Мэри не сомневалась, что Томас все прекрасно понял, но молча, продолжал вести машину. Она украдкой взглянула на четкий профиль, желая узнать его истинные мысли и чувства.
— Ты уверена, что хочешь этого? — наконец произнес он, заставив сердце девушки биться неровными толчками.
— Как никогда, — решительно сказала Мэри. — Я хочу тебя, Томас.
Тот криво усмехнулся.
— Смотри не передумай. Нам еще ехать и ехать.
Слишком долго, подумала Мэри, глядя на пустынную дорогу, освещенную фарами. Целых двадцать минут. Конечно, выспаться сегодня она не успеет… Ну и пусть! То, что произойдет сейчас, важнее.
Когда приехали, Томас не стал зажигать свет, просто обнял и поцелуями довел до того, что Мэри забыла обо всем на свете, потом отнес ее в спальню. Он медленно, но уверенно раздевал Мэри, и охваченная томлением девушка не испытывала ни малейших сомнений правильности происходящего.
Когда Том, наконец, лег рядом, обнаженный, как и она, Мэри не могла сдерживать эмоций, она целовала Томаса, сгорая от желания. Возбужденный до предела, Томас все же не торопил Мэри, пока его руки и губы не ввергли ее в пучину неслыханного наслаждения, при этом шептал такие нежные слова, от которых сердце начинало биться у самого горла.
И она раскрылась навстречу, как влажный, только что распустившийся цветок. Боль длилась лишь секунды, сметенная потоком радостного ликования, когда он целиком вошел в нее.
Какими бы восхитительными ни были ее фантазии, они не могли сравниться с изумительным чувством полного слияния плоти с плотью, когда вся растворяешься в том единственном мужчине на свете, который предназначен тебе судьбой. Мэри наслаждалась его властной любовью и инстинктивно подчинялась ритму медленных длинных толчков, в горле зарождался первобытный крик, и крик вырвался наружу, когда движения ускорились, подводя обоих к потрясающему завершению…
Первым пришел в себя Томас, приподнял голову и посмотрел глазами, полными нежности. Таких глаз Мэри еще не видела у любимого никогда.
— Ты откровение! — прошептал он. — Как только подумаю, что кто-нибудь другой… — Он резко оборвал фразу и потряс головой. — Забудь, что я сказал.
Охваченная любовью, Мэри отбросила остатки сомнений и заговорила о том, что больше не имело смысла скрывать.
— Я не хочу никого другого! — исступленно, словно принося клятву, выкрикнула она. — Никогда не будет другого!
В темноте невозможно было разобрать выражение лица Томаса.
— Никогда — большой срок, — осторожно начал он. — Ты меня знаешь всего две недели, и большую часть этого времени я вызывал у тебя только отрицательные эмоции.
— Это не так… — Мэри подняла руку и положила пальцы на его твердые чувственные губы. Даже мимолетного прикосновения хватило, и тело затрепетало от возбуждения. — Просто я злилась на тебя, когда ты ругал Джун…
Томас поцеловал ее пальцы и слабо улыбнулся.
— Не сказал бы, что мое мнение об этой юной леди изменилось. Я действительно не прав, считая во всем виноватой тебя. Нельзя требовать от человека, чтобы тот успевал вести дело и держал в руках своенравного подростка. Один бог знает, сколько сил положил я сам, чтобы справиться с Джоном… — Том перекатился на бок, притянул Мэри поближе, положил ее голову себе на плечо и ласково пригладил волосы. — А если говорить честно, я боролся с самим собой. Не ожидал, что сдамся старшей сестре девчонки, позарившейся на деньги Джона.
— Ты не похож на сдавшегося, — промурлыкала Мэри, с наслаждением вдыхая запах кожи любимого.
Том коротко рассмеялся.
— Если я чему-то и научился — это не выдавать подлинных чувств. Женщины привыкли пользоваться любой зацепкой.
— Не все, — возразила Мэри. — Как сказала Флер, ты чересчур обобщаешь.
