Предел прочности. Книга первая.

Глава 5

За окном шел весенний дождик. Редкие капли стучали по стеклу, оставляя за собой искрящиеся на солнце дорожки. Вдалеке раскатисто громыхнула стихия, так и не заглянувшая к нам в гости. Ливень прошел стороной, самым краешком свинцовых туч зацепив небо над казармами. А так все грозно начиналось: с молниями и ветром, играющим стволами сосен, что струнами на гитаре. Только в отличии от музыкального инструмента мелодия вышла куда хуже: сплошной треск и скрип.

Именно под этот аккомпанемент я принялся читать пухлое письмо с родины. Содержание было оригинальным, без всяких «здраствуй, сыночек, как твои дела» или «мы все очень скучаем, любим, целуем». Не сомневаюсь, пиши письмо мама, подобных оборотов было бы предостаточно. Но автором послания выступала служба безопасности, а в руках была стенограмма телефонных переговоров между мною и родителями.

Шесть звонков, шесть разговоров, равных количеству дней, которые я провел вне дома. Мама сильно бы удивилась, узнав, что родная кровиночка девятый месяц живет в казармах академии из параллельного мира. Удивилась бы или хватил инфаркт, учитывая сколько переживаний было из-за временного переезда в соседний город, до которого на машине полтора часа езды. В этом плане папа был молодцом, являя пример мужской выдержки. Судя по распечаткам, мать пару раз передавала отцу трубку со словами: оторвись ты от своего футбола, иди поговори с сыном. Старший Воронов от экрана отвлекался и задавал два своих коронных вопроса: как дела и ждать ли старикам внуков. Получал нагоняй от матери за дурацкие шутки, вздыхал и возвращался к просмотру матчей чемпионата мира.

Сеструха, согласно распечаткам, в разговорах не участвовала, но оно и не удивительно. Эта мелкая вредина разве что язык была способна показать, но телефоны изображение не передавали, поэтому и надобности в нашем общении не возникало. Правда, слово «наше» надо поставить в жирные кавычки, поскольку на том конце телефонного провода находился неизвестный сотрудник службы безопасности, работавший на пару с модулятором голоса. Оба с работой своей справлялись и у родителей сомнений в подлинности сына не возникало.

Я дочитал последнюю страницу распечатки и убрал листы в здоровенный конверт с печатью хищной птицы. Мама наказывала сосредоточиться на учебе, этим сейчас и займусь, благо, учебник лежал под боком.

Только рука потянулась к обложке, как дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетел довольный МакСтоун.

- Старичок, поздравляю! - с порога заявил он, весь исполненный торжества.

- С чем? – я с подозрением уставился на громадный тюк в его руках. – Тебя наконец-то вышибли из академии?

- Эххх, - приятель закинул то ли сумку, то ли рюкзак на кровать Вейзера, и пылая счастьем хлопнул меня по плечу, - Нагуров берет нас в свою команду, мы участвуем в паучке.

Паучок - это, собственно говоря, игра такая, из-за которой спокойное воскресенье пошло насмарку. Единственный выходной, который я ждал всю неделю, чтобы побыть единовластным хозяином казармы в тишине и покое. Сокурсники разъезжались по домам, а Воронова из-за временной разницы никуда не отпускали. Хочешь, книжки читай, пейзажи смотри по телевизору, вдосталь гуляй по улице или опять-таки, книжки читай. Мечта, а не программа выходного дня. И быть бы первому майскому воскресенью столь же прекрасным и насыщенным, но случился паучок.

Справедливости ради стоит заметить, что шумиха началась еще месяц назад, когда Клод Труне впервые объявил о начале формирования команд для игры. Класс просто взорвался эмоциями, один я сидел с глупым выражением лица, пытаясь понять причину бурной радости однокурсников.

- У вас какое самое популярное соревнование на родине? – спросил меня Том, стоило обратиться к нему за разъяснениями.

- Футбол, чемпионат мира и европы, - ответил я не задумываясь.

- Представь тогда, что паучок, это что-то навроде вашего футбола, только в рамках академии. Будем выявлять лучших на потоке.

Далее он попытался объяснить мне правила игры, которые оказались куда сложнее и запутаннее футбольных.

- Старичок, существует тайник с кодом – главная цель игры. Для того что бы его отыскать, по всей территории игры разбросаны подсказки в виде записок. Записок очень много, часть содержимого повторяется, но отыскать надо семь уникальных, две из которых содержат координаты, а оставшиеся пять - ключ к шифру. Искать сами записки не сложно, к каждой из них прикреплен маячок, местоположение которого отмечено на электронной карте. Остается лишь проложить курс и взять положенный орешек.

Звучало легко, но была еще помеха в виде команд противников, жаждущих добраться до приза не меньше твоего. И у всех есть оружие, благо не огнестрельное, а тренировочное, снаряженное специальными пулями с краской. Выстрел сам по себе безвредный, разве что синяк оставит на коже и следы краски на экипировке. Сам факт попадания определяет не человек, а встроенный в шлем миникомпьютер. Он моментально считывает информацию от сети сенсоров, коими покрыта вся экипировка и впрыскивает специальный раствор на пораженный участок тела. Кожа и мышцы начинают неметь, создавая иллюзию боевого ранения. С парализованными конечностями игрок еще способен функционировать, но вот попадание в туловище или голову означало игровую смерть и полное обездвиживание тела.

- А если на дереве сижу, когда в меня попали? Падать головою вниз? – задал я самый очевидный вопрос.

- Раствор действует не сразу, так что время спуститься есть.

- Не понимаю тогда, какой во всем этом смысл. Убитый еще кучу народа положит, пока онемеет.

- Не положит, - возразил МакСтоун и постучал пальцем по голове. – Не забывай про процессор в шлеме. Каждое оружие, каждая пуля имеют цифровую подпись и хрен кого ты убьешь, стоит пройти сигналу о смерти. Автоматику клинит намертво.

- Все равно ничего не понимаю. Зачем тогда все эти онемения с рисками для жизни, если компьютер фиксирует попадания, а оружие отказывает. Поднимай руки вверх, кричи: я убит, и уходи в сторону.

- Трудно с тобой, - вздохнул МакСтоун. – Как бы тебе тугодуму объяснить. Вот у вас на родине люди используют запрещенные приемы в спорте?

- Сплошь и рядом, - вспомнил я про допинг.

- Здесь тоже самое. Знаешь на какие хитрости шли выбывшие участники, чтобы помочь своей команде победить? Ни одна игра не обходилась без споров, даже встроенные в шлем камеры не помогали. Тогда и ввели эффект онемения. Количество спорных ситуаций сразу уменьшилось

- А количество трупов сразу прибавилось.

- Не без этого. Всегда найдется дурак, желающий свернуть себе шею. Правда, последние лет тридцать обходились без летальных исходов, конечности в основном ломали.

После знакомства с суровыми правилами, желание играть моментально пропало. Отказаться от участия в соревнованиях было невозможно, но всегда существовал обходной путь. Был он и здесь, причем достаточно простой и незамысловатый.

Для регистрации в паучке была необходима команда из пяти человек. Команды формировались по свободному принципу: с кем хочешь, с тем и объединяйся. Договаривайся с друзьями, рекламируй себя, ищи по объявлению, способов много, было бы желание, а желающих было хоть отбавляй. Потому как альтернативой было позорное участие статистом или, другими словами, тот самый обходной путь. Тебя выгружали на карту с остальными участниками игры, только с иной целью – убивать всех, кто на глаза попадется. Или не убивать, а просто шляться по лесу, подальше от остальных. При желании и определенной доли везения можно было не встретить ни единой живой души, разве что птичек всяких, да зверушек.

До сегодняшнего дня к этому все и шло. Ни меня, ни МакСтоуна в команду брать не хотели. Том паниковал, я делал вид, что паникую, а вокруг кипели Шекспировские страсти. Разругались все, кто только мог и начались проблемы как обычно с Энджи. Мэдфорд дал понять Ловинс, что толстячку не место в его команде. В итоге Катерина ушла от статного красавца и оказалась в команде Джанет, которую в свою очередь был вынужден покинуть Вейзер. Правда, дело было не столько в нем самом, сколько в его блондинистой подружке Маргарет. В команде из пяти человек слабые звенья должны отсутствовать, и каждый это прекрасно понимал, стараясь избавиться от лишнего балласта.

МакСтоун готов был брать всех, даже балласт, но вот беда, в его команду никто идти не хотел. Удалось завлечь Авосяна на пару дней, а на третий за Гербертом пришел Мэдфорд и увел великана без лишних посулов. Осознав грустную действительность, Том распустил наш маленький отряд и, наплевав на гордость, пошел бродить по академии с протянутой рукой, согласный на любые условия и любое место, пускай самое плохенькое и завалящее. Но места такого не нашлось. Для толстяка, задыхающегося при ходьбе, нашлось, для тихони Альсон, боящейся собственной тени, тоже, а для двух лучших стрелков на потоке нет. Меня подвело место рождения, а приятеля вспыльчивый характер и нежелание следовать чужим приказам. Именно такую характеристику Джанет дала МакСтоуну, стоило тому попытаться влиться в ее коллектив.

- Теперь ты понял, что умение стрелять это не главное? – учила она парня жизни. - А я ведь тогда тебя предупреждала, не трогай Энджи. Надеюсь, ты сделаешь правильные выводы из сложившейся ситуации.

- Жирный сука, вечно все портит, - парень сделал свой вывод.

Джанет намекала на январский случай, едва не стоивший Тому места в академии. Как-то зимою Соми на правах старшего по званию сделал МакСтоуну замечание, за что и схлопотал между глаз. Тогда разразился страшный скандал, на разборки приезжал сам Альфред Томби. В итоге Тома осудили коллективом и влепили первый строгий выговор. Потом наша группа собралась отдельно и выслушала покаянную речь МакСтоуна перед толстяком. Соми, почувствовав себя королем, начал свое выступление с красивых слов об умении прощать, а закончил банальными оскорблениями, за что опять чуть не схлопотал по сопатке.

- Из-за этой твари я, лучший стрелок, не могу найти себе команду, - жаловался мне Том.

Выслушивая эту речь в сотый раз, я кисло кивал, но приятель по-своему расценил мою реакцию.

- Ну хорошо, один из лучших. Но ты нос особо не задирай, через год я буду на первом месте.

В словах Тома была правда, мы действительно были лучшими на потоке.

Занятия по огневой подготовке начались пять месяцев назад. Вел дисциплину капитан в отставке Камерон, седоватый крепыш, с испещренными оспинами лицом. Бывший десантник на первом же уроке показал крутой норов, выгнав с полигона Тома. У МакСтоуна руки чесались пострелять, а приходилось изучать технические параметры оружия, которые он и так знал наизусть.

- Мне плевать, что этот ствол ты знаешь лучше пупка собственной подружки. Без моего разрешения ни одна пуколка не выстрелит на полигоне, - Камерон орал не переставая, пока приятель понуро плелся к выходу.

Первый день на стрельбище закончился конфузом не только для Тома, но и для меня. И виной тому были ожидания окружающих. Ну скажите на милость, с чего я должен был быть первым, если из оружия держал пластмассовый автомат, да и тот в далеком детстве.

- Ты в кого стреляешь, опоссум сраный? - рев Камерона оглушил меня, стоило снять наушники. – Прицел на стволе зачем нужен? Булочку из зубов выковыривать или волосы подзалупные?

