Право на любовь (СИ)

Глава 36. Рина

Когда Маркус появился в нашем офисе, я ломала голову, что в нем есть такого, что меня безумно тянет к нему. Не просто как к человеку. А как к близкому человеку. Затем в нём просматривались черты Ярослава. Мне казалось, моё воображение играет со мной в прятки. Или просто я подсознательно не отпустила Ярослава после его смерти, поэтому в каждом мужчине искала его. Но старалась анализировать. И как итог, поняла, что в офисе много других мужчин. Но меня тянуло только к Маркусу. Именно в нём я видела Ярослава. Это какая-то невероятная связь, которая сводит с ума. И вроде всё как обычно, но ты уже не представляешь жизни без этого человека, которого постоянно хочется видеть, обнимать и просто быть рядом. Видеть его улыбку, слышать смех и получать от этого невероятное удовольствие. Что это? Как называется это состояние души? Может это и есть настоящая близость? Не физический контакт, поцелуи, расстояния или разговоры. Только это. Та близость, которая раз и навсегда. Когда среди миллионов людей ты находишь свою душу, как бы далеко она ни была. И в каком бы теле она не существовала. Ярослав был той самой близостью. Когда ты испытываешь какую-то невероятную нежность к человеку. Не расставшись, думаешь о следующей встрече, не увидевшись — погибаешь. Когда смотришь и понимаешь: вот он, именно тот, о ком хочется заботиться. Дарить ласку и тепло, положив руки на плечи. И просто быть рядом.

Когда Маркус все же раскрылся, оказалось, что это не Маркус вовсе, а Ярослав. Тот самый человек, которого я любила и оплакивала пять, мать вашу, лет. Меня настигла истерика и боль. Такая невыносимая боль, что все эти пять лет я, как проклятая, ходила на поклон к его могиле непонятно с кем внутри. Верила в то, что он умер. Винила себя в том, что не отговорила тогда сесть на этот чертов байк, что из-за меня моя дочь осталась без отца, его родители без сына, а я без любимого человека. Этой волной истерики и злости меня и сметает на полной. Не знаю, на каких инстинктах, но я пулей выбегаю из его квартиры, высказав ему все, схватив по пути пальто и сумку. Только вот на ногах у меня остались домашние тапочки, что были в его квартире. Но мне настолько было наплевать, что я не чувствовала холода и спускающегося хлопьями снега под ногами.

Когда приходит сообщение от Ярослава с его старого номера, я снова получаю удар под дых. Ведь Маркус звонил с другого номера. А ведь я писала ему. Писала ему до того момента, когда узнала, что он умер. Писала, как себя чувствую, как мне его не хватает, как мне тяжело. Записывала голосовые в момент отчаяния. Писала, когда узнала, кто у нас будет. Писала, когда выбирала имя для дочки. И тогда, когда узнала о его смерти. Всё, что чувствую. Каждый прожитый день без него описывала в сообщениях к нему. Они были прочитанными, но оставались без ответа. Один раз даже звонила, но мне никто не ответил. И сейчас эти сообщения выбивают у меня из легких последний вдох. Вот так просто он мог ответить или написать тогда…

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Пожалуйста, как доберешься домой, напиши. Я переживаю.»

Марина*огненная богиня*Власова: «Отлично, Войтковский. У тебя еще и прежний номер рабочий. Ты знатно разрушил мою жизнь!»

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Я делал все ради твоей безопасности.»

Марина*огненная богиня*Власова: «Только со мной забыл посоветоваться. Нужны были ли мне такие жертвы»

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Я люблю тебя…» приходит от него это сообщение, но я оставляю его не отвеченным. В этот момент ко мне подъезжает черная машина и из нее выходит мужчина.

— Марина Александровна, садитесь в машину, я Вас отвезу домой, — говорит мужчина рядом со мной.

— Откуда Вы знаете меня?

— Я работаю на Ярослава Владимировича. Он попросил меня сопроводить Вас домой, чтобы удостовериться, что с Вами все хорошо.

— Никуда я с Вами не поеду!

— Марина Александровна, у меня приказ доставить Вас домой. Прошу Вас, давайте не будем усугублять обстановку, учитывая погоду и то, что Вы стоите в тапочках на морозе. Прошу, садитесь.

— Приказ, значит! Вот пусть сам свои приказы и выполняет! А я останусь тут, — отрываюсь на водителе. Хотя, по-хорошему, будь я умнее, села бы в машину и спокойно уехала домой. Нет, мне надо что-то такое выкинуть, чтобы Войтковский злился. Хочется его побесить. Чтобы злился. И учитывая, что он болеет, это плохая затея.

— Ярослав Владиславович, девушка отказывается со мной ехать. Говорит, чтобы Вы сами выполняли свой приказ, — сообщает мужчина по телефону. А я косо за ним наблюдаю.

— Понял… — на ответ Войтковского отвечает водитель.

