Предел прочности. Книга первая.

Глава 7

Вот и подошел первый год обучения в академии к концу. Самый странный год в моей жизни. Год, который я начал, любуясь кровавым закатом из окна на восемьдесят шестом этаже: зелень парка под ногами, тонкие линии дорожек и яйцеобразная крыша сооружения, похожего на стадион. О чем я тогда думал, первый раз увидев параллельный мир: о террористах, секте и целостности роговицы? О да, последнее меня особенно волновало. В итоге и органы сохранил и четкость зрения вернул.

Были еще ожидания, по большей части забавные, связанные с путешествиями в иные миры и далекий космос. А закончилось все ученической рутиной в границах строго отведенной территории. Банально и скучно. Хотя стоп, а как же левитирующие машины, тонкий телевизор, и Умник в шлеме? Технологии большого шестимирья иногда просачивались сквозь красную черту границ, но эффект от их появления был кратковременным. Начиналось все с «ох ты ж еп…» и заканчивалось «разлетался тут, тоже мне DeLorian».

Ко всему привыкаешь, забывая прошлые страхи и обрастая новыми, что грязью в турпоходе. Я до дрожи боялся учебы, боялся завалить экзамены и вылететь с позором в родные пенаты. А к концу учебного года наслаждался стрельбами на полигоне и курсом криминалистики. Правда, до конца было не ясно: волновался ли мой разум от способов осмотра места преступления или виной всему была лектор - несравненная Анастасия Львовна, фактор повышенного содержания тестостерона в крови.

Новые предметы содержали в себе все меньше общих знаний, известных каждому иномирянину со школьной доски, переходя в иную, более специализированную плоскость. И здесь уже не одному мне приходилось корпеть долгими вечерами над учебниками. Отпала всякая надобность прятаться на крыше от шумных курсантов, пытаясь вникнуть в содержимое страниц. В казармах воцарилась долгожданная тишина, а вместе с ней уверенность в собственных знаниях.

Одни страхи уходили, на место им приходили новые. Скажи мне кто-нибудь год назад, что буду избегать встречи с хрупкой девчушкой, сворачивая с тропинки в ближайшие кусты, рассмеялся бы в лицо. И сделал бы это напрасно. Потому как после душеспасительного разговора с Валицкой именно так и поступил. Я спиною ощущал взгляд больших глаз Лианы, видел ее желание и попытки заговорить со мною, и боялся. Просто не знал, как поступить, помимо страха испытывая непреодолимую волну стыда перед столь милым созданием, ранимым и трогательным.

Валицкая влезла своими ловкими пальчиками прямо в душу, разбередив рану, о существовании которой я и не подозревал. Отношения с сестрой… Все было же нормально ровно до этого гребаного разговора с психологом. У нас Катькой не было никаких проблем, собачились и мирились, как нормальные брат и сестра, никаких тебе телячьих нежностей. И вот оказывается, именно их мне и не хватало. Поэтому, дорогая Лиана, извини, ты для меня заменитель сестры, и ничего личного, сплошные комплексы.

Надеюсь, ей не будет так же больно, как мне при виде Ловинс.

Хорхе поймал меня на берегу озера, где я привычно коротал свободные часы.

- И кто меня заложил? - протянул я ладонь для рукопожатия, искренне радуясь вновь прибывшему гостю.

- Своих источников не сдаем.

- Кто бы сомневался. Другого ответа от агента службы безопасности я не ожидал.

Хорхе кинул пиджак на траву и сел рядом, приглаживая всклокоченную шевелюру. После нашей первой встречи он отрастил волосы и отпустил аккуратную эспаньолку, походя теперь внешним видом на благородного идальго времен Сервантеса.

- Как дела на родине?

- Плохо, - признался куратор и тяжело вздохнул. – Такого позора Испания не испытывала давно. Шансы на выход из группы есть, но слабо верится в победу Нигерии над Парагваем.

- А Пеле называл вас фаворитами чемпионата мира.

- Слова Пеле, это черная метка для команды – обязательно случится провал.

Я в недоумении пожал плечами, первый раз услышав подобную примету, но спорить с экспертом не стал. В отличие от меня Хорхе интересовался мировым футболом в целом, а не следил за мучениями одной единственной командой из провинции.

- И когда решающий матч?

- Месяца через четыре по местному календарю.

- Но ты всегда можешь промотать время, - улыбнулся я. – Дома четыре месяца пролетят незаметно, как пара дней.

- Вот об этом я и пришел с тобой поговорить, - Хорхе прищелкнул пальцами. – Впереди два месяца каникул, где думаешь их провести?

- А где можно?

- Можно в казармах, а можно по путевке на одном из курортов шестимирья. Часть расходов возместит академия, а часть пойдет из накопленных за счет стипендии средств. Кстати, за победу в паучке полагаются неплохие премиальные. Так что с местом отдыха можешь не экономить, даже пляже Латинии будут по карману.

Что это за пляжи такие, упоминание о которых набило устойчивую оскомину? Только ленивый не расписывал красоты сего дивного места.

- Или можешь поехать домой, - продолжил Хорхе. – При этом твой отпуск сократится с двух месяцев до суток или меньше того. Расчеты и выкладки я оставил в казарме, позже изучишь.

- А сам что посоветуешь?

Хорхе на секунду замялся, а потом произнес:

- Я не вправе давать советы. И дело здесь не в формальных правилах, скорее в жизненной позиции. Личная жизнь на то и личная, чтобы самому принимать решение, а не слушать мнение сироты, у которого никогда не было семьи. Для меня слово дом – пустой звук, не более того. Очередное место, куда приходишь переночевать. Уверен, у тебя все иначе. Так что подумай над выбором, не торопись. Времени на раздумье два дня. И да, постоянно забываю это сделать, - Хорхе протянул мне руку.

Я с недоумением пожал узкую ладонь куратора.

- Поздравляю, - улыбнулся он, - победа в паучке дорогого стоит. Я вот так вот на вскидку не могу припомнить земляков, которым удавалось получить кубок.

- Кубок я отдал.

- Да хоть сломал или продал, не важно. В историю игры фамилия Воронов уже внесена, остальное не имеет значение. И зря морщишься, такие победы записываются в личные дела агентов и учитываются при распределении.

- Мы оба знаем, куда меня распределят.

Хорхе стер улыбку с лица и серьезно произнес:

- Мы даже не догадываемся. Если на шахматной доске фигуре отведена одна единственная роль – это знак плохой стратегии. Всегда присутствует вариативность. Поэтому не пытайся влезть в голову гроссмейстеру и не спеши с выводами. Для полноты картины всегда будет не хватать данных.

- Быть тупой пешкой.

- О, этот юношеский максимализм! – Хорхе задрал голову к небесам, - прекрасен и ужасен одновременно. Древнеримский император Марк Аврелий говорил: «делай, что должен, и свершится, чему суждено». Не думай о слишком многом сразу, просто учись хорошо, а остальное покажет время.

Я засмеялся. Хорхе с недоумением уставился на меня, пришлось рассказать древний анекдот:

- Мальчик в метро спрашивает у дяденьки, выходит он на следующей остановке или нет. На что дяденька замечает: «Выхожу… не выхожу… какая разница. Главное, что бы ты хорошо учился».

Хорхе анекдот оценил и заметил:

- На выход тебе пока рано, а в остальном дяденька прав. Хочешь понимать больше, учись.

- Только не факт, что лишние знания принесут счастье, - договорил я за куратором.

- Это ты о чем?

- О бесплодии. Наставник, о почему о таких вещах не сообщается сразу?

- Ну, во-первых, не бесплодие. Давай не будем усугублять факты. В родном мире у нас не возникнет проблем с продолжением рода. А во-вторых, тебе это зачем надо? Или ты детей собрался стругать с местными жительницами?

- Ничего такого. Просто я понял, почему нас часто сравнивают с обезьянами. И когда я говорю про «нас», я имею в виду всех жителей 128 параллели. Мы другой вид, недоразвитые макаки, которые до сих пор не смогли эволюционировать в человека. У нас даже детей общих быть не может, как не может быть общего потомства у обезьян и представителей «homo sapiens».

- Бред, - нетерпеливо перебил меня Хорхе. - Все дело во временном дисбалансе, клетки организмов живут с разной скоростью. Этот фактор давно доказан в научном сообществе и не подлежит сомнению.

