Прекрасное чудовище

Глава 9

— Этого не может быть, — бормочу я, глядя на экран ноутбука.

— Проблема, веспетта? Глубокий голос доносится из угла офиса, где сидит Рафаэль.

Приятная дрожь пробегает по моей спине, как и каждый раз, когда он называет меня таким тоном. Хаски. Соблазнительная. Интимный. Словно гладкий бархат скользит по моему телу, дразня мою кожу. Моя обнаженная кожа.

Я скрежетаю зубами, отталкивая мысленные образы себя в объятиях Рафаэля, пока он проводит пальцем по моей спине, точно так же, как он это сделал неделю назад у Альбини. Это были всего лишь несколько легких прикосновений, едва заметных, но я до сих пор не могу выбросить их из головы.

— Я починил хранилище данных позавчера, но, похоже, кому-то снова удалось испортить программное обеспечение—, — говорю я, не позволяя себе смотреть куда-либо, кроме экрана.

Мне достаточно сложно сосредоточиться, когда он просто находится в комнате, постоянно ощущая на себе его внимание. Хотя я привыкла к тому, что мужчины смотрят на меня, и научилась не обращать на них внимания много лет назад, взгляды Рафаэля очень трудно игнорировать. Он не смотрит на меня глазами, полными похоти, которые, кажется, срывают с меня одежду, заставляя меня чувствовать себя дешевой и какой-то грязной, как будто для меня нет ничего, кроме красивой плоти. Вместо этого у меня такое ощущение, будто Рафаэль пытается содрать с меня внешние слои, стремясь раскрыть то, что скрывается под ними.

— Это неудачно. Тебе придется исправлять это снова.

— Я не могу поверить, что прославленная компания-приманка может породить столько проблем.

— Он может служить прикрытием для моего тайного предприятия, но прибыль от него почти равна прибыли его теневого брата.

— Значит, не весь персонал — Дельта Секьюрити— настоящие киллеры? Судя по тому, что я видел во время работы над системами, в его ЧОПе работает более сотни сотрудников.

— Конечно, нет. Только одна команда из четырех человек на филиал.

— Они всегда ходят группами? Что, если есть только одна цель?–

— Вы планируете стать моей конкуренткой, мисс Петрова?

— Неа. Просто любопытно. — Я пожимаю плечами. — Тебе не обязательно мне говорить.

Но я действительно хочу знать. Я хочу узнать о нем гораздо больше. Случайных фактов, которые я собрал, недостаточно. Не то чтобы я ожидал от него конфиденциальных сведений о своем бизнесе.

— Большинство контрактов на попадание заключаются на одну цель—, — говорит Рафаэль, удивляя меня. — Но это не значит, что они легкие. Речь идет об очень публичных, высокопоставленных людях, которые имеют строгую личную охрану и часто проживают в тщательно охраняемых местах. Если они оказываются в моей повестке дня, это часто означает, что мои конкуренты по бизнесу решили отказаться от этой работы, а не из-за отсутствия прибыльной ценности. Таким образом, даже несмотря на то, что для казни цели может потребоваться всего один оперативник, для обеспечения бесперебойного проникновения и последующего извлечения ему необходима поддержка. Два члена команды обеспечивают наблюдение. Другой служит резервом на случай, если что-то пойдет не так.

— Часто ли работа идет не так?–

— Иногда. — Его тон меняется, голос падает и звучит почти дико. — Однажды я потерял целую команду.

— Что случилось?–

— Упущена одна очень важная деталь. Он хватает со стола бокал и быстрыми шагами пересекает комнату и выходит на балкон. — Я не осознавал, что женщина, которую нас наняли убить, была девушкой конкурирующего киллера. Этот ублюдок казнил всех четверых моих людей еще до того, как они успели достичь своей цели. Чертов Мазур.

Он запускает стекло в перила балкона. Бокалы разбиваются, звук разбития эхом разносится по воздуху.

— Я полагаю, ты убил парня, который перерезал твоих людей.

— Нет. — Рафаэль откидывается на перила, скрещивая руки на груди.

Легкая дрожь пробежала по моей спине от пристального взгляда его потемневшего взгляда.

Больше он ничего не говорит, просто наблюдает за мной издалека, словно ожидая, попрошу ли я объяснений. Я хочу. Интерес, который этот человек разжигает во мне, ни с чем не сравним. Каждый раз, когда я думаю, что понимаю его, он делает что-то, противоречащее моим выводам.

