По рассказам современников матушка Анастасия родилась в семье владельца крупной недвижимости Андрея Андреева. Благочестивые родители, Андрей и Устиния, смогли дать Анастасии и сыновьям не только хорошее светское образование, но позаботились о христианском воспитании детей.
Анастасия была замужем дважды. В первый раз родители выдали ее замуж за состоятельного человека, но этот брак был недолгим. После кончины мужа родители выдали ее замуж за вдовца с двумя дочерями. С большой любовью Анастасия относилась к своим падчерицам, уделяя много внимания их религиозному воспитанию. Овдовев второй раз, будущая подвижница стала ежедневно ходить в храм, молилась об упокоении души умершего супруга, вопрошала Господа как ей жить дальше. Вскоре во сне ей явился Ангел и повелел ей оставить мир. Анастасия рассказала о чудесном видении духовнику, по его благословению возложила на себя пост и ежедневно строго выполняла данное ей молитвенное правило. Через четыре года чудесное видение повторилось вновь. К тому времени падчерицы уже выросли, стали жить отдельно. Анастасия раздала свое имущество и поступила в новооткрытый Владикавказский Покровский женский монастырь{44}, где вскоре приняла постриг. Однако по Промыслу Божиему ей суждено было вести подвижническую жизнь вне монастыря.
Благословение на юродства Христа ради матушка, вероятно, получила от епископа Владикавказского Владимира (Сеньковского). Сохранилось свидетельство, что в год, когда из Моздока во Владикавказ впервые принесли Моздокскую икону Божией Матери{45}, и святыня временно стояла на носилках посередине храма, на глазах у всех матушка Анастасия, юродствуя, стала засовывать за икону картонку. Один из священников сделал ей замечание, однако, вышедший из алтаря епископ Владимир попросил священника ей не препятствовать.
Блаженная Анастасия поселилась во Владикавказе на улице Суворовской в хижине, сплетенной из хвороста, с маленькой печкой внутри. День и ночь она молилась, спала крайне мало, ночью лишь изредка ложилась отдохнуть на лавку, кладя под голову большой камень. Днем, путешествую по городу, творила умную молитву.
По рассказам местных старожилов она всегда носила подрясник, мантию и клобук, под которым была черная вязаная шапочка. В руке старица держала палку-посох, за спиной часто носила мешок с песком. Зимой и летом старица ходила в галошах, надетых на босую ногу. Случалось, что из сострадания люди дарили ей обувь, но она отдавала её бедным людям.
Многие владикавказцы, помнившие богатую красивую стройную даму, носившую роскошные лиловые платья со шлейфом и дорогие шляпки, узнавая Анастасию в странном одеянии, принимали за безумную, и поспешно отводили глаза. Первое время блаженной приходилось терпеть насмешки и обиды, однако она никогда не гневалась, а только благодарила обидчиков. По свидетельству современников, матушка Анастасия, получая продукты от милосердных людей, довольствовалась малым, готовила еду и разносила всё бедным, ничего не оставляя себе на следующий день.
Протасова Зинаида Васильевна в детстве жила на улице Суворовской по соседству со старицей Анастасией. Вспоминая о матушке, она отмечала, что старица с большой любовью относилась к детям, часто одаривала их конфетами и монетками, была внимательна к людям приходившим к ней со своими проблемами.
Местные старожилы рассказывали, что матушка Анастасия была необычайно красива: «Казалось, что лицо старицы сияет, а голубые ее глаза смотрели на всех с любовью и лаской». Старицу узнавали издалека по быстрой походке. На базаре и в магазинах продавцы зазывали её к себе, просили, чтобы она хотя бы прикоснулась к их товару, так как знали, что если она прикасалась к чему-нибудь или брала что-то себе, то торговля в этот день шла успешно. Предлагали свои услуги и Владикавказские извозчики, так как многие заметили, что стоит подвезти старицу - день будет доходным.
О прозорливости старицы Анастасии сохранилось множество свидетельств, приведём лишь некоторые из них.
Одна женщина рассказывала, что в 30-е годы ее мужа призвали в Красную Армию. Так как долгое время от него не было известий, она решила пойти к старице Анастасии, чтобы узнать, жив ли ее муж. Напекла пирожков и пошла к прозорливой старице. По дороге встретила детей, которые стали просить ее, чтобы она угостила их пирожками, но она им отказала. Каково же было её удивление, когда старица Анастасия встретила ее со словами: «Эти пирожки, что ты принесла, отдай детям, а муж твой вернется домой». Муж действительно вскоре вернулся.
Из воспоминаний Екатерины Канищевой: «К Пасхе мама купила на последние деньги десяток яиц. По дороге с базара ей встретилась старица Анастасия, которая спросила: «Вы несете яички?» и, не дожидаясь ответа, со словами: «Дайте их мне, у вас и так есть» повернулась и пошла. Мама всю дорогу домой шла расстроенная. Войдя в дом, она увидела целую корзину яиц, стоящих на столе. Их привезли родственники из села, пока она ходила на базар».
Однажды к прозорливице пришли посетители, желая, чтобы Анастасия предсказала им будущее. Постучались, а старица через закрытую дверь ответила: «Вам надо на Шалдон (район Владикавказа) к персиянке-гадалке, а мы на картах не гадаем».
