Повелители легких денег. Как Федеральная резервная система сломала американскую экономику

Один из участников этих обсуждений охарактеризовал процесс как противоположный творческому. ФРС не пыталась сделать что-то инновационное или новое. Она просто выясняла, какие уголки финансового мира охвачены пламенем, а затем направляла туда поток новых денег ФРС. ФРС решила воскресить некий юридический инструмент, который она впервые применила во время финансового кризиса 2008 года, - так называемую компанию специального назначения, или SPV. SPV - это, по сути, подставная компания, которая позволяла ФРС обойти ограничения, наложенные на ее полномочия по кредитованию, используя в качестве партнера Министерство финансов США. Многие телефонные разговоры в марте велись между юристами ФРС в Вашингтоне и финансовой группой ФРС в Нью-Йорке, которая должна была создать новые SPV. Каждый SPV, по сути, представлял собой компанию, созданную совместно ФРС и Министерством финансов. Компания регистрировалась в штате Делавэр и стоила около десяти долларов. Министерство финансов вкладывало деньги налогоплательщиков в каждую SPV, а затем ФРС использовала эти деньги в качестве стартового капитала, чтобы начать выдавать кредиты, предоставляя до десяти долларов на каждый доллар, вложенный Министерством финансов. Именно эти деньги налогоплательщиков позволили ФРС выйти за привычные рамки и начать покупать рискованные долговые обязательства и выдавать кредиты новым частям экономики. Если бы возникли убытки, их в первую очередь оплатили бы налогоплательщики, что помогло ФРС привести юридические аргументы в пользу того, что на самом деле она не выдавала рискованных кредитов. Пауэлл будет ссылаться на этот факт в качестве обоснования программ. ФРС могла брать на себя больший риск и расширять свою миссию, но надзор за всем этим осуществляло Министерство финансов, что означало наличие определенного уровня демократического надзора.

К концу тех выходных ФРС создала три важных SPV.

Первые два SPV позволят ФРС покупать корпоративные долговые обязательства. Мотивация этого была очевидна. ФРС предвидела грядущую цепь неудач, когда корпорации объявят дефолт по своим кредитам, что нанесет ущерб банкам и снизит стоимость CLO. Чтобы предотвратить это бедствие, ФРС распространила действие Fed Put на совершенно новую область финансов. Люди, торгующие акциями, теперь предполагали, что ФРС придет на помощь, если фондовый рынок рухнет. Теперь такая же уверенность появилась и у тех, кто торговал корпоративными облигациями и кредитами с заемным капиталом. Это имело последствия, которые выходили далеко за пределы отделов, торгующих корпоративными долгами. Процентные ставки по корпоративным долговым обязательствам должны были отражать риск, лежащий в их основе. Рискованные компании должны были платить очень высокие процентные ставки, в то время как безопасные компании платили по низким ставкам. Теперь, когда ФРС вмешалась и стала крупным покупателем корпоративных долговых обязательств, обеспечив "дно" для рынка, это изменило саму природу процентных ставок по долговым обязательствам. Эти ставки отражали не только риск компании, но и аппетит ФРС к покупке облигаций. Очень важно, что, купив корпоративные облигации, ФРС уже никогда не могла отменить это действие. Жаждущие глаза на Уолл-стрит навсегда запомнили бы увиденное. Каждый раз, когда ФРС вмешивалась, предполагалось, что она будет вмешиваться и в будущем.

Пожалуй, самой новаторской была третья программа SPV, которая покупала долговые обязательства средних предприятий, слишком маленьких, чтобы получить кредиты под залог или корпоративные облигации. Эта программа была дико экспериментальной. Юристы ФРС, разрабатывавшие ее, на момент объявления программы имели лишь общие контуры. Детали планировалось доработать позже. Главным принципом программы было то, что она выводила ФРС за пределы Уолл-стрит. Вместо того чтобы использовать первичных дилеров для реализации этого плана, ФРС будет использовать региональные банки в качестве посредника. Банки будут выдавать кредиты малому бизнесу, а ФРС будет покупать 95 процентов кредита, позволяя региональному банку держать оставшуюся часть. ФРС назвала эту программу "Программа кредитования главной улицы".

Последней частью плана спасения было не создание новой SPV, а массовый приток денег в виде крупномасштабной, почти постоянной программы количественного смягчения. Параметры этого нового раунда QE будут намеренно расплывчатыми. ФРС будет создавать столько денег, сколько сочтет нужным, и столько, сколько потребуется. Масштабы были беспрецедентными. За одну неделю ФРС купила облигаций на 625 миллиардов долларов - больше, чем за всю программу, против которой голосовал Том Хениг.

К вечеру воскресенья, 22 марта, план был практически готов. Но была одна небольшая проблема. План предусматривал, что Министерство финансов вложит около 454 миллиардов долларов в новые SPV, что позволит ФРС выдать около 4 триллионов долларов в виде новых долговых обязательств. Но Конгресс еще не принял законопроект о помощи, который бы разрешил использовать 454 миллиарда долларов из денег налогоплательщиков.

Пауэлл и его команда решили не дожидаться Конгресса. Они объявят о новых SPV утром в понедельник, 23 марта, до открытия рынков.

Заявление ФРС, сделанное в то утро, было радикальным, и этого оказалось достаточно, чтобы остановить панику. Примерно за девяносто дней ФРС создаст 3 триллиона долларов. Это столько же денег, сколько ФРС напечатала бы за триста лет в обычном темпе, до финансового кризиса 2008 года.

Общественность практически не возражала против действий ФРС, и Пауэлл расширил масштабы ее деятельности. Менее чем через три недели после принятия первого пакета мер по спасению ФРС объявила о новых действиях, которые развивали уже сделанное. И снова план не обсуждался полным составом FOMC, и нет никаких стенограмм, чтобы определить, что стояло за новыми инициативами, часть из которых была одобрена единогласным голосованием за закрытыми дверями 8 апреля. I

9 апреля ФРС объявила, что будет покупать не только корпоративные облигации , но и еще более рискованные облигации, имеющие рейтинг junk. Покупка нежелательных облигаций не будет неограниченной. ФРС будет покупать только те облигации, которые до пандемии имели инвестиционный рейтинг. На Уолл-стрит такие облигации называли "падшими ангелами", и в их число входили долги таких компаний, как Ford Motor Co. Покупая долговые обязательства "падших ангелов", ФРС одновременно помогала гораздо более крупным пулам еще более рискованного корпоративного хлама, такого как у Rexnord, которые уже существовали. Когда долг "падших ангелов" рухнул бы вниз по рейтинговой шкале, он вытеснил бы эти другие кредиты и сделал бы их гораздо менее привлекательными для покупки. ФРС остановила этот потенциальный каскад.

В тот же день ФРС обновила отдельную новую программу (под названием TALF, что означает "механизм кредитования срочных обеспеченных активами ценных бумаг"), чтобы впервые напрямую выкупить большие куски долга CLO, состоящего из кредитов с заемным капиталом. Это стало значительным расширением системы безопасности ФРС, и это сыграло большую роль в снижении тревоги вокруг CLO на сотни миллиардов долларов, которые столкнулись со списанием кредитов и нарушением стандартных лимитов. Это также помогло крупным банкам, владевшим миллиардными долгами CLO.