— Почему нет? — спрашиваю я немного осторожно. — Почему бы не отомстить за убийство ваших людей?–

— В каждой торговле есть правила. По моему мнению, никто не принимает контракт на убийство другого киллера или его семьи, независимо от предлагаемой цены.

— Я не ожидал, что в бизнесе, связанном со смертью, будет установленный этикет.

— Есть. — Его челюсть твердеет. — Я нарушил правило. И мои люди поплатились жизнью за мою ошибку.

Внезапное желание пойти к нему и предложить какое-нибудь утешение переполняет меня. Даже несмотря на тени, скрывающие большую часть его черт, на его лице ясно написаны гнев и самообвинение. Это не означает, что он рассматривает своих людей только как наемную рабочую силу. Не соответствует образу дерьмового работодателя, каким он себя не отрицает. Рафаэль Де Санти — это нечто большее, чем он хочет показать.

Я смотрю на записку, приклеенную к углу экрана ноутбука. Это рисунок сегодняшнего утра: я завтракаю на террасе. Один. Я полагал, что в тот момент он уже ушел на работу.

Доказательство этой ошибочной мысли находится у меня в руках. Я улыбаюсь его попыткам уловить мелкие детали, особенно с помощью простой шариковой ручки. Никто, кроме меня, никогда не сможет сказать, что полуразмазанные капли на концах пальцев — я рисую— это пятна мармелада, оставшиеся после того, как я запихивал в рот круассан.

В ящике моей тумбочки спрятаны еще четыре таких же эскиза. Каждый раз, когда я натыкаюсь на него, мне приходится бороться, чтобы не поддаться смеху, как школьнице. Интересно, а что он делает с рисунками, которые я ему оставляю? Наверное, выбрасывает мои сырые рисунки в мусор.

Звонит телефон Рафаэля.

— Пронто—, — рявкает он.

Я все еще смотрю на записку, когда мой стул внезапно отдергивается назад, а ролики плавно катятся по полу. — Что-

— Как, черт возьми, это произошло? Рафаэль наклоняется над ноутбуком, прижимая телефон к уху.

Находясь так близко, я слышу приглушенную речь мужчины на другом конце линии, но его английский с сильным акцентом, из-за чего трудно понять, о чем говорит этот парень. Рафаэль хватает беспроводную мышь свободной рукой и просто кивает в ответ на то, что говорит мужчина, сводя к минимуму множество окон на экране.

— Подожди секунду, Ганс. Он опускает телефон на стол и смотрит на меня.

— Тебе нужен стул? Я спрашиваю.

— Да.–

Я киваю и начинаю высвобождать ноги из-под задницы, поднимаясь, но Рафаэль обнимает меня за талию и поднимает.

— Остынь, чувак! Я протестую. — Я вставал.

— Ты можешь мне понадобиться. Ты остаешься. Он падает на стул и сажает меня к себе на колени.

Я смотрю на профиль Рафаэля, когда он подкатывает стул ближе к столу и снова берет трубку, крепко обхватив меня другой рукой. Он нажимает кнопку — Видеозвонок— и прислоняет телефон к подставке для ручки на рабочем столе. Экран заполняет видеозапись мужчины в черной балаклаве, так что видны только его глаза. Похоже, что он находится в шикарной комнате с роскошной мебелью и картинами на заднем плане.

— Продолжай—, — говорит Рафаэль парню, снова тянясь к мыши.

— Цель активировала какой-то скрытый элемент управления, как раз перед тем, как Аллард казнил его, и это заперло их обоих в комнате паники.

— Вы не можете добраться до Алларда снаружи?

— Отрицательно. Дверь железная, и нам нечем ее пробить. Другого пути нет. Мы пытались отключить систему с главного пульта управления внутри дома, но комната паники представляет собой изолированную сеть. Его схемы не интегрированы с основной системой безопасности дома.

На экране два окна открываются рядом. На первом изображен парень, одетый в тактическое снаряжение, с несколькими видами оружия, привязанными к груди, развалившийся в старинном кресле со стаканом янтарной жидкости в руке. Я предполагаю, что это он застрял в комнате паники. На другом видеопотоке показан Митч, главный ИТ-специалист Рафаэля, которого я наконец встретил лично в штаб-квартире Delta Security, когда вчера делал обновление прошивки на главном сервере. Он сидит в постели, одетый в знакомую ярко-зеленую футболку. Я почти уверен, что это Гвидо.

