Преклони колени

ГЛАВА 4

Элайджа

Я наблюдаю, как маленькая незваная гостья отбегает от двери. Выражение любопытства и интриги на ее лице, когда она стоит там, достаточно, чтобы я нашел свое освобождение. Наконец-то.

Реджина симулирует очередной оргазм. Зачем, я не знаю. Я уже подарил ей парочку, и это даже не входило в мои планы. Меня меньше всего волнует, получит ли она что-нибудь от этой договоренности. Но обычно у меня так много времени уходит, чтобы добраться до нее, что она обязательно получит один-два раза за это время.

Мы договариваемся уже много лет. Она хранит мой секрет, а я — ее. Но я редко поддаюсь на ее ухаживания. Однако сон о Белле, приснившийся мне прошлой ночью, разбил разум на осколки, и сейчас мне трудно отличить верх от низа. Мне нужно было что-то, чтобы снять напряжение и отвлечься от ее соблазнительной дочери.

Я отступаю назад и заправляю свой член обратно в брюки. Нет необходимости полностью раздеваться. Я никогда не позволяю себе прелюдий. Боюсь, это даст Реджине Торнфилд слишком много надежд и боеприпасов, если она решит разыграть карту или две. Не знаю, что это будет за игра, но я знаю ее достаточно давно, чтобы понять, что манипулирование — это ее игра, и играет она хорошо.

— Дорогой, ты не останешься?

Она отчаянно хнычет, пока я собираю свои вещи и направляюсь к двери.

Я на мгновение замираю, держа руку на дверной ручке. В ее голосе чувствуется отчаяние, но я знаю, что лучше не поддаваться на ее мольбы. Если я уступлю хоть на дюйм, она возьмет милю. Я поворачиваюсь к ней лицом, выражение моего лица твердое и решительное.

— Реджина, мы уже проходили это, — говорю я, мой голос тверд. — Это опасная игра, в которую я отказываюсь играть с тобой. Ты это знаешь.

Ее глаза сужаются, в них мелькает гнев, который она быстро скрывает соблазнительной улыбкой.

— Но Элайджа, у нас была договорённость на протяжении многих лет. Ты не можешь отрицать, что между нами что-то есть.

Я качаю головой: — То, что у нас есть, — не более чем извращенная иллюзия, Реджина. Мы используем друг друга. Так было всегда и так будет впредь. Но пришло время посмотреть правде в глаза и двигаться дальше.

В последнее время она все больше давит на меня, и по выражению ее лица я могу сказать, что она надеется на гораздо большее, чем я когда-либо смогу дать. Я и так едва могу выносить эту женщину.

Она делает шаг ближе, ее голос понижается до низкого, соблазнительного шепота.

— Ты не можешь отрицать страсть, которую мы разделяем, Элайджа. Она опьяняет, не вызывая сомнений.

Я стиснул зубы и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить свой гнев. Вот почему мне не следовало соглашаться на это все те годы.

— Ты была удобна. Не более того. Я ясно дал это понять с самого начала. — Напоминаю я ей.

В ее глазах мелькает смесь разочарования и отчаяния.

— Ты совершаешь ошибку, Элайджа. Ты пожалеешь, что ушел от меня.

Я встречаю ее взгляд, мой голос полон решимости.

— Наши жизни и так переплетены. Пришло время покончить с этим соглашением и двигаться дальше.

Я выхожу из ее комнаты, закрывая за собой дверь.

Пусть я запутался в паутине секретов и обмана, но я отказываюсь играть в ее игры. Я найду способ выпутаться из этого извращенного существования, так или иначе.

Я направляюсь к лестнице, но прохожу мимо нее, чтобы посмотреть, чем занята Белла и вернулась ли она в свою комнату после того, как застала нас с матерью вместе.

Из-за двери доносятся звуки разочарования. Я медленно поворачиваю ручку и заглядываю внутрь, чтобы увидеть Беллу, сидящую перед зеркалом во весь рост. Обнаженной.

Ее ноги раздвинуты, а в зеркале отражается ее недавно исполнившаяся восемнадцатилетняя киска. Видно, что она никогда не ухаживала за собой, так как волосы покрывают ее интимную зону. Но все не так уж плохо. Она может побриться, если захочет. Лично я предпочел бы видеть ее гладкой.