По рассказам современников в последние годы жизни старица часто останавливалась около домов, в которых в скором времени кто-то умирал, с грустью смотрела на дверь, палочкой чертила крестик и шла дальше. Таким образом, старица предупреждала об утрате, призывала к покаянию.
Известно, что прозорливая старица Анастасия предсказала игумении Владикавказского Покровского женского монастыря, что ей предстоит принять мученическую смерть. (Во время разграбления монастыря игуменья Клавдия (в миру Анна Макаровна Щербинина) подверглась страшным пыткам, от нее требовали ключи от кладовых. Матушка Клавдия не отдала ключей и была заживо сожжена палачами на медленном огне.)
Екатерина Пыжова рассказывала, что в 1902 году её семья решила переехать жить во Владикавказ. Перед покупкой дома, по совету знакомых, Екатерина зашла к старице Анастасии. Старица ей сказала: «Этот дом не твой, твой напротив стоит». И действительно, в скором времени жители дома, который стаял напротив, решили уехать из Владикавказа. Екатерина и купила их дом.
Старица часто бывала в Михаило-Архангельском кафедральном соборе, но в 1923 году, когда клир собора признал обновленцев, блаженная Анастасия стала ходить в Александро-Невскую церковь, где служил протоиерей Дмитрий Беляев, не примкнувший к обновленцам.
Скончалась старица Анастасия 24 декабря 1932 года. Люди, узнав о ее кончине, приезжали из пригородных сел. По свидетельству Екатерина Канищевой, от дома на улице Суворовской до часовни на Ильинском городском кладбище ее провожало почти все Владикавказское духовенство. Отпевали ее в Ильинской церкви, похоронили неподалеку от храма. Позже над могилой на пожертвования верующих была возведена часовенька.
Более семи десятилетий прошло после кончины праведницы, все эти годы страждущие приходили на могилку блаженной, обращались к ней за молитвенной помощью, и по вере своей получали просимое. Многие верующие считают блаженную Анастасию покровительницей города Владикавказа. Жители города часто обращаются к праведнице: «Старице Анастасие, аще имеешь дерзновение ко Господу Богу нашему, молись о нас грешных!».
Родилась инокиня Евгения (в миру Евгения Федоровна Котлярова) в 1877 году в селе Рагули Ставропольской губернии, в благочестивой христианской семье. Известно, что в начале 20 века блаженная старица Евгения подвизалась в Свято-Георгиевском женском монастыре{46} в поселке Горнозаводское. Мы не знаем, кто благословил матушку на подвиг юродства Христа ради. Известно, что долгое время в монастыре никто не догадывался о высокой духовной жизни подвижницы. Господу было угодно явить миру новый духовный светильник.
Из воспоминаний рабы Божией Антонины Пановой: «В Свято-Георгиевском женском монастыре матушка появилась еще с ранней юности. Говорят, что предзнаменование о духовной высоте матушки было через замечательный случай. Матушка была послана на монастырское послушание .. И вот - что-то произошло в связи с этим послушанием... за что матушка Евгения была наказана игуменией монастыря: заперта в темный чулан для исправления.
После недолгого нахождения матушки в чулане игумения послала одну из послушниц за ней. И перед глазами этой послушницы предстало страшное и славное видение: матушка Евгения сидела в темном уголке чулана, а над ней сиял как бы сходящий с неба дивный несказанный свет. Весть об этом чуде быстро разнеслась по монастырю и за пределы его, и все поняли, что это знак свыше о высокой духовной жизни матушки».
После закрытия монастыря матушка жила в городе Георгиевске в небольшом домике на улице Лысогорской. Сюда за духовной помощью приходили к блаженной прозорливой старице страждущие всего района Кавказские Минеральные Воды.
По рассказам современников матушка была прозорлива, предсказывала, как правило, иносказательно.
Из воспоминаний рабы Божией Антонины Пановой: «...Помню, пришла матушка к Долгополовым в дом, легла ни с того ни с сего на кровать хозяина дома, стала охать да ахать, катаясь на кровати, после чего и ушла. Через несколько дней хозяин дома упал с брички, разбился. После непродолжительных мучений - скончался...
Перед самым закрытием большой старой Пантелеимоновской церкви матушка пришла к храму и, обращаясь к священнику; сказала: «Дывысь на мэнэ!» С этими словами скоренько взобралась по паперти к дверям, притворила их, как бы закрывая храм на замок, и поспешила от храма в сторону каких-то помещений. Вскоре Пантелеимоновский храм власти закрыли, а для отправления служб предоставили как раз то помещение, которое Матушка и показала священнику. А храм после закрытия был разрушен...
Матушка некоторым давала клички, которые о чем-то говорили. Так, одной из своих частых посетительниц матушка сказала: «А тебя я буду звать «Козочка»... Вскоре она вспомнила, что ее отец (или дед) много лет назад украл у кого-то козочку для прокорма своей голодной семьи. Вот из-за какой козочки получила эта раба Божия свое прозвище.