— А как насчет переопределить это изнутри? Аллард?

— Невозможно. — Говорит парень с выпивкой. — Механизму запирания требуется тринадцатизначный код, чтобы открыть дверь. Разрешена только одна попытка, в противном случае тревога будет отправлена ​​непосредственно в их охрану.

Рафаэль сжимает переносицу. — Митч?

— Я нахожусь в системе охранной компании, пытаюсь найти код доступа к двери, но все данные их клиентов зашифрованы. Инструменты расшифровки, которые я пробовал до сих пор, потерпели неудачу.

— Продолжайте пытаться. Сколько у нас есть времени?–

Митч смотрит на свои наручные часы. — Чуть больше часа. Нам нужно вытащить Алларда до того, как сотрудники прибудут в семь. Пунктуальность — это чертова религия в Японии.

Давление руки на моей талии усиливается. Рафаэль наклоняет голову, приковывая меня взглядом. — Сколько времени вам понадобится, чтобы взломать тринадцатизначный код?–

— Около четырех часов, — говорю я.

— Ебать.–

— Для меня было честью работать на вас, босс. Мужчина — Аллард — делает глоток напитка и ставит его на ближайший стол. — Скажите ребятам, чтобы они отступали—, — говорит он и взводит курок.

— Аллард! — Рафаэль рычит и с такой силой бьет кулаком по столу, что я запрыгиваю к нему на колени. — Положи свой гребаный пистолет в кобуру!–

— Мы все знаем, как якудза обращаются с теми, кто убивает одного из своих. Они выводят пытки на новый уровень. Мы не можем рисковать, что они найдут меня живым.

Я прикусываю нижнюю губу, мой взгляд метается между Рафаэлем и мужчиной, пойманным в ловушку на видеоэкране. Ни один заурядный работник не будет готов покончить с собой, чтобы защитить своего работодателя. Что бы мне ни говорил Рафаэль, его люди явно заботятся о нем. И он для них.

— Есть ли где-нибудь в доме компьютер? — Я спрашиваю.

Сквозь экраны на меня сразу же обращают внимание три пары глаз. Я не осознавал, что камера на нашей стороне разговора тоже вела трансляцию.

— Почему? — Голос Рафаэля грохочет рядом с моим ухом.

Я поворачиваюсь к нему лицом и ударяюсь его носом о свой. — В настоящее время все требует учетных данных для входа. Приложения для доставки еды. Стриминговые сервисы. Даже чертово приложение для запуска робота-пылесоса. Никто не сможет держать всю эту чушь в голове.

— Я совершенно уверен, что кумичо из организации Якудза не обращают внимания на пылесосы, веспетта.

— Оооооо, тут не в этом дело. Я бы закатил глаза, но ситуация кажется опасной. — Я имею в виду, что у каждого на компьютере есть секретный файл, в котором хранится список паролей и кодов. Не так ли?

— Да.–

— Вот и все. Я смотрю прямо в камеру и задаю вопрос парню в балаклаве. — Вы где-нибудь видели ноутбук или настольный компьютер?–

— Один. В кабинете, — отвечает он на английском с сильным акцентом. Он звучит по-немецки. Я предполагал, что все люди, работающие на Рафаэля, будут итальянцами, но, судя по тому факту, что этот разговор происходит на английском языке, и множеству акцентов в разговоре, создается впечатление, что команда — Сицилийца— собралась со всего мира.

— Хороший. Я получу доступ к нему отсюда. Иди туда и принеси мне IP-адрес.

— А что, если оно заперто?

— Люди ленивы—, — говорю я. — Пароли персональных компьютеров обычно имеют длину менее восьми символов. Подключите телефон к ноутбуку и запустите программу. Я попрошу Рафаэля прислать тебе ссылку. Взлом займет не более десяти минут.

Парень в балаклаве кивает и на следующем вздохе мчится через дом.

Так получилось, что владелец шикарной комнаты страха, должно быть, был одним из самых ленивых людей. Пароль его ноутбука состоял всего из шести цифр, не более того. Мой направленный взломщик кода взламывает его почти мгновенно, позволяя мне соединить ноутбук Рафаэля с ноутбуком мертвого парня менее чем за минуту.

