые стимуляторы и адаптогены, – апотекарий поднялся. – Придет в себя через несколько минут, но на ближайшие часы фламиник не боеспособен. Полное восстановление займет около недели.

– Ох, не будет у старины Ансгара столько времени, – покачал головой Аскелад.

– Кайден! – позвал примарх, с отвращением тыкая носком сабатона в один из ксеносских трупов. – Организуй баррикады возле каждого входа. Тяжело раненым намеренно активируйте Гибернатор. Тем, кто еще протянет, дайте стимуляторы и готовьте к бою.

– Отец, я… – Аскелад осекся, когда примарх повернулся в его сторону с такой скоростью, что у него хрустнули шейные позвонки.

– Закрой рот, экзактатор, – прошептал Балор. – Кайден вновь принял командование на себя.

Аскелад сглотнул и опустил глаза. Будь он хоть трижды лучшим воином легиона, ярость Келла была обоснованной, и экзактатор это понимал. На сей раз дисциплинарным наказанием станет нечто похуже тысячи плетей…

– Есть дееспособные технодесантники? – наконец поинтересовался примарх, направившись к центру зала.

Кайден не ошибся в расчетах, как и остальные, кто пришел сюда, посчитав это место капитанским мостиком «наутилуса». Расчистив центр от тел, воины обнаружили под ними какое-то оборудование. Оно принципиально отличалось от имперского, поэтому им потребовалось время, чтобы разобраться.

Короткая передышка дала еще одно преимущество. Комплексы связи технодесантников были мощнее типовых ауспиков и передатчиков силовых доспехов, обладая лучшей защитой от направленного подавления и перегрузок. Теперь, когда ящеры не оказывали на них прямого воздействия электрическими атаками, технодесантники смогли связаться с некоторыми группами Звериных рот, которые сражались изолированно в разных частях ксеносского корабля.

Аскелад вызвался координировать их действия по воксу, чтобы объединить малые отряды в большие и привести сюда. Никто не стал возражать – капитан Первого копья нуждался в том, чтобы загладить вину перед своими бойцами. Кроме того, он был отличным тактиком. Когда лень не брала верх.

Через час все выжившие легионеры Звериных рот собрались на мостике и в прилегающих помещениях. Их личный состав сократился наполовину. Почти полторы тысячи Астартес остались лежать в коридорах вражеского корабля, и у Келла просто не было нужного количества апотекариев, чтобы собрать весь генетический материал павших.

Он организовал несколько поисковых групп, чтобы извлечь столько прогеноидных желез, сколько возможно. Снова отправлять воинов в коридоры, кишащие солдатами противника, было не самым стратегически выверенным решением. Ведь Балор помимо прочего ослаблял оборону плацдарма. Но он просто не мог бросить наследие своих сыновей, если была возможность спасти хотя бы его часть.

Вскоре технодесантники закончили свою возню с ксеносским оборудованием.

– Ну? – примарх грозно посмотрел на Фелана, ветерана второго тактического отделения первой Звериной роты. Фелан был самым опытным технодесантником среди выживших.

– Мы не можем подключиться к этому оборудованию, – покачал головой воин. – Возможно, Механикум смогли бы.

Балор тихо рыкнул.

– А нарушить работу корабля вы можете? – поинтересовался он. – Взорвать варп-ядро или что там позволяет им перемещаться в Имматериуме?

– Насчет движителя сложно сказать, – технодесантник оживился. – Но думаю, мы сможем вызвать каскадное отключение инфраструктурных систем судна.

– Сколько времени на это потребуется? – примарх посмотрел на механические хроно, вмонтированные с внутренней стороны наруча.

– Секунд пять, – Фелан недобро ухмыльнулся.

– Тогда действуй, – скомандовал Келл.

Фелан отсалютовал примарху и обернулся к остальным технодесантникам, которые стояли кругом в центре зала над переплетением черных толи щупалец, толи корней. Корни мелко дрожали и перемигивались бледными зеленоватыми огнями, блуждавшими в глубине под их поверхностью. Только безумец мог увидеть в этом некое оборудование для управления космическим кораблем. Безумец или технодесантник.

Фелан поочередно кивнул товарищам, вскидывая болтер. Восемь легионеров синхронно перезарядили оружие и опустошили магазины, расстреляв то, что заменяло «наутилусу» главный когитатор.

– Как все оказывается просто! – усмехнулся Балор Келл.