Все это едва ли проникло в общественные разговоры или в новостные ленты. Причины были предсказуемы: Все было облечено в формулировки, которые были тупыми и непонятными. Как выразилась ФРС: SMCCF II был изменен и расширен, а TALF добавил новый класс активов для поддержки потока кредитов домохозяйствам и бизнесу. Ничего захватывающего. И еще менее убедительно в день, когда было зарегистрировано 35 000 новых случаев коронавируса (по сравнению с 201 случаем в тот же день предыдущего месяца), а штаты закрывали рестораны и магазины.

Но для людей, которые действительно торговали облигациями, упаковывали и продавали их, новость была шокирующей. Это была одна из тех вещей, которые разделили историю: Есть то, как все работало до создания SPV, и то, как все работало после.

"По сути, мы социализировали кредитный риск. И мы навсегда изменили характер функционирования нашей экономики", - сказал Скотт Майнерд, советник ФРС и старший трейдер Guggenheim Investments. "ФРС ясно дала понять, что разумное инвестирование не будет терпеть".

Одного объявления о программе ФРС было достаточно, чтобы успокоить дилеров облигаций и операторов CLO. ФРС купила лишь небольшую часть имеющихся корпоративных облигаций, и этого было недостаточно, чтобы поддержать весь рынок, но она телеграфировала, что будет готова прийти на помощь, если проблемы возобновятся, и ее карманные деньги были бездонны. В глазах создателей программы это было свидетельством ее успеха. Стивен Мнучин, глава Казначейства, был особенно доволен.

"В тот день, когда мы совместно объявили об этой сделке и о принятии обязательств по ней, это разблокировало весь рынок корпоративных облигаций", - сказал позже Мнучин.

Эти действия, какими бы драматичными они ни были, принесли прямую выгоду лишь небольшой группе людей: тем, кто владел активами, или тем, кто зарабатывал на жизнь, торгуя ими. Но финансовый кризис, с которым боролась ФРС, - это совсем другое дело, чем гораздо более масштабный кризис, вызванный пандемией коронавируса. Вирус наносил неисчислимый ущерб всему американскому обществу, причем в тех областях, которые ФРС не могла охватить. Больничная система была перегружена. Медсестры отделений неотложной помощи носили импровизированное защитное снаряжение, сделанное из мусорных пакетов. Вирус распространялся быстрее, потому что многие заболевшие работники не имели оплачиваемых больничных, поэтому они оставались на работе и заражали других. Губернаторам штатов пришлось конкурировать друг с другом, чтобы получить необходимые материалы, например, наборы для тестирования на вирус. Губернатор Мэриленда Ларри Хоган тайно доставил из Южной Кореи целую партию наборов для анализов, которые по прибытии были взяты под вооруженную охрану. Рестораны, театры, магазины и школы закрылись, чтобы замедлить распространение инфекции. Но пока они были закрыты, федеральное правительство не смогло предпринять никаких единых мер по борьбе с вирусом. В результате этой неспособности в конце весны предприятия и школы оказались перед страшным выбором: Они могли либо снова открыться, и пандемия будет еще хуже, чем раньше, либо остаться закрытыми. В этот период исчезло около 22 миллионов американских рабочих мест, что стало причиной самого тяжелого кризиса занятости со времен Великой депрессии. Центральный банк не мог решить эти проблемы, и на протяжении многих лет руководители центральных банков жаловались, что их коллеги в Конгрессе не делают достаточно для решения многих глубоких проблем, которые поразили экономику. Джей Пауэлл поддержал эти мысли и, не дожидаясь Конгресса, приступил к реализации ключевых частей мартовского пакета мер по спасению экономики.

Но всего через несколько дней после объявления о новаторских SPV ФРС Конгресс вмешался в ситуацию. Он примет один из самых крупных и дорогостоящих законопроектов в современной истории под названием CARES Act. Это был шанс для Мнучина, Трампа, Пелоси и Макконнелла показать, что они могут решать большие проблемы и что правительство США может протянуть руку помощи, когда это необходимо.

Закон CARES санкционировал расходы в размере 2 триллионов долларов на противодействие пандемии, включая 454 миллиарда долларов, выделенных налогоплательщиками на финансирование SPV ФРС. Наибольшее внимание привлекло то, что в Законе CARES было выделено около 292 миллиардов долларов на , которые были направлены непосредственно людям. У этих расходов были веские причины привлечь к себе внимание. Миллионы людей, получивших помощь, получили немедленный эффект и пользу. И правительство никогда раньше не делало ничего подобного, направляя прямые выплаты людям независимо от их предыдущего уровня налоговых выплат или даже от их текущего уровня потребностей. К этим прямым выплатам добавились дополнительные льготы для тех, кто непосредственно пострадал от закрытия магазинов. Пособия по страхованию от безработицы, выплачиваемые штатами, были увеличены на 600 долларов в неделю до июля. Эти пособия были частично продлены тем же летом, хотя и на более низком уровне.

Расходы, которые поступали прямо на банковские счета людей, были самой заметной частью Закона CARES. Но это была относительно небольшая часть общих расходов на помощь, одобренных Конгрессом, который включил в себя Закон CARES и три более мелких законопроекта. Согласно анализу The Washington Post, основанному на данных Комитета за ответственный федеральный бюджет, более половины всех этих средств было направлено на поддержку бизнеса. На преодоление кризиса общественного здравоохранения, вызванного пандемией, или на замедление распространения вируса была выделена ничтожно малая доля из 4 триллионов долларов.

Самый большой кусок денег - 670 миллиардов долларов - пошел на финансирование программы экстренного кредитования под названием Paycheck Protection Program, или PPP. Идея заключалась в том, что предприятия получали кредит по программе PPP, сохраняли своих сотрудников, а затем кредит прощался, когда предприятия вновь открывались и все возвращались на работу. Эти деньги могли бы потенциально помочь огромному количеству самых разных владельцев бизнеса, которые ужасно страдали во время длительных и тяжелых закрытий. И они действительно помогли миллионам предприятий. Но более половины всех денег ПЧП досталось лишь 5 процентам компаний, получивших кредиты. Но даже эта цифра преуменьшает масштабы воздействия. Около 25 процентов всех ГЧП досталось 1 проценту компаний. Это были крупные юридические фирмы и национальные продовольственные сети, которые получили максимальную сумму ПЧП в размере 10 миллионов долларов. В число этих бенефициаров вошли сеть ресторанов Boston Market и мощная юридическая фирма Boies Schiller Flexner. Анализ, проведенный Федеральной резервной системой и другими организациями, показал, что программа ГЧП позволила сохранить около 2,3 миллиона рабочих мест при стоимости 286 000 долларов на одно рабочее место, хотя президент Трамп утверждал, что она позволит сохранить или поддержать 50 миллионов рабочих мест.

Около 651 миллиарда долларов из суммы Закона CARES было выделено в виде налоговых льгот для предприятий, которые зачастую было сложно получить. Это означало, что налоговые льготы доставались в основном крупным компаниям, которые могли нанять лучших налоговых юристов. Например, сеть ресторанов Cheesecake Factory получила налоговые льготы в размере 50 миллионов долларов, несмотря на то что уволила 41 000 человек. Около 250 миллиардов долларов налоговых льгот было предоставлено любому бизнесу в любой отрасли, без учета того, насколько сильно они могли пострадать от пандемии. Люди, владеющие бизнесом, получили налоговые льготы на сумму 135 миллиардов долларов, то есть около 43 000 человек, зарабатывающих более 1600 миллионов долларов в год, получили льготы на сумму 1,6 миллиона долларов каждый. По большому счету, эти миллиарды долларов тихо осели в корпоративных казнах и на личных банковских счетах по всей стране. О дико неравномерном распределении денег стало известно лишь спустя несколько месяцев, после того как газета The Washington Post выиграла судебный процесс по делу об открытых документах, в результате которого информация стала достоянием общественности.