Однако поиск нужного нам файла занимает почти целый час. Как правило, люди склонны использовать одно и то же слово в качестве пароля в нескольких приложениях. Они немного меняют его специальными символами, но корень остается неизменным. Сначала я сканирую то же ключевое слово, что и логин ноутбука, затем настраиваю фильтры для поиска во всех файлах документов, содержащих несколько повторяющихся строк букв. При суженных параметрах я просматриваю каждый помеченный результат вручную, надеясь, что следующим, который я открою, будет список паролей. Тот факт, что я одновременно использую приложение-переводчик, чтобы читать каждый документ, просто чтобы понять, это то, что мне нужно, или рецепт домашнего мисо-супа, все усложняет. Мои глаза щиплются, а голова убивается от постоянного напряжения, когда я наконец нахожу то, что ищу.

— Там. — Я указываю на комбинацию цифр в середине документа, которая находится прямо под учетными данными для входа на сайт потокового порно. — Код доступа в комнату паники.

Легкая дрожь пробегает по моей спине, когда Рафаэль берет меня за подбородок и наклоняет голову к себе. Его глаза впились в мои, и на мгновение я забывала, как дышать.

— Если вы ошибаетесь, вы только что подписали смертный приговор моему человеку. Его голос тихий и слегка угрожающий, но выражение его глаз не несет угрозы. Просто трепет. — Вы уверены?–

— Я уверен, — говорю я, выдыхая сдерживаемое дыхание.

Рафаэль кивает и отпускает мой подбородок, затем поворачивается и диктует код Алларду. В недоумении я смотрю на суровый профиль Рафаэля. Больше никаких вопросов. Он не просит меня подтвердить еще раз. Не требует объяснений, почему я уверен, что мой вывод верен, или чтобы Митч его перепроверил. Он просто готов рисковать жизнью своего человека только на моем слове. Поступая так, он доверяет мне и моим навыкам. Верит в меня.

Чувство удовлетворения и гордости нарастает во мне, проникая в каждую клеточку моего существа. Все те времена, когда я успешно сдавал экзамены в колледже, не могут сравниться с этим чувством.

Я снова смотрю на экран, где Аллард теперь смотрит на панель управления у двери, его камера приближается к крошечному узкому экрану над клавиатурой. Я втягиваю воздух в легкие и задерживаю его, наблюдая, как он вводит цифры. Когда он вводит последнюю цифру, раздается едва слышный щелчок, но он эхом разносится по линии, как гром.

Это сработало.

Рафаэль тянется к своему телефону и выключает его, затем закрывает крышку ноутбука. В это мгновение, совершенно неподвижно сидя у него на коленях, я осознаю каждую точку соприкосновения наших тел и каждое ощущение, которое вызывает каждое соединение. Его толстая, мускулистая рука обняла меня за талию. Тепло, которое сочится из его груди, когда он прижимает ее к моей ноющей спине. Слабое покалывание моей щеки, где его щетина касается моей кожи.

— Я бы никогда об этом не подумал. Глубокий, дымный голос прямо возле моего уха. — Вы тоже нашли список моих паролей?–

— Да—, — произношу я. — Вам действительно нужно что-то более креативное, чем desanti1234, для вашего приложения онлайн-банкинга.

Внутри меня проносится знойный смех. — Может быть, у вас возникло искушение послать еще одно пожертвование церковному хору?–

Я не могу сдержать улыбку, тянущую мои губы. — Очень.–

Рафаэль слегка касается моего подбородка большим пальцем. — Спасибо, что помогли спасти жизнь моему другу.

— Друг? — Я поднимаю бровь. — А я-то думал, что ваши сотрудники — это всего лишь сотрудники. Действительно ли он покончил бы с собой, чтобы не попасть в плен?–

— Несомненно. Когда я впервые встретил Алларда, он гнил в камере китайской тюрьмы, будучи осужденным за политический шпионаж в пользу Франции. Его не слишком любезные хозяева — работали— с ним неделями, и он продолжал настаивать на своей невиновности и на том, что приехал в Китай в качестве студента по программе обмена иностранцами. Я вытащил его из этой адской дыры.

— Итак, вы спасли невиновного человека. Это благородно. Но что ты делал в китайской тюрьме?–

— Выполнение хитового контракта для французского правительства — уничтожение их самого хваленого, но недавно скомпрометированного актива. Злая улыбка тронула губы Рафаэля. — Закари Аллард.

Я фыркаю. — Значит, все-таки не невиновен?

— Неа.–

— Значит, ты бросил работу?