— Флер и сама порой не прочь воспользоваться ситуацией…
Мэри постаралась задать вопрос безразличным тоном.
— Знаешь по собственному опыту?
— Если хочешь спросить, не было ли чего-нибудь между нами, я отвечу «нет», — спокойно ответил Том. — Это не она звонила в то воскресенье. — Он жестом собственника провел рукой по шее и обнаженной груди. — Тогда звонила случайная знакомая. Я ни с кем не связан.
Теплая волна затопила Мэри. Она прижалась губами к его плечу, рука скользила по широкой груди, ощущая твердые мышцы живота, блуждала по ставшему знакомым телу и наконец, нашла живое свидетельство вновь возродившегося желания. Почувствовав свою власть, Мэри овладела ожившей плотью и услышала участившееся дыхание.
— Хочешь еще? — хрипло спросила она.
— Попробуй меня остановить, — прорычал он в ответ.
Их первая близость была восхитительна, но вторая еще лучше… Наконец-то она стала опытной женщиной, с улыбкой подумала едва очнувшаяся Мэри.
Когда Томас привез ее домой, шел третий час ночи. Мэри отчаянно хотелось вернуться и провести ночь в его объятиях. Если бы не магазин, она могла бы остаться. Впервые в жизни было противно думать о работе.
— Завтра вечером у меня деловая встреча, — сказал Томас, расставаясь с ней у дверей, — теперь увидимся только на свадьбе. Тебе придется поторопиться, чтобы успеть в церковь, верно?
В четверг машины заказаны на два двадцать, после работы времени оставалось только, чтобы заехать домой и переодеться.
— Успею, — сказала она. — Хорошо, что миссис Стивенсон согласилась поехать с Джун. На месте матери я чувствовала бы себя неловко.
Том ласково провел рукой по щеке любимой, приподнял лицо за подбородок и поцеловал. Но поцелуй уже не мог насытить Мэри, всем существом она жаждала новых и новых ласк. Улыбка Тома еще больше распалила ее.
— Спокойной ночи, зеленоглазая…
Просто чудо, если удастся уснуть, подумала Мэри. Еще хочется быть так же уверенной в его чувствах, как в своих собственных.
Все же Мэри смогла уснуть и с огромной неохотой раскрыла глаза, когда в семь часов прозвенел будильник. Джун, как всегда, еще спала, и Мэри перед уходом из дома ее не видела. Изменит ли сестра свои привычки в особняке Тэчеров? Трудно сказать. Мэри в этом сильно сомневалась. Разбудить сестренку перед школой всегда было трудным делом.
День прошел как обычно, в трудах и заботах. Вернувшись после работы, Мэри несказанно удивилась: Джун не только была дома, но даже накрыла на стол. Пусть сестра приготовила самую простую еду, но у Мэри потеплело на сердце.
— Я подумала, последний вечер надо провести с тобой, — запинаясь, сказала Джун. — У нас с Джоном уйма времени впереди. — Поколебалась, а потом неуверенно добавила: — Спасибо, что никому не сказала.
Мэри слегка пожала плечами.
— Мое сообщение не привело бы ни к чему хорошему. Слишком поздно. Больше всего меня беспокоит, как Тэчеры примут известие о выкидыше…
— Возможно, им не придется переживать. Мы больше не предохраняемся.
— Но беременность длится девять месяцев, — напомнила Мэри. — И вообще… Извини, мне кажется, с ребенком можно повременить.
— А, не знаю… Мы уже привыкли к этой мысли… — беззаботно сказала сестра. — Я тут посмотрела — везде продаются такие миленькие вещички для младенцев!
Мэри хотела возразить, но поняла, что бесполезно. В любом случае сестра будет делать все, что захочет. Так же как и Джон.
Приготовив все к завтрашней церемонии, Мэри решила лечь пораньше, но сон не шел. Если она потеряет Томаса, уйдет в монастырь, снова и снова повторяла Мэри, зная, что шутит только наполовину. Она тосковала, и мысль, что когда-либо будет принадлежать другому мужчине, вызывала омерзение.
