Право на любовь (СИ)

Глава 25. Ярослав

Три самых ужасных дня прошли для меня в другом городе. Именно сейчас, когда я должен находиться в Москве и вовсю вылавливать Рину для объяснений, я нахожусь за сотню километров от нее. Но данное отцу обещание нарушить не имею права, если ещё хочу бороться за нас. Я хочу.

Рина ушла, оставив о себе только воспоминания и портрет, который я обнаружил ранним утром на её подушке без каких-либо объяснений. Я пытался найти ответы во время последней нашей встречи, но так и не нашел. Казалось, мы всё выяснили, проговорили. Но она ушла. Почему? Этот вопрос не дает мне покоя… До отлета я звонил ей и писал. Она игнорировала. Я мчался к ней, игнорируя все возможные дорожные правила. Чуть в ДТП не попал… но дома её не обнаружил. Сколько бы я не ждал, она не появилась… В окнах свет не горит. На звонки не отвечает. И даже её бабушка не выходила…

Караулил у её дома до самого вечера, и только билет на самолет меня остановил, чтобы продолжить сидеть в машине около её дома. Где она? А главное, с кем? Эти вопросы словно лезвием по сердцу. И с каждым разом больнее. Стоит подумать, что она не со мной. А что, если всё это было игрой? Четко спланированной игрой? Но кем? Маратом? Он бы до этого не додумался… Каримов? Вряд ли тот на такое пойдет…

Да и не могла Рина так притворяться. Даже самая хорошая актриса не сыграет такие живые эмоции и чувства. Не могла так искренне заботиться и беспокоиться обо мне, так искренне целовать и заниматься любовью. Не могла она всё это сыграть.

— Ты просил докладывать о всех передвижениях Каримова, — вырывает из мыслей Свят.

— Да, что-то есть?

— Его видели в больнице Склифосовского вместе с Мариной.

— Что он там делал?

— Совпадение или нет, решать тебе. Но бабушка Рины попала туда три дня назад с инфарктом.

— Ты же знаешь, я не верю в совпадения. Не сейчас. Как Галина Петровна?

— Состояние стабильное. Сегодня её перевели в кардиологическое отделение.

— Кто занимается её лечением?

— Андропов Аркадий Семенович. Она в надежных руках.

— Знакомая фамилия. Где-то я уже слышал её.

— Андропов, лечащий врач твоего отца и…

— И хороший друг Каримова. Это он посоветовал его нам. И он оплатил лечение папы, когда у него случился микро инфаркт, а затем и инсульт после действий Вяземского-старшего.

— Да, — подтверждает мои мысли друг.

— Наше расставание не было случайностью или желанием Рины. Его подстроил Каримов. Не просто так он появился в больнице, как и то, что лечащий врач тот же. Не удивлюсь, если и лечение оплатил он.

— Верно. Он оплатил лечение, правда с «рабочих» счетов. Нам это не сразу удалось найти.

— Мерзко действует. Через меня не стал решать вопрос. Знает, что откажу ему в его планах. Решил давить через Рину. И знает, на что давить, тварь.

— Что будешь делать?

— Для начала поговорю с Аяной. По возвращению поеду в больницу.

— А тендер?

— Мы вместе там появимся. Я заберу её с больницы и увезу на оглашение результатов. Чтобы Марат понял, что она действовала за его спиной. Чтобы никаких видов на неё не имел, даже если мы и «расстались» как она думает.

— Ты жестоко поступаешь с ней…

— Либо она моя, либо ничья. Делить её я ни с кем не собираюсь. Она будет только моей и точка.

— Как знаешь. Раз так всё складывается. Ты не думаешь, что Аяна могла быть замешана в планах своего отца? Может, это она его натравила на Рину…

— Сейчас узнаем, — говорю другу и ищу нужный номер и набираю. Встретиться, как договаривались, не получилось. Рина своим уходом спутала все планы.

— Приехал? — доносится из трубки знакомый голос.

— Нет, ещё в командировке. Ты можешь говорить?

— Да, мы с Маей в парке гуляем. На Воробьевых. Помнишь, как гуляли тут в детстве?

— Да, помню. Мне надо с тобой поговорить. Думаю, ты догадываешься о чем.

— О той девушке, что с тобой на фото. Из-за неё ты звонишь мне, чтобы попросить меня отменить свадьбу. Так?

— Откуда знаешь про отмену свадьбы?

— Не трудно было догадаться, Яр. Ты смотришь на неё влюбленными глазами. Рада ли я за тебя, хочешь узнать? Конечно, рада. Я счастлива, что хоть кто-то из нас по-настоящему счастлив и влюблен. Хоть я и обижена на то, что ты не сразу пришёл ко мне и честно всё мне не рассказал, а звонишь сейчас, когда до нашей свадьбы осталось пять дней.

— Пять дней? Серьёзно? Они уже определили дату?

— Да, с утра меня этой новостью «осчастливил» папочка…

Это значит, отцу не удалось переубедить Каримова… Ну конечно, зачем соглашаться на меньшее, когда на горизонте маячит сумма больше, чем он может получить… Жадная и меркантильная свинья…

— Поэтому я буду только «за» расторгнуть этот дурацкий план моего отца… Ты же знаешь, если ему что-то пришло в голову, то сломать это сложно. Он по головам пойдет, но добьется своего.

— Уже добился. Рина со мной рассталась из-за твоего отца. А я её люблю…

— Даже не знаю, что сказать. Это вполне в духе моего отца. Но я надеюсь, что ты сможешь переубедить Рину и всё ей объяснить. Если она тебя любит, то поймет. Я тут точно не причём. Ты же знаешь, этот брак не принес бы нам счастья. Мы любим друг друга, как брат и сестра, не более того.

— Я рад, что ты так думаешь. Но что если нам придётся заключить с тобой фиктивный брак сроком на год. Ты занимаешься свей учёбой, я занимаюсь бизнесом твоего отца, помогаю ему его восстановить, выплатить долги и возобновить работу. А по истечению года каждый получит своё.

— Честно говоря, я не думала о таком… Но если это как-то поможет тебе, то я согласна. По крайней мере, ты — это не твой брат.

— А если бы это был Артём?

— Что ты имеешь ввиду?

— Что Артём любит тебя по-настоящему, как девушку, а не как сестру.

— Бред какой-то. Он любит надо мной издеваться, подкалывать. Поэтому, нет, если бы это был Артём, я бы не согласилась даже ради тебя. Прости.

