Предел прочности. Книга первая.

Глава 10

- Хоть убей, не пойму, где ты здесь девушку увидел?

- Присмотрись к этому светлому овалу. Если отойти чуть вбок и приглушить освещение, получится спина.

Мы с Вейзером уже полчаса любовались шедевром маэстро Дэрнулуа. Увы, в последнее время это занятие превратилось в хобби, наравне с перебрасыванием мяча. Почему увы? Да потому что увлечение живописью стало повсеместным, а комната превратилась в эпицентр поклонения.

Началось все с доктора Луи, который неведомым образом прознал про висящий над моею кроватью шедевр. Пришел, посмотрел с полчасика и ушел. На другой день ситуация повторилась, и на следующий тоже. Док ничего не говорил, ни о чем не спрашивал, лишь щурился подслеповатыми старческими глазами и произносил свое неизменное: да-с.

На второй недели он наконец сказал сакральное:

- Печаль.

- Говорит, грустно, - перевел я с русского любопытствующему Вейзеру.

- Не грустно, а печаль, - строго поправил меня доктор. – Не путайте два разных понятия, молодой человек.

- Да как же их не путать, если на космо они переводятся одинаково, - возмутился я.

- Тогда не переводите вовсе, коли не умеете. Из-за таких вот посредников теряется первоначальный смысл искусства, - пожурил меня старик и вновь замер в привычной позе соляного столба.

На следующий день вместе с Луи пришли Носовский и Труне. Эти почтенные господа устроили настоящий базар, обсуждая достоинства и недостатки женщины, изображенной на полотне.

- Позвольте, что значит фривольная поза, - возмущался Клод, забыв на время, что перед ним стоит непосредственный начальник. – Дама лишь позволила себе изогнуться в любовном томлении.

- Выпячивать зад при живом-то муже? Побойтесь вселенской бездны, господин Труне, где вы здесь романтизм увидели. Бесстыдница, как есть бесстыдница.

- Довольно, - неожиданно провизжал старческий голос дока. - Нельзя постичь замысел художника, обсуждая пару мазков на ягодицах. Право слово, мне стыдно учить основам тех, кто сам преподавать поставлен. Постеснялись бы собственной глупости при таком скоплении народа.

Я обернулся и увидел половину группы за нашими спинами.

- Квадратики нарисованы… три миллиона… подлинник… известный художник… охренеть, - неслись приглушенный шепотки. Особенно часто звучала стоимость бесценного шедевра.

Не испытывавшие до сей поры тяги к прекрасному, ребята стали частенько наведываться в комнату. Пришла даже Маргарет, нарушившая негласный запрет на посещение нашей берлоги. Не уследил за ней, каюсь, за что и выслушал от соседа целую отповедь. А как тут уследишь, когда открываются двери, а за ней толпа жаждущих прикоснуться к высокому искусству. Обнаружить отдельного человека было сложно, еще сложнее выпроводить его в коридор без скандала.

- Не нравится, пусть в туалете сидит, - Марго была категорична в ответ на мою просьбу покинуть помещение. Вот и пришлось бедняге Николасу провести некоторое время в указанном месте. На его счастье, бывшая подруга достаточно быстро остыла к живописи, как и большинство однокурсников. Их место заняли ранее неизвестные нам господа, весьма солидные и уверенные в себе. С одной из таких групп пришел мой наставник, который отвел меня в сторону и прошептал:

- Дай согласие на ее размещение в холле Центрального управления. И тебе хлопот меньше, и людям проще.

- Угу, а потом случится что и не вернут. Нет уж, пускай эта малышка ценой в десятки миллионов долларов здесь повисит.

В итоге картина осталась на прежнем месте, а поток посетителей хоть и уменьшился заметно, но до конца не иссяк.

Проводив очередных гостей за порог, мы вновь замерли с Вейзером перед шедевром. Последние несколько дней Николас утверждал, что видит женщину на картине. Для этого лишь стоит слегка расфокусировать взгляд, приглушить свет и отойти в сторону. Я бы ему не поверил, но женщину среди хаотично разбросанных геометрических фигур видел каждый третий. А каждый пятый говорил, что она была полностью обнажена, да и еще и замерла в позе, мягко говоря, неподобающей для леди, коей она, несомненно, являлась. Вдохновением для маэстро послужила весьма известная аристократка древних кровей, к тому же красоты неимоверной. Кое-кто поговаривал, что дама лично позировала художнику, раздевшись прямо на балконе перед замершими в благоговении горожанами. Разумеется, это подогревало и без того великий интерес. Я даже залез на стол, в попытке отыскать нужную точку обзора, но женщины так и не увидел, впрочем, как и всего остального. Одна сплошная мешанина цветных пятен и фигур.

- Не вижу никакой спины, - признался я, тяжело вздыхая.

- Ты слишком напрягаешься, пытаясь что-то разглядеть. Необходимо расслабиться. Представь, что перед тобою широкие просторы, устреми взгляд вдаль, насладись линией горизонта.

- Насладись широкими просторами, - пробормотал я, массируя пальцами слезящиеся глаза. - Кроме гребаной стенки с разноцветным рисунком ничего не вижу. Они у меня не наслаждение, а сплошное раздражение вызывают.

Дверь за спиной неожиданно хлопнула и в комнату влетел разгоряченный МакСтоун.

Вейзер укоризненно посмотрел на меня. Ну да, забыл закрыть на замок, снова, бывает. Последние визитеры столь подробно описывали прелести натурщицы, что я поневоле увлекся. Если подумать, сам Николас тоже хорош. Уже который месяц не может разобраться со своей бывшей, бегает от нее, словно трусливый заяц от волка, а мне тут следить: кто пришел, кто ушел, закрыта ли дверь.

Том, не заметив наших с Вейзором переглядываний, с ходу заявил:

- Готовься, Воронов.

- К чему?

- Нас ждут пляжи Латинии.

Латиния - моя мечта… мое Эльдорадо.

Сколько раз я слышал заветное словосочетание «золотые пески Латинии». Слова, которые произносились с особым придыханием даже теми людьми, которые не были склонны к открытому проявлению чувств. Стоило кому-нибудь одному сказать Латиния и глаза остальных затягивались мечтательной поволокой, а на губах начинала играть улыбка. И только я один глупо моргал, не понимая, о чем идет речь. Одно знал точно – это был самый дорогой и самый престижный курорт шестимирья, насчитывавший тысячи пляжей, отелей, яхт, казино и прочих развлечений для пресытившейся публики.

- Представь себе: впереди ласковые лазурные воды, простирающиеся до самого горизонта, над головой бесконечное синее небо, а за спиной нежнейший белый песок. И ветерок такой ласковый и обдувающий.

- А еще там лучшие нудистские пляжи, - перебил моего соседа МакСтоун, - успевай только на песок ложиться. Завтра вылетаем, готовься.

Я даже растерялся от такого напора приятеля. Привычный к тихим выходным в пустующей казарме, теперь был вынужден в срочном порядке решать кучу мелких проблем. Самой сложной из которых оказалось заполнение формы z-21/a для лиц, планирующих провести пару дней за пределами академии.

Куда едете, с кем, точный адрес места пребывания, на какой срок, цели визита, запланированные встречи – сотни вопросов на пяти листах. Да я на половину не мог самостоятельно ответить, а МакСтоун, зараза, сбежал, кинув стопку бланков на прощанье. Пришлось подключать Вейзера, который с превеликой неохотой согласился помочь в борьбе с бюрократической гидрой.

На следующий день мы вылетели в Маланту, в город, на юго-востоке которого располагалась одна из многочисленных вилл семейства МакСтоунов. Только вилла ли? Величественное здание с мраморными колоннами и причудливыми изваяниями, внешне напоминало один из дворцов Петербурга, окруженного зеленью парков и дорожками из красного гравия. Перед входом шумел каскад фонтанов, по бокам пестрели яркие клумбы с дурманящим ароматом цветов, а у ворот выстроилась живая цепочка слуг, встречающая молодого хозяина и его гостя.

- Мама с папа сейчас нет, а младшая сестренка в отъезде, - между прочим сообщил МакСтоун, показывая мою спальню. Небольшая комнатка с огромной кроватью и бардовом балдахином над ней. Странное сочетание современности в виде плоского экрана на стене и старины, представленной массивной деревянной мебелью.

- Том, я думал, мы сразу на пляжи рванем, - я выглядел слегка ошарашенным от такой обстановки. Вместо солнца и песка с ультрасовременными отелями, глазам предстали музейные экспонаты. Тут еще плавки стали натирать, стоило подняться по устланной коврами лестнице.

- Такое дело, - МакСтоун заметно потерялся, пытаясь подобрать правильные слова. - Помнишь Алину, про которую я тебе говорил?

Заносчивую девицу со вздорным характером, рассказами о которой ты мне все уши прожужжал. Такую хрен забудешь.

- Твою девушку?

- Не совсем, - Том замялся. – Мы как бы расстались, но при этом вместе. Сложно объяснить.

- Я так понимаю, ни в какую Латинию мы не летим, - сделал я заключение из скомканного объяснения. Проклятые плавки еще сильнее сдавили выпирающие части тела в штанах.

- Старичок, я только час назад узнал о бале. Она там будет и этот хахаль вертлявый тоже. Не могу я их наедине оставить, понимаешь?

Я тяжело вздохнул, а что еще оставалось делать? Посещение заветного Эльдорадо откладывалось на неопределенный срок.

- Старичок, ты расстроился? Старичок, ты не расстраивайся. На таком мероприятии побываешь, другие обзавидуются. Это же самый настоящий бал-маскарад для избранных, устроенной самой мадам Кики.

- Кики, это что-то из порно? - пробормотал я потерянно.

Товарищ меня не услышал, продолжая горячо убеждать:

- Все сливки молодой аристократии будут там. Хорошие знакомства тебе обеспечены, а сколько там прекрасных дам. Старичок, ты не пожалеешь, салон мадам Кики лучший.

Лучший по сравнению с чем? С лазурным побережьем и нудистскими пляжами? Оно, конечно, не поспоришь, барышни в платьях до пят куда интереснее будут.

- Я могу обратно в казарму вернуться?

