Право на любовь (СИ)

Глава 35 Рина

Прошло три дня после появления в нашей жизни отчима Инны. Мы не знали, в какой из дней он нагрянет снова, поэтому решением было оставаться Инне вместе с Ясей дома под присмотром Свята. А когда ему нужно в офис, то около дома и квартиры дежурила охрана. Весь дом стоял на ушах. Им не нравилось, что спрашивали паспорта на входе, проверяли данные, сверяли, в какой квартире живут и что если приезжают гости, надо предупреждать и собственникам лично встречать своих гостей. Но люди Маркуса быстро уладили этот нюанс, что-то им объяснив. Что именно, мы не в курсе. Мне было все равно на их мнение. Мне было важно, чтобы Яся была в безопасности.

Маркус в офисе тоже не объявлялся. Давал распоряжения по почте. На СМС никак не реагировал. Они были прочитаны, но оставались без ответа. А я маялась в догадках, что же было причиной? Но понимала, что мне его не хватает. Что я вновь привязалась к человеку. Что мне он нужен. На расспросы Свята о том, где он, тот отвечал уклончиво. Что он занят. Что он улетел. Хотя я уверена, тут что-то другое. Работа не шла, и все валилось из рук. Мне не хватало его привычного ритма и его присутствия рядом.

— Ты сегодня рано, — встречает меня Инна.

— Работы не так много было, — отвечаю подруге.

— Устала?

— Не очень. Голова просто болит. На погоду, наверное. Сегодня опять снег обещали.

— Думаю, сейчас мы со Святом поднимем тебе настроение, — подмигивает Инна подходящему Святу.

— Ребят, я не готова к сюрпризам, правда.

— Читай! — протягивают мне журнал. А я обращаю внимание на дату.

— Дата выпуска через неделю. Почему он сейчас у нас? — вопросительно гляжу на крестных дочери.

— Если ты прочитаешь статью, то сама все поймешь, — комментирует Свят.

Открываю журнал на уже заложенной странице. Первым планом фотография мужчины в наручниках. Позже узнаю в нём того самого Каримова из прошлого. Далее следует статья.

«Каримову Владимиру Юрьевичу предъявлены обвинения в убийстве своей жены Каримовой Людмилы Владимировны. А также в ряде преступлений, таких как мошенничество, подделка документов, подстроенная авария молодой пары в августе более пяти лет назад. Подстроенной смерти и шантаже Войтовского Ярослава Владимировича. 16 января этого года суд избрал пожизненную меру пресечения для Каримова. А также Каримов не имеет права на возможную апелляцию или выйти по УДО. Каримов В.Ю. уже находится под стражей и 17 января отправился отбывать своё наказание по решению суда. Также Каримов подавал жалобу, чтобы его перевели в Российскую тюрьму. Россия отказалась его принимать и подтвердила решение суда более чем правильным.»

— Я рада, что он получил своё. С такими людьми и врагов не надо, — холодно отвечаю я. — Я рада, что убийца Ярослава получил своё наказание, — спокойно отвечаю ребятам, которые явно в шоке от моей реакции. А у меня просто её нет. Никакой реакции. Я просто верила, что когда-то это решится. Я пять лет жила с мыслью, что Яр ко мне вернется. И когда я решила, что смогу начать жить заново, появился Маркус… Словно готовый переписать всю боль, окружить счастьем. Всплывает вот это… Какую реакцию они ожидали?! Я пять лет винила себя в том, что влюбилась в Ярослава… Что позволила сесть на этот гребанный байк… Что из-за меня он погиб… Что сейчас я должна?! Прыгать от счастья? Кричать на всю Вселенную, как я рада? Что???

— Ты всё еще считаешь, что он мертв? — спрашивает Свят.