— Ты же знаешь, мальчишки любят подергать девочек за косички. Такая наша природа. Он просто хотел, чтобы ты обратила на него своё внимание, вот и всё. Знаешь поговорку «от любви до ненависти один шаг». Это действует и в обратную сторону.

— Нет, Ярослав, за него я бы не вышла. А насчет вас с Риной: я желаю вам счастья и надеюсь, мой отец образумится.

— Спасибо тебе. У меня будет единственная просьба. Я знаю, что ты очень близко общаешься с моей мамой. Пожалуйста, не говори ей пока о Рине, я сам расскажу.

— Договорились.

— Спасибо, Ая. Пока. — отключаюсь. Хоть одной проблемой стало меньше. Но брат так и становится проблемой, которую из-за его упрямства решить невозможно. Лететь домой и жениться на Аяне он согласен, но вот включиться в фирму он наотрез отказывается. Аргументирует тем, что не хочет быть на вторых ролях, да и учиться ему ещё год с лишним…

— Она не в курсе была планов своего отца. Значит, Каримов сам всё спланировал.

— Что будешь делать?

— Для начала лететь домой. А там разберемся.

— Поехали.

Москва. Дом. Родная столица встречает прохладой и ветерком, но солнышко уже взошло и радует всех жителей. Поток машин стал значительно больше, а значит, все вернулись с морей и из-за границы.

— Здравствуйте, не подскажите, Власова Галина Петровна в какой палате находится?

— Одну минуту, — говорит женщина за стойкой регистратуры, что-то ища в компьютере. — Третий этаж, двенадцатая палата.

— Спасибо.

Сейчас я снова тебя увижу, моя девочка. Я не откажусь от тебя, пусть ты и отказалась от меня.

Перевожу дух и захожу в палату.

— Добрый день, Галина Петровна.

— Ты? — поворачивается на мой голос Рина. — Что ты тут делаешь? Я же сказала не искать со мной встречи…

— А я не к тебе, я к Галине Петровне пришел, — отвечаю ей и поворачиваюсь к её бабушке.

— Как Вы себя чувствуете? Я вот принес Вам фрукты и Ваши любимые цветы, чтобы Вы быстрее поправлялись.

— Спасибо, уже лучше. Риночка хорошо обо мне заботится. И днём и ночью около меня. Домой не могу выгнать, чтобы отдохнула.

— Галина Петровна, если Вам что-нибудь нужно, то смело обращайтесь, я помогу.

— Спасибо большое, мой хороший. Но пока мы своими силами справляемся.

— Но если что нужно, говорите, не стесняйтесь, я к Вашим услугам. Выздоравливайте.

— Спасибо.

— Пойдем выпьем кофе, а то ты бледная вся. И поговорим.

— Нам не о чем разговаривать, и я никуда с тобой не пойду.

— Хочешь при бабушке? — задаю вопрос. Она молчит. — Ладно…

— Хорошо, пошли. Но запомни, одна чашка кофе и я возвращаюсь обратно. — пытается холодно говорить Рина, но дрожь в голосе выдает её с головой.

— Пошли…

Молча спускаемся на первый этаж, где находится автомат с кофе. Конечно, это был только предлог. На самом деле мне нужно было, чтобы она пошла за мной. Но когда я миную тот самый аппарат, она наконец-то говорит.

— Ты куда? Вот тут кофе. — показывает на автомат.

— Это не кофе, а подкрашенная бурда, которую невозможно пить.

— Дальше я не пойду. Либо мы пьем кофе тут, либо я поднимаюсь обратно в палату.

— Ладно, не хочешь по-нормальному, будет по-плохому. — подхожу вплотную и, перекидывая через плечо, несу её к выходу.

— Отпусти меня! Ты что творишь?

Будешь брыкаться, буду шлепать тебя по заднице, пока не успокоишься.

— Ярослав, отпусти, кому говорю! — продолжая брыкаться на моем плече и бить меня в спину своими кулачками. На её ягодицы приходится смачный шлепок моей рукой.

— Ай! — взвизгивает Рина. — Ты что делаешь?

— Я предупреждал, — с усмешкой говорю ей, неся до машины. — Продолжишь в том же духе, следующий раз будет больнее. И на этот раз мои слова возымели успех. Мы спокойно доходим до машины. Усаживаю Рину рядом с собой на пассажирское сиденье, сам занимаю водительское. Блокирую двери машины и стартую с парковки больницы.

— Куда ты меня везешь? Мне нужно в больницу.

— Около твоей бабушки приставлена охрана и моя домработница. Ты её должна помнить. На время нашего с тобой отсутствия она позаботится о ней. А тебе, любимая, надо переодеться.

— Зачем?

— Ты забыла о нашем соглашении, милая? По условиям договора ты находишься рядом со мной до оглашения результатов тендера. А он как раз сегодня.

— Я тебе там зачем?

— Чтобы Марат увидел, какую «змейку» он пригрел у себя под носом и кто его подставил. После этого вы не сможете быть вместе.

— Ты жесток к нему.

— Нет, милая, я просто тебя люблю и делить ни с кем не собираюсь. Ты моя, запомни это.

Молча доезжаем до квартиры, и я провожаю Рину в комнату, чтобы переоделась. Там всё готово. Девичий рай — это когда за тебя уже всё сделано. Осталось одеться, накраситься и идти украшать мир. Я так же иду переодеваться в костюм.

— Менее заметного наряда не было? Этот цвет так и кричит «Обратите на меня внимание!», — недовольно говорит Рина, стоя передо мной в шикарном красном костюме на высоких каблуках. Таких, что мы совпадаем по росту.

— Не мог, любимая. Именно он должен обратить на тебя внимание, а я буду рядом.

— Ненавижу тебя… ненавижу! — бросается с всхлипыванием и кулаками на меня Рина. — Ненавижу за то, что ты делаешь со мной… Зачем мучаешь? — истерит она.

— Тише, моя хорошая… Тише… — прижимаю её крепче к себе. Глажу по волосам и спине, пока она не затихает и успокаивается. — Знаю. Я тоже люблю тебя и очень соскучился по тебе, — шепчу на ухо, и она отстраняется.

— Это последнее, что я для тебя делаю. После мы больше не увидимся.

— Не могу тебе этого обещать.

— Ярослав! — строго произносит Рина, хоть и сил на выпады больше не осталось.

— Поехали, нас ждут.