Неравномерное распределение федеральной помощи, как со стороны Конгресса, так и со стороны Федеральной резервной системы, обнажило базовую структуру экономической системы Америки в 2020 году. По мере того как доллары проходили через финансовую систему страны, они высвечивали, какие части этой системы работают хорошо, а какие - нет. Например, система, которую ФРС использовала для доставки денег первичным дилерам, работала со скоростью, плавностью и эффективностью суперсовременной и хорошо обслуживаемой сети. Деньги для всех остальных проходили через запущенную, дырявую сеть, которая не смогла обеспечить рекламируемое облегчение. Одна из причин, по которой кредиты ГЧП не дошли до нуждающихся малых предприятий, заключалась в том, что кредиты оформлялись через Администрацию малого бизнеса, которая должна была работать с банками-участниками. SBA было сонным агентством, которое никогда не управляло чрезвычайной программой такого масштаба. Неудивительно, что в этой системе лучше всего себя проявили компании, которые смогли лучше всего ориентироваться в сложной и перегруженной бюрократической системе.

В администрации Трампа вмешательство рассматривалось как успех. Стивен Мнучин, например, хотел побыстрее вывести экстренные деньги, даже если часть из них достанется компаниям или людям, которые в них не нуждаются. Он не хотел, чтобы идеально совершенная программа стала врагом реально хорошей. Мнучин знал, что некоторые деньги были направлены не по назначению - он публично порицал "Лос-Анджелес Лейкерс" за получение кредита в размере 4,6 миллиона долларов, назвав это "возмутительным". Но Мнучин считал, что быстрое реагирование, сочетающее фискальные расходы с монетарным стимулированием, - единственное, что позволило избежать более серьезной катастрофы.

"Никогда в истории ФРС не было таких скоординированных действий с Казначейством и ФРС, как в марте и апреле того года. Ничто в финансовом кризисе даже близко не стоит с этим", - вспоминал позже Мнучин. "Я думаю, что если бы мы не сделали того, что сделали, - некоторые действия мы предприняли вместе, а некоторые действия [ФРС] предприняла самостоятельно, - думаю, у нас была бы Великая депрессия".

Внутри Федеральной резервной системы все большее внимание уделялось публичному имиджу центрального банка. Джей Пауэлл возглавил усилия, направленные на то, чтобы представить банк как средство помощи среднему классу. В 2019 году, еще до пандемии, Пауэлл отправился в "турне слушателей", чтобы услышать проблемы и идеи работающих людей и обсудить, как банк может им помочь. Для этого была стратегическая причина. Высшее руководство ФРС знало, что помогать очень богатым, в то время как все остальные томятся, непопулярно. Выплаты ФРС под залог недвижимости в 2008 и 2009 годах сыграли решающую роль в активизации движения "Чаепитие" справа и движения "Оккупируй Уолл-стрит" слева. Консервативная реакция была особенно интенсивной и привела к яростным призывам к аудиту ФРС, более жесткому регулированию или даже полному расформированию. Это признавали и те, кто участвовал во внутренних сессиях ФРС, посвященных "извлеченным урокам", в том числе бывший старший экономист Клаудия Сахм. "ФРС всегда подвергается нападкам. Потому что это просто. Никто не понимает, что это за чертовщина. Кажется, что они заботятся об Уолл-стрит. Поэтому их будут бить", - говорит Сахм. После того как ФРС объявила о своих новых программах в конце марта, Сахм и другие опасались ответной реакции. Движение "Покончим с ФРС" через четыре года - я даже не хочу думать о том, как это будет выглядеть", - сказала она.

Трудно утверждать, что покупка нежелательных облигаций и CLO поможет бариста Starbucks, оставшемуся без работы. Но у ФРС была одна программа, на которую она могла ссылаться, доказывая, что прилагает все усилия, чтобы помочь людям за пределами Уолл-стрит. Это была программа кредитования главной улицы. Программа была похожа на чеки, которые рассылались людям по адресу в рамках закона CARES. Она привлекла большое внимание. Она была новой и даже шокирующей для людей, следивших за историей ФРС. Это подтолкнуло ФРС к тому, чтобы предоставлять кредиты напрямую компаниям, которые могли использовать рынок облигаций, по всей Америке. ФРС преодолевала барьеры и расширяла сферу своей деятельности, и все это делалось для того, чтобы помочь малому бизнесу.

Программа "Главная улица" позволила ФРС утверждать, что она не просто спасает владельцев активов, хедж-фонды и банки Уолл-стрит. В апреле консервативный и влиятельный экономист Гленн Хаббард заявил в интервью The Wall Street Journal, что успех программы "Главная улица" очень важен. Он покажет, что ФРС может использовать свою творческую энергию для помощи людям за пределами Уолл-стрит.

"Я очень переживаю, что ничего не получится", - сказал Хаббард газете.

Она не работала. Программа "Главная улица" была громоздкой, сложной и трудной в использовании. Она опиралась на местные и региональные банки, которые сначала выдавали кредиты малому бизнесу, а затем ФРС покупала их. Но ФРС также настаивала на том, чтобы местные банки оставляли себе 5 процентов от стоимости кредита, то есть банки должны были брать на себя определенный риск. Банки также сдерживались из-за расходов и работы, связанной с выдачей кредитов такому количеству компаний, которые могли оказаться в тяжелом положении и иметь мало шансов на выживание. Программа "Главная улица" была рассчитана на приобретение кредитов на сумму до 600 миллиардов долларов. К декабрю - месяцу, когда программа была закрыта, - она приобрела кредитов на сумму чуть более 17 миллиардов долларов.

Это не означает, что программы спасения ФРС были неэффективны. Просто они были эффективны только для определенных людей. Настоящее спасение, успешное спасение, было шокирующе сильным и быстрым. Это было спасение людей, владеющих активами. Владельцы акций были полностью спасены в течение девяти месяцев после краха пандемии. Так же поступили и владельцы корпоративных долгов. Начиная с марта, когда ФРС вмешалась в ситуацию, на фондовом рынке начался один из самых больших и быстрых бумов в его истории, а промышленный индекс Доу-Джонса резко вырос в цене. Своего минимума рынок достиг в середине марта, когда рухнул рынок казначейских обязательств. Но с того дня до середины июня - всего за три месяца - стоимость рынка выросла на 35 %. За три месяца после этого она выросла еще на 7 процентов. К тому времени акции торговались по той же стоимости, что и тогда, когда рестораны, кинотеатры, отели и круизные лайнеры работали на полную мощность. Среднемесячная доходность по кредитам с заемным капиталом была восстановлена уже в апреле. К августу было выпущено столько новых облигаций инвестиционного класса, что был побит предыдущий рекорд, установленный в 2017 году.

Как всегда, инфляция цен на активы была представлена в СМИ как бум. И на этот раз бум был настолько сильным, что выглядел почти сюрреалистично. Миллионы людей остались без работы, еще миллионы находились под постоянной угрозой выселения, рестораны закрывались, сотни тысяч людей умирали. Но рынки долговых обязательств и акций были в огне.