- Старичок… мне напарник нужен, - было видно, насколько тяжело даются МакСтоуну эти слова. – Я не могу туда один пойти. Не могу просто и все.

- Ну раз такое дело, - я снова вздохнул и почесал короткостриженый затылок. – Только обещай, в следующий раз мы обязательно попадем в эту самую Латинию.

- О чем речь, старичок, о чем речь.

К небольшому особняку, высотой всего в два этажа, мы подъехали поздним вечером. Сделали это с немалым шиком и комфортом, на красном кабриолете, шурша колесами по насыпной дорожке из гравия. Знакомый запах паров бензина приятно защекотал ноздри в летней прохладе.

Когда подскочивший слуга распахнул дверцу, я выбрался на парковку и обнаружил целую выставку ретро-автомобилей. Разумеется, старинными они считались по местным меркам, о чем МакСтоун не преминул поведать, заострив мое внимание на парочке особо редких экземпляров. Он делал это с такой горячностью и рвением, что стало ясно – дрейфит. И рукам места найти не может: то в карманы засунет, то полы пиджака начнет трепать, а то и вовсе начнет чесаться, как шелудивый.

- Том, все в порядке, - пробормотал я тихо, когда он в третий раз начал описывать кожаный салон пузатого родстера.

- Так заметно?

Я кивнул и показал на его руки:

- Хватит шею трогать, она у тебя и без того красная.

- Гребаная бабочка, - ругнулся МакСтоун и потянул за узкий ворот сорочки. Готов поспорить, я услышал треск ткани. Благо, оторванные пуговицы не полетели в разные стороны, а одежда сохранила внешне благопристойный вид.

- Ты мне лучше расскажи, откуда такая тяга к старине? Эти уличные фонари слишком древние даже для моего мира.

- Старичок, ты имеешь дело с потомственной аристократией - приверженность к традициям в нашей крови.

- Не понимаю этих искусственных ограничений. Зачем пылить на старой колымаге, когда можно парить в воздухе?

- Ограничений? – Том рассмеялся. – Старичок, ты слишком хорошего мнения о местной знати. Лично в моем гараже целый выводок автомобилей на гравиподушках, причем самой последней модели. Только вот ими удивишь разве что телочек в захолустье.

- Понятно, особый шик. Они и стоят куда дороже…

- И бешенными налогами облагаются, - продолжил Том развивать мою мысль. – За загрязнение окружающей среды приходится доплачивать. А обслуживание? Ты представляешь сколько стоит следить за ними? Я уже молчу про запчасти, которые обходятся дороже платины по весу.

Мы вышли с парковки и зашагали по дорожке, освещенной многочисленными фонарями. Впереди виднелся покрытый зеленью фасад здания. За большими витражами окон горел свет, до ушей доносился приглушенный гомон. Дверца балкона на втором этаже распахнулась и воздух наполнился звуками танцевальной музыки, веселой и размашистой.

- А вот и я, – известил окружающую темноту баритон. В ответ на это раздалось звяканье посуды и женский смех. Последовал едва слышный обмен любезностями, после чего неизвестная парочка скрылась в помещении, а следом за ней закрылась и дверь, вернув ночи ее привычные звуки.

От предчувствия чего-то нехорошего у меня засосало под ложечкой. Не хватало еще начать нервически чесаться, как Том. В попытках развеять неприятные мысли, я спросил напарника:

- Старичок, ты мне лучше расскажи, что делать можно, что нельзя. А то оскорблю какого-нибудь аристократа и вызовут на дуэль.

- С твоей меткостью я бы не волновался, - ощерился Том, а после хлопнул меня по плечу, – да успокойся ты, шучу я. Никто тебя на поединок вызывать не станет. Все эти сосунки высокоблагородные за жизнью свою трясутся больше, чем за честь. А дуэль, это всегда лотерея.

Ту к нам подошло несколько парней в пижонистых фраках, чисто выбритых и надушенных, что последняя модница. Они обменялись любезностями с Томом, кивнули и мне, после чего заспешили прочь, в темноту сада.

- Гребаные уроды, - процедил зло МакСтоун, - пошли носы пудрить. Тот, который кудрявый, красавчик весь из себя, известный глиномес. А тот, что повыше, кузен его, больше по девочкам, но мальчиками молоденькими тоже не брезгует.

- Полезная информация, - произнес я с заметной долей иронии. – Ссать буду исключительно спиной к стене. А теперь просвети меня по поводу танцев.

- А что с ними не так?

- Я не умею. Вернее, умею, но ни как здесь принято. Вальсам вашим меня никто не обучал. А вдруг дама пригласит на танец?

- Откажись, - Том удивился столь глупому вопросу.

- И что, никаких обид и непоняток?

- Старичок, - парень даже остановился и посмотрел на меня, - мы с тобой не к хищникам в клетку идем, а на светский прием к избалованным деткам. Они гниль и плесень вырождающихся родов, которую соскоблить, только благо сделать. Поэтому прогибаться перед ними, а тем более бояться обидеть, не стоит. Будь естественным, будь самим собой.

Напомаженный слуга распахнул дверь и яркий свет буквально ослепил меня. Том что-то сказал, но из-за громких звуков я разобрал лишь привычное «старичок». Гремело, смеялось и шутило везде и отовсюду. Контраст с темнотой сада был столь велик, что я замер на пороге, будучи полностью дезориентированным. Осознав, что слова бессмыслены, Том схватил меня за руку и потащил в центр залы, кишащий людьми.

- Томуа, мой милый мальчик, - навстречу нам плыла статная дама с весьма выдающимся бюстом. Ее грудь, едва не вываливающаяся из объятий тесной ткани, буквально вопила «посмотрите на меня».

- Мадам Кики, - Том галантно наклонился и поцеловал протянутую ручку.

- Как возмужал, какие плечи, какой размах. Слухи не врали, ты стал настоящим мужчиной. Ах, этот полный твердости взгляд, - женщина, годящаяся Тому в матери, эротично потрепала парня по щеке. – Дорогой, Томуа, а что это за юноша рядом с тобой.

- Рекомендую, мой коллега по учебе и хороший товарищ, Петр Воронов.

Я неловко поцеловал дамские пальчики, увенчанные многочисленными кольцами и перстнями. При этом затратил массу усилий, пытаясь не пялиться на объемные полушария. Те, как назло, заколыхались, стоило мадам совершить движение ручкой.

- Пьеотррр, - на свой журчащий манер произнесла хозяйка мероприятия и осмотрела с ног до головы, словно племенного жеребца. - Добро пожаловать в мою скромную обитель, юноша. Надеюсь, вам у нас понравится.

- Уже, - сказал я, сумев оторвать взгляд от женской груди.

- Дорогая Кики, не хотелось бы показаться излишне настойчивым, но не посетила ли ваше мероприятие одна небезызвестная нам особа? - Том буквально сочился от приторной благожелательности. И этот человек минуту назад советовал мне быть самим собой?

Рядом возник слуга с фужерами на подносе. МакСтоун взял один, я последовал его примеру и глотнул искрящуюся от пузырьков жидкость. Рот наполнился вкусом фруктового ликера, оказавшегося на редкость сладким. Впрочем, сам виноват, давно уже пора привыкнуть к особенностям местного алкоголя. Или не пить вовсе.

- Томуа, ты все столь же не исправим, - мадам легко щелкнула Тома по кончику носа. - Находишься в вечном поиске своей драгоценной Алины. Я скажу тебе, где она, если обещаешь не убегать, и посвятить хотя бы пять минут времени скучной и назойливой мадам Кики.

МакСтоун начал расшаркиваться и убеждать, что ничего подобного не имел ввиду, а хозяйка лишь притворно вздыхала и играла глазками, выслушивая череду комплиментов в свой адрес. Захотелось найти воду и прополоскать рот от приторного привкуса.

Я оглянулся и обнаружил небольшую компанию из пяти девиц, внимательно изучающих меня. Были они в масках и платьях, но не тех, что пузырятся многочисленными кружевами и юбками до пола, обтянутыми в поясе жестким корсетом. Обычные вечерние наряды, свойственные девушкам и в родном мире, разве что выглядели куда более претенциозно и вычурно. А я-то думал увидеть мероприятие в стиле первого бала Наташи Ростовой.

Заметив, что обнаружены, барышни не отвели стыдливо глазки. Наоборот, стали перемигиваться и кокетливо поводить обнаженными плечиками, демонстрируя прелести подтянутых фигурок. Разве великосветским девицам достойно так себя вести? Хотя, о чем это я, глиномесы чуть ли не в открытую нюхают кокаин в саду, а престарелая хозяйка дома ведет себя, словно сопливая девчонка, заигрывая с юношей, который в сыновья годится.

Я повернулся к Тому, занятому пустой болтовней с мадам Кики. Он все так же улыбался и шутил, как вдруг неожиданно замер, приняв стойку охотничьей собаки. Тело напряглось, глаза сузились, а голова подалась чуть вперед, словно принюхиваясь к взятому следу. Я проследил за направлением его взгляда и увидел девушку в маске лисы, грациозно замершую на лестничной площадке между первым и вторым этажом. Подле нее был юноша, отличающейся весьма экспрессивной моделью поведения. Руки его болтались в разные стороны, а подпрыгивающие движения тела напоминали тщетную попытки взлететь. Девушку это все забавило, она беспрестанно хихикала, прикрывая ладошкой рот. Кавалер же не сводил с нее глаза и продолжал дурачиться, не переставая при этом говорить.

- О, Томуа, я вижу цель обнаружена, - мадам Кики заметила изменение в поведение МакСтоуна. – Бегите, мой мальчик, бегите, увидимся позже. Но перед этим обещайте, что непременно поведаете о ваших новых успехах в учебе.

Разумеется, Том пообещал и скрылся в толпе, а хозяйка, притворно вздохнув, поплыла к следующей группе гостей, освещая путь посверкивающими полушариями.

Так я и остался один, с фужером ужасного пойла в руках. Вылить бы его куда-нибудь, чтобы даже мерзкого запаха не ощущать. Огляделся в поисках столика, но ничего подходящего поблизости не обнаружил. Мой ищущий взгляд заметил один из слуг и мигом подлетел, угодливо изогнув спину.