- Между третье и восемнадцатой параллелью три часа разницы и это не мешает им заводить детей.

- Мешает. Шанс оплодотворения яйцеклетки уменьшается на тридцать процентов, а продолжительность жизни детей от смешанных браков ниже среднего уровня.

- Наставник, вы кого пытаетесь обмануть? Я с этими ребятами почти год прожил под одной крышей - мы для них дикари, макаки недоразвитые. Эти ваши ученые может чего и доказали, только объяснить никому толком не смогли.

Хорхе отвернулся и пробормотал:

- Заблуждения свойственны человечеству. И в нашем мире есть расовые проблемы.

- Тогда какого хрена они называются высокоразвитыми, если болеют теми же болячками. Или наличие летающих автомобилей дает исключительные права на морализаторство?

Хорхе посмотрел на меня и грустно улыбнулся:

- Марк Аврелий тебе в помощь.

Высадили меня на обочине безлюдной дороги за городом. С последнего посещения это место ни капельки не изменилось. Слева все та же труба от нефтеперерабатывающего завода, порядком заросшая кустарниками и деревьями. Справа раздолбанная грунтовка, уходящая в сторону старого кладбища. Потрескавшийся асфальт под ногами, пыль и палящее над головой полуденное солнце. Самый разгар дня, даже мошкара пряталась в тени, пережидая летний зной.

Я привычно засунул руку в карман и зашагал по направлению к гаражам, которые тянулись бесконечной цепочкой вдоль шоссе. Сплошные металлические коробки, местами вскрытые и заброшенные, местами исписанные нецензурщиной, а местами подкрашенные рукой заботливого хозяина.

- Здорово, дядя Миш! Как ласточка поживает?

Пенсионер с трудом разогнулся и уставился на меня бесцветными подслеповатыми глазами.

- О, Петруха. Какими судьбами на родину занесло? Ты же в город уехал учиться?

И откуда только успел узнать.

- Учеба там, а дом здесь. По родным соскучился, дядя Миш.

Михаил Николаевич вытер капельки пота со лба и с насмешкой произнес:

- Дак недели не прошло, когда успел-то.

- Мамкины котлеты ни одна кухня не заменит.

- Это правильно, - одобрил пенсионер, - только когда женишси, не вздумай супруге такие вещи говорить, мало не покажется. – После чего по-стариковски вздохнул и уставился на белесое без единого облачко небо. Пробормотал неразборчивое на счет дождя и задолбавшей в конец жары. Когда я уходил, дяди Миши уже не было видно – ушел греметь железками в чрево гаража.

Тропинка от гаражей вела вдоль дороги к третьему дому, так местные называли хрущевку по адресу 3а. Старенькую, местами облезшую, но симпатичную благодаря ухоженному двору. Тут тебе и березки, и лавочки покрашенный, и разбитые садики под окнами, даже наличествовал набор качелей, целых и смазанных. Были времена, мы сюда играть приходили, найдя общий язык с местной пацанвой.

Миновав небольшую лужайку с расползшейся под грибком песочницей, я вышел на асфальт, ведущий к дому. Когда-то давно это была дорога, ныне утратившая свою транспортную функцию. Полотно было сплошь в трещинах и рытвинах, покрытое местами буйной растительностью, так что не всегда было ясно: асфальт под ногами или уже земля. По изъеденной временем дороге я не пошел, свернув направо, туда, где сквозь густые заросли кустарника виднелся ларек. Захотелось прикупить гостинцы для Катюхи.

Сестра, как водится, встретила меня недовольной физиономией.

- Ты где ходишь, я тебя уже час жду.

Вчера голос, похожий на мой, позвонил и предупредил родителей о приезде родного чада. Дескать ждите, прибуду на денечек погостить, только вот в квартиру без ключей не попаду. Заместо ключей родители оставили дома недовольную Катюху, а сами отбыли на работу.

- Я говорил, оставьте ключи тете Маше. И не сидела бы дома.

Сестра только фыркнула и скрылась в маленькой комнате. На улицу она рвется гулять, как же, поверил. Сейчас летние каникулы и подружки ее, в лучшем случае, после трех появятся на улице. Зато родился прекрасный повод поворчать и повредничать на старшего брата.

Я сел на диван и нарочито громко зашуршал пакетом. Тишина…

- Мелкая, иди сюда.

Снова тишина…

- Не придешь, я сам все гостинцы слопаю.

В этот раз дверь приоткрылась и из щели показалось любопытное лицо сестры.

Я небрежно вытащил из пакета шоколадный батончик и положил на постель. Полюбовался, вздохнул и полез за следующем. Потом еще за одним и еще… На пятом батончике обернулся и увидел Катюху, замершую посредине гостиной. Прямо перед ней лежала целая россыпь из любимых шоколадок с кокосовой стружкой.

- Тебе гостинец, держи, - я протянул пакет, набитый всякими сладостями. Сестра недоверчиво взяла подарок, заглянула в него, да так и зависла от удивления.

Я вспомнил времена, когда мы с братом покупали Сникерс и делили ровно на две части, оставляя мелкую с носом. В памяти возникли влажные от слез глаза первоклашки, обнаружившей пустую обертку от батончика. Конечно, эта вредина тут же нажаловалась родителям, и братьям тогда влетело по первое число. В итоге Катюхе купили целую шоколадку и куклу, а нас прокатили с новым картриджем к игровой приставке.

От нахлынувших воспоминаний я подошел к сестре и неожиданно для себя обнял. Мелкая даже дышать перестала, постояла так с секунду, а потом с силой зарядила кулаком мне в живот.

- Дурак, - заявила она и исчезла в маленькой комнате, не забыв прихватить подарок.

- Сама дура, - не стал затягивать я с ответом, потирая больное место. Гребаные психологи с их гребаными советами: «она всего лишь маленькая девочка, она не пацан со двора». Да, она не пацан со двора, она гораздо хуже - вредная сколопендра, не понимающая нормального к ней отношения.

Походив и побурчав для острастки, я взял трубку с базы и набрал Витька. Сонный приятель ни в какую не соглашался пойти искупаться. Жаловался на подготовку к вступительным экзаменам и проблемы в личной жизни. Пришлось пойти на компромиссный вариант с вечерними посиделками на лавочке.

Положив телефонную трубку, посмотрел на часы – времени до вечера вагон и маленькая тележка, а делать нечего. Разве что во двор выйти, может кого из знакомых встречу. Выглянул в окно – пустота, только толстый кот лениво валялся в тени крыльца, изнывая от полуденной жары. Небесное светило взяло измором даже вечных старушек и те были вынуждены покинуть дежурный пост на лавочках. В такой обстановке на улице делать нечего.

Щелкнул пультом от телевизора - перерыв в эфире в связи с профилактическими работами. Да что ж такое, куда не сунься, везде засада. Ну и ради чего, спрашивается, я приехал? На что променял волшебные пляжи Латинии?

Размяк ты, Петр Сергеевич, слабину дал после душевных разговоров с кураторами, на родину потянуло. А родина по тебе даже не соскучилась. Это для тебя прошли долгие месяцы учебы, а здесь дней пять минуло, может шесть. Я уже сам запутался в вечной круговерти цифр.

Захотелось пить и желательно чего-нибудь попрохладнее. В холодильнике из жидкого нашелся суп и молоко, а на подоконнике стоял набирающий цвет квас. Воспользовавшись моментом, пока рядом никого нет, отхлебнул напиток прямо из банки и сморщился. Мало того, что забродить не успел, так еще и мелкие куски закваски в рот попали. Оставался только горячий чай, лучшее средство от жары, когда другие варианты отсутствуют.

Пока возился на кухне, раздалась трель дверного звонка. Послышался топот ног, мелкая побежала открывать. Оно и понятно, я гостей не ждал, а вот банда малолетних девчонок с наступлением каникул заметно оживилась.

- Иди, там твоя пришла, - позвала с коридора Катька. И столько неприкрытого ехидства было в ее голосе.

Моя? Сердце внутри тяжело бухнуло. В голову пришел образ тихони Альсон, от которой я успешно скрывался последние несколько дней. Стоп, причем здесь Лиана. Отставив бокал в сторону, пошел к двери, обуреваемый нехорошими предчувствиями.