Народу в церкви оказалось почему-то много. Пробираясь сквозь толпу, Мэри видела взгляды гостей, обращенные на ее бело-синий матросский костюм. Она встретилась глазами с Томасом, и он лукаво подмигнул, отчего у нее сразу прибавилось уверенности в себе. Она мигнула в ответ и вдруг заметила удивленный взгляд миссис Тэчер. Оливия пристально наблюдала за ними, но Мэри это не волновало.
Мужчины пришли в обычных костюмах, а не в смокингах, что было бы более уместно. Но этот брак не одобрялся никем из приглашенных, кроме самих виновников сомнительного торжества.
Но, несмотря на все, что натворили Джун и Джон, она всегда будет искренне любить и поддерживать их, решила Мэри, рассеянно прислушиваясь к звукам органа. Сначала надо убедить молодых во всем признаться после свадьбы, это будет воспринято менее болезненно, чем ложь о выкидыше.
Внезапный шум голосов возвестил о прибытии невесты. Джон поднялся — высокий, красивый, в костюме цвета маренго, надетом скорее в угоду родителям, чем собственному вкусу. Уже хороший знак.
Джун сияла от счастья. И приняв из рук сестры изящный букет роз, Мэри почувствовала, как к глазам подступают слезы. Через несколько минут она останется единственной, кто носит фамилию Оливер.
— Будь счастлива, любовь моя, — прошептала старшая сестра.
Церемония оказалась короткой. Когда жених с невестой в ризнице расписывались в книге, Томас подошел к Мэри. От его задумчивой улыбки у нее заколотилось сердце.
— Все кончено, можно ликовать, — сказал он. — Какие у тебя планы на вечер?
— Никаких, — просто ответила Мэри, и улыбка на лице Томаса стала шире.
— Считай, появились.
Мэри заметила, что Оливия по-прежнему наблюдает за ними, однако о ее чувствах по выражению лица миссис Тэчер было трудно сделать какие-либо выводы.
— Какое замечательное платье вы сшили для Джун, — заметила Оливия.
Мэри еще раз посмотрела на сестру — красивую, высокую, рядом с юным супругом. Волосы Джун уложены в замысловатую прическу, шею закрывал высокий воротник казакина, который плотно охватывал узкую талию и расходился, открывая зауженные внизу брюки. Да, Мэри знала, свадебный наряд сестры — ее лучшая работа.
— Джун хотелось чего-то оригинального, — скромно сказала Мэри.
— Просто поразительно, — совершенно искренне ответила Оливия. — У вас действительно талант и не следует зарывать его в землю.
Легко сказать, с оттенком горечи подумала Мэри, благодаря новую родственницу. Конечно, лучше всего закончить школу дизайнеров одежды, но сделать это можно, только продав магазин. Нет, она довольна тем, что имеет. Зачем искушать судьбу?
«Только члены семьи и близкие друзья»… Ничего себе! В особняке Тэчеров оказалось больше пятидесяти человек. Столы накрыты в большой красиво убранной столовой, а для тех, кто предпочитал закусывать на свежем воздухе, на террасу вынесли легкую плетеную мебель. Шампанское лилось рекой. Мэри взяла бокал из рук молодого человека, представившегося «родственником по женской линии», и тут рядом очутился Томас. Он легонько обнял Мэри за плечи.
— Пойдем, познакомлю тебя с бабушкой. Она жаждет с тобой поговорить.
Еще в церкви Мэри заметила прекрасно одетую пожилую женщину, в ясных, совсем молодых глазах которой светился острый ум. Но ей и в голову не пришло, что это мать Стива Тэчера.
— Вашей сестре и моему внуку следовало бы стыдиться своего поведения, — без обиняков заявила она, — но мне кажется, им ни капли не стыдно. Как вы себя чувствуете при мысли о том, что у них скоро будет ребенок?