— Я позвонил своему представителю во французском правительстве и сказал им, что у меня есть ребенок. Я также сообщил им, что их человек не раскрыл свое прикрытие. Они по-прежнему настаивали, чтобы я все равно продолжил его нейтрализацию. Челюсть Рафаэля твердеет. — Аллард выдержал дни интенсивных физических и моральных пыток, не раскрыв ни единого секрета. А его начальство все же решило наградить его верность смертным приговором. Так что да, я отказался от контракта.

— И нанял Алларда работать на вас.

— Конечно. Я предложил ему тройную зарплату, которую он получал от своего предательского агентства. Это была одна из лучших сделок, которые я когда-либо заключал.

— Тебе не кажется, что, может быть, то, что ты спас ему жизнь, как-то связано с тем, что он согласился работать на тебя? Не деньги.

— Деньги — это высшая сила, которая заставляет мир вращаться. Людям может не нравиться эта правда, но это не делает ее менее реальной. Его палец сейчас на моих губах, обводя форму нижней.

— Ты ошибаешься, — бормочу я, очарованная его взглядом, вглядывающимся в мои.

— Я не считал тебя наивной, Веспетта. Но ты молод, и тебе еще многому предстоит научиться.

Телефон Рафаэля снова начинает звонить. Прикосновение к моим губам исчезает, когда он берет со стола устройство и прижимает его к уху.

— Гвидо? Cosa è Successo? —

Как только Гвидо начинает говорить на другом конце линии, Рафаэль вскакивает со стула. Я все еще сижу у него на коленях, а он держит меня за талию, как тиски, и в итоге я вишу на полфута над полом, прижавшись спиной к его груди.

— Рафаэль! — Я тяну его за предплечье. — Вы не возражаете?–

Захват вокруг моей талии немного ослабевает. Ровно настолько, чтобы позволить мне медленно скользить вниз по его телу, позволяя мне чувствовать прикосновение каждого дюйма этого твердого, как камень, фронта ко мне.

— Мерда. Venti minuti, — рявкает он в трубку.

Рука, все еще лежащая на моем бедре, исчезает, и в следующий момент Рафаэль направляется через комнату к двери, ведущей в спальню. Он по-прежнему говорит на быстром итальянском языке, и хотя я не имею ни малейшего представления о том, что он говорит, отрывистый тон его голоса ясно дает понять, что что-то не так. Несколькими широкими шагами он прерывает звонок и входит в — мою— комнату.

Я бросаюсь за ним, стуча каблуками по деревянному полу. Поскольку в — Альбини— нет толстовок или мешковатых штанов, мой новый гардероб состоит из узких джинсов, шорт и красивых блузок. Я купила парусиновые кроссовки, но они все еще лежат в коробках и засунуты под кровать, потому что большую часть времени я ношу каблуки.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз я так красиво одевалась и от этого не чувствовала себя плохо. В поведении Рафаэля по отношению ко мне тоже нет никакой разницы — он обращается со мной точно так же, как когда я ходил в его рубашках размером с палатку. Это такое чертово облегчение. Но в то же время я чувствовал легкое разочарование. Сегодня я надела блузку с особенно глубоким вырезом, а он ни разу не взглянул на мою грудь. Не то чтобы я этого хотел.

Ну, может быть, немного.

Фу.

Этот мужчина сбивает с толку все мои чувства, и я даже не знаю, чего больше хочу.

Я догоняю Рафаэля, когда он заходит в гардеробную. На мгновение запутавшись в его намерениях, я почти не замечаю, как он прижимает большой палец к маленькому настенному экрану за рядом своих костюмов. Раздается едва слышный щелчок, и задняя стенка шкафа начинает отъезжать в сторону. В следующее мгновение Рафаэль исчезает в ранее скрытой комнате.

Стараясь вести себя как можно тише, я на цыпочках прохожу через щель, где Рафаэль раздвигал пиджаки, и оказываюсь в комнате размером примерно в половину гардеробной. Вдоль всей противоположной стены проходит стойка, пространство под ней заполнено десятками ящиков. Наверху, почти до самого потолка, расположены ящички, полки и кронштейны, но они держат не одежду. Это оружие. Ножи. Десятки пистолетов разного калибра. Дальнобойные винтовки. В одном из углов ящики с утварями сложены почти по пояс, а еще больше оружия вставлено в оружейные стойки, установленные по обеим сторонам комнаты.