- Привет, как дела?

На пороге стояла Светка, та самая Светка. Сия особа появилась в нашем одиннадцатом «А» в конце сентября, и моментально навела шороху среди мужской половины. Высокая статная блондинка с кукольной внешностью и взрослым не по годам характером. Она с ходу сумела поставить себя в коллективе, потеснив с трона заносчивую Ягудскую. По слухам последняя пыталась силой отстоять свое положение, но что-то не сложилось в тот день в женском туалете. Подруги одна за другой стали отворачивается от бывшего лидера, переходя в стан перспективного претендента на престол. Забывалась крепкая женская дружба, лелеянная с шестых, а то и пятых классов, устоявшиеся традиции трещали по швам. На смену им приходили новые союзы, возникали сложные геометрические фигуры взаимоотношений, в которых порою было сложно разобраться самим девчонкам. Про парней и говорить не стоило. Немногочисленная мужская половина благоразумно следила за происходящим со стороны, избегая вмешательства в хитросплетения женской политики. Не были исключением и мы с Витьком, заняв глухую оборону за второй партой. Но коварный враг прокрался, откуда не ждали.

В один дождливый день Светлана попросила проводить ее до дома, сославшись на забытый зонтик. Дождливый день плавно перетек в не менее дождливый вечер с чаем и сладкими поцелуями вприкуску. Потом наступила очередь многочисленных свиданий, жарких объятий и долгожданных плотских утех. Разумеется, одноклассники об всем быстро прознали, да мы особо и не скрывали наши отношения. Авторитет Петра Воронова взлетел до заоблачных высот и только что ленивый не завидовал тому парню, с кем гуляет сама Она.

Со стороны может и выглядело все красиво: милые щебечут, держаться за ручки и бросают полные томления взгляды друг на друга. В действительности же ситуация походила на сумасшествие. Стоило нам оказаться наедине, как адекватная и разумная девушка превращалась в пациента психиатрической клиники. Она то радовалось мелочам: обнимая и взахлеб рассказывая смешную историю, то становилась злобной мигерой: вечно орущей и размахивающей сумочкой. Преобразования были внезапными, и могли случиться течение нескольких минут, пугая непредсказуемостью своего появления.

Хуже всего была ипостась истерички – вершина происходящего безумия. Хохочущее навзрыд существо меньше всего походило на девушку: с растрепанными волосами, диким взглядом и неестественно дерганными движениями тела. Трудно было понять плачет оно или смеется, а может окончательно спятило и теперь воет на луну.

А ее патологический интерес к моему покойному брату? Она могла часами выспрашивать о его привычках и увлечениях, вытягивая клещами забытые воспоминания. Выжав мою память досуха, успокаивалась на неделю, чтобы в один прекрасный день повторить допрос по новой. Ко всему прочему из семейного альбома пропало несколько фотографий брата. И я даже не сомневался, чьих рук это было дело.

Когда чаша с радостями секса перестала перевешивать чашу безумия, я решился порвать отношения. И хрен с ним, с подросшим школьным авторитетом. Я устал бояться собственной девушки, находясь в постоянном ожидании – чего на этот раз она отчебучит.

Расставания не получилось. Светлана призналась в психологических проблемах, связанных с недавней гибелью родителей. И действительно, ни отца, ни матери я никогда не видел. По словам девушки они погибли год назад, после чего сама она вынуждена была переехать к родной бабушке. Старушку я тоже никогда не встречал, но по иным причинам: жила та за городской чертой, лишь изредка навещая внучку.

Какой нормальный парень уйдет после такого признания? Я остался, получив в награду незабываемый примирительный секс. Несколько недель мы жили душа в душу, а потом все повторилось по новой: истерика, слезы, смех и бесконечные разговоры о брате. Не знаю, чем бы закончился очередной вираж наши отношений, если бы она не исчезла, не сказав никому ни слова на прощанье. Классуха объявила, что Светлана Кормухина больше не учиться в нашей школе по семейным обстоятельствам. Что это за обстоятельства такие, и в какой город она переехала, учительница не знала. Никто не знал. И тут…

- Ты не рад меня видеть?

Она была все той же Светланой, спокойной и уверенной, такой, которую привыкли видеть остальные. Красивая девчонка с кукольной внешностью и характером закаленного бойца.

- Пришла поговорить о брате? – выдал я нервную улыбку. - Тогда у меня для тебя плохие новости – он умер.

Светлана прикоснулась к моему лицу и нежно провела подушечками пальцев по щеке. Знакомый аромат навевал приятные воспоминания, а прозвучавший следом голосок заставил зашевелиться мужское естество.

- Я пришла к тебе. Мы можем поговорить?

Я отступил в сторону, приглашая гостью войти, но девушка отрицательно качнула головой.

- Хотелось бы разговора наедине. Подожду тебя на лавочке, - и развернувшись, зацокала каблучками по лестнице.

Странно это все. Я на автомате попытался нащупать сланцы в темной прихожей.

- Шорты переодень, не позорься, - послышался голос сестры из комнаты.

- Опять подслушиваешь, сколопендра?

В ответ лишь громкое фырканье, из разряда «оно мне надо».

На счет одежды мелкая права, не гоже в домашних шортах во двор выходить, не то что с девушкой на прогулке появиться. Стоп машина, какая прогулка, о чем я думаю? Посидим на лавочке и поговорим, не более того.

Отыскав джинсы и нацепив футболку я схватил было флакон с туалетной водой, но вовремя остановился. «Это не свидание, это всего лишь разговор» – напомнил себе лишний раз. С учетом новой жизни такие отношения точно не нужны. Перед глазами возник греческий профиль одной особы.

Вприпрыжку спустился с лестницы, едва не потеряв сланец на последнем пролете. Распахнул двери и увидел ожидающую меня Светлану. Идеальная осанка, аккуратно сложенные ладошки на коленях, скромный взгляд из-под слегка опущенных ресниц – все перечисленные элементы прекрасно дополняли образ девочки-паиньки. Разве что длина юбки резко контрастировала с общей картиной, обнажая загорелые бедра безупречно красивых ног.

- Куда пойдем? – поинтересовался я. Вместо ответа девушка похлопала ладошкой по лавочке, предлагая присесть рядом с собой. Помнится, Светлана не любила беседы во дворе, считая их излишне публичным местом. И вдруг такие перемены.

Я сел чуть дальше, чем предлагалось, вызвав улыбку у девушки. Мы некоторое время изучали друг друга, не проронив не слова. Опять эта непослушная прядка, вечно выбивающаяся из ровной укладки волос. Я с трудом подавил желание поправить ее, сжав пальцы в кулак.

- А ты возмужал, - наконец произнесла она и привычным жестом стряхнула невидимую пылинку с моего плеча.

- А вот ты не изменилась за три месяца, что мы не виделись.

- Все такой же ершистый, - с удовлетворением заметила Светлана, – как мальчишка. Ну же, Воронов, не хмурь лоб, не злись на меня.

- Я не злюсь, - начал я раздражаться.

- Я все вижу, - смех девушки зазвучал нежным колокольчиком. - Немного злишься, а еще чуточку встревожен. Я читаю по твоему лицу, словно по открытой книге. Или ты забыл об этом за три долгих месяца? – она выделили интонациями последние слова, словно иронизировала над сроком расставания. - Серьезно, Петр, тебе просто необходимо научиться управлять собственной мимикой. Подобная открытость станет помехой в новой жизни.

- Жизнь одна, она не бывает старой или новой.

Девушка картинно отмахнулась от меня:

- Не занудствуй, Воронов. Твои извечные философствования навивают скуку. Ты должен сделать мне комплимент, сказать, что новая юбочка подчеркивает стройность моих ног. Отметить ровный загар и прекрасный маникюр, - перед глазами возник веер из тонких пальчиков. – В конце концов, поинтересуйся моим самочувствием, не будь таким букой. Многие твои знакомые в этом плане достигли куда больших успехов и знают, о чем стоит беседовать с девушкой.

Интересно, многие это кто? Гришаня, который вечно подкатывал к ней на переменах или Толик, втайне подаривший дорогой парфюм?

- Вот иди и… беседую с кем хочешь и о чем хочешь, - не выдержал я, - от меня тебе что надо?