- Благодарю, - я вернул фужер на поднос, при этом стараясь не смотреть на мужчину. Все эти раболепские поклоны и ужимки вызывали чувство неловкости. Кланялись они, а стыдно почему-то было мне.

Что ж, наступила пора затеряться в толпе до поры, пока МакСтоун не решит свои проблемы с Алиной. Темный угол под лестницей подходил для этих целей как нельзя лучше. Только дойти до него я так и не успел, стайка девиц взяла меня в плотное кольцо. Тех самых барышень, что пару минут назад строили глазки и кокетничали. В этот раз они не стали играться с жертвой, сразу накинувшись с расспросами.

- Тот самый Воронов, из отсталого мира?

- Ну что ты, Нани, нельзя такое говорить. А правда, что вы обрастаете шерстью с головы до пят и потому вынуждены каждую неделю полностью брить тело?

Пока я поворачивался к одной девушке, десятки новых вопросов раздавались с другой стороны. Одна из барышень топнула ножкой в нетерпении, другая дернула за полу пиджака, кто-то сзади и вовсе шлепнул по заду. Я не успевал реагировать, а вопросы продолжали сыпаться один за другим.

- Говорят, что вы любите питаться сырым мясом? - повизгивая от удовольствия спросила самая настырная, схватившая меня за руку. Густые белила обезличили женское существо, превратив в мраморное изваяние с неправильными чертами лица, скрыть которые была не способна даже маска с золотыми блесками.

- Предпочитаю тёплое, парное, с загнанного оленёнка, - отделался я от нее, стараясь взглядом отыскать МакСтоуна - единственного, кто был способен вытащить меня из этого болота. Но лестничная площадка, как назло, была пуста: ни Тома, ни девушки, ни ее экспрессивного ухажера.

- Какой вы забавный, - заулыбалась крупная девица, кокетливо прикрывая рот рукой. И правильно делала, мерзкий запах ликера валил наповал. - Вы действительно любите бродить по ночному лесу полностью обнаженным?

Смех красит человека, а дурацкое хихиканье вызывает отвращение.

- В зависимости от погоды. Зимой приходится прогуливаться только в помещениях, - я отбивался как мог, понимая, что оказался в роли новой игрушки для пресытившихся окружающим действом дам. С каждым минутой вопросы становились все более пошлыми, скатываясь в область животной необузданности в постели и размерам полового органа. Вырваться не представлялось возможным. Эти феи из подземелья ужасов взяли меня в плотное кольцо, не давая ни единого шанса на побег.

- Какой вы шалун и проказник, - одна из дам легонько ударила меня по кончику носа веером. – Ваши попытки очаровать нас так дики и забавны.

Вот уж чего в мыслях не было. Бежать, бежать куда глаза глядят. Я совсем было отчаялся и решился перейти к стремительному прорыву, как вдруг заградительная стена цветастых нарядов расступилась, и передо мною возникла девушка в маске совы.

Она была ровно такой же как все и одновременно другой. Словно свежий ветерок в затхлом помещении, уставленном безликими манекенами. Тонкие губы девушки обозначили контуры улыбки и прошептали:

- Разрешите вас похитить.

Я ошеломленно кивнул, и тонкие пальчики тут же нащупали мою ладонь, а после потянули прочь из проклятого ведьминого круга.

- Стерва, одного мало, - послышался гневный шепоток в спину.

О да, яритесь злобные созданья. Не знаю, как оно там в сказках, а в реальности явилась принцесса в белом платье и спасла принца. Теперь же она тащила меня к выходу, ловко избегая встречных людей. Делала это порою весьма грациозно, движениями, более приличествующими профессиональным танцорам. Один раз даже притянула к себе, уходя от массивного дядьки, так что мы закружились по натертому до блеска паркету. К груди прижалось горячее девичье тело, и я почувствовал сквозь одежды ритмичное биение чужого сердца. Ноздри уловили едва заметный аромат духов.

Девушка отстранилась, лукаво посмотрела сквозь прорези в маске и неожиданно рассыпалась в звонком мелодичном смехе. Кажется, я тоже улыбался как последний кретин, все это время, что меня тащили сквозь кишащую людьми залу.

Мелькнули створки дверей и наконец свобода: мы вырвались в ночную прохладу сада, оставив за спиной яркие огни особняка. Я думал остановиться, но девушка продолжила тянуть вперед, только прибавив шагу. Шелест платья и шум песка под ногами сопровождали этот странный побег. Казалось, сама госпожа удача благоволит нам, убрав с пути случайных прохожих. Стены кустов, самых замысловатых форм и размеров, укрывали от любопытствующих чужих взоров. Даже вспышки фейерверка, озарившие ночное небо, помогали стать невидимыми в мешанине двигающихся теней.

Девушка остановилась только возле голубого авто с открытым кожаным верхом. Оперлась рукой о капот и волнительно задышала, обжигая меня взглядом таинственных глаз. Пальчики, все это время державшиеся за ладонь, осторожно потянули на себя, и я сделал шаг вперед. Дыхание незнакомки теплой волной прошлось по щеке, лаская и одновременно поглаживая.

- Поцелуй меня, - прерывисто прошептала она над самым ухом, отчего мурашки забегали по спине. Я чувствовал, как колебалась под платьем ее полуобнаженная грудь, как мягко прижималось девичье бедро, заставляя замирать сердце в приятной истоме. – Ну же, чего ты медлишь?

Я потянулся к алой нитке губ и столкнулся с совиным клювом. Темноту наполнил заливистый звон колокольчиков. Прекратив смеяться, девушка протянула пальцы к карнавальной маске и одним движением сбросила ее на асфальт.

- Чего застыл? – прошептала она, когда я замер с открытым, после несостоявшегося поцелуя, ртом. – Нравлюсь?

- Нравишься.

Зачем было отвечать на риторический вопрос. Разве может оставить равнодушным такая…

Одной рукой девушка облокотилась на переливающуюся поверхность капота, а другой обхватила мою голову и нежно притянула к себе. Вкус ванили и приятная мягкость губ. Острый язычок был активным, но стоило мне проявить напор, как он тут же скрылся, а незнакомка с трудом отстранилась от меня.

- Подожди, - проговорила она, переводя дыхания. Затянутый поволокой взгляд смотрел куда-то в сторону и вверх. В то самое темное небо, где беспрестанно взрывались многочисленные огни фейерверка.

К хренам. Я притянул вяло сопротивляющуюся девушку и начал целовать тонкую жилку на белой шее, медленно поднимаясь вверх, до самой мочки уха. Свободная рука заскользила по теплому бедру задирая невесомую ткань платья. В какой-то момент я почувствовал, как нога ее поднялась, а пальцы начали мять нежную кожу, лишенную защиты чулка.

Тело девушки напряглось, она издала невнятный звук и вдруг острые коготки впились в мою грудь. Сильный толчок и я отстранился, собирая остатки разума в кучу.

- Не здесь, - на одном дыхание произнесла она и закусила губу. Сама же заскользила ладошкой по моей частично обнаженной груди. Рубашка к тому времени успела лишиться части пуговиц, а на коже появились свежие царапины. Впрочем, боли я не чувствовал, да и соображал весьма слабо, поэтому стал путаться в сигналах, посылаемых спутницей. Притяжение, отталкивание, поглаживание, выпущенные коготки – все это смешалось, превратилось в сплошной винегрет, сдобренный изрядной порцией эндорфина. Стоять бы мне тупым болванчиком, но девушка сама дала подсказку, горячо прошептав: - едем ко мне домой, тут рядом.

Надо было сказать летим, потому как автомобиль, едва покинув стоянку, резко взмыл в воздух. Не на пару метров, а на приличную высоту, так что я смог увидеть крышу особняка мадам Кики. От неожиданности внутри все замерло, как в далеком детстве, когда летел с тарзанки над обрывом. Пальцы поневоле впились в обшивку кожаного кресла.

И снова послышался приятный уху перезвон колокольчиков. Заметив мою реакцию, девушка не смогла удержаться от смеха.

- Я думал, аристократы предпочитают колесный транспорт, - раздосадованный, пробормотал в свою защиту.

- Не все, лично я люблю скорость и полет, - девушка насмешливо посмотрела на меня, - к тому же так быстрее. Если хочешь, можешь пристегнуться.

- Поздно, вечер успел набрать обороты.

Бездна, до чего же хороший у нее смех. Так бы и слушал его, созерцая ночной пейзаж за бортом или любуясь девичьей ножкой, которая обнажилась сверх нормы, стоило девушке сесть за руль. Она заметила мой взгляд, но платье поправлять не стала. Вместо этого спросила:

- Не боишься, вот так вот с незнакомкой лететь неизвестно куда.

- Петр, - представился я.

- Алия. Теперь тебе стало легче?

- Самую чуточку.

- А МакСтоун описывал тебя, как очень отважного молодого человека. Выходит, врал?

МакСтоун, ну разумеется. Не удивлюсь, если это он подослал ко мне девушку, спасая одновременно от злых фей и длительного воздержания. Поистине царский подарок.

- Мы говорим об одном и том же человеке? Известный мне МакСтоун никогда бы не стал расхваливать другого парня.

- Он и не хвалил, - девушка взяла круто влево, и я вновь был вынужден схватиться обеими руками за кресло. – Сказал только, что ты такой же отмороженный, как и он, но я пока этого не наблюдаю. Да тебя едва девчонки не растерзали в салоне мадам Кики.

- Все настолько плохо.

- Ужасно, - подтвердила девушка. – Хотя целуешься ты очень даже ничего.

- И на том спасибо.

Вновь крутой поворот, на этот раз вправо. Я был готов к нему, поэтому не стал дергаться, спокойно взявшись за ручку дверцы. От виража платье девушки на миг задралось, продемонстрировав взору тонкую полоску нижнего белья.

- Скажи, а ты правда кубок ему отдал? – неожиданно спросила она. Уточнять не стала, но я и без того понял, что речь шла о победе в паучке.

- Да.

- Так просто?

- Раз ты знаешь о кубке, то знаешь и о самой игре. Том был в ней лучшим.

- Или ты побоялся потерять столь влиятельного знакомого.

Что за бред? Я вернул расположение МакСтоуна за награду? Интересно, в чью больную голову могли прийти такие фантазии.