Тогда я признался, что вместо мишени вижу расплывчатый серый круг. После чего получил звание «хитрожопого слепошары» и был отправлен для проверки зрения к доку Луи, Седовласый дедушка только качал головой, изучая мою медицинскую карту.

- С вами, молодой человек, сплошные хлопоты. Честно признавайтесь, какие есть жалобы и беспокойства, пока меня на почетную пенсию раньше срока не отправили.

Хотел я спросить старичка про возраст, но остановила личная скромность и острый прибор в морщинистых руках дока.

Надо отдать должное, зрение он мне вернул, а вместе с ним и четкую красоту мира. Увы, с новыми возможностями организма мастерства в стрельбе не прибавилось, в отличии от шуток и издевок в мой адрес. Глумились все кому не лень, кроме неожиданно задумчивого Камерона.

- Ты хоть раз оружие в руках держал? – спросил он в конце занятий, когда большая часть курсантов покинула стрельбище.

- Нет, - честно признался я, вспомнив про пресловутый пластмассовый автоматик.

- Оно и видно, никакой мышечной памяти. С ноги на ногу переминаешься, как баба перед свиданием, а с хватом сплошная беда. Чувствуешь, у тебя ствол клюет, мизинца на рукоятке быть не должно. И не держи так жестко, аж костяшки побелели.

Тогда я впервые остался на дополнительный занятия, до рези в глазах и мозоли на пальцах закрепляя новые навыки. На следующем уроке все повторилось. Потом снова и снова, пока не вошло в привычку. Помимо огневой подготовки я помогал Камерону с чисткой оружия, уборкой, переносом тяжестей. Капитан неохотно подпускал чужих людей к своей территории, от того и обслуживающего персонала на стрельбище было наперечет. И люди это были сплошь интересные, ярко выделяющиеся на фоне остальной серой массы своими специфичными наколками, армейским слэнгом и шуточками, понятными им одним. Могли напихать любому, наплевав на звание и родовитость, а стреляли так, что завидки брали.

И вот среди этой боевой братии я потихонечку становился своим. Не то, что бы по плечу хлопал и байки наравне с другими травил. Просто перестали обращать внимания, признавая мое присутствие на стрельбище во внеурочное время, как само собой разумеющееся.

Камерон все реже делал правки и замечания, а вскоре и вовсе забыл, вспоминая обо мне только когда требовалось перенести очередной ящик с патронами. И это было настоящим признанием, куда большим, чем громкие слова или гербовые грамоты.

Вслед за тяжелыми тренировками пришли первые успехи. Это было не из разряда резких взлетов, когда кругом все ахнули от неожиданности и зааплодировали, как в голливудских фильмах. Показатели улучшались постепенно, день за днем, так что, когда в апреле фамилия Воронова заняла первую строчку, остальные отнеслись к этому результату как к должному. Один лишь МакСтоун, расстроенный вторым местом, пытался выведать у меня секреты успеха. Я сослался на тренировки, но тут в беседу вмешался Камерон:

- Запомни, парень, если человеку не дано стать метким стрелком, он им не станет. Это херня сидит в генах, а весь этот треп про бесконечные тренировки оставь для ваших учителей, они такое любят.

Обидно мне стало за такие слова наставника, о чем я и не преминул высказаться:

- Что-то гены не особо помогали на первых занятиях, даже в мишень попасть не мог.

- А ты как хотел, любой алмаз требует огранки.

- Мне как свой алмаз огранить, - не выдержал МакСтоун. – Результаты хуже прошлого месяца.

Камерон наклонился и тихо проговорил Тому на ухо:

- Вечером, возьми журнал с голыми бабами, запрись в туалете и грани до мозолей на ладонях. Должно помочь, может и не в стрельбе, но спать точно лучше будешь.

Все эти воспоминания из прошлого, начиная от набора в команды и заканчивая советами Камерона, пронеслись перед глазами в доли секунды, стоило услышать новость МакСтоуна.

- Нагуров берет в команду нас или тебя? – повторил я медленно, прощаясь с мечтами о роли статиста.

- Старичок, ты слух потерял на радостях? Нас! Двоих! Игра будет огонь, я чувствую это, - Том сжал кулак и замер посередине комнаты с самым воинственным видом.

- Что за Нагуров? Первый раз слышу, – вывел я товарища из боевого транса.

- Очередной умник с потока. Обладает незаурядным умом и эрррудицией, - последнее предложение Том произнес густым басом, явно передразнивая кого-то. – Весьма неплох в технических науках, но в плане ведения боя полный профан. По стрельбе во второй сотне находится, про физику и говорить не стоит, бегает немногим лучше нашего толстяка. Сам понимаешь, старичок, без нашей поддержки, в игре ему ничего не светит. Два лучших стрелка академии снова в деле. Будет жара!

- Том, в чем подвох?

- Ты о чем?

- Том, до игры несколько дней осталось, все команды давно сформированы. Откуда Нагуров всплыл со своим предложением?

- Старичок, ну чего ты опять начинаешь, как старая дева, пересмотревшая детективов. Сказано же, Нагуров берет нас к себе, ему как раз двух человек до полного комплекта не хватало.

- Подожди, а раньше у него был комплект?

- Бла-бла-бла, затянул свое, занудное, - явно расстроенный Том плюхнулся на кровать, сдвинув с края принесенный тюк. – Ну была у него полная команда. Разругались они там, чего-то не поделили, и двое ушло.

- А подробнее?

- В его команде есть две близняшки, фамилии не помню. С физподготовкой у них не лучше Нагурова, а мозгами ровня нашей Марго. Понятно, что остальные не хотели видеть мертвый груз в своей команде, а Нагуров уперся рогом и ни в какую. В итоге остался один с парочкой дурех, а нормальных пацанов другие команды разобрали.

- Про нормальных пацанов, это ты хорошо сказал, - не выдержав, улыбнулся я. – Осталась только парочка ненормальных стрелков.

- Ну вот чего ты опять затянул свою тоскливую. Сам знаешь, почему не у дел оказались. Сука эта жирная, - лицо Тома обрело звериную маску.

Меньше всего хотелось погружаться в пятиминутку ненависти от МакСтоуна, поэтому я поспешил вернуть разговор в конструктивное русло:

- А что не так с этими близняшками? Он спит с одной из них?

- С обеими, - хмуро произнес Том.

- В смысле, с обеими? По очереди? А они знают друге о друге? Все вместе спят? Да этот парень действительно гений и не только технических наук.

- Гений, как же. Выиграть ему это не поможет.

- Старичок если бы на кону был выбор между победой в паучке и сексом с близняшками, я бы в сторону этой гребаной игры даже не посмотрел.

- Я смотрю, у тебя от воздержания совсем разум помутился. Приедешь ко мне в гости, я тебе этих близняшек пачками отгружать буду. Дома такого товара навалом, а вот шанса выиграть кубок больше не будет.

Спорить с приятелем о важности игры было бесполезно. Все кругом с ума посходили, а Том больше прочих, бредя паучком во сне и наяву. И о каких разумных доводах может идти речь, когда напротив тебя горящий взгляд безумца. Поэтому я смирился и задал последний вопрос, ответ на который знал и без того:

- Нас берут в качестве дуболомов с пистолетами?

- А ты рассчитывал со своей репутацией быть командиром?

- Я рассчитывал участвовать в принятии решений, а не бегать болванчиком на посылках.

- Мы в игре, старичок, и это главное, а остальное покажет время.

Вечером состоялось общее собрание в комнате у Нагурова. Александр оказался человеком рассудительным, спокойным и выдержанным в манерах, не без жеманности в движениях. Особенно это бросалось в глаза, стоило ему обратиться к своим подружкам: Елизавете и Марии. Двойняшки мало чем отличались друг от друга, разве что одна из них была чуть выше, но, кто именно, так и не запомнилось. На внешность симпатичные и фигурки казались заманчивыми, хотя большая часть округлостей была скрыта под формой. Кажется, я долго пялился на них, потому как Том пару раз заехал локтем по ребрам. Ничего не мог с собой поделать, эти подробности из личной жизни прямо ауру магнитную навесили на девчонок, так что тянуло смотреть беспрерывно. И что они нашли в этом Нагурове, настолько белобрысом, что брови с трудом угадывались. Ничем не примечательная внешность, разве что уши слегка оттопырены.

Пока я раздумывал о превратностях судьбы, Нагуров заливался соловьем, расхаживая по комнате:

- Главное условие вашего участия в команде - безоговорочное подчинение приказам. Не оспаривается ни одно мое решение, каким бы странным оно не казалось. Вы согласны со мною?

Конечно согласны. Особенно Том, терявший рассудок и превращавшийся в безудержного дикаря, стоило оружию оказаться в руках. Камерон не всегда успевал уследить за этой стихией, куда тут новоявленному командиру.

- Я не вмешиваюсь в вашу военную стратегию, но с одним условием, - Нагуров замер в величественной позе, оттопырив указательный палец вверх, – она не должна становиться помехой планам командира. Поэтому любые ваши идеи должны согласовываться со мною. Надеюсь, это понятно?

Конечно понятно. Я уже мысленно раздел близняшек, а Том видел жаркое пламя войны, поглотившее тела поверженных врагов.

После лекции о правах и обязанностях пришло время примерки обмундирования. Нагуров было заявил, что необходимости в этом нет, все замерялось и подгонялось неоднократно, но Том был неумолим. Близняшки краснели до кончиков ушей, когда МакСтоун осматривал и ощупывал их экипировку в самых укромных местах. Затягивал ремешки так, что жертвы едва дышали, а обнаружив сломанную застежку на разгрузке Нагурова, впал в праведное негодование. И вылететь нам из команды в ту же секунду, но Александр проявил редкую выдержку, поблагодарив за помощь.

- А ты хорош в этом. Нет, ты лучший специалист по подгонке снаряги, - заявил я МакСтоуну, когда мы возвращались в казармы.

Мой приятель, падкий на громкие эпитеты, неожиданно спокойно воспринял похвалу, лишь пожав плечами.

- Старичок, ты не видел лучших. Мне повезло учиться у одного из них.

- И кто это был?

- Мой отец.

Дни за сборами пролетели незаметно, и наступил последний вечер перед игрой. Признаться, я был этому бесконечно рад, потому как устал по сто раз на дню примерять разгрузку и отрабатывать тактико-технические действия. Сегодня даже попытался спрятаться от МакСтоуна в кустах за стрельбищем, но этот зараза и там меня нашел. Нашел и заставил идти на полигон, где нас уже ждали близняшки и вечно флегматичный Нагуров.

Девчонки, стонавшие первые дни, в конце концов смирились, превратившись в амеб с вечно кислыми лицами, из-за чего во рту была не проходящая оскомина. Аура сексуальности, витавшая вокруг близняшек в день знакомства, испарилась бесследно.

- Сашенька, нам опять бегать, - надувая губки пожаловалась то ли Лиза, то ли Мария, - у меня мозольки на щиколотке.

- Немножко осталось, потерпи, - мягко ответил наш новоявленный капитан и собственным примером показал, как надо бегать при полной нагрузке.

Нагуров только на первый взгляд казался личностью заурядной, ничем не выделяющейся среди прочих. На второй день я уже диву давался основательности нашего капитана. Он ничего просто так не делал, во все вникал и схватывал налету. Стоило МакСтоуну один раз проверить его экипировку и больше претензий не возникало, в отличие от меня и близняшек. Каждое утро донимал нас при осмотре: почему сбруя гремит, ремешки правь, рожок болтается.

