Предел прочности. Книга четвертая.

Глава 1

Страшно терять частички здоровья: остроту зрения плюс-минус или слух, когда вдруг левое ухо начинает различать звуки хуже правого. Хронические боли в простуженной напрочь спине, скачки давления, аллергия на всё и вся, извечные проблемы воспаленного горла вкупе с насморком - у каждого найдется своя история, свой список, растущий с каждым годом. Мой перечень до недавнего времени состоял из одного пункта, в котором значилась коленная чашечка - далекий привет от МакСтоуна. Я подозревал, что лет так через двадцать, а лучше через тридцать он непременно пополнится приставучими болячками. Никуда не денешься: таковы особенности старения организма. Увы, все произошло куда раньше запланированных сроков, и подвело меня то, о чем меньше всего задумывался, и на что никогда не жаловался – память.

Интересно получается, большую часть жизни мы не помним, и ничего, существуем с этим вполне нормально. Только порою удивляемся, когда на глаза попадается старое фото или встречается человек из далекого прошлого, которого можем даже не узнать, не то что имя вспомнить.

На этом фоне напрочь забытые девять дней выглядели мелким недоразумением. Наверное, так бы оно и было, будь я простым студентом или служащим клерком. Так бы оно и было… но на моем пиджаке холодом серебристого металла отливал значок хищной птицы.

- О чем задумался, Петр? – голос Валицкой проник сквозь серую пелену сознания.

Я среагировал чисто механически, повернул голову на звук и невольно поморщился от боли в затекшей шеи. Мы два часа безвылазно сидели в кабинете без окон и беседовали. Хотя какая это в бездну беседа, больше похоже на допрос, завуалированный чаем с плюшками и человеческим участием со стороны госпожи психолога. Человеческим участием со стороны змеи подколодной – звучало забавно. Пожалуй, единственная забавная вещь в сложившейся ситуации.

Мы находились в «Доме» - так меж собой сотрудники Организации называли учреждение, специализирующееся на «особых» случаях. Здание в сотни этажей, точное число которых не знал никто и которое никто не видел, потому как было оно подземное. Огромный закрытый комплекс, само существование которого подвергалось сомнению. Не было его согласно официальным источникам и никогда не существовало. И вот я здесь.

Особый случай… Еще в бытность мою курсантом всяких страшилок наслушался про «Дом». Дескать, артефакты инопланетные внутри находятся, камеры с опасными преступниками, обладающими паранормальными способностями, секретные лаборатории по генной инженерии, запрещенные уставом Совета Шестимирья.

- Говорю вам, порталы там, в другие галактики, - убеждал нас Леженец.

- Ха, - Марго пренебрежительно сморщила носик, - еще скажи, пришельцы через него шастают туда-сюда. Ну и выдумщик же ты, Дмитрий.

- Если бы он сам придумал, - вставил свои пять копеек МакСтоун. – Сюжет содрал один в один из восьмой части «Стальных псов».

- И чего? – обиделся спортсмен, – если из игры, значит не может существовать в реальности, так выходит?

- Ты еще говорящего кролика Тимми вспомни, - съехидничала Марго, - который гоняет по шоколадной трассе на красной морковке. Может с ним за одним рулем сидел?

- Тимми классный, - пискнула малышка Альсон, тогда еще малышка.

- Вот только не надо мои слова перевирать, - Дмитрий начинал понемногу закипать. - Или скажешь, Тасунского сражения не было?

- «Зарево над Тасуном» - игра, созданная на основании исторических фактов, - заметил флегматичный Нагуров.

- Ну и что, так было же! Значит и Стальные псы вполне могут существовать.

- Ой дурак, - всплеснула руками Марго.

Разные слухи приходилось слышать про «Дом», порою дело доходило и до запредельной фантастики, вызывающей разве что улыбку. Но как это часто бывает, ближе к правде оказалась наиболее скучная версия, высказанная Александром Нагуровым.

- Фильтрационный кордон, - произнес он на редкость будничным тоном, словно булочку в кафе покупал.

- Что? – переспросил кто-то из наших.

- Фильтрационный кордон, - добросовестно повторил Саня и ту же пояснил: - созданный для случаев, требующих повышенной секретности класса А2.

- Еще один фантазер на нашу голову… Стальные псы часть девять? Секретные материалы по инопланетникам? – неслось со всех сторон.

Александр терпеливо ждал, когда остроумие сокурсников иссякнет, после чего продолжил:

- Дом - это место, где не действуют общие нормы и законы, где у Организации развязаны руки и где она максимально эффективно добивается поставленной задачи, задействовав все имеющиеся средства.

- Организация внутри Организации? Тюрьма?

- Нет, не так. Там не обязательно содержат заключенных, скорее персоналии, чей статус находится под вопросом и в ситуации с которыми необходимо разобраться максимально скрытном образом, чтобы не навредить расследованию, не вызвав преждевременного общественного резонанса.

Нагуров продолжал говорить, но его уже не слушали, ибо не интересно и скучно. Отовсюду неслись новые версии, одна фантастичнее другой, захватывая дух и воображение. Жаль, что тогда не дослушал Саню, кто же знал что пригодится.

- Петр, с тобой все хорошо? – от голоса Валицкой веяло теплотой и заботой.

Персоналии, чей статус находится под вопросом…

- Со мной все замечательно, - делаю вид, что широко улыбаюсь, даже не пытаясь скрыть фальши. – Скажите, Анастасия Львовна, долго меня здесь держать будут?

- Завтра отпускают.

- Завтра? – глупо переспрашиваю, хотя ответ прекрасно слышал.

- Да, именно завтра, а что тебя так удивляет?

- Быстро вы… разобрались.

- На дворе конец октября, больше месяца прошло. Если для тебя это маленький срок, - Валицкая разводит руками.

Больше месяца… Два дня в отключке, двенадцать дней на восстановительные процедуры, а оставшееся время разговоры, местами напоминающие допрос, местами дружескую беседу, вот как сейчас, с горячим чаем и плюшками. И было бы совсем мило, сиди мы в уличном кафе, а не закрытой комнате без окон, с единственной дверью и записывающими устройствами в стенах.

- Почему отпускаете, вы же не выяснили, что произошло?

- Мы, Петр, - поправила меня Валицкая, - мы не выяснили, не отделяй себя от Организации, на которую работаешь. Тебе же хочется вернуть кусок памяти, узнать события последних девяти дней в Дальстане?

Здесь Анастасия Львовна права - очень хочется. Когда видишь выходящего из стены брата, руку-призрак, убивающую охранника, открываешь рот в немом изумлении и… следующим кадром идут стены палаты, заботливые врачи, склонившиеся над твоим телом - поневоле возникают вопросы.

- Почему раньше на счет брата не сказали?

- И что бы это изменило? – Валицкая, аккуратно, двумя пальчиками, взяла медовый пончик и надкусила. Тщательно прожевала и только после этого продолжила: - теперь ты знаешь, что Михаил Воронов глава секты иллюзионистов и…

- Что и?

- И какие твои дальнейшие действия? Встретиться, поговорить, убедить вернуться домой безумного фанатика, руки которого по локоть в крови? Тебе за семью свою не страшно?

Что я мог на это ответить? Теперь и сам не знал, точнее не помнил.

- Вот то-то и оно, Петр, - все те же два пальчика аккуратно берутся за ручку фарфоровой чашечки, Валицкая делает небольшой глоток, промокает губы салфеткой. – Извини, что использовали тебя вслепую. Сам понимать должен, по-другому нельзя. Нам была необходима естественная реакция, иначе Михаил мог не поверить.

- Толку-то, все равно не поймали, - позлорадствовав я, не сдержавшись.

- Не поймали, - грустно согласилась Валицкая, - но это уже прокол других служб. А сколько раз были близко… несколько лет назад почти взяли, ушел в последний момент.

- Где это было?

- В столице западного побережья, район Монарта, помнишь такой? Вы тогда с ребятами искали пропавшую Ловинс.

Город Альдан, район Монарта, пахнущие свежей выпечкой уютные улочки, порхающая бабочкой по булыжной мостовой малышка Альсон – как же давно это было. Именно тогда я и получил в подарок картину Маэстро – нагромождение геометрических фигур, в которых только любитель живописи, обладающий по истине богатой фантазией, разглядит полуобнаженную женскую натуру.