- Ути какой, не дуйся так, - она свела губки вместе, словно разговаривала с неразумным дитяткой. – Физически окреп, а вот поведение ни капельки не изменилось за год. Как был мальчишкой, так им и остался.

- Какой год, что ты несешь?

- Весьма насыщенный, если верить слухам. Прибавь к этому победу в паучке. И не просто победу, я слышала, тебе единственному вручили кубок.

Мир замер. Пропали звуки. Кажется, я слышал удары собственного сердца в ушах. Понимание сказанного пришло в ту же секунду, сложив хаотично разбросанные элементы в единый пазл. Детали с легким треском встали на свои места и мир вокруг завертелся с прежней скоростью. Послышались крики детворы, за домом пронесся гудящий автомобиль.

- И на что ты меня тестировала? На стрессоустойчивость?

- В том числе, - девушка тряхнула головой, пытаясь справиться с непослушной прядью волос, но я точно знал - данный прием ей не поможет.

- А спала ты со мной проверяя либидо или уровень тестостерона в крови?

- Давай обойдемся без мелодрамы или девять месяцев в академии тебя ничему не научили?

- Научили не удивляться, - согласился я. – Подумаешь, любимая девушка искусно манипулировала тобой, изучая реакцию психики. Мелочи, не стоящие упоминания. Да, я чуть башкой не двинулся, пытаясь понять твои выкрутасы. Скажи честно, у тебя хоть капелька чувств была?

Девушка, опустила глаза, но не от смущения или стыда. Не было в этом и пустого кокетства, она задумалась, тщательно подбирая слова.

- Это просто работа. Извини, мне и правда очень жаль.

- Не стоит извиняться. Наоборот, спасибо за прямоту, - я грустно улыбнулся. Еще бы месяц назад обиделся и наорал. Месяц назад, или девять, или хрен знает по какой шкале теперь время измерять. Не было у меня на нее злости, выветрилась в казарме иномирья.

Рука девушки дрогнула, но так и не протянулась в привычном успокоительном жесте.

- Знаешь, Света, или как там тебя зовут, на душе даже как-то легче стало. Вся эта ситуация, между нами, до жути странной была. Когда ты уехала, в голову нехорошие мысли полезли про психиатрическую лечебницу, самоубийство… Ну ты понимаешь. Я чувствовал, что должен был что-то сделать, найти тебя или тело. Я вроде как твой парень был. Вся эта ситуация не отпускала даже спустя много месяцев. И сейчас можно поставить точку.

Светлана кивнула и произнесла серьезным голосом:

- Я рада, что ты это понимаешь. Без обид?

- Без обид.

- Вот и ладушки, - голос ее вновь приобрел былую легкость, а в глазах заиграли искринки. - Еще увидимся, курсант Воронов.

- В качестве детективов?

- Нет, - девушка коснулась пальцем кончика моего носа. Обычно таким образом она обозначала границы территории, за которые не стоило заходить. - Это ты у нас везунчик, курсант Воронов, а я всего лишь внештатный сотрудник.

Каблучки мерно зацокали по асфальту, унося вдаль стройную фигурку девушки. Интересно было бы узнать ее настоящее имя и возраст. Она всегда выглядела чуточку старше: лет на девятнадцать или двадцать, но точно не семнадцать, как это было записано в паспорте никогда не существовавшей Светланы Кормухиной. Я потер кончик носа, все еще помнивший нежное прикосновение. М-да, это не мое дело.

Солнечные блики от окон соседнего дома напомнили о кратковременности летней прохлады. Тень с каждой минутой все больше прижималась к ноге, советуя отступать под защиту подъездного козырька. Я внял предупреждениям, но с места не сдвинулся. Уходить было откровенно лень. Хотелось сидеть часами на родной лавочке и наблюдать за ребятней, гонявшей резиновый мячик по асфальту. Вот уж кому нипочем жаркая погода.

- Ага, вот ты где прохлаждаешься, - послышался знакомый голос. – Я ему тут звоню, телефонную линию обрываю, а он с девчонками развлекается. Воронов, колись, куда Светку дел?

Секунда и рядом плюхнулся Витька Никитин, весь какой-то помятый и всклокоченный.

- Ушла, - констатировал я факт. – А тебя где зажевало?

- Ха-ха, - без доли смеха в голосе произнес он. – Чего приходила?

Теперь понятно, какая причина заставила Витька поднять свой драгоценный зад и выйти на улицу. Тоже соскучился по Светке. На правах друга он много времени проводил с нами вне школы. Вернее, это я его постоянно подтягивал, опасаясь оставаться с неадекватной подругой наедине. Товарищу такое общение было только в радость. Он всерьез волновался о том, что с появлением бабы мужской дружбе придет конец. Конца не наступило, а наша компания зимою пополнилась еще одной девушкой – Кристиной с девятого класса. На редкость вредной малолеткой бесившей, даже самого Витька, который вроде как числился ее парнем. Единственным человеком, сумевшим подобравшим ключик к сумасбродной девице, оказалась Светлана. И в этом не было ничего удивительного, учитывая школьный авторитет моей подруги. Еще бы, справилась с самой Ягудской. Но стоило Свете исчезнуть и следом лопнуло хрупкое равновесие в нашей компании, осыпав бедного Никитина сотнями болезненных осколков. Может поэтому он так разволновался, узнав о ее появлении?

- Ты лучше расскажи, кто нас сдал?

- Тоже мне загадка века, да вас половина двора видела вместе. Нашли, где встречаться.

- Твоя правда, - согласился я. – А Светка попрощаться приходила.

- И что, все? – кажется мир Витька рухнул. Во взгляде его читался немой вопрос: «а как же я»?

- Да, дружище, это конец. Съест теперь тебя твоя Кристинка и не подавиться. Как у вас с ней дела, кстати?

- А ты как думаешь, задери тебя мерчендайзер.

Витек любил использовать пустопорожние словесные обороты, придававшие вес в неискушенных интеллектом компаниях. Даже известный задира и балагур Гришаня порядком растерялся, услышав в шестом классе от Никитина угрозу запихнуть куннилингус огромных размеров в его задний проход.

- Думаю, что хреново, - попытался я угадать.

- Хреново?

И тут Никитина понесло. Он долго и подробно расписывал все преступления малолетней подруги перед здравым рассудком. Я, как и положено хорошему другу, внимательно слушал и кивал в нужных местах.

- Этой дуре куличики надо в песочнице лепить, - закончил он наконец свой монолог. – Идиотка малолетняя.

- Сколько ей лет? - решил я конкретизировать последнее высказывание.

- Пятнадцать, - Витек вроде как даже растерялся от неожиданного вопроса.

- Тебя посадят, а ты не балуй.

- Типун тебе на язык, - друг постучал по деревянной лавочке. – Я сам еще несовершеннолетний.

- Восемнадцать тебе уже в этом году исполнится, - напомнил я Витьку, - а ей только через три. Кто у нее там папа, крутой бизнесмен? Узнает, что за студент похаживает к ее дочке, ноги вмиг повыдергивает. И не только ноги.

Витька зло насупился, но ничего не сказал. Мы эту тему обсуждали не раз и не два, а я беззастенчиво пользовался авторитет Светки, подключая ее к наиболее горячим спорам. Подруга неизменно вставала на мою сторону, предупреждая о возможных последствиях. Никитин ругался в ответ, размахивал руками и отступал под весом неоспоримых аргументов. Когда в спину упиралась стенка, он доставал свой единственный козырь.

- Если любовь, здесь ничего не попишешь, - говорила тогда подруга и спор наш подходил к логическому завершению. Со временем мы и спорить перестали, перейдя на обмен короткими уколами. Две-три пропущенных шпильки и Витька неизменно замолкал, делая обиженную физиономию. Например, как сейчас. Я понимал, что другу необходимо дать время на «подуться», поэтому замолчал, наблюдая за крутящимся по соседству шкетом.

Мелкий проныра ковырялся палкой в сухой земле, явно прислушиваясь к нашему разговору. Лицо было смутно знакомым, и я никак не мог вспомнить, где видел этого паренька. Мелочь вся на одно лицо, но этот персонаж был почему-то особенным. Точно, он пару раз отирался возле Катьки. По утверждениям сестры, они учились в одном классе, и Леша был мальчиком хорошим, а не как некоторые.

