Право на любовь (СИ)

Глава 17

Один страстный поцелуй может сказать больше любых слов. Одно нежное прикосновение порой доказывает недоказуемое. Одна горячая ласка описывает неописуемое.

Воспоминания вчерашней ночи вихрем проносятся в памяти. И я улыбаюсь, хоть и глаза мои сейчас закрыты. И я лежу на животе в его постели, чувствуя тепло его тела рядом. Так хорошо, что зажмуриваюсь от удовольствия. Губы покалывает от поцелуев, а внизу всё приятно стягивается в узел. Но стоит немного пошевелиться, как мышцы дают о себе знать. Будто всю ночь в тренажёрном зале пахала. Но эта боль приятная.

Поворачиваю голову набок и, не стесняясь, рассматриваю его. Во сне он спокоен, лицо расслаблено.

Черт, эти губы манят. Хочется прикоснуться, поцеловать. Но чревато последствиями. Иначе мы пропадем снова в постели до вечера. А мне немного нужна передышка от таких марафонов.

Тихонечко соскальзываю с постели. Одеваться в платье глупо, поэтому нахожу рубашку Ярослава. Рукава немного закатываю, а вот попу она еле прикрывает. Надеюсь, никто не заявится с утра пораньше. Да и домработница ещё не возвращалась, а поэтому надо приготовить завтрак. Вспоминая об этом, живот предательски урчит.

На кухне навожу тесто на блины. Достаю сковородку, ставлю её на плиту, разогреваю и отправляю туда первый блин. Из холодильника достаю фрукты и ягоды, сгущёнку, варенье и сметану. А в навесном шкафчике нахожу кофе и турку. Её ставлю на другую конфорку. Нет ничего лучше сваренного кофе. Стопка блинчиков уже приличная. Я с удовольствием отдаюсь этому процессу. Настолько увлекаюсь, что не замечаю, как Ярослав зашел на кухню.

Замечаю, когда он становится позади меня. Одной рукой обнимает за талию, притягивая к себе. Через ткань рубашки ощущаю жар его тела. Второй рукой упирается в столешницу, носом зарывается в волосы. Вдыхает аромат, затем целует в шею, в висок. А потом кладет подбородок на моё плечо.

— Доброе утро, — хрипит еще не проснувшимся голосом.

— Доброе, — отвечаю ему и переворачиваю блинчик на другую сторону. — Завтракать будешь?

— Буду. Хотя, честно говоря, я съел бы сначала тебя, — с ухмылкой говорит он, сжимая ладонью одну из моих ягодиц.

— Твоему организму нужно не только физическое насыщение, но и питательное, — отвечаю ему. — Так что будем есть блинчики, — с улыбкой говорю ему.

— Блинчики — значит блинчики, — с усмешкой отвечает он. А я уже замечаю, что чертики в его газах задумали коварный план. И в эту же секунду он усаживает меня на столешницу, моей голой пятой точкой, а сам устраивается между моих ног.

— Сгорит, — киваю на блинчик в сковородке, в надежде, что этот маневр даст мне соскочить со стола. Но Ярослав сам дотягивается до кнопки и выключает работающие конфорки. Переставляет сковородку, а готовый блин так и остается там. Зато с одной стороны от меня стоит тарелка с готовыми блинчиками, с другой стороны — всё, что я достала из холодильника.

Вот же стратег, блин.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь завтракать, — невинно говорит он. — Сама же сказала блинчики. Вот теперь давай корми меня.

Ладно. Сам напросился.

Беру один блинчик, складываю его конвертиком, макаю в сгущенку и даю ему попробовать.

— Мммм… вкусно! — закатывая глаза от удовольствия, говорит он. — Теперь моя очередь.

Он так же складывает блинчик и макает его смачно в варенье. И протягивает к моему рту. Я принимаю, но варенья слишком много и несколько крупных капель стекают мне на грудь. Он, недолго думая, приподнимается и слизывает капли варенья с груди, тем самым пробуждая мурашки ото сна.

— Ещё хочу, — ухмыляясь и облизывая губы, говорит он.

Я поступаю ровно так же, только с тем расчетом, что варенье должно упасть в районе шеи. И я попадаю точно в цель, наклоняясь, слизываю. И присасываюсь, оставляя небольшой засос. Я довольна своей проделкой. Довольно ухмыляюсь.

— Ммм… такой завтрак мне нравится, — улыбается он. И берет новый блинчик, складывает и кладет в него клубнику. И отдает мне. А сам начинает проводить пальцами по внутренней стороне ноги, доходя до уже разгоряченного места, и возвращается обратно. И так несколько раз, пока я пережевываю.

Медленно, нежно доходит до края, дразнит, распаляет.

— Мммм… необычный вкус, — говорю вперемешку с разочарованным вздохом, когда он снова не заходит туда, куда я очень хочу. А сама я не в силах сказать, но он улавливает мои изменения.

Ухмыляется, довольствуется результатом.

Следующим заходом уже отвечаю я. Не было на тебе, милый, еще сгущеночки.

