Глава 18

— Нельзя ни при каких обстоятельствах пропустить ни одного человека—, — говорю я людям, собравшимся вокруг меня, и проверяю магазин своей полуавтоматической винтовки. — Одна шальная пуля, и вся эта территория позади нас разлетится в клочья.

— Босс, у меня на линии ваш брат.

Я выхватываю телефон из руки моего мужчины и прижимаю его к уху. — Тебе удалось вернуть рейс?

— Ага. Просто направляюсь к воротам. Обычные аэропорты — отстой, и я боюсь лететь коммерческим рейсом. Но я лучше разберусь с этим, чем буду сидеть на заднице следующие тридцать шесть часов, ожидая, пока твоя жена примет решение. Ты мой брат Рафф, и я больше не беспомощный ребенок. Я не буду медлить, позволяя тебе снова справиться с этим придурком самостоятельно. Что там происходит? Мне пришлось позвонить Онофредо, потому что я не смог с тобой связаться. Что это за то, что ты оставил небольшую команду в поместье, а остальных увез в Мессину?

— Калоджеро решил, что вместо того, чтобы встретиться со мной лицом к лицу, было бы неплохо послать свои силы для нападения на мой нефтеперерабатывающий завод. Мне сказали, что он планировал представить это как промышленную аварию. Мы устроили засаду на строящейся заправке к западу от Мессины и ждем возможности их перехватить.

— Господи, черт возьми. Как вы узнали об их планах?

— Назарио Бьяджи позвонил мне сегодня утром. Его отцу, должно быть, не терпится украсть позицию дона, который слил эту информацию. Я взвожу винтовку. — Как поживает моя маленькая оса?–

— Рада видеть ее семью. Ее ждали на аэродроме. Похоже, они все очень тесные. Что ты будешь делать, если она решит, что хочет быть с тобой, но будет настаивать на том, чтобы жить в Штатах? Я имею в виду, я знаю, что ты никогда бы этого не сделал.

— Ради нее я бы это сделал. Если она решит вернуться ко мне и не сможет пережить разлуку со своей семьей, я перевезу нас в чертов Чикаго.

— Но. ты боролся полжизни, чтобы иметь возможность вернуться сюда. Ты любишь Сицилию.

— Я делаю. Но я люблю ее больше.

— Бля, Рафф. Ты полный конченый человек для этой женщины.

— Да, я. Я должен идти. По моим данным, ребята Калоджеро всего в нескольких минутах ходьбы.

— Опять Бьяджи?

— Бабушкина сеть. Я перерезаю линию и занимаю позицию за углом здания.

Ровно через четыре минуты из поворота дороги выезжает колонна черных автомобилей, быстро направляясь в сторону нефтеперерабатывающего завода.

— Подожди, — приказываю я мужчине, присевшему справа от меня. Он управляет удаленным барьером из шипов, который мы установили через дорогу.

Машины приближаются. Их полдюжины. Ебать. Я ожидал три или четыре. Когда первая машина оказывается примерно в тридцати ярдах от заправки, я хлопаю своего человека по плечу. — Сейчас.–

Стальные лезвия убийцы шин, наполовину скрытые под землей, почти мгновенно поднимаются вверх. Мгновение спустя раздается безошибочный хлопок и шипение проколотой шины. Автомобиль начинает вилять влево и вправо. Всю дорогу водитель пытается сохранить контроль, но быстро терпит неудачу. Следующие две машины постигла та же участь. Подойдя слишком близко к хвосту ведущего, второй врезается в заднюю часть первой машины, в результате чего обе машины вылетают с дороги. Третья машина, проехавшая по полосе с усиленными шипами, проезжает небольшое расстояние и оказывается в неглубокой канаве на обочине дороги.

— Сначала шины, потом водители! — Я лаю в микрофон. — Не могу рисковать, если какая-нибудь машина проедет.

Звуки выстрелов наполняют средь бела дня.