Заметив мое внимание, мальчишка набрался смелости и подошел.

- Привет, - решил проявить я дружелюбие.

- Катька дома? - потребовал тот ответа, шмыгнув обожженным под солнцем носом.

- Во-первых, не Катька, а Катя. Во-вторых, здороваться надо со взрослыми. А в-третьих, сколько тебе лет, пацан? Я в твое время машинки по асфальту гонял, да марки собирал. От стола три вершка, а уже к девчонкам липнешь.

- Не твое дело, - заявил пацаненок, и проскочил в подъезд.

Я вопросительно посмотрел на довольно улыбающегося друга.

- А ведь он прав, не твое это дело. Дай волю, ты бы и сейчас солдатиков по песочнице расставлял. Новое поколение, куда не плюнь, сплошь дегенераты.

- Ты хотел сказать акселераты.

- Что?

- Витек, ты бы завязывал с употреблением терминов, значения которых ни понимаешь.

Друг за словом в карман не полез, я в ответ - так и сидели, мирно переругиваясь, да вспоминая старые добрые времена.

Ауру ностальгии разрушил резкий звук. Подъездная дверь хлопнула, и на улицу вылетела Катька со своим ухажером. Парнишка за обе щеки уплетал вкусняшку из подаренного мною пакета, в этом можно было не сомневаться.

- Ночевать придешь? - поинтересовался я.

- Дурак, - сестра окинула меня презрительным взглядом и, гордо задрав голову, прошествовала между лавочек. Витька пожелал доброго дня, но удостоился ровно такого же внимания. Пока происходила вся эта сценка, я заметил краем глаза отодвинутую шторку на первом этаже. Баба Шура находилась на ответственном задании. В ее полномочия входила прослушка многочисленных сплетен на лавочках с последующей их переработкой и передачей заинтересованным лицам. Интересно, а как она трактовала наш разговор со Светой? Соседка была малясь глуховата, но при это обладала не малой фантазией, которой и пользовалась весьма щедро, восстанавливая утраченные цепочки информации.

- Воронов, алло? Прием, как слышно, Никитин на связи.

Я с трудом оторвался от мыслей и посмотрел на друга. Рука машинально зашарила по пустому карману. Катька, блин, мелкая вредина! И ведь искать теперь бесполезно.

- Ты чего? – не понял Витек.

- Походу, я остался сегодня без ключей и без обеда, - развел я руками, - выручай, дружище.

Ко многим вещам со временем привыкаешь: будь то новый дом или другая школа. Плоский телевизор не вызывал чувства благоговейного трепета, а левитирующие автомобили… Со временем начинают скорее раздражать, чем удивлять – летают тихо, подкрадываются незаметно. И даже понимание того, что ты находишься в другом мире, со временем притупляется. То же солнце, та же вода и люди тебя окружают вполне обычные, без хвостов и прочих рудиментарных признаков.

Ко всему привыкаешь кроме одного – резкой смене погоды.

Начинается все как обычно. Просыпаешься жарким июньским утром, с трудом отрывая потную шею от подушки. Слушаешь нотации от вредной сестры и бегом в душ, за долгожданной свежестью, которой хватает ровно до кухни. Потом снова духота, пекло и умирающий за окном толстый кот, в густой зимней шубке. Бедняге хватило сил добраться до ближайшего тенька, чтобы рухнуть прямо на асфальт, нисколько не заботясь о таких мелочах, как собаки, люди и проезжающие автомобили. Жара, одним словом.

Проходит какой-то час, а ты идешь уже по лесу, вдыхая прохладный осенний воздух. Глаза видят опадающую листву, а сознание еще там, в лете, вместе со страдающем от жары котом. И даже приятное покалывание кожи под порывами свежего ветра не способно привести тебя в чувство. Удивительно – иметь собственную дверь в осень.

Погруженный в контраст ощущений, я подходил к казарме, когда меня окликнул незнакомый голос:

- Петр Воронов?

- Да, - я повернулся и увидел высокого скуластого парня с огненно-рыжей копной волос.

Он сделал пару шагов на встречу и сильным ударом в челюсть выбил землю из-под ног. Картина мира пошатнулась, померкла и спустя мгновенье я увидел проплывающие в небе облака, белоснежно белые на синем фоне. Да что ж такое… Крепкая рука схватила меня за грудки, а перед глазами вновь возникла рыжая шевелюра. Лицо незнакомца перекосило от ярости, а его правая рука занесена для очередного удара. Дерьмо… В это раз я успел среагировать, отведя угрозу в сторону. Просвистевший кулак миновал нос, лишь по касательной зацепив ухо. Рыжий скривил губы и вновь попытался замахнуться, но я успел схватиться за кисть, блокируя новый удар. Рыжий дернул рукой, второй раз и третий, после чего потянул к себе, так, что ворот футболки затрещал в его пальцах. Я совсем близко увидел конопушки на лице, наполненные ненавистью глаза. Есть шанс для ответной атаки. Успеть только… Мелькнула копна рыжих волос и сильный удар запрокинул мою голову назад. Хватка на груди ослабла, и я повалился на землю. Темнота комом пульсировала в голове, противным звоном отдаваясь в ушах. Замелькала череда пятен, больше похожая на хоровод далеких огней. Вновь удар и я сквозь рвущуюся пелену мрака увидел рыжие волосы… кулак… На одних инстинктах обхватил голову руками, и острая боль обожгла предплечье. Противник взревел диким голосом и следом посыпался град новых ударов. Бил с двух рук, не переставая, куда попадет. Я попытался дернуться в сторону, уйти от атаки, но противник успел оседлать меня, крепко обхватив ногами тело, так что любые попытки вывернуться ни к чему не привели. Отчаянное положение, выхода из которого не видел. Разве что ждать паузу, когда противник выдохнется и тогда попробовать контратаковать.

Удары прекратились столь же неожиданно, как и начались, сменившись сдавленным пыхтением. Тяжесть, придавившая к земле, исчезла, и я рискнул убрать руки от лица. Противника оттаскивали в сторону, применив локтевой захват шеи. Лицо рыжего покрылось алыми пятнами, а сам он яростно сопротивлялся, пытаясь нащупать противника за спиной. Куда там, МакСтоун мастерски проводил подобного рода приемы.

Швырнув противника на траву, Том отошел в сторону и замер, ожидая развития ситуации.

- МакСтоун, - рыжий поморщился и потер красную шею, - не лезь не в свое дело.

- Никаких драк на учебной территории, - бесстрастным голосом произнес тот.

- Ни тебе указывать, - зло процедил тот.

- Олли, пошел вон, - МакСтоун был по-прежнему без эмоционален.

Олли…Олли… Знакомое имя. Не он ли должен был сыграть свадьбу с малышкой Альсон по окончанию учебы?

Парень, словно в подтверждении моих мыслей, рванулся на стоящего перед ним Тома. Сделал этот весьма незамысловато, нисколько не заботясь о защите. МакСтоун легко предугадал движение, блокировал удар и движением корпуса направил противника в полет. Парень кувыркнулся в воздухе и тяжело шмякнулся об землю.

- Олли, не глупи, - вновь произнес МакСтоун. Но противник не собирался останавливаться. Вместо этого он тяжело поднялся и, покачиваясь, словно бык, наклонил голову вперед.

- Она моя невеста, - прорычал рыжий, но не смог сдвинуться с места. Задергался, попытался рвануть вперед, однако Авосян крепко удерживал парня, просто обхватив того руками поперек туловища.

- Она была твоей, Олли. Смирись, помолвка расторгнута, - в словах Тома сквозило ледяное спокойствие.

Рыжий издал полный отчаянья рев и постарался боднуть стоящего сзади Герберта. Угодил противнику в грудь, что было неудивительно при таких габарита. Рост Авосяна был далеко за два метра - великан, а не человек. До потолка доставал не напрягаясь, а шириной плеч был с дверной проем.

Картинка происходящего закружилась, к горлу подступила тошнота, и я был вынужден опустить гудящую голову. Затылка коснулась приятная прохлада земли. Глаза сами собой закрылись, а по щеке, заструилась змейка теплой жидкости, вызывая щекотку и легкое жжение. Хотя какое там жжение, вся левая часть горела сплошным огнем и явно не из-за пущенной мне крови. Первый удар четко угодил в челюсть, чудом не отправив в нокаут.