Мэри закусила губу, проклиная Джун и Джона, поставивших ее в неловкое положение.
— Я далеко не в восторге, — сказала она самым спокойным тоном, какой могла изобразить. — Но не думаю, что мое мнение может что-то изменить.
— Считаете, из вашей сестры выйдет хорошая мать?
— А разве не каждая женщина становится ею, когда приходит время?
— Далеко не каждая. Я сама не слишком примерная мать, несмотря на то, что у нас всегда была прислуга, делавшая всю скучную и грязную работу.
— Возможно, причина именно в этом, — сказала Мэри, позволив себе слегка пошутить. — Безделье — мать пороков.
— Нонна, Мэри тоже всегда говорит, что думает, — бесстрастно вставил Томас. — Похоже, вы найдете общий язык.
Бабушка подняла на внука проницательные глаза.
— Поживем — увидим.
— Почему ты называешь ее «нонна»? — спросила Мэри, когда молодые люди отошли подальше.
Томас лукаво усмехнулся.
— Она предпочитает итальянский вариант слова «бабушка». Думает, так покажется моложе… А бабушек и дедушек у тебя тоже не осталось? — спросил он с таким видом, будто только об этом подумал.
Мэри покачала головой.
— Родители отца давно умерли, я их едва помню, — изо всех сил стараясь говорить ровным тоном, сказала она. — А мамины родители, бабуля с дедулей, были в одной машине с мамой и папой…
В этот момент они шли по какому-то длинному коридору. Неожиданно Томас втолкнул ее в маленькую пустую комнату и крепко прижал к себе.
— Сколько тебе пришлось пережить, — хрипловато сказал он. — Просто удивительно, как тебя не раздавило.
— Не делай из меня трагическую фигуру, — попросила Мэри. — Случаются вещи и пострашнее.
— Не могу себе представить ничего более страшного… — Томас обхватил ладонями лицо Мэри и смотрел в ее глаза с нежностью, от которой замирало сердце. — Ты заслуживаешь счастья и покоя. А если… — Кто-то просунул голову в дверь, быстро извинился и исчез, но очарование момента исчезло. Томас разжал объятия и сокрушенно покачал головой. — Сейчас не время и не место. Пойдем к остальным.
Мэри послушно двинулась следом. Что бы он ни собирался сказать минуту назад, это не имело значения, поскольку было продиктовано жалостью. А Мэри нужно, чтобы Томас любил ее независимо от обстоятельств…
Через несколько минут молодые люди расстались, хотя Мэри время от времени видела Тома, переходившего с места на место и разговаривающего с разными людьми. Как всегда, шумная и яркая, налетела Флер, облаченная в ослепительное желтое платье, и увела Мэри от какого-то занудливого субъекта, почему-то считавшего себя любимцем женщин.
— Как, нормально? — поинтересовалась подруга.
— Замечательно, — заверила Мэри. — Миссис Тэчер все устроила наилучшим образом.
— Вернее, ее поставщики, — беззлобно поправила Флер. — Я слышала, по крайней мере, пять человек интересовались, кто шил наряд для Джун. Оливия говорит, ты все сама придумала. Слушай, это сногсшибательно. Я бы не возражала, если бы ты что-нибудь сочинила и мне!
— У меня нет времени на заказы! — защищалась Мэри. — Прихожу из магазина, выжатая как лимон!
— Так посади торговать кого-нибудь другого, а сама возьмись за то дело, для которого на свет родилась. И заработаешь намного больше!
Мэри пожала плечами.
— Мысль прекрасная, но вряд ли осуществимая. Мне нужен стабильный доход.
— Несколько рекомендаций, и все будет в порядке. Я знаю людей, которые будут на коленях умолять тебя моделировать им одежду! — Видно, Флер не привыкла к отказам. — Начнешь, ясное дело, с меня. Мне всегда трудно подобрать готовую одежду, которая бы хорошо сидела. Конечно, от большой груди мужчины тают — особенно те, кто предпочитает имидж женщины-матери, — но хорошо одеться при этом совершенно невозможно!
