Право хищника

Глава 1, в которой делается всё для спасения жертвы

— Она не дышит, — мрачно сказал Грач Врач. — Попробую искусственное дыхание клюв в клюв. Надежды практически нет. Но я буду бороться за её жизнь до последнего.

Грач Врач отвернулся, расправил крылья, набрал побольше воздуха и принялся бороться за жизнь. Приник своим блестящим, как сталь, клювом к её клюву — безжизненному, жёлтому, заострившемуся. Несколько секунд слышалось только ритмичное дыхание Грача: выдох — вдох, выдох — вдох … Она не двигалась. Она лежала на мягком белоснежном ковре из тополиного пуха, неестественно вывернув шею. Глаза её, затянутые плёнкой, невидяще таращились в потолок, искусно выложенный продолговатыми чёрными камешками и алыми лепестками дикорастущей розы.

Спустя минуту, когда они уже потеряли надежду, она вдруг шевельнулась. Послышалось сиплое, сдавленное кудахтанье.

— Кто я, где я? — прошептала курица. — Это облачко? Это рай?

— Жива, — с облегчением выдохнул Барсук Старший. — Это не облачко, — он повернулся к курице, — это лисья нора. Я так рад, что вы живы.

— Кто я, где я? — повторила курица и закашлялась.

— Куры, они вообще живучие, — подал голос Барсукот. — И тупые. Я слышал, им можно даже голову откусить, а они всё равно будут бегать туда-сюда, потому что не понимают, что головы уже нету …

— Это вам надо голову откусить за такие слова! — возмутился Грач Врач. — И вам. — Он повернулся к Лисе. — За то, что вы её чуть не убили. Куры — хрупкие и ранимые существа! Их жизнь бесценна! А отнять её так легко! Между прочим, этот случай был практически безнадёжным …

— Где моя голова? — Курица поднялась и, пошатываясь, сделала несколько шагов по ковру из тополиного пуха.

— Вам сейчас нельзя вставать, — всполошился Грач Врач. — Вы ещё очень слабы. Между прочим, шансов у вас почти не было! Просто я всегда борюсь до последнего, делаю клюв в клюв … — Грач Врач обиженно засопел.

— Спасибо, доктор, — сказал Барсук Старший. — Эта курица выжила благодаря вам.

— Эта курица выжила, потому что у меня слабая хватка, — возразила Лиса. — Челюсти слабые. А челюсти слабые, потому что ем одни овощи. А ведь я хищник … Ой! Она пачкает мне ковёр!

— Хищные овощи … — пролопотала курица и ускорила шаг.

— Осторожно, она соткана на заказ! — взвизгнула Лиса, но было уже поздно.

Курица добрела до окна и ткнулась клювом в тончайшую занавеску из паутины. Серебристые нити натянулись и порвались, курица забилась в опутавшей её паутине и бахроме из серёжек ольхи, замахала крыльями и опрокинула стоявшую в углу вазу с букетом из веточек можжевельника и кленовых листьев.

— Нужно было тренировать челюсти … — прошептала Лиса.

— Ты, кажется, не чувствуешь себя виноватой? — Жёсткие усы Барсука Старшего негодующе встопорщились.

— Обвинить беззащитную пушистую девушку может каждый. — Лиса часто-часто захлопала рыжими ресницами, и подбородок её задрожал. — Но в чём … в чём же я виновата?

— В нападении на мирных зверей, — мрачно сказал Барсук. — И в покушении на убийство.

— На зверей?! — ужаснулась Лиса. — Что вы такое говорите! На зверей я не нападала. Только на кур.

— Нападают … — сказала курица, путаясь в занавеске.

— А курица что же — не зверь? — изумился Барсук.

— Нет, конечно! Звери — это мы с вами. Лесные, хищные …

— Я не хищный! — возмутился Грач Врач.

— Ну, не важно, — отмахнулась Лиса. — Дикие, в лесу — это звери. По закону Дальнего Леса диким зверям друг друга кушать нельзя. А курица — сельская птица. Она не зверь, а жертва. Хищник имеет право её …

— Но это, — дрожащим голосом сказал Грач, — это же настоящее … зверство! Это обыкновенный … дичизм! Разделение животных на лесных и на сельских! На зверей и на незверей! Так ведь можно договориться до … до чего угодно! Например, что любая птица, не только сельская, — это жертва. И хищник имеет право её … — Грач Врач судорожно сглотнул. — Каждая жизнь бесценна! Куда смотрит полиция?!