— Ну, что там? Уверена, приказал меня силой тащить домой. — ерничаю мужчине. Хотя тот ни в чем не виноват. Нет, виноват. Он его называет его настоящим именем. Но мы и не пересекались с ним. С чего вдруг он должен быть со мной откровенным? Не должен, Рина. Не должен.

— Нет, Ярослав Владиславович сам сейчас спустится и отвезет Вас домой.

— Что?! — ошарашенно смотрю на мужчину. Нет, Рина, а что ты хотела? Ты же этого добивалась. Получи! — Нет, я передумала. Я поеду с Вами.

— Поздно! Хотела поехать со мной, так почему сейчас идешь на попятную?!

— Ты болеешь. Тебе постельный режим нужен, а не кататься по городу.

— Раз так переживаешь обо мне, почему с водителем не поехала. Видит Бог, Рина, я пытаюсь делать всё для тебя, но иногда с тобой просто невозможно. Ты же никого не слышишь, кроме себя! — выпаливает Ярослав. Вот и добесилась.

— А я и не прошу со мной возиться! — отчаянно выпаливаю ему. И не ожидаю того, что происходит дальше. Ярослав подхватывает меня и закидывает на плечо. И опускает на сиденье рядом с водительским.

— Твои сапоги! Думаю, в них будет теплее. — захлопывает за собой дверь. Не успеваю подумать, что сейчас его водитель займет рядом со мной место и отвезет домой. Но нет, Ярослав держит слово и садится рядом. Заводит машину, включает обогрев сидений, настраивает печку, чтобы было тепло. В основном мне. Потому что только в салоне понимаю, как продрогла. Что пальцев на ногах не чувствую. И выезжаем со двора.

Едем молча. Я скидываю тапочки и переобуваюсь в сапоги. Там разминаю пальцы. Когда их начинает покалывать, понимаю, что согреваюсь и становится хорошо. На Ярослава не смотрю. Мне больно и где-то даже стыдно. Стыдно, что так по-детски поступила. Вызвала его больного везти меня домой почти через весь Питер. Но мне больно от осознания того, что человек пять лет был рядом и никак не давал о себе знать. Он мог посоветоваться со мной, прежде чем принять такое решение. Я бы поддержала, но знала, что где-то, пусть и далеко, но он жив и что скоро к нам вернется. Я бы не убивалась и не страдала. Я бы поняла его и поддержала. Ведь как не в поддержке и принятии совместных решений строятся отношения и семья. Как в последующем я смогу на него положиться? Если такое решение он принял сам. Может, ему и не так важно было все это?! Может, он побоялся той самой ответственности с ребенком? А сейчас весь такой благородный, вернулся к нам. Спаситель хренов. А сейчас Яся уже большая, и с ней легче справиться. К ней не надо вставать по ночам, менять подгузники и кормить с ложечки. Сейчас ней интересно. С ней можно договориться.

— Завтра все в силе? — спрашивает Ярослав, когда подъезжаем к дому.

— Ты о чем? — недоумеваю я.

— О прогулке. Мы договаривались вместе с Ясей погулять.

— Ты болеешь. Сейчас контактировать нельзя. Она может заразиться от тебя, а мне потом лечить её.

— Хорошо. Тогда на следующих выходных. Идёт?

— Посмотрим, Маркус Ибрагимович, — проговариваю это специально.

— Рина, хватит уже. Завтра весь офис будет знать, что я не Маркус, что это все было прикрытием. Для них у меня своя легенда. Я вернулся. Я тут.

— Я рада, что ты вернулся. Но это не значит, что я должна кинуться к тебе на шею с воплями. Ты мог все сделать по-другому. Мог поговорить со мной, с бабушкой моей. Потом выйти со мной на связь через Свята. Но ты этого не сделал. Тебе проще было исчезнуть. Знаешь, теперь, наверное, исчезну я. Завтра же напишу заявление на увольнение.

— Я тебя никуда не отпущу и заявление твое не подпишу. Так что просто успокойся и доверься мне.

— Ты, как обычно, принял решение за меня. Снова.

— А ты не принимала решение за меня тогда? В больнице вместе с Каримовым, а? И я встал на твою сторону. Принял все то, что ты сделала. А то, что я делал — все ради твоей безопасности и безопасности нашей дочери, ты не можешь понять.

— Это другое.

— Нет, не другое. Только люди другие. Ты выбрала жизнь бабушки тогда, расставшись со мной. Ты выбрала тогда её. Ты не сказала мне, не посоветовалась со мной. Ты приняла решение самостоятельно, чтобы любимый тебе человек был жив. Так вот, я принял то же самое решение относительно тебя и дочери. Я выбрал вашу жизнь, даже если мне придётся исчезнуть на несколько лет. Но я был рядом, пусть и заочно. Сделал всё, чтобы вернуться. Только почему-то ты за собой этого не увидела. А меня считать виноватым — так пожалуйста. Подумай над этим! И я говорю серьезно. Я не дам тебе исчезнуть! Можешь выходить, — отворачиваясь от меня, говорит Ярослав, и я слышу, как снимается блокировка с двери. Не прощаясь, выхожу на улицу и поднимаюсь в квартиру.