- Я понимаю, Петр - он твой родной брат, а еще убийца, и хуже всего - глава религиозного культа, который запудрил мозги сотням тысяч людей. Он очень опасен и мне искренне жаль, что ты этого не осознаешь.

Не осознаю… не помню. Нихрена из произошедшего не помню, словно кто-то заботливый подчистил хвосты. Мою память пытались восстановить, проводили многочисленные процедуры: гипноз, сканирование головного мозга, убойный набор препаратов в кровь – все бесполезно. Даже не нашли следов вмешательства, словно не было девяти дней проведенных в Дальстане. Зато очень многое узнали про марионетку. Наболтал я под гипнозом лишнего: и про брата с паукообразной пятерней на черепе, и про Тварь, щелкающую под потолком. Ожидал бури эмоций, но дознавателей куда больше заинтересовала личность Марата, и чуть меньше – старика. Спрашивали про устройство механизма, принципы работы, как будто я был ученый и мог с точностью до мелочей рассказать, как из меня собирались сделать слюнявого идиота. А марионетка, а палач? Они никого не интересовали, все списали на бред воспаленного сознания. Фантазии и реальность, перемешанные в жгучем коктейле – вынесла вердикт Валицкая. Нет, сам диагноз звучал куда сложнее с кучей научных терминов, которые запомнишь только предварительно записав на листочке. Неужели взаправду бред? Да нет… быть того не может.

- Петр, я же вижу, тебя что-то волнует, - отвлекла от самокопания госпожа психолог, - говори, не копи в себе.

Ага, держите кармана шире, Анастасия Львовна: вам палец протянешь, вы по локоть откусите. Сами как-нибудь разберемся, без помощи ядовитых пресмыкающихся.

- Что дальше?

Валицкая вопроса не поняла, о чем просигнализировала высоко поднятыми бровями.

- Со мной что дальше? В качестве приманки для брата не гожусь, выходит я отработанный материал. Тогда какой смысл в дальнейшем здесь пребывании? Детектив Воронов больше не нужен.

- Не говори глупостей, - острые коготки отбивают ритм по фарфоровой чашечки. - Ты не приманка, ты дипломированный специалист Службы Безопасности.

Не выдерживаю и улыбаюсь, на этот раз абсолютно искренне. Потому что хочется смеяться над всей этой комедией абсурда, что разыгрывается прямо сейчас.

- Может хватит врать! - наклоняюсь над столом, ловлю спокойный взгляд Валицкой. Странное дело, но я не чувствую ни злости, ни ненависти, вместо этого испытываю жгучую волну возбуждения. Гребаная стерва, ничего просто так не делает, все просчитала, даже постель у нее служит интересам дела.

«Секс между мужчиной и женщиной ничего не меняет», - умничал сосед Костик, привычно смоля сигаретку в пролете между этажами. Взять бы эту сигару, да забычковать ему прямо по центру лба, философу хренову. Секс меняет все, абсолютно. Если я еще мог худо-бедно контролировать собственные мысли, то реакция тела была мне неподвластна. Оно помнило радости физической близости и само, помимо воли тянулось к ее источнику. Раньше Валицкой требовалось закинуть ногу на ногу, слегка задрать края юбки, чтобы вызвать ответную реакцию. Теперь же было достаточно одного голоса, запаха или вида. Госпожа психолог действовала на мой организм, как ходячий афродизиак. Поэтому не выдерживаю, позорно срываюсь на крик:

- Хотите сказать, я был бы здесь, если бы не брат?! Снова нагло врете! И это ваша блядь-ученица, таскавшая фотки Мишки из семейного альбома. Что думали, я не заметил? Даже позывной дали армейский, как у брата. Всё… всё чем занимались с первого дня, это насаживали наживку на крючок, чтобы поймать хищную рыбу. Только вот рыба вас переиграла, обосрались вы по полной Анастасия Львовна. Не кто-то там другой неведомый, а именно вы - вы готовили операцию с первого дня. И не надо тут сказки рассказывать про простого психолога, потому как простому психологу доступ в «Дом» заказан. Еще Хорхе этот ваш, который Леши, он тоже в команде? Натаскивали его, как втереться в доверие, как лучше управиться с обезьянкой из дикого мира. Где он кстати? Что-то запропал в последнее время, давно не видно или нужда в нем отпала? Как и во мне? Зачем теперь наживка, которую хищник заглотил, помусолил и выплюнул обратно.

Фух… выдохся и откинулся обратно на спинку стула, переводить дыхание. Руки аж тряслись от избытка адреналина, кровь набатом стучала в ушах. Даже не понимал, чего больше желал: придушить ее или трахнуть.

- У тебя все? - спокойно интересуется госпожа психолог, которая все это время только и делала, что аккуратно, маленькими глотками отхлебывала чай из кружки. – Тогда позволь мне продолжить. Пользуясь твоей же терминологией скажу что да, первоначальный план был именно таким: использовать Петра Воронова в качестве приманки. Я, конечно, могу добавить: все гораздо сложнее и мы не рассчитывали, что крупная рыба запросто клюнет, поскольку опытная и хитрая, только ты все равно не поверишь. Поэтому можешь продолжать считать себя обыкновенной приманкой, обманутой жертвой или как будет удобнее. А дальше будет перечисление фактов, - Валицкая изящным жестом подняла ладонь в воздух, готовая загибать пальчики с острыми коготками. – Ты выиграл турнир «паучок», ты лучший в стрельбе на потоке, ты сыграл ключевую роль в освобождении круизного лайнера «Хрустальная Принцесса», ты помог обнаружить секретную лабораторию в Сарчево, и наконец, Палач… Я не знаю, что такого умудрился сделать за те девять дней в Дальстане, которые сам не помнишь, однако факт остается фактом – убийства прекратились. Вот уже больше месяца ни одного нового трупа, а бедные жители города, впервые за три года вздохнули спокойно, - Валицкая загнула оставшийся мизинчик. – Знаю, что хочешь сказать: в «паучке» ключевую роль сыграл МакСтоун, на лайнере помог воображаемый друг-марионетка, в Сарчево всю работу проделал Мозес. Но вот какая штука, в каждом из перечисленных мною событий непосредственное участие принимал именно ты. Как у вас там говорят на далекой родине: один раз - случайность, два – совпадение, а три – закономерность? Правда заключается в том, Петр, что ты хороший детектив.

- И безумный, - добавляю я, на Валицкая меня не слышит, словно девочка-подросток, вещающая о первой любви.

- Ты не подходил седьмому отделу ни по одному из имеющихся критериев. Признаюсь, я бы поставила отметку «не годен» еще на первой фазе отбора. Однако ты посрамил все входные тесты, которые разрабатывались в том числе и мною, на практике доказал, что из тебя выйдет толк. Знаешь, когда я это поняла? После той истории с ложным обвинением в изнасиловании Ольховской. Мы давно планировали перевести тебя на индивидуальное обучение, а тут такой случай подвернулся.

- Почему планировали?

На этот раз Валицкая меня услышала и на вопрос отреагировала:

- Коллектив тебя не принял, конфликты вспыхивали постоянно, да и знатные родители некоторых учеников давили на Совет, будучи недовольными тем, что их чадо обучаются вместе с выходцем из дикого мира. К тому же никто не собирался делать из тебя настоящего детектива: Петр Воронов всего лишь наживка, помнишь об этом?

- Но что-то вас убедило в обратном?

- Ты, вернее твой отказ. Ни один нормальный человек не остался бы в академии после случившегося, но ты остался. Тебя могли снова забить до полусмерти, покалечить на всю оставшуюся жизнь и даже убить, а хуже всего - ненависть и презрение людей, с которыми жил в одной казарме, но ты остался… Остался, когда все кругом плевали в лицо, мазали говном стены.

Тут Валицкая перегибала палку: говном стены мазали – было, но чтобы плевали, такого не припомню. Или это метафорическое выражение? Вспомнилась малышка Альсон, пыхтящая словно ежик под весом тяжелой картины Маэстро.

