Прекрасное зло

Мэдди

За девять недель до этого

Иэн был в Нигерии, где приглядывал за небольшой группой пожарных, работавших на техасскую нефтегазовую компанию «Бутс энд Кутс», которые готовились тушить гигантский пожар на нефтяном месторождении у Порт- Харкорта, где в прошлом месяце совершил теракт террорист-смертник. На тушение подобных нефтяных пожаров могли уходить целые недели, а потом еще и предстояла ликвидация их последствий. Иэн говорил о девяноста днях, но я, по правде говоря, даже не представляла, когда он вернется.

Собираясь к Кэми Джей, я думала о том, нужно ли мне будет во время этого сеанса также составлять список того, что меня пугало. Если да, то я включу в него нигерийскую террористическую группировку «Боко харам» и ее фанатичного лидера. Увидев его по телевизору вечером 5 мая 2014 года, я шесть раз перематывала короткую запись. Чавкая жвачкой, он радостно произносил: «Это я похитил ваших девчонок».

Вновь и вновь прокручивая эту запись, я думала о том, что они похитили две сотни девочек – так, словно это было чем-то нормальным. Вот до чего докатился мир. Никаких последствий. И все это происходило в стране, в которой Иэн был уже три недели и кто знал, сколько пробудет еще.

Мои родители тоже уехали – в Сент-Луис, в гости к моей сестре. Так что мне придется оставить Чарли в детском клубе Юношеской христианской ассоциации на те два часа, которые мне требовались для того, чтобы добраться до Оверленд-Парка, пройти сеанс у Кэми Джей и вернуться обратно. Я не могла найти ботинки Чарли, а он – свой особенный супергеройский браслет из паракорда, который сделал для него Иэн. Мы опаздывали.

Сев в припаркованную на подъездной дорожке машину, я резко сдала назад и чуть не наехала на своего соседа, Уэйна Рэндалла. Уэйн работал в «Эритейдж Трэктор энд Трейлер», но недавно вышел на пенсию и теперь почти все свое время проводит сажая деревья, подстригая живую изгородь и всячески украшая свой участок, несмотря на то что до праздника оставались еще добрых два месяца. Сорок лет назад Уэйн гостил три недели на побережье Англии и был фанатом британской комик-группы «Монти Пайтон». Так что независимо от того, был ли со мной Иэн, Уэйн всегда сердечно приветствовал меня с совершенно чудовищным деланым британским произношением.

– Мэдди, – произнес он, заглядывая ко мне в окно и бешено крутя рукой так, словно вращал ручку стеклоподъемника.

Чарли с интересом подался вперед. В Уэйне явно умер великий клоун.

Повиновавшись, я открываю окно. Уэйн, просунув свою румяную физиономию в салон машины, заорал:

– С добрым утрецом, девонька. Давненько тебя не было видно.

– Прости, Уэйн, нет времени, – ответила я. – Я опаздываю на встречу.

– Ладно, – сказал он, не двигаясь с места. – А как поживает мистер От-Горшка-Два-Вершка?

Он улыбнулся, продемонстрировав Чарли свои крупные коричневые зубы.

Чарли нахмурился.

– Мы больше не говорим «от горшка два вершка».

– Потому что ты уже такой большой?

– Нет. Потому что я теперь хожу в туалет, а не на горшок.

Уэйн от смеха хлопнул себя по бедру.

– Ну разве это не прелестно?

– Это правда, – сказал Чарли, мрачно кивая. Показав Уэйну запястье, он добавил: – И смотрите, я потерял свой браслет.

– Мальчики не носят браслетов! – шутливо ответил Уэйн, подмигнув мне.

Чарли выпрямился. Его щеки покраснели.

– Носят. Их делают из парашютных строп, и солдаты их носят. Как мой папа.

– Ладно, ладно, – извиняющимся тоном произнес Уэйн. – Я просто…

– Для меня его сделал папа. Вы просто ничего не знаете, потому что вы не солдат.

– Хорош, Чарли, – осадила я сына. – Довольно.

Лицо Уэйна потемнело. Его глаз дернулся.

– Вот, значит, что сказал твой папа? Что Уэйн Рэндалл никогда не был на войне? Так он сказал?

Уэйн начал бормотать что-то по поводу того, как пытался записаться в армию, но я просто не могла больше ждать.

– Мне очень жаль, Уэйн. Нужно было сразу сказать тебе, что мы опаздываем к врачу.

– Ох, пардон. Не смею больше вас задерживать, – произнес он, отступая.