Однажды к матушке пришли две женщины, но не за духовным советом и помощью, а «поворожить». Женщин встретила келейница матушки - монахиня Тавифа. Те сказали ей, что хотят видеть матушку, на что Тавифа пообещала сейчас же сказать о их визите матушке. Матушка, предваряя слова Тавифы о приходе двух посетительниц, сурово сказала: «Гони их отсюда, не приму их, я не ворожея!» Так и ушли ни с чем эти неразумные посетительницы, по духовному невежеству своему считавшие матушку Евгению ворожеей.
Как-то я принесла матушке борщ к обеду. Матушка сказала: «Принеси мне два красных перца к борщу!» - показывая на пальцах количество перчин. Мне пришлось идти домой за перцем. А когда после работы пришел муж (раб Божий Николай), то я узнала, что произошел несчастный случай и ему оторвало два пальца (как раз те же пальцы показала матушка, называя, сколько перцев принести)... Так иносказательно матушка Евгения предрекла этот случай...
Примечательно в облике матушки Евгении было то, что она всегда ходила обвешанная сумками и сумочками, которых было на ней помногу. По-видимому, это тоже имело какой-то иносказательный смысл. Зачастую в сумках этих были у матушки кирпичи и камни (может быть, показывала тяжесть жизни)... Матушка часто ездила и ходила пешком в города Кавминвод. Однажды она добиралась, таким образом, в Ессентуки, и по дороге встретился ей кабардинец, который, видя православную инокиню, кипя злобой, изранил ее ножом (это второй случай страдальческих, даже мученических скорбей матушки). Матушка, истекая кровью, осталась лежать на дороге, пока добрые люди не взяли ее в Ессентуки, доставив еле живую в больницу. Об этом событии сразу стало известно, и в больницу к матушке начали приходить верующие люди... По молитвам матушки, через несколько дней раны полностью зажили и исчезли, и матушка... была выписана из больницы».
Рассказывает раб Божий Николай Панов: «Матушка была и чудотворницей! Однажды моя мать пришла к матушке, плача и жалуясь на страшную боль в плече, которая была так сильна, что руку невозможно было и поднять. В руках у матушки Евгении в этот момент была палка, и она... ударила палкой по больному плечу, сразу же боль в плече и руке прошла и больше не появлялась. Так матушка исцелила болящую. И это далеко не единственный случай!
Еще моей матери матушка всегда оказывала моральную и духовную поддержку. Когда я ушел на фронт, то по долгу службы не имел права сообщаться с родными. Так всю войну от меня не было ни слуху, ни духу. Мать плакала, рассказывая матушке о своем горе, говоря: «Может, его уже и в живых-то нету?!» А матушка спокойно отвечала: «Николай-то с горы на гору ходит, а мать все плачет и плачет! Жив Николай, придет с войны». И мать, утешенная, уходила домой. И я пришел с фронта жив и цел.
Одной рабе Божией, Анне (дочери диакона Карпа), которая с детства страдала параличом ног и которую возили на коляске, матушка предсказала: «А ходить ты все-таки будешь!» И, по молитвам матушки, Анна Карловна при помощи костылей, а потом и двух палок, смогла передвигаться на своих ногах... Да, дивная была матушка и в жизни, и в делах, и в словах. И по смерти не перестает она заботиться о нас, помогая в трудных обстоятельствах жизни обрести радость и покой душевный!»
Из воспоминаний рабы Божией Таисии Дмитриевны Конько: «Матушка Евгения жила по соседству с нашей семьей, на улице Лысогорской (ныне - улица Тимирязева). Когда я родилась, матушка дала моей маме три печенья и сказала: «Пойди и дай своей дивчине эти печенья, она будет моей послушницей»... Пророчествуя будущее мое служение ей.
Я росла и, можно сказать, выросла, у матушки на глазах. Когда мы просыпались утром, то слышали, как матушка стучала в пустую жестяную баночку, что означало: она зовет меня к себе. Я прибегала, и матушка давала мне всякие поручения...
На внешность матушка Евгения была среднего роста, средней полноты, круглолицая, глаза светлые и ясные, всегда ходила в подряснике; голова была всегда тщательно покрыта черным большим платком, даже много раз обмотанным вокруг шей. Бывало, матушка надевала на себя шубу - наверное, это было связано с ее подорванным здоровьем, так как шуба носилась и летом.
Матушка была великой подвижницей, даже ложе её было монашеским - сбитая из досок лежанка располагалась на русской печи. Помимо подвига Христа ради юродства, матушка занималась благотворительностью, причем милостыня ею подавалась бедным, обездоленным и заключенным, - в общем, всем кто нуждался в помощи материальной.
Еще один подвиг матушки - это старчество, так как к ней обращалось множество людей, как к прозорливой старице, за помощью духовной. Велико было смирение блаженной старицы...
Много пророчествовала матушка мне о моей жизни, просила меня не выходить замуж, ходить чаще в храм Божий, но впоследствии я ослушалась матушкиных советов и вышла замуж - и много скорбей претерпела в своей жизни! Семье нашей матушка тоже помогала духовными советами и много пророчествовала...
Пришел однажды мой отец к матушке и говорит: «Матушка, семья большая, да и денег у нас нет, но потихонечку хотим начать строить себе дом». Матушка серьезно ответила отцу: «Нет, Димитрий, не построишь ты сейчас никакого дома, а вот когда 25 раз на горе рак просвистит, тогда и выстроишь».