- Петр, ты меня слышишь? Петя? - кто-то легонько тормошил за плечи. Я почувствовал заботливое прикосновение пальцев на лице. Поднял веки и увидел большие встревоженные глаза Альсон. Малышка была напугана. Я нащупал ее узкую ладошку и крепко сжал. Пальцы ее ответили не менее крепким пожатием, как тогда в игре. Только в этот раз лежал я, а девушка сидела рядом.

- Не волнуйся, все будет хорошо, - пробормотали мои губы.

- Какое хорошо. У тебя кровь, много крови. Он тебе все лицо разбил. Этот дурак… Я не думала, что так выйдет. Никогда не прощу, - кажется, девушка готова была заплакать, но сдерживалась из последних сил, сглатывая скопившиеся в горле слезы.

Он… Олли… Жених… Помолвка расторгнута… Твою же мать.

- Авосян, Леженец, наручники на Питерсона. В зал его, и не снимайте браслеты, пока молодой бычок не успокоится, - послышался голос Джанет. Вот и старшая по группе пожаловала собственной персоной. – И что бы без всяких перегибов. Головой отвечаете. Что со вторым?

В ответ неразборчивое бормотание.

- Это я и сама вижу. МакСтоун, Вейзер, помогите его поднять и дотащить до комнаты. Так, лишние разошлись по комнатам до особого распоряжения. Луцик, тебя в первую очередь это касается. Что значит, помогу? Свалить и не отсвечивать, это единственное, чем ты можешь помочь в данной ситуации.

Неразборчивые голоса на заднем плане, а потом едва слышный голос Лианы:

- Я останусь.

- Катерина, оставляю ее на тебя, - быстрый шепот Джанет, а потом громкое: - Леженец, куда ты ему руки выкручиваешь? Зачем ты вообще его на землю повалил? Что непонятного было в словах «без перегиба»? И убери колено с позвоночника, пока не сломал парня.

Чужие руки подхватили меня за плечи, и мигом поставили в вертикальное положении, поддерживая с двух сторон.

- Ну что, старичок, пошли, - раздался над ухом знакомый голос.

Мое тело отвели в комнату и оставили в полном покое, дожидаться скорой врачебной помощи. Никто не стучал, не вламывался внутрь, с требованиями рассказать подробности происшествия. Даже сосед вел себя тихо, лишь изредка шмыгая простуженным носом. А потом пожаловал доктор Луи, привнеся с собой в комнату незабываемый аромат медицины. Он мигом оценил обстановку, выгнал Вейзера в коридор и, закрыв жалюзи, включил яркий свет.

- А вы все такой же бедовый, молодой человек, - на чистом русском заговорил он, - эка вам физиономию разукрасили.

- А вы все такой же старый, док, - отвесил я любезностью на любезность.

Пожилой азиат рассмеялся скрипучим смехом.

- На ваше счастье, молодой человек, синяки и легкое сотрясение подлежат излечению, в отличие от моего недуга. Старость, знаете ли, проходит только с смертью. Лежите спокойно, не шевелитесь. Так-с, что тут у нас? Прекрасно, просто прекрасно.

Ничего прекрасно в сложившейся ситуации я не видел, но благоразумно промолчал, заметив в руках доктора странный прибор. Еще отвлечется по старости лет и ткнет ненароком в глаз.

- Сейчас маленечко пощиплет.

В разбитую бровь одновременно впились сотни иголок, так что из глаз брызнули слезы. Последовала череда вспышек голубого света - неведомый медицинский инструмент замигал в руках доктора. Прибор странным образом походил на шариковую руку в металлическом корпусе, только вместо носика была светящаяся насадка.

- Цените, молодой человек, цените. К вам ни ассистента какого прислали, а целого заведующего кафедрой. Да-с, вот здесь маленечко протрем.

По лбу прошлась влажная салфетка, оставляя за собой знакомый запах спирта.

- А почему так, док? – решился я на вопрос. Опасных инструментов в морщинистых руках не наблюдалось.

- Все просто, молодой человек, все элементарно и просто. Сегодня последний день каникул, молодежь предпочитает отдыхать и веселиться. А старику, вроде меня, нет дела до прочих радостей жизни, разве что книгу другую прочитать под чарующие звуки семнадцатой сонаты. Вы не слушали Балланисто, молодой человек? Напрасно, хочу вам сказать, весьма напрасно. Под аккомпанемент маэстро русская литература читается удивительно хорошо.

- Я так понимаю, вы питаете слабость к классической литературе.

- Да-с, исключительно к классической, современная, знаете ли, не того. Гончаров, Достоевский, Чехов, в меньшей степени Тургенев и Толстой. Это не просто писатели, молодой человек, но великие мыслители, труды которых неподвластны времени.

Доктор еще полчаса читал лекции о литературе и музыке, делая это настолько скучно и банально, что я бы задремал, не мешай тому старческий дребезжащий голос. По ходу дела старичок подключал проводки и делал замеры с помощью странных приборов, коих набралось бесчисленное множество в принесенном чемоданчике. Наконец он произнес:

- Ну-с, примите поздравление, молодой человек, ваша нейронная сеть в полном порядке.

- Нейронная сеть? – не понял я. – У меня же легкое сотрясение было.

- Сотрясение имеет непосредственное влияние на информационные пути мозга. И сплошь негативные… Но, вы правы, в данном случае это совершенно не причем. Мною была проведена стандартная процедура Стокинса-Ливензона. - Заметив все тоже непонимание в моих глазах, док Луи удивленно проскрипел: - вы ничего не знаете о синдроме Стокинса-Ливензона? Я прямо поражаюсь с вас, молодой человек, вы отучились целый год в академии и не знаете столь элементарных вещей. Я начинаю сомневаться в верности первоначального диагноза. Может удар в голову был куда сильнее?

- Первый раз слышу об этой болезни или симптоме.

- Слышать может и не могли, а глаза-то у вас есть? Контракт на обучение внимательно читали?

- Если мелким шрифтом или в виде примечания… так… пробежался, - честно признался я.

- Да-с, молодежь, - старик тяжело вздохнул и принялся объяснять: - клеточный цикл синхронизирован с хроносом родного мира и не важно, в каком параллели вы окажетесь, эта связь нерушима. Организм всегда живет по ранее заданному времени. Надеюсь, это понятно?

- Понятно, только как быть, - я задумался, пытаясь найти наиболее яркий образ, - с волосами, например. Если здесь их постричь, они тогда расти не должны. Вернее, должны, только в пятьдесят три раза медленнее. Или взять, к примеру раны. Я кровью должен был истечь от мельчайшего пореза, но это не так.

- Эффект Лаушица вам в помощь, молодой человек.

- А если на русском?

Доктор заскрипел несмазанным смехом.

- Человеческий организм весьма чудесное изобретение природы. За миллионы лет эволюции он выработал немало защитных механизмов: от яркого света сужается зрачок, под воздействием ультрафиолетовых лучей выделяется меланин и так далее и тому подобное. Нашлось у нашего тела оружие и против временного дисбаланса. Только вот незадача, защита не стопроцентная, а со временем она и вовсе ослабевает. Да-с, тут ничего не попишешь. Даже от длительного пребывания на солнце получается ожог, в нашем же случае разрушается нейронная сеть. Знаете ли, весьма неприглядная картина выходит в запущенном случае.

В голову пришел образ дурачка, ходящего под себя и пускающего слюни. Стремясь развеять страхи, я задал очевидный вопрос:

- И как от этого спастись? Существует какое-нибудь лекарство?

- Лекарство только одно, молодой человек - не забываете периодически посещать родной мир и тогда деградация нервной системы вам не грозит.

- И как часто это делать.

Доктор задумался, уставившись водянистыми глазами на стену. Пожевал морщинистыми губами воздух и произнес:

- Оно по-разному бывает. Зависит от самого объекта, его возраста и генной предрасположенности. Знаете ли, целый набор факторов. Но в первую очередь играет роль место рождения. Выходцам из «шестимирья» рекомендуется суточная доза рекреации за месячное пребывание вне дома, а с вас и пары часов в год достаточно.

- Почему так?