«Они хотели извазюкать, а я сохранила», - сообщила она тогда важно.

Не правы вы, Анастасия Львовна, не все меня ненавидели. Если бы не Альсон, ни эта её по-детски искренняя поддержка, кто знает, надолго бы хватило Петра Воронова.

- Ты выбрал самый сложный путь, потому что был не виноват, потому что не хотел бежать побитой собакой поджав хвост, упертостью своей желал доказать собственную правоту и доказал. Именно тогда я и поняла, что из этого парня выйдет толк, у него стали внутри на целый лайнер хватит. Что тебе «Хрустальная Принцесса» после всего случившегося.

Тут с госпожой психологом не поспоришь: самая хреновая часть жизни, которую хотелось забыть, вычеркнуть из памяти раз и навсегда. Но вычеркивалось отчего-то другое - девять дней в Дальстане.

- Все эти похвальбы, поглаживания по головке… спасибо, конечно, Анастасия Львовна, очень мило. Только скажите честно, я вам зачем нужен?

- Воронов такой Воронов, - Валицкая всплеснула руками, словно изнеженная барышня, а не прожженный специалист Службы Безопасности, неведомого ранга и звания. Психолог она простой, как же, так и поверил. Она в «Доме» чувствует себя как дома, и никакая это не тавтология, а самая что ни на есть правда жизни.

- Я больше не буду тебя в чем-либо убеждать, все равно не поверишь, - произнесла она с великой печалью в голосе. Вздохнула для убедительности, мягким касанием пальцев прошлась по краю чашечки, словно под подушечками был не бездушный фарфор, а нежная человеческая плоть. Гормоны игривым скакуном ударили в голову, так что на несколько секунд утратил способность нормально соображать, а госпожа психолог невинно заключила: - ты можешь уйти из Организации в любой момент, когда пожелаешь, можешь остаться и работать как прежде. Никто неволить не собирается и не планирует принуждать. Окончательный выбор остается за тобой, Петр… Только об одном прошу: не торопись, не принимай скоропалительных решений. Организация предоставит тебе несколько дней отдыха. Проведи их с пользой: развейся, посоветуйся с теми, кому доверяешь и подумай, стоит ли того четыре года обучения, чтобы вот так вот все бросить и вернутся домой.

Вы, конечно, стерва первостатейная, Анастасия Львовна, но еще и психолог отменный, этого не отнять. Все то вы просчитали, все продумали и уверен, даже знаете мое окончательное решение, хотя сам я его пока не принял. Мягко подталкиваете к правильному выбору, словно кошечка лапкой. Напомнили про давний случай с Ольховской, не преминули высказать свое восхищение за то что не сбежал, проявил стойкость характера. Провели невидимые параллели с текущей ситуацией, когда уйти проще, чем остаться. Дескать, выбор за тобой Петр, но ты же такой герой, настоящий мужик. Стоили ли того четыре года мучений?

А вот и не угадали, госпожа Валицкая, не на то давите. Или что думаете, выложили все про Михаила, что он глава религиозного культа и убийца и все, этого достаточно? Так и я у вас не ангел, если слухам верить. Пока по брату вопрос не закрою, лично сам без участливых посредников, не успокоюсь. Мне правду знать надо, а не официальную версию, изложенную представительницей Организации.

Гребаные девять дней в Дальстане, вспомнить бы еще, что там произошло.

На следующий день из «Дома» меня забрали. Стоило выйти на парковку, как широкий «корнэт» бесшумно подкрался со стороны спины. Происходи дело в родном мире, я бы непременно услышал шелест шин, но кругом царило иномирье, где все ни как у людей, а автомобили парят в воздухе. Водитель трубно просигналил, и я, дернувшись, едва не угодил под хромовый бампер.

- А нервишки-то не подлечил, курсант, - из открытого окошка показалась довольная физиономия Мо. – Садись давай, подброшу.

- Как ты…

- Как узнал, где тебя содержат и когда выпускать будут? - напарник довольно рыгнул и на меня повеяло знакомым запахом абрикосовых конфеток. – Так то для вас, зеленых и сопливых, объект секретный, а мы люди опытные и не про такое слыхали. Садись быстрее, курсант, не шлюха придорожная, чтобы уговаривали. И без того мочевой пузырь застудил, ссу по ночам, не переставая.

Прав был Мо, на дворе конец октября, когда деревья практически полностью лишились листвы, а на улице властвовал холодный ветер. Впору одевать теплое пальто, а не толстовку, которую прихватил в жаркий Дальстан, на всякий случай. Без лишних споров открываю дверцу, сажусь на привычное место рядом с водителем. Под попой шуршат обертки: Мо опять перекусывал на ходу и как это частенько бывало, не убрал за собой. Вон и стаканчик из-под кофе под ногами валяется, заметен отпечаток жирной пятерни на бардачке.

Мозес давит на газ и мы по плавной восходящей уходим в серое мглистое небо. Испытываю волнение и трепет, странное щемящее чувство, как в далеком детстве, когда взмывал к облакам на стареньких качелях.

- Соскучиться по тебе успел, почитай целый месяц не видел, - произнес Мо, не отличавшийся особой сентиментальностью. Голос его звучал аккордами довольного жизнью человека, словно он только и делал это время, что пил, гулял и шлялся по родным борделям. Зная Мозеса, уверен: именно так оно и было. – Как жизнь, курсант, как здоровье?

Вижу пухлую пятерню напарника, мелькающую над рулем в отрицательном жесте. И без того помню, что в служебной машине лучше лишнего не болтать, поэтому нейтрально отвечаю:

- Нормально, дали три дня выходных.

Мо солидно покивал головой, из-за чего двойной подбородок превратился в гармошку.

- А у вас что новенького, как Митчелл поживает, как Борко?

- Митчелл цветет и пахнет, Борко увольняться надумал.

- Как увольняться? – искренне удивился я. Самуэль, конечно, стонал и жаловался под гнетом бумажного пресса, но даже речи не заводил о том, чтобы уходить.

- Бюрократия, курсант, это такая штука, которая кого хочешь доконает, даже нашего брата. Но ты не переживай раньше сроку, за него Митчелл ходила просить. Майор хоть и выглядит человеком напрочь контуженным, угодившим башкой под копыта лошади, но положенный порядок блюдет и палку не перегибает. Обещал Борко дать настоящее дело, а заявление в ящик стала припрятал, дескать документ серьезный, пускай отлежится до поры до времени, а там видно будет.

В салоне возникла тишина, перемежаемая посвистыванием ветра – Мо не до конца закрыл окошко со своей стороны, из-за чего в салоне заметно сквозило. Шею застудит, опять кряхтеть начнет, на здоровье жаловаться. Ему только дай повод.

- Друзья твои приходили, - нарушил затянувшуюся паузу Мо.

Какие друзья? У меня их отродясь в иномирье не водилось.

- Про тебя узнавали, новости спрашивали: где ты, когда вернешься. Спортсмен повадился ходить почитай каждый день, а что ему, за стенкой работает.

- Дмитрий, который Леженец? – удивился я. – Чего это он?

- Вот и я не понял, чего. Думал нашей красавице Митчелл глазки строит, ан нет, он от своей блондинки прячется. Даяна совсем жизни парню не дает, заездила: то кофе подай-принеси, то отчет напечатай… Здоровенный бугай из Авосянов заглядывает периодически. Рожа обгоревшая зажила, так что выглядит теперь как попка новорожденного младенца: розовый, без единой волосинки.

Представить вечно сизого от щетины Герба розовощеким было трудно, а Мо продолжил перечислять:

- Мелкая проныра приходила, кажется, Элиссон.

- Альсон, - поправил я напарника.

- Да, она самая… Эх и егоза вредная, со всеми поцапалась, даже Борко успела довести до белого каления. А ты сам знаешь нашего бумажного червя, его чтобы от папок отвлечь, постараться нужно. Боевая девка растет, с характером, на дочку мою похожа.

Вот те на, у Мо есть дочь? Никогда бы не подумал. А Мо, выдав неожиданное откровение, поспешил перевести разговор в другое русло.

- Перекусить не хочешь курсант, а то можем залететь в один ресторанчик поблизости. У них там отменные крепы подают с клюквенным джемом и горячим шоколадом.