До места событий доезжаем молча. Всё, что сейчас происходит, для меня больно и непонятно. Зачем я ему? Кому хочет навредить? Себе? Марату? Мне? Зачем весь этот спектакль с моим участием? Неужели после всего, что было между нами, он думает, что я хоть как-то могу думать о другом мужчине, не говоря уже о том, чтобы построить отношения…

Мне больно от того, что он теребит душу и себе, и мне. Я же попрощалась… Оставила нас на хорошей ноте… Ушла так, чтобы Каримов не смог ничего сделать ни бабушке, ни ему. Ведь если бы я выбрала его и будь мы вместе, Каримов бы на этом не остановился. Он пошел бы дальше, только бы добиться своей цели. На кону стоит моя жизнь. И если бы со мной что-то случилось, Ярослав бы мстил. Уверена в этом, как никогда. Всё то, что я видела в его глазах по отношению ко мне, доказывает это. Просто так он бы этого не оставил. А так я оставила нас для того, чтобы мы жили. Не вместе, но были живы и знали, что у каждого всё хорошо.

Полный конференц-зал участников тендера. Все ждут результатов и надеются, что его компания и проект окажется победителем. Единственная моя надежда, что это мероприятие пройдет без встречи с Каримовым. Как я ему объясню, что тут делаю? Ведущий этого мероприятия уже взял слово, и все его слушают. Я же останавливаюсь и обвожу взглядом зал. Каримова нет, и я с облегчением выдыхаю, пока Ярослав не проталкивает меня вперед.

Наше появление оказывается эффектным. Выбранный Ярославом костюм замечают все, только слепой на меня не посмотрел, пока мы беззвучно продвигаемся к первому ряду около сцены и останавливаемся рядом со Святом.

— Заявок на тендер в этом году было много. Проекты были разные, и ни один не остался без внимания. Скажу честно, выбор был трудный. Вы все очень хорошо потрудились. Но победитель, к сожалению, может быть только один. Мы очень долго коллегами не могли решить, какой проект выбрать. Долго решали между двумя замечательными проектами, которые с радостью воплотили бы в жизнь для наших горожан. Но всё же выбор сделан. И для оглашения результатов я приглашаю на эту сцену руководителя ежегодного тендера Кирсанова Арарата Акимовича. Поприветствуем.

— Добрый день, уважаемые коллеги, участники тендера. Я не буду много говорить, думаю, все тут собрались по одному и тому же делу — узнать имя победителя. Итак, я вскрываю конверт. И… победителем становится проект «Имеретинский» и его руководитель Вяземский Марат Александрович.

Я ничего не понимаю… Для чего была моя роль в его компании? Зачем шпионила? Что вообще происходит? В этот момент вижу глаза Марата, направленные на меня со сцены и кивок Ярослава кому-то и на экране появляется видео передачи денег, запись разговора о деньгах: всё то, что я доставала для Ярослава.

И тут начинается суета… Переговоры между участниками тендера, между ведущими, создателями и руководящим составом… И понимаю, что Ярослав специально это сделал. Именно такого эффекта он и добивался. Он растоптал его, как бизнес-партнера. Прилюдно покарал за его действия.

— Прошу тишины, — говорит ведущий, выходя на сцену. — В свете открывшихся улик и не честности компании Вяземского, руководителями было принято решение изменить имя победителя. Им стала компания Войковского Ярослава Владиславовича и его проект «Альянс». Победителя прошу подняться на сцену для первого слова, а дело Вяземского мы передадим в прокуратуру.

— Ты знал, что он задумал? — спрашиваю Святослава.

— Да.

— Почему нельзя было сделать это тихо, не растаптывая его?

— Ярослав отомстил за своего отца и за то, что пережила его семья, когда его отец раздавил его и его компанию. Око за око.

— Ну, всё, тут закончили, можно возвращаться назад. Свят, ты с нами? — говорит Ярослав.

— До Лины поеду, обрадую новостями, — делится Свят и прощается с нами.

— Доволен? — спрашиваю его.

— Ещё бы. Я выиграл тендер. Я победил врага, — улыбается Яр.

— Самому не противно от своих действий? Можно было сделать по-другому. Он всё-таки тебе брат.

— Братом он мне перестал быть тогда, когда пошел против меня и моего отца. Я показал ему его же методами, каково быть на моём месте. Когда вся жизнь разрушается за доли секунды… Когда дело всей жизни летит в тартарары… Теперь пусть он это испытает на своей шкуре. А если ты побежишь вытирать ему сопли, то зря. Он не примет этого. Он видел тебя со мной и сейчас он знает, кто его подставил. Кто мне сливал всю информацию. И что за его спиной ты всё время была со мной. Он это понял и ненавидит сейчас тебя так же, как и меня, родная, — с язвительностью говорит Ярослав.

— Я и не собиралась к нему идти, потому что понимаю сама, что я наделала. Единственное, что сейчас хочу, это вернуться к прежней жизни без тебя, Марата, тендера и прочего.

— А вот этого я не обещаю, как прежде уже не будет. Я от своих слов не отказываюсь. Ты моя — прими это.

— Почему тебе нравится всё усложнять?

— Поехали. Ты вроде бы к бабушке хотела.

До больницы мы снова едем молча. Каждый думает о своем. Ярослав хоть и кидает взгляды на меня, но я упорно их игнорирую и пялюсь в окно. Как бы я не пыталась его ненавидеть, чтобы разлюбить, не получается. Это против меня. Это неподвластно чувствам. Любить или ненавидеть. Я знаю, что он злится на мой побег. На то, что рассталась во так, не объяснив ничего. Не могла же я сказать, что Каримов мне угрожает? Или могла? Если бы сказала, он бы пошел разбираться и неизвестно во чтобы это вылилось… А так и волки сыты, и овцы целы.

— На заднем сиденье пакет с твоей одеждой. Не думаю, что в костюме тебе будет удобно с бабушкой.

— Спасибо, — говорю и поворачиваюсь боком, чтобы забрать пакет. Успешно справляюсь с этим. Поворачиваюсь обратно, как его губы накрывают мои. В этом поцелуе столько боли и нежности, что хочется разрыдаться прямо тут. Рассказать всё. Но не имею права сдаться. Ради бабушки. Ради себя. Ради него. Ради наших жизней.

— Прощай, — говорю это, надеясь поставить точку.

— До встречи, малышка, — и только его ответ дает мне понять, что так просто он меня не отпустит.