Летом 2020 года фондовый рынок олицетворял перегруженный кофе мужчина лет сорока по имени Дэвид Портной, который сидел один в большой пустой комнате и кричал в компьютерную камеру, транслировавшую его мысли. Портной был одним из тех интернет-знаменитостей, которые точно знают, как привлечь внимание и удержать его. В 2003 году он запустил в Бостоне бесплатную газету Barstool Sports, которая с годами превратилась в хорошо посещаемый сайт. Barstool Sports была богатой приманкой, чтобы привлечь интерес и вызвать негодование. В одной из серий статей женщинам-учителям, арестованным за растление учеников, присваивались буквенные оценки. (Одной учительнице поставили тройку за то, что она не поделилась своими откровенными фотографиями). Все это заставляло людей говорить о Портном, а он, в свою очередь, давал людям повод для разговоров. Весной и в начале лета 2020 года Портной начал говорить о фондовом рынке, запустив шоу под названием "Дэйви Дэй Трейдер Глобал". Он сидел перед веб-камерой и рассказывал об акциях так, как радиоведущие рассказывают о бейсбольной статистике. Поскольку цены на акции то росли, то снова поднимались , азартные игры на фондовом рынке стали вызывать привыкание. В ходе своего шоу Портной принимал звонки, в том числе от человека по прозвищу "Шарик", который посоветовал Портному купить акции сети ресторанов быстрого питания Shake Shack.

"Болс сказал: "Идите в длину". Я иду надолго! Еще полмиллиона на Shake Shack", - кричал Портной в одном из видео. Портной хвастался своими доходами и рекламировал острые ощущения.

Зрители, которые хотели присоединиться к веселью, могли сделать это, создав аккаунт на платформе для торговли акциями Robinhood, основанной в 2013 году. Robinhood не взимала платы за торговлю акциями, заманивая людей открыть 10 миллионов счетов на своей платформе к концу 2019 года. Это были обычные люди, которые перечисляли свои акции на кредитные карты или оплачивали их за счет кредитов на покупку жилья. Благодаря этому платформа Robinhood выглядела как нечто демократичное в сфере финансов, переносящее богатство биржевой торговли с Уолл-стрит в семейную гостиную. Но в бизнес-модели Robinhood доминировали те же крупные игроки, которые уже работали на пике финансовой власти. Люди, которые торговали на Robinhood, не были настоящими клиентами компании. Ее реальными клиентами были крупные хедж-фонды и торговые фирмы вроде Citadel Securities. Robinhood, возможно, и организовывала все торги через свое приложение, но на самом деле сделки заключались компаниями вроде Citadel. Эти компании платили Robinhood миллионы долларов за такую привилегию, потому что она позволяла им видеть, что покупают люди, а затем совершать сделки на основе этой информации по мере выполнения заказа. Это называется "платить за поток ордеров". Robinhood получала от торговых фирм около 19 000 долларов за каждый доллар, который обычный розничный инвестор имел на своем счете. Денежные средства Robinhood от потока заказов выросли более чем в три раза с начала 2020 года по тот же период 2021 года. Сколько денег заработала компания Citadel, неизвестно, поскольку она является частной компанией.

Рыночные колебания было трудно предсказать, но у Citadel был хороший взгляд на то, как работает Федеральная резервная система. В 2015 году компания наняла Бена Бернанке на должность старшего советника. По словам Бернанке, он обычно работал в Citadel всего несколько дней в году, делясь своими взглядами на экономику или изредка появляясь на мероприятиях для клиентов, чтобы дать интервью. Он отказался сообщить, сколько зарабатывал на таких мероприятиях, но Citadel, как выяснилось, хорошо платит. Компания заплатила Джанет Йеллен от 710 000 до 760 000 долларов за выступления в 2019 и 2020 годах, согласно формам раскрытия финансовой информации.

Такие фирмы, как Citadel, извлекали выгоду, когда торговая активность становилась лихорадочной, как это случилось летом 2020 года, чему способствовали такие медийные личности, как Портной. В одном из видеороликов Портной, казалось, искренне возмущался тем, что некоторые люди предостерегают от вливания денег в фондовый рынок.

"Где теперь ненавистники?" - прокричал он. "Теперь у меня обе руки на руле. И я повезу эту штуку на гребаную Луну. Мы проедем прямо по всем ненавистникам. А люди злятся. Почему вы злитесь? Заходите на борт. ПОКУПАЙТЕ! Все зарабатывают деньги. Все делают деньги. Покупайте. Покупайте. Покупайте. Мы зарабатываем деньги. Почему ненавистники? Почему вы шортите рынок? Потому что вы ошибаетесь и устарели? Потому что за два месяца я доказал, что вы дурак? Включите эти машины".

Они включили автоматы. Robinhood добавила 3 миллиона новых счетов в 2020 году.

Безумие всего этого казалось далеким от мира Джея Пауэлла. Он продолжал выступать с речами и участвовать в турах для слушателей, которые теперь были виртуальными. Он давал показания в Конгрессе и создавал образ непоколебимого лидера. Джея Пауэлла, по большому счету, называли героем.

Кризис 2020 года стал кульминационным моментом в карьере Пауэлла. До этого он тихо работал на заднем плане в таких влиятельных учреждениях, как Министерство финансов, Carlyle Group и ФРС. Но теперь он занимал центральное место в самом могущественном центральном банке мира. В ФРС не было никаких политических минусов, чтобы действовать агрессивно в трудные времена. Баланс ФРС, который вызывал беспокойство, когда составлял 4,5 триллиона долларов, вырастет до 7,4 триллиона долларов без каких-либо признаков остановки. Спорные программы, которые Бен Бернанке использовал, чтобы опуститься ниже нуля, теперь стали фоновыми операциями, применяемыми в качестве стандартной практики. Настоящее внимание было приковано к новым экспериментальным действиям и к тому, что может произойти дальше. Практически никто не верил, что с ФРС покончено.

Предшественники Пауэлла - да и практически все остальные люди, обладающие властью в мире банковского дела, монетарной политики или управления, - хвалили его за то, что он сделал. Они также признали, что потребуются годы, если не десятилетия, чтобы отменить действия, предпринятые ФРС за считанные месяцы. Но эту проблему мы оставим на завтра.

Бен Бернанке начал интервью в апреле 2020 года с незаслуженного комментария: "Джей Пауэлл проделал отличную работу в сложной ситуации", - сказал он. Джанет Йеллен пошла дальше, когда ее спросили о последних действиях ФРС. "Я считаю их героическими, и я их очень поддерживаю. Я действительно впечатлена тем, что они сделали".

Поддерживая действия Пауэлла, Йеллен дала расширенное представление о полномочиях ФРС и ее роли в Америке. ФРС должна была не только поддерживать стабильную денежную массу и быть кредитором последней инстанции для банков в трудные времена. По ее мнению, такая точка зрения устарела отчасти потому, что в финансовой системе стали доминировать хедж-фонды, частные инвестиционные компании и другие организации, которые иногда называют "теневой" банковской системой. ФРС была призвана поддержать их всех во время кризиса. "Именно поэтому ФРС была изобретена, и именно этим она занимается сейчас", - сказала Йеллен. Она представила пандемию коронавируса как нечто похожее на банковскую панику, которая вышла за пределы банков и затронула всю американскую экономику. ФРС теперь была кредитором последней инстанции для всех. "Когда появился [коронавирус] и люди поняли, насколько серьезным он может быть, произошло просто огромное, широкомасштабное бегство из рискованных активов всех типов. Это похоже на современное бегство из банка. И опять же, к счастью, банки, основная банковская система, находятся в хорошей форме. И снова это произошло в теневой банковской системе. Люди напуганы убытками, они бегут от кредитования и хотят, чтобы находился в безопасности наличных денег. Роль центрального банка заключается в том, чтобы брать на себя риски, избегать ущерба для экономики, когда никто другой не готов это делать", - сказала Йеллен.