- Рыба соленая есть? – зачем-то интересуюсь я.

- И рыбу найдем, - охотно подтвердил напарник, – недельного посола, с зеленью, перчиком и альтийским тмином. М-м-м, вкуснотища, ум отъешь. Наши шеф-повара не хуже коллег из Дальстана приготовят. Ну так как, летим, курсант?

- Лучше домой.

Наелся я рыбки соленой… на годы вперед.

Мо подбросил до мотеля и улетел в неизвестность по одному ему ведомым делам. Я же, ежась под порывами холодного ветра, пошел забирать ключи.

Под бдительным оком хозяйки придерживаю дверь, подхожу к стойке.

- Аванс за следующий месяц, - заявила та безапелляционно.

- Ни здраствуйте, ни как ваше здоровье, - решил обменяться колкостями с любезной Лукерьей Ильиничной. – Я может чуть не умер, у меня со здоровьем проблемы.

Смутить подобными заявлениями женщину не удалось. Тяжело опершись ладонью о стол, та веско заявила:

- Меня меньше всего заботят проблемы постояльцев. Деньги где?

- Будут, - честно заявил я, - можно ключи.

- Когда будут?

Вот ведь злая мигера. Задержись я на пару недель подольше и мог бы личные вещи на улице обнаружить. Правда, вещей тех кот наплакал, из ценного разве что картина Маэстро будет, да пара трусов найдется, которые втридорога впарили в местном бутике. Тянутся они понимаешь, и кожу ласкают. Оно может мне и не надо, чтобы ласкало там лишний раз, но ведь повелся на рекламу, купил.

- Обещаю, сегодня деньги будут, только дайте возможность в комнату попасть. Я платежной карты с собой не ношу, из командировки только вернулся.

- Смотри у меня.

Ключи со звяканьем ложатся на деревянную поверхность стойки. Натянуто улыбаюсь хозяйки, чувствую под пальцами холодную бирку с номером.

- И что бы девок мне в комнату не таскал, а то знаю я вас, командировочных, - несется в спину. - Приезжаете, как с цепи срываетесь, каждую шлёндру норовите…

Ох, как захотелось хлопнуть дверью на прощанье, но я лишь аккуратно прикрыл, с удовлетворением заметив, что снаружи голос хозяйки не доносится. Видно только, как она открывает и закрывает рот, словно большая рыбина в аквариуме. Машу ей рукой через стекло и бегом-бегом в комнату. Октябрь месяц щадить не собирался, крепко прихватив кожу щек, забравшись под складки одежды и вытравив оттуда последние остатки теплого воздуха.

Так спешил, что на лестнице едва не налетел на парня. Удивительный случай для пустующего мотеля. Здесь чтобы человека другого встретить, постараться нужно, и на тебе - чуть ли не лобовое столкновение.

- Привет, - поздоровался парень знакомым голосом. Поднимаю глаза – ба, да это Нагуров.

- А ты что? – выдал я от неожиданности.

- Живу здесь, - с привычной флегматичностью сообщил Александр. И кивнув на прощанье, продолжил спуск вниз. Действительно, а что такого, ну переехал парень, нашел жилье по проще. Семья у него обыкновенная, среднего достатка, поэтому Саня в отличии от МакСтоунов и Мэдфордов в деньгах не купается.

Припоминаю последний визит Нагурова, когда он расспрашивал про стоимость аренды, условия проживания, сколько времени добираться до работы. Я было тогда списал все на присущую Сане дотошность, а оно вон как выходит.

Ветер холодной рукой забрался за шиворот и я, опомнившись, припустил к родимой комнатке. Скорее под горячий душ!

В воздухе клубился пар, капельки воды гроздьями висели на стенках, то и дело срывались, сливаясь в ручейки, длинными нитями убегали вниз. Выключенный душ выдав на прощание хрюкающий звук, затих. Я выбрался из кабинки и шлепая босыми пятками по теплому полу добрался до раковины.

Сбрить подросшую щетину и завалиться спать. Никаких важных решений на сегодня, даже думать в их сторону не моги – к такому выводу пришел для себя. Уставился в запотевшее зеркало, провел ладонью по скользкой поверхности. Раздался неприятный звук, напоминающий работу автомобильных дворников по сухому стеклу.

Смотрю на распаренную физиономию, взъерошенные волосы, чуть красные в прожилках глаза. «Никаких решений», - как мантру повторяю про себя, а в голову лезут ненужные воспоминания.

- Ты пойми один простой факт, Петр, мозг - сложнейший механизм, - всплывает голос Валицкой из темных глубин. – Человечество столько лет бьется над его загадкой, но так и не смогло ответить на фундаментальные вопросы: где таится личность, в каких частицах зарождается сознание…

- Это вы так из далека начали, собираясь сказать, что я сумасшедший.

- Парамнезия – это не безумие, и даже не бред, как некоторые ошибочно полагают, это всего лишь расстройство памяти, создающее ложные воспоминания, мешая их с реальностью, а порою и вовсе вытесняя действительность.

- То есть вы хотите сказать, что Палач, марионетка, распотрошенные трупы в участке - фантазия больного мозга? Я этого не видел, а просто придумал и поверил?

- Не так, Петр, - Валицкая мягко улыбается. На ней медицинский халат светло-голубой расцветки, закрытый на все липучки, на голове шапочка, скрывающая копну густых волос, наружу выбивается лишь пара локонов. Анастасия Львовна сама невинность: в ее движениях, голосе нет даже намека на сексуальность, только профессионализм, смешанный с толикой заботы к пациенту. Редко ее такой видеть приходилось, и вот поди ж ты, довелось, в первую неделю реабилитации.

- Давай я объясню ситуацию на доступном примере. Представь, что командировка в Дальстан записана на старую перфорированную кинопленку. Она четко фиксировала реальность, была отснята до последнего кадра, после чего передана в студию для монтажа. И дальше начинается самое интересное. Продюсеры смотрят готовый материал и говорят: мы же фантастику хотели, а вы нам натуральную драму подсовываете с уклоном в криминал. Вот эти фрагменты вырезать, эти заменить, здесь добавить побольше спецэффектов для молодежи, а эти участки должны идти в ином хронологическом порядке.

- И получается другое кино, - добавил я дрогнувшим голосом.

- Верно, Петр. И самое сложное в твоем случае отделить реальность от вымысла. Иногда это просто, как в случае с убийством Марии Луизы, тело которой обнаружили в одном из проулков - патологоанатомы подтвердили асфиксию. Описанное тобою здание и квартира существуют в реальности. Внутри обнаружили грязную посуду, следы парализующего вещества на одном из стаканов, повсюду ваши отпечатки, следы ДНК.

- А как же Михаил?

- И брат был. Мы нашли складские помещения, где тебя содержали. Правда к тому времени кроме трупов там ничего не осталось. Нашли пулевые отверстия, разбросанные гильзы, у нескольких охранников выдавлены глаза с сопутствующими органическими повреждениями мозга. Но и здесь нет ничего удивительного: уж прости, так работает твой брат и его секта. Тебе предоставят доступ к материалам по иллюзионистам, посмотри на досуге. Только сразу предупреждаю, делай это на голодный желудок: они такое вытворяют с мертвыми телами, что ни одному человеку в здравом рассудке даже в голову не придет. Все эти распотрошенные тела в полицейском участке. Это тоже их рук дело, теперь мы в этом абсолютно уверены, как и все прочие преступления, приписываемые неведомому Палачу. Стоили банде иллюзионистов, которым потворствовали власти первой республики, скрыться из города и преступления сразу прекратились. Загадка решается элементарно, нужно было просто выключить фантазию и включить логику. И никаких потусторонних сущностей, никаких марионеток.

- Но лайнер… она мне помогала на «Хрустальной Принцессе», - бормочу я потерянно.

- А кто еще тебе там помогал? Ну, вспоминай, кого еще там видел? Авосяна, МакСтоуна, ничего не путаю?

- Это были глюки… поднялась температура.

- Ребята на судне – глюки, а марионетка реальность, - ловлю на себе сочувствующий взгляд Валицкой. Тщетно пытаюсь найти хотя бы один факт, свидетельствующий о реальности существования Твари. И таки нахожу.