Пули свистят над головой, когда два моих снайпера на крыше заправочной станции отстреливают головорезов Калоджеро, когда они выходят из машин. Вскоре к шуму присоединяется грохот пистолетов, когда наши цели открывают ответный огонь. Становится все труднее видеть и целиться из-за всей этой пыли, поднятой в воздух. Мне удается попасть в мудака, бегущего в мою сторону, но мне приходится отступить, когда несколько пуль пронзают стену прямо возле моей головы. По моим прикидкам, в этих машинах находилось не менее двадцати человек, однако число убитых и раненых на земле составляет менее половины этого количества. Остальные спрятались за открытыми дверями машины и стреляют в моих ребят. Эти машины должны быть бронированными.

Я бегу к машине, которая вылетела в кювет. Я знаю, что из-за углубления в местности цели будут вне поля зрения прицелов снайперов. Водительская дверь открыта, а окровавленная голова мужчины лежит на руле. Двое других парней присели рядом с машиной и стреляют в моих людей, которые все еще используют недостроенное здание заправочной станции в качестве прикрытия. Я обхожу разбитый аттракцион, приближаясь сзади, и обрызгиваю их тем, что осталось в моем магазине.

Среди суматохи двигатель оживает. Моя голова резко поднимается, взгляд устремляется к тянущимся за ней машинам колонны, которые смогли остановиться более или менее невредимыми (если не считать лопнувших шин) сразу после пересечения полосы стальных шипов. Человек Калоджеро находится за рулем и, несмотря на спущенные шины и поврежденные диски, лавирует между другими автомобилями и трупами, пытаясь уйти.

В моей винтовке закончились патроны, поэтому я бросаю ее и тянусь за пистолетом. Первые несколько выстрелов либо рикошетят от лобового стекла, либо едва оставляют вмятину. Я продолжаю стрелять, целясь в голову водителя, а машина медленно приближается ко мне. Чертово пуленепробиваемое стекло наконец трескается, и по его поверхности появляется паутина, но лобовое стекло остается практически нетронутым. Моя последняя пуля наконец пронзила его, разбив волокна, но не задев водителя.

Автомобиль почти преодолевает препятствия из трупов. В любой момент этот ублюдок выйдет на открытую дорогу. Ебать! Я бегу к машине, не сводя глаз с придурка, продирающегося сквозь нее.

Взбитая пыль висит в воздухе, густая, как суп. Такое ощущение, будто я попал в чертову бурю в пустыне. Повсюду слышны выстрелы. Крики доносятся со всех сторон. Крики боли среди оглушительного шума. Все эти звуки смешиваются с хрустом и стуком шин, царапающих тело еще одного упавшего головореза, когда я запрыгиваю на капот движущейся машины.

На долю секунды водитель замирает. Пробив дыру в лобовом стекле, я хватаю его за волосы. Наши взгляды встречаются. Железной хваткой я дергаю его вперед и врезаю лицом прямо в зазубренные края стекла, торчащие из рамы лобового стекла.

— Босс! — кто-то кричит. — Отвали!–

Я скатываю капюшон как раз в тот момент, когда над моей головой свистит пуля.

Перестрелка между моей командой и оставшимися силами моего крестного отца продолжает бушевать. Я выглядываю из-за передней части машины и замечаю лежащего на заднице Алларда, прислоненного спиной к другой машине. Его левая нога вся в крови, но вместо того, чтобы попытаться укрыться, он продолжает стрелять. Оставаясь низко, я бросаюсь к нему.

— Хочешь истечь кровью? — рычу я, хватая его за кевларовый костюм и начинаю тащить к зданию заправочной станции.

— Мне понравился маневр, который ты проделал там, босс. Маньяк смеется, меняя магазин, а затем возобновляет стрельбу. — Значит ли это, что с этого момента ты вернешься в действующую команду?–

Я прислоняю его к стене и приседаю, чтобы проверить его ногу. К счастью, пуля только задела его.

— Я на пенсии, Аллард. Вот почему у меня есть ты — делать всю грязную работу. Я хватаю его руку и прижимаю к ране. — Продолжайте оказывать на это давление.

