Потерянные сокровища

Глава 9 Эсси

Лондон, июнь 1912 г.

В пятницу после полудня Эсси, стоя на коленях возле парты, помогала отстающему ученику в классе мисс Барнс справиться с заданием по правописанию – это была часть уговора, согласованного мисс Барнс с директором школы, благодаря которому близнецы и Герти могли оставаться в школе до конца текущей четверти. Но директор предупредил: если Эсси не выплатит положенные три пенса в неделю за каждую девочку, то всех немедленно отчислят.

А когда четверть закончится, то Герти придется оставить школу и пойти работать на фабрику вместе с Эсси. Мама уже скрепила подписью договоренности с мистером Рубеном и о размере еженедельной заработной платы Герти, и дату начала работы, несмотря на все просьбы Эсси оставить сестру в школе хотя бы до конца учебного года.

– А как мы будем за это платить, Эсси? – кричала мама.

Эсси, помогая мальчишке усвоить алфавит, облокотилась на парту, чтобы дать своим коленям отдохнуть.

Когда она обратилась на фабрике к своей управляющей с просьбой отпускать ее после обеда в пятницу, чтобы она могла помогать в школе, миссис Рубен согласилась неохотно.

– Я буду вынуждена сократить тебе зарплату, – ворчала она.

Но когда Эсси осмелилась просить, чтобы вместо оплаты ее рабочих часов миссис Рубен хоть частично покрывала расходы на обучение сестер, управляющая встала на дыбы.

– Это фабрика, а не благотворительное заведение, юная леди! Я буду вам весьма благодарна, если вы не будете эксплуатировать мое добродушие.

Но на послеобеденную пятницу она согласилась. Правда, Эсси подозревала, что об этой маленькой уступке мистер Рубен так и не узнал. Несмотря на то, что миссис Рубен была деспотом в юбке, она все же по-своему заботилась о фабричных работницах. На прошлой неделе Бриджит нашла в своей корзине довольно большой отрез шерстяного сукна. И когда обескураженная девушка показала его миссис Рубен, та просто грубо отмахнулась:

– Все равно он шел на выброс, так почему бы из него не сделать детское одеяло.

Вот так и получилось, что Эсси согласилась помогать мисс Барнс с ее учениками читать и писать по пятницам с обеда в обмен на обучение сестер.

– «И», – тихонько подсказала Эсси, и мальчик принялся старательно выводить букву мелом на грифельной доске.

– Можешь припомнить три слова, которые начинаются на букву «И», Джек?

– «История», мисс. Еще «изверг» – это как мой папа, – мальчик робко оглянулся, боясь, что его услышал учитель, но мисс Барнс вышла в другую ком- нату.

– Еще одно, – напомнила Эсси.

– «Искра», – мальчуган одарил ее щербатой улыбкой. – А это как вы, мисс. У вас здесь самая красивая улыбка. Не то, что у мистера Мортона, – прошептал заговорщицким голосом мальчуган и принялся рисовать букву «К».

– Ну что ж, – погладила его по спине Эсси, поднимаясь с пола. – Благодарю вас, магистр Уэйнрайт. Вы очень любезны, – прибавила она шутливо-официальным тоном.

Мальчуган рассмеялся, а Эсси лишь грустно улыбнулась. Как бы ей хотелось, что бы он вот так вечно сидел за своей партой, пукал и, кроша мелок, царапал на доске кривые буквы. Но вместо этого совсем скоро ему исполнится одиннадцать, и он будет вкалывать в доках со своими четырьмя старшими братьями.

Сможет ли Эсси уберечь своих сестер от такой жестокой судьбы?

Встав перед классом, Эсси посчитала детей с разбитыми коленками, хромых, беззубых и сутулых – почти половина класса.

Еще больше было босых.

Эсси пересчитала проклятия и своей семьи: с Мегги все будет хорошо, лишь бы она быстрее оправилась от простуды; девочки обязательно окрепнут, как только на ноги им поставят скобы, – для этого Эсси должна найти дополнительные деньги. По крайней мере, они все обуты. Уже кое-что…

Эсси подошла к классной доске, где безукоризненным почерком мисс Барнс расписала задание по правописанию.

– Когда вы закончите с алфавитом, – обратилась она к ученикам, указывая на классную доску, – я хочу, чтобы вы переписали это задание на свои доски.

В дальнем углу класса спали трое светловолосых мальчишек – они попеременно, то утром, то вечером, подрабатывали на мельнице. Солнечные лучи, пробиваясь в окно, высвечивали рой веснушек на лице самого младшего. Он выглядел таким безмятежным, моложе своих одиннадцати лет. Мальчуган что-то быстро пробормотал и почесал нос. Эсси поморщилась. Руки у мальчика были красные, кожа потрескавшаяся и морщинистая, как у старика.