В туалете больницы переодеваюсь в свою одежду. Тут же нахожу контейнер с домашней едой. Он подумал обо мне. Это приятно и неожиданно. Как бы не злился, он заботится обо мне. Такие мелочи показывают истинное отношение. И даже слов о любви не нужно, чтобы понять, что любит. Сильно любит.

Как только появляюсь на этаже, охрана отступает.

— Пост сдали, — командуют мне и покидают этаж под моим взором.

Вхожу в палату. Бабушка спит. Ольга Евгеньевна описала всё, что происходило за моё отсутствие и что у меня милая бабушка и сидеть с ней было приятным удовольствием. Мы с ней ещё немного разговариваем и я её отпускаю домой. Мне она нравится. Приятная и милая женщина. Она как мама, с ней уютно и тепло, и как-то по родному. Есть такие люди, они как дом, они твои. Ты чувствуешь их особой волной.

В больнице сижу до самого вечера, пока невестка тети Зины меня не сменяет до следующего вечера. Она милая, а самое главное, она профессиональная сиделка, и её я знаю много лет. Она подкована в медицине и щепетильна во всех вопросах касаемо уколов, капельниц и прочего, что должны ставить. Следит за медперсоналом, чтобы все ампулы были вскрыты при ней, сверившись с листом назначения. Строго за всем смотрит. Это была моя личная просьба. Всё равно, хоть и договор с Каримовым в силе, пока бабушка тут, я не могу доверять всем.

Домой я попадаю ближе к вечеру вместе с Инной. Закидываю в стирку бабушкины вещи и собираю новую. Пишу список продуктов на завтра, чтобы приготовить свежее. Специально загружаю себя делами, лишь бы не думать о Ярославе и о том, что сейчас у них проходит вечер в честь победителя у них дома, на котором будет присутствовать и Каримов с дочерью. А точнее с его невестой.

Инне рассказываю о встрече с Ярославом, передаю в деталях.

— Ты рассказала ему о беременности?

— Нет.

— Почему?

— Не смогла. Там столько людей было, суета. И я вижу, что он пытается держаться со мной по-другому. Вроде бы и хочет оттолкнуть, но не может. Пытается холодно себя вести, но не получается. Глаза выдают. Ему больно от того, что я решила всё за нас.

— Рин, я всё понимаю, что больно, но сейчас ты должна не о себе или о нём беспокоиться. Ты должна думать о ребенке. Как бы там ни было, он его отец, и он имеет право знать.

— Ладно, я скажу ему.

— Когда? Когда ребенку десять лет будет?! — напирает подруга.

— Не знаю.

— Сейчас пиши, — протягивает телефон Инна.

— Думаешь?

— Да! — с уверенностью говорит подруга. — Не напишешь сама, я напишу.

— Может потом, при личной встрече?

— Ага, лет так через десять, да? Просто возьми и сделай это. Что между вами будет, это неважно, но ребенок ни в чем не виноват.

— Ладно, может ты и права, — забираю у подруги телефон и открываю такой родной и любимый чат с улыбающимся Ярославом в круглом окошке и печатаю…

Марина*огненная богиня*Власова: «Я беременна. Подумала, что ты имеешь право знать.»

Не проходит и минуты, как около сообщения появляются две синие галочки и он печатает ответ.

— Он печатает… — говорю Инне.

— Отлично. Сейчас и узнаем его отношение. Если скажет, что приедет, то значит, ему не всё равно.

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Сейчас приеду. Ты в больнице?»

Марина*огненная богиня*Власова: «Нет, дома.»

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Жди, скоро буду.»

Спектакль разыгран. Зрители довольны. Враги получили свое наказание. Победителей не судят. Теперь смело можно выдохнуть: одной проблемой меньше. И можно сконцентрироваться на Каримове и его планах относительно Рины и меня в целом. Так без неё себя не вижу и видеть не хочу. Поэтому на обратном пути делаю попытку и целую её. Хвала небесам, она не отстраняет меня, а держит контакт до конца. Отвечает. Глаза в глаза. Взрыв атомных частичек под кожей. Кроет на полную мощность обоих. Это любовь, несомненно. И она в нас двоих. Она любит меня. Любит. И в этом не стоит сомневаться. Пусть и делает все наоборот, но глаза… Глаза и чувства врать не умеют. Но, в конце концов, кто-то должен ослабить этот накал. И инициатором выступает Рина, отстраняясь первой. Я не давлю. Ей и так тяжело. Понимаю. Знаю, как никто, когда дорогой тебе человек болен, и мало того, что ты переживаешь за его здоровье, так приходится думать о своих поступках, так как на кону её жизнь. И эта жизнь в руках другого человека. Более сильного. Более опасного. Более властного. Деньги и власть решают всё. И убрать ненужного человека — это как раз плюнуть. В Каримове я не сомневаюсь, что и на это он сможет пойти, конечно, не запачкав свои «беленькие» ручки убийством с инсценировкой.

Из этих мыслей меня вырывает долгожданный звонок.

— Ярослав, добрый день. Кольца готовы и ждут Вашего одобрения. Когда сможете приехать? — задает вопрос ювелир, к которому я обращался для создания наших индивидуальных колец по моему эскизу с именной надписью на латыни. Знаем её только мы.

— Добрый день, Петр Никанорович. Через час буду у Вас.

— Отлично. Тогда до встречи, — завершает разговор собеседник и отключается, не давая мне попрощаться.

С оцененными пробками в Москве к центру города, где расположена мастерская Петра, добираюсь как раз в обозначенное время. Петр Никанорович педант. Не любит опаздывать сам и не любит, когда опаздывают другие. Всегда выполняет работу в срок или, если возникает форс-мажор, старается завершить работу раньше оговоренного срока. Не любит быть должником. К работе относится со всей душой и любовью. В своем деле мастер, хоть и ему уже за шестьдесят, и голову покрыла седина, а на носу теперь соединялась золотистая тонкая оправа для очков. Но, как говорится, цифры не имеют значения, главное, что внутри.

— Здравствуйте, Петр Никанорович. Рад видеть Вас в бодром здравии.

— Здравствуй, Ярослав. Спасибо на добром слове. Держи, вот твоя драгоценность. — протягивает коробочку с двумя одинаковыми кольцами. Только моё шире и там красуется один маленький камушек. У Рины тоньше и женственнее. Впереди усыпанное камушками в два ряда. Но единственное, что не отличить — надпись. Она выгравированная внутри кольца. Её чувствуешь. Чувствуешь каждую буковку. Каждую завитушку. Каждый изгиб.