Основательность Нагурова была во всем, даже в разговорах, исключающих пустой треп. Он умудрялся в один вопрос вложить три, ответить коротко, но емко. Разве что с близняшками мог позволить себе человеческие слабости, вроде ласкового трепа влюбленных. Порою мне казалось, что передо мною не молодой парень, а старик древний, умудренный прожитыми годами. Не было в нем суеты, резкости и категоричности, так присущей молодым, зато уверенности и спокойствия хватало на десятерых. От того и манерность, вызывавшая улыбку при знакомстве, со временем стала восприниматься как должный атрибут характера.

Проникся нашим новым командиром и МакСтоун, иначе чем объяснить его согласие на короткую тренировку. Была бы воля Тома, гонял нас до самого заката, но подошел Нагуров и объяснил важность отдыха перед игровым днем. Том даже возражать не стал, кивнул без лишних вопросов.

Благодаря этому появилось куча свободного времени, которое я потратил на прогулки по лесу. По-настоящему летнее солнышко появилось только в последние дни, хотелось греться под теплыми лучами, избавляясь от зимней хандры. На радостях я облачился в футболку и легкие спортивные штаны, раскинул руки на встречу наступающему лету. Но подул прохладный ветер, напоминая о календарном мае, небесное светило ушло за горизонт, ушел следом и я, читать книги и баловаться чаем.

С чаем я переборщил. Окончательно понял это в двенадцатом часу, когда захотелось придушить мирно сопящего Вейзера на соседней койке. С бухтением встал, надел трико и направился в общую залу, за вдохновением для сна. Искать долго не пришлось: коробочка мятного чая стояла на нижней полке, среди прочих выделяясь ярко оранжевым цветом.

Растворив гранулы в кипятке, привычно занял дальний столик в углу. Ночью с этого места открывался прекрасный вид на залитый лунным светом зал. Было что-то таинственное в некогда обыденной картине, которую я наблюдал каждый день. Стоило лишь убрать вечно гомонящих курсантов и выключить свет, как мир вокруг становился другим, атмосфера наполнялась мистической тишиной и покоем.

Мысли текли плавно и размеренно и я, поддавшись их неспешному ходу, погрузился в прострацию, как вдруг… В коридоре послышался топот слоненка. Вечно бегающий толстяк влетел в зал и не тратя времени на панель света, кинулся к холодильнику с едой. Он долго выгружал пакеты на поднос, а после переместился к стойке, где активно заработал ножом. Зазвенел посуда, загремели столовые приборы и Соми тяжело вздохнул, явно чем-то недовольный. Я и в темноте видел, что одного подноса для приготовленного было маловато. Похоже, толстяк пришел к тем же самым выводам и теперь решал задачку из разряда: донести все на одном подносе с возможными потерями или сделать два захода, но без риска рассыпать бутерброды по полу. В конце концов осторожность победила, и парень начал близоруко шарить по полкам, в опасной близости от хрупких бокалов. Что за человек этот Соми Энджи, сколько дней здесь провел, все никак не запомнит, где хранится чистая посуда.

- Посмотри правее.

Соми пронзительно вскрикнул, дернулся назад и опрокинув поднос, с испугом уставился в темноту. Смотрел он в другой угол, поэтому я вынужден был поднять руку, обозначая свое присутствие.

- Воронов, ты? – спросил толстяк дрожащим голосом.

- Он самый.

Толстяк продолжал стоять на месте, замерев соляный столбом. Еще пара минут и сюда заявится старшая по группе, будет ругаться и всех строить. Исходя из этого я предложил единственно верное решение:

- Надо порядок навести.

- Надо, - согласился толстяк и нагнувшись, с размаху приложился лбом о стойку. В глазах потемнело даже у меня, а Энджи выдал глухое: - ой.

Стоило помочь, иначе парень безвозвратно себя покалечит.

- Поднимай все, что у раковины упало, а я со стороны коридора начну, - предложил я свой вариант уборки и Соми согласился.

Казалось бы, ну чего особенного успел приготовить толстяк, ан нет, разнообразной еды, было так много, что я успел пожалеть о собственном благородстве, ползая на карачках по полу. Здесь тебе и сыр, и пласты ветчины, маслины с горошком, пара пирожных, нарезанные огурцы с помидорами, вяленое мясо, семга. Было несколько мерзких субстанций, которые я не смог определить ни по цвету, ни по запаху, пока не вляпался.

- Вы бы хоть свет включили.

Я повернул голову и обнаружил возвышающегося на фоне дверного проема Авосяна, в его неизменных атласных трусах цвета красного знамени. Совет Герберт дал дельный, только сам следовать ему не стал, подперев плечом стену.

- Спасибо, - поблагодарил я помощника, но к уборке вернуться не успел. В темноте коридора мелькнула фигура, пискнула и влетела в зал под воздействием внешней силы.

- Придурок, - рассержено прошипела она голосом Витора Луцика и крысой юркнула в дальний угол зала. Следом вошел МакСтоун при полном параде: в трениках и с оперативной кобурой, болтающейся подмышкой. Он замер в центре зала, явно оценивая сложившуюся диспозицию. Заметив меня, кивнул, а увидев фигуру толстяка, заметно напрягся. Пауза начинала затягиваться.

- Что здесь происходит?

А вот и Джанет Ли собственной персоной. Девушка опоздала на начало вечеринки и теперь пыталась разобраться в обстановке, вглядываясь в лица, ровно так же, как это делал МакСтоун минуту назад. Только в отличие от Тома, она не стала долго играть в детектива, отдав самый очевидный приказ в сложившийся обстановке:

- Авосян, включи свет.

Щелкнула панель, и я обнаружил себя на четвереньках, перепачканным соусом, в окружении хлеба и мясных деликатесов. В темноте зрелище было куда пригляднее. От ощущения неловкости и стыда кровь начала приливать к щекам. Стряхнув с ладони крошки, я поднялся, чувствуя себя школьником пубертатного периода, застигнутым врасплох за непотребным занятием. Не лучше выглядел МакСтоун, похожий больше на нахохлившегося воробья в ожидании трепки. И трепка не заставила себя ждать.

- МакСтоун, откуда у тебя оружие?

- Оно игровое.

- Я вижу, что не боевое. Тебя его для чего выдали?

- Для игры.

- Вот и возьмешь его во время игры.

- Регламентом не запрещено…

- МакСтоун, - перебила Джанет, - не надо мне рассказывать, что положено регламентом, а что нет. Игровую экипировку разрешено использовать на учебной территории только во время тренировки. Поэтому хватит шляться с пистолетом по ночам, пугая сокурсников. Еще один такой случай, и одними словами в свой адрес не отделаешься, - девушка повернула голову, уперев грозный взгляд в Авосяна.

- Я здесь не причем, - пробасил великан.

- Хорошо хоть в трусах, - Джанет покачала головой. – Кто из вас пришел последним?

- Я, - ответили одновременно МакСтоун и Луцик. Последний прятался за диваном, так что одна макушка торчала.

- Оба на выход. И что бы я больше не видела вас шляющимися по коридору без особой нужды. МакСтоун, тебя это особо касается. И сними уже кобуру.

Парни покинули зал, а Том на прощание показал мне сжатый кулак, означавший братскую поддержку.

- Продолжим, - девушка не сводила глаз с Авосяна, заметно нервничавшего под ее напором. – Герберт, что ты видел?

- Да ничего особенного не видел. Воронов ползал по полу, еду собирал, толстый… то есть Энджи, за стойкой возился. Сдается мне, он тоже что-то поднимал, а может ел. Точно не скажу, темно было.

- Понятно, можешь идти. И потрудись в следующий раз одеть штаны. Мы с тобой уже говорили на эту тему, - закончив с Авосяном девушка повернулась к толстяку.

Энджи заметно нервничал, перебирая пухлыми пальцами края грязной футболки. На его лбу, ровно по центру, набирала алый цвет крупная шишка.

- Соми, что здесь произошло?

- Я это… пришел, темно было… когда к столу подошел, Воронов меня напугал. Поднос зацепил… оно и посыпалось все…

И куда делось твое хваленое красноречие, пламенный наш защитник добра и чести? На уроках соловьем заливался, а сейчас двух слов связать не можешь. И ведь перед тобой не враг, а друг, один ее взгляд заботливый чего стоит.

- Соми, иди спать ложись, - произнесла она ласково, как мать дитятке неразумному. Толстяк, забормотал неразборчиво, в очередной раз вытер перепачканный руки о футболку и семенящей походкой заспешил к выходу.

В воздухе явственно запахло грозой. Неладное я почувствовал с первых минут, стоило Джанет появится в зале. И дело не в жестком взгляде, а скорее в его отсутствии - старшая по группе избегала смотреть в мою сторону. Ровно до тех пор, пока я не остался с ней один на один.

- Зачем ты его ударил? – вопрос лязгнул металлическим затвором.

- Кого?

- Воронов, перестань валять дурака. Иначе следующий наш разговор состоится в присутствии дисциплинарной комиссии.

- Замечательно, я согласен.

- Ты понимаешь, чем тебе это будет грозить?

- Думаешь, я боюсь? Мне проще комиссию убедить в собственной невиновности, чем тебя. Ведь картина преступления уже ясна, есть жертва – милый пухляш, а есть преступник – выходец из злобного мира. Зачем нам факты, когда пазлы сложились так легко и удобно.

- Воронов, остановись, - Джанет поморщилась, как от острой головной боли, - ты несешь ерунду.

- Ли, это ты остановись или уже забыла, что психологию допроса мы проходим на одном курсе? Расколоть на горячем не получится, потому что раскалывать нечего. Самого факта преступления не было.

- Джанет, он прав. Я была рядом и все слышала. Соми пострадал из-за собственной неловкости.

Голос новой участницы событий пробрал до мурашек. Голос, который я пытался забыть, но слышал снова и снова, выделяя знакомые нотки из общей многоголосицы. Каждый день я сталкивался с его обладательницей, наблюдая со стороны за ее улыбкой и смехом. Каждый гребаный день из девяти месяцев, проведенных в этом мире. И что самое печальное, чем больше пытался отстранится, тем больше тянуло. Словно подлый разум объявил войну своему хозяину, играя на стороне вредной девчонки с греческим профилем. Ловинс исполнила давние обещания, стерев все файлы с моим именем. И как итог, за полгода мы даже словом не обмолвились.

- Катерина, ты уверена? – задала Ли свой вопрос после коротких раздумий.

- Да, - ответила подруга.

- Воронов, можешь быть свободен.

Переступив через разбросанную по полу еду, я направился к выходу, стараясь не смотреть в сторону нежданной заступницы. Но в самом коридоре остановился, не в силах удержать закипающие внутри слова:

- В моем мире правосудие изображено в виде женщины с повязкой на глазах. Когда она принимает решения, то не видит в подсудимых друзей или врагов, но руководствуется лишь фактами, которые кладет на чаши весов. Что в итоге перевесит, то и решит судьбу человека. Не чувства и эмоции, но сухие беспристрастные факты.

- В моем мире правосудие имеет глаза, Воронов. Здесь оно видит, а в твоем мире слепо. Факты - это инструмент, который используют для понимания истины. Но разве можно полагаться на один лишь инструмент, забывая о глазах мастера? Я знаю тебя и знаю Соми, этого мне достаточно.