- И кто такое сказал?

- Все, - легко ответила девушка. – Все, кроме МакСтоуна. Но ему не обязательно говорить, он умеет делать намеки, как и любой другой высокорожденный.

- Он слишком прямолинеен для этого.

Девушка издала пренебрежительное пффф.

- Том пытается казаться таковым, а по факту обычный аристократ. Нельзя быть другим, если ты родился и вырос в нашей среде, иначе тебя сожрут и вышвырнут из круга общения. А МакСтоун не просто свой среди элиты, он диктует правила игры. Такая же лицемерная мразь, как и остальные.

- Давай не будем обсуждать парня за его спиной.

Девушка поджала губки, впрочем, это нисколько не испортило красивые черты лица.

- Он тебе друг?

Я покачал головой.

- Как ты правильно заметила, он из другого мира, но это не мешает взаимному уважению.

Девушка с грустью посмотрела на меня. Я готов был услышать сакраментальное: «Воронов, ты дурак», но вместо этого она произнесла:

- Мы почти прилетели.

- Быстро.

- Вот поэтому я и предпочитаю транспорт на гравиподушках. Посмотри налево, видишь небольшой белый домик чуть дальше перекрестка? Нам туда.

Ничего не видно в этом скоплении огней внизу, разве что полоску дороги, петляющую вдоль линии прибоя. Машина взяла резко вниз, и я вновь вспомнил тарзанку и лихие полеты над обрывом. Мы словно ухнули в пропасть, а когда всплыли, кругом была сплошная череда ярких фонарей. Насколько же сегодня чистое звездное небо. Забавно, что там наверху я этого не замечал, и только приземлившись, оценил красоту раскинувшегося полотна.

- Будешь мечтать или пойдем?

Я опустил голову и посмотрел на девушку. Та уже приоткрыла дверцу и выставила одну ногу наружу. Заметив мой внимательный взгляд, она неожиданно засмущалась и поправила задранное платье.

- Откуда ты знаешь, МакСтоуна, если не секрет? – поинтересовался я.

- Мы все друг друга знаем, мир аристократии не столь велик. Кроме того, я прихожусь Алине лучшей подругой, как бы странно это не звучало из уст высокорожденной.

- Пока твоя подруга мириться с Томом, ты решила заняться мною?

Девушка легонько ударила меня пальчиком по губам.

- Лучше помолчи, иначе останешься без сладкого на ночь.

Молчать, так молчать. Я без единого слова выбрался из машины и остановился подле замершей у капота девушки.

- А знаешь, - неожиданно задумчиво произнесла она, - они больше никогда не будут вместе. МакСтоуна ждет неприятный сюрприз.

Это она на про наколку в виде бабочки намекает или Алина новое учудила. Впрочем, не мое это дело, Том и без меня разберется. Сейчас же хотелось только одного… Я приблизился к лицу девушки и аккуратно поцеловал. Совсем не так как раньше, с большой нежностью, едва касаясь влажных, чуть подрагивающих губ.

- Словно первый раз, - произнесла она, мечтательно запрокинув голову назад, и черный веер волос рассыпался по блестящему капоту. Она почти лежала, так что мне приходилось удерживать ее легкое тело за талию. Впрочем, длилось это не долго. Девушка вдруг встрепенулась, поднялась и в нетерпении топнула ножкой: - так мы идем или ты предпочитаешь прогулки по лесу в обнаженном виде?

- Только в твоей компании, - признался я.

- Нет уж, на сегодняшнюю ночь у нас другие планы, - она привычным жестом схватила меня за руку и потянула следом. Мы пошли, а вернее побежали по извилистой дорожке к двухэтажному домику, спрятанному за стеной темнеющих деревьев. Вот это строение было действительно небольшим и больше напоминало загородные дачи в родном мире. Удивил разве что электронный замок, открывающийся простым нажатием пальца.

- Куда ты так спешишь? - не выдержал я, когда девушка буквально втащила меня по лестнице на второй этаж.

- А может мне не терпится, - запыхавшись, проговорила она. Темные волосы упали на лицо, заставив девушку смешно сморщиться. Она резко дунула, пытаясь привести прическу в порядок и конечно же, у нее ничего не вышло. Пришлось прийти на помощь, и поправить прядку непослушных волос. Кажется, так уж было, очень давно и с другой девушкой.

- Не терпится в туалет?

- Воронов, тебе никто не говорил, что ты элегантен, как слон.

- Обычно мне говорят, что я дурак.

- И эти люди недалеки от истины, - девушка легонька толкнула меня в грудь. - Располагайся на диване, я принесу нам что-нибудь выпить.

Девушка скрылась в соседней комнате, плавно покачивая бедрами. О да, она прекрасно знала, что делала, даже голову повернула, наслаждаясь моей реакцией. А куда, спрашивается, было смотреть? В комнате присутствовало множество забавных мелочей, начиная с парящих над полом плафонов и заканчивая меняющим цвет ковром. Однако ни одна из перечисленных финтифлюшек не могла сравниться с обтянутой платьем попкой.

Вскочив, как застоявшийся в стойле жеребец, я принялся расхаживать из стороны в сторону, пытаясь унять дрожь предвкушения. На глаза попалась картина, изображавшая утреннюю природу после дождя. Очень красивое в своем реализме изображение. Вместо кубиков и треугольников, играющая на солнце капля воды и наполненный влагой лес. Само небесное светило едва проступило из-за налитых чернотой туч, даря миру первые робкие лучи. Не смотря на обилие темных тонов картина не выглядела депрессивно, скорее наоборот, была наполнена необычайно силой пробуждения. Особенно поражал контраст между мрачным океаном небес и лучащейся светом каплей, которая благодаря перспективе казалась куда больше и значительнее всего остального.

- Интересуешься живописью?

- С недавних пор да, - я повернулся и увидел хозяйку дома, сменившую облачение. Теперь на ней был короткий топик и юбка, демонстрирующая красивые длинные ноги.

- Я слышала, у тебя есть картина маэстро Дэрнулуа, - девушка подошла и остановилась рядом, протянув мне бокал с красным напитком.

- Опять МакСтоун? Интересно, а что еще он успел рассказать? - я сделал глоток и ощутил во рту терпкий привкус вина. Не так уж и плохо, по сравнению с приторным пойлом в салоне мадам Кики.

- Многое, - девушка отставила напиток в сторону и потянулась ко мне, - но не все. Поэтому сегодня я собираюсь заполнить некоторые пробелы в знаниях

Руки ее обвились вокруг моей шеи, а губы буквально впились, жадно требуя ответного поцелуя. Странно, но в этот момент, я больше думал о том, как не пролить на ковер содержимое бокала в руке. Ковер-то светящийся, замкнет еще.

Как избавился от вина не помню, зато прекрасно помню вишневый вкус на губах и визжащую девушку, которую подхватил на руки и потащил к дивану. До него мы так и не добрались, потерявшись и запутавшись в собственных одеждах где-то на середине пути. Последнее больше относилось ко мне, потому как на Алие кроме пары полосок ткани и не было ничего. Горячее дыхание, упругие женские ягодицы в руках и поцелуи, поцелуи, бесконечные поцелуи. Целовал все, до чего мог дотянуться: губы, торчащие соски, ямочки на шее и…

Я замер, отказываясь верить в происходящее – прямо под правой лопаткой девушки была бабочка. Небольшое изящное тату в виде красивого насекомого.

Девушка попыталась притянуть меня к себе, но я отстранился, и посмотрел в горящие лихим блеском глаза.

- Что за херня, Алия? Или может быть Алина?

- И? – девушка не выглядела обескураженной. Девичья ладошка легла мне на грудь и медленно заскользила вниз, вызывая целую волну мурашек по коже. – Это что-то меняет?

- Это меняет все, - я перехватил ее ладонь в районе пупка. – Мне пора.

Поднял тело на ватные ноги и начал натягивать штаны. Пальцы плохо слушались, едва гнулись, так что обычная процедура заняла чуть больше времени. Когда дело дошло до гребаных пуговиц на ширинке, Алина остановила меня одним прикосновением пальцев.

- Подожди, - произнесла она. В голосе ее не осталось и следа от былой страсти, одно лишь подрагивающее напряжение. – Для начала выслушай меня. Не знаю, что он там тебе наплел, но у нас с ним все давно не так. Да, была первая любовь, самая большая и чистая. Все вокруг трахались как кролики, меняли партнеров и смеялись над нами, а сами в глубине души завидовали. Потому что давно пресытились запретными удовольствиями и уже не знали в какую дырку засунуть член и под какое животное лечь, чтобы хоть что-то почувствовать. А мы любили по-настоящему.

Нет, нет, только не это. Этот дрожащий голос вовсе не от нервов, а покрасневшие глаза были первым признаком влаги. И точно, первая капелька повисла на ресничках, а другая, скользнув вниз, оставив мокрую дорожку на щеке. А девушка продолжала говорить, глотая целые слова:

- Но время всегда беспощадно и в какой-то момент я обнаружила рядом с собой совсем другого человека: лживого, эгоистичного и насквозь лицемерного. В нем не было ничего настоящего, ни чувств, ни желаний, сплошная подделка. Он мог красиво говорить про любовь, а уже через час трахать твою лучшую подругу в той же самой беседке. И ладно бы просто секс, но это были полноценные свидания с романтическим ужином и прогулками. Этот придурок водил ее по нашим любимым местам.

- И ты решила ему отомстить.

- Да, - девушка сглотнула и попыталась улыбнуться, но дрожащие губы не слушались, поэтому вышло очень грустно. – Я решилась стать подстилкой для одного из его друзей. Но так вышло, что ни одного настоящего друга у него нет и никогда не было. А ты, только не обижайся, всегда был для него заморской обезьянкой, которой можно похвастаться в высшем света. Я даже не рассматривала тебя, как вариант. У нас считается, что лучше под собаку лечь, чем…

- Чем переспать с жителем 128 параллели, - помог я закончить фразу. Девушка кивнула и шмыгнула покрасневшим носиком.