- Потому, молодой человек, - доктор высунул язык, так что я чуть не поперхнулся от неожиданности. – Во вселенной существует превеликое множество загадок, объяснение коих не подвластно нашему разуму.

Ох и темнил доктор. Чувствовал я, что есть здесь и второе дно и третье. Копать устанешь, пока до истины доберешься. Но что же это получается, жители родной параллели обладают рядом уникальных свойств, таких как: бездетность, устойчивость нейронной сети и…, и я не удивлюсь, если этот список окажется неполным. Может мы действительно другой вид, недостающее звено развития между обезьяной и человеком разумным?

Доктор вылечил голову от физических недугов, но добавил новых, носящих скорее информационных характер. Черепушка болела от распирающих ее мыслей не меньше, чем от сотрясения. А тут еще ситуация с Альсон. Надо срочно отвлечься, иначе взорвусь.

Я принял контрастный душ, попил чая и полюбовался на едва заметные синяки на скуле и под глазом. От рассечения брови не осталось и следа, лишь тонкая ниточка шрама дугой уходила к виску. Но и она, по заверениям доктора, должна была скоро исчезнуть. Надо будет полюбопытствовать, что они делают с оторванными конечностями. Так, на всякий случай, без далеко идущих планов.

Время неумолимо клонилось к вечеру, когда я созрел для разговора. Решался на это долго и упорно, расхаживая по комнате затравленным зверем. Вид при этом имел странный, так что вернувшийся Вейзер счел за лучшее ретироваться обратно в коридор. Кажется, я бормотал при этом, брался за голову, хватал мелкие предметы, что под руку попадутся и крутил их в руках для вящего спокойствия. Описанные действия не смогли вернуть внутреннего равновесие. Тогда я решился отложить трудную беседу, было лег на кровать, но тут же подскочил, вспомнив, чем обернулось промедление последний раз. Благо, память об этом еще была свежа на лице.

Девчонка просто хотела объясниться, а я по кустам прятался, потом и вовсе сбежал на два месяца, оставив ее один на один с чувствами и женихом. С последним, судя по горячей встрече, она успела переговорить. Решительная девчонка, куда отважнее некоторых.

В голове всплыли слова великого Марка Аврелия, процитированные наставником на берегу озера. Прав был древний римлянин, трижды прав: надо иметь смелость совершать поступки, которые должно исходя из внутренних побуждений. Иначе нельзя, иначе самому мерзко будет.

Встал и решительным шагом направился по коридору к комнате Альсон. По пути заглянул в зал, но там никого не было, не считая толстяка с бутербродами. Странно, обычно вечером гомон стоит от голосов, а сегодня тишина неуместная. Неужели состоявшаяся драка так переполошила обитателей казармы? Или Джанет запретила кучковаться во избежание?

Подошел к нужной двери и решительно постучал.

- Кто там, - послышался до боли знакомый голос.

Запоздало вспомнил, что соседкой Альсон по комнате является Ловинс. Вот уж действительно, выкрутасы судьбы.

- Это Воронов. Мне необходимо поговорить с Лианой.

- Сейчас не лучшее время.

- Мне действительно нужно поговорить, - с нажимом произнес я.

Пауза, до ушей доносится едва слышный шепоток, после чего дверь открывается. На пороге, как и ожидалось, стояла Ловинс. Одетая в слегка обтягивающее спортивное трико и маечку на выпуск. На лице нет и грамма косметики, отчего девушка выглядит по-домашнему мило и уютно. Она смотрит прямо в глаза долгим изучающим взглядом, потом тихо произносит:

- Надеюсь ты знаешь, что делаешь.

После чего выходит из комнаты, оставляя меня с Альсон наедине.

В глубине душе я боялся, что девушка кинется на шею и начнет плакать. А что еще хуже, за объятиями последуют объяснения в чувствах, жаркие и горячие, отвергнуть которые будет выше моих сил. Но все сложилось иначе. Девушка сидела на кровати, как примерная школьница, сложив руки на коленях. Идеально прямая осанка, бесстрастное лицо, только большие глаза выжидательно, и может быть слегка тревожно, смотрели на меня.

- Что ж, - начал я разговор и замолчал, чувствуя себя крайне глупо. Ладони еще зачем-то задрал на уровень груди, словно держал перед собой невидимый груз. Опустил руки, выдохнул и попытался продолжить: - откладывал этот разговор, а надо было давно…

- Ты ее любишь?

- Что?

- Мою соседку. Ты ее любишь, - последняя фраза прозвучала, как утверждение, не требующее ответов. Она продолжила говорить с необычайным спокойствием для сложившейся ситуации: - я знала это всегда, просто хотелось верить. Сердце очень глупый орган, его обманывать не надо. Просто подари ему маленькую искорку, и оно с радостью раздует обжигающее пламя. Иногда согревающее, но чаще всего причиняющее боль.

- Подожди, кого я люблю? С чего ты взяла?

- У меня есть маленький талант - я умею видеть и делать выводы. Именно видеть, а не смотреть. Очень полезное качество для детектива, не находишь? Матушка порою боялась меня, думала, внутри меня сидит что-то или кто-то, а я просто умела наблюдать. Это на самом деле легко, нужно просто стоять в стороне.

От легкой улыбки Альсон, едва промелькнувшей на губах, стало не по себе. Эта малышка действительно умела быть незаметной, находясь прямо перед глазами. И дело здесь вовсе не в маленьком росте или природной застенчивости. Таких я повидал не мало в бытность школьником в родном мире. Подобным персонажам навешивались ярлыки со словом «странный», а сами они зачастую становились поводом для подтруниваний и насмешек. Но Альсон была из другого теста. Только вот из какого именно, сказать не мог. Как и не мог ничего вспомнить о ней в первые месяцы учебы. Словно не существовало такого человека в природе или некто неизвестный постарался подправил участки мозга, отвечающие за память.

- Ты ошиблась, - все, что смог сказать я.

- Я бы этого очень хотела, - призналась девушка, - но трудно не заметить, как ты смотришь на Ловинс. Для этого не надо иметь особых талантов. Как же глупо получилось. Все видеть, понимать и все равно попасться.

- Я…

- Уходи.

- Хотел…

- Прошу тебя, уходи, - перебила она меня решительным голосом, столь непривычным для застенчивой малышки.

Дверь за спиной закрылась, и я снова очутился во мраке коридора. Неужели нельзя прибавить свет в этих гребаных панелях! Матюгнулся от души на великом и могучем и только тогда заметил силуэт в коридоре.

- Подслушивала? – выпалил зло.

- Ты меня с кем-то путаешь, – холодно произнесла Ловинс.

Хотел ответить, но вдруг понял, если сейчас открою рот, наговорю лишнего, того что и не думал никогда. Хватит с сегодняшнего дня событий.

Молча развернулся и направился в зал, еле сдерживая закипающий внутри гнев. Зашел внутрь и заметил толстяка, продолжающего с завидным упорством сооружать бутерброды.

- Все жрешь? – процедил сквозь зубы.

Энджи странно посмотрел в мою сторону, но ничего не сказал. Промолчать в ответ на колкость? На ершистого толстяка это не похоже. И только тут до меня дошло, что говорил все это время на русском. Потерял контроль, выйдя из комнаты и … стоп, а как же Ловинс? Ей на каком языке предъявлял претензии?

Не дойдя до барной стойки пары шагов, замер, пытаясь вспомнить события минутной давности. Память словно парализовало, а тут еще толстяк на заднем фоне гремит посудой. Скрипнув зубами, зашел за стойку и открыл шкафчик. Именно здесь хранились лучшие сорта чая.

Первая чашка пошла хорошо, вторая чуть хуже, после третье начало порядком подташнивать. Определив по настенным часам позднее время, вернулся в свою комнату, но заснуть так и не смог. Было настолько хреново, что даже секунды бездействия себе позволить не мог. Закрывал глаза и чувствовал, как внутренности затягивает сплошная безнадега, мрачная и беспощадная. Надо было что-то делать, что угодно, только не лежать.

Сполоснул голову под краном – не отпустило. Вернулся в зал и на полном автомате заварил осточертевший чай. Сделал глоток и едва сдержал рвотные позывы. От одного запаха мутить начинало, речи о чаепитии даже не шло. Подумал о еде, легче не стало.