- Очень категоричное заявление.

- Воронов, иди уже спать. Поздно.

Я не стал спорить с Ли и молча направился в свою комнату. Шел по темному коридору, а в голове крутился вопрос: откуда Ловинс могла все слышать. В зале ее не было, в коридоре тоже, иначе бы ребята на нее наткнулись. Стояла под окнами зала в двенадцать часов ночи? Ерунда получается, да и не уверен, что с улицы хорошая слышимость. И тут я вспомнил о жалобах Мэдфорда на поздний шум. Комнату аристократа с залом разделяла одна лишь перегородка. Он периодически угрожал съехать, но кто добровольно откажется от единственной комнаты без соседа. Мэдфорд так и не съехал, оставшись в полном одиночестве в своей берлоге. Хотя, с чего это я взял, что в одиночестве. Ночами его комнату вполне могла посещать дама, чьи милые ушки услышали шум в зале.

Сердце внутри груди болезненно сжалось, и я замер посреди коридора с одной лишь целью, что-нибудь сломать или ударить. Пальцы судорожно сжимались, в голове нарастал туман и … я в итоге оказался сидящим на полу, прислонившись спиной к холодной стенке. Губа была закушена до боли, а в сознании звучала только одна мантра: пройдет, все пройдет, гребаное наваждение обязательно пройдет. Иначе быть не может.

Утро перед паучком превратилось в сплошной кошмар. Проснулся я от тычков под ребра, а открыв глаза обнаружил взъерошенного Тома. Приятель успел облачиться в игровую форму, разве что шлем не напялил. В голове мелькнула паническая мысль: проспал игру.

Одним рывком скинул одеяло, вскочил на ноги и уже собрался бежать ванную, но тут на глаза попался мирно дрыхнущий Вейзер. Я посмотрел на часы – до звонка будильника оставалось двадцать минут.

Заметив немой укор в моем взгляде, Том торопливо заговорил:

- Старичок, не трать время, двигайся в темпе. Мне еще близняшек с Нагуровым поднимать.

- Не рановато?

- Это паучок, здесь не бывает лишних минут. Надо успеть проверить экипировку, пробежаться по стратегии, разминку провести.

От всего перечисленного комок тошноты начал подкатывать к горлу. Справившись с собой, я нейтральным тоном постарался произнести:

- Ты забыл еще один важный пункт, который называется выспаться.

- Если бы кто-то ночью не колошматил толстяка на кухне, был бы сейчас свежим огурчиком.

- Да вы издеваетесь надо мной. Я его пальцем не тронул.

- Старичок, верю, давай ветром в ванну, а я в казарму к Нагурову, народ поднимать, - Том рванул к двери, но замер на пороге, вспомнив важное. – Из завтрака исключи пирожные и булочки, больше налегай на кашу и фрукты.

Едва входная дверь хлопнула, с кровати соседа послышался сонный голос:

- Чего случилось?

- МакСтоун случился. Спи давай, еще двадцать минут.

- Ага, - не стал спорить Вейзер, и тут же отрубился.

Хотел бы я последовать его примеру, но сумасшедшая побудка отбила всякое желание возвращаться в царство Морфея. Оставалось только одно: мыться и заодно ругать не в меру ретивого товарища.

Во время завтрака я не смог отказать себе в маленькой мести, съев особо жирную пироженку. А после еды нагло повалялся на кровати, беспечно пялясь в потолок. Тома бы удар хватил, столкнись он со столь вопиющей халатностью. Благо, приятеля рядом не было, а когда он вихрем ворвался в комнату, я уже стоял перед зеркалом, полностью облаченный в игровую форму.

Вес экипировки составлял не более десяти килограмм, и практически не ощущался при активном движении на местности. Разве что шлем воспринимался инородным предметом, приглушая звуки и мешая обзору. С последним было особенно сложно, приходилось то и дело счищать грязь с пластикового забрала. Обещанное противопылевое покрытие хорошо работало в комнате, ровно до тех пор, пока ты не выходил на улицу и не начинал ползать по грунтовке.

Помимо шлема в комплект формы входил камуфляжный костюм светло-зеленой раскраски, мягкие кожаные ботинки на высокой шнуровке и тактические перчатки. Под верхнюю одежду надевалось трико серого цвета из тонкого, эластичного материала. Самый дорогой элемент экипировки согласно утверждениям МакСтоуна. По мне так куда солиднее смотрелся шлем со встроенным микрокомпьютером, прозванным в народе Умником. Берешь такой в руки и чувствуешь тяжесть и основательность. В отличие от того же трико, которое дарило ощущения неимоверного стыда и позора, обтягивая тело во всех подробностях. Ценность этой части экипировки заключалась в материале изготовления. Искусственная ткань была венцом творения научной мысли и представляла собой сплошную сеть сенсоров, облегающую тело с пяток до шеи. Именно она выделялся раствор, приводящий к онемению, стоило Умнику в шлеме зафиксировать попадание. Где хранились капсулы с жидкостью, обнаружить так и не удалось, сколько я не напрягал вновь обретенное острое зрение. Том же уверял меня, что никаких капсул не существует вовсе, а сама ткань пропитана раствором, который приводится в действие путем химической реакции с краской, содержащейся в пуле. Причем простого попадания недостаточно, был необходим катализатор в виде электрического импульса от Умника в шлеме. Именно компьютер через сенсоры фиксировал поражение, с помощью встроенных тестов проверял событие на истинность и только потом давал команду на онемение. Звучало сложно, но по словам Тома процесс занимал пару секунд и практически исключал ошибки.

Слово «практически» оставляло массу поводов для размышлений, а оказавшийся в руках пистолет побуждал к практическим опытам. Тем более перед глазами была крупная мишень в виде занудствующего Тома. Парень как раз читал лекцию про Умника и его спящий режим вне игры. Дескать, стреляйте, сколько душе угодно, онемения не предвидится. После чего словил пулю в грудь и опытным путем подтвердил истинность сказанного.

Эрудированность МакСтоуна в нюансах игры удивляла и порою пугала. Например, он выиграл спор с близняшками, перечислив поименно победителей паучка за последние двадцать лет, а Нагурову нарисовал на песке принцип логической работы процессора, используя при этом сложные термины программирования.

Парень не просто интересовался игрой, он жил ей. Даже признался однажды, что мечтал уйти в профессиональные спортсмены, но вмешательство отца заставило выбрать стезю детектива.

- Не все так плохо, - сказал он мне однажды с грустной улыбкой, - здесь тоже есть паучок. Существует любительская лига, проводятся соревнования среди отделов.

- Быть чемпионом среди любителей не то же самое, что среди профессионалов, - возразил я.

- Важно быть чемпионом, – сказал твердо Том, и было непонятно кого он собирался убедить чужими словами. Для того МакСтоуна, которого знал я, важно было побеждать именно в высшей лиге, быть среди лучших в мире, прочие уровни не существовали. Мы оба это знали… Знали, поэтому и оставили тот разговор незаконченным.

Территория игры располагалась на сотню километров южнее учебных корпусов. В связи с этим руководством академии было принято решение выделить несколько широкофюзеляжных вертолетов для транспортировки курсантов. Я пару раз видел эти махины в воздухе, тенью своей накрывающих спортивную площадку за казармой. Масштаб механизмов впечатлял и больше подходил пассажирским самолетам типа Боинга 747, чем вертушкам.

Кроме размеров была еще одна странность, сразу бросившаяся в глаза – пять несущих винтов. Казалось бы, под такой махиной должен смерч гулять, засасывая всех и вся, кто сглупил оказаться рядом. А по факту ветра почти не было, да и звук лопастей едва слышен. Может дело в супертехнологиях, а может в смехотворно маленькой пропорции винтов относительно самого корпуса. Оставалось только удивляться, как такие малышки могли справиться с силой притяжения. Или дело не только в них? Ответов у меня не было, а вот возможность прокатиться на чуде техники появилась.

По расписанию транспорт должен был прибыть в точку сбора к десяти, а двое ретивых курсантов пришли к девяти, в полной выкладке с тяжелыми рюкзаками за спиной. Изначальный их вес был раза в полтора меньше, но Том взялся помочь донести близняшкам несколько вещей. В итоге я успел порядком заколебаться, даже не приступив к игре. Спина ныла, натруженные ноги гудели, а на языке вертелась масса нехороших слов.

- Надо успеть проверить экипировку, разминку провести, - гнусавил я чужим голосом, пытаясь спародировать Тома. – В гробу я видел такие разминки. Почему с близняшками спит Нагуров, а их вещи таскаю я?

- Старичок, что тебе мешает исправить ситуацию? Вместо того, чтобы толстяка по кухне гонять, занялся бы личной жизнью.

- Да сколько можно повторять, я его пальцем не трогал. Этот дурачок вчера башкой о столешницу приложился, пока еду с пола поднимал.

- Действительно, дурачок, - согласился приятель.

За сегодняшнее утро уже несколько человек интересовалось подробностями ночного происшествия, выражая всем своим видом сочувствие и сопереживания. Я с чистой душой и сердцем отправлял таких сердобольных к Джанет, предпочитая не вспоминать о вчерашнем событии. И виной тому были не беспочвенные обвинения старшей по группе, а некая девушка с греческим профилем, одни мысли о которой отзывались внутри глухой болью. Я понимал, что начинаю сходить с ума, раз за разом прокручивая ее слова и последовавшие за ними выводы. Ходил по кругу, зацикливался, теряя всякую связь с реальностью. Надо было срочно с кем-то поговорить, и МакСтоун лучше всех подходил на эту роль.

- Том, ты ничего не знаешь на счет Мэдфорда и Ловинс? – забросил я аккуратно удочку.

- В смысле? – не понял приятель. – Ты имеешь виду, спят ли они вместе?

- Вроде того.

- Старичок, у тебя фантазия разыгралась или ты в Катюху влюбился?

- Смешно.

- Обхохочешься. Воронов, тебе срочно баба нужна. Я со своей принцессой каждые выходные отрываюсь, а вот ты скоро на людей кидаться начнешь, если яйца раньше не отвалятся.

- Посмотрел бы я на тебя такого разговорчивого, если бы домой не отпускали. Ты со своей принцессой в родном гнездышке встречаешься, а я вынужден безвылазно в казармах сидеть, будь неладен этот временной дисбаланс.

- Старичок, так кто тебе виноват? Видите ли Марго его не устраивает. Огонь-девка, сама в постель лезет, а он нос воротит.

- Зря я начал этот разговор.

- Зря, - согласился со мной МакСтоун. – Потому что мозги иногда надо уметь отключать и правила эти… странные пересматривать. Кто тебе такой Вейзер? Сосед? Нас таких соседей пятнадцать человек под одной крышей. У тебя не должно быть по отношению к нему никаких моральных терзаний кроме тех, что предусмотрены регламентом академии. Выдумал тоже новые законы бытия. Он тебе не друг и не брат.

Том замолчал, молчал и я, думая совсем о другом, вернее о другой. Мысли эти подобно глубокой трясине затягивали безвозвратно, так что терялась связь с реальностью. Я бы завис до самого подлета транспортников, но МакСтоун вдруг спросил:

- Слушай, а как тебе Лиана? Хорошая девчонка и глаз с тебя не сводит. Да, робкая немного, но такие даже лучше. В них особая нежность присутствует и ласковость.

- Шел бы ты со своей ласковостью.