- Случай в казарме, когда марионетку под потолком видел, - произношу спешно, словно боясь забыть, - еще ребят ночью перепугал. Леженец голос ее слышал за стенкой, когда она завывала на разные лады.

Валицкая внимательно смотрит на меня:

- Петр, а ты уверен, что звуки издавала так называемая марионетка.

- Что вы хотите сказать?

- Может это был ты?

- Бред… ерунда какая-то.

- То есть видеть тварь под потолком с длинным языком – это, по-твоему, нормально, а говорить под воздействием галлюцинаций или во сне – это бред?

Очнулся от сильной боли в руке. Кажется, с дуру хлопнул ладонью о край раковины. Смотрю в зеркало, которое до этого яростно тер, пытаясь избавится от конденсата. Лучше не стало: поверхность в сплошных ручейках и капельках, отражение плывет постоянно.

Валицкая - змеюка подколодная, пытается убедить, что я поехавший, у которого реальные воспоминания переплетены с фантазией. Что вам от этого, Анастасия Львовна, какая польза? Только не говорите, что заботитесь о моем здоровье, потому как просто так ничего не делаете, в мотивах ваших поступков всегда есть второй слой, третий… четвертый.

Хватаю полотенце с вешалки и начинаю яростно тереть кожу, а воспоминания из недавнего прошлого не отпускают. Все та же Валицкая в строгом халате светло-голубой расцветки, сидит на стуле рядом с койкой, внимательно слушает.

- Комиссуете меня?

- Не поняла? – брови госпожи психолога чуть дрогнули вверх.

Осознаю, что с горяча перешел на русский. Валицкая великий и могучий знает прекрасно, в чем сама признавалась неоднократно, но вот с жаргонизмами была беда.

- Уволите из доблестных рядов Организации по состоянию здоровья?

- Не дождешься, - Валицкая улыбается, вдруг протягивает руку, игриво щелкает меня по кончику носа. Жест вышел неожиданным, потому как в «Доме» Анастасия Львовна вольностей не позволяла, вела себя строго и соблюдала дистанцию, а тут вдруг словно шкодливая девчонка, еще и глазом подмигнула незаметно. Секунда… и образ серьезного психолога вернулся. - Никто увольнять тебя не собирается, - продолжила она, как ни в чем не бывало, - если только ты сам этого не захочешь.

- Но моя голова…

- Повторяю, с твоей головой полный порядок. Существуют отклонения от нормы, но в рамках допустимого значения.

- То есть эта ваша… парамнезия на фоне галлюцинаторного синдрома считаются легким отклонением? А если завтра мне вместо напарника дракон привидится, которому голову отрублю подвернувшимся топориком.

- Во-первых, Петр, я до конца не уверена, что были галлюцинации. Та же марионетка которую видел в Сарчево… Ее вполне могло и не быть в реальности, ты вспомнил ее чуть позже, когда проснулся на следующее утро и мозг подкинул ее образ. Понимаешь, о чем я? Опасность ты почувствовал сам, называй это как хочешь: интуицией или шестым чувством. Среагировал на критическую ситуацию должным образом, а позже сознание подкинуло фантастическое объяснение. Подумай, когда марионетка возникла в первый раз… В момент наивысшего психоэмоционального напряжения, вызванного телекинетическим воздействием Джанет Ли. Наши специалисты до сих пор удивляются, как она тебе мозги не поджарила. Эффект сравнимый разве что с полуминутным нахождением внутри микроволновки, но ты справился, а сознание твое, испытав сильный стресс, создало защитный механизм. И теперь в критических ситуациях он срабатывает: иногда в виде галлюцинаций, а иногда в виде ложных воспоминаний.

- Во-вторых?

Валицкая вопрошающе уставилась на меня.

- Вы сказали, во-первых, значит должно быть и во-вторых.

- Ах это… Оказывается с памятью у тебя полный порядок, - пошутила неудачно Валицкая. Мне, по крайней мере, было не до смеха. – А во-вторых, Петр, ты не единственный с расстройствами: кто-то начинает пить, кто-то вязать крестиком, а кто-то разводить кроликов - каждый по-своему борется со стрессом. Ты вот придумал защитника в виде неведомого существа, не самый плохой вариант из имеющихся. К примеру, один из моих пациентов общается с погибшим напарником. Шутит, спорит, ругается с воздухом и все это делает во время рабочего процесса, нисколько не заботясь об окружающих. Представляешь, каково приходится коллегам, а его родным и близким? Бывает, что призрак в гости домой приходит. Детям подарки приносит, жене комплименты отвешивает – невидимый напарник в голове отца и мужа. Жуткое зрелище и, увы, неизлечимое.

- И что… продолжает работать?

- Не просто продолжает, он один из лучших, точнее они, на пару с призраком. Пациент не любит, когда всю славу незаслуженно приписывают ему одному.

- Бред…

- Это не бред Петр, это тяжелая работа, связанная с большим стрессом и психическим перенапряжением… синдром седьмого отдела. Спроси как-нибудь у родного брата про Кавказ, если доведется увидеться. Может тогда он тебе расскажет, почему выкалывает жертвам глаза и вспарывает животы.

Сука… С силой ударил по стене, так что кожу содрал с костяшек. Боль помогла выбить из головы ненужные воспоминания. Спроси у брата… Надо будет спрошу, а в ваших советах, Анастасия Львовна, не нуждаюсь, как и в ваших диагнозах. Потому что веры вам нет, утратили ее давно и бесповоротно, мы как-нибудь сами с головой разберемся, без змеюк в обличье человеческом.

Понимаю, что не смогу заснуть, как планировал это сделать. Спускаюсь вниз по лестнице на поздний обед, а может и ужин, к разлюбезной хозяйке отеля.

- Аванс где? – интересуется Лукерья Ильинична, не отрывая взгляд от стойки. Книга у нее там, электронная, я ее еще в прошлый раз приметил. Видел такие на прилавках магазина, когда приставку ходил покупать. С виду натуральный бумажный экземпляр, разве что тяжелее будет раза в два и страницы на ощупь странные, глянцевые, плохо гнущиеся. Я когда такое чудо открыл, сильно удивился отсутствию букв – белоснежная пустота вместо привычного печатного текста.

Подскочивший консультант охотно пояснил, что любой текст и картинки можно подгрузить через специальную программу в телефоне. Выбрал тип шрифта, размер, прочитал, удалил, загрузил новую. И не нужны в квартире громоздкие книжные шкафы, достаточно одной универсальной книги. Тогда еще раздумывал, а сейчас точно решил – куплю, потому как восторг от возможности чтения в телефоне быстро улетучился: неудобно и глаза устают. Жаль только, что листы по качеству исполнения вышли неидентичные бумажным. Отсутствует привычный шелест страниц, палец уже не послюнявишь и без того скользит по глянцевой поверхности.

Раздался глухой стук – это хозяйка отеля извлекла из-под прилавка мобильный терминал, не двусмысленно намекая на необходимость оплаты. Суетится, дергает, как-будто я ей целое состояние задолжал, а не пару монет золотом.

Провожу платежной картой, увеличиваю сумму в шесть раз.

- За полгода вперед, - сообщаю суровой хозяйки.

Впрочем, Лукерью Ильиничну моя щедрость нисколько не впечатлила:

- Цены подниму - доплатишь.

Я в ответ лишь вздыхаю: доплачу, куда денусь. В противном случае все мозги прокомпостирует, а они у меня и без этого… того, если верить Валицкой.

- Перекусить можно.

- Аппарат в столовой, - хозяйка, получив причитающуюся оплату, потеряла ко мне всяческий интерес, вновь углубившись в чтение книги.

- В вашем аппарате одни шоколадки, да печеньки.

Ноль внимания.

- А мне бы чего посерьезнее.

Продолжает читать книгу.

- Сутки ничего не ел, - вру я самым наглым образом, потому как кормили в «Доме» регулярно.

Последний аргумент на хозяйку подействовал: она нехотя оторвалась от увлекательного чтива, посмотрела на меня. И наконец, тяжело вздохнув, произнесла:

- Пошли уже, накормлю, болезный.