Фосфоресцирующие шары на стенах и потолке, освещавшие зал, мелко заморгали. Некоторые сразу погасли, другие стали постепенно терять интенсивность свечения. Снизу донесся протяжный треск, переросший в стон. Примерно так стонали бы скалы под адаматиевыми бурами добывающих установок, если бы могли ощущать боль.

– Мы уходим? – Кайден взглянул на отца. – Связи с флотом по-прежнему нет.

– Она и не нужна, – примарх закинул свой чудовищный топор на плечо. – Через тридцать четыре минуты капитан Бранн направит «Громовых Птиц» к первой точке эвакуации. Очень желательно для нас успеть туда вовремя.

Легионеры Авангарда Терры двинулись к указанной локации пятью отдельными группами. Когда одна из них встречала сопротивление, ближайшая направлялись к братьям, чтобы поддержать их. Балор Келл вел передовую группу и координировал действия остальных.

Судя по данным ауспиков, ящеры из периферических секций «наутилуса» сначала двигались к мостику, но потом стали преследовать отступающих Астартес. Тем не менее, легионеры достигли точки эвакуации на две минуты раньше установленного времени.

«Громовые Птицы» с «Гнева Нуаду» опустошили весь боезапас крылатых ракет «Удар ужаса», пока смогли пробить в корпусе ксеносского судна достаточную дыру, чтобы в нее мог свободно влететь десантно-штурмовой челнок. Во время эвакуации напор ящеров усилился, легион потерял еще полсотни воинов.

Балор Келл уходил последним. Он исступленно рубил ящеров топором, стоя примагниченными сабатонами на штурмовой аппарели «Громовой Птицы». Кайден и Аскелад прикрывали отца с флангов – длина экзактаторских копий позволяла эффективно удерживать ксеносов на расстоянии.

– Как они дышат здесь? – удивился Аскелад. Сами они были в шлемах, даже Келлу пришлось его надеть, когда челноки начали пробивать обшивку корабля ракетами, избавляя его от атмосферы, заполненной зеленоватой взвесью.

– Интереснее другое, – выдохнул Кайден, выбрасывая копье вперед. – Зачем им на корабле атмосфера, если они прекрасно обходятся без нее?

– Не хочу вас торопить, братья, – сквозь помехи к ним пробился искаженный голос пилота, – но нам пора!

«Громовая Птица» поднялась в воздух. Пока она разворачивалась и уходила в пустоту, примарх успел зарубить еще троих ящеров, решивших посетить челнок в качестве незваных гостей.

Наконец, штурмовая аппарель поднялась, измотанные легионеры заняли места на примитивных сиденьях из некрашеного железа. Лишь Келл остался стоять. Он снял шлем и коснулся аппарели закованной в керамит рукой.

Кайден посмотрел на отца и понял, что тот прощается с павшими. Экзактатор опустил голову и сжал губы так, что они побелели.

– Терра в наших сердцах, – тихо прошептал примарх. – В наших сердцах имя каждого, кто не вернулся с нами.

Отдаляясь от вражеского корабля, воины видели через иллюминаторы, как «наутилус» внезапно замедлился, неуклюже накренился на один борт, а потом, захваченный гравитацией планеты, покинул строй, окончательно потеряв управление.

Вскоре от ксеносского судна начали отделяться «икринки», которые воины уже видели. Некоторые выглядели небольшими, с десантную торпеду, другие в габаритах превышали челнок типа «Арго». Когда к «икринкам» приблизилась одна из черных «медуз», они целенаправленно устремились к ней всем скопом.

– Ублюдки спасают свои шкуры, – процедил Аскелад. За время отступления с ксенноского корабля у него добавилось два свежих шрама на лице.

– А мы бы поступали иначе? – парировал Кайден, отвернувшись от иллюминатора. Его лицо также несло многочисленные следы минувшей битвы.

– Ты о чем? – экзактатор прищурился. – Сравниваешь нас с…

– Пойми врага, чтобы его победить, – отрезал Кар. – Мы никогда не сталкивались с таким противником. Но эти ксеносы не такие уж… загадочные. Да, у них невероятные технологии, которые мы не можем оспорить. Но они тоже смертны. У них течет кровь. И они борются за свои жизни.

– Им это не поможет, – тихо сказал Балор Келл. – Клянусь, ни один представитель их вида не останется в живых, когда закончится эта кампания.

– Значит ксеноцид? – хищно ухмыльнулся Аскелад. Глядя на него, Кайден тоже непроизвольно оскалился.

– Значит ксеноцид, – припечатал Балор Келл.

Никто из присутствующих не усомнился, что так и будет.