Потомки джиннов

Глава 28

Сэм раскинул руки, будто читал огромную надпись в воздухе перед собой:

— Знаете, у меня на родине есть древняя поговорка, которую передают из поколения в поколение: «Никогда не поворачивайся спиной к тому, кто уже пытался убить тебя!»

— Небось сам только что придумал…

Шазад прислонилась к стене, сквозь которую только что прошла вслед за Сэмом. Кто бы ещё так спокойно позволил тянуть себя через твёрдый камень человеку, которого едва знает?

— Верно, — подмигнул альб, — но согласись, хорошо сказано.

— Шазад чуть не перерезала тебе горло, когда вы первый раз встретились, а ты теперь здесь. — Я опасливо глянула через плечо, не идёт ли кто. Поляну у Стены слёз освещало утреннее солнце, гарем уже не спал. Сэм добрался до лагеря с предложением Рахима только к рассвету, и подруга решила до вечера не ждать.

— Просто красота Шазад сильнее любых истин, — снова подмигнул он, но она даже не улыбнулась, — и потом, кто я такой? Жалкий посыльный. В пианиста не стреляют…

— Что? — не поняла я. «Всё ему шуточки».

— Такое выражение… альбийское — не важно. — Он тряхнул головой, подавляя смешок, но улыбался искренне, не напоказ. Таким он мне нравился больше.

Моя подруга смотрела отстранённо, погрузившись в размышления, но я уже догадывалась, какой будет ответ. Она уже давно внушала Ахмеду, что нам нужны постоянные боевые отряды, а тут целое войско предлагают! Прибежала сама и даже ничего не сказала про мои обрезанные волосы, хотя наверняка заметила.

— Ему можно доверять? — спросила она.

Я помолчала.

— Он скрывает что-то… не хочет, к примеру, говорить, почему боится за Лейлу, — но точно не врёт. Ненавидит отца, но на трон претендовать не собирается. — Правда слетела с языка легко, несмотря на подозрения Ширы.

— А ты что скажешь? — Шазад повернулась к Сэму, который на миг опешил под её требовательным взглядом.

— Скажу, что не моё дело решать, кому можно верить, а кому — нет. Вы другое дело, у вас отличный вкус. — Он выразительно показал на себя.

— Она имеет в виду, сможешь ли ты вытащить Лейлу из гарема.

— А, ну да… — Он откашлялся, прочищая горло. — Вывести-то легче лёгкого, точно так же, как провожу сюда… — Хвастливая улыбочка вновь приклеилась к его губам. — Только знаю по опыту: когда из дворца пропадает принцесса, кто-нибудь всенепременно заметит.

— Такой большой опыт? — фыркнула Шазад.

— Принцессы находят меня неотразимым! С бандитами и генералами всё не так просто…

— Он прав, — перебила я, не дожидаясь перепалки. — Жёны здесь пропадают то и дело, но дочери всё же под присмотром. Лейла не может просто исчезнуть, начнут искать, и тогда…

— Допросят тебя, — понятливо кивнула подруга. — Узнают правду, схватят Рахима и всех нас, а джинн останется в руках у султана. — Я уже успела рассказать о последней встрече с отцом — во всяком случае, самое главное. Чтобы разрушить круг из железа, требовалась взрывчатка, которая поднимет на ноги весь дворец. — Значит, сделаем всё разом, одним ударом! Вытащим сразу всех… или никого.

Она была права. Если освободить одного только джинна, тоже начнётся расследование, и у Лейлы с Рахимом не останется шансов выбраться. Только всех троих одновременно, три мишени одной пулей.

— Ауранзеб! — осенило меня вдруг. — Отличное прикрытие! Одни мы не справимся, даже если сильно повезёт, а в толпе гостей нашим людям будет легко затеряться.

Шазад снова надолго задумалась, видимо вспоминая прошлые торжества.

— Может сработать, — кивнула она наконец. — Имин просочится легко, и Хала тоже, если успеет вернуться из Сарамотая… Ну и ещё двое-трое, больше уже рискованно… — Подруга сверкнула глазами, уже представляя дворец полем сражения и прикидывая пути атаки и отхода, но вдруг приуныла, глядя на меня. — А как быть с тобой?

Освобождать в самом деле надо не троих, а четверых, иначе, как бы успешно ни прошла операция «Ауранзеб», всё тут же следом полетит в тартарары. Султан заставит меня вновь призвать джинна и станет всесилен несмотря ни на какие усилия Рахима. Узнает у меня имена всех мятежников и их планы…

— Поживём — увидим, — с деланой беспечностью отмахнулась я. — Пока скажу Рахиму, что его предложение принято, а до Ауранзеба время ещё есть.

Сэм принялся излагать свой план, но Шазад слушала вполуха, явно думая о том же, что и я.

Оставаться во дворце мне нельзя. Во всяком случае, живой.