Удивительно, но в кои-то веки в меню появилось жаренное мясо. На радостях заказал себе две порции с острым соусом, перемешанные с овощами, покрытые свежей зеленью. Под такое дело не грех кружечку пенного взять, пахнущего солодом, и по вкусу напоминающего настоящий хлебный квас, а не привычную кислую гадость, коей потчевали в ларьках родного мира.

Настроение стремительно поползло вверх. Вспомнил про старину Герба, живущего под боком, Саню Нагурова, переехавшего недавно. А что, собирается наша компания потихоньку, осталось Вейзера заманить в мотель и совсем хорошо будет. Здесь карты запрещать никто не станет, покерный турнир организуем, под тоже пиво со снеками, а может чего покрепче сообразим.

И до того хорошо на душе стало, что расфантазировался на полную катушку, как оно все замечательно может быть. Забросил все болячки на задний план, забыл на время о брате и Твари, именуемой марионеткой. Все непременно сложится, просто иногда нужно отпускать проблемы, ослаблять вожжи, чтобы не загнать остатки лошадиных сил, на которых организм держится.

Поинтересовался у хозяйки, не знает ли она, где Герб. Оказалось, что прекрасно знает: на дежурстве он, в патруле, и будет не раньше завтрашнего утра. Плохо… вариант с вечерними посиделками отпадает. А не прошвырнуться ли тогда по магазинам, не прикупить аналог бумажной книги, благо, было откуда скачивать: доступ к электронной библиотеке имелся, спасибо Витору. Можно и приставку приобрести взамен сгоревшей, пару картриджей к ней или как они здесь называются – карты памяти. В голове всплывают кадры из последней игры: темные коридоры и бедолага Джон, совсем один на уровне минус сто тридцать два. Из темноты несется чавканье, с потолка свисает вывороченная световая панель, искрит бенгальским огнем. Искрит…

Мурашки побежали по телу, не фигуральным, а самым натуральным образом. Я вдруг четко услышал окружающие меня звуки: перезвон пустых кружек, убираемых хозяйкой с прилавка, мерное гудение холодильника, шум работающей посудомоечной машины на кухне. Отчетливо вижу выщерблины на крае стола, словно некто любопытный проверял остроту ножа, остатки красного соуса, размазанного по краям тарелки.

Искрящая световая панель маятником качается на одиноком проводе, почти касаясь пола… в игре… и в жизни. Изображение один в один, одна и та же картинка, вырезанная из виртуальной реальности и вставленная в настоящую.

«Ложные воспоминания не берутся из неоткуда», - слышу голос Валицкой в голове. – «Это могут быть заимствования из прошлого, из ранее просмотренных кинолент или прочитанных книг, рассказов друзей и картин художников. Мозг компилирует всю имеющуюся информацию, и порою выдает причудливые образы. Настолько реальные, что сам начинаешь в них верить».

Не понял, как оказался в комнате, натягивающим на плечи осеннее пальто, легкое не по погоде, потому как зимнее еще получить надо. Останавливаюсь на самом пороге: «ну и куда мчишься, Петр? Купить новую приставку, найти потертый диск с названием в виде трех цифр, дабы убедиться, что не ошибся? Лучше посмотри на часы - время позднее, на улице холодрыга, а у тебя даже теплой одежды нет. Скорость твоя ничего не изменит, наведешь только больше бестолковой суеты».

Скидываю пальто и сажусь на кровать, пытаясь успокоить подскочивший пульс.

Как там учила Валицкая: выбросить все мысли прочь и сосредоточиться на дыхании. И раз… гребанная змеюка, и два… это они что-то с памятью в «Доме» сделали. И раз… вскрыли череп, словно консервную банку ножом, и два… выпотрошили содержимое и напихали требухи. За девять дней, проведенных в Дальстане, я узнал нечто важное, секретную для Организации информацию, которая не должна была выйти за пределы узкого круга людей. Поэтому и поместили меня в подземный комплекс, решая, что же дальше делать: то ли геройски убить, с непременным некрологом во всех газетах, то ли амнезию подстроить. Стоп… дыши, Петр, дыши, не отвлекайся. И раз… Валицкая, сука!

Нет, так дело не пойдет, дыхательная гимнастика не помогает. Надо снова принять душ, спуститься вниз за мятным чаем, который вроде как нервы в порядок приводит. И вот я снова стою под тугими струями воды, раз за разом проводя ладонями по лицу, а из головы все никак не выходит раскачивающаяся световая панель.

Ее там и быть не должно, как же сразу не обратил внимания. Длинная, вытянутая, старого образца с двумя дугами элементов, в то время как в остальном участке стояли квадратные панели, использующие в качестве источника света тонкий материал, напоминающий фольгу.

«А как ты мог обратить внимание», - издевается внутренний голос, – «это же не реальность, где сознание работает в прямом эфире, это постобработка воспоминаний, как в отснятых материалах для фильма, когда на имеющиеся кадры накладываются спецэффекты. Остается только понять, кто наложил: ты сам или Организация постаралась, уж у них оборудования на визуальные эффекты хватит. Вон каким Палач вышел страшным – залюбуешься, а эпичное появление брата из стены - это же настоящий голливудский боевик. Особенно пафосно вышло с фразой: «ну здравствуй, брат…»

Кино и немцы…

Заснуть так и не удалось. Всю ночь бродил по комнате, сидел в углу, на кровати, на подоконнике. Таращился в окно на мрачно темнеющий осенний лес, где должен был находиться глупый филин, на все вопросы отвечающий вечное «угу». Легче сойти с ума, тогда бы точно избавился от царивший внутри бури, но вот беда: я прибывал в рассудке. Насколько полном, сказать трудно, но слюни не пускал – это точно, и логические цепочки худо-бедно выстраивал. А под утро так и вовсе пришел к гениальному умозаключению, содержащемуся в единственной фразе: если не можешь решить проблему, отпусти. Придет время, и все станет на свои места.

Озвучив выражение в слух, как-то сразу подуспокоился, начал было дремать, но тут прозвенел будильник. Надо было тащиться в отделение: заполнять командировочные документы, получать комплект зимней формы. Особой нужды в спешке не было, можно прийти и после обеда, и даже завтра, но я решил не откладывать дело в долгий ящик. Тем более что на улице заметно похолодало, а на телефоне обнаружилось аж шесть сообщений от разных служб, с требованием непременно зайти и расписаться. Вроде бы развитые миры, электронный документооборот в ходу, а бюрократия никуда не делась.

Третий раз лезть в душ за неполный день не стал. Лишь перекусил завтраком на скорую руку и вызвал такси.

- Чего ночью шебуршил? Мебель мне случаем не попортил? – интересуется любопытная хозяйка у стойки.

Посмотрел я на Лукерью Ильиничну, открыл было рот для ответной колкости, да и передумал. После бессонной ночи зубоскалить совершенно не хотелось, тем более с вредной женщиной, которая в искусстве этом изрядно поднаторела.

Собрался было уходить, но хозяйка мотеля меня остановила, извлекла из-под стойки белую коробку, перетянутую красной подарочной лентой.

- Забыла вчера вручить, столько времени лежит, пылится, - недовольно проговорила она.

- Что это? – уставился я на посылку. Никакой надписи, пояснительной открытки не прилагалось – лишь девственно белый картон.

- Без понятия, принесли на твое имя. Забирай давай!

Я осторожно взял коробку в руки, словно спрятанный внутри сюрприз мог рвануть в любую секунду. Принюхался, покачал в ладонях - посылка оказалась на удивление легкой. Потряс для порядка – не пустая, внутри явно что-то телепается. Сюрпризы… не люблю сюрпризы.

- А кто принес?

- Курьер, - вечно недовольным тоном бурчит хозяйка, а глаза так и просят: ну открывай же, открывай коробочку. А вот хрен вам, Лукерья Ильинична, можете и дальше захлебываться от любопытства, я коробочку в номере открою.

Не поленился, поднялся наверх, бросил посылку на кровать. Наплевав на предосторожности, сорвал подарочную ленту и... внутри лежала шляпа, обыкновенная широкополая шляпа, в точь-точь такая же, что сгорела в недавнем пожаре.