Последний раз я видел столько оружия в одном месте, когда дядя Сергей показывал мне свой арсенал (ну, по крайней мере, один). Я совершил ошибку, рассказав об этом папе, и в итоге меня арестовали на неделю. После этого дядя Сергей еще несколько дней носил разбитую губу. Если папа когда-нибудь узнает, что мой дядя научил меня пользоваться большей частью оружия из этого арсенала (в другом есть взрывчатка и штурмовое оружие, и дядя Сергей, к сожалению, никогда не позволял мне их видеть), он совсем сошел с ума.

Рафаэль открывает один из верхних ящиков под стойкой и достает несколько маленьких коробочек, ставя их на столешницу перед собой. Боеприпасы. Он снимает свой черный пиджак и тоже бросает его на стойку, обнажая темно-серую классическую рубашку, надетую под ним. Достигнув другого ящика, он выбирает плечевой ремень и надевает его, поправляя лямки. Схватив с полки перед собой два пистолета, он проверяет патроны, затем вкладывает пистолеты и дополнительные магазины в кобуры.

— Рафаэль? Что происходит?–

— Этот вечер обещает быть насыщенным. Мне нужно пойти разрешить недоразумение в порту. Он подходит к боковой стене и снимает одну из установленных винтовок, затем вытаскивает коробку с боеприпасами из другого соседнего ящика.

— Вы обычно разрешаете недоразумения с помощью Ремингтона? — Я задыхаюсь, когда паника нарастает в моей груди.

Голова Рафаэля резко поднимается вверх, его взгляд встречается с моим, а уголок его губ поднимается вверх. — Это беспокойство я слышу в вашем голосе, мисс Петрова?

Мое тело становится жестким. — Неа. Я думаю, ты принял это за волнение.

Странное выражение появляется на его лице, и, не отрывая от меня глаз, Рафаэль делает шаг ко мне. Я забираю одну обратно. Он продолжает наступать, я продолжаю отступать. Пока я снова не оказываюсь в гардеробной и не прижимаюсь спиной к вешалке с его рубашками. Рафаэль останавливается передо мной и наклоняется, пока наши лица не совпадают.

— Я никогда не встречал женщину, которая могла бы определить конкретную марку тактической винтовки—, — говорит он, в его глазах светится изумление.

Я вдыхаю, и мои обонятельные рецепторы набухают от его запаха. Свежий. Соблазнительная. Мой взгляд опускается на его губы. Два толстых шрама делят нижний пополам, деформируя его и продолжая спускаться вниз по подбородку. Каково было бы ощутить эти губы на своих? Какими они будут на вкус? Я поднимаю руку, прижимая ладонь к его груди. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы помешать мне углубляться дальше и пытаться выяснить это самостоятельно.

Рафаэль протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Вы можете оставить ноутбук, чтобы закончить начатое, но активность на этом устройстве отслеживается. Если у вас возникнет желание связаться с кем-то в Интернете или поделиться вещами, которые, как вы знаете, не следует делать, помните это одно мое слово, и ваша семья погибнет за считанные минуты.

И вот так мое беспокойство за него превращается в ярость.

Я отталкиваю его, выбегаю из коридора и возвращаюсь в офис за этим чертовым ноутбуком. Не могу дождаться, когда покончу с этим дерьмом и смогу вернуться домой. Я думал, что эта — работа— продлится всего несколько дней, но я пробыл здесь почти три недели.

Мы оба одновременно входим в спальню. Я направляюсь к кровати с ноутбуком под мышкой, а Рафаэль мчится от проходной к двери. Когда мы проходим друг мимо друга, наши руки слегка соприкасаются.

Прикосновение длится меньше одного удара сердца, но такое ощущение, будто тыльная сторона моей руки обожжена. Я забираюсь на огромную кровать и, подвернув ноги под попу, открываю перед собой ноутбук.

— Спи спокойно, Веспетта. Его хриплый голос доносится из прихожей.

Я не отрываюсь от экрана, просто поднимаю руку и подбрасываю ему птицу. Громовой смех заполняет пространство между нами, прежде чем дверь за ним захлопывается.

Час спустя я все еще слышу рев в своей голове.

Я выхожу из машины. — Кто это начал?–

— Риццуто—, — говорит Аурелио, мой главный человек в порту Катании. — Один из кранов не работает с пятницы, что приводит к задержкам. Риццуто пытался подкупить экспедитора, чтобы его поставили в начало очереди на импортную таможню, а затем прошли досмотр и вывели за ворота. Он взорвался, когда они этого не сделали. Вмешалась охрана порта, и произошла конфронтация. Риццуто спрятался в административных офисах, взяв в заложники операторов терминала, и угрожает начать стрельбу, если его груз не будет обработан и выдан сегодня вечером.