С этим отец и ушел. И действительно, вскоре началась Великая Отечественная война, и построить мы, естественно, ничего не могли. И только тогда, когда после разговора с матушкой прошло 25 лет, мы построили себе домишко».
Вспоминает раба Божия Анастасия Семко: «Моя мама очень часто посещала матушку Евгению для духовного совета, окормления и утешения. И мне приходилось не раз видеться с матушкой... Как-то пришла к матушке раба Божия Мария, и матушка Евгения (которая к тому времени уже ослепла) послала ее на чердак, где неслись куры... Мария ничего на чердаке не нашла, тогда матушка подробно описала, где курица нанесла много яиц. К удивлению Марии, яйца лежали именно там, где сказала матушка! В другой раз этой же Марии матушка сказала: «Мария, ты выйдешь замуж, он будет красивый и под шляпой». Действительно, Мария вышла замуж за красивого мужчину, который носил всегда шляпу!
Этой же Марии матушка Евгения говаривала: «Мария, как умру; приходи на могилку ко мне, я тебе и помогу»...
Во время войны, когда бомбили Георгиевск матушку спросили о Татьяне: «Матушка, а когда бомбят, можно Татьяну в окопы с собой забирать?». Матушка ответила: «Если убить - убьют и в окопе, А она пусть в доме остается. А вы три раза крестите окна и двери с молитвой: «Печать дара Духа Святаго. Аминь», - и никакой враг не войдет, и цела от снарядов останется!». Так и делали, и Господь миловал!»
Вспоминает раба Божия Капитолина Соколова: «С моих юных лет я не только знала матушку Евгению, но и ежедневно посещала ее. Она меня очень любила, и я подолгу бывало, сидела у нее. Однажды (мне было двадцать с небольшим) я пришла к матушке по обыкновению своему. Вдруг матушка стала говорить тем, кто был в этот момент с ней: «Кормите дивчину горчицей, кормите дивчину горчицей!»
Дело шло к вечеру, а матушка меня никуда не отпускала от себя. Обращаясь ко мне, она говорит: «Дивчина, возьми, там на гвоздике висит мешочек с сухарями!»
Я смутилась, предположив, к чему она завела речь о сухарях, и отвечаю ей: «Матушка, зачем, не хочу я сухари брать, у нас есть сухари!»
Матушка внимательно посмотрела в мою сторону... и сразу стала вести уже напрямую разговор со мной: «Дивчина, а ты не бойся тюрьмы, и в тюрьме бывают благочестивые люди»...
А время шло, и было уже поздно, часов одиннадцать вечера, когда матушка сказала: «Ну, дивчина, с Богом!» Мы вышли из ее домика, а она, провожая меня, все время, пока я не вышла за калитку, протяжно повторяла: «С Бо-о-гом, дивчина, с Бо-о-гом, дивчина!»
Озабоченная сказанным матушкой, я спешно добралась домой. Домашние уже спали. Я едва легла в постель, как послышался стук. Мой отец открыл дверь, вошли трое из НКВД и протянули отцу два ордера: один на обыск, другой - на арест меня. При обыске у нас нашли Псалтирь и Книгу Ефрема Сирина. Я была арестована за связь с «антисоветскими элементами», как тогда называли монахов и вообще верующих, - ведь я больше всех в семье общалась с матушкой Евгенией, с матушкой Тавифой и другими монахинями Горнозаводской Свято-Георгиевской обители. Мне дали десять лет лишения свободы и пять лет ссылки...
Внешне матушку помню хорошо: белокожая, светлоглазая, приятная на внешность, а полнота у нее была болезненная. У матушки была водянка.
...О смерти матушки я узнала, будучи в заключении, из письма отца».
Из воспоминаний рабы Божией Анастасии Юдинковой: «Я очень часто бывала у матушки дома и была свидетельницей многих ее разговоров с людьми, приходившими к ней за советом и духовной помощью... Однажды... к матушке пришли посетители, и когда уходили, матушка сказала, чтобы они взяли с собой в дорогу буханку хлеба (Матушка раздавала много милостыни). Эти люди отказывались, но матушка настояла на своем, говоря, что в пути пригодится. Так и случилось. Они долго ждали транспорт, чтобы уехать домой (добирались издалека), да так всю булку хлеба и съели, вспоминая и благодаря матушку Евгению.
Моей матери, когда она заболела однажды, на вопрос, к смерти ли эта болезнь или нет, матушка ответила: «Нет, не умрешь!». И верно, вскоре мать поправилась...
Глядя на мою племянницу, матушка говаривала: «Всем вам горе, а этой дивчине не горе»... Действительно, моя племянница удачно вышла замуж, живет в достатке и счастье.
Матушка некоторым давала клички. У одного мужчины была кличка «Фанерка»... впоследствии ... на фанере он изобразил Самого Спасителя, пригвожденного ко Кресту. За это «Фанерка» был посажен в тюрьму. Матушку и саму сажали за веру в Георгиевскую тюрьму, так что и наша матушка является исповедницей Веры Православной...
Когда люди приходили к матушке, она разговаривала с ними иносказательно, не впрямую, и некоторые говорили мне, присутствовавшей при этом, что не понимают матушкиных слов. Я им и растолковывала смысл сказанного матушкой, за что она неоднократно говорила мне сердито: «Молчи, сейчас я тебя выгоню, пусть сами трудятся» (т.е. распознают духовный смысл слов и предсказаний)...»