Но Тома было не остановить:

- Пускай роста невысокого, миниатюрная, но фигурка то ладная.

- Тебе откуда знать.

- Старичок, это ты у нас блатной, а мы полгода на подготовительных курсах отпахали. Потом все вместе отмечали поступление на пляжах Латинии, а там сам понимаешь, без купальников никак. - Том мечтательно прикрыл глаза, а потом вдруг встрепенулся, вспомнив: - знаешь, кто за ней бегал? В жизни не догадаешься. Наш здоровяк Авосян. Представляешь этого медведя волосатого под два метра ростом и малышку Альсон рядом, вот смеха было. Только ты учти, у них хоть ничего и не вышло, башку он тебе в раз открутит, вздумаешь обидеть девчонку.

- Она не одна придет, а с кузнецом, - вспомнил, я известную цитату, а для иномирянина пояснил: - называется, посоветовал.

- Старичок, а ты ее обижать собираешься? Не смеши. Если у тебя такой кодекс чести по отношению к соседу, боюсь даже представить, что там про баб написано. Жопу вытирать по утрам и тапочки в зубах приносить. Я прав? Поверь, Авосян за это башку точно не открутит, а еще и сосватает за одну из своих многочисленных сестренок.

- Так что там на счет Мэдфорда и Ловинс? – повторил я свой вопрос.

- Скажу, если ты мне скажешь, зачем.

- Понял, спасибо, забыли.

- Старичок, хорош дуться, - Том примирительно хлопнул меня по спине, - у тебя свои пунктики в голове, у меня свои. Считай, что я не могу разглашать информацию личного характера без веских на то причин.

Интересно, он сам верит в то, что говорит? Если МакСтоуну так нужны причины, найду с десяток и не одна из них не будет близка к истине.

- Сбор компромата на Мэдфорда будет считаться веским основанием? – озвучил я первое, что пришло в голову.

- Вполне.

- И даже не спросишь, зачем?

- После событий у озера мне и так все ясно. Старичок, не делай такое удивленное лицо. Никто никому информацию не сливал, а уж Мэд точно меньше других в этом заинтересован. За избиение курсанта группой лиц можно вылететь со свистом, и даже влиятельный папенька не поможет.

- Тогда откуда…

- Я сам видел, - МакСтоун грустно ухмыльнулся и опустил взгляд под ноги. – Наткнулся на тебя дикого, по лесу шатающегося. На голос не отзывался, пер свирепым медведем по кустам. Мне даже интересно стало, куда ты так спешил, вот и проследил. Чуть отстал перед самым озером, а когда из зарослей выглянул, вы с Мэдфордом уже сцепились. Пойми, старичок, я ведь думал драка будет. При таком раскладе мы и вдвоем бы не выстояли. Мэдфорд один из лучших рукопашников, а Леженец, дружок его, чемпион по смешанным единоборствам в восточном округе. Он бы один нас положил, а их четверо было. Хотя эта крыса Луцик не в счет, только лежачих цапать.

Наступила тишина.

- Че думаешь, трус я, - глухо и в то же время отчаянно зло выдавил Том.

- Нет.

- Не ври, думаешь ведь.

- Ты за меня мои мысли не договаривай, - перебил я приятеля, чувствуя закипающее раздражение, требовавшее выхода с самого утра. – Там и без тебя хватало горячих парней, а с тобой дело точно закончилось бы дракой.

- Не в драке дело, - на этот раз Том резко перебил меня. – Я в кустах сидел, понимаешь? Меня всю жизнь боялись и прятались, а тут я как последний… Короче, до сих стремно вспоминать, раньше никогда такого не было.

- А у меня было. Старшаки один раз поймали нас за школой, меня отпустили, а приятеля продолжили прессовать. Я испугался и ушел, а должен был остаться до конца. Так что со всеми бывает. Без страха жить не получится.

- Легче от этого не стало.

- А и не будет. Просто живи с этим.

Мы замолчали, как по команде, заметив приближающуюся группу сокурсников. Ребята были уже близко, поэтому я счел за лучшее не развивать тему, а Том не настаивал. Среди вновь прибывших оказалась парочка знакомых МакСтоуна, с которыми завязалась активная беседа. Я в общем разговоре не участвовал, предпочитая отлеживаться на земле. Опостылевший рюкзак служил подушкой, а поднявшееся над деревьями солнце согревало не хуже пухового одеяла. И так было хорошо, что я начал подремывать, погружаясь в сладкие объятия сна. Испортил все МакСтоун.

- Подъем, - проорал он. И я, не раздумывая, вскочил на ноги, разминая затекшее тело.

Вертолеты садились прямо на спортивную площадку, поднимая огромные облака пыли. Двигались они это медленно, огромными тушами покачиваясь в воздухе. То и дело из широких сопел под днищем выстреливали голубые струи пламени, выравнивая и без того плавное движение механизмов. Разве можно было пропустить такое зрелище? В отличие от остальных курсантов, я не стало отворачиваться или отбегать в сторону, а просто опустил забрало, прикрыв низ лица ладонью. Это было ошибкой. Мелкий песок и мусор умудрились попасть под пластик, запорошили глаза, попали в гортань, заставив закашляться.

Пока я чихал, да выступившие слезы вытирал, транспорт приземлился, заглушив двигатели. Курсантов начали сгонять, как скот, выстраивая в шеренги согласно нумерации учебных групп. Стоящий впереди меня Нагуров схватил два рюкзака, но тут же был остановлен окриком со стороны:

- Куда тащишь?

- Ей тяжело нести, я потом… - неожиданно залепетал всегда флегматичный Нагуров.

- Отдал.

- Я перед проверкой…

- Отдал, нахрен, - взревел неизвестный, и Нагуров послушно стянул с плеча часть поклажи, передав рюкзак одной из близняшек.

В череве приземлившихся гигантов распахнулись металлические пасти и начали жадно поглощать растянувшиеся цепочки курсантов. Нашу группу отрядили к ближайшему вертолету, занявшему место на самом краю площадки.

- Бегом, бегом, - кричал рядом здоровенный мужик, в разгрузке, но без оружия. Правая рука его безостановочно махала по направлению к транспорту, что было лишним. Мимо таких ворот не промахнешься. Курсанты сплошным потоком взбегали по трапу в нутро транспортника, рассаживаясь на скамейки вдоль бортов. Сообразительные сами занимали места, а особо зазевавшимся помогала парочка вояк, задавая направление с помощью тычков и толчков. Я попал в категорию последних, с ускорением приземлившись возле довольного Тома. Едва головой о борт не приложился, благо товарищ вовремя скорректировал падение, перехватив мое тело в последней фазе полета.

- Старичок, ты чего, как гражданский, – ткнул он меня кулаком в плечо. - Забрало зачем опустил, ни хрена же не видно. Подсветка заработает только после активации Умника.

Я молча последовал его совету, убрав пыльный пластик на шлем. Сквозь слабый свет ламп пробивалась аскетичная обстановка внутреннего пространства. Кроме вышеуказанных лавочек взгляду и зацепиться было не за что, сплошной металл, веревки и крепления.

Приятель протянул мне ремень безопасности, жестом показав пристегнуться.

- Уютненько здесь, лавочки есть и пол, - поделился я с Томом впечатлениями.

- А ты чего хотел, кожаных кресел с подлокотниками? Старичок, я тебя обрадую – это транспорт для перевозки ребят из отдела поддержки. Они одолжили нам его на время, от щедрот души своей, - Том покосился на одного из вояк, зорко следящего за пребывающим людским потоком. Похоже, парни были из пятого отдела, в простонародье именуемого кирпичами. Так вот откуда взялось столь яростное старание в организации потока курсантов. Про особою любовь между кирпичами и ищейками легенды ходили, и я успел прочувствовать ее силу на собственной шкуре.

- Ты не переживай, у нас машины будут хорошие, современные, с сиденьями из натуральной кожи, так что уходить не захочется, - продолжал тем временем разошедшийся не на шутку Том. - Бортовой компьютер пятого поколения с новыми фичами для экстремального типа вождения, универсальная система климат контроля, трехслойный визор. Слышал про такой?

- Я и про однослойный не слышал.

- У тебя все впереди, старичок, - захохотал Том. – Осталось дело за малым, взять победу в сегодняшней игре и тогда мир будет нашим.

- Иди в задницу, МакСтоун, - закричал парень с лавки напротив. – Большой… а не победа…

Слышимость была плохая, но посыл в дали вонючие прозвучал четко и недвусмысленно.

- Фред, - протянул Том радостно, словно услышал пожелания доброго дня. – Как поживают твои дамы? До сих пор кличут тебя малышок? Или после вечеринки у Дариллы ты получил новый титул - скорострел?

- Поцелуй меня в жопу, бешенный кролик! – парень напротив не унимался.

- Что говоришь Фред, кто был в твоей жопе? Повтори, нам плохо слышно.

И тут заработали двигатели, утопив в шуме бесконечный обмен любезностями. Внутренности машины затряслись, от вибрации заложило уши, а пол под ногами дал неожиданный крен. Если бы не ремень безопасности, точно бы вылетел с лавки прямиком в сторону раскрытой пасти транспортника. Пилоты поднимали трап находясь уже в воздухе, давая пассажирам лишнюю возможность насладиться видами удаляющейся земли.

Чьи-то пальцы крепко схватил меня за руку и я, повернув голову, обнаружил сидящую слева Альсон. Хрупкая девчушка странно смотрелась в громоздкой униформе. Словно маленького ребенка обрядили в костюм на вырост и посадили среди взрослых для фотографии на память. Бедный малыш лишь хлопает глазами, даже не пытаясь двигать руками в болтающихся рукавах. Его тело погребено под слоями безразмерной одежды, а торчащая наружу маленькая голова только и может, что смотреть. Смотрела на меня и Альсон, широко распахнув и без того большие от природы глаза.

Я накрыл ее ладонь своею и бережно сжал детские пальчики, боясь причинить девушке вред. Подержал так несколько секунд, а когда попытался убрать руку, она крепко ухватилась за мою кисть и уже не отпускала до самой посадки. И откуда только силища взялась в миниатюрной ладошке, до боли стискивающей мою конечность.

По прилету в пункт назначения курсантов вновь выстроили в шеренги, а Альфред Томби зачитал приветственную речь. Теперь глава седьмого отдела не казался похожим на Дедушку Мороза, как это было в день знакомства. Скорее Фидель Кастро, держащий пламенную речь перед революционными массами. В отличие от кубинского лидера, способного выдержать семичасовой марафон, Томби уложился в три минуты, пожелав всем удачи и честной игры.

Одними пожеланиями дело не ограничилось, и нас заставили проверку экипировки на соответствие правилам игры. Процесс проходил на удивление быстро, благодаря слаженной работе персонала и автоматизированным методам контроля. Даже раздеваться не пришлось, всего просветили и просмотрели сквозь ткани.

Не успел натянуть рюкзак на спину, как меня окликнул Том. Приятель стоял возле машины, больше напоминающей гольф кар, только без крыши и с большим количеством сидячих мест. Ах да, она еще парила в воздухе, но этим было трудно удивить. Скорее наоборот, наличие колес в иномирье считалось большой редкостью, обусловленной служебной необходимостью или прихотью богачей, собирающих коллекцию ретро автомобилей.