— Свят, а что мне ещё думать?! Ты бы что на моём месте думал? Пять лет прошло… Если бы был шанс на то, что он жив, я бы цеплялась за этот шанс… Я бы верила… Искала… Ждала… Но прошло пять лет. Он никак не появился в моей жизни… Я видела его гроб… Я видела фотографии с похорон… Я видела фото, где он лежит в гробу… Он… Его лицо… Все было его… Я видела свидетельство о смерти… И я не должна в это поверить?! Я два года жила с той мыслью, что он рядом. Спала с его одеждой. Разговаривала с его фотографией… Господи, да я думала, что схожу сума… Что говорить! Вы сами видели, что со мной происходило! Вы знаете, что из-за этого я не смогла кормить Ясю грудью. Что я чуть и её не потеряла на фоне стресса… Что я до шестого месяца после аварии в коме провела и остальные два на сохранении… Что родила я ее на 32 неделе… И я не должна поверить?! Мало ли что в газете могут написать?! — уже истерически заливаюсь слезами… Швыряю этот журнал к черту… Я столько лет все держала в себе… А тут накатило так, что невозможно дышать… Слова сами потоком льются из меня и невозможно их остановить…

— А я говорил, что не надо так сразу… — шепчет Свят Инне.

— Может, она ему поверит, — отвечает Инна.

— Ладно… Меня самого эта игра достала… Пора раскрыться…

— Что вы там шепчетесь… Со мной не хотите поделиться? — спрашиваю их.

— Ты еще хочешь увидеть Маркуса? — спрашивает Свят.

— Хочу, — не задумываясь, отвечаю другу.

— Только…

— Только что, Свят? — устало спрашиваю друга.

— Он после прогулки за Питером болеет. Он поэтому не просил тебе говорить и не давать адрес.

— Адрес.

И через десять минут я уже в машине с охраной. По дороге заезжаю в аптеку. По тому, что нам свободно открывают шлагбаум в элитном ЖК, я понимаю, что Маркус уже в курсе, что я еду к нему.

Сверяюсь с СМС от Свята. Первый подъезд. Двадцать пятый этаж. Ни номера квартиры, ничего больше нет. Замечаю это в машине. Свят, как и Инна, трубку от меня не берут. Поэтому разбираться решаю на месте. Поднимаюсь на нужный этаж и только потом все мои вопросы испаряются. Тут одна дверь и, как я понимаю, весь этаж — это полностью его апартаменты. Выдыхаю и звоню в дверь.

Я стою на лестничной клетке не больше тридцати секунд. Да, я считала. И уже думала, правильно ли поступила. Но дверь открывается, а на пороге появляется Маркус. В тапочках, спортивных штанах и футболке. С виду и не скажешь, что простыл. Хотя глаза красноватые.

— Привет, пустишь? — спрашиваю Маркуса.

— Проходи. — отходит от двери, пропуская меня в коридор. И по осиплому голосу со шмыгающим носом понимаю, что Свят точно не соврал и Маркус действительно заболел.

— Я привезла лекарства и продукты. Буду тебя лечить. — беру на себя инициативу, раздеваюсь и прохожу вглубь коридора. Теперь точно не выгонит. — Где кухня?

— Там. — показывает рукой вглубь коридора, и я направляюсь туда. Выхожу на кухню-гостиную. Все в любимых цветах Ярослава. Серо-белых, светлых. Большие окна. Тут много света и пространства. На диване лежит подушка и плед. По телевизору какой-то детектив. А на столике возле дивана лежит точно такой же журнал, ноутбук и какие-то листы с ручкой. Перевожу дыхание. Не сейчас. Не готова об этом говорить. Маркус стоит сзади меня. Не трогает, не обнимает. Ждёт. Понимает, зачем приехала. Но ждет от меня первого шага. Хотя мне бы хотелось услышать его версию. Но сначала нужно вылечить болезного. Поэтому я двигаюсь уже в сторону кухни, набираю воды в чайник. Маркус только следит за моими действиями.

— Лекарства какие-то принимал?

— Нет, я вчера только вернулся в Питер.