Из воспоминаний Елены Федоровны Петренко (Педько): «Я жила неподалеку от матушки Евгении и, как многие верующие, ходила к ней то помогать в хозяйстве, то за добрым словом или советом...
Много шло посетителей к матушке. Всякий день приходило много разного люда, каждый - со своими скорбями, недоумениями и обстоятельствами. Помню, однажды шли две женщины, одна другой и говорит: «Пойдем к матушке, поболтаем - она прозорливая и все знает»... Подходят к матушкиными дверям, стучат. Выходит монахиня Тавифа (келейница матушки Евгении). Те сказали, дескать, хотят видеть матушку. Матушка Тавифа пошла доложить и спросить матушку, примет ли она этих двух посетительниц.
Матушка тут же и говорит: «А-а, пришли! Ну, Тавифа, вынеси им таз с водой, пусть в нем поболтают свои языки и идут с Богом!». Так матушка обличала неразумных и легкомысленных посетительниц...
В войну трех моих братьев взяли на фронт. Пришла повестка и отцу. Он в замешательстве пришел к матушке и поведал ей свое горе. Матушка ему говорит: «А ты, Федор, и испугался?!». Отец ответил, что он боится того, что семья останется без кормильца, на что матушка сказала: «А не будет ли так, взяли одного, да и заставили свиней пасти? Ничего, будешь ты будку сторожить».
Так и случилось. Отца вызвали в военкомат, но из города не отправили никуда, а поставили на базаре стеречь будку с различной упряжью для лошадей. Вот и сбылись матушкины слова.
Матушка вела добродетельную жизнь, весьма много помогала и в беде сущим. Принесут матушке продуктов, а она наварит борща или щей два ведра, подцепит на коромысло и идет, неся в тюрьму горячий обед.
Матушка имела обыкновение ходить с палкой, в виде жезла, и любила вместе с жезлом держать в руке букетик цветов... Ходила матушка Евгения обычно и летом, и зимой в шубе, на ногах - бурки (по-видимому после тяжких ран, нанесённых ей татарами по дороге в монастырь; судя по следам, оставшимся на голове и на теле, насчитывалось около 75 ножевых ран). Вероятно, организм от потери крови не мог справляться, обогревать конечности, и матушка всю свою жизнь испытывала недомогание и холод во всех частях тела.
Матушку Евгению почитали и георгиевские священники. Очень часто матушку посещал иеромонах Савва, служивший в Пантелеимоновской церкви. Однажды отец Савва пришел к матушке Евгении. Матушка взяла палку да стала гонять отца Савву из угла в угол, из стороны в сторону. Вскоре отец Савва был арестован и сослан. Вот и предрекла матушка гонения священнику отцу Савве.
А какая матушка Евгения была великая молитвенница! Многие просили ее молиться о них и о сродниках - и тут же получали молитвенную помощь.
...Одной рабе Божией... матушка сказала: «Аннушка, после моей смерти, когда тебе будет трудно, ты прибеги ко мне на могилку покричи, покричи да поплачь, я и помогу тебе». Еще говаривала матушка: «Ко мне будут приходить на могилку и те, которых я и не знала при жизни, будут просить, и я буду помогать им».
Пришлось мне быть и при последних вздохах матушки Евгении. Это было 25 июля 1952 года. Кто-то из женщин прибежал ко мне и говорит: «Скорей, Елена, бежим к матушке, матушка умирает!» В скором времени я была уже рядом с матушкой. Она лежала на столе, но еще дышала. Я с плачем позвала ее, но матушка только смогла пожать мне пальцы, когда я взялась за холодеющие руки матушки.
Она скончалась тихо и мирно. Множество людей приходили попрощаться со своей духовной наставницей. И на погребении матушки было очень много народу, который пришел к ней, чтобы отдать дань уважения и почтения и проводить в последний путь блаженную старицу Евгению.
Матушка незадолго до блаженной кончины сказала мне: «Когда меня будут хоронить, пусть кроме надгробного креста сделают два маленьких деревянных крестика, пусть их несут две девочки!» Смысл этого мне непонятен и до сих пор, но матушкино пожелание исполнили, и один из крестиков несла моя дочь. Да, воистину, матушка Евгения - святая наших дней!»
По сей день память о блаженной старице живёт в сердцах людей, люди приходят на могилку подвижницы, чтобы рассказать ей о своих бедах, просят её молитвенного предстательства перед Господом. Рассказы о чудесах исцелениях, происходивших по молитвам блаженной передаются из поколения в поколение.
Блаженная старица Евгения, моли Бога о нас!
Подробнее о жизни подвижницы можно прочесть в книге «Житие блаженной старицы инокини Евгении (Котляровой)». Составитель книги, иерей Владимир Сорочинский, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы, просит всех, кто помнит что-либо о матушке Евгении, кто сохранил какие-то документальные свидетельства о ней, обращаться по адресу: Станица Урухская Георгиевского района Ставропольского края, ул. Горького, 7.