Отъезжая, я видела в зеркало заднего вида его угрюмо свисавшие по бокам руки. Мне было немного неудобно, но я просто не могла уделить нашему соседу-пенсионеру внимание, в котором он нуждался, иначе мы с Чарли провели бы весь день у него в гараже, глядя, как Уэйн мастерит скворечник.

Высадив Чарли, я помчалась мимо фермерских хозяйств на север по шоссе, соединявшему Медоуларк с самым южным пригородом Канзас-Сити, богатым и изолированным Оверленд-Парком. Через несколько минут прогнившие фанерные сараи, навесы, подсолнухи и мусорные кучи сменились идеально подстриженными газонами, окруженными свежевыкрашенными белыми заборами.

Дома в районе, где жила Кэми Джей, были лучше, чем в нашем. Иэн тоже хотел купить там дом, но я убедила его, что Медоуларк – более безопасное вложение. Я не хотела, чтобы основная часть наших средств уходила на жилье. Мне хотелось, чтобы у нас всегда были деньги на отпуска, рестораны и ночные развлечения. Вскоре после этого я забеременела и о фривольном образе жизни пришлось забыть. Однако потом родился Чарли. Милый, настырный, розовощекий Чарли, чьи неуклюжие объятия и слюнявые поцелуи стоили любой жертвы.

Взбежав, спотыкаясь, на крыльцо Кэми Джей, я поняла, что опоздала всего на две минуты. Кэми распахнула дверь, напоминая своей растрепанной прической в стиле семидесятых, брюками-клеш и разноцветными прозрачными шарфами то ли Дэвида Ли Рота, то ли бабочку. Она уже ждала меня.

– Мы договаривались на полдень, – сказала она.

Я закрыла глаза ладонями. Мои мысли находились в полном беспорядке.

– У меня сегодня все просто валится из рук, – ответила я ей. – Просто позорище. Я положила бекон в кладовку. Поставила электрочайник на печку, так что в доме теперь пахнет горелой резиной. И…

– Тссс, – произнесла Кэми Джей, кладя руку мне на плечо. – У вас, в конце концов, была черепно-мозговая травма. Не будьте к себе так строги. У меня тоже иногда так бывает – просто из-за того, что я рассеянная. С вами все в порядке, Мэдди, и вам становится лучше. Вы в одиночку заботитесь о трехлетнем ребенке. Это непросто. Входите, я сделаю вам чай.

Мне приходится плакать не слишком часто, но если я плачу, то из-за того, что кто-то ко мне очень добр. Пока Кэми Джей заваривала чай, я поплакала и мне стало гораздо лучше. Я безоговорочно решила, что мне нравится моя психолог-хиппи в непристойных штанах и со стразами на кепке, напоминавшая инструктора по танцевальному фитнесу. Я ощущала к ней большую привязанность и была уверена, что, глядя на меня, она видела конкретно меня, Мэдди, а не мое разбитое лицо.

– Значит, вы фотографии забыли, – произнесла она, когда мы сели с чашками чая в ее кабинете.

– Я специально их выбирала. Положила на кухонный стол. Но затем Чарли потерял свои ботинки, а мы вдобавок опаздывали. Так что да, я их забыла.

– Ладно, – сказала Кэми. – Не волнуйтесь. Для упражнения, которое я хотела предложить вам сегодня, нужны были фотографии, но мы можем попробовать другое. И для этого вам не потребуется ничего, кроме вашего блокнота и ручки.

Она со значением посмотрела на меня. Я вся сжалась.

– Вы не помните, что вам нужно каждый раз носить с собой блокнот и ручку?

– Забыла.

– Домой-то дорогу найти сможете? – шутливо спросила она.

– Надеюсь. Надеюсь, что не забуду заехать за Чарли.

Повисла короткая пауза, а затем мы обе сказали в один голос:

– Не смешно.

Я смеялась до колик в животе. Но, несмотря на эту боль, я почувствовала себя просто великолепно. Кэми Джей встала и подошла к стеллажу, где у нее лежала стопка блокнотов. Порывшись в ней, она обернулась ко мне с игривой улыбкой. На обложке выбранного ею блокнота была фотография довольного кота с передними разноцветными лапами и надписью, гласившей: «Жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться о носках одного цвета».

– Вот, – весело произнесла Кэми Джей. – Напишите на блокноте свое имя. С этого момента вы будете видеть его лишь у меня в кабинете. Он будет вашим, а я буду всегда хранить его здесь и делать ксерокопии ваших записей, чтобы вы могли брать их домой и читать в любой момент, когда вам этого захочется. Идет?

– Спасибо вам, Кэми Джей, – сказала я, взяв блокнот.