— Понятно, — вздыхаю я. Мужчины, когда болеют, как дети. У них своя триада. Все пройдет само собой. А то, что последствия могут быть, им этого не докажешь. Как говорил мой папа, все болезни переносил на ногах. Вот такой же живой пример. Хотя живем не в каменном веке, и лекарств сейчас много. А аптека и подавно есть в жилых комплексах, особенно в элитных. Но чтобы мужчина сам пошел к врачу, это Сатурн должен сойти со своей орбиты.

— Градусник есть?

— Да. Достает из второго ящичка коробочку с красным крестиком. И достает из нее пластиковый контейнер с термометром.

— Отлично, — перехватываю его и достаю из футляра. Сбрасываю до 35 градусов и отправляю на диван измерять температуру. — Через пять минут позовешь, — отдаю ему приказ.

— Есть, товарищ доктор, — шутит Маркус. Пытается разрядить накаленную атмосферу.

Я же исследую холодильник. В нем находится лимон, зелень, мед, колбаса, сыр. Негусто. Хорошо, что пока я была в аптеке, водитель успел купить все по списку в продуктовом. Выкладываю продукты и лекарства на стол. Чайник к этому моменту вскипел, и я развожу пакетик со вкусом лимона. Это поможет облегчить симптоматику. Хотя по-хорошему надо бы в больничку.

— Рина, — тихонько зовет Маркус. — Градусник.

Задираю до удобной высоты футболку и замираю. Там тот самый Феникс. Татуировка. Та самая. Я не могу ошибиться. Я знаю её наизусть. Я знаю каждую её деталь. Чтобы понять, что это не сон и я не в шоу Владислава Пельша, где они разыгрывали звезд, провожу легонько пальчиками. Она настоящая. Она реальная. И тем самым реально подтверждает мои мысли… Но возвращаюсь к градуснику.

— У тебя тридцать семь и семь. Температура еще не такая высокая, но не самая хорошая. Может быть озноб. — пялюсь на градусник и всё это говорю.

— Посмотри на меня.

И большим усилием заставляю себя взглянуть на Маркуса… Хотя на Маркуса ли… Я уже ни в чем не уверена… Где правда, а где ложь… Кто есть кто на самом деле?!

— Хочешь поговорить?

— Хочу, но не сейчас. Сейчас тебе надо лечиться.

— Я нормально себя чувствую.

— А градусник говорит об обратном. — убираю его в фуляр и отношу на кухню. Забираю стакан с разведённым порошком и отдаю ему.

— Выпей. Это облегчит симптомы. И постарайся уснуть.

— Хорошо. Спасибо тебе, — говорит Маркус. Он хоть и кривится, но выпивает полностью стаканчик с шипучкой.

— Молодец. А теперь в кровать и спать. Надо набираться сил и дать твоему организму бороться с болезнью.

Маркус выполняет все безукоризненно. Я поправляю ему плед и наклоняюсь ко лбу. Прикасаюсь губами. Лоб горячий. Но Колдрекс, надеюсь, подействовал, и ему станет легче. Я возвращаюсь на кухню и приступаю к готовке. Ставлю куриный бульон. Делаю легкую зажарку и чищу картошку. Марк какое-то время следил за моими действиями, а потом организм взял свое, и он уснул. Делаю клюквенный морс, шарлотку в духовке и запекаю яблоки. На второе легкий салат, пюрешку и куриные котлетки. Когда все доготавливается, я исследую квартиру. Так как больше себя занять нечем.

Квартира большая. Светлая и уютная. В ней нет бесполезных мелочей. Все грамотно продумано и расставлено. Две большие спальни, одна детская, кабинет, просторная гардеробная с большим зеркалом и одна комната, как второй кабинет, но другая. Она и вызывает у меня интерес.

А когда я замечаю на стене наш портрет с Ярославом с того дня на водопаде, я и вовсе теряюсь. Другой портрет, где он один стоит спиной, который рисовала я, висит на противоположной стороне. Я прохожу вглубь комнаты. На столе рамочка. В ней наша с Ясей фотография. Я исследую дальше.