Краткие сведения о жизни старицы Феодосии мы нашли в книге «Кавказская Голгофа», в которой рассказывается о жизни мужественного пастыря отца Петра Сухоносова (1931-1999 гг.).
По всей видимости, подвижница родилась в конце 19 века, отошла ко Господу в шестидесятых годах.
Приведем небольшой отрывок из книги, в котором рассказывается о старице: «В те далекие годы в Рагулях жила известная старица Феодосия. Она была, без преувеличения, настоящей подвижницей с многоскорбной судьбой. Ее отца Устима еще в 1937 году репрессировали. Позже она потеряла мужа и старшего сына Василия, а затем и другого сына — Григория... Несмотря на тяжелую болезнь, — у старицы было сильное повреждение позвоночника в результате травмы, полученной еще в 20-е годы, — она никогда не теряла присутствия духа, непрестанно подвизалась в молитве и посте, сохраняла ясную мысль и чувство справедливости. У нее было много духовных детей, которых она нежно любила, а те, в свою очередь, ласково называли ее своей «мамашей». Старица была наделена от Господа даром прозорливости и духовной мудрости. К ней шло много молодежи, которая тянулась к свету веры и жаждала духовного общения.
Из-за тяжелой физической травмы старица вынуждена была лежать на животе практически недвижимой. Пока была рядом ее родная мама, она постоянно ухаживала за своей немощной дочерью. Позже попечительство над старицей взяли близкие ей люди. Четыре незамужних женщины из соседних станиц постоянно ухаживали за ней. Одной из этих благочестивых жен была родная тетя отца Петра по маминой линии Татьяна Прокопьевна. Она неотлучно несла подвиг милосердия возле одра болящей на протяжении 27 лет.
О том, насколько строгой и аскетической была жизнь подвижницы «мамаши Феодосии», свидетельствуют сохранившиеся воспоминания. Комната, где лежала старица, никогда не отапливалась — даже в зимнее время года. Мало того, зимой и летом обе оконные рамы оставались не застекленными и закрывались ставнями на болты лишь ночью и при наступлении ненастной погоды. Когда на дворе было холодно, старицу укутывали пуховым одеялом и подкладывали грелки, а подушки грели на русской печи, и ими тоже обкладывали немощное тело страждущей. Сами послушницы одевались также тепло, ибо от холода на стенах комнаты искрился морозный иней. В этом же помещении для молитвы и духовного утешения старицы был устроен прекрасный иконостас с двумя неугасимыми лампадами. В такой обстановке старица Феодосия подвизалась 40 лет своей жизни, всецело предав себя в руки милосердия Божиего.
Будущего батюшку Петра она знала еще с того времени, когда тот отроком вместе с мамой приезжал в Рагули проведать немощную «мамашу Феодосию» и повидаться со своей родной тетей... Позже, будучи уже семинаристом, Петр Сухоносов в аккуратном темном подряснике сам неоднократно наведывался в Рагули проведать подвижницу и тетю. А когда он стал священником и жители села узнали, что его собираются переводить из Дивного на новое место, то духовные чада старицы сильно возжелали, чтобы отец Петр служил непременно у них. И добились своего: батюшка получил архиерейское назначение быть настоятелем небольшого храма в Рагули (1959-1960 гг.)».
28 марта 1999 года протоиерей Петр Сухоносов был похищен чеченцами из алтаря храма в станице Орджоникидзевская. Он принял смерть за веру Христову от рук чеченских террористов. За день до похищения он сказал: «Христианское мученичество — это удел избранников Божиих».
Священник Петр Петрович Сухоносов родился в Оренбургской области 23 июня 1931 года. Петр был третьим ребенком в семье. Вскоре после рождения сына семья Сухоносовых переехала в село Винодельное (позже село переросло в город Ипатов (Ставропольский край)). Благочестивые родители, Петр Сергеевич и Мария Прокофьевна, воспитывали своих детей в вере в Бога и любви к ближним.
Пётр окончил лишь пять классов средней школы, после смерти отца с 1943 года он вынужден был работать пастухом в совхозе. Полуголодный отрок в сырую холодную погоду подолгу оставался с отарой, что не могло сказаться на его здоровье: он застудил почки, легкие, от переохлаждения у него заболели ноги.
Петр с детства любил церковные богослужения и часто бывал в храме во имя святителя Феодосия Черниговского. В раннем отрочестве он начал петь и читать на клиросе, прислуживал в алтаре. Когда монахиня Фессалоникия (Ганусова) (1875-1955 гг.), проживавшая в селе после ссылки, предложила ему приходить к ней для молитвы, он с радостью согласился. Для этого ему приходилось ежедневно вставать очень рано, чтобы успеть к четырём часам утра к утреннему правилу. Монахиня вела себя просто и скромно, во всём старалась ограничивать себя и была строгой постницей.
Монахиня Фессалоникия (в миру Марфа Федоровна Ганусова) родилась в селе Вино-дельное в 1875 году. В десять лет она осталась сиротой, и девочку отвезли в Ставропольский Иоанно-Предтеченский женский монастырь, в котором она оставалась до сорока лет. В обители Марфу постригли в мантию с именем Фессалоникии. В 1912 году матушку Фессалоникию направили в Винодельное устраивать монастырь во имя святого великомученика Агафодора и назначили благочинной. Спустя десять лет монастырь упразднили, а матушку сослали в город Борисоглебск, где она познакомилась с иеромонахом Сампсоном (Сиверсом) (1898-1979 гг.), впоследствии известным старцем.