И смачно обмакиваю блинчик в ней. И отдаю ему. Несколько капель падают на грудь, шею. Я наклоняюсь и медленно слизываю языком. Слышу, как забилось сердечко, участилось дыхание. Жар кожи стал просто опаляющим. Отрываюсь от него и облизываю пальцы. Он же проделывает свои манипуляции снова. Только на этот раз в плен захватывает грудь. Играется с соском, сжимает. Я причмокиваю губами после сгущенки от удовольствия и открываю глаза.

— Очень вкусно. — облизываю губы и смотрю ему в глаза.

Всё, Власова, ты доигралась. Распалила зверя, раздразнила к чертям.

— Зря ты это сделала. Ух, зря, родная, — говорит он, стаскивает меня со стола на себя. Я обвиваю его талию ногами, а руками шею. Пальцами зарываюсь в волосы.

— Хочу тебя… сильно хочу… — хрипловато говорит Ярослав. — Чувствуешь?

И я действительно чувствую. Даже через ткань его шорт чувствую. И только сейчас опускаю взгляд.

Боже… Он большой… Не просто большой, он огромный…

Боже… как он вообще умещался во мне…

Это порождает и восторг, и страх, и трепет, и желание…

— Надо смыть это всё, а то мы слишком липкие, — ухмыляясь, поднимается вместе со мной наверх.

Минуем спальню, заходим в душевую, целуясь. Не разрывая контакта, он включает в душевой воду, настраивает её. Затем оставляет меня без рубашки и опускает в кабину. Заходит следом, закрывает створки.

Вода теплая. Но по ощущениям на коже будто горячая. Ярослав выдавливает на ладошку гель, вспенивает и принимается меня мыть. Проводит по спине, спускается к ягодицам и ниже. Задевает ноющую плоть.

— С каких пор у тебя в душе гель с ароматом вишни? — пытаюсь сконцентрироваться хоть на чём-нибудь, только не думать о том, как испытывающе он меня натирает.

— С тех самых, когда ты появилась в моей жизни, — отвечает он, щекоча моё ухо своим дыханием, и поворачивает к себе. Проводит взглядом, рассматривает.

Под его взглядом краснею, теряюсь. Хотя, казалось бы, почему? Уже видели друг друга не раз. Почему сейчас стесняться. Но всё равно чувствую, как мои щеки начинают краснеть.

Пожалуйста, пусть подумает, что это от воды, пожалуйста.

Не знаю, куда деть руки, поэтому подхватываю с полки гель в черной бутылочке с ароматом морского бриза. То, что надо. Открываю. Надавливаю, растираю в ладонях и прикасаюсь к нему.

К его широкой мускулистой груди, на которой несколько жестких волосков. Прохожусь по рукам, которые принялись уже намыливать мою грудь. И плавить разум. А внизу и вовсе влажно.

Очень влажно.

Мне кажется, там целый океан собрался. Но я упорно продвигаю свою линию.

Прохожусь по кубикам пресса и до лобка. И впервые встречаюсь с его плотью вот так, в тесном контакте. Прикасаюсь, он вздрагивает.

— Блядь… — натужно выдыхает он. Не ожидал от меня такой раскованности.

Смело прохожусь вниз и вверх, пальцами очерчиваю каждую венку. И перехожу к головке. Очерчиваю пальцем, а затем полностью обхватываю ладошкой и провожу действия сверху вниз несколько раз.

— Блядь… Всё. Не могу больше. Хочу тебя… Очень хочу… — выдыхает он.

Смывает с нас двоих пену и, подхватывая, несет на кровать. Там мы и забываемся на часок-другой. В себя приходим ближе к обеду.

— Надо домой возвращаться, а то бабушка, наверно, меня потеряла, — говорю ему, лежа у него на груди.

— Не надо. Я отпросил тебя на три дня, — ухмыляется он.

— Когда успел? — шокированно спрашиваю я. Пытаюсь вспомнить, но ночью он был точно рядом, как утром и днём.

— Когда я был в гостях, а ты ушла переодеваться к себе.

— Сговорились, да? — обиженно говорю ему. — И бабушка тоже хороша, даже словом не обмолвилась, когда звонила.

— Она не хотела испортить мой сюрприз.

— Какой сюрприз?

— Ну, если мы сейчас встанем, приведем себя в порядок, то через каких-то шесть часов будем на месте.

— Но мне всё равно нужна одежда. Не поеду же я в платье.

— На диване стоит твоя дорожная сумка с вещами, — кивает в сторону Ярослав.

— И почему с утра я её не заметила? — задумчиво произношу. — Так бы оделась сразу.

— И лишила бы меня возможности посмотреть на тебя в своей рубашке. Ну уж нет!

— Скорее, мы бы уже были в дороге, а не валялись в кровати.

— Разве тебе не понравилось?

— Понравилось… Очень понравилось… — произношу ему в губы.

— Люблю тебя… — признается Ярослав.

— Повтори…

— Люблю тебя…