— Как всё прошло? — спрашивает Инна, и я заливаюсь слезами.

— Мамочка! — кидается ко мне Яся. — Кто тебя обидел? Почему ты плачешь?

— Ничего, котенок, просто ресничка в глаз попала, — отвечаю малышке и крепко прижимаю к себе.

— Ясенька, пойди пока поиграй с дядей Святом, а мы пока с твоей мамой вытащим эту ресничку. Хорошо, солнышко?! — успокаивающе говорит Инна.

— Хорошо. Только пусть мама не плачет.

— Не буду, солнышко, — отвечаю дочке. — Беги, поиграй.

— Так, пойдем на кухню, расскажешь всё, — поднимает меня Инна, и я семеню за ней следом. На кухне умываюсь и параллельно рассказываю все Инне, вплоть до разговора в машине.

— Он прав, — отвечает Инна.

— В чем?

— В том, что ты тоже принимала решение с ним расстаться, одна. Не поговорила с ним. А сейчас ты его винишь в том, что он оберегал тебя. Радоваться надо, что он жив оказался. Что у Яськи отец будет. Что вы вместе теперь сможете быть.

— Не знаю, Ин, смогу ли. Пять лет прошло…

— Ты его любишь? — напрямую спрашивает Инна.

И ей я говорю правду.

— Люблю. Люблю до одури. До сих пор. Хоть и прошло пять лет, и можно было бы уже отпустить. Но нет. Даже сегодня, когда увидела и понимаю, что это он. Все равно люблю. Люблю так, что если бы это измеряли физической силой, мы бы ломали кости, разрывали связки, останавливали этим сердце. Порой даже страшно, насколько мы владеем силой любви и что она с нами делает. Мы точно знаем, где надо поднажать, а где спустить на тормозах. Мы будоражим кровь, заставляя гормоны плясать безумные танцы. Точно знаем, когда надо уйти, и если уйдем, то хуже, возможно, будет даже не нам. Мы даже не требуем ничего взамен, а просто хотим слышать слова: «Я рядом и хочу знать, что ты есть в моей жизни.»

— Тогда чего же ты боишься?

— Как я смогу ему доверять? А вдруг Яся к нему привяжется, а он опять исчезнет, если возникнут какие-то сложности? Как я ей потом объясню, где папа? Почему не приходит? А главное, как я сейчас ей скажу, что он жив?

— Яся будет только счастлива, что её папа жив и рядом с ней. Она о нём говорит постоянно. Она любит его. А исчезнет или нет, это только время покажет. Мы не можем всего знать наперед. Но можем позволить себе стать счастливее и подарить ребенку семью.

— Не знаю… В твоих словах есть правда, но я боюсь.

— Просто доверься. Не спеши. Пусть все идет своим чередом. Ты узнала правду, это хорошо. Перестанешь винить себя. Во многом виноват Каримов, и если бы не он, вы давно были бы вместе. Теперь он за решеткой. Так что всё хорошо.

— Кстати, а ты когда узнала? — спрашиваю подругу.

— Начала я подозревать что-то неладное, когда ты мне рассказала о вашей первой встрече в офисе. Потом наблюдала за тем, как он с тобой работает. Потом на Новый год. Как общается со Святом. И тогда у меня складывались подозрения, что Маркус может быть Ярославом, но не находила аргументов. И тебе боялась сказать о своих подозрениях. А потом и вовсе откинула эту мысль, подумав, что это бред. А тут Свят сегодня пришел, весь такой довольный. Я и начала расспрашивать, он отмалчивался. Потом журнал этот у него увидела. Прочитала статью. Тут то и начала у него уже точно все выспрашивать. Без шантажа не обошлось. Он и рассказал мне, Что Маркус не Маркус вовсе. А что он Ярослав. Правда, избить его поначалу хотела, что все эти игры завели, но потом поняла, что выбора у них особо не было. Ему повезло, что Свят вообще оказался рядом тогда, и что он не один с этим разбирался.

— Подруга, ты как всегда права. — обнимаю Инну. — Спасибо, что ты у нас есть. Что бы я без тебя делала…

— Сейчас бы мчала с Ясей на другой конец страны, — смеется Инна.

— Откуда ты знаешь?

— Предполагала, что это первое, что придёт тебе в голову и именно так ты и поступишь. Как обычно, эмоционально. Я права?

— Ну, в общем, да. У меня был такой вариант. Я его даже Ярославу озвучила.

— Бедный Ярослав. Как он с тобой справится. Я точно дам ему несколько уроков, как тебя укротить, — шутит Инна.

— Да ладно тебе! — пинаю её в бок. И направляюсь в комнату дочки. Весь вечер мы проводим вместе.