- А потом я услышала тот рассказ о запаниковавшей девочке из чужого отряда. Приятели его хохотали, а мне плакать хотелось. Он, всегда говоривший о великой любви, даже не понял, почему ты ее так и не трахнул, хотя девчонка сама напрашивалась. Почему не переспал с вечно раздвигающей ноги Маргарет, которую он сам успел оприходовать еще на подготовительных курсах. Ведь все дело в Ловинс, в этой пустышке?

- Не лезь, - попросил я. Упоминание о девушке с греческим профилем ушатом холодной воды окатило с головы до пят. И если до этого я боролся с одолевавшим меня желанием, то теперь начал продумывать ходы отступления.

- Ты даже сейчас ее защищаешь, хотя у самого нет никаких шансов - девушка сделала шажок вперед и оказалась вплотную прижатой ко мне, так что я чувствовал волнующую мягкость женской груди. – Я ничего такого сегодня не планировала, даже не знала, что вы будете на вечеринке. А потом, когда увидела тебя, то поняла – вот он Том. Тот самый парень, которым он всегда хотел быть и которым никогда не был: честным, настоящим, верным, - последние слова она уже горячо шептала на ухо, в то время как, ладошка ее легко проникла в раскрытую ширинку и теперь усиленно ласкала причинное место. – Для меня это все очень волнительно, потому что кроме Тома других парней не было, никогда и никого. Поэтому так хочу, чтобы все было по-настоящему. Я не месть выбрала, а тебя.

Мать…мать…мать… Тело горело огнем и требовало продолжения, а разум плакал раненным зайцем. Тут еще не к месту включился наблюдатель, и я словно увидел себя со стороны, стоящим в центре комнаты со спущенными штанами. А рядом ластилась обнаженная красавица, умоляющая о любви и ласке.

«Нельзя быть другим, если ты родился и вырос в нашей среде, иначе тебя сожрут и вышвырнут», - прозвучали в голове недавние слова Алины. Интересно, а другим, это значит каким? Честным? Тогда что в ее словах есть правда, а что игра обиженной девушки? Не удивлюсь, если сейчас нас пишет несколько камер, а завтра МакСтоун увидит свежее порно с участием знакомых лиц.

- Прости, - я решительно освободился от девушки и поднял валявшийся на полу пиджак.

- Ты…ты… вот так просто.

- Не просто, - признался я, - но по-другому не могу. Выясните уже свои отношения с МакСтоуном и желательно без меня.

Бокал со свистом пролетел мимо лица и вдребезги разбился о стену, превратившись в темное пятно с бегущими ручейками.

- Ты не уйдешь отсюда, дверь внизу заблокирована, - взбешенной кошкой прошипела девушка. Сама присела, пальчики растопырила, ей-ей хищница, готовая расцарапать лицо. И куда делась былая беззащитность, куда испарились слезы.

- Спасибо за наводку, - я быстрым шагом направился в сторону балкона. Краем глаза не забывал следить за разъяренной Алиной, но бросок все равно пропустил. Успел только выставить вперед руки, защищая лицо от длинных ногтей. Мы оба упали и кубарем покатились по мягкому ковру, не переставая при этом бороться. Разумеется, я оказался сильнее хрупкой девушки, хотя та отчаянно кусалась и царапалась. И даже умудрилась плюнуть, когда я полностью прижал ее к полу.

- Давай, ну же, - просипела она, и я запоздало понял, что сдавил ей горло. А как тут иначе, когда из прокушенной щеки до сих пор струилась кровь. – Можешь сделать мне… больно.

- Это тебе к психологу надо.

На что Алина лишь злобно оскалилась.

Трудные ситуации требуют решительных действий. Я вскочил с пола и резко дернув девушку за руки, зашвырнул ее в сторону дивана. Та, взвизгнув, мелькнула в воздухе голыми пятками и с размаху впечаталась в кожаную мебель. Сам диван даже не покачнулся, а вот лежащие на нем подушки разлетелись в разные стороны. Хватит смотреть, хватит, все с ней будет в порядке. Я очнулся от краткого оцепенения и бегом устремился в сторону спасительного балкона, на ходу придерживая спадающие штаны.

Створки прозрачной двери гостеприимно распахнулись, стоило к ним приблизиться. И это хорошо, потому как я даже не подозревал о их наличии, несясь прочь из сладкой мышеловки. Выбежал на балкон и, не глядя, сиганул вниз. В голове мелькнуло воспоминание о пушистом газоне вокруг дома. Секунды кратковременного полета и я больно бьюсь голыми пятками об землю. А трава на вид была такой мягкой.

- Никто, слышишь меня, никто не смеет так со мной обращаться, - послышался сверху разгневанный женский крик. - Ты пожалеешь, выродок, что на свет появился.

Может быть… Но сейчас я жалел только о том, что оставил ботинки в гостях у этой… потрясающей особы. Сопровождаемый на редкость изобретательными проклятиями, я заковылял прочь. Куда брел, сам не знаю, потому как в обе стороны протянулась одинаково ровная дорога с уютными домиками вдоль обочины. Можно было углубиться в лес или выйти к заливу, который видел во время полета на машине, только зачем? Необходимо было возвращаться к МакСтоуну, а сделать это можно было только одним способом – поймать попутку. Не все же они здесь летают по воздуху, есть и колесный транспорт.

За полчаса ковыляния по обочине ни одна машина не попалась на глаза, если не считать парочку припаркованных кабриолетов. План трещал по швам, и я начал было отчаиваться, но тут на глаза попалась фигурка человека. Фантасмагоричная выходила картина: мужчина в ярко-оранжевой форме пылесосил асфальт или что он там делал, водя неизвестным механизмом, больше похожим на газонокосилку, по идеально ровному асфальту. Странное зрелище он представлял, ночью, в полном одиночестве, посередине пустынного шоссе. Не менее странно смотрелся и я, шагающий босиком вдоль дороги, взъерошенный и со следами укуса на лице. Однако, уборщик ничем не выказал своего удивления: выключил механизм и внимательно прислушался к моим словам.

- Уважаемый, не подскажете, как попасть в салон мадам Кики или ближайшее поместье МакСтоунов?

Уважаемый пошевелил роскошными усами и ткнув пальцем в противоположную сторону произнес:

- Километров тридцать будет вон туда, это если до салона мадам Кики. До поместья МакСтоунов прибавь столько же.

- М-да, - я прикоснулся к щеке и поморщился от боли. При разговоре рану неприятно саднило. – А есть возможность такси вызвать или на автобус сесть?

- Возможность есть, - подтвердил собеседник. - В пяти километрах отсюда транспортный хаб, а если напрямки срезать, в два раза меньше выйдет.

Запомнив направление, я поблагодарил информированного усача.

- Эй, парень, - крикнул он мне в спину, - ты хоть штаны застегни, так оно быстрее получится.

Транспортный хаб – слишком громкое название. Я рассчитывал увидеть пригородный автовокзал с большим зданием и длинным козырьком, под которым укрылась целая череда скамеек. Однако в реальности это больше походило на автозаправку, только вместо колонок с бензином стояли электронные терминалы. И ни одного живого человека вокруг.

Помочь или подсказать было не кому, поэтому я изрядно намучался, прежде чем смог заказать такси. В меню пункт назначения пришлось указать случайный адрес, так как компьютер отказывался принимать заказ на виллу МакСтоунов. Главное, вызвать машину, а там на месте разберемся. Ночевать под открытым небом мне не улыбалось.

На дисплее высветилась надпись: «ждите, свободного транспорта в данный момент нет». Внизу отсчитывалось приблизительное время ожидания – пятнадцать минут. Сидеть - не идти, тем более отбитыми пятками, которые стали порядком подмерзать в ночной прохладе. Забравшись на лавочку с ногами, я уткнулся лицом в коленки и принялся размышлять. Больше ничего не оставалось в этом странном пустующем месте.

По всему выходило, что влип я в неприятные разборки между влюбленной парочкой. И если на адекватность Алины рассчитывать не приходилось, то на откровенный разговор с МакСтоуном я очень надеялся. Уж очень много вопросов накопилось к напарничку.

Нет, этой сучке Алине я не верил, но ведь откуда-то она узнала про кубок, про Маргарет, про мои чувства к Ловинс. Особенно огорчало и одновременно удивляло последнее. МакСтоун как про это узнал или догадался? Или растрепала Альсон, а может сама Ловинс? Вспомнилась старинная немецкая мудрость: «что знает двое, знает и свинья». Не хотелось проводить параллели, но со стороны Тома было откровенным свинством сливать личную информацию, его не касающуюся. Задержись я подольше в объятьях пылкой красотки, и думаю, многое бы узнал из интимной жизни сокурсников.

В ночной тишине зашумело, словно неподалеку приземлился транспорт на гравиподушке. Звук очень характерный, похожий на пыхтение поезда перед отправлением. Я вскочил на ноги и огляделся – вокруг по-прежнему никого, только пустые скамейки и перемигивающиеся огоньками стойки терминалов.

Напомнило о себе выпитое вино. Можно сходить в туалет пока время есть, тем более значок с ярко-голубой каплей воды я приметил заранее – так здесь обозначалось отхожее место. Дойдя до места, открыл дверь и услышал, как защелкали наверху панели, освещая вытянутое помещение. Туалет, как туалет, только что непривычно чистый и пахнет свежей мятой, а не застоялой мочой.

Сделал шаг вперед и замер – мир вокруг покачнулся, а тело мое чуть повело вперед. Ощущения схожие с теми, что испытывал в остановившемся поезде. Только там лязгал железом целый состав, а здесь пропали все звуки, даже привычное щелканье панелей.

Попытался сделать шаг вперед, дабы устоять на ногах, но воздух впереди превратился в густую патоку. Тело мое, подобно насекомому, угодившему в мед, чуть дернулось и зависло в нелепой попытке сохранить равновесие. Нет, это не тело, это время перестало существовать с привычной для него скоростью. Мысли потекли медленно и лениво, словно хотелось невыносимо спать. Само сознание с трудом преодолевало охватывающую его дрему.