Едва я занял место, как гольф кар, именуемый на местном языке «летающей платформой», двинулся к точке дислокации отряда. Всего таких точек было семьдесят две, по количеству участвующих в игре команд. Разбросаны они были по всей карте, находясь на равном удалении друг от друга. Все было честно и все были в одинаковых условиях. Об этом говорил Том, стараясь успокоиться, но кипящая внутри энергия не позволяла парню спокойно сидеть на месте. Будь его воля, давно спрыгнул бы с платформы и бежал следом, подгоняя водителя.

На фоне разгоряченного приятеля выделялись близняшки, своими постными лицами выражающие отношение к игре в целом, и к Тому в частности. С такими бойцами много не навоюешь. Интересно, на что рассчитывает приятель? На командирский талант флегматичного Нагурова? Сомневаюсь. Или… Нет, он не бросит отряд и не уйдет партизанить в одиночку. МакСтоуну была нужна именно победа, которая присуждалась за игру в команде, а прочие выкрутасы карались штрафными баллами и дисквалификацией.

На место мы прибыли спустя десять минут плавной и удивительно быстрой езды. Порою так гнали, что я за сиденье держался, вызывая презрительные ухмылки близняшек. Ну и пускай гримасничают, внося разнообразие в свои постные физиономии. Сейчас главное игра, на ней и стоило сконцентрироваться целиком и полностью.

Я повернулся к приятелю, желая переброситься парой фраз, но Тома уже не было на месте. Он успел вытащить пистолет из кобуры и хищным зверем осматривал окрестности.

- До игры четыре минуты, - размеренно произнес Нагуров. – Девочки, выходим.

С каких это пор Воронов стал девочкой? Я поморщился, но приказ выполнил.

- Напоминаю всем, - продолжил командир, - во время игры запрещено поднимать забрало и снимать с себя любой элемент одежды, будь то ботинок или шлем. Данные поступки могут повлечь за собой наложения штрафа на всю команду вплоть до дисквалификации. На время игры командование отрядом возлагается на Нагурова Александра. Приказы мои необходимо выполнять четко и беспрекословно. В случае моей гибели руководство переходит к заместителю - Елизавете Лановской.

- Санечка, ну что ты такое говоришь, какой гибели, - надула губки одна из близняшек. – Плохое слово, нельзя такое произносить.

«Фу, Саша, плохой», - хотел я добавить, но вовремя сдержался.

- Терминология согласно правилам игры, - флегматично заметил Александр и продолжил, - в случае гибели… выбытия Елизаветы, командование на себя принимает Мария Лановская.

- А если мы с МакСтоуном останемся вдвоем? – спросил я.

- Тогда я вам не завидую. Внимание, до игры меньше минуты, забрала опустить, занять места согласно отработанной схеме. Команда «три».

Команда «три» касалась положения отряда во время обсуждения и принятия решений. Нагуров с близняшками занимают условный центр, я контролирую ближайшее пространство, а Том отвечает за дальние подступы. При этом Александр строго-настрого запретил МакСтоуну увлекаться и уходить дальше прямой видимости и слышимости отряда. Раций у игроков не было, а кричать приказы на весь лес было чревато.

Команда прозвучала, и я занял место неподалеку от Нагурова, делая вид, что осматриваюсь. МакСтоун мельтешил на противоположном краю опушки, перемещаясь среди кустарников. Не понимаю, к чему такие меры предосторожности - до ближайших отрядов полкилометра. Даже если соперник целенаправленно побежит в нашу сторону, в запасе будет минут пять резерва. И это минимум, с учетом пересеченной местности все десять выйдет.

Развить мысль не удалось - на поверхности забрала мигнула красная точка, а перед глазами пробежал текст: готовность ноль.

Поехали.

- Спокойно, не торопись.

- Ой, Санечка, мне так волнительно.

- Лиза, опять ты неправильно все делаешь. Дай мне.

До меня долетали отдельные слова, не внушающие оптимизма. Наш командный центр пытался разобраться с картой, нарушая все предварительные установки. Почему с планшетом оказалась Лиза, если за ориентировку на местности отвечал Нагуров? Именно командир анализировал местоположение маячков и задавал направление движения. А как он будет выполнять свои обязанности, если карту забрала одна из близняшек, и теперь тыкалась в нее, надувая губки.

Спустя три минуты сплошных Сашенек и Лизонек планшет оказался-таки у Нагурова. Командир, наморщив лоб, выдал решение:

- До ближайшего маячка шестьсот метров, но даже при хорошем беге мы не будем первыми. У отметки неудачное местоположение, слишком близко к центру, где много конкурентов. Предлагаю двигаться на восток, к краю карты.

- Саша, это же целых два километра топать, - возмутилась то ли Лизонька, то ли Мария.

- Полтора, если быть точным, - уточнил Нагуров. – При этом мы минимизируем возможность огневого контакта с противником и увеличим вероятность получения капсулы с данными.

- Сам рюкзак мой потащишь, - надула губки девушка. Кажется, это была Лизонька. Из близняшек именно она выделялась наиболее плаксивым характером.

Нагуров вступать в споры не стал, отдав приказ:

- Команда «пять»

Говорил командир не громко, но МакСтоун, находящийся на самой границе опушки, его услышал и подал знак рукой «готов к движению».

Мы выдвинулись, на ходу формируя заданный порядок строя. В голове колонны шел Нагуров, выступающий в роли живого компаса. Он постоянно сверялся с картой и корректировал вектор движения. Его спину прикрывал МакСтоун, помимо безопасности командира, отвечающий за сектор обзора впереди. В центре расположились несравненные близняшки. Они… они просто шли и в теории должны были отвечать за фланги. Воронов же замыкал колонну и прикрывал тылы.

Первый минут пять я честно таращился назад, пытаясь разглядеть потенциального противника. Быстро идти вперед и постоянно оглядываться, задача не простая, вдобавок усложненная лесистой местностью. Среди мелькающих сосен то и дело мерещились подозрительные силуэты, а звуки леса для городского жителя были сродни шараде. Пойди разбери, ветка это хрустнула под ногой человека или кора дерева трещит под ярким весенним солнышком.

Окончательно потерявшись в окружающей обстановке, я зацепил корень и с размаху шлепнулся об землю. Упал знатно, громыхнув амуницией на сотни метров вокруг. Близняшки даже не дернулись, а МакСтоун, повалив командира на землю, направил дуло пистолета в мою сторону. Оказавшаяся на пути возможного выстрела Лиза или Мария взвизгнула и опрометью бросилась бежать, куда глаза глядят.

- Все чисто, - прохрипел я, тяжело поднимаясь с земли. Было не столько больно, сколько досадно за проявленное ротозейство. МакСтоун быстро оценил обстановку и поднял руку, дескать все понял, возвращаюсь к обычному графику.

Пока я приходил в себя после падения, беглянку нашли и уговорили вернуться.

- Дурак, - сказала она мне и, привычно надув губки, заняла положенное место в строю.

Пережив короткий конфуз, отряд двинулся дальше. Наученный горьким опытом, я больше смотрел под ноги лишь изредка оборачиваясь назад. А вскоре и вовсе забыл об обязанностях, поглощенный окружающей красотой. Здесь было на что посмотреть.

В воздухе пахло сосной и водой. Дождя не было два дня, но лес бережно хранил остатки драгоценной влаги от лучей солнца. Хотелось дышать полной грудью и наслаждаться игрой света и тени меж стволов величественных сосен. Где-то там вышине, мелькали кусочки ярко синего весеннего неба, укрытого кронами лесных гигантов. Деревья шумели на ветру, поскрипывали, с истинным спокойствием мудрецов наблюдая за копошением человеческого муравейника.

- Команда «семь», - голос Нагурова прервал любование лесными пейзажами. Прозвучавшая цифра обозначало одно – найдена первая капсула с данными. Отряд тут же занял оборону, оставив в центре импровизированного круга командира. Я краем глаза наблюдал за Нагуровым, копошившимся с оранжевым шаром. Долго Саша, очень долго. Надо хватать записку и бежать отсюда как можно быстрее. Погасший на карте маячок обозначал не только перехват данных, он фактически выдавал наше местоположение. «Эй, смотрите, мы здесь, мы только что взяли полезную записку! А теперь выходите из засады и расстреливайте нас на месте».

Подобную тактику не редко использовали в игре, тем самым убивая двух зайцев: избавлялись от конкурентов и получали капсулу. Нравилась эта идея и Нагурову, но МакСтоун сумел отговорить командира, приведя в пример беспощадную статистику – менее десяти процентов команд добивались успехов, используя стратегию ловли на живца. Мало подготовить ловушку и одолеть неизвестного соперника, необходимо его еще дождаться. А если верить все той же упрямой статистике, одна пятая часть маячков оставалась не активированной до конца игры. Вот и думай, стоит овчинка выделки или нет.

- Координаты по широте, - неожиданно воскликнул Нагуров и, словно застеснявшись собственного ребячества, флегматично добавил: - команда «пять».

И снова мы выстроились в цепочку и двинулись в неизвестном направлении. Идти было легко и приятно. Не мешали даже гудящие мышцы после недавнего забега по пересеченной местности. Причина тому была простая – мы нашли самую редкую записку в игре. И пускай на руках была только половина координат, успех был очевиден. Для всех, кроме наших милых спутниц.

- Саша, я устала, - начала канючить одна из близняшек.

- Сашенька, сделаем перерыв, - поддержала ее другая.

Жалобы повторялись с завидным постоянством и не отличались особым разнообразием. На пятой минуте Сашенька не выдержал и объявил:

- Команда «два».

Что означало: вы меня достали, отдыхайте.

Девчонки повалились на землю, даже не снимая рюкзаков, что выглядело странным с учетом ежедневных физических нагрузок в академии. На долю курсантов выпадал спринт и марафон, бег с препятствиями в полной выкладке и налегке. Да много чего было, а здесь часа не прошло, близняшки с ног валятся. Игра на публику? Нет, скорее манипулирование Нагуровым, причем по негласной договоренности с обеих сторон. Сашеньку тут же окружили заботой, стряхнув иголочки с груди и налив горячего чая.

Я посмотрел на себя и обнаружил пласты хвои на форме, оставшиеся после конфуза с падением. Прямо живая елочка для новогоднего детского утренника или аутентичный природный камуфляж. Лично мне второй вариант нравился больше.

Чая тоже никто не предлагал и я, скинув лямки рюкзака, достал термос, строго регламентированный и согласованный правилами игры. Обычная металлическая колбочка, не отличимая от тысячи собратьев в родном мире. Открутив тугую крышку, плеснул в нее содержимое и сделал первый глоток. Горячий напиток приятно обжигал горло, ударяя в нос ароматами цитрусовых. До чего же хорошо!

В сотне метров маячил МакСтоун, лишенный всяческой заботы и даже горячего чая. Командир отправил парня в дозор и теперь тот ястребом оглядывал ближайшие окрестности. Эта обязанность в равной мере ложилась и на меня, но Нагуров принял верное решение, поручив дежурство именно Тому. Игра буквально кипела в парне, бурлила сверх меры, не отпуская ни на секунду. Поэтому другого приказа МакСтоун бы не понял, приняв за личное оскорбление.

Пока я отхлебывал горячий чай, девчонки основательно взялись за еду. В ход пошли многослойные бутерброды с ветчиной и сладкие кексики. С таким багажом легче бегать за спиной, чем в животе. Но кто я такой, чтобы делать замечание при живом отце-командире и парне по совместительству.