Впрочем, как и у нее. Эсси достала из кармана фартука склянку с мазью от соседки, миссис Ярвуд, – смесь пчелиного воска с миндальным маслом, и похлопала веснушчатого мальчишку по плечу:

– Вот, Джимми, натри этим руки. Сразу полег- чает.

– Спасибо, мисс, – поблагодарил мальчишка, зачерпнул пальцем мазь и принялся втирать в огрубевшую от работы кожу рук.

Эсси разгладила юбку и пошла к Герти, которая корпела над своим заданием. Когда все остальные дети писали свой урок на досках, у Герти была специальная тетрадь. Страницы тетради были разделены на три колонки. В первую колонку вписывались английские слова, а в оставшиеся две Герти должна была заносить перевод этих слов на латинский и французский языки. Глядя на сестру, Эсси испытывала гордость, пока не заметила блеск золота под рукавом Герти.

Такую же пуговицу она видела вчера вечером.

Фредди вернулся домой, по обыкновению грязный после земляных работ, и прошел прямо на кухню, где вокруг стола собрались все его сестры. Обычно он бывал очень уставшим и хотел быстрее умыться, поужинать и рухнуть в кровать, но в тот день он явился с работы очень возбужденным. Он дергал плечами, а руки держал в карманах брюк. Эсси сразу подумала о драгоценностях, которые рабочие пригоршнями выковыривали из грунта на Чипсайде…

Герти как раз закончила дополнительное задание по математике от мисс Барнс и принялась рисовать близняшек с косами до плеч, заговорщически склонившихся друг к другу.

Эсси стояла у стола, разминая листья плюща деревянной скалкой, перед тем как опустить их в кастрюльку с закипающим портвейном с корицей. На кухне стоял насыщенный сладковатый запах трав – как на Рождество. Соседка, миссис Ярвуд, научила Эсси готовить целительную настойку.

– Глоток настойки плюща лучшее средство от перепоя, дорогуша, – заверила она.

Так или иначе, мама пребывала в мрачном настроении, и порция этого варева усыпит ее до утра.

И все же Эсси была расстроена, что мама потратила весь ее дневной заработок на выпивку. Самое неприятное было то, что в доме не было даже чая, чтобы разбавить огорчение.

Близняшки не сводили с Герти зачарованных глаз. Они лишь изредка ссорились из-за того, кому передавать чернильницу старшей сестре, толкались и легонько пихали друг друга костлявыми локотками в тощие животы.

– А кто хочет поиграть в пуговицы? – вдруг громко спросил Фредди.

Этой игре девочек научил их отец, когда перед самым отъездом на фронт у него с мундира оторвалась медная пуговица. Мама тогда прервала игру, выпроводила детей и аккуратно пришила пуговицу обратно.

– Я! – завизжали девочки хором.

Мегги вскочила, бросилась к брату и обхватила руками за ноги.

– А теперь вспомним, как это делал папа. Красиво и быстро. Протяните руки, юные леди. Обе руки. Закройте глаза. Я сказал, закройте как положено – а вы, мисс Флора Мёрфи, – только зажмурились.

Он пощекотал ей животик, и Флора взвизгнула, хохоча и пытаясь увернуться.

– Ну, Фредди, честное слово, – вздохнула Эсси, складывая постиранное белье. – Я старалась их утихомирить перед сном, не тревожить, чтобы они быстро заснули.

И хотя Эсси делала вид, что отчитывает брата, когда она видела его ввалившиеся бледные щеки и уставшие глаза, от жалости у нее слабели руки. Фредди пытался заменить отца, искал денежную работу, чтобы обеспечивать всю семью, но, по сути, он был еще совсем мальчишкой, без какого-либо ремесла, без образования, и своими потугами и беспомощным оптимизмом скорее походил на Герти, чем на главу семейства.

– Фредди, – спокойно сказала Эсси, – тебе надо поесть…

– Ш-ш-ш, – приложив палец к губам, зашипел Фредди.

Эсси осеклась, заметив вдруг, как старший брат стал похож на отца. Та же переносица, квадратный подбородок и мощные руки. В соответствующей одежде он бы сошел за аристократа.

– Руки, – рявкнул Фредди, как это делал отец, и девочки, вытянувшись, как солдаты, выбросили перед собой руки и плотно закрыли глаза.

Мегги все же оставила на мгновение один глаз открытым и тут же зажмурила.

– Пуговица, пуговица… У кого пуговица? – приговаривал Фредди и положил пуговицу на ладошку Герти.