В отчаяние крутанул на столе ложечку, та неожиданно легко завертелась, описывая на столе серебристый круг. Зрелище завораживало простотой своего движения. Хотелось вот так вот сидеть и крутить до бесконечности, наблюдая за размытым танцем столового прибора. Просто смотреть и ни о чем не думать.

Звук отодвигаемого напротив стула отвлек от зрелища. Авосян молча поставил на стол бутылку и два стакана. С сомнением посмотрел на стоящую передо мною кружку с холодным чаем и отодвинул в сторону за ненадобностью. Вместо нее появилась наполненная до краев рюмка, вторая уже стояла перед Гербертом.

Я с сомнением посмотрел на бутылку, потом на Авосяна.

- Надо, - сказал тот и первым опрокинул содержимое рюмки внутрь.

Надо, так надо. Я взялся тремя пальцами за холодное стекло и принюхался к содержимому. Пары алкоголя ударили в нос приятным яблочным ароматом. Крепкая зараза, градусов двадцать, если не больше.

Доверившись выбору сокурсника, залпом осушил рюмку и с глухим стуком поставил на столешницу. По внутренностям растеклось приятное тепло, а рот наполнился фруктовым послевкусием, пряным, с небольшой кислинкой.

Наблюдая за моей реакцией, Авосян поднял брови.

- Хороша, зараза, - ответил я на незаданный вопрос. – Похожа на домашнюю настойку.

- Так и есть, - пробасил Герберт и снова взялся за бутылку.

Мы выпили второй раз, потом третий, после чего собутыльник произнес сакральное:

- Рассказывай.

- Это что, моральная поддержка? – усмехнулся я. – Сегодня все такие добренькие, сама заботливость, даже в драку вмешались.

- Скорее избиение, - поправил меня Авосян. – И за тебя никто не заступался. Просто никому не позволено приходить в нашу казарму и наводить свои порядки. Не нравиться что-то, за территорию милости просим, а здесь наш дом и наши правила.

- Вроде и выпили всего три рюмки, - я покрутил в руках пустую стопку, наблюдая за движением маслянистых капелек по стеклу. – Про «наши» правила Томби будешь рассказывать. Ему интересно будет узнать, чем это еще руководствуются курсанты помимо устава академии.

- Не валяй дурака, Воронов, все ты понял. Если в следующий раз тебе будут чистить морду в лесу, никто и пальцем не пошевелит. Разве что Ли вмешается, но ей по статусу положено следить за порядком.

Авосян взялся за бутылку и вновь наполнил рюмки отточенным движением мастера, не пролив и капли мимо. Молча выпили, посидели. Действие алкоголя на организм практически не ощущалось и это было странно, с учетом отсутствия закуски. Одна лишь расслабленность в теле, переходящая в легкую истому.

- Выпивать по ночам тоже входит в «наши» правила? - наконец спросил я.

- Нет. Это Лиана попросила.

Захотелось опустить в ответ ехидное замечание, но было настолько лень, что я лишь ограничился действительно волнующим вопросом:

- Как она там?

- Лучше чем ты и это странно, - Авосян покрутил пустую стопку в руке. Презабавное зрелище, учитывая гигантские размеры его ладони. Словно наперсток мелькал в руках гиганта. - Так сразу и не скажешь, кто кому отказал.

- Отказа не было, просто прояснили некоторые моменты, - я закрыл глаза, отпуская последние нити напряжения. Так вот что мне действительно было нужно: несколько рюмочек алкоголя и никакого чая, к тому же опостылевшего до тошноты. Спасибо тебе, малышка, за вовремя проявленную заботу. - Слушай, Герб, почему именно ты, а не Ловинс? Почему именно к тебе она обратилась с просьбой, а не к соседке?

Здоровяк явственно засмущался, но все же ответил:

- Мы дружим.

- Дружба между мужчиной и женщиной… Такое в принципе возможно?

- Слушай, ну чего ты пристал, сказал же, дружим. А с Ловинс у них не заладилось в последнее время. - Герб почесал могучей пятерней лысеющую шевелюру и вдруг признался: - Лиана сказала, иди поговори с ним, будто это так просто. Я без понятия, о чем с тобой разговаривать. Даже вот настойка не помогает, - он посмотрел на бутылку в некотором отчаянии, так что мне стало совестно.

- Уже помогло. Спасибо тебе, Герб. Тебе и Лиане, - поднес два пальца к виску, отдавая честь. Запоздало вспомнил, что подобное воинское приветствие не принято в шестимирье. Ну и хрен с ним, у них свои негласные правила, а у меня свои. – Ты если что, можешь идти.

Герб в задумчивости посмотрел на меня, на бутылку, снова на меня и решительно заявил:

- Еще по рюмашке.

За словом последовало дело. Выпили, посидели, как на поминках. Я смотрел на гостя, а гость упорно таращился в столешницу, не делая попыток завязать дружескую беседу. Лишь изредка шевелили пальцами, сцепленными в массивный замок.

- Герб, спрашивай, чего хочешь, - первым не выдержал я. - Обещаю отвечать честно, ну или не отвечать вообще, если вопрос будет совсем стремным.

- Раз так, - Авосян в задумчивости почесал сизую от щетины щеку. – Ты как к Лиане относишься?

- Как к сестре.

- Она так и сказала, - расплылся в улыбке великан, настолько широкой и искренней, что я не выдержал и улыбнулся в ответ.

- Умная девчонка.

- Да, она такая: умная и добрая, а еще красивая. Только вот с парнями не везет.

- Какие ее годы, - озвучил я любимую присказку отца на космо. Перевод получился весьма корявым, но Герберт суть уловил и согласился.

- Все мы рано или поздно найдем свои половинки или это сделают за нас. Ты же знаешь, как Олли стал ее женихом?

Я отрицательно покачал головой.

- Родители сговорились еще до рождения детей, а когда те появились на свет, только скрепили намерения.

- Что значит скрепили?

- Обменялись кулонами с гравировкой имен нареченных. Это давняя традиция, не имеющая юридической силы, но весьма уважаемая старинными родами. Детей отдают общим воспитателям, отправляют учиться в одну школу, приглашают на совместные празднества как пару и относятся к ним соответственно.

- Что за бред.

- Это не бред, - обиделся Авосян. - Многие поколения в моей семье выросли на прежних традициях, и ничего. Все счастливы были, никто не разводился и детей не бросал.

- И что, никто вот так вот не влюблялся в другого человека? Все женились, как скажут родители? – не поверил я.

- Раньше женились, а вот в последние годы этой традиции следуют все меньше и меньше. Разводов стало больше, как и детей, выросших в неполных семьях.

- Хорошо, Герб, извини, - я поднял руку в примеряющем жесте. – Не мне судить о ваших обычаях. Ты другое скажи, Лиану наказали за разрыв помолвки?

Авосян пожал плечами:

- Она сказала, что поругали, а как оно на самом деле было, кто знает. Олли этот только спятил совсем, до твоего приезда сколько раз приходил, истерики закатывал. Я его предупредил, потом и вовсе из казармы вышвырнул, так он у входа стал Лиану караулить. Чудной человек, честное слово. И ладно бы, случилось неожиданно, так к этому все и шло последние годы. Ей в школе другой парень нравился, а в академии ты подвернулся.

- Да уж, подвернулся камнем на обочине.

- Я тоже не понимаю, что она в тебе нашла, - простодушно признался Авосян.

- Говорят, девчонкам нравятся засранцы.

- Да какой ты засранец, - возмутился великан, - так, мелкий пакостник. Другое ее в тебе зацепило. Обмолвилась она однажды, только я ни хрена не понял.

- А ты скажи, может вместе разберемся.

Авосян в глубокой задумчивости посмотрел на меня, вздохнул и разлил ароматное содержимое бутылки по рюмкам. Подняли не чокаясь, запрокинули головы и осушили до дна, после с грохотом вернув пустые стопки на стол.

- Говорит, объем в тебе чувствуется, - сказал Авосян, тщательно подбирая каждое слово. Это было заметно по той скорости, с которой он говорил, по длинной паузе между словами и дикции, абсолютно не свойственной великану. – У многих плоская система координат из двух осей, у тебя их больше.

- И? – не выдержал я, когда тишина стала затягиваться.

- И все. Я же говорил, ни хрена непонятно. Еще по рюмашке?