Спасательная операция 2020 года - крупнейшая трата американских государственных ресурсов со времен Второй мировой войны - укрепила и закрепила экономический режим, который тихо и неуклонно строился, в основном Федеральной резервной системой, в течение предыдущего десятилетия. Средства от этого спасения в основном достались организациям, которые укрепились благодаря политике ZIRP и QE. Они достались крупным корпорациям, которые использовали заемные средства для выкупа своих конкурентов; они достались самым богатым американцам, владевшим подавляющим большинством активов; они достались самым рискованным финансовым спекулянтам на Уолл-стрит, которые использовали заемные средства для создания хрупких позиций на мировых рынках; и они достались самым крупным американским банкам, чей размах и неспособность потерпеть неудачу стали предметом веры.

И все это произошло в тот момент, когда американцы были более растеряны, более осаждены и более бедствовали в финансовом отношении, чем когда-либо в современной истории. Трудно было даже осознать последствия произошедшего. Но это влияние станет заметным в ближайшие месяцы, годы и, вероятно, десятилетия.

I . В голосовании приняли участие Пауэлл, его вице-председатель Ричард Кларида, а также губернаторы Рэндал Кворлс, Лаэл Брейнард и Мишель Боуман.

II . Secondary Market Corporate Credit Facility - так ФРС называла одну из своих программ покупки корпоративных облигаций.

ГЛАВА 16. ДЛИННАЯ АВАРИЯ (2020-2021)

После увольнения из компании Rexnord Джон Фелтнер был полон решимости наладить свою жизнь. Они с Ниной давно планировали накопить достаточно денег, чтобы купить дом, который они снимали неподалеку от Силвер-Спун-Драйв. Супруги, похоже, не собирались расставаться с этой целью. В первые несколько месяцев после потери работы на фабрике Фелтнер перебивался временными подработками. Он устроился на работу по обслуживанию продуктового магазина. Позже он получил работу по контракту, также в сфере технического обслуживания. Он подозревал, что не сможет найти постоянную работу, которая оплачивалась бы так же высоко, как его должность в профсоюзе Rexnord. Он оказался прав. Но он продолжал настаивать и в конце концов нашел работу на полную ставку в отделе техобслуживания крупной больницы. Там платили меньше, чем в Rexnord, но зато была надежная работа. Нина нашла работу в отделе кадров компании, предоставлявшей психиатрическую помощь на дому. Это заняло некоторое время, но им удалось накопить деньги и купить свой дом. К тому же, благодаря удаче, они работали в сфере здравоохранения - одной из немногих отраслей, которая не была закрыта или прервана пандемией коронавируса.

К концу 2020 года рабочий день Фелтнера начинался поздно вечером. Он начинал собираться чуть позже двух часов дня, когда выезжал из своего подъезда и начинал свой долгий путь на работу. Самый быстрый способ добраться до работы занимал около сорока минут. Первая часть маршрута пролегала по шоссе 70 в сторону Индианаполиса, мимо однообразных фермерских угодий, которые в долгие зимние месяцы оставались пустыми и открытыми. Оттуда маршрут шел на север по большому шоссе, петляющему по окраине города, к больнице "Комьюнити Норт" - большому медицинскому комплексу, похожему на автономный офисный парк. Смена Фелтнера длилась с 3:30 дня до 11:30 ночи, когда в комплексе было тихо. Первый случай заболевания COVID-19 в Индиане был диагностирован в Community North 6 марта. К ноябрю в штате было зарегистрировано около 200 000 случаев заболевания и 5000 смертей. Еще 5 000 человек умрут в штате в течение следующих нескольких месяцев. Все это делало жизнь таких людей, как Фелтнер, сюрреалистичной. В итоге больница установила на парковке временный палаточный городок для проведения анализов на наличие вируса, создав ощущение казармы на случай чрезвычайной ситуации. Фелтнер носил маску на лице в течение всей своей смены. Его социальная жизнь сошла на нет, и Нина устроила домашний офис в спальне наверху. Дочь супругов жила дома, хотя ее работа в сфере здравоохранения вынуждала ее покидать дом. Фелтнеры перестали видеться с друзьями и узнавали через мельницу слухов, когда заболевали их соседи. Фелтнеры оставались очень занятыми на работе, что было в своем роде благословением. Люди, занятые в ресторанном и гостиничном бизнесе, могли месяцами оставаться без работы. Фелтнер принадлежал к группе работников, считавшихся "необходимыми", а это значит, что у него не было возможности работать дома, на безопасном расстоянии от других.

В 2020 году основные работники Америки работали очень долго, пересекая практически заброшенные территории, доставляя продукты, работая на кассах продуктовых магазинов, используя свои автомобили, укомплектовывая больницы и обеспечивая круглосуточную работу фабрик и складов. Зачастую они делали это с большим риском для себя, заболевая COVID-19 гораздо чаще, чем работники, остававшиеся дома. Фельтнеру и Нине повезло: они никогда не заражались коронавирусом или, по крайней мере, не имели никаких симптомов, если бы заразились. Не заразилась и их дочь, хотя по долгу службы ей приходилось посещать на дому людей, зараженных вирусом. Федеральная программа спасения оказала значительное влияние на этих важных работников. Выселения были отложены, а экстренные выплаты помогли им оплатить счета. Но большая часть правительственной помощи обошла стороной такие места, как район Фелтнеров. Экономическое восстановление 2020 года было закрытым, деньги текли в избранные, эксклюзивные почтовые индексы. Люди, у которых все было хорошо, жили очень хорошо, а остальные - нет. ФРС провела опрос предприятий с числом сотрудников менее пятисот человек и выяснила, что 90 процентов из них к концу года все еще страдали от спада продаж. Около 30 процентов таких компаний заявили, что, скорее всего, прекратят свою деятельность, если не получат дополнительной федеральной помощи.