Она быстро ощупала ее пальцами, затем крепко-накрепко сжала в кулачке и только тогда открыла глаза. Если бы Эсси была излишне набожной, она обязательно решила бы, что ее сестра о чем-то молилась. Скорее всего, о достатке в еде.

– Так, хорошо, а теперь ты сама поиграй с сестрами, Герти, пока я умываюсь, – попросил Фредди, стараясь освободить ноги от прилепившихся близнецов. Но они пропустили просьбу брата мимо ушей и не обращали внимания на Герти. Усевшись под ногами Фредди, как пара щенков, прямо на песочном полу, они затеяли спор, кто развяжет брату шнурки на его грязных ботинках.

Эсси сняла с крючка в ванной лейку, чтобы нагреть воды для брата, и, вернувшись на кухню, заметила, как обычно невозмутимое лицо Герти просияло улыбкой, когда она прятала пуговицу в карман своего фартука. Лишь мгновение перед ней была совсем другая Герти – бесшабашная и дерзкая девчонка, которую она умело прятала.

Должно быть, Герти забыла вернуть пуговицу Фредди, и теперь она лежала у нее под уголком грифельной доски. Стараясь не привлекать внимания сестры, Эсси подошла поближе, чтобы рассмотреть пуговицу.

Она была сделана в виде цветка розы – золотая, с едва заметными добавлениями белой и синей краски. В центре и вдоль лепестков, словно капельки росы, поблескивали красные, синие и белые камушки. Были ли это драгоценные минералы или просто цветная мастика?

Кому могла принадлежать такая пуговица? И как же тогда выглядела сама одежда, для которой она предназначалась?

Похоже, Фредди прикарманил эту пуговицу вчера на работе, а потом не удержался, чтобы не похвастаться перед девочками. И то, что он забыл забрать ее у Герти, когда та наигралась, тоже было похоже на Фредди. Поужинав хлебом с соусом, он еле доплелся до кровати и рухнул спать. Эсси заставит Герти вернуть пуговицу брату сегодня же вечером.

Она некоторое время разглядывала рисунок пуговицы, который Герти оставила на странице бухгалтерской тетради под своим школьным заданием. Эту тетрадь вручил Герти их сосед – мистер Ярвуд, когда они ужинали у них на прошлой неделе. Ели гороховый суп с ветчиной, а на десерт – бисквит с черникой и сливками.

– Дурья моя голова, купил не ту тетрадь, – сетовал мистер Ярвуд, который работал бухгалтером. – Годится только для ваших рисунков, мисс Герти.

Используя только черные чернила, Герти смогла точно передать линию лепестков, отобразить изящную форму всего золотого изделия. Места, где, скорее всего, тоже были камни, Герти выделила тенями, так что создавалось впечатление реальных углублений.

Эсси вспомнила, как Фредди вчера в подвале разрушенного дома поднял ком грунта и из него полилась река драгоценных камней и ювелирных изделий.

И еще тот парень с зелеными глазами.

Это пуговица из земли. Фредди взял ее там. Украл!

Может, он взял что-нибудь еще?

Эсси смотрела, как в дальнем углу классной комнаты ссорились близняшки, и у нее перехватило дыхание от нахлынувших опасных предчувствий, замешанных на страхе и надежде. Девочки знали, что им скоро придется покинуть школу.

Эсси еще раз взглянула на пуговицу и решила сегодня же вечером поговорить с Фредди. Были ли найденные ими красивые вещицы просто цветными стекляшками или же настоящими драгоценностями? Все же Фредди не был настолько бесшабашным, чтобы вот так просто забыть что-то действительно дорогостоящее, хотя мама и частенько говорила, что когда они были еще совсем детьми, брат большую часть времени витал в облаках, забывая про все на свете.

Только Эсси потянулась к Герти, чтобы поговорить о пуговице, как в класс вошла мисс Барнс, она улыбалась во весь рот, а в руках у нее были два огромных красных яблока.

– Кто хочет кусочек яблочка? – обратилась она к ученикам, достала из ящика стола перочинный нож и стала резать яблоко на дольки.

В классе поднялся хаос, загремели стулья, и взметнулась вверх волна грязных рук:

– Я хочу!

– Мне, мисс!

Когда Эсси снова посмотрела на сестру, Герти сидела на своем месте и мечтательно смотрела в окно, но тетрадь была уже закрыта, и пуговицы нигде не было видно.

Громко зазвенел школьный колокольчик, и дети гурьбой кинулись к двери, стараясь как можно быстрее оказаться на улице, чтобы успеть еще поиграть во дворе, пока не стемнеет.