Что, мать его, опять происходит? Здесь нет Джанет Ли с ее волшебным гипнозом, так откуда взялись эти галлюцинации? Или дело вовсе не в ней? Насмешкой мне стала фигурка марионетки, вышедшей из кабинки туалета. В этот раз обряжена она была в смокинг, вернее в его подобие: пиджак нараспашку, белая рубашка в пятнах крови, лишена пары пуговиц и непременного атрибута в виде бабочки, изгвазданные брюки и босые ступни ног. Это тварь кое-кого пародировала, и не было в том сомнений, стоило заглянуть ей в лицо. Отражение моего лица беспрестанно дергалось, в поисках нужной мимики. Причем происходил процесс фрагментарно: брови хмурились, а улыбка сверкала, спустя мгновение зубы были в оскале, а глаза становились круглыми от удивления. Метаморфозы проходили с чудовищной скоростью, движения порою были просто смазанными. Голова тряслась на шее, а само тело замерло, полностью повторив мое застывшее движение. Передо мною словно был псих, изучающий возможности лицевых мышц, только вот не один безумец не способен кривляться с такой скоростью.

Представление закончилось - тварь остановилась на самом простом варианте, выбрав маску безразличия. Подергав ожившим телом, она отошла к противоположной стене и рухнула на пол. Словно у марионетки отрезали все нити, превратив в груду бесполезного материала. Однако в отличие от марионетки тварь не стала лежать бездвижной кучей. Она задергалась, задвигалась, вытянутая рука изогнулась и хрустнула, явив на свет белые кости. На лице ее появились кровоподтеки, вьюшка крови вылетела из разбитого носа, а череп вдруг треснул переспелым арбузом и на пол полилось его густое содержимое. Тварь избивали ногами, в этом не было сомнений, только вот я не видел конечностей, как и не видел их агрессивных обладателей. Кукла просто лежала и дергалась, сминаемая множеством наносимых ударов.

Была бы воля, давно исторг бы содержимое желудка на пол, однако я не был способен не то что блевануть, элементарно опустить веки. Как же хотелось закрыть глаза и не видеть расправы над некогда жуткой марионеткой. Мясо… обломки костей… мозг, кажется, мозг, розовый с прожилкам, проступающий сквозь разбитую черепушку. И всюду кровь, сплошная кровь, темная и густая.

Отвлек от ужасного зрелища нарастающий визг в ушах. Я слышал его раньше, словно некто провел иголкой проигрывателя по крутящейся пластинки. Звук становился все более невыносимым, скрипел, трещал. Следом начал крутиться мир, превращаясь в яркое месиво из красок. Воздух вокруг утратил былую плотность, и я шагнул вперед, едва не ухнув вниз. Вовремя успел зацепиться за дверцу, повиснув на ней всем весом. Та даже не скрипнула в ответ, только подалась чуть в сторону, открывая вид на унитаз.

Сознание медленно, но верно возвращалось в привычную колею. Я даже успел поднять голову и обнаружить стоящего рядом МакСтоуна.

- Эй, с тобой все нормально? - с участием спросил он.

- Вроде бы, - с трудом ответил я.

- Вот и отлично, - он довольно улыбнулся и ударил без замаха, отправив меня в небытие.

В больничной палате стояла тишина. Привычно пахло лекарствами и непривычно мужским одеколоном, с резкими, ледяными нотками. Долго искать источник запаха не пришлось - владелец аромата расплывчатым пятном сидел подле койки. Пришлось сфокусировать взгляд, чтобы за пеленой тумана разглядеть помятую физиономию наставника. Вот это был настоящий Хорхе, вечно уставший и не выспавшийся, а не тот свежий огурчик, каким он предстал в нашу последнюю встречу. Лицо его было сизым от щетины, а под ввалившимися глазами набухли мешки, больше похожие на синяки благодаря тусклому освещению палаты.

- Хреново выглядишь, - не преминул я поприветствовать визитера.

- Ты бы себя видел, - ответил тот встречной любезностью.

- А что со мной? Ощущение, будто пьяный. Язык заплетается.

- Отходняк после медикаментозной комы.

- Комы?

Хорхе вздохнул и потрепал меня по руке, лежащей поверх одеяла.

- Да, приятель, в этот раз ты угодил в серьезный переплет, едва вытащили с того света. Тихо-тихо, не волнуйся и не пытайся задавать массу вопросов одновременно. Я тебе все расскажу, но сперва вспомни обстоятельства последнего вечера, а конкретно эпизод встречи с Алиной Ольховской.

И я начал вспоминать. Думал отделаться коротким пересказом в пять минут, а в итоге произнес целую речь на полчаса, а то и больше. Виной всему был ватный язык, и Хорхе, с наводящими вопросы. Один раз меня прервал незнакомый медик, поправивший трубки на запястье. В другой раз зашла женщина средних лет, аккуратно взбила подушку и напоила апельсиновым соком с заметным горьковатым привкусом. Фруктовая кислинка быстро исчезла, а вот горечь надолго поселилась во рту, так что пришлось просить Хорхе о дополнительном стакане воды.

- М-да, как-то так мы и думали, - произнес мой наставник, когда я закончил свой рассказ эпизодом в туалете.

Кто мы, и о чем думали? Хорхе просил не задавать лишних вопросов, поэтому я терпеливо ждал, прислушиваясь к жужжанию невидимого медицинского прибора. Никаких волнений или переживаний, в отличие от наставника, который, похоже, нервничал за нас двоих. Еще и уговаривал меня быть спокойнее, а куда уж больше. Я умудрился избежать таких слов в лексиконе как «тварь» или «сука», и даже с некоторой долей приязни вспомнил взбалмошную Алину. А что поделаешь, любовь штука такая, без перемыканий не обходится. Сама атмосфера больничной палаты настраивала на философский лад.

- После того, как ты сбежал, юная Ольховская позвонила МакСтоуну и сообщила об изнасиловании.

«Вот ведь дура», - подумалось мне. Глаза сами собой закрывались и приходилось делать некоторое усилие, чтобы не провалиться в сладкую дрему.

- МакСтоун быстро определил твое местоположение и собрал группу приятелей для возмездия, - продолжил Хорхе. – Заказ такси ты сделал на свое имя, поэтому проблем с поисками не возникло, как у Тома, так и у нас. Да, не удивляйся, мы тоже начали тебя искать после того, как от дорожного рабочего поступил сигнал о странном парне, шатающимся ночью на окраине элитного района. Курсанта Воронова быстро опознали по видео и отправили наряд в транспортный хаб. Когда прибыли на место, от тела уже кровавое месиво осталось, - Хорхе с отвращением поморщился, - голову разбили так, что мозги наружу.

Мне вспомнилась марионетка, корчившаяся на полу под градом невидимых ударов, и череп, расколовшийся переспелым арбузом.

- Офицер наряда зарегистрировал смерть, но спустя две минуты прибыла наша бригада реаниматологов и сотворила настоящее чудо, - тут Леши задумался, а я снова закрыл глаза и понял, что открыть их уже не смогу. Сквозь наступающую пелену сна продолжал звучать слегка нервный голос наставника: - парни тебя с того света вытащили, так что не забудь поблагодарить…

Второй наш разговор состоялся на следующий день. По времени он длился дольше первого, может, потому что я молчал, а Хорхе рассказывал.

По всему выходило, что отметелил меня МакСтоун за здорово живешь. Взбешенный звонком любимой, Том вооружился арматурой, собрал подвыпивших дружков из числа аристократов и ринулся на поиски насильника, а уже найдя, не стал сдерживаться. Алина отомстила, как и обещала, жестоко и с последствиями.

- Как же экспертиза? – удивился я. – Факт изнасилования легко установить.

- Она не делала официальное заявление в полицию. Среди высокородных принято решать проблемы собственными силами, без привлечения официальных структур.

- И что, ей поверили? Вот так вот, без доказательств?

Хорхе грустно улыбнулся и произнес:

- На одной чаше весов слова отпрыска известного семейства, на другой выходца из отсталого мира. Как думаешь, чья чаша перевесит? Тем более у девушки все руки в синяках, и парочка кровоподтеков на лице.

- Да она кидалась на меня, словно разъяренная кошка.

- Мне можешь не рассказывать. Наши эксперты проверили твою одежду и тело на следы биологических материалов - ни спермы, ни женских выделений не обнаружено. Только кусочки кожи девушки под ногтями и следы ее слюны в ранах на лице и руке.

Руке? Я не помню, что бы она кусала меня за руку. Хотя, в такой круговерти и при таком выплеске адреналина не мудрено пропустить парочку укусов.

- Вы ее отправьте на экспертизу.

- Увы, - Хорхе развел руками, – официального заявления не поступало, а без него мы бессильны.

- Всесильная служба безопасности и вдруг бессильна? Я не верю в это, вы же самые крутые, твердите об этом на каждом углу, а сами не можете проверить девчонку на следы насилия?

- Есть правила игры.

- В бездну правила, вашего сотрудника обвинили в изнасиловании.

- Официально нет.

- Официально? - кажется я кричал, потому что в комнату вошла парочка медиков. – И как мне теперь отмыться от обвинений? Тоже неофициально? Пристрелить к хренам эту гребаную семейку с их бешеной сукой?

Хорхе отправили восвояси, меня же успокоили с помощью лекарств. Три дня я валялся в полунаркотическом забытье, а на четвертый пожаловала в гости госпожа Валицкая.

- Я не буду с вами общаться, - заявил я, едва она переступила порог.

Анастасия Львовна кивнула и села на заранее подготовленный стул. Выглядела она безупречно, впрочем, как и всегда, только медицинский халат скрывал роскошную фигуру.

- Могу я спросить, с чем это связано, - приятным грудным голосом произнесла она

- Можете, но разговаривать я буду только с Хорхе Леши.

- Хорхе сейчас не может…

- Ложь, - оборвал я резко.

- Он сейчас на задании и…

- Снова ложь.

Валицкая наклонила голову и внимательно посмотрела на меня.

- После случившегося ты испытываешь недоверие к женщинам?

- После случившегося я испытываю недоверие ко всем. Поэтому передайте руководству, что разговаривать я буду только с наставником. И врачи могут не волновать, вспышек гнева с моей стороны больше не будет.

Хорхе появился на следующий день, все такой же не выспавшийся и помятый. Щетина его медленно, но верно превращалась в густую черную бороду.

- Отращиваешь? – встретил я вопросом долгожданного визитера.