Надоело считать себя ненормальной, и что с моим воображением явно проблемы. Хочется уже раскрыть всю правду. Кто есть кто. Поэтому я без зазрения совести лезу в папки, лежащие на столе. В одной из них нахожу свидетельство о смерти, точно такое же, как мне показывала мама Ярослава. Те же фотографии со смерти, только тут все те, кто был на похоронах, видны издали. А значит, за ними следили. Фотография памятника. Дальше паспорт на имя Маркуса Ибрагимовича Гальярди и рядом паспорт Войтковского Ярослава Владиславовича. СНИЛС, ИНН, водительское удостоверение. Все те документы, что были при жизни Ярослава. Они подлинные, не липовые, это понимаю по обложке документов.

В другой папке все документы по Каримову и его делам. И договор о липовой смерти Ярослава, и о том, что теперь он другой человек. Что не имеет право приближаться к семье. Каждый пункт договора приводит меня в шок. В другой папке все по банку, но и там все числится на Войтковском Ярославе, а не на Гальярди. Там нахожу выписки со счета по моей дочери и довольно кругленькую сумму. Также оформленную недвижимость на Ярославу и меня.

Мне хватает полученной информации, но чтобы убедиться, я лезу в компьютер. Там запоролено. Ввожу дату нашей помолвки. Мимо. Дату его рождения. Мимо. Третья, последняя попытка и меня осеняет. Ввожу дату рождения Яси и попадаю в точку. Мне открывается главный экран. И там папки: Банк, Марина, Дочь. Открываю последнюю. Там все детство Яси: фотографии, видео. Некоторые сделанные не мной, а скорее всего Святом. Даты совпадают. Некоторые я снимала и выкладывала на свою страничку. Есть всё: как Яся держит головку, переворачивается на животик, сидит в прыгунках, в автокресле, ест булку, как уснула с булочкой в стульчике для кормления. Тут много всего. Есть все этапы взросления. Это и пугает, и вызывает счастье одновременно. Что хоть на расстоянии, но ему было небезразлично на дочь. Я забываюсь, и только когда за спиной слышится шорох, понимаю, что в кабинете я уже не одна. И что я теперь все знаю. Неспроста этот журнал мне показал Свят. Он хотел, чтобы я выяснила. Пришла сама. А может и с подачи Ярослава. И вот я тут. Я вскрыла всё. Вот только что со всем этим делать?

Маркус

Когда просыпаюсь, за окном уже темно. В кухне полумрак и запахи приготовленной еды. Один из плюсов, когда в твоей жизни появляется любимая женщина. Вместе с ней появляется уют, теплота, и квартира обретает уже совершенно иной вид. Сюда хочется возвращаться. Знать, что тебя ждут. Тут вкусно пахнет. Тут пахнет любовью и заботой.

Откидываю плед и отправляюсь на поиски Рины. Может, уснула в одной из комнат… А может, нашла ту самую комнату, хотя помнится, что закрываю её на ключ в случае нежданных гостей. Но в последние дни мой вектор был направлен на Каримова и простуду, поэтому мог и забыть. Как я и предполагал, Рину нахожу за компьютером в том самом кабинете, где находятся все документы по моей личности. И я более чем уверен, что она их уже просмотрела. А значит, точно знает, кто я. И наверняка себя уже накрутила. Я долго рассматриваю Рину, пытаюсь считать её эмоции. Она не выглядит расстроенной, но это может казаться лишь с виду. Девочка она сильная. Ей столько пришлось пережить, что и врагу не пожелаешь. Хотя я сделал всё для того, чтобы Каримов больше никогда не смел появляться в нашей жизни. Тихонько пробираюсь к ней. Сажусь на корточки и разворачиваю к себе.

— Поговорим? — спрашиваю Рину.

— Это правда? — спрашивает Рина в ответ.

— Что именно? Что я не Маркус? Да. Что я жив? Да. И что я Ярослав, которого ты знала и любила? Ответ тот же. Да. Это я.

— Почему? — со слезами на глазах спрашивает Рина.