Я смотрю на третий этаж здания, служащего портовой диспетчерской вышкой. Риццуто — один из крупнейших контрабандистов алкоголя на Сицилии. Он ввозит высококачественные французские и испанские вина и платит огромные взятки, чтобы портовые и таможенные чиновники штамповали необходимые разрешения. Мне плевать, чем он торгует, пока он выполняет свою часть нашей сделки и ежегодно кладет полмиллиона на мой банковский счет за то, что он позволил ему пользоваться гаванью Катании. Задержки нередки, и Риццуто это прекрасно знает. И у него нет истории неразумного поведения.

— Кто-нибудь проверял его контейнеры? — Я спрашиваю.

— Нет. Они все еще на складах.

— Давайте посмотрим на них.

Даже в такой поздний час в порту кипит жизнь. Выкрикиваемые приказы наполняют воздух, когда груз загружается и разгружается с судов козловыми кранами. Вилочные погрузчики и терминальные тягачи перемещаются по складской площадке, штабелируя контейнеры, которые затем проходят окончательную проверку перед отправкой для отправки и погрузкой на развозные грузовики. Я не люблю всю эту суету, поэтому прихожу сюда только в случае крайней необходимости. Убивать людей гораздо проще, чем работать с ними.

— Откройте первый—, — говорю я докеру, стоящему возле трех зеленых контейнеров на площадке временного хранения.

Мужчина спешит отпереть прочные распашные двери, а затем уходит с дороги. Я беру лом у Аурелио и вхожу внутрь.

Деревянные ящики с логотипом известной французской винодельни в Бордо аккуратно сложены друг на друга, заполняя почти весь стальной контейнер. В воздухе витает слабый древесный запах. Я засовываю долотообразный конец лома между двумя досками ближайшего ящика и толкаю. Доски ломаются и раскалываются. Белый порошок высыпается из пластикового пакета, разорванного сломанным краем разрушенной коробки, и капает на пол рядом с моим ботинком. Я ловлю пальцами капельку мелких частиц и подношу их ко рту. Кокаин.

Выплевывая горькие следы, я отбрасываю лом в сторону. — Найдите подходящее место и сожгите весь груз. Я хочу, чтобы это было сделано к утру, Аурелио.

— Конечно, босс.

Я киваю и иду обратно, в то время как внутри меня бушует ярость. На острове только один человек может заполучить такой чистый кокс.

Гвидо бездельничает возле своей спортивной машины и болтает с одним из водителей погрузчика, но когда он видит, что я возвращаюсь к диспетчерской вышке, он направляется ко мне. — Аурелио написал мне. Что происходит?–

— Калоджеро пытался провезти свои наркотики в грузе Риццуто. Я выхватываю винтовку из багажника своего внедорожника и захлопываю дверь.

— Ебать. Ты уверен, что это его?

— Да. — Я взвожу винтовку и направляюсь к главному входу в башню. — Иди, помоги Аурелио организовать поджог этого дерьма, — говорю я брату через плечо.

Нижний уровень здания представляет собой огромный склад, используемый для хранения техники и грузов, задержанных в порту по разным причинам. Этажи выше заполнены административными помещениями. Мои шаги издают глухие звуки, когда я поднимаюсь по металлической лестнице на верхний уровень, где расположены диспетчерская и центр оператора порта.

— Он успокоился? — спрашиваю я мужчину, стоящего на страже у двери.

— Немного. Он по-прежнему никому не позволяет выходить из комнаты, но перестал размахивать пистолетом после того, как мы сказали ему, что вы здесь.

Я киваю и вхожу в диспетчерскую.

Риццуто сидит на одном из стульев лицом к стене с окнами, откуда открывается вид на контейнерный терминал, его пистолет небрежно перекинут через бедра. Четверо операторов собрались в противоположном углу, их глаза безумны.

— Рафаэль! — Риццуто улыбается. — Я так рада, что ты смог это сделать. Надеюсь, мы сможем быстро разрешить это недоразумение, чтобы мой груз мог быть обработан и отправлен в путь, как и планировалось.

Его взгляд падает на винтовку в моей руке, и улыбка тут же стирается с его лица. — Ммм. Извините, если я слишком остро отреагировал, но у меня очень плотный график.