Хорхе со скрипом почесал заросшую скулу и недовольно заявил:

- Побреюсь вечером. Мне уже сегодня влетело от начальства за неуставной вид. Ты лучше расскажи, зачем Валицкую выгнал.

- Они там наверху решили, что ты не справился, и подослали психолога? Это риторический вопрос, можешь не отвечать. По мне так ты лучше Валицкой, хотя и выглядишь заметно хуже.

- Неожиданный комплимент, - Хорхе засмеялся. – С Анастасией Львовной меня еще никто не сравнивал. Только вот зря ты ее не выслушал. Она действительно одна из лучших специалистов в своей области.

- Мне сейчас меньше всего нужен психолог, способный присыпать кучу говна ванильными конфетками. Надо что-то решать, и я уверен, что у руководства есть предложение по выходу из сложившейся ситуации.

- Есть, - признал очевидное наставник. – Как ты уже понял, обходить острые углы я не умею, поэтому говорить буду прямо. В третьей группе сложилась нездоровая обстановка: подавляющее большинство курсантов уверенно, что Воронов изнасиловал подругу МакСтоуна. Разумеется, в такой обстановке продолжать нормальное обучение нельзя.

- А вы пробовали им объяснить, что к чему?

- Как ты себе это представляешь? Официального расследования не проводилось, а не официальные выводы к делу не пришьешь. Еще иск можно схлопотать от клана Ольховских за распространение личной информации.

- То есть им распространяться про изнасилование можно?

- Они не распространялись. Официальная позиция семьи – никакого изнасилования не было, остальное на уровне слухов и домыслов.

- А если запустить слух, что проводилась экспертиза и…

- Ты сам все понял, - Хорхе обратил внимание на возникшую паузу. – Есть слухи в которые охотно верят, будь они хоть трижды лживыми, а есть те, в которые не поверят никогда, даже если будешь иметь доказательную базу на руках. Такова природа человечества, и развитые миры не исключение. Как я уже говорил, нормально учиться тебе не дадут, поэтому академия предлагает перейти на заочную форму обучения.

- Первый раз про такое слышу.

- Оно и не удивительно. На бумаге ее не существует, но в исключительных случаях подобное допускается. Будешь жить в общежитие с красивым видом на горы, внизу бассейн, спортзал и даже бар имеется. Только на спиртное советую не налегать, как и по девочкам много не шастать. Ближайший район буквально напичкан увеселительными заведениями.

Так и не понял, Хорхе предупреждал меня или соблазнял новыми перспективами в случае согласия? И то и другое он делал крайне не умело, явно отбывая положенный номер.

- А что насчет учебы? – решил уточнить я.

- Лекции будут проходить в формате просмотров обучающего видео. Домашняя работа и тесты сдаются удаленно по сети.

Я отрицательно покачал головой.

- Ты не выслушал предложение до конца.

- Я остаюсь в группе.

В палате продолжал жужжать невидимый медицинский аппарат – единственный звук, который я смог расслышать, не считая вздоха наставника.

- Ты же понимаешь, чем тебе это будет грозить?

- Стану изгоем? – я попытался улыбнуться, но щеку стянуло так, что удалось только зубы показать.

- Одно дело, быть выходцем из отсталого мира, другое – изнасиловать подругу одного из них. Поверь, это куда хуже.

- Я готов.

Хорхе покачал головой:

- Ты не знаешь, о чем говоришь, к этому нельзя быть готовым. Впрочем, выбор за тобой, настаивать не буду. Предложение о заочной форме обучения действует бессрочно, поэтому если передумаешь, только скажи. Теперь перейдем к следующему вопросу.

- А что, еще не все?

- МакСтоун лишен всех званий и достижений, - Хорхе открыл папку и достал несколько листов белой бумаги, – на время разбирательства он выведен из состава группы.

- Что, даже кубок забрали? - вновь попытался улыбнуться я, но только щеку дернул.

- Будем честными, награда никогда ему не принадлежала. Широкий жест с дарением имел символическое значение только для вас двоих, а по официальным источникам кубок всегда был твоим. Для него другое страшно: фамилию МакСтоун навсегда вычеркнули из командного списка победителей.

- Том будет взбешен.

- Я бы на его месте о другом волновался, - Хорхе наконец отыскал нужную бумагу и счел нужным пояснить: - у меня в руках официальная жалоба на неправомочные действия курсанта МакСтоуна. Тут и тяжелые телесные, и угроза для жизни, и группой лиц по предварительному сговору – целый набор статей, способных утянуть на дно даже самого знатного аристократа.

- Если я подпишу, его выкинут из академии?

- Выкинут и посадят лет на десять при хорошем поведении, - Хорхе замолчал и с подозрением уставился на меня. – О нет, только не говори это.

- А что будет, если я не подпишу?

- Ты будешь настоящим придурком. Черепушку еще можно склеить, но идиотизм не лечиться.

Два месяца я отсутствовал в родной казарме и за это время успело многое измениться. Например, на улицу пришла настоящая весна, с непременными ручейками и робкой зеленью трав. А еще мои родители попали в аварию и разбили машину, благо, кроме транспортного средства никто не пострадал. Хорхе умолчал о происшествии, следуя завету врачей: не тревожить больного. Только перед самой выпиской робко протянул мне протокол с кратким описанием происшествия.

На выезде из города, прямо возле стелы в честь Первомая, в белую шестерку въехала подержанная иномарка японского производства. Водитель Тойоты свою вину признал и даже полностью оплатил ремонт, накинув сверху за душевные волнения. Только вот любимая ласточка отца на месяц отправилась в ближайший автосервис, а я остался без домашних пирожков. Разумеется, мать такое происшествие не остановило, и она уже грозилась приехать на электричке в следующие выходные. Ну и пускай, к тому времени я точно успею восстановиться, а службе безопасности не придется решать вопросы с прикрытием столь радикальными способами.

- Легкая хромота у вас исчезнет через две недели, а вот со следами от шрамов на голове придется повременить, - сделал заключение доктор Мартинсон, осматривая мой короткостриженый затылок. – Волосы здесь не растут и это слишком заметно. Придется делать пластику.

Был бы на его месте док Луи, обязательно сказал что-то вроде: «да-с, молодой человек, такими темпами до свадьбы вы не дотянете». Но доктор Мартинсон не любил разглагольствовать на отвлеченные темы, а добродушный Луи отказался лечить насильника. Я видел его несколько раз в коридоре лечебницы, один раз даже столкнулся лоб в лоб, но старик притворился, что налетел на пустое место. Только собрал новые складки на и без того морщинистом лице и засеменил в одном ему ведомом направлении.

- Как так-то, есть же экспертиза? - спросил я тогда Хорхе.

- Для стопроцентной уверенности необходим осмотр девушки.

Такое признание ударило меня обухом по голове.

- Эй, парень, я верю в твою невиновность, как и многие другие.

А толку-то, между верой и знаниями лежит огромная пропасть. И пока существует хотя бы один процент сомнения, я не смогу чувствовать себя оправданным. На этой почве в голове развились бзики, отчего начал присматриваться к каждой медсестре, пытаясь прочитать в глазах приговор. Куда там, сплошное безразличие.

Однажды не выдержал и спросил доктора Мартинсона:

- Каково это, лечить насильника?

- Вы мой пациент и мне платят деньги за лечение, а не за отвлеченные мысли по поводу и без, - доктор был лаконичен, как всегда. Выдав таблетки и трость, посоветовал на прощанье: - рекомендую обратится к психологу.

«Обойдусь как-нибудь без мозгоправов», - мысленно ответил я ему и поблагодарив, отправился в сторону казармы.

После вынужденного заточения в больничной палате, на улице было особенно хорошо. Наполненный запахом весны воздух приятно обжигал легкие и слегка кружил голову, за последние месяцы привыкшую исключительно к запахам лекарств. Ветерок приятно ласкал бритую макушку, иногда холодил и пытался забраться за шиворот, заставляя съежится и плотнее закутаться в форменное пальто. Снег сошел, но дыхание зимы еще чувствовалось, пускай и в столь кратких порывах. Ничего, еще неделька другая и весна окончательно приберет власть к рукам, растопив почерневшие сугробы в самых потаенных уголках леса.

Любоваться картиной просыпающейся природы помешала нога. Если в начале я лишь слегка прихрамывал, то ближе к казарме уже полностью опирался на трость, морщась от огненной боли в суставе. По словам Мартинсона чашечка была расколота вдребезги и поэтому проще было поставить новую, чем пытаться собрать старую. Требовалось длительное время на приживание импланта в столь важном сочленении. Может месяц, может три, а может и полгода, в зависимость от особенностей организма, а до этого придется потерпеть. Я и терпел, скрипя зубами то ли от боли, то ли от злости.

Подавленная успокоительными таблетками ярость начинала просыпаться. Пальцы на рукояти сжимались до белых костяшек только от одного понимания: скоро увижу МакСтоуна. До этого был уверен, что сдержусь, но чем ближе подходил к казарме, тем больше сомневался.

На встречу попался Нагуров, растерянно посмотрел в мою сторону и поспешил скрыться из виду. А вот и Леженец с Луциком, зло и одновременно насмешливо наблюдают за моим ковылянием. Я с трудом открыл дверь, ослабевшими за время бездействия руками, и зашел в сумрачный коридор. Да когда же они подкрутят яркость панелей?

Мимо прошла Джанет, даже не обратив внимание. Едва не задела плечом, так что пришлось крутить корпусом, избегая столкновения. Вес тела сместился на больную ногу, и следом пришла резкая боль, острой иглой пронзив сустав. Постоял, отдышался и пошел дальше, мерно постукивая тростью по пустому коридору.

Дверь в мою комнату была подозрительно приоткрыта. Еще не дойдя до порога, почувствовал резкий запах канализации. Заглянул и точно, внутри все в говне: стены, потолок, пол и даже окна измазаны. Кто-то умудрился навалить огромную кучу поверх кровати, а на том месте, где раньше висела бесценная картина, было написано крупными буквами: «насильник». Вместо краски неизвестный художник использовал все те же экскременты.

Долго любоваться разрухой не стал, уж больно запах был отвратным. Дошел до общего коммуникатора и вызвал диспетчера из отдела обслуживания. Было несколько неловко описывать возникшую проблему, особенно приятному женскому голосу.