– Что ж, ваша задача – написать кому-нибудь письмо. Это может быть как живой человек, так и уже умерший. Это может быть ваша бабушка. Или Чарли. Или Иэн. По сути, это может быть кто угодно, кому вы доверяете. Кто-то, кто вас поймет. Мне важно не столько то, кому вы пишете, сколько тема самого письма. Понимаете? Мне нужно, чтобы вы написали письмо, темой которого станут проблемы, с которыми вам приходится справляться, в особенности та из них, из-за которой вы обратились ко мне. Вы расскажете адресату о том, что происходит. Идет? И это письмо никогда не будет ему доставлено, если вы сами того не захотите. Его не увидит никто, кроме меня, так что вы можете быть настолько честной, насколько сами себе позволите.

– Звучит гораздо сложнее, чем в прошлый раз.

– Совсем ненамного.

Закрыв глаза, я задумалась. Мама. Папа. Джулия. Сара. Нет. Иэн? Нет. Она сказала, что это должен быть кто-то, кто поймет.

Подвинув блокнот поближе, я склонилась над ним.

Я вернула блокнот Кэми Джей, которая сделала для меня ксерокопию письма. Пока она молча читала написанное мной, я размышляла о доме Джо в Скопье с его лестницей, которая вела в худшую часть подвала – бетонную, жуткую и практически пустую, если не считать дерьмового эллиптического тренажера, маленькой стиральной машины, сломанной сушилки и старого клетчатого дивана. Именно туда Джо ходила поплакать, когда боялась.

Она говорила, что соседи ее ненавидели. Это было летом 2001 года. Все вот-вот должно было стать еще хуже. Достаточно мне только подумать о теракте 11 сентября, и мне в голову начинает лезть всякая гадость. Причем все одновременно. Будто мое трепещущее сердце сжимает кулак, желающий раздавить его как птенца, и я вновь ощущаю себя так, словно меня опустили под воду и не дают вдохнуть.

– Это невероятно, Мэдди, – произнесла Кэми Джей. У нас с ней сейчас было очень разное душевное состояние. Я чувствовала себя так, словно меня затягивает в темную бездну, а вокруг нее все как будто было розовым и искрящимся. Она просто сияла от восторга. – Вы только что рассказали мне о своих приступах паники больше, чем за время всех наших предыдущих бесед. Я очень вами довольна. Вы хорошо поработали. Но…

– Ладно, – сумела я выдавить из себя и начала на ощупь искать свою сумочку.

Кэми Джей наклонилась ко мне. Она выглядела обеспокоенной, однако благодаря ботоксу морщинки на ее лбу были едва заметны.

– Я встревожена. Из-за той части, где вы описали несчастный случай. Когда двое полицейских подумали, что вас ударили.

– Да, – коротко ответила я, глядя на часы.

Прошла еще только половина нашего занятия, однако я внезапно почувствовала, что мне нужно уйти. Забрать Чарли. Мне нужно забрать Чарли. На минувшей неделе в канзасском городке Гарднер из детского сада на улицу выбежал маленький мальчик и его насмерть задавил какой-то старик на грузовике. Он просто не успел увидеть ребенка. Мне нужно забрать Чарли. С огромной водной горки неподалеку от аэропорта спускался десятилетний мальчик, но что-то произошло, и он потерял голову. В прямом смысле. Ему ее оторвало. Его кровью залило двух совершенно незнакомых женщин, которые катались вместе с ним. А его семья, мама, папа и брат, стояли внизу и ждали, когда он спустится. Для них жизнь уже никогда – никогда! – не будет прежней. И единственное, что я знала, – это то, что жизнь может измениться в любое мгновение и что я хочу находиться не здесь, а с Чарли. Мне нужно забрать Чарли.

– Мне нужно забрать Чарли, – сказала я, поднявшись, и внезапно задумалась, сколько раз уже произнесла это вслух, потому что Кэми Джей раз за разом делала обеими руками один и тот же странный успокаивающий жест.

– Все в порядке. Все в порядке, – медленно повторяла она.

Но я знала, что это не так. Я была не в порядке. Мне нужно было быть дома, вместе с Чарли, закрыть занавески и, пока Скопи и Софи будут грызть у моих ног купленные в зоомагазине пластмассовые косточки с ароматом бекона, смотреть по ящику что-нибудь, что нравится Чарли, вроде сериала «Большое музыкальное шоу Джека». Мне и вправду хотелось смотреть этот сериал или развлекательное шоу «Эй, болтун-болтунишка!», слушая смех Чарли. Лежавший в кабинете Кэми Джей ворсистый разноцветный ковер начал колыхаться у меня перед глазами подобно водорослям.