Для Фелтнера спасение было второстепенным вопросом, не имевшим большого значения в его повседневной жизни. Единовременные выплаты, разосланные всем по почте, ничего не сделали для того, чтобы остановить гораздо более длительное падение, которое определяло десятилетия трудовой жизни Фелтнера. До финансового кризиса, когда он работал в компании Navistar, производящей автозапчасти, Фелтнер зарабатывал около 80 000 долларов в год или даже больше, если учитывать сверхурочные. В компании Rexnord он зарабатывал около 60 000 долларов. В больнице он зарабатывал около 46 000 долларов. И на каждой работе его льготы сокращались, а расходы на здравоохранение росли. Он был не одинок в этом отношении. Средний класс переживал очень долгое и глубокое падение своей доходности, переговорной силы и заработной платы. Практически ничто не изменило эту траекторию в течение десятилетия между 2010 и 2020 годами. Экономика росла, но этот рост захватывал все меньшую и меньшую часть населения. Фелтнер и его соседи были не просто лишены львиной доли спасения в 2020 году. Они были лишены выгод от ZIRP и QE и инфляции цен на активы, которую эта политика создала. Вся нижняя половина населения США владела примерно 2 процентами всех активов страны. Верхний 1 процент населения владел 31 процентом. Это помогло объяснить, почему у домохозяйств, находящихся в самой середине американской шкалы доходов, то есть у 20 процентов среднего населения, медианная чистая стоимость активов выросла всего на 4 процента в период с 1989 по 2016 год. За тот же период чистая стоимость людей, входящих в верхние 20 процентов, выросла более чем в два раза. Богатство 1 процента самых богатых выросло почти в три раза. Миллионы людей из среднего класса отставали. Чтобы компенсировать этот факт, они набрали кучу дешевых долгов, которые помогли им почувствовать, что они хотя бы остаются на месте. В конце 2019 года потребительский долг достиг 14 триллионов долларов - рекордный уровень даже с поправкой на инфляцию. Единственной хорошей новостью было то, что процентные ставки по долгу были ниже. В 2019 году домохозяйства тратили на обслуживание долга около 10 процентов своего располагаемого дохода, что меньше, чем 13 процентов перед мировым финансовым кризисом.

Фелтнер был оптимистом по натуре. Он рассказывал о местном строительном буме, который, похоже, начнется в 2020 году, и о том, что квалифицированные рабочие пользуются таким большим спросом. Его дочь нашла работу в качестве помощницы по уходу за больными на дому, а двое сыновей тоже устроились на полный рабочий день, занимаясь техническим обслуживанием автомобилей для местного школьного округа. В конце концов, дела шли неплохо. Во время пандемии у одного из сыновей Фелтнера родился ребенок, что помогло всем отвлечься от мрачных реалий происходящего. Но Фелтнер также чувствовал ноющий страх за будущее своих детей. Все они начали работать в юности, умели усердно трудиться и быть надежными. Но теперь уже не было уверенности в том, что упорный труд - это путь к надежному заработку или стабильной жизни. Фелтнер не знал, смогут ли его дети зарабатывать столько же, сколько зарабатывал он. "Это пугает меня до чертиков. Это действительно так", - сказал он. "Мы сами стали товаром, понимаете, о чем я говорю?" сказал Фелтнер.

Стоимость рабочих уменьшилась, но стоимость других товаров росла. ФРС следила за этим.

К декабрю 2020 года Джей Пауэлл превратился в фигуру, похожую на Волшебника страны Оз. Для большинства людей Пауэлл был бесплотным лицом, которое мелькало на большом экране, произнося прокламации с высоты. Пресс-конференции ФРС теперь проводились в режиме видеоконференции после каждого заседания FOMC. Хореографические мероприятия начинались с изображения Пауэлла, который стоял перед большим синим занавесом и читал заготовленные комментарии. Когда он заканчивал, Пауэлл принимал вопросы от репортеров, которые внезапно появлялись на экране, причем каждый из них представлял собой маленькое лицо в рамке из квадратов, расположенных в большой сетке по всему экрану. Репортеры сидели в различных домашних офисах и квартирах и говорили в неудобно расположенные камеры.

16 декабря Пауэлл сделал громкое заявление. Некоторые из наиболее важных экстренных мер, которые ФРС приняла весной, теперь станут полупостоянными. В то время как программа кредитования главных улиц затихает, другие части программы спасения останутся в силе. ФРС сохранит процентные ставки на нулевом уровне и в обозримом будущем будет ежемесячно проводить количественное смягчение на сумму 120 миллиардов долларов. Это примерно десятилетний объем создания денег по историческим ставкам, проводимый каждые тридцать дней. По словам Пауэлла, это будет продолжаться до тех пор, пока не будет достигнут "существенный дальнейший прогресс" в оздоровлении экономики. Когда это произойдет, остается только догадываться.

Пауэлл заявил, что ФРС будет продолжать вмешиваться до тех пор, пока инфляция цен не поднимется выше 2 процентов в течение длительного периода времени, что, по его словам, маловероятно в ближайшем будущем. Цены на некоторые товары выросли из-за перебоев в поставках, но слабый рост и низкий спрос сдерживают рост цен в целом. Однако инфляция цен на активы ускорялась без каких-либо ограничений.

В декабре фондовый рынок был настолько хорош, что это не имело смысла даже для тех, кто на нем зарабатывал. Компания по доставке еды через Интернет DoorDash вышла на биржу в том месяце, и ее акции сразу же выросли почти вдвое. Компания Airbnb, занимающаяся онлайн-арендой жилья, вышла на биржу, и ее акции выросли более чем в два раза. Для этих компаний это, возможно, звучит здорово, но когда цены на акции так быстро подскакивают, это означает, что первоначальные владельцы компании потеряли много денег, потому что установили слишком низкую цену на свои акции. Компания по производству видеоигр под названием Roblox приостановила первичное размещение акций в декабре, "пытаясь разобраться в ситуации на рынке", сообщает The Wall Street Journal. Стоимость акций на фондовом рынке была такой высокой, как никогда со времен бума доткомов, если сравнивать ее с реальной выручкой компании. Если это не имело смысла для людей, то не имело смысла еще долгое время. Рынок бил рекорды, а затем снова бил их в последующие месяцы.

Рынок корпоративного долга был столь же силен. К концу 2020 года компании выпустили новые корпоративные долговые обязательства на сумму более 1,9 трлн долларов США, побив предыдущий рекорд, установленный в 2017 году. Бизнес по кредитам с заемным капиталом и CLO процветал. Американские компании будут нести этот долг долгие годы из-за особенностей его структуры. Компании должны были либо пролонгировать долг, продавая его снова, либо полностью выплатить его по истечении срока действия кредита. В связи с ростом корпоративных долгов в лексикон корпоративной Америки вошел новый тревожный термин - "компания-зомби". Зомби-компания - это фирма, которая имела столько долгов, что ее прибыли не хватало для покрытия расходов по кредитам. Единственное, что удерживало компании-"зомби" от банкротства, - это возможность бесконечно наращивать долг. Согласно анализу Bloomberg News, в 2020 году около двухсот крупных публично торгуемых компаний пополнили ряды "армии зомби". Это были не просто маргинальные или рискованные компании, а такие известные фирмы, как Boeing, ExxonMobil, Macy's и Delta Airlines. Проанализировав три тысячи крупных публично торгуемых компаний, Bloomberg обнаружил, что около 20 процентов из них были зомби. Эти компании представляли риск не только для собственной финансовой стабильности. Их существование подавляло экономическую производительность, поскольку они расходовали инвестиции и ресурсы, которые могли бы пойти на создание новых фирм или предпринимателей.