Ну надо же… Пальцами бережно беру за тулью, водружаю на голову, слегка поправляю поля – сидит как влитая. Здравствуй родимая, успел соскучиться по тебе! И плевать, что остальные считают клоунской, я-то знаю, каким должен быть аксессуар настоящего детектива.

Никаких посланий на дне коробки не ищу, и без того знаю чей сюрприз. В кои-то веки хочется поблагодарить эту персону, хотя самим подарком благодарность не подразумевалась: дарящий рассчитывал скорее на обратный эффект.

Спасибо, Мэдфорд, от души спасибо.

Пока ждал такси, успел выпить прописанные Валицкой лекарства, сходил на балкон, отморозил уши и снова вернулся обратно, проверил зуб на наличие кариеса, поразмышлял на тему безумия и как с ним бороться. А в машине даже вздремнуть толком не удалось: долетел меньше, чем за минуту.

Вылез из теплого салона в промозглый октябрь и бегом к крыльцу родного отделения. Входные створки с легким «пуф-ф» расползаются в разные стороны. Перед глазами мелькает галерея портретов из серии «ими гордится наша Организация», гулкий звук шагов в пустом коридоре эхом отдается в ушах. В холле непривычно пусто, а в вечно живом атриуме, где порою не протолкнуться от народа, словно на рынке в выходной день, шумел один единственный водопад, омывающий причудливые кубы.

Неподалеку тренькнул служебный лифт: ну надо же, я не один здесь, а то в голову начали закрадываться нехорошие подозрения. Поднимаюсь по ступенькам на третий этаж, а фантазия рисует одну картину ярче другой: световая панель, болтающаяся на перекрученном проводе, распотрошенные трупы за углом. И поди потом разберись, что есть реальность, а что галлюцинации и ложные воспоминания.

Но нет, все как и прежде: чистый коридор, мягкий нежный свет струится из-под потолка, запах кофе приятным ароматом щекочет ноздри. Оно и понятно, я как раз проходил мимо зоны отдыха, уставленной аппаратами с тонизирующими напитками. Мусорные корзины переполнены пустыми стаканчиками, а народа нет.

Открываю дверь родного кабинета под номером триста пятьдесят три, переступаю порог и… здесь ни души. Рабочее место Борко, обыкновенно заваленное бумагами, ныне прибывало в девственной чистоте, на поверхности стола Митчелл, ровно по центру стоит фигурка танцовщицы с пальмовыми листьями вместо юбки, и половинками кокосов на объемной груди, заместо чашечек лифчика. Эту статуэтку мне еще видеть не приходилось. Кажется, Татьяна их коллекционирует, каждую неделю притаскивая новую из дома.

Поворачиваю голову - столешница Мо привычно усеяна крошками, в углу блестит жирное пятно. Напарник в своем репертуаре: снова жрал мясные бутерброды на рабочем месте. Вон и скомканные бумажки на полу валяются, знакомой синей расцветки местного общепита. Стареет Мозес, не смог попасть в мусорную корзину, а может просто лень было.

Телефон тренькнул, напомнив текстовым сообщением, что пора явиться в кабинет номер такой-то, заполнить бланки такие-то. Следом пришло еще одно послание, про экземпляр зимней одежды, ожидающей внизу на складе. Ну если и там никого нет…

Оказалось, что есть. Женщины из отдела учета прибывали в благостном расположении духа: шутили, смеялись и даже напоили меня чаем с печеньем.

- А где все? – не выдержав, озвучил давно напрашивающийся вопрос.

- Что же вы молодой человек, новостями совсем не интересуетесь? - попрекнула меня крупная брюнетка. – Второго дня обнаружили филиал Конкасан в провинции Асторга. Следы ведут в местные муниципалитеты, вплоть до самой верхушки.

- Ох и шумиха поднялась, Федеральный Совет требует отставки президента, - добавила светленькая сотрудница, что подливала чай. - Майор шестьдесят процентов личного состава перевел на усиленный режим несения службы.

Аврал, случающийся с завидным постоянством – кажется так Мо говорил. Два месяца тишины и покоя, а потом такое счастье прилетит, что не знаешь куда деваться. Судя по цифрам, в этот раз прилетело по-крупному. Обычно сверхурочные затрагивали не более тридцати процентов персонала, а сейчас больше половины. Ох, чувствую упадут показатели эффективности в октябре, сколько дел встанет на паузу. Майор опять до белого каления дойдет, нервы трепать окружающим будет. Сплошные планерки, закручивание гаек, лишение премиальных, и прочие неприятные вещи.

- Вот здесь распишитесь, Петр Сергеевич.

Хотел я сказать про двадцать первый век на дворе, но вовремя спохватился: двор другой, да и века здесь четвертый десяток разменяли. Покрутил шариковую ручку в руках, удивляясь ее обыкновенности, поставил подпись в указанном месте.

- Знаю, что не положено, но вы хоть намекните, какой он из себя, Палач? – словно стыдясь собственного любопытства, поинтересовалась крупная брюнетка.

- Да-да расскажите, очень интересно, а мы вас зефирками в шоколаде угостим. Любите со вкусом клубники?

Я любые ем, только не со вкусом абрикоса, на который скоро аллергия разовьется, будь неладен Мо с его леденцами.

- Палач страшный? – послышался голос третьей женщины, голова которой скрывалась за гигантских размеров монитором.

- Хотя бы намекните, не томите, поведайте нам, - понеслось со всех сторон.

- Ну…, - начал было я глубокомысленно и тут раздалась спасительная трель телефонного звонка. Дамы разочарованно выдохнули, а я, попрощавшись и поблагодарив за проявленное хлебосольство, буквально вылетел в коридор.

- Петр, ты где? – послышался голос Митчелл в трубке. Судя по запыхавшемуся тону, коллега пробежала не один километр, прежде чем набрать номер.

- Второй этаж, отдел учета, - доложился коротко и ясно.

- Отлично… Значит так, бери ноги в руки (на языке космо фразеологизм звучал, как оседлать ветер) и дуй ко входу на первый.

- Но мне еще надо комплект зимней одежды…

- Зимний комплект подождет, - перебила Митчелл, что за ней отродясь не водилось. – Тебя заказали, поэтому бегом Петр, пока клиент не ушел.

Организация была самой популярной и раскрученной структурой безопасности в рамках Шестимирья: не удивительно, что её услуги пользовались большим спросом. Только вот цены в предлагаемом прайсе, мягко говоря, кусались. Не каждый крупный бизнес мог себе позволить раскошелится, что уж говорить про частных лиц.

Еще одним фактором, отпугивающим потенциальных клиентов, была щепетильность Организации. Кому понравятся доскональные проверки на возможные связи с криминальными структурами или подозрения в незаконной деятельности. Как говорил Мо, накопать на любого можно, было бы желание.

Но не смотря на все вышесказанное клиенты были, и клиенты богатые, заказывающие услуги по безопасности с завидной регулярностью. Детективы подобную подработку любили. Хорошие деньги капали не только в казну Организации, но и лично в карман. Тут другая беда была: заказывали далеко не каждого. Клиентам хотелось непременно лучших, а лучших, как это водится – единицы, остальные – серая масса.

- Заказывают, словно шлюх в борделе, - высказался по данному поводу Мо, - посисястее им подавай, да пожопастее. Готовы платить втридорога, лишь бы обслужила лучшая девочка… Ты че морщишься курсант, сравнение не нравится? Не боись, тебя не закажут, потому как писькой не вырос.

Оказалось, что вырос, потому как заказ пришел именно на меня, детектива с самым низким званием в отделении. Должны были дать Z-4 за события в Сарчево, но после пьяной выходки в ресторане с танцами, приказ о повышении задержали, а потом и вовсе отменили. Так и ходил с гордой пятеркой в корочках, с цифрой, которую многие курсанты достигают на втором году обучения, а отличники так и вовсе на первом.

- Не хами, не груби, и забудь про неуместную иронию, клиенту твои шуточки не интересны, - консультировала меня Митчелл, пока летели на такси в сторону одной из трех исполинских башен Организации. – Меньше говори, больше слушай. От предложения напрямую не отказывайся, даже если оно тебе не понравится.