— Что почему? Почему вернулся? Или почему для всех умер? Давай сядем на диван, и я все расскажу. — перевожу дыхание и начинаю рассказывать все по порядку. — Пять лет назад, когда случилась та авария, я очнулся. Не сразу. Но очнулся. У меня было достаточно много травм. Чтобы восстановиться, мне пришлось потратить на это два года с лишним. Тогда в палату ко мне пришел Свят и рассказал, что Каримов оформил тебя как одного из пассажиров в той машине, чтобы мои родители ничего не узнали про тебя. Ну, а точнее не узнала мама. Так как ты была беременна, а все знали, как она хотела внуков. Ну и, конечно, появился сам Каримов. С предложением мне исчезнуть и никогда не появляться возле тебя, родителей и близких. Свят в тот момент стоял за ширмой и все слышал. И ему даже удалось все заснять. Я был не согласен с этим, не собирался исчезать. А собирался восстановиться и жениться на тебе.

— Но ты умер…

— Ты тогда находилась в коме, плюс операция с малышкой была. Был большой риск для тебя. И Каримов начал шантажировать тобой. Что если я не пойду на этот шаг, то ты и малышка можете не выжить. Он об этом позаботится. А я не мог этого допустить. Не мог, чтобы из-за его дел пострадала ты и Яся. Если бы с вами что-то случилось, я бы сначала его убил, а потом сам убился. Я не смог бы жить без тебя и нашей дочери. Поэтому мне пришлось согласиться. Через месяц я умер для всех. Единственный, кто со мной остался — это Свят. Он был моим всем, моими ушами и глазами. Он искал любую информацию по Каримову и по той аварии. В тот день, когда я поехал к тебе на байке, он был в нашем доме. Но о моем отъезде знали два человека: отец и ты. Ты точно мне не желала плохого. И отец тоже вряд ли бы меня стал убивать. Тем более так быстро он бы ничего не мог предпринять. Тогда я попросил Свята посмотреть камеры в доме родителей. И там было видно, когда я уехал, отец еще некоторое время постоял там, а потом ушел. И никого. Но через пять минут из-за угла вышел Каримов. То есть он уже знал, что я уехал и мог все организовать. Потом мы проследили по камерам у твоего дома. Там тоже был человек. И когда мы с тобой уехали, он кому-то звонил. А звонил он Каримову. И тот дал отмашку. Те, в кого мы якобы врезались, подтвердили, что с ними связывался Каримов и что он заплатил им. Платил он наличкой, и сумма, снятая с его счета, это подтверждает. Его план был в том, чтобы убить нас обоих. Но мы выжили. Тогда он придумал план, как «убить меня» и убрать тебя с поля зрения. И женить Артема на Аяну. Дальше мне уже помог Артем и Свят. Свят нашел липовых людей, которые подвязали Каримова к сделке и таким образом вогнали в долги. Он рисковал и проиграл. И чтобы ему откупиться от этих ребят, ему пришлось продать Артему всё. И Артём выкупил его часть акций. Ну и компромат, слитый Аяной, тоже очень помог. Каримов потерял свой авторитет, власть, а главное деньги. Он продал дом и переехал в Ирландию. Потом Испания и Италия — крайняя точка. Он затих. А мы сидели в ожидании. По мере продвижения этой операции, Свят действовал по моему руководству быть рядом с тобой. Я знаю, что на него могу положиться и доверить свою жизнь, а значит, о тебе и о Ясе он точно позаботится. Он был моим всем рядом с вами. Присылал фото, видео. Твое состояние тогда. Он давал врачам деньги, только бы поддерживали вашу жизнь. И ты очнулась. Ну и помогал в дальнейшем с деньгами. Позже, когда Каримов прознал, что у его жены есть внушительная сумма на счету, решил ее забрать себе и инсценировать её смерть как несчастный случай. И вроде бы всё удачно, только егерь видел все и зафиксировал. О чем и сообщил в местную полицию. Каримов подался в бега. Но его схватили. Он пытался подавать апелляцию на перевод в Россию, но ему было отказано. Поэтому и получил пожизненное. Это и был мой план вернуться к нормальной жизни. Вернуть себе свою жизнь. Свою семью. Своё имя.