Я подтягиваю к себе стул, ставя его напротив Риццуто, и сажусь. — К чему такая спешка?–

— У меня появился новый покупатель. Не очень терпеливый парень. Он пытается скрыть свою нервозность за своей небрежной позой, но я вижу капельки пота на его виске.

— Мм-хм. Скажи мне, сколько Калоджеро заплатил тебе за контрабанду кокаина через мой порт?

Лицо Риццуто бледнеет.

— Это мое—, — выдыхает он, сжимая пистолет крепче. — Вы знаете, я бы не осмелился привезти сюда наркотики Коза Ностры. Клянусь могилой моей матери, Рафаэль. Я-

Я прижимаю ствол винтовки к его лбу и нажимаю на спусковой крючок. Верхняя часть головы Риццуто взрывается, превращаясь в месиво из костей, крови и мозгового вещества, причем часть кровавой бойни вылетает через разбитое стекло. Опустив винтовку, я поднимаюсь и выхожу из комнаты, минуя на пути группу истеричных рабочих.

За пределами здания я снова нахожу Гвидо возле его машины, смотрящего на кровь и куски плоти, разбросанные по его лобовому стеклу.

— Черт возьми, Рафаэль! — он ворчит. — Вы перестанете засорять мою машину останками людей? Это отвратительно!–

— Извини. Я забыл, что ты припарковался чуть ниже. Я бросаю окровавленную винтовку в кузов своей машины. — Убедитесь, что все держат рот на замке о том, что произошло здесь сегодня вечером. Посмотрим, что сделает Калоджеро, когда поймет, что его наркотики так и не покинули порт.

— Вероятно, он пошлет своих людей для расследования.

— Если он это сделает, вы знаете, что нужно сделать. Я сажусь за руль и нажимаю на газ.

Придя домой, я принимаю душ в гостевой комнате, а затем пробираюсь в спальню. Моя маленькая хакерша свернулась калачиком в моей постели — спит — все еще одетая в ту же одежду, в которой была, когда я ушел. Две верхние пуговицы бледно-персиковой шелковой блузки расстегнуты, и под ней виден белый кружевной бюстгальтер. Мой взгляд скользит по ее ногам в белых джинсах скинни, к босоножкам на шпильках цвета слоновой кости, прикрепленным к ее нежным ступням. Она явно задремала во время работы, так как рядом с ней в кровати лежит раскрытый мой ноутбук.

Я наклоняюсь и осторожно расстегиваю ее туфли. Пока я это делаю, мой взгляд падает на освещенный экран ноутбука. Он отображает веб-сайт моей подставной компании. URL-адрес и название компании верны, но вместо темно-синего заголовка и серебристого текста на основном изображении изображены две мультяшные лягушки в розовых шляпах. И маленькие зеленые горбыли подмигивают. Между тем, отзывы наших клиентов на слайдере были изменены на курсивный шрифт с сердечками, расставляющими точки над каждой строчной буквой — i— на странице.

Ставя босоножки на каблуке у кровати, я передвигаю ноутбук на тумбочку и натягиваю одеяло до подбородка Василисы. Мой маленький обманщик. Я лезу в карман и достаю шкатулку для драгоценностей, которую взяла по дороге домой, а затем ставлю ее рядом с ноутбуком. У владельца магазина чуть не случился инсульт, когда он нашел меня на пороге своего дома в четыре утра. Кровь на моей куртке и рубашке не помогла. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы выплюнуть слова о том, что заказанный мною браслет прибудет завтра. Мне пришлось усмирить свое раздражение, купив вместо этого пару рубиновых сережек.

Они недостаточно изысканны. Вряд ли мне нужны исключительные изделия, поскольку камни представляют собой не что иное, как обычную огранку. Но это была самая дорогая вещь, которая была у него в магазине. Если дойдет до этого, я готов купить для Василисы все эксклюзивные украшения на Сицилии в надежде, что она согласится принять мои авансы. Возможно, она даже подумает о том, чтобы поужинать со мной.

Слегка проведя кончиками пальцев по щеке Василисы, я направляюсь к креслу у камина. Отсюда открывается прямой вид на моего спящего мучителя, поэтому я чувствую себя комфортно в этом месте, которое стало моим желанным ночным местом. В любом случае, заснуть уже поздно, а наблюдать за моим милым пленником гораздо приятнее, чем пару часов отдыха.