Мэри расхохоталась. Ей все больше нравилась эта шумная, веселая женщина, всегда готовая подшутить над собой.
Жениха и невесты нигде не было видно. Может, они на террасе, подумала Мэри. Направляясь к двери, она остановилась рядом с мистером Тэчером, сидевшим в углу гостиной. Никто из гостей не обращал на него внимания. Стив выглядел немного лучше по сравнению с прошлым разом. Хотелось, чтобы прогноз врачей был неверен.
— Мне очень жаль, мистер Тэчер, что так получилось, — вырвалось у Мэри, она присела на стоявший рядом с инвалидной коляской стул. — Этой свадьбы не должно быть.
Стив взглянул на нее проницательными глазами, поразительно похожими на глаза матери.
— Теперь уже не о чем говорить. Все свершилось.
Нет, она ничего не скажет. Пусть Джун и Джон сами расхлебывают заваренную ими кашу.
Речь мистера Тэчера почти восстановилась, и Мэри заметила, он слегка двигает прежде полностью парализованной рукой. Но больное сердце… Мэри хотелось убедить Стива, а заодно и себя, что все будет хорошо, но слова звучали неуверенно.
— Они ведь любят друг друга…
— Возможно, — насмешливо сказал мистер Тэчер. — Судить рано. Я ожидал от сына всего, кроме непредусмотрительности. Вот про Томаса не скажешь, что он полагается на волю случая. Разве я не прав? — обратился он к кому-то подошедшему сзади.
— Ты о чем? — спросил старший сын.
— Ты всегда был разумнее Джона.
— Хотелось бы надеяться. А с какой стати вы обо мне вспомнили? — шутливо поинтересовался Томас.
— Твой отец только что говорил, какого он о тебе высокого мнения, — сказала Мэри и лукаво поглядела на человека в инвалидном кресле, ответившего ей добродушной улыбкой.
— Я сильно подозреваю, что в этой юной леди, как в тихом омуте, водятся черти, — заметил Стив Тэчер. — Ты пришел забрать ее, Том?
— Только если она согласится.
— Нет, не согласна, — совершенно искренне заявила Мэри. — Но если хочешь, можешь присоединиться к нам.
— Благодарю вас, мэм. — Томас сел на стул с высокой спинкой и приподнял бровь. — Настоящая чертовка, правда?
— С головы до ног, — охотно согласился отец. — Я бы сказал, надо поставить ее на место.
— Поставить можно. Удержать сложнее.
— Ну, это не составит труда: она такая маленькая.
— Да, но когда разбушуется!..
— Вы оба ошиблись в выборе профессии. — Мэри была очарована непринужденным диалогом отца и сына и не стала обращать внимания на подтрунивание. — Вы могли бы составить замечательный актерский дуэт.
Две пары совершенно одинаковых серых глаз обменялись понятным только им взглядом, и старший из мужчин кивнул. Мэри догадалась, что заслужила одобрение. Впрочем, мысли путались. Томас сидел так близко, обтянутое серой фланелью колено едва не касалось ее собственного. Мэри не могла дождаться вечера.
Подошла Оливия, улыбка, с которой она посмотрела на Мэри, казалась теплой и дружеской. Новый золотистый с черным костюм необычайно шел ей. Она оглядела компанию и заметила:
— А вы здесь неплохо устроились!
— Семейный сбор, — обронил Стив. — Ты не могла бы напомнить, чтобы остальные члены клана подошли ко мне перед отъездом?
— Еще есть время. Самолет вылетает в восемь тридцать.
— Джон так хлестал шампанское, будто его собираются снять с производства, — холодно заметил отец. — Надеюсь, он не сам поведет машину?
— В половине седьмого придет такси, — успокоил его Томас. — Все предусмотрено заранее.
— Тогда я, пожалуй, прилягу на часок-другой, — отозвался Стив.