— Почему все эти пять лет ты не подавал никаких известий о том, что ты живой? Ты хоть задумывался о том, что нам пришлось пережить?

— Понимаю. Это сложно сейчас принять и осознать. Но я не мог никак с вами взаимодействовать. Поэтому мне и пришлось построить банковское дело, а потом убедить твоего шефа продать мне его банк, сделать ребрендинг и вернуть тебя к себе. Чтобы ты начала меня узнавать, вспоминать. Чтобы догадалась, почувствовала, что я снова рядом. И никакое обличие этому не помеха. Чтобы обстояло для Каримова все так, будто случайно произошло. Твоя анкета, поданная от Инны, была просто самой желанной. Как я её ждал. Чтобы ты была рядом, чтобы присвоить снова к себе. Чтобы ты поняла, что снова не одна. Что я рядом и буду рядом уже всегда. Это все для того, чтобы ни Каримов, ни Лина не смогли навредить тебе.

— А причем тут Лина?

— Она слышала всё, что говорил Каримов в палате. Как угрожал тебе. Она знала о моем беспомощном на тот момент состоянии. Я год учился заново ходить. И умом понимал, что сидя в кресле, помочь тебе не смогу. Да и обузой быть тебе не хотел… Что инвалид мог тебе дать? Мне пришлось принять её предложение. На время. У меня была цель — уничтожить Каримова, встать на ноги, построить бизнес, развестись и вернуться к тебе и дочке. А Лина впоследствии стала неуправляемой наркоманкой, у которой неизвестно, что было на уме. С ней моя жизнь была как на пороховой бочке, не знаешь, когда выстрелит. Сколько мне пришлось откупать её от ментов, медиков и прочего. Хотя, в принципе, меня она не волновала, но знала и слышала очень многое. И в любой нашей перепалке говорила о тебе и о том, что может сделать. Поэтому пришлось с ней возиться. Ей нужен был статус моей жены. Она его получила. Не больше. Единственным моим условием было, что у неё своя фамилия. Поэтому Войтковской она никогда не была и не будет. Только ты будешь моей. Ведь будешь моей?!

— Ты сейчас просишь о многом… Я только что узнала, что человек, которого я оплакивала пять лет, оказывается жив. Что все это время он был рядом, но не удосужился дать о себе знать. И сейчас ты просишь о том, чтобы я была твоей? Ты серьезно? — резко вскакивает, скидывая мои руки с её колен, моментально срывается на крик Рина. И, закрыв глаза, замолкает. Поджимает губы, сдерживая накатываемые слезы. Все не так просто, как я предполагал. Я думал, что она обрадуется, что будет легко. Думал, что вернуться в прежнюю жизнь, к любимым людям будет намного проще. Но оказалось это труднее, чем я полагал. Я только причинил боль. Может, оставаться Маркусом было бы проще. Новый человек. Новые эмоции. Новые отношения. Новая жизнь с чистого листа. Вроде как бы умер для всех, но любимая была бы рядом всё равно. Хочу подойти, обнять, но умом понимаю, что не время. Ей нужно отдышаться. Мы молчим. А потом Рина резко вскидывает на меня свой взгляд и отходит к окну.