Отбыв ссылку, матушка вернулась к себе на родину в село Винодельное, в 1947 году к ней приехал и отец Сампсон. Старец Сампсон устроился в доме Сухоносовых, где ему отвели комнату. Спустя годы иеросхимонах Сампсон отзывался об отце Петре с ува-жением, говорил, что даже в Псково-Печерском монастыре можно найти не более пяти-шести монахов такой высокой и строгой духовной жизни, какую вел батюшка Петр.
В 1955 году матушка Фессалоникия мирно отошла ко Господу. Позже духовным отцом Петра стал протоиерей Федор Колесов (1882 – 1962 гг.), которого перевели в село Винодельное в 1943 году из Кугульты.
По совету духовной матери в 1948 году юноша поступил в Ставропольскую Духовную семинарию. В семинарии царила дружественная обстановка, будущий митрополит, архиепископ Антоний (Романовский), был прост и доступен. Священников архиепископ Антоний учил: «До последнего вздоха нужно хранить себя, быть на своем посту, соблюдая все, что требуется от пастыря, стоять за Церковь Божию».
Примечательно, что архиепископ Антоний (Романовский) предупредил Петра о рукоположении лишь за час до совершения таинства, чтобы он не приглашал никого на свою хиротонию. Во время хиротонии архиепископ и рукополагаемый плакали. После хиротонии владыка сказал отцу Петру: «Служить будешь до смерти». (Митрополит Антоний (в миру Василий Антонович Романовский) (1886-1962 гг.))
С 1952 по 1954 гг. отец Петр служил штатным священником в храме во имя святого апостола Андрея (ныне кафедральный собор города Ставрополя), с 1954 по 1959 год служил в селе Малые Ягуры, с июля 1959 года - в селе Рагули, наконец, в 1960 году он был переведен в храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы в станицу Слепцовская, где прослужил тридцать девять лет, исполняя обязанности настоятеля, духовника и с 1982 года — благочинного Ингушетии. Духовные чада из Ставропольского края часто приезжали к нему в Слепцовку. (Казачью станицу на границе Чечни и Ингушетии жители назвали Слепцовка в память о герое Кавказской войны генерале Слепцове, похороненного на местном кладбище. Официальное название - станица Орджоникидзевская.)
Представителей власти пугало всевозрастающее почитание старца Петра, они дважды пытались перевести его за штат, но верующие сумели отстоять любимого пастыря.
По рассказам духовных чад старцу многое было открыть, но он скрывал дар прозорливости. За свое великое смирение он удостоился дара рассуждения.
Как-то один из почитателей батюшки вез к нему на машине свечи и церковную утварь. В дороге он потратил личные деньги на уплату штрафов. Отец Петр встретил его у калитки, принял с любовью и, провожая в обратный путь, положил в карман некоторую сумму. Дома водитель обнаружил, что полученная сумма денег точно соответствовала сумме уплаченных им штрафов.
Однажды духовная дочь батюшки прилетевшая к нему за духовным советом, попросила благословение на отъезд ( торопилась попать на самолёт, который улетал в час дня). Отец Петр сказал, что можно не торопиться: «У Вас же самолет летит в три часа». Она все-таки уехала пораньше. В дороге автобус сломался, к отлету самолета она опоздала и отправилась в кассу сдавать билет, а в кассе ей сказали, что вылет её самолёта задерживается, поэтому она вполне успевает. Самолёт вылетел в три часа, как и предупреждал её отец Петр.
Однажды отец Петр спросил духовную дочь, сын которой проживал в Санкт-Пе-тербурге: «Вы хотите увидеться со своим сыном? Возьмите себе деньги на дорогу, а эти отдайте ему. Только выезжайте сегодня же». Женщина быстро собралась в дорогу. Когда она передала сыну подарок отца Петра, он рассказал матери, что именно эта сумма была ему необходима для уплаты долга тем, кто ему угрожал.(Не имея средств, он собирался покончить с собой.) Впоследствии юноша стал преданным духовным чадом старца и служил певчим при монастыре.
Духовная дочь старца Антонина попала в больницу в совершенно безнадежном сос-тоянии: раковая опухоль разрасталась, обезболивающие средства не помогали. Отец Петр соборовал больную, после Таинства Соборования Антонина отказалась от обезбо-ливающих уколов, вскоре её выписали, она прожила еще пятнадцать лет.
Батюшку отличала врожденная глубокая культура, в основе которой лежало истинное смирение и благоговение к Образу Божию в человеке. Ко всем, кроме самых близких, он обращался на «вы». На вопросы отвечать он никогда не торопился, молча молился, узнав волю Божию, отвечал. Он никогда не навязывал свое мнение другим. Призывал всегда к смирению и терпению всех неприятностей: «Смирение все может победить, смирением и без трудов можно спастись. Гордому никто не виноват, не взду-майте обвинить кого-нибудь, кроме себя». Самым главным батюшка считал смиряться, творить Иисусову молитву, никого не осуждать и по возможности творить добрые дела людям.