— То, что надо. Вы, как всегда, восхищаете своей работой. Надеюсь, этот заказ останется между нами.

— Мой друг, разве есть сомнения мне не доверять?

— Нет, конечно, нету. Вы столько лет служите верой и правдой нашей семье. Спасибо Вам.

— Пусть они принесут вам счастье.

— Так оно и будет. — улыбаюсь собственным мыслям. — До свидания.

— Счастливо, мой юный друг.

В салоне вытягиваю кольца из коробочки и перемещаю их парой на цепочку. Пусть будут около сердца. И двигаю к родителям. Там меня ждет блядское общество не самых приятных мне людей, кроме маленькой части её составляющей. И причина, почему я еду туда, а не к себе на квартиру — это мама. Она все подготавливала для любимого сына и единственного, кто остался рядом. После последнего отказа Артёма возвращаться домой и в компанию, мы рассорились и не созванивались. Он ещё тот черт, которого нужно поискать. Брат-близнец, мать вашу. Хотя знаю, что он сейчас чувствует то же самое, что и я. Так было всегда. Две половинки одного целого. И всё равно закрывает всё это своей ебучей гордостью.

Весь этот гребаный фарс под названием высшее общество собралось у родителей в загородном доме. И я бы давно покинул сие мероприятие, так как видеть всех этих чиновников, мэров с их женами-любовницами вызывает отвращение. Если бы не одно, НО: все это организовано в честь победы в тендере, ну или как описала этот праздник мама, то он в мою честь. Именно это меня останавливает — оставаться тут и слушать это чванливое общество во главе с Каримовым. И сейчас среди гостей он мелькает, ехидно мне улыбаясь. А так хочется врезать по его наглой роже.

Я не привык добиваться победы такими методами. Люблю честную борьбу. Но Марат сам обозначил границы. Пришлось подстраиваться и играть по его же правилам. От этого никакого удовольствия, только гадкое чувство внутри. Марат украл наш со Святом проект «Имеретинский», над которым мы работали три года, чтобы сделать его максимально идеальным. Мы просчитывали всё до мелочей. Этот проект стоил нам нервов, денег и постоянных доработок. Это было моё детище. Я вложил в него не только душу, но и любовь к морю, кораблям. Он знал это и все равно целенаправленно его выкрал, выдавая за своё. Нам же со Святом пришлось объединить усилия втройне и сделать проект ещё лучше, ещё масштабнее, еще более конкурирующим. Три месяца без сна. Три месяца полной концентрации на работе. На три месяца я вообще забыл, кто я. У меня была одна цель — новый проект. И нам удалось. Не зря акционеры и руководители тендера выбрали нас вторыми по конкуренции с Вяземским. Но только я действовал честными методами, никого не подкупал. За это моя совесть чиста. Хотя, если бы он пришел ко мне, я бы не стал прилюдно так его опускать. Его бизнес развалился, и теперь я имею возможность его выкупить и расшириться, а затем выкупить и его акции в компании. Месть — это то блюдо, которое подают холодным. И с этим я полностью согласен. Он уничтожил меня как друга, брата. Я уничтожил его как партнера. Око за око.

Я долго брожу среди толпы, салютуя всем нетронутым бокалом с шампанским. Не пил и не собираюсь. Хотя охота не только глоток сделать, а нажраться в усмерть. На душе противно и гадко. Сейчас бы Рину рядом и большего мне не надо. Но Каримов уже решил всё за нас. Ведет свою игру подло и мерзко. Удивительно, что у него две такие хорошие дочки, при том, что отец не самых лучших качеств и примеров. Но это знают только близкие. Для остальных он идеальный отец, примерный семьянин и выгодный бизнес-партнер. По всем пунктам одно позерство. Хотя копни глубже, у каждого в этом гребаном обществе свой ящик Пандоры найдется.

— Поздравляю! Такой успех для компании — победа в тендере. Теперь компанией заинтересуются не только наши соотечественники, но и зарубежные партнеры! — подает голос отец, нарушая моё единение.

— Спасибо.

— Ну, осталось дело за малым — пожениться вам с Аяной. Дата согласована, к свадьбе всё готово.

— Я как понимаю, всё решено? — в упор смотрю на отца.

— Да, дату мы уже согласовали.

— Отлично. Ты знаешь о моих дальнейших действиях, отец. И не говори потом, что я не предупреждал. — выливаю содержимое в бассейн и ставлю бокал на поднос вовремя подошедшего официанта. Пусть скажут спасибо, что об голову не разбил. Единственное, почему я не устроил сейчас скандал и не набил ему морду — это мама. Ради её стараний не посмею испортить вечер.

— Ярослав, ты знал, что так будет. Ты знал, что мы породнимся с Каримовым. Я попытался с ним поговорить, привел все твои аргументы. Он не согласен. Так что тебе придётся взять на себя ответственность.

— Я не бегу от ответственности, но этот брак продлится ровно год, когда я вытащу его гребаную задницу из долгов и подниму его компанию. Дальше наши пути разойдутся.

— Что плохого в том, что мы породнимся? Владимир прекрасный семьянин, хороший отец. И в бизнесе он хорош. Да, не без косяков. Но кто из нас не безгрешен.

— Хороший семьянин? Смешно. Это блядун, который трахает направо и налево своих секретарш или участвует в закрытом свингер клубе в роли посетителя. Прекрасный отец? Прекрасный отец не выдавал бы свою дочь за нелюбимого человека. Это человек, который грозил моей любимой убийством её бабушки, чтобы она от меня отказалась. Это как, по-твоему, нормальный человек?

— Я не верю. Ты сейчас это всё говоришь только для того, чтобы меня с ним поссорить.

— Как тебе угодно, папа. Я больше не буду говорить. Свои решения я обозначил, и с ними придётся смириться. Я разведусь с Аяной через год и женюсь на Рине, — ещё раз внятно и четко говорю отцу.

— За этот год многое, что может случиться, — говорит отец. — Ты можешь передумать. Аяна может забеременеть. В конце концов, эта девка…

— Рина… Её зовут Рина.

— Может разлюбить тебя или изменить тебе… В конце концов, выйти замуж. Не каждая будет сидеть и ждать у моря погоды.

— Я уверен, что она любит меня и наши чувства взаимны, папа. Уж я знаю, о чём говорю. А с Аяной я разговаривал. Она не прочь фиктивного брака, и детей у нас не будет. Хоть и жить мы будем в одном доме, но спать в разных постелях. Так что если ты надеешься, что Аяна залетит, и я не смогу выполнить свой план, то зря. Я всё продумал. И единственное прошу, если не хочешь потерять сына, не мешай!