Мисс Барнс, прибираясь на своем столе, попросила Эсси подойти:

– У нас скоро очередная летняя экскурсия. Мистер Мортон настоял, чтобы мы свозили детей в Гринвич в субботу через две недели. Я подумала, может, вы смогли бы присоединиться к нам?

Эсси оглянулась на Герти и увидела, что та, не обратив внимания на звонок, заканчивала дополнительное задание по алгебре, которое специально для нее написала на доске мисс Барнс. Близняшки были уже на улице и наблюдали, как мальчишки катают обруч по двору. В окно классной комнаты проскользнул луч солнечного света, и Эсси вдруг подумала, какой умиротворенной выглядит Герти. Ее раздраженная возня с близняшками, когда они одевались, а потом постоянные подначивания по пути в школу, все это исчезало, как только она заходила в класс.

– Я все собиралась спросить, ваша мать прочитала письмо, которое я передавала с тобой? – спросила мисс Барнс.

Эсси еле заметно поежилась и снова посмотрела на Герти. Взгляд сестры был по-прежнему прикован к тетради, но она подозрительно притихла, словно замерла. Эсси знала, что Герти прислушивается ко всему, что говорит учитель. Мало что ускользало от ее внимания, несмотря на внешнюю самоуглубленность.

– Извините, мисс Барнс, я передала его, но мама была очень… занята.

Эсси надеялась, что молодая учительница не заметит ее смущение. Она видела перед собой опрятную девушку в туфельках на модном каблуке с открытым лицом, излучающим уверенность и веру в свое будущее.

– Понятно, – кивнула мисс Барнс, хотя было ясно, что все наоборот. – Я так и думала, что произойдет нечто подобное.

Она говорила тихо, с еле заметным трепетом, так, будто внутренне нервничала.

– В конце этого семестра я ухожу. Вот прямо перед Рождеством. Мне предложили место в другой школе.

– Поздравляю.

– Эта школа только для девочек. Ну, для особо одаренных, вообще-то.

Должно быть, на лице Эсси отразилось невероятное смятение.

– Она работает уже довольно долго, – продолжила мисс Барнс. – Бывший директор – мисс Биил, даже основала при Оксфорде колледж Святой Хильды.

– Я и не знала, что есть школы, где девочки получают полное образование, – смущенно сказала Эсси. – Хотя, я так понимаю, они существуют, иначе откуда бы у нас были такие прекрасные учителя, как вы.

Мисс Барнс покраснела.

– Дети будут скучать по вас, – добавила Эсси с печальной улыбкой. – Мы все будем.

Герти перестала притворяться, что ничего не слышит, и теперь, открыв рот, вытаращилась на сестру и учительницу.

– Вы не можете уйти, – пролепетала она, раскрасневшись.

– Герти! – попыталась остановить сестру Эсси.

– Что, Эсси? – повышая голос, спросила Герти и хлопнула тетрадью по столу. – Все теряет смысл, если мисс Барнс уходит! А мистер Мортон собирается вышвырнуть нас!

И Герти разрыдалась.

– Гертруда, мне очень жаль. Я понимаю, вы расстроены. Мне тоже больно уходить. И я буду скучать по всем вам, и особенно по тебе, – сжимая руки, заговорила мисс Барнс.

Затем она подошла к Герти и положила руку ей на плечо. Пылкость молодой учительницы напомнила Эсси тех женщин, устроивших шествие вблизи монумента, держащихся за руки и скандирующих свои лозунги. Решительных женщин, носящих прекрасную обувь, читающих книги, получающих высшее образование или, по крайней мере, закончивших школу.

Мисс Барнс глубоко вздохнула и обернулась к Эсси:

– Мне сообщили уже несколько недель назад, но я не смогла сказать. Поэтому я передала с тобой для миссис Мёрфи всю информацию о моей новой школе и бланки заявлений на вступительные экзамены. Жаль, что у нее не было времени ознакомиться. Я бы хотела, чтобы Гертруда сдала вступительные экзамены.

Герти вскинула голову, переводя взгляд то на сестру, то на мисс Барнс, одновременно и ошеломленная, и обрадованная.

– Ой, Эсси, можно? Пожалуйста, Эсси? – захлопала в ладоши Герти, и от переполнявших ее эмоций она запрыгала на стуле.

– Не я это решаю, Герти. Мы должны поговорить с мамой…

Как только Эсси сказала это, улыбка исчезла с лица Герти, она закрыла свою тетрадь, стремясь поскорее выйти из класса.