Политическое положение Пауэлла в Вашингтоне никогда не было таким высоким. Казалось, что в ноябре, когда президент Трамп проиграл свою заявку на переизбрание демократу Джо Байдену, бывшему вице-президенту, его положение еще больше возросло. Вскоре просочились слухи, что кандидатом Байдена на пост секретаря Казначейства стала бывшая начальница и коллега Пауэлла Джанет Йеллен. Эксперты в Вашингтоне ожидали, что ФРС и Белый дом теперь будут иметь одни из самых тесных отношений за последнее время. На выходе из администрации Трампа произошла последняя размолвка с ФРС. Мнучин, который так тесно сотрудничал с Пауэллом, объявил, что Казначейство больше не будет поддерживать специальные механизмы, которые Казначейство и ФРС создали вместе (например, программу по покупке корпоративных долговых обязательств). Эти механизмы будут закрыты в конце года. Федеральная резервная система выступила против этого шага и опубликовала соответствующее заявление. Но Мнучин сказал, что его аргументы просты. В законе CARES конкретно говорится, что чрезвычайные SPV ФРС должны быть закрыты в конце 2020 года. Казалось бы, не было причин продлевать программы сейчас, когда рынки акций и корпоративных облигаций переживают бум. "У меня были все намерения следовать тому, что я считал четкой интерпретацией закона", - сказал позже Мнучин.

ФРС настаивала на том, чтобы Мнучин сохранил открытыми эти механизмы на случай разворота рынков, но он посчитал, что это будет сопряжено с определенными издержками. "Обратная сторона заключается в том, что будущему казначею придется вернуться в Конгресс в какой-то момент в ближайшие сто лет и попросить об этих [видах чрезвычайных программ]. И я думаю, что тот факт, что я хорошо распорядился этим и вернул капитал в соответствии с законом, станет хорошим прецедентом для будущих секретарей Казначейства".

Когда Мнучин объявил о закрытии программ, это не нарушило бурного роста рынка корпоративных долговых обязательств и акций. Инвесторы видели, что ФРС будет вмешиваться от их имени, и этого, очевидно, было достаточно, чтобы поддерживать их оптимизм.

6 января 2021 года тысячи воинствующих экстремистов осадили Капитолий Соединенных Штатов. Внутри здания члены Конгресса проводили некогда формальный процесс подсчета голосов избирателей, поданных штатами. Байден одержал убедительную победу на выборах, но президент Трамп не уступил. Трамп заявил, что выборы у него украл широкомасштабный и постоянно меняющийся преступный сговор. Последователи Трампа били окна, ломали двери, опрыскивали полицейских средством от медведей и пробивались в палаты представителей Палаты представителей и Сената, насильно останавливая передачу власти. Около шести долгих часов политическая система США находилась в подвешенном состоянии. Передача власти возобновилась вечером, после того как полиции удалось вернуть контроль над зданием, а участникам беспорядков было позволено разойтись по своим отелям. Это была самая эффективная атака на американскую демократию со времен Гражданской войны, и она ознаменовала совершенно новый уровень нестабильности в американском обществе.

На следующий день промышленный индекс Доу-Джонса подскочил на 1,4 процента и закрылся на рекордно высоком уровне.

В том месяце миллионы трейдеров на торговой платформе Robinhood помогли поднять акции компании GameStop, занимающейся прокатом видеоигр. Рост стоимости акций компании вызывал недоумение, если сопоставить его с экономическим состоянием компании: магазины несли огромные потери в посещаемости во время блокировки из-за коронавируса, и, возможно, были технологически устаревшими из-за потокового интернет-вещания. Но при этом акции компании прыгали на двузначные числа.

Во время пресс-конференции в конце января Джея Пауэлла неоднократно спрашивали о возможности того, что ФРС раздувает пузырь активов. На заседаниях FOMC эксперты ФРС неоднократно говорили о том, что количественное смягчение способствует росту цен на все активы, а также на фондовый рынок. Пауэлл заявил, что ФРС следит за ценами на активы, но не испытывает чрезмерного беспокойства. Когда на него надавили, он выглядел почти обескураженным.

"Я думаю, что связь между низкими процентными ставками и стоимостью активов, вероятно, не такая тесная, как кажется людям, потому что в любой момент времени цены на активы определяются множеством различных факторов", - сказал он.

Том Хениг провел долгую зиму 2020-2021 годов, как и многие другие, в изоляции. Вместо того чтобы навещать внуков, он видел их через чаты FaceTime. Как только в Канзас-Сити установилась холодная погода, Том и Синтия проводили много времени дома и редко виделись с друзьями. Они придумали маленькие хитрости выживания в новом мире, например определили, что лучше всего ходить за продуктами в среду днем, около трех часов, когда в магазине никого не было. Они надевали двухслойные маски на лицо, когда проходили по продуктовым проходам, которые теперь были обозначены как "One Way", и держались на почтительном расстоянии от кассира на кассе, который носил пластиковый козырек на лице.

Тома Хенига не покидало ощущение, что он может заниматься полезным делом. По утрам он просыпался рано и читал новости на своем iPad. Он следил за действиями ФРС по материалам Financial Times, The Wall Street Journal, The Washington Post и других изданий. Он проводил много времени в своем домашнем кабинете, писал эссе и статьи, в которых излагал свою точку зрения на то, что должны делать ФРС и банковские регуляторы. Некоторые из этих эссе он публиковал в Discourse, интернет-издании аналитического центра Mercatus Center, где он был старшим научным сотрудником. В мае 2020 года Хениг опубликовал эссе, в котором призвал людей задуматься о том, что действия ФРС во время кризиса могут означать в долгосрочной перспективе. Чрезвычайные расходы были жизненно необходимы для борьбы с пандемией, писал он. "Эта политика, хотя и необходимая в краткосрочной перспективе, закладывает все больший залог под будущие доходы нации; и ее продление после кризисного периода может иметь значительные негативные непредвиденные последствия".

Хениг приводил аналогичные аргументы в 2010 году. Он говорил, что Соединенным Штатам необходимо подумать о том, что они будут делать, когда непосредственный кризис закончится. Будет ли страна использовать демократически избранные институты для решения своих проблем или снова положится на свой центральный банк? Когда в 2010 году Хениг начал свою длинную серию несогласных голосований, баланс ФРС составлял 2,3 триллиона долларов. Этот был радикально большим по историческим меркам и более чем в два раза превышал размер баланса до финансового кризиса 2008 года. В мае 2020 года баланс ФРС составлял 7 триллионов долларов и продолжал расти под воздействием почти постоянного потока количественного смягчения.

Предупреждения Хенига в 2020 году отличались от его предупреждений десятилетием ранее одним важным моментом. Теперь он мог ссылаться на исторические данные. В своем эссе Хёниг сравнил период экономического роста между 2010 и 2018 годами с периодом десятилетием ранее, между 1992 и 2000 годами. По его мнению, эти периоды сопоставимы, поскольку оба они были длительными периодами экономической стабильности после рецессии. В 1990-е годы производительность труда в США росла в среднем на 2,3 % в год. За десятилетие действия ZIRP она выросла всего на 1,1 %. Реальный медианный недельный заработок наемных работников вырос в среднем на 0,7 % в год в 1990-е годы, а в 2010-е годы - только на 0,26 %. Средний рост реального ВВП - показатель общего состояния экономики - в 1990-е годы составлял в среднем 3,8 % в год, а в последнее десятилетие - всего 2,3 %. Единственной частью экономики, которая, казалось, выиграла от ZIRP, был рынок активов. В 2010-х годах стоимость фондового рынка выросла более чем в два раза. Даже после краха 2020 года рынки продолжили свой звездный рост и доходность.