— А мы поищем твою сестру и ее мужа, — решительно заявил Томас, поднимаясь со стула. — Похоже, по возвращении из церкви ты и словом с ними не перекинулась.
— Напомните, молодые должны разрезать торт! — крикнула вдогонку Оливия.
Держа Мэри за руку, Томас пробирался сквозь толпу гостей. Они нашли Джун и Джона на террасе в окружении сверстников.
— Кто хочет сладкого? — спросил Джон, с пьяным добродушием, выслушав поручение матери. Обняв за плечи смеющуюся жену, он высоко поднял бокал с шампанским. — Пью за нас двоих!
— Ты хотел сказать — за троих, — ехидно заметил кто-то сбоку.
— А вот и неправда! Спорим, никакого третьего нет? — расхохотался ничуть не смутившийся Джон.
Мэри почувствовала, что пальцы Томаса больно сжали руку, а глаза подозрительно посмотрели на ее лицо. Покрывшиеся жарким румянцем щеки тут же выдали тайну.
Встретившись взглядом с братом, Джон дурашливо отсалютовал.
— На этот раз ты опоздал, старик! Дело сделано.
Лицо Томаса окаменело. Он круто развернулся и пошел прочь, волоча за собой Мэри. Мэри покорно шла за ним, поскольку не собиралась уклоняться от разговора, который не сулил ничего хорошего. Объяснение неизбежно.
Томас привел Мэри в ту же маленькую комнату. Увидев письменный стол и шкафы с книгами, она поняла, что это кабинет. Не желая, чтобы помешали и на этот раз, Томас закрыл дверь и оперся на нее спиной. В глазах стоял смертельный холод.
— Ты с ними заодно! — прошипел он. — Знала с самого начала!
Если бы Томас, хоть на секунду усомнился, Мэри сразу рассказала бы ему все. Но несправедливое обвинение выбило почву из-под ног.
— Ну и что? — в бешенстве выкрикнула Мэри.
Том смотрел на нее, словно видел впервые в жизни. На щеках играли желваки.
— И ты позволила им морочить голову моему отцу? — Он скрипел зубами от ярости. — Будь ты проклята, Мэри Оливер! За одно это тебя стоит убить!
Мэри едва проглотила комок в горле, только теперь осознав, что гнев заставил ее сжечь за собой мосты. Больше Томас не поверит ни единому слову.
— Ты сам во всем виноват, — с горечью ответила она. — Джон прекрасно знал, ты помешаешь ему жениться на Джун, как мешал раньше.
— Если я пытался предотвратить эту свадьбу — как и предыдущую, — то потому, что Джон не готов принять на себя какую бы ни было ответственность. Особенно если речь идет о девушке типа твоей сестры.
— Пусть скажет спасибо, что вообще получил ее! — вспыхнула Мэри. — Моя сестра заслуживает лучшей участи, чем связаться с лентяем и белоручкой! И если ты… — Она осеклась, наконец, поняв, что происходит. Сердце болезненно сжалось. — Так мы ни к чему не придем, — глухо сказала Мэри. — Том, все было по-другому. Я не…
— Ты уже во всем призналась. — На худом лице читалось презрение. — Не пытайся увиливать. Только сейчас я понял, какая ты лицемерка! Увидела, что нравишься мне, и решила получить полный комплект, верно? Должен признаться, ловкая игра. Я все принял за чистую монету.
Мэри не верила своим ушам. Как он мог подумать?
— Неужели ты считаешь, что той ночью я притворялась?
— Ну еще бы… Решила продать себя подороже. Тем более, у тебя это впервые… — Том криво усмехнулся, глядя на ее вспыхнувшие щеки. — Ладно, пора возвращаться к гостям. Доиграем роли до конца.
Мэри не стала оправдываться. Если он о ней такого мнения, то пусть катится к черту… Она ощущала внутри мертвую пустоту.
Томас открыл дверь, и Мэри с улыбкой прошествовала мимо.
Надо как-то прожить остаток дня.