— Ты видишь, как она на тебя влияет? Ты дерзишь отцу, ставя во главе её, а не свою семью.

— Да, я ставлю её во главе своей жизни, так как я люблю её. Как ты не можешь этого понять?! И я просто отстаиваю своё, отец. Я всегда беспрекословно выполнял всё, что ты хотел. Думал, что так правильно, так лучше. Но сейчас я сам знаю, что для меня лучше и кто мне нужен.

— Ты о матери думал? Что она об этом скажет? Она же Аяну уже дочкой считает.

— Я не говорил с ней, но расскажу. Уверен, она меня поймет и примет Рину не хуже Аяны. Мама всегда была на нашей стороне с Темой. И уверен, она будет счастлива, если счастлив я. А счастлив я с Риной.

Нашу перепалку с отцом прерывает звук входящего сообщения в чате. На экране высвечивается имя Рины и её фотография. Разблокировав экран, читаю сообщение.

Марина*огненная богиня*Власова: «Я беременна. Подумала, что ты имеешь право знать.»

Первые пару секунд не мигаю. Просто стою в ступоре. Кажется, не дышу. Потом доходит смысл слов, а за ним и осознание.

Беременна.

Моя девочка беременна.

У нас будет малыш.

Я стану папой.

В голове за доли секунды проносится дальнейшая жизнь: как я её вижу. Как беру его или её на руки, как качаю, как подкидываю к самому потолку, а она визжит от счастья и восторга. Как заплетаю косички или делаю ему крутую стрижку в барбер-шопе. Как говорит слово «папа». Как веду впервые в садик. Затем в школу. Как вместе идем на разборки. Целый калейдоскоп новых эмоций во мне просыпается. Таких неистовых, ярких, красочных. Будто мне дали второй шанс на жизнь.

Я должен удостовериться. Знаю, что врать не будет, но всё же лично хочу услышать. Что будет делать? Надеюсь, мои мечты совпадают с её реальностью.

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Сейчас приеду. Ты в больнице?»

Марина*огненная богиня*Власова: «Нет, дома.»

Ярослав*construction boss*Войтковский: «Жди, скоро буду.»

— Опять к ней собрался? — подает голос отец, видя, что я разворачиваюсь к выходу.

— Да, к ней. Какие-то проблемы?

— Останься, нужно ещё официально подтвердить вашу дату свадьбы перед гостями.

— У вас с Каримовым есть прекрасная возможность получить поздравления вместо меня.

— Ради мамы хотя бы останься.

— Я ей потом всё объясню. Но сейчас мне действительно лучше уехать.

Больше, чем этой свадьбы, папа хочет внуков. Поэтому я уверен, что приведя Рину домой и, познакомив с родителями и объявив о её беременности, отец сразу же отменит этот дешевый фарс со свадьбой. Во главе станет не помощь другу, а внук или внучка.

Малыш, ты же поможешь папочке и мамочке убедить в этом твою бабушку и дедушку?!

Ярослав.

Искать свою машину среди тачек прибывших гостей на своих, дабы показать свою крутизну и статус, не имеет смысла. Их тут столько, что заняли больше половины улицы. Так что это как искать иголку в стогу сена, долго и муторно. Поэтому огибаю дом и иду к закрытому гаражу. Там стоит железный конь, наш с братом. Наши мотоциклы.

Любовь к мотоциклам пошла от Артёма. Он буквально меня заразил этим. Помню, как он долго и упорно уговаривал родителей подарить ему мотоцикл на день рождения. Я таким желанием не горел и вообще не понимал, что в этом может быть крутого. Опасно, да. Родители были категорически против. Но Артём был бы не он, если бы не пошел против воли родителей, доказывая своё. Помню, он устроился в какое-то кафе работать по сменам на летних каникулах. Копил все подаренные деньги. И вот на пятнадцатилетие он всё-таки купил своего первого железного коня. Это был «Урал» с коляской. Это, конечно, не самая последняя модель, и она не крутая, как у многих байкеров, но зато свой и купленный на свои деньги. Такого рвения даже родители не ожидали. Сколько бы отец не прививал ему любовь к кораблям, морю — тщетно. А тут глаза горят, эмоции через край. Родителям пришлось смириться.

Естественно, брат стал меня катать с собой. Так я и втянулся в это. С каждым разом, прокатившись вместе, этот железный конь влюблял меня в себя с новой и новой силой. Я настолько загорелся, что просил Артёма меня научить. Он был в восторге, что я начал разделять его интересы. И как здорово будет отправиться в путешествие вдвоем на своих мотиках. Учёба даром не прошла. Брат обучил меня всему, что знал сам. Что-то изучали по книгам, что-то исходя из видеороликов. Общались с байкерами, состояли в фан-клубах. Даже некоторые финты мы научились делать. На следующий год я купил себе свой первый мотоцикл. «Урал» я уже испробовал. Мне хотелось чего-то большего. И это был новый мотоцикл, хоть и купленный с рук. Мой черный железный конь с надписью «ЯВА». Что-то созвучное с моим именем. Брат следом продал свой «Урал» и тоже пересел на «ЯВУ». Ну и чтобы можно было легально ездить по трассе. В тот год учёбы были проблемы с ГАИ и, естественно, мы выезжали на трассу без прав и, тем более, без шлема. Поэтому, как только нам исполнилось шестнадцать, мы с братом сдали экзамены и получили водительские права.

Постепенно мы начали выезжать за пределы Москвы, но так, чтобы к вечеру вернуться домой. Нас манила романтика путешествий, экстрим, зашкаливающий адреналин и щенячий восторг, который можно испытать, выжимая максимум из «литровой» пули. Как только мы выжали всё с «Явы», нам стало скучно. Это как гнаться за новой и новой дозой. Хочется мощнее. И вот через полгода мы уже пересели на «Хонду». Спортивный мотоцикл. Сильный, мощный, резвый железный конь.