— Я до шестого месяца находилась в коме. Потом очнулась. Еще два месяца лежала на сохранении. Ни бабушка, ни Инна, ни Свят, никто не говорил, где ты. Говорили, что уехал на реабилитацию. А потом, когда родила, я случайно наткнулась на статью о компании и о том, что ты умер. Бабушка это подтвердила. Даже показала твою могилу. Она присутствовала там. А я после твоей смерти рыдала каждый день и винила себя в том, что не уберегла тебя. Что оставила дочь без отца. Винила в том, что влюбилась в тебя так сильно, что не смогла отказаться. Из-за этого я не смогла кормить грудью. Из-за этого на стрессе я похудела на десять килограммов. Я почувствовала себя оцепеневшей. Мир перестал интересовать меня. Я где-то читала, что это естественная психологическая защита нашего организма от глубокого горя. Бабушка, Инна и Свят были рядом. Помогали растормошить меня. Помогали с Ясей. Помогали не скатиться в депрессию. Хотя иногда мне казалось, что я совсем ни с чем не справляюсь. Я каждый день ждала, что ты придёшь. Что напишешь, позвонишь. Я даже сама звонила тебе на сотовый. Мне казалось, что я видела тебя среди толпы. Мне постоянно снилось, что все это было ужасное недоразумение и ты вовсе не умер, а просто уехал далеко и скоро вернешься. И так год. Я сама не знаю, как выжила. Только Яся меня останавливала. Она твоя копия. Она полностью ты. И только она заставляла меня двигаться дальше. А потом умерла и бабушка. И тогда Яся была единственным, что держало меня в этом мире. Если бы не она, я бы точно сиганула с моста или кинулась кому-то под колеса, как тогда, при нашей встрече. Мне жить не хотелось. Я винила во всем себя. Только себя. Что позволила сесть на этот чертовый байк, — выговаривает Рина, скатываясь в состояние крайней истерики, когда даже воздуха не хватает. И с каждым словом она его хватает всё больше и больше. — Потом я переехала в Питер, тут вышла на работу, нашла психолога. И знаешь, что она мне посоветовала? И этому совету я следую каждый день: «Каждый день сосредотачивайся на том, чтобы просто вставать с постели, одеваться, ухаживать за ребенком, собой. Сосредотачивай глаз на любимых вещах, предметах, окружающем мире и делать по одному шагу за раз». И в конце дня говорить себе: «То, что ты пережила этот день, означает, что ты блестяще справилась». И знаешь, раньше я любила куда-то выйти, погулять, развеяться. А после твоей «смерти» я замкнулась в себе, оттолкнула от себя людей. Знаешь, что за эти пять лет я поняла? — смотрит на меня с вызовом.

— Горе может сделать человека настолько уязвимым, что он начинает видеть отвержение там, где его на самом деле нет. И это только усугубляет его несчастье. На какое-то время было легко спрятаться под одеяло и погрузиться в жалость к себе, убеждение, что я никому не нужна, и что отныне моя жизнь всегда будет такой. Но тут появился ты в роли Маркуса, и я поняла, что стоит жить дальше. Что не стоит на себе ставить крест. Что жизнь после смерти любимого человека возможна. Но потом пошли сомнения. Я стала видеть в тебе Ярослава. И это вновь начало приносить мне боль. Я вновь возвращаюсь в то состояние боли, скорби, грусти. Мне казалось, что я схожу с ума. Что это игры моего воображения. Я испугалась себя, своих мыслей, своих чувств. Того, что я могу натворить. Поэтому я тут. Поэтому я решила проверить. И оказалось, не зря. Ты пять лет не давал о себе знать, а теперь так просто хочешь вернуть? Знаешь, ты просчитался. Я не буду твоей, Войтковский! НЕ БУДУ! — выпаливает Рина на эмоциях и вылетает из кабинета, а потом и вовсе из квартиры. Сейчас её трогать бесполезно.

— Сергей, сейчас из подъезда выйдет девушка в бежевом пальто. Отвези домой и проводи до квартиры.

— Хорошо, Ярослав Владиславович, — отвечает мой водитель. Это еще один человек, который остался верен мне с прошлой жизни.

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Пожалуйста, как доберешься домой, напиши. Я переживаю.»

Марина*огненная богиня*Власова «Отлично, Войтковский. У тебя еще и прежний номер рабочий. Ты знатно разрушил мою жизнь!»

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Я делал все ради из твоей безопасности.»

Марина*огненная богиня*Власова: «Только со мной забыл посоветоваться. Нужны были ли мне такие жертвы»

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Я люблю тебя…» отправляю в надежде на ответные чувства. Но сообщение остается прочитанным, но не отвеченным.