- Поверьте, ваш случай не самый странный, - сказала она, когда я замялся в очередной раз. – Кто будет оплачивать уборку?

Кто… кто... Затейник сего мероприятия. Только пока я подам жалобу, пока изучат запись с камер, пока вынесут решение, пройдет очень много времени.

- Запишите на мое имя.

- Предстоящий объем работ, мягко говоря, не стандартный, - невозмутимо напомнила мне девушка, - поэтому будет оплачиваться по повышенному тарифу.

- Понимаю, - я зачем-то кивнул невидимой собеседнице. – Затраты мне со временем возместят, поэтому размер суммы не имеет значения.

Закончив разговор, повернулся и увидел добрую половину группы, находящуюся в зале. Часть из них сидела за столиками, делая вид, что кушает, другая стояла и смотрела: кто насмешливо, кто зло. На общем фоне выделялся МакСтоун, пытавшийся испепелить меня одним взглядом. Сжатая челюсть, напряженное тело и кулаки, давно готовые к бою.

- Надышался говном, бедненький, - улыбнулся я бывшему напарнику. – Да и жопа, поди, срать устала. Вот тебе, таблеточки от диареи.

Под ноги МакСтоуну полетела упаковка успокоительных. Мне было не жалко: доктор Мартинсон еще выпишет. Однако Том даже не дернулся, только скулы на лице заострились. Поближе к нему придвинулся Леженец и правильно сделал, потому что я молчать не собирался.

- Старичок, подруге своей привет передавай. Она у тебя такая мягонькая и сладкая.

Другой бы на месте Леженца не среагировал, но парень по праву владел фильдеперсовым поясом. В доли мгновения успел перехватить юркое тело, метнувшееся в мою сторону. Рывок взбесившегося МакСтоуна был силен: здоровенного Дмитрия протащило по полу, что малого ребенка на санках. И тащило бы дальше, не приди ему на помощь Авосян. Великан сграбастал огромными ручищами обоих и замер, ожидая дальнейших распоряжений.

Раньше других пришла в себя Джанет, немедленно потребовав:

- Воронов, пошел вон.

Я посмотрел на Ли, но с места не сдвинулся. Прошли те времена, когда ее распоряжения что-то значили. Теперь обычный курсант, как и все, лишенная полномочий и привилегий. Мог приказать Мэдофорд, но он молчал, с любопытством наблюдая за развитием событий.

- Старичок, как так, один и без друзей? – я снова перевел взгляд на бьющегося в бешенстве МакСтоуна. - Тебе же сподручнее толпой на одного нападать.

- Мэд, сделай что-нибудь, он же его провоцирует, - а вот и Ловинс подала голос.

- Как вы могли такое подумать, любезная Екатерина? Какие провокации, всего лишь дружеская беседа двух старых приятелей, - елейным голосом произнес я и уставился в налитые яростью глаза Тома. – Старичок, а может мне лучше лечь? Ты же любишь прыгать на беспомощных, так чтобы мозги наружу. Оно может и не красиво, зато Алина будет счастлива.

МакСтоун, услышав имя возлюбленной, взревел раненным вепрем. Сделал очередную попытку прорыва, вращая глазами и брызгая слюной, но Герб был сама надежность.

- Старичок, не поверишь, я спасибо сказать хочу. Раньше понять не мог, кто такой подкаблучник, а благодаря тебе узнал. Скажи, а вот если, к примеру, Ольховская позвонит и попросит с небоскреба сигануть ради ее спасения, неужели прыгнешь? По глазам вижу, что прыгнешь и даже разбираться не будешь. И правильно, зачем? Девушке, пускай и бывшей, надо верить безоговорочно. Особенно, когда она ловит тебя на измене с лучшей подругой.

- Воронов, иди подыши свежим воздухом, - наконец сподобился на слова Мэдфорд.

- И то правда, - легко согласился я, - доктор советовал чаще гулять. Да и говнецом здесь попахивает изрядно. Вот только не пойму, из моей комнаты тянет или откуда поближе.

Оперся на трость и захромал в сторону выхода из зала. В спину донеслось яростное:

- Убью, с-суку!

- Убьешь, обязательно убьешь, - не стал я спорить с бывшим напарником, - только жопу подотри сначала.

В кои-то веки Мэдфорд дал дельный совет. На улице дышалось полной грудью, даже боль в колене отпустила, позволив насладиться моментом. Только вот не мог понять, что больше радовало: ярко-синее небо над головой или бешенство МакСтоуна. И то и другое в полной мере было прекрасно, а вместе так и вовсе замечательно.

Слева послышалось сопение, и я обернулся, ожидая увидеть ежика. Жил у родителей на даче один такой, топал как слон, и пыхтел очень похоже. Но это был не ежик, а всего лишь Альсон. Малышка храбро тащила на себе картину маэстро Дэрнулуа, одни только ноги виднелись за полотнищем. Я схватился за край рамы и помог девушке поставить тяжелую ношу на землю.

- Они хотели извазюкать, а я сохранила, - важно сообщила она, при этом смешно раздувая щеки.

Я едва сдержал улыбку. Сейчас девушка больше всего походила на запыхавшегося ребенка, который помог родителям и невероятно гордился этим обстоятельством.

- Спасибо, - искренне поблагодарил я. И прежде, чем успел опомнится, уже гладил девушку по голове. Давно забытый жест, которым баловал младшую сестренку, пока та не превратилась в отъявленную язву и вредину. Смутившись, убрал руку и не зная, куда ее деть, засунул в карман пальто.

Лиана одарила меня блеском больших детских глаза

- Как здоровье?

- Врачи сказали, что жить буду.

- С палочкой? - девушка показала на трость в моих руках.

- Временная мера, - я покрутил подарком доктора, едва не выронив из рук. – Пока плохо получается, но буду тренироваться.

- Тренируйся, - согласилась девушка. – И не забывай чистить, так по этикету положено.

Я посмотрел на трость. Некогда чистая поверхность, была сплошь заляпана грязью, а куда не добралась весенняя слякоть, добрались пальцы, оставив заметные отпечатки на черном глянце.

- Слушай, а ты не боишься оставаться с насильником наедине.

Девушка фыркнула, точь-в-точь, как лесной ежик.

- Воронов, ты не насильник, а сплошное недоразумение. От Ловинс сбежал, только пятки сверкали, от Маргарет скрывался целый год, меня вот боишься, как огня. Если кого и могли изнасиловать, то только тебя.

- Ну да, - неохотно признал я, - это близко к правде.

Девушка прыснула от смеха, прикрыв рот маленькой ладошкой.

- Скажи, Альсон, чего ты добиваешься? - произнес я, едва ее веселье стихло. –Обстоятельства изменились, а наши с тобой отношения нет. Можешь искать подружку в другом месте.

- А разве я говорила о дружбе? Одного мальчика для разговоров вполне достаточно, а на тебя у меня другие планы.

- Возьми эти планы и засунь себе… Короче, шагай куда подальше, - не выдержал я.

- Засунуть куда? - невинно спросила та и захлопала ресничками.

Я в бессилии отвернулся и уставился в сторону забытого озера. Давненько не сидел на берегу, не слушал плеска волн и не наблюдал неба, отраженного в темной поверхности воды. Ну, ничего, в связи с новым бойкотом времени будет предостаточно: и по лесу нагуляюсь, и на озеро вдоволь налюбуюсь. Главное, что бы не утопили, все на том же берегу.

- Вейзер переехал в комнату к Мэдфорду, так что у тебя теперь нет соседа.

Я молчал, тогда девушка подошла и встала рядом. До этого никогда не обращал внимания на ее духи, а вот сейчас распознал необычайно приятный аромат с едва заметной кислинкой.

- А еще нам все присвоили позывные. Каждому предложили на выбор несколько десятков вариантов. Я свой выбрала, а тебе не скажу, потому что секрет.

Детективы редко действовали под собственными именами, ссылаясь на индификационный номер или позывной. Оно и верно, зачем светить настоящей фамилией, учитывая особенности опасной профессии. Удивляло другое, почему об этом мне не сказал Хорхе? Забыл в общей свистопляске или…

- Мабуту…

- Что? – я вздрогнул.

- Твой позывной, я его узнала, - девушка спрятала руки за спиной и начала крутиться из стороны в сторону, словно ребенок на сцене. Заметив мой опешивший взгляд, она лишь гордо вдернула носик и улыбнулась. - Погладишь меня по головке?

Мабуту… армейский позывной брата, погибшего в первых числа января. Доставили останки грузом двести в конце зимы, а может весной дело было, не помню. Снег тогда лежал, грязь кругом, лужи большие, в одной из них я ноги и промочил, свалившись после с простудой. Мало матери горя, со мной еще носилась, сбивая высокую температуру.

Может поэтому так плохо запомнил похороны. В памяти осталась лишь череда серых лиц, бесконечные слезы, и большой прямоугольный ящик. Обернули цинковый гроб красной тряпкой и закопали. Вскрывать не разрешили и правильно сделали, нечего на останки лишний раз пялиться. Да и кто бы смог распознать человека в обгоревших кусках плоти. Оплавленный крестик на цепочке – все что осталось, от Воронова Михаила Сергеевича.

- Так как на счет награды? – голосок Альсон оторвал от неприятных воспоминаний.

Я механически протянул руку и погладил по голове зажмурившуюся от удовольствия девчушку. Вспомнилась Светлана и ее бесконечные расспросы о брате, пропавшие фотокарточки из альбома, теперь вот Мабуту… Кусочки пазла в голове скрипели, не желая складываться. Не хватало деталей, важных и существенных, без которых нельзя увидеть картину целиком. Выходило, как с творением маэстро Дэрнулуа: сколько не пялься в треугольники и квадратики, сути не разглядишь.

Ладонь приятно щекотали мягкие и шелковистые волосы. Осознав, что все это время наглаживаю дьяволенка, отдернул руку и поспешил вернуть ее в карман.

- Что будешь делать дальше? - довольно промурлыкала девушка.

- Дальше? – я на мгновение задумался. - Дальше буду дышать свежим воздухом. Доктор говорит, очень полезная процедура.