На каникулах мы с братом и нашими друзьями гоняли в Питер на байках. Посещали байк-фесты, открытие и закрытие мотосезонов. Где собирается куча народа с такой же бешенной любовью к байкам. Кто-то был такой же новичок, как и мы, когда только познавали это мир мотоциклов, а кто-то уже был опытнее и мудрее нас. К сожалению, в современном мире представление о байкерах — это нечто иное, как небритые, немытые выпивохи на мотиках, в кожаных косухах, татуировках и замеченные в дебошах и показной крутизной. На самом же деле всё обстоит иначе: это достаточно уверенные в себе люди. Среди них даже встречаются верующие и религиозные. Они достаточно обеспеченные люди, ведь хороший мотик стоит дорого. Да, они немного не стандартно мыслят. Их путь — это свобода, движение и воля.

Да, мотоцикл — это не велосипед. Нужна физическая подготовка и координация своих действий. Но когда перед тобой открывается мир на мотоцикле, это совсем другое чувство. Мир полон дорог. Мир в основном и состоит из дорог. Только вдумайтесь, каждый день дороги так или иначе присутствуют в наших жизнях. То ли мы пешком идём в магазин, на работу или едем на трамвае, машине, самокате. Но каждый божий день мы идём или едем по дорогам.

Дорога из обыденной может превратиться в гипнотическую стихию, когда ты давишь ботинками козявок и дышишь пылью на обочине, когда ты ловишь частый ритм уходящей под тебя прерывистой разметки, щуришься от стробоскопа солнца в тени придорожных деревьев или неотрывно смотришь на точку на горизонте, куда уходит серый асфальт. Переднее колесо неумолимо, как стрелка часов, отсчитывающих жизнь, движет тросик спидометра, счётчик километров мерно тикает дважды в минуту, унося назад по циферке. И ты вроде бы сидишь тут, на сиденье, обитом искусственной кожей, весь такой определённый, с чёткими границами, а вроде бы и нет. Ты — это не ты, нет никакого тебя, есть только совокупность твоих моментальных снимков. Тугой воздушный поток обнимает крепко, как любящий родственник, ревёт в шлеме песней полёта. И асфальт снизу — уже лишь условность, фон для нанесения разметки, придающей смыл хаосу изотропного пространства, в котором ты летишь. Именно летишь, а не едешь. А горизонт вдали создаёт дополнительный ориентир, не давая тебе впасть в иллюзию очень долгого свободного падения.

Есть дороги главные, оживлённые, многополосные, с разделительной полосой или без неё, автомагистрали или крупные шоссе. Именно они радуют такими ощущениями и позволяют в радостном полёте разделить дух ежегодно шальной весны. А есть второстепенные, безлюдные, ценные не сами по себе, а красотами вокруг себя. Сельские пасторали или асфальтированные просеки в густом лесу, тишь на краю подсолнухового поля, ярко оттеняющего бездонность небесной синевы. Или всё вперемешку: луга, болота, редколесье — всё послушно становится в длинный ряд смены картинок. На таких дорогах можно и нужно останавливаться. Как глоток холодной воды оттеняет крепость кофе. Обстановка придаёт больше смысла движению. В движении не заметить, как играет заходящее солнце в листьях берёзы, как тих и ласков ветер в середине сентября, как муравей, лавируя в шероховатостях дорожного покрытия, тащит пшеничное зерно, которое он, по всей видимости, упёр с придорожного пшеничного поля. И как, передразнивая этот уютный звук остывающего глушителя, стрекочут кузнечики в траве.

Отдельного слова стоят дальние поездки. Эти многочасовые медитации с наушниками в ушах и ездой от заправки до заправки. Во время таких перегонов особенно чувствуешь, что весь мир вокруг — твой уютный дом, только без стен и границ. Этого ощущения не сумел перебить даже сильнейший ливень, под который я попал как-то раз в июле где-то между Харьковом и Киевом. Особенно удачно ложатся дальние поездки на степные просторы, а их так немало в родной стране. Есть в этих степях нечто такое, что будоражит ту малую толику кочевой крови, которая наверняка есть во всяком из нас. Какая-то крупная птица торжественно и лениво парит в вышине, словно и не прошло две тысячи лет, и не опоясали степь дорогой, и не из железа сделан твой верный конь. Степь ли, завораживающая далью, приднепровские ли холмы или полесье, шлифующее устремлённый вперёд взгляд двумя плотными стенами древесных стволов. В любом случае в дальней поездке мотоцикл оказывается средством вовсе не передвижения. Он оказывается средством поймать свой дзэн.

На этих теплых воспоминаниях я летел на своем верном друге к любимой. К той, которая ждёт от меня ребенка. Моего ребенка. Наш плод любви. Хоть он сейчас и совсем маленький и ещё только зародился, но я его уже люблю. Паркую своего железного коня и снимаю шлем. Калитка открыта, значит, ждёт. Нахожу любимую в кухне. Тут всё так же, как и в прошлый раз. Только Рина стоит спиной ко мне.

— Я слышала, что ты подъехал. Садись, сейчас чаю налью и всё расскажу, — нервничая, говорит Рина.

— Почему в больнице не рассказала о том, что беременна? — задаю сходу вопрос.

— Не до этого было. Там бабушка. Плюс ты меня потянул на этот тендер, и я разозлилась на тебя.

— Ты не планировала мне говорить, верно? — сканирую её взглядом.

— Нет. Инна настояла.

— Почему? Почему ты не хотела, чтобы я знал? Почему ты решаешь за ребенка? Почему ты сразу решаешь, что у него не должно быть отца и полноценной семьи?

— А ты как думаешь, почему? — Срывается на крик, а у самой слёзы стоят. — Моей бабушке угрожает опасность. Её могут убить в любой день, если я приближусь к тебе хоть на шаг. Каримову ничего не стоит и меня убить! Плюс, у тебя есть невеста. Что подумают родители твои? Кто я? Любовница, которая разрушила создающуюся семью? Которая залетела от почти женатого мужчины? Вот кто я? Ярослав, я сама себя ненавижу, понимаешь? Что посмела влюбиться в тебя, зная, что у тебя есть невеста. Что вообще создала всю эту ситуацию. Мне прекрасно объяснили, где моё место и что будет. Я просто хотела, чтобы ты знал. Не переживай, с ребенком я делать ничего не буду. Он ни в чём не виноват! — скатывается в истерику Рина, высказывая накопившийся поток слов и слёз. Если бы не её грудная клетка, ходившая ходуном, я бы подумал, что она даже не дышит.

— Твоё место рядом со мной. Выйдешь за меня? — выпаливаю конкретно на душащих эмоциях. Я, блядь, счастлив. Пусть и на эмоциях или гормонах, как бывает у беременных. Она открылась. Ещё в квартире перед тендером, когда расплакалась, подумал, что тут что-то не то, но даже предположить не мог, что внутри неё ребенок. Я бы даже не потащил её на этот чертовый тендер, на этот гребаный спектакль.