- А вдруг смертником предложат стать, - попытался я пошутить, но спутница моего юмора не оценила.

- Не мели ерунды, Петр. Наши специалисты предварительно изучили предложение, и никаких подводных течений не обнаружили. Основная задача тебе по силам, опасность минимальная, не превышает двух баллов.

- А если просто не хочу.

- А что ты хочешь: кататься в патруле и обжираться в дешевых забегаловках? Зарабатывать копейки, которых будет едва хватать на жизнь? Поверь, ближайшие полгода тебе только это и грозит.

- Почему полгода? - не понял я.

- Сверху спустили запрет на твое участие в спецоперациях, на шесть месяцев, начиная с завтрашнего числа, с последующей возможностью продления, - как по написанному отчеканила Митчелл. - Уж не знаю, чего такого в Дальстане приключилось, но от серьезных расследований тебя отстранили… И Мо заодно, - добавила она, чуть подумав, - но последнему патрули только в радость, а ты парень молодой, тебе расти нужно.

Хотел сказать, что не одному Мо, и мне подобное развитие событий в радость будет, но зачем Митчелл расстраивать. Тем более, что много от меня не требовалось, только встретится с потенциальным покупателем и выслушать предложения.

- Почему именно я? – задаю вполне очевидный вопрос. – Почему выбор пал не на вас, не на Марка, а на зеленого детектива с курсантским званием?

- Во-первых, перестань выкать, сколько можно просить? А во-вторых, помимо званий и официальных рейтингов, существуют еще и неофициальные, основанные на других принципах.

- Не понимаю, какие другие принципы могут быть в оценках. Расследование либо доведено до конца, либо нет, другого не дано.

- Дано, Петр. Ты мыслишь, как специалист, забывая, что у клиентов другая психология. Напомни, кто у нас самый популярный детектив?

Я замялся с ответом, и Митчелл пришла на помощь:

- Чье лицо висит на каждом втором рекламном плакате, кого чаще всего упоминают по телевиденью, кто снимается в фильмах про себя самого любимого?

- Алекс Вэнзл?

- Принц Хрустальной Принцессы… Вот видишь, Петр, не такой уж ты и зеленый, если догадался с первой подсказки, - мягко сыронизировала зеленоглазая красавица.

- Но так и заказывали бы Вэнзла, я здесь причем?

- Его и заказывают, в качестве пиар-акций и рекламы, где не требуется профессиональных навыков детектива. Алекс пустышка, ноль без палочки, разве можно подсовывать рекламную мордашку, пускай и симпатичную, серьезным клиентам? Репутацию зарабатывают годами, а потерять могут за один день. Чему улыбаешься, Петр?

- Разве я не пустышка? С той же Хрустальной Принцессой просто повезло, я этот лайнер на виртуальных тренажерах вдоль и поперек излазил.

А еще была марионетка…

- В Сарчево всю работу сделал Мозес.

И марионетка…

- В Дальстане…, - тут я замялся, не зная, что и сказать, поэтому поспешил закончить, выдав короткое: - я такой же ноль, которому повезло.

Глаза напротив вспыхнули цветом зеленого янтаря - Митчелл внимательно, совершенно по-новому посмотрела на меня. До этого складывалось впечатление, что общаюсь со взрослой тетенькой, не воспринимающей малое дитятко всерьез. И тут вдруг почувствовал себя на равных.

- Хорошо, что ты это понимаешь, Петр, - голос женщины прозвучал тихо, но твердо, – значит уже не пустышка.

Конечным пунктом назначения оказался двести первый этаж восточной башни.

- Здесь находятся комнаты для переговоров, - шепнула Митчелл, стоило нам выйти из лифта. А еще это было место, где принимали дорогих гостей и клиентов, готовых заплатить значительные суммы за услуги. Поэтому принцип «добро пожаловать, все для вас» был виден в каждой плиточке пола, в каждом отблеске света, в улыбках многочисленный девушек за длинной стойкой ресепшена. Персонал весь как на подбор: высокий, статный, модельной внешности с пилотками а-ля стюардесса, окаймленными золотой вязью.

Понял, что начинаю нервничать. В такси летел не переживал, а в таком окружении, да в такой обстановке, вдруг накатило. Сразу вспомнил про грязные ботинки, которые поленился с утра почистить. Дрогнувшей рукой поправил съехавший на бок узел галстука. Привычно пригладил ежик волос, которой все равно торчать будет, расчесывай его или мажь гелем. Ощущаю на себе внимательные взгляды пары десятков глаз. Именно на себе, а не на зеленоокой спутнице. Митчелл, словно специально замедлила шаг, предоставив возможность первым начать разговор.

Девушки за стойкой озорно переглянулись, и та что была ближе, приятным тембром произнесла:

- Доброго дня, детектив. Чем могу быть полезна?

- Доброе, - собственный голос в ушах зазвучал невыносимо тонко, пискляво, отчего совершенно растерялся, сбившись с настроя. Надо отдать должное девушкам, они терпеливо ждали, продолжая мило улыбаться в ответ. Была бы на их месте грубая тетка, та же Лукерья Ильинична, и я бы за словом в карман не полез. А здесь застыл, словно манекен в витрине магазина и даже губами пошевелить не смог. Да что ж такое-то, чего вдруг накатило?

- Детектив Петр Воронов, у нас назначена встреча, - подоспела на помощь Митчелл.

- Секундочку, - девушка опустила голову, считывая нужную информацию с экрана монитора. Замечаю на пилотке эмблему Земли, заботливо поддерживаемую ладонью - это вам не шарашкина контора, а служба безопасности целой планеты. Ткань цвета неба, безупречно белая рубашка под пиджаком, с лацканами, расшитыми все той же золотой вязью.

Пока жду ответа, невольно любуюсь красивыми чертами лица. Вселенная, только ради одного этого стоило посетить встречу. Где они подбирают персонал, по модельным агентствам? Смотрю на ее соседку, и та ловит мой взгляд, улыбается. Улыбается не привычной отработанной маской для клиентов, а как девушка на первом свидании, слегка застенчиво и искренне. Бездна…

- Западный коридор, кабинет 28с, одиннадцать тридцать, - произносит приятное девичье сопрано, – вас ожидают.

- Спасибо, - благодарит Митчелл и первой направляется в сторону коридора.

- Спасибо, - вторю ей я, и спешу следом. Быстрым шагом прохожу вдоль длинной стойки, ловлю на себе любопытные взгляды. Последний раз пользовался таким вниманием у девушек… Да никогда не пользовался, если честно. Чувствую, что начинаю краснеть: к лицу приливает жар, щеки горят огнем. Да что ж такое-то, чего разволновался, словно юная особа на первом балу. Может эффект таблеток госпожи Валицкой, которые принял с утра?

- О-о, Петр, - протянула Митчелл, едва взглянув на мое лицо, - а ты чего поплыл? Девушек красивых никогда не видел?

- Я это…

- И пигалицы тоже хороши, глазки начали строить, хвостами крутить.

Ничего такого я не заметил, никакого кокетства с их стороны, а вот легкий толчок в плечо от Митчелл прочувствовал, повернул голову - спутница улыбалась, в глазах плясали зеленые огоньки.

- Не переживай так. Им молоденький детектив в диковинку, на двести первый этаж обыкновенно люди опытные приходят, в возрасте.

- Да не переживаю я.

- Оно и видно. Вперед, детектив, нас ждут.

И мы двинулись по коридору, полному величия Организации. Каждая картина, каждое панно вещало о достижениях, напоминая зрителю, кто стоит за спокойствием простых граждан, кто оберегает их покой и сон, кто защищает миры от преступных элементов. И я бы может даже проникся, если бы не находился внутри самой структуры.

Перед дверью с номером 28с мы остановились. Митчелл развернула меня к себе, взяла за плечи и напомнила раз так в десятый:

- Будь спокойным, выдержанным. Больше слушай, меньше говори.

- А вы… ты со мной не пойдешь.

- Нет, Петр, это выступление для одного. Давай вперед, не волнуйся.

Не волнуйся… легко сказать. Створки двери заботливо распахнулись, и я шагнул в сияющий светом проем.