С особой строгостью протоиерей Петр относился к унынию, считая, что унывающий человек не обретает надежды и утешения в Боге и тем самым отрекается от Него. Он советовал встречать уныние Иисусовой молитвой или рассеивать его духовным чтением
Он не любил праздных разговоров, говорил: «Где начинается рассказ, там легко возникает и осуждение. Мы видим, как человек грешит, но не видим, как он кается. Господь ему за покаяние уже все простил, а мы берем на себя суд Божий. А вдруг да мы совершим ошибку? Распространим клевету и сколько горя можем принести невинным!»
Если батюшка молился за скорбящего человека, верующему становилось легче, они обретали душевный покой, а неразрешимые проблемы решались.
Батюшка очень любил переплетать духовные книги и дарить их духовным чадам, наставляя: «Благоговей пред религиозной книгой - она святыня! Ее очень трудно найти - береги ее! При добром, с любовью обращении книга существует сотни лет. Читай почаще книгу эту, она ведет тебя ко свету, она научит тебя жить, трудиться, верить и любить. Эта книга священная спутница вам неизменная пусть будет везде и всегда! Кто на Бога уповает, тот вовек не пропадет».
Из воспоминаний монахини Анастасии: «Летом 1995 года батюшка вдруг говорит, что завтра надо ехать на далекую пограничную заставу крестить солдат. В это время у него было очень много разных дел, и отлучиться из храма просто не имел возможности...
Ехать было очень страшно. Казалось, что из-за каждого дерева, куста по нам вот-вот откроют огонь притаившиеся там боевики. Такое тут часто бывало...По приезде отца Петра всех солдат собрали на площадке перед палатками, и батюшка обратился к пограничникам с пастырским словом. Желающих принять крещение оказалось очень много. Крестили прямо на берегу горной реки Ассы, в ущелье. Солдаты заходили в бурлящую реку, и батюшка совершал таинство святого крещения. Затем он отслужил молебен о спасении. После чего отряд пригласили за стол. Как ребята обрадовались нашим гостинцам, надо было видеть!»
Поездки священника к военным вызывали недовольство среди чеченцев, они готовились похитить его. После первой чеченской войны, в 1997 году, перед Литургией, в престольный праздник Покрова Пресвятой Богородицы, на отца Петра было совершено покушение. Верующим удалось вызволить его из машины, в которую его уже затащили похитители. После этого случая около храма дежурили три охранника с автоматами.
Прозорливому старцу было открыто, что он будет замучен чеченскими бандитами. За несколько дней до похищения, после отпевания прихожанки, он печально сказал: «Счастливые люди, что их отпевают. А мои косточки птицы разнесут...» Она из духовных дочерей Мария вспомнила, что батюшка не благословил её уехать 26 после литургии в воскресенья, а сказал, что она уедет лишь в понедельник 29 марта: «Поедете, когда все свершится...» (Лишь позже она поняла, о чём говорил её духовный отец.) 28 марта, спеша в храм на Божественную литургию, он обратился к одной из своих близких помощниц: «Вы далеко не уходите, а то когда меня украдут, вы и видеть не будете...»
В момент нападения 28 марта 1999 года двое охранников отсутствовали, а третий читал газету. Избив охранника, чеченцы ворвались в алтарь, схватили старца за бороду, жестоко избили и за волосы потащили по полу на улицу. Позже у въезда в Серноводск на обочине дороги обнаружили брошенную машину бандитов. Кузов был залит кровью. О спасении отца Петра молились тысячи людей: в Слепцовке, Москве, Киеве на святой Почаевской горе, в Иерусалиме и на Афоне. Но избраннику Божиему суждено было стать мучеником за веру. «Христианское мученичество — это удел избранников Божиих!»
Через шесть месяцев 23 октября в вечернем информационном выпуске «Вестей» Российской телерадиокомпании были показаны фрагменты видеозаписи, сделанной, похитителями. На ней было снято бездыханное тело отца Петра. Тело мученика так и не было найдено.
В конце 2000 года — в канун праздника святого апостола Андрея Первозванного — был совершен чин погребения протоиерея Петра Сухоносова. Погребению были преданы лишь некоторые личные вещи отца Петра Сухоносова и его священнические ризы. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II вместе с отцем Петром был погребен еще один мученик — настоятель Грозненского Михайло-Архангельского храма протоиерей Анатолий Чистоусов. Более ста клириков в присутствии огромного числа верующих совершили прощальную службу в кафедральном Свято-Андреевском соборе Ставрополя — в том самом храме, из которого начался священнический путь отца Петра. Оттуда гроб кавказского страстотерпца был привезен в станицу Рагули. Все жители села вышли проститься с ним...
По завершении Божественной литургии в новопостроенном Михайло-Архангельском храме была совершена панихида.
Промыслом Божиим отец Петр принял мученическую смерть как жертву за спасение кавказского края, охваченного братоубийственной войной. Высокопреосвященный Гедеон, Митрополит Ставропольский и Владикавказский сказал о великом подвиге мученика за веру: «Несомненно, отец Петр — это жертва за всех нас, живущих на Кавказе, за тех, кто знал и любил его...»
Господи, упокой души старицы Феодосии и отца Петра, со святыми упокой, и их молитвами спаси нас!