— Ненавижу разрывать твой пузырь, босс, но сейчас ты выглядишь не таким уж и блестящим.

Покачав головой, я беру его пистолет и поворачиваюсь к дороге. Стрельба наконец прекратилась, и пыль медленно оседает на телах людей Калоджеро. Я включаю телефон и звоню Онофредо.

— Мне нужна бригада уборщиков. Стат.

— Уже в пути—, — отвечает он.

— Власти?–

— Два патруля были отправлены, когда кто-то сообщил, что слышал выстрелы. Я сделал несколько звонков. Они не будут вас беспокоить.

— Хороший.–

Я отключаю звонок и убираю телефон. С Калоджеро придется разобраться немедленно. Я не хочу, чтобы над моей головой висели какие-либо угрозы, если моя веспетта решит вернуться.

— Ты уже решил, что будешь делать? — спрашивает Юлия, проводя щеткой по моим волосам. — Или ты собираешься провести весь день, просто глядя в стену?–

Я пожимаю плечами. — Да. Я возвращаюсь на Сицилию.

Три часа назад Юля ворвалась в мою комнату и прыгнула на мою кровать, пока я дремал, напугав меня до чертиков. Мы смеялись. Мы плакали. Затем она накричала на меня за то, что я не разбудил ее, когда я пришел домой. Мы провели утро, отсиживаясь в моей комнате, поедая полуподгоревшие булочки с корицей Игоря, пока я рассказывал ей все о том, как оказался на Сицилии.

— А что, если мама расскажет папе? — спрашивает она, разделяя мои локоны посередине и начиная плести первую косу.

— Она обещала, что не будет. Думаю, она считает, что я запутался и в конце концов выберусь из этого.

— А ты? Смущенный?–

— Неа.–

— Мм-хм. Папа очень разозлится. Он очень заинтересован в стратегии — хорошего бухгалтера.

— Я знаю. Вот почему ты ничего не можешь сказать. Ни маме, ни папе. Я позвоню им и все объясню, когда приеду к Рафаэлю.

— Когда вы уезжаете?–

— Самое позднее завтра.

— Что? Но ты только что пришел! — вскрикивает она, дергая меня за волосы.

— Ой! Да. У Рафаэля для меня ждет самолет. Он отправляется завтра вечером, и я планирую быть на нем, когда он отправится. Мне просто нужен небольшой промежуток времени, когда я смогу выйти из дома так, чтобы никто этого не заметил.

— Ты можешь остаться дома на некоторое время и прилететь коммерческим рейсом позже, Василиса.

— Я знаю. Но Рафаэль ожидает моего ответа завтра.

— Есть устройства, называемые телефонами, если вы забыли.

— Я не могу сказать свое первое — Я люблю тебя— мужчине, которого люблю, по телефону—, — шепчу я. — Он сказал мне, что любит меня несколько дней назад, но я так и не ответила на это. Тогда я не был уверен. Или, может быть, я просто боялся признаться ему в этом, потому что боялся, что его чувства неправдивы.

— Я не могу винить тебя за то, что ты в это веришь. Этот человек — искусный манипулятор, который угрожал убить нас, если вы не останетесь с ним. Кто в мире делает это с тем, кого любит?–

— Тот, кто боится, что любовь поверхностна. Я смотрю на кольцо на пальце. — Он продолжал дарить мне подарки, каждая новая вещь была невероятно дорогой, чем предыдущая, пытаясь купить мою любовь. Ему потребовалось много времени, чтобы осознать, что самые ценные вещи в жизни бесплатны.

— Вы верите, что он наконец это понимает? Честно говоря, на вашем месте я бы не уверен, что сделал бы это. Люди редко меняются. Что, если со временем он найдет что-то еще, что можно будет использовать в качестве разменной монеты против тебя?

Боль сжимает мое сердце, но я улыбаюсь. — Один у него уже есть. И он решил не использовать его.

Загрузка...