Я наблюдаю, как она расправляет руку, обхватывая себя между ног, и пытается, похоже, сжать и растереть всю область сразу, и не могу сдержать ухмылку, которая расползается по моему лицу. Я сдерживаю смех, который так и норовит вырваться на свободу.

Я могу только предположить, что бедная девушка пытается мастурбировать, и, судя по повторяющимся стонам разочарования, а не удовольствия, слетающим с ее губ, никто никогда не учил ее, как это делать.

Смесь вины и желания бурлит во мне, борясь за доминирование. Я знаю, что не должен быть здесь, не должен так вторгаться в ее личную жизнь, но любопытство и извращенное чувство тоски заставляют меня остаться.

Глаза Беллы расширяются от шока, когда она видит меня в отражении зеркала. Она быстро прикрывается, по ее щекам разливается румянец смущения.

— Отец Элайджа! Что вы здесь делаете? — заикается она, ее голос наполнен смесью удивления и беспокойства.

Я делаю шаг в комнату и встречаюсь с ней взглядом.

— Прошу прощения, Белла. Я не хотел вмешиваться. Я просто… хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — спотыкаюсь я на полуслове, пытаясь найти правдоподобное оправдание своему присутствию.

Она скрещивает руки на груди, ее глаза сужаются от подозрения. — Проверяете, все ли со мной в порядке? Ворвавшись в мою комнату без предупреждения?

В ее тоне слышится нотка гнева, но также и любопытство.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь вернуть себе самообладание.

— Я услышал какие-то звуки и подумал, что что-то не так. Я не хотел вторгаться в твое личное пространство, Белла. Пожалуйста, прости меня.

Я не могу не думать о том, как иронично то, что она играет со мной в эту игру после того, как несколько минут назад я застал ее с удивлением наблюдающей за тем, как я трахаю ее мать.

Она изучает меня какое-то мгновение, и выражение ее лица слегка смягчается.

— Хорошо, отец Элайджа. Только… пожалуйста, в следующий раз стучите. Я ценю свое личное пространство.

Я киваю: — Конечно, Белла. Обещаю, что этого больше не повторится.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, какая-то часть меня задается вопросом, что бы произошло, если бы я прошел еще дальше в комнату и продолжил наблюдать за ней. Улыбка, кажется, возвращается, но я быстро отгоняю эту мысль, зная, что потакание подобным фантазиям приведет лишь к дальнейшему разрушению.

— Отец Элайджа? — окликнула она, когда я начал уходить.

— Да? — спрашиваю я.

Она удивляет меня тем, что медленно опускает руки, вновь открывая мне свою пышную молодую грудь. Ее длинные светлые волосы струятся по обеим сторонам, лаская их. Ее маленькие розовые соски сжаты, и мне так и хочется провести языком туда-обратно по напрягшимся маленьким бутонам.

Я вижу страх отказа в ее глазах, ясный как день.

— Может, вы покажете мне, как это делается? — шепчет она.

Я чувствую, как меня охватывает нетерпение и неверие, пока я пытаюсь осмыслить ситуацию, разворачивающуюся перед моими глазами. Эта молодая женщина, искавшая у меня совета и утешения, теперь стояла передо мной с просьбой, которая переходила границы, которых я никак не ожидал.

Мой разум метался в поисках нужных слов для ответа, но все, что мне удалось, — это заикающееся: — Я… прости, но это неуместно. Я здесь для того, чтобы предложить духовное руководство, а не для того, чтобы заниматься такими интимными делами.

Как только я произнес эти слова, я понял, что несу полную чушь. Она застала меня врасплох. Сегодня ее восемнадцатый день рождения, и я отсчитывал дни.

Выражение ее лица меняется от страха к разочарованию, и я чувствую уязвимость в ее голосе, когда она тихо умоляет: — Пожалуйста, Отец Элайджа, я не знаю, к кому еще обратиться. Я доверяю вам, и мне нужна ваша помощь.

Я наблюдаю, как ее глаза наполняются слезами. Мое сердце болит за нее, понимая, какую боль и смятение она, должно быть, испытывает. Но как человек верующий, я связан своими клятвами и моральным кодексом, которым руководствуюсь в своих поступках. С другой стороны, моя душа уже помечена для ада, так что к черту мораль. Если уж я попал в ад, то пусть это будет достойная поездка.