Привал начинал затягиваться, плавно перерастая в пикник. Послышались шутки и смех, веселые голоса далеко разносились по округе. Ястреб в лице МакСтоуна заметно занервничал на дальней позиции.

- Команда «пять», - наконец скомандовал Нагуров.

- Ну, Сашенька, еще пять минут.

- Еще чуть-чуть.

- Отдохнем обязательно, но позже, - пообещал командир.

Мы снова выстроились в цепочку и двинулись по направлению к неизвестной цели. Нагуров не счел нужным обсуждать принятое решение, близняшки не настаивали, а наше с Томом мнение никого не интересовало.

Наш путь пролегал вниз по склону, через заросли папоротника к синей ленте реки, мелькавшей на горизонте. Чуйка внутри подсказывала, что без форсирования водной преграды не обойдется. Да и подслушанный разговор между близняшками и командиром подкреплял природный инстинкт. Согласно Нагурову, отряд находился на восточном краю карты, поэтому двигаться дальше в том же направлении не имело смысла. Река пересекала северо-западную часть, за которой должна была располагаться игровая территория. Насколько значительная, трудно сказать без командирского планшета. Был еще вариант с югом, но я не верил, что организаторы могли оставить без внимания столь заметную часть природного ландшафта, как река. Это как с Чеховским законом о ружье, которое непременно должно выстрелить. Иначе зачем оно там висит.

Минут десять мы спускались по склону после чего последовала команда остановиться. Нагуров подозвал к себе МакСтоуна и показал карту. Они две минуты горячо спорили, после чего Том скинул рюкзак и скрылся в западном направлении. Похоже, затевается нечто интересное. Я хорошо успел изучить МакСтоуна, поэтому с уверенностью мог сказать о крайней степени раздражения, охватившей его. Нет, рюкзак он бросил не по этой причине. На эмоциях он мог зарядить Нагурову в челюсть, но точно не стал бы оставлять часть экипировки и уходить обиженным восвояси. Скорее всего, впереди засел потенциальный противник, и возникла необходимость провести разведку налегке. Только почему он пошел один? На тренировках мы отрабатывали данную задачу в паре.

МакСтоун скрылся за деревьями, а Нагуров склонился над планшетом, внимательно изучая картинку. Никаких новых распоряжений от командира не последовало, поэтому каждый принялся заниматься своим делом. Лично я снял порядком опостылевший рюкзак и сел, облокотившись спиной о дерево. Небольшой отдых спине и ногам не помешает. Затихшие было близняшки оживились и снова принялись за еду. Я слышал, что аппетит приходит на свежем воздухе, но не так что бы жрать постоянно. В ход снова пошли многослойные бутерброды с ветчиной и кексики.

И ведь даже дозор не выставили. В отсутствии Тома эта функция ложилась на меня, но приказа не последовало, а кто я такой, чтобы указывать отцу-командиру на просчеты или проявлять инициативу. Да и не хотелось, если честно, прятаться по кустам и высматривать вражеские цели, когда ствол дерева так приятно холодит спину.

- Александр, будьте так любезны, подайте мне рюкзачок, - нежно проворковала одна из близняшек. Это точно Мария. Елизавета предпочитала обращение Сашенька или Сашуля.

Занятый планшетом Нагуров просьбу проигнорировал.

- Александр, ну что же вы? Девушка не может ждать.

- Избаловали мы его, - поддержала сестру Елизавета

Нагуров с трудом оторвался от планшета и несколько секунд пытался сообразить, чего от него хотят.

- Александр, рюкзачок.

- Разумеется, Мари, - Нагуров схватил рюкзак за лямку и протянул ей.

- Ой, Сашенька, осторожнее, течет.

- Где? - парень развернул мешок, и я заметил два красных пятна на зеленой ткани. Мы все поняли в одну секунду, но что-то сделать уже не успевали.

Мария вскрикнула, когда алые пятна одно за другим появились на ее груди. Последний выстрел пришелся в голову, испачкав прозрачную поверхность забрала. Выстрелы… Как я мог не услышать их раньше. Оставшаяся в живых сестра взвизгнула от страха и, с одной ей понятной целью схватив термос, бросилась бежать.

- Стой, Лиза! - Нагуров кинулся следом, но я успел извернуться и поймать парня за лодыжку. Александр плюхнулся от души, раскинув руки в стороны, так что все тело стало знаменовать собой пятиконечную звезду. Над головой кучно пролетело несколько выстрелов, оставив красные отметины на сосне.

- Спокойно командир, - проорал я и повернул голову в сторону бегущей Лизы. Рука машинально шарила по поясу в поисках кобуры.

Девушка успела преодолеть метров двадцать, когда послышались новые выстрелы. Противник обозначил свою позицию, чуть ли не по пояс высунувшись из-за дерева. Стрелял практически в упор, не дав беглянки малейшего шанса на спасение.

Пистолет, мать вашу, где пистолет, ну же. Пальцы наконец сумели справиться с кобурой, и я вытащил оружие. Вот ведь зараза! Пока возился, цель успела исчезнуть из зоны видимости.

- Следи за ним, - я дулом указал в сторону сосны. Там должен прятаться обозначивший себя противник, деваться ему больше некуда.

Нагуров кивнул и просипел:

- Отпусти.

Я с запозданием понял, что до сих пор держу парня за лодыжку. С трудом удалось разжать вцепившиеся до судорог пальцы.

Нагуров на миг замер, а после ужом пополз под защиту поваленного дерева. Оставалось лишь признать идеальный выбор позиции командиром. Спереди ствол, справа кусты прикрывают, а сзади я, тоже вроде как должен защитить. Только вот в отряде уже минус два.

Стряхнув секундное оцепенение, перевернулся на живот и постарался определить место, откуда подстрелили первую девчонку.

Сплошная зеленая стена впереди, участок буквально зарос папоротниками и лопухами. И хоть бы один листик шевельнулся, дал намек или подсказку. Стоп, а это что? Чуть выше по холму я обнаружил странное темное пятно, выделяющееся на общем фоне. Игра света и тени или человек в камуфляже? Зацепить противника сложно – далековато для прицельного выстрела, если только припугнуть.

Я послал пару выстрелов в самую гущу и сработало. Огромные лопухи зашевелились, роняя тяжелые капли влаги на хвойную подстилку. Мелькнула одна тень, следом вторая. Противники менял диспозицию, занимая более безопасные места за стволами деревьев.

- Двое на юго-востоке, кучно сидят, - сообщил я командиру. – Метров пятьдесят, может чуть больше.

- Должно быть еще двое.

Еще двое… Прав Нагуров, предполагая самый пессимистичный вариант. Игра идет всего ничего, и надеется на недокомплект в стане противника наивно. Следовательно, нам противостоит пять человек, и шансов выжить в перестрелке просто нет.

- Будем уходить, - командир не стал затягивать с решением вопроса.

- А как же Том?

- Похоже, он выведен из игры.

- Похоже на то, - согласился я. Шансов на спасение у одинокого МакСтоуна было еще меньше, чем у нас.

Пойти на прорыв мы не успели. В юго-восточной стороне захлопали выстрелы, послышались выкрики. Секунду спустя из-за ствола вылетел противник и побежал, петляя зайцем, меж деревьев. Далеко не убежал, упав на очередном вираже. Подниматься он уже не стал, с досады отшвырнув бесполезный пистолет. Все, выбыл из игры.

- Минус четыре, - послышался крик издалека, и я по голосу узнал МакСтоуна. Старину МакСтоуна, умудрившегося в одиночку завалить четверых.

Услышал Тома не только я, но Нагуров вместе с уцелевшим противником. С тем самым, что так хладнокровно расстрелял бегущую Лизу.

Поняв, что остался без отряда, враг выскочил из-за дерева и побежала в сторону холма. Командир, подобно натасканной псине, сорвался следом. И непонятно, чего в этом поступке было больше: охотничьего азарта или жажды мести за убитую близняшку.

- Саня, стой, - я поднял пистолет, и попытался поймать в прицел маячившую спину врага. Куда там, тот же самый Нагуров мешал сделать выстрел, постоянно попадая на линию огня.

- Стреляй, уйдет ведь, - прокричал мне в ухо подбежавший Том. Не выдержав, выхватил пистолет и прицелился сам. Краем глаза было заметно, как руки МакСтоуна ходят ходуном, а прерывистое дыхание не услышит разве что глухой. Стрелять в таких условиях сродни лотереи, где уповать приходится на чудо, а не мастерство. Том и сам это почувствовал, зло ругнулся и опустил бесполезное оружие.

В этот момент ситуация с преследованием изменилась. Дичь, передумав играть в догонялки, резко остановилась и расстреляла преследователя. Наш отряд понес очередные потери, оставшись без командира.

Я так и не понял, с какой целью Нагуров бежал следом. Догнать и загрызть зубами? Он даже не пытался поднять пистолет или уйти перекатом в сторону. Просто несся напропалую разъяренным животным, видевшим впереди одну лишь красную тряпку. И это наш вечно флегматичный Нагуров, рассудительный до занудства?

Теперь спина командира не маячила на мушке прицела, но стрельба потеряла всякий смысл. Цель успела удалиться на безопасное расстояние, оставив между нами сотни метров и десятки стволов деревьев.

- Скотина, - проорал вслед Том. – Мы еще встретимся, малыш Фредди.

- Слишком здоровый для малыша. Ты его знаешь?

- Да, это Фред Валентино - мерзкая скотина.

- Прямо стишок получился.

- Да, я часто импровизирую. Иногда она пьяная, иногда ленивая, а сейчас это просто скотина. Да ты видел этого засранца, мы с ним сцепились в салоне вертолета.

У меня бы памяти не хватило запоминать всех, с кем МакСтоун затевал ссору, но этот парень был одним из последних. Славно они орали друг на друга и только работающие двигатели смогли заглушить голосящий дуэт.

- Где планшет Нагурова? - оторвал меня от воспоминаний Том. МакСтоун умел правильно расставлять приоритеты.

Первая возникшая мысль была панической – планшет у Нагурова. И сейчас скотина Фред отставит нас не только без данных, но и без карты. Увидев мою реакцию, Том рванул с места, но не в сторону лежащего командира, а к расположению последней стоянки отряда. Подбежав к брошенным рюкзакам, несколько секунд возился среди вещей, а потом с облегчением выдал:

- Нашел!

В руках его серебрился искомый девайс. Я выдохнул следом, одной проблемой меньше.

- Теперь собираем трофеи. У нас пятнадцать минут до ребят в оранжевой форме, - и снова Том мыслил в правильном направлении. В игре ценность представляют исключительно записки и позволяющие их находить карты. Добытую информацию отряд должен был хранить в специальном отделе планшета. И не имеет значения, содержала эта записка полезную информацию или дублировала уже имеющуюся, командир обязан был сохранять каждый найденный клочок бумаги. В противном случае фиксация нарушения с последующей дисквалификацией всего отряда.

- Ты уверен, что Фред у них не капитан? – в отличие от приятеля меня посещали исключительно пессимистичные мысли.

- Кто, Валентино? Даже у его дружков хватает ума не ставить эту скотину во главе отряда. Главного я подстрелил чуть выше по склону.

МакСтоун оказался прав – планшет мы нашли возле тела парня, некогда зайцем петлявшего меж кустов и деревьев. Впрочем, от пули его это не спасло и теперь он лежал на спине, зло зыркая в нашу сторону.