— Что? — шокировано смотрит на меня Рина. Не верит или думает, что это шутка.

— Выйдешь за меня? — повторяю снова и встаю на одно колено. Не к чему больше эти разборки, склоки. Больше не подпущу к ней никого. Сам решу все вопросы и проблемы. Надо будет, на Луну сошлю. Только бы ей с ребенком и Галине Петровне ничего не угрожало. Сейчас эти трое у меня на первом месте. Они моя семья. Пусть это громко сказано, но родители отошли на второй план, а Каримов так вообще на десятый. Сейчас есть она, наш ребенок и её бабушка. — Я, конечно, хотел сделать всё по-другому, более романтично и после тендера, но ты сама выбрала ситуацию.

— То есть ты планировал сделать мне предложение, когда мы встречались? — доходит до Рины.

— Да, — подтверждаю её мысли.

— Так каков будет ответ? — смотрю на неё с надеждой на согласие. Она раздумывает. Взвешивает за и против.

— Согласна, — улыбаясь, говорит Рина. Отчего я сияю, как начищенный рубль, и, подхватывая, кружу ее по кухне.

— Поставь меня, нельзя, — упирается в грудь Рина, смеясь. Боже, как же долго я не слышал её смеха, не видел её улыбки. Даже глазки из потухших начали сиять, как прежде. Опускаю её на пол, снимаю с цепочки её колечко и надеваю на палец, где после должно красоваться обручальное.

— С этого дня считаю нас парой. Без контрактов, договоров и прочего. Просто мы вместе. Пара. — припечатываю и целую.

— Красивое. А что тут написано?

— Ты моя жизнь, а двух жизней не бывает.

— Символично и страшно. Как пророчество звучит.

— Наш семейный девиз будет. Есть ты и я.

— А дети?

— Дети — лишь гости в нашей жизни. Они рождаются, растут и улетают в свои семьи. А мы остаемся навсегда рядом.

— И еще. Теперь всё, что касается Каримова — моя проблема. Я сам решу её.

— Я боюсь. Он страшный человек. Я боюсь, что ты можешь пострадать. И что он просто так не остановится.

— Я рядом, слышишь? Всё будет хорошо. Я не дам вас в обиду. Веришь?

— Верю, — в тон мне отвечает Рина. И я знаю, что верит. Правда верит. Вот он, наш шанс на любовь. На совместное будущее.

— Поехали, познакомлю с родителями. Расскажем им о беременности. И у нас появится ещё два союзника против Каримова. Больше, чем породниться с ним, они ждут внуков. И сейчас они выберут его, нежели Каримова.

— Я что-то волнуюсь. Может, позже? У вас и так сейчас прием. Столько людей… И что, если я им не понравлюсь?

— Не бери в голову, ты не можешь им не понравиться. Мама, когда узнает о твоём положении, окружит тебя таким вниманием, что ты сбежать будешь готова. А насчет толпы не переживай. Я проведу нас тихо в дом и вызову родителей, всё им расскажу, и мы уедем ко мне на квартиру.

— Ладно, поехали, — неохотно соглашается Рина. — Только за кое-чем схожу.

— Давай. — пока жду Рину, снимаю своё кольцо с цепочки и надеваю себе на безымянный палец. Идеальный тандем. Идеальные мы. Идеальная пара.

— Всё, я готова, — говорит Рина, переодетая в комбинезон темно-синего цвета, балетки и сумку через плечо. Из нее виднеется зеленая папка, на которой я и концентрируюсь.

— Это что?

— Ну, вряд ли твои родителя на слово поверят. Я хочу предоставить доказательства. Ну и не мешает ДНК-тест сделать, когда родится, чтобы они точно поверили.

— Не говори ерунду. Они поверят и без этих бумажек. Отец знает о тебе и о моём к тебе отношении. Но если тебе так спокойнее, то хорошо.

Выходим на улицу. По реакции Рины понимаю, что не ожидала она увидеть перед собой спортивный байк.

— Мы на нём поедем? — ошарашенно спрашивает.

— Да, это мой любимчик. Никогда не подводил. Ты же говорила, что ездила на байках с братом?

— Ездила. Но это было так давно.

— Есть шанс вспомнить. Я очень хороший водитель, почти ни разу не падал и не попадал в ДТП, так что переживать не о чём.

— Хорошо, я тебе доверяю. Но тут один шлем, — говорит Рина.

— И он твой. Тебе надо заботиться о ребенке и о себе в первую очередь.

— А ты?

— Я же говорю, ничего не случится. С тобой я просто перестраховываюсь.

Рина соглашается. Мы впервые летим по городу на байке. Это супер романтично. Сердце зашкаливает. Романтика на полную мощность. Свобода и любовь. Гул мотора, варьирование между стоящих машин на автостраде в пробке, а ты мчишься между ними. Поворачиваем на трассу, ведущую к родительскому дому. Красота. Закат солнца виднеется между деревьев. Легкий ветерок покрывает кожу, вызывая мурашки. На трассе почти нет машин. И самые теплые объятия Рины.

— Может, сбавишь немного скорость? Мне страшно, — перекрикивая шум мотора, говорит Рина.

— Скажи, как ты меня любишь? И я сбавлю, — отвечаю ей в тон.

— Вот засранец.

— Я жду. — слегка поворачиваю к ней голову, боковым зрением слежу за дорогой.

— Я тебя люблю! — кричит Рина. И только я начинаю слегка сбавлять скорость, увожу взгляд на спидометр. Стрелка опускается, как слышу оглушающий крик Рины.

— Там ребенок! Тормози… Ребенок…

И в самом деле, на дороге стоит ребенок с мячом в руках как мне кажется издали. Резко даю по тормозам. Запах горящей резины. Скрежет металла. Но, прикидывая расстояние и хоть и ненамного сбавленную скорость, понимаю, что собью ребенка, вышедшего из ниоткуда. Вдали вижу его бегущую мать. Выруливаю на встречную полосу, и мы встречаемся с вылетевшей из ниоткуда машиной. Лоб в лоб. Когда ещё секунд десть назад там никого не было. Оценивал риски. С этого маневра никто не должен был пострадать, но судьба злодейка, подкидывает новый этап. Переворот. Крик. Чьи-то голоса. Адская боль и темнота.