Барсукот опустил глаза и принялся внимательно изучать свои когти на правой передней лапе.

— Дичизм не пройдёт, — строго сказал Барсук Старший. — У хищников нет права убивать кур.

— Убивают … — сказала курица и зажмурилась.

— Но в законах Дальнего Леса ничего не сказано о курах, — возразила Лиса.

— Зато о курах сказано в законах села Охотки! — рявкнул Барсук. — Там сказано, что хищение или убийство сельского скота и птицы жителем Дальнего Леса карается растерзанием жителя леса!

— Растерзанием?.. — Лиса побледнела.

— Терзают … — сказала курица.

— … А если власти Дальнего Леса не выдают провинившегося жителя, тогда село высылает в Лес свору псов, — продолжил Барсук. — Большая псовая охота — вот что нам всем угрожает, если мы не выдадим тебя Охоткам, Лиса. Ты это понимаешь? Понимаешь, в каком мы все положении?!

— И вы … меня … что же … отдадите на растерзание? — задрожала Лиса. — Беззащитную пушистую девушку?.. Которая не знала … не ожидала … Которой, между прочим, сотрудник полиции разрешил немножко задушить эту курицу! — Лиса зарыдала.

— Душат кур, душат кур, душат кур … — закудахтала курица.

— Сотрудник полиции? — Барсук нахмурился. — Кого ты имеешь в виду, Лиса?

Барсукот нервно замахал хвостом из стороны в сторону.

— … Курдушат, курдушат, курдушат!..

— У пациентки истерика, — скорбно сообщил Грач Врач.

— Ну так успокойте её, доктор! — сказал Барсук раздражённо.

— Примите, пожалуйста, успокоительное средство. — Грач Врач обиженно порылся в своём саквояже, извлёк из него крупную ягоду боярышника и засунул курице в клюв.

Барсук Старший посмотрел на Лису, потом на Барсукота:

— О каком сотруднике полиции ты сейчас говорила, Лиса?

— Вот об этом. — Лиса всхлипнула и указала на Барсукота. — Он мне разрешил.

— Ты действительно разрешил ей убить курицу, Барсукот? — Барсук Старший от огорчения ссутулился и как будто стал ниже ростом. — Когда ты об этом сказал начальнику охраны Охоток, я подумал, что ты просто защищаешь Лису. А ты … правда?

— Я думал … Я хотел … — Барсукот зажмурился. — Лиса обещала дать свидетельские показания в обмен на право задушить … всего одну … сельскую … курицу … И я подумал, что большого вреда не будет.

— Что-то воздуху мне мало, — сообщила курица и заснула.

— Что ты натворил, Барсукот? — сказал Барсук Старший упавшим голосом. — Одно дело — Лиса по недомыслию, подчиняясь своему зверскому инстинкту, совершила покушение. В этом случае ответственность была бы только на ней. И с Охотками можно было бы как-то договориться … Но совсем другое — если ей позволила совершить преступление Полиция Дальнего Леса, как будто нападать на сельских животных — это для нас нормально. Для всех нас. Теперь Охотки будут считать опасными всех жителей Дальнего Леса. Как ты мог! Ты развязал Большую охоту. Будет зверское кровопролитие. Зверская бойня.

— Если таки позволите, — вежливо вмешался Грач Врач, — я категорически против охоты. Нам нужно избежать зверской бойни. Возможно, тот факт, что мне всё-таки удалось спасти жертву … то есть я имел в виду пострадавшую курицу, поможет договориться с Охотками?

— Не думаю, — покачал головой Барсук. — Мухтар сказал …

— Кто такой Мухтар? — с ужасом спросила Лиса.

— Это их начальник охраны какой-то очень неприятной породы, кажется, боксёр, или, может быть, волкодав, или их помесь … Доктор, у вас найдётся ещё одна успокоительная ягода для задержанной Лисы?.. Так вот, он сказал, что им вообще всё равно, жива курица или нет.

— Но позвольте, — изумился Грач Врач, — как же так — всё равно?

— Он сказал, они в любом случае сделают из неё суп, — объяснил Барсук.

— Какой ужас. Это же просто зверство! — Он посмотрел на спящую курицу: обмотанная занавеской, она выглядела как спелёнатый младенец. — Бедная птичка!

— Я придумал! — завопил Барсукот. — Придумал, как спасти Дальний Лес от охоты! Нам нужно в участок!