- Две записки с разными ключами, - произнес довольный Том и извлек содержимое планшета наружу. – Надо будет при случае сказать спасибо Валентино за хороший подарок. Ну или ты ему передай, - приятель не смог сдержаться и бросил торжествующий взгляд в сторону поверженного противника. Тот лишь ответил злым взглядом.

- Том, - остановил я его. - Нам нельзя нарываться. Правилами запрещено прикасаться, издеваться вербально и не вербально над выведенными из игры…

- Да знаю. Но так хочется, аж…, - Том издал нечленораздельный звук, похожий на рев раненного вепря. Ну или он должен был быть таковым, поскольку ни о самом вепре, ни тем более о звуках, издаваемых им, я представления не имел. Разве что в книгах данный оборот речи встречался часто, ассоциируясь с криком яростной боли.

- Тогда по чайку, остынем после боя, - предложил я решение.

- Нельзя сейчас, - Том сморщился, словно засевшая в его голове мысль причиняла нестерпимую боль. – До ближайшего маячка сотня метров, надо брать, а потом и про отдых подумаем.

Мы спустились к лагерю и прихватили рюкзаки. Среди остатков еды и разбросанных вещей лежало тело Марии. Странно так было думать о живом человеке, который дышал и следил за каждым твоим движением. Даже в разговорах меж собой мы употребляли термин «тело», порою опуская имя. Человек выбыл, нет его больше в маленьком мире под названием паучок, осталась лишь физическая оболочка, за которой скоро прибудут парни в оранжевой форме.

Меня впервые посетила мысль о глубинном смысле происходящего. Прыгаем, бегаем, показываем чудеса тактического мышления и сноровки. Все это важно, спору нет. Мы так или иначе оттачиваем эти умения на ежедневных практических занятиях, разве что под меньшим прессом адреналина. Ничего нового, выходящего за рамки обыденности, кроме одного… Зачем обездвиживать тела? Есть ли в этом такая необходимость и в чем конечная цель задумки? Меня жуть пробирала только от одного взгляда на них. Словно рядом живые мертвецы, потерявшие всякую личность, но продолжающие наблюдать за тобой. Они как бы есть и их как бы нет. Интересно, а что я почувствую, когда рядом убьют человека, хорошо знакомого, шутившего и улыбающегося минуту назад. Будут ли ощущения схожими или психика приобретет устойчивость после подобного рода игр?

Об этом я и думал, когда мы достигли очередного маячка: ярко оранжевого шара размером с футбольный мяч. МакСтоун извлек записку, просмотрел и с досады швырнул на землю. Правда, тут же нагнулся, чтобы поднять и разместить бумажку в специальном отделении планшета. Без лишних вопросов было понятно: нам попалась дублирующая информация.

Мы отошли в глубь леса и устроили привал под низенькой сосной, окруженной шиповником. Кустарники успели зацвести, обзаведясь кроваво-красными цветами на колких ветках. Не рановато ли, на дворе самое начало мая. На родине это растение обычно распускалось к концу весны, одаривая округу божественным ароматом лета.

Пока я дышал полной грудью, впитывая знакомый с детства аромат, Том пил чай и рассуждал:

- При таких потерях и речи не может идти о прямом огневом контакте. Все, что нам остается - засады или внезапные атаки. Но даже это не гарантирует успеха, если в отряде противника будет пять человек.

- С командой Фреда мы справились, - возразил я.

- Команда Фреда – это стадо тупых баранов, как и сам Фред. Даже у нас с близняшками на борту рейтинг успеха был выше на тринадцать пунктов. Безмозглые бездари, способные только баб щупать на пьяных вечеринках. Поверь, Валентино не худший из них, хотя и делает каждый третий выстрел мимо цели.

- А как так вышло, что ты у них в тылу оказался?

- Да я там напортачил, - неохотно признался Том. – Говорил Нагурову, нельзя одному в разведку идти, засада там. Да он и сам это понимал. Ну не может один маячок не тронутым остаться, когда два соседних погасли.

- Понимал, но отправил.

- Что теперь говорить, - Том с досадой тряхнул чашкой, освобождая посуду от остатков чая. – Я на двоих почти сразу наткнулся: одного быстро уложил, со вторым пришлось повозиться. Нашумел изрядно, пока успокаивал. Понятно, что остальные переполошились и сели мне на хвост. А я, дурак, вместо того чтобы противника в сторону увести, прямо к вам поперся. Когда понял ошибку, уже поздно было, они заметили отряд.

- Нас трудно было не заметить, - вспомнил я веселый пикничок с шутками на всю округу.

Том, словно не услышав меня, продолжил говорить:

- Рассчитывал дальше уйти по склону и парочку преследователей за собой увести, но только впустую время потратил. И ведь предчувствовал бесполезность маневра. Кто будет бегать по кустам в поисках неизвестного стрелка, когда перед глазами жирный кусок дичи.

- Жирный и беспечный.

- В смысле?

- Нагуров забыл приказ отдать на охрану или не счел нужным, а я не стал настаивать.

Мы некоторое время сидели в тишине: я допивал остывший чай, Том изучал карту.

- Хороши мы с тобой, ничего не скажешь, - усмехнулся я собственным мыслям. – Нас наняли в качестве телохранителей, в итоге заказчик мертв, а мы живы. Один вывел противника на отряд, другой проспал нападение.

- А кто отвечает за отряд? Телохранители или командир, который принимает решения? - неожиданно вспыхнул Том, словно я ткнул его пальцем в открытую рану. – Мы с тобой не один приказ не нарушили. Четко выполняли поставленные задачи, пока Нагуров миловался с барышнями. Он хорошо понимал риски, отправляя меня одного в расставленную ловушку. Знал, что я не обучался в войсках специального назначения, а одних навыков хорошей стрельбы для выполнения задачи недостаточно. И кто после этого виноват в провале операции, я или он? Или взять твое бездействие. Что он, не видел отсутствие человека на посту охраны? Слишком занят был прелестями близняшек?

- Я мог бы проявить инициативу.

- И тем самым указать на некомпетентность командующего?

- Инициатива всегда наказуема, - вспомнил я выражение родного мира.

- Точно подмечено. Особенно это применимо к действиям в боевых условиях. От разумности приказов и четкости их исполнения зависит успех операции. А если каждый вздумает проявлять инициативу, исходя из собственного видения ситуации, возникнет хаос. Так что не стоит перекладывать ответственность с командующего на подчиненных.

- Понимаю это, и согласен, но внутри все равно паршиво.

- Паршиво, - поддержал меня Том. – Терять своих всегда неприятно, даже если они тебя за своего не держали. Только давай рефлексию оставим до завтра, нам еще побеждать надо.

- И какие будут предложения.

- Держи и смотри.

Я осторожно взял протянутый планшет, почувствовав приятную тяжесть в руках. Прибор на ощупь был теплым, что казалось странным для холодного на вид металла. Передняя панель представляла собой сплошной экран, без рамки и кнопок. Нижняя поверхность также не баловала разнообразием: шершавая металлическая поверхность серебристого цвета, с небольшим кармашком для записок в углу. Никаких «вкл» и «выкл», рычажков и переключателей обнаружить не удалось. Я видел, как управлялись с планшетом другие, поэтому просто ткнул пальцем в темную поверхность экрана, и тот ожил, показывая подробную карту с рельефом местности: не схематический рисунок, привычный по школьной программе, а четкую фотографию, сделанную с высоты птичьего полета. Поверх изображения была наложена сетка координат, горели мягким светом желтые огоньки. Я сразу сообразил, что это и есть те самые пресловутые маячки, хаотично разбросанные по всей карте. Вот и неизвестная речка, виденная мною с холма. Она разделяла территорию на две части, прочертив диагональ с юго-запада на северо-восток. А это что за красная точка? На самом краю карты, в восточной ее части, горела раздражающим алым цветом отметка. Неужели позиция нашего отряд, вернее того, что от него осталось.

- У нас есть широта цели – 50 градусов 37 минут 34 секунды.

Принцип построения географических координат мало чем отличался от земного, поэтому я легко понимал Тома. То же самое касалось единиц измерения времени и календаря. Куда сложнее было с расстоянием, но за девять месяцев я привык к местным мерам длины, научившись автоматически переводить озвученные цифры в метрическую систему и обратно.

- Куда жмешь!?

Я едва повел пальцем, а картинка внезапно поползла вниз, резко увеличиваясь в масштабе.

- Дай сюда, - Том забрал планшет и вернул все обратно, со словами: - ничего не трогай, просто смотри. Вот на этой широте находится наша цель и если мы пойдем ровно по ней, то сможем наткнуться на тайник.

- Том, я может чего-то не понимаю, но тайник есть тайник, название говорящее, можно и мимо пройти. Особенно имея на руках одну координату. Это она на карте тонкой черной линией обозначена, а на местности дорожка в сотню метров.

- Шестьдесят два метра, - уточнил Том. – Между тридцать третьей и тридцать пятой секундой широты расстояние шестьдесят два метра. А учитывая скрупулезность академии по отношению к цифрам, думаю, что дорожка будет метров тридцать, не больше.

- В ширину метров тридцать, а в длину тридцать семь километров. Устанем каждый кустик обыскивать.

Том с подозрением прищурился:

- Скажи честно, ты открывал руководство, которое я передавал.

- Ну так, пролистнул.

Том обреченно вздохнул, а потом принялся объяснять:

- Конечная цель паучка – ящик, высотой с метр. Название «тайник» перекочевало из профессиональных соревнований, где цель действительно ищут. В нашей же игре на такой ящик можно случайно наткнуться, главное глаза закрытыми не держать.

- Тогда тем более не понимаю. Если его так легко найти, зачем все эти танцы с бубнами.

- Ты упускаешь из вида три момента. Первый, - Том начал разгибать пальцы, - координаты надо найти, хотя бы одну из них, а сделать это не просто. Второй момент – местоположение отряда. Нам повезло оказаться с краю карты, у самого начала дорожки, а другим придется выбирать, идти на запад или восток. И если пойдешь в неверном направлении, придется возвращаться, теряя драгоценное время. И наконец третий момент – цифровой ключ. Мало отыскать сам тайник, надо его открыть.

- Это я знаю.

- Не перебивай, - одернул меня Том. – Откуда я знаю, что ты там мог пролистнуть, поэтому хочу быть уверенным в том, что вся необходимая информация достигнет твоих ушей. И так, для открытия замка понадобится комбинация, разделенная на пять частей. Простым подбором этого не сделаешь: каждая часть содержит в себе три цифровых и два буквенных значения. Следовательно, не имея на руках ключа, можно рассчитывать только на засаду. Придется сидеть и ждать, когда в сети попадет отряд, имеющий на руках полный расклад.

- Именно это ты и предлагаешь, - понял я.

- Да.

- Хорошо, а если в гости пожалуют такие же любители засад.

- Значит им не повезло. Убьем и будем ждать следующих.

- Или нас.

- Или нас, - легко согласился МакСтоун. – Как тебе такой вариант?

Я невольно улыбнулся.

- Том посмотри внимательно, где я, а где паучок. Я настолько далек от всей этой игры, что легко соглашусь на любое безумие.

- Спрашиваю, потому что не Нагуров. В команде из пяти человек лишних не бывает, а нас осталось всего двое. Поэтому каждый должен четко понимать поставленные задачи, не ожидая дополнительных приказов. И действовать мы будем исходя из ситуации, больше полагаясь на собственные мозги. Забудь про командиров и подчиненных, остались только напарники.