Мисс Барнс вернулась к столу и открыла свою сумку. Пока она что-то в ней искала, Эсси заметила внутри клубки зеленой и фиолетовой ленты и позавидовала их владелице. Мисс Барнс запихала их поглубже и вынула новенький, еще хрустящий, конверт с четко отпечатанной надписью: «Для родителей опекунов Гертруды Мёрфи».

– На прошлой неделе я провела с Гертрудой несколько коротких тестов, пока остальные делали задание по арифметике, и результаты очень обнадеживающие, – сказала учительница, протягивая конверт Эсси. – Конечно, я не могу ничего обещать, но я знаю, что ежегодно для нескольких студентов выделяется стипендия. Вы должны будете съездить на выходных в Челтенхэм…

Эсси молча покачала головой, и мисс Барнс зарделась, осознав свою ошибку. Она принялась перебирать бумаги на своем столе и, стараясь избежать встречи с взглядом Эсси, промямлила:

– Я понимаю. Конечно. Как необдуманно с моей стороны.

Она сложила бумаги стопкой и провела руками по волосам, притворяясь, что заправляет выбившиеся локоны обратно в пучок.

Мисс Барнс снова заговорила, но так тихо, что Эсси пришлось податься к ней, чтобы расслышать:

– А что, если я устрою вступительные экзамены здесь, во время классных занятий? Я смогла бы организовать это в четверг, когда у мистера Мортона еженедельная встреча с отцом Макгуайером.

Герти уже уложила свой портфель и теперь стояла возле приоткрытого окна. Легкий ветерок играл ее растрепанными локонами. Эсси отметила, что она начала сутулиться, а цвет волос потускнел. По мере того, как умная девочка взрослела, все детские надежды лопались, как мыльные пузыри. Эсси же хотела, чтобы ее сестра становилась еще умнее, сильнее и увереннее. Возможно, в будущем она смогла бы стать учителем, как мисс Барнс.

Эсси посмотрела на свои мозолистые ладони, она сознавала, что Герти заслуживает лучшего, чем гробить свою жизнь на фабрике. И Эсси была полна решимости помочь ей в этом. Она взяла письмо из рук мисс Барнс.

– Спасибо. Вы очень добры. Наша мать, с ней бывает…

– Я понимаю… Правда, Эсси. Если бы я могла забрать с собой весь класс, я бы это сделала. Но поверьте, Гертруда действительно особенная. У нее живой ум. Гибкий и пытливый. Знаешь, каждый день после уроков я иду на собрание…

– Суфражисток? – шепотом спросила Эсси, будто ее могли арестовать только лишь за произнесение этого слова.

– Да. А ты знаешь, зачем я хожу на эти собрания?

– Чтобы женщины получили право голоса?

– Не только. Я хожу и на другие собрания в Ист-Энде, которые проводит Сильвия Пэнкхерст. Она организовывает уход за детьми, пока их матери работают или учатся. Благотворительные столовые. Сбор одежды. Забудь о том, что пишут о суфражистках в газетах, Эсси. Они не праздношатающиеся девушки в красивых юбках и с ленточками на шляпках. Мы хотим перемен. Образование. Выборы. И самое лучшее, что я могу сделать для нашего движения, это обучать девочек, а они будут учить еще других. И потом мы потребуем голоса в парламенте. Присутствие в судах, в больницах. Однажды мы добьемся того, чтобы женщины могли работать где угодно.

Эсси не отрывала взгляда от своих великоватых по размеру ботинок, надеясь, что мисс Барнс не заметит нахлынувших на нее сомнений. Женщины в университетах? На государственных должностях? Все это казалось еще менее вероятным, чем право голоса для жителей района, в котором жила семья Эсси.

Мисс Барнс взяла Эсси за руки. У нее были теплые ладони.

– Пожалуйста, я прошу тебя. Сделай так, чтобы ваша мать подписала это письмо.

– Я постараюсь.

Мисс Барнс была права. Герти успевала закончить задания по переводу, орфографии и алгебре раньше, чем большинство детей справлялось лишь с первой задачей. Когда Герти рисовала чей-нибудь портрет, ей удавалось ухватить самую характерную черту. Она была не просто умной – многие дети в классе быстро считали в уме, живо вели беседу и ловко травили байки. Но, как сказала мисс Барнс, – Герти была особенной. Чувство справедливости таилось в ее тщедушной груди, готовое вспыхнуть ярким пламенем, как фитиль факела. Она по духу принадлежала к тем неистовым женщинам в белом и мисс Барнс. Герти могла бы прожить достойную жизнь за пределами фабричных стен и смердящих переулков Саутуарка. И Эсси была полна решимости найти для нее способы не только остаться в школе до четырнадцати лет, но и получить достойное для нее образование.