– Мэдди? – услышала я голос Кэми Джей, продолжая, впрочем, смотреть на ковер. – Я отвезу вас в больницу. Ладно, милая? Мэдди?

Подняв взгляд, я сказала:

– Я уже в порядке.

– У вас был небольшой приступ, моя хорошая. Я отвезу вас в больницу.

– Нет, нет, – ответила я. – Не надо больницы. Все хорошо.

– Боюсь, нам нужно ехать, Мэдди. Я сейчас только возьму свою сумочку.

Она повернулась ко мне спиной и полезла в свой стол.

Я быстро выбежала.

Упала.

Поднялась.

Завела машину. Сдала назад и врезалась в стоявший у дома Кэми Джей мусорный бак. Кэми уже спускалась с крыльца.

– Я в порядке. Правда, – крикнула я, опустив стекло. – Я просто опаздываю!

Впрочем, она прекрасно знала, что это было не так.

Щеки Кэми Джей разрумянились. Ее волнистые волосы и многослойная туника были в полном беспорядке, а мягкие черты лица приобрели сердитое выражение. Она ринулась ко мне, продемонстрировав завидную скорость для своего возраста.

– Мэдди, прошу. Вы не должны ехать за рулем, когда…

Я нажала на газ, рванув в сторону шоссе, и едва не поехала в неверном направлении. Черт!

Мой взгляд бегал – туда-сюда, туда-сюда. Я разобьюсь. Чарли останется с Иэном. Остановившись у обочины, я приказала себе дышать. Мое сердце бешено колотилось. Положив голову на руль, я прошу Бога помочь мне. Затем, включив радио, я стала подпевать Рианне, вторить ее песне о нахождении любви в месте, лишенном надежды. Через несколько минут мне стало лучше. Я смогла нормально дышать. Чарли не будет ждать меня еще целый час. Все в порядке.

Я успокоилась в достаточной мере даже для того, чтобы понять, что мне, вероятно, следует воспользоваться преждевременным окончанием сеанса и заскочить по дороге в Юношескую христианскую ассоциацию в «Премиум», купив там самую большую бутылку «Столичной». Я предпочитала не брать с собой Чарли в винно-водочный, даже несмотря на то, что они давали детям на кассе бесплатные леденцы на палочке.

Но вот я наконец дома. Я лежала на своем уютном диване. Чарли, прижавшись ко мне, играл на моем телефоне, а собаки спали у моих ног. По телевизору как раз начиналось реалити-шоу «Международные охотники за домами», а моя замороженная пицца с тепличными грибами оказалась неожиданно вкусной.

Моя вместительная сумочка, набитая пакетами чипсов и батончиками для Чарли, влажными салфетками, лейкопластырями и помятыми чеками из «Уолмарта», лежала полуоткрытая на кофейном столике. Я увидела в своем втором телефоне восемь пропущенных звонков, четыре СМС и одно голосовое сообщение. Все от Кэми Джей. Свернутая ксерокопия письма к Джо тоже лежала там. Я вытащила письмо и стала перечитывать.

– Что ты читаешь, мамочка? – спросил Чарли, глядя на меня своими теплыми шоколадными глазами.

Боже, какие у него были ресницы! Если бы рай существовал, то он был бы местом, где я всегда смогла бы быть с Чарли.

– Это письмо, которое я написала старой подруге.

– Старой, как бабушка?

– Не в этом смысле, детка. Старой – в смысле той, кого я знала в прошлом.

Чарли кивнул так, словно я сказала что-то восхитительное, и продолжил свою игру.

Читая письмо, я ощутила в животе пустоту, начавшую обволакивать мою уютную безопасную гостиную. Скопи дергалась и порыкивала во сне. Вероятно, ей снилось, как она выкапывает и терзает маленьких слепых кротов с крошечными, похожими на человеческие, пальчиками. Действие сегодняшней серии «Международных охотников за домами» разворачивалось в Хорватии. Я прижалась к Чарли. Его волосы успокаивающе пахли детским шампунем. Я почувствовала себя лучше.

Взглянув на свою руку, я увидела, что она дрожит. Письмо тряслось. Я задумалась, хватит ли мне храбрости перепечатать его на компьютере и отправить Джо по электронной почте. И хочу ли я этого. Возможно. У нас с ней остались неоконченные дела.

Взяв в руки маленький кулачок Чарли, я легонько поцеловала его.

– Боже, какое счастье, что ты у меня есть, – сказала я.

Чарли выглядел удивленным, но довольным. Возможно, даже слегка самодовольным.

Мне пришла в голову мысль: а был ли и у Джоанны кто-то, кто делал ее счастливой?

Вероятно.

И я не была уверена, какие именно чувства испытываю по этому поводу.