Хениг не испытывал оптимизма по поводу того, как может выглядеть американская жизнь после еще одного десятилетия слабого роста, стагнации заработной платы и бурного роста стоимости активов, от которого выиграли в первую очередь богатые. Об этом он много говорил как публично, так и в частном порядке. По его мнению, экономика и банковская система были тесно переплетены с американским обществом. Одно влияло на другое. Когда финансовая система приносила выгоду лишь горстке людей, обычные люди начинали терять веру в общество в целом. Когда они видели, как крупнейшие банки получают помощь под залог, а зарплаты среднего класса падают, у людей возникало ощущение, что система подтасована. В своих публичных выступлениях Хениг утверждал, что это веская причина для проведения банковской реформы. За чашкой кофе в пекарне в центре Вашингтона в 2019 году Хоениг заявил, что неправильное распределение ресурсов в рамках ZIRP, весьма вероятно, способствовало возникновению глубинных течений, раздирающих американское общество. "Как вы думаете, были бы у нас политические, скажем так, потрясения, революции, которые произошли в 2016 году, если бы не было этого огромного раскола? Если бы у нас не было последствий нулевых процентных ставок, от которых одни выиграли гораздо больше, чем другие?" спросил Хениг. "Я не знаю. Это контрфактический вариант. Но я хотел бы задать этот вопрос".

В 2021 году, сидя у себя дома в Канзас-Сити, Хениг, казалось, хотел поговорить об одном вопросе. Это необходимость долгосрочного мышления. Он вспомнил совет, который однажды получил от швейцарского центрального банкира и который навсегда запомнился ему. "Мы отвечаем за долгосрочную перспективу, поэтому краткосрочная перспектива может позаботиться о себе сама", - сказал он. Предполагалось, что ФРС - идеальное учреждение для долгосрочного мышления, поскольку она изолирована от избирателей и выборов. Но Хениг не верит, что долгосрочное мышление доминировало в решениях 2010 года и последующих лет. "Краткосрочная перспектива была в центре внимания, - сказал он. Это была не просто проблема, от которой страдали центральные банкиры. Похоже, она все больше доминирует в мышлении корпораций, правительственных учреждений и рядовых граждан. "У всех были краткосрочные потребности, из-за которых невозможно было заглянуть в долгосрочную перспективу", - говорит Хениг.

Это имело большое значение, потому что долгосрочное мышление будет необходимо для решения экономических проблем Америки в 2021 году. Финансовый крах, произошедший весной 2020 года, был задушен так быстро, таким количеством новых денег от ФРС, что большинство людей даже не поняли, что он произошел. Но последствия этого краха были ужасны.

Утром 11 марта 2021 года, читая "Уолл-стрит джорнэл", Хениг наткнулся на особенно тревожную статью. Как и многие другие важные новости о деньгах и долгах Америки, эта статья имела на первый взгляд благодушный заголовок: "Волна новых долговых обязательств испытывает рынок казначейских обязательств". В статье рассказывалось о глубокой уязвимости, скрывающейся под поверхностью финансовой системы, которая, казалось, росла без особых проблем. Эта уязвимость была не нова, и она была связана с очень хрупким балансом на финансовых качелях риска. На безопасной стороне качелей находились надежные активы, такие как казначейские векселя. На другой стороне качелей находились рискованные активы, такие как акции и корпоративные долги. ФРС перекачивала 80 миллиардов долларов I в месяц на безопасную сторону качелей, покупая казначейские векселя, что, в свою очередь, снижало процентные ставки, или доходность, по этим векселям. Как это происходило на протяжении десятилетия, это вынуждало инвесторов перекладывать свои деньги на рискованную сторону в поисках доходности. В марте стало происходить нечто тревожное. Процентные ставки по казначейским обязательствам начали расти, независимо от вмешательства ФРС. Причин для роста доходности было много - например, инвесторы ожидали роста экономики, что способствовало повышению ставок, - но в статье Journal указывается еще одна, потенциально более опасная причина: огромное количество долговых обязательств, которые выпускало правительство США. Президент Трамп и республиканцы в Конгрессе в 2017 году приняли решение о снижении налогов, которое вынудило правительство ежегодно занимать 1 триллион долларов для поддержания работы правительства, даже когда экономика достигла своего пика в 2019 году. Когда разразилась пандемия, Конгресс одобрил более 2 триллионов долларов расходов только в рамках Закона CARES, и все они финансировались за счет дефицита. В марте президент Байден подписал новый пакет мер по спасению на сумму 1,9 триллиона долларов. Это был первый за последние десятилетия крупный законопроект о спасении, в котором большая часть расходов была направлена на помощь бедным и представителям рабочего класса. Все это означало, что в течение 2021 года Казначейство США продаст казначейских векселей на сумму около 2,8 триллиона долларов. В статье Journal приводится тревожный факт, что на все эти долговые обязательства может не хватить спроса, чтобы удержать процентные ставки казначейства на низком уровне, к которому их подталкивает ФРС. Во время нескольких аукционов по продаже казначейских обязательств в том месяце спрос был тревожно низким. Аналитики полагали, что может произойти "забастовка покупателей" некоторых казначейских векселей, в результате чего правительству придется платить более высокие процентные ставки, чтобы привлечь покупателей. Если ставки по казначейским обязательствам вырастут, вся инвестиционная наличность на Уолл-стрит будет вынуждена переместиться на безопасный конец качелей, найдя убежище в более высоких и безопасных доходах, которые так долго не давались. Это приведет к вымыванию денег с рынков заемных средств, акций, CLO и всех рискованных структур, которые Уолл-стрит активно создавала на протяжении многих лет. Тогда Пауэлл и его команда окажутся перед знакомым выбором. Они могут позволить рискованным структурам рухнуть или снова вмешаться в ситуацию с помощью количественного смягчения и чрезвычайных программ. Пауэлл стоял перед аналогичным выбором, когда деньги устремились из рискованных активов в конце 2018 года, и он выбрал путь создания еще большего количества денег, чтобы успокоить рынки. Это способствовало росту спекуляций и инфляции активов. Хёниг считает, что ФРС почти наверняка снова выберет путь создания денег, если цены на долговые обязательства вырастут, а рынки зашатаются. "Вы видите, какие сложности мы создаем для себя в будущем", - сказал Хоениг.

Хёниг продолжал писать свои эссе и "белые книги". Ему было семьдесят четыре года, и к концу карьеры его идеи не казались более популярными, чем раньше. Его статьи мало кто читал. Его редко приглашали выступить в кабельных новостных шоу. Но в 2021 году аргументы Хенига были столь же актуальны, как и десятилетием ранее. Это говорит не столько о последовательности его взглядов, сколько о неразрешимости долгосрочных проблем Америки.

Во многих важных отношениях финансовый крах 2008 года так и не закончился. Это был долгий крах, который на долгие годы разрушил экономику. Проблемы, которые его вызвали, остались почти полностью нерешенными. И этот финансовый крах усугубился длительным крушением демократических институтов Америки. Когда Америка полагалась на Федеральную резервную систему в решении своих экономических проблем, она полагалась на глубоко ошибочный инструмент. Все деньги ФРС лишь увеличили расстояние между победителями и проигравшими в Америке и заложили основу для еще большей нестабильности. Хрупкая финансовая система была разрушена пандемией, и в ответ ФРС создала еще больше новых денег, усиливая прежние искажения.

Долгий крах 2008 года перерос в долгий крах 2020 года. Счета еще не были оплачены.

Я . ФРС тратила 120 млрд долларов в месяц на количественное смягчение, причем 80 млрд долларов шло на казначейские облигации, а 40 млрд долларов - на ипотечные ценные бумаги.