Приговор воров

Глава 14

– Хорошо, что трусы у меня приличные, – пробурчал себе под нос Щукин, выходя из своего домика почти нагишом. – Трусы приличные – вполне сойдут за плавки. А отдыхающий в плавках, неторопливо бредущий на пляж по вечерней жаре, для этого курортного города – персонаж вполне привычный. Так что стесняться нечего. К тому же в моей одежде теперь показаться при дневном свете нельзя – вся в грязи, крови и дерьме. Мало того что вызовет законное чувство брезгливости у окружающих, так еще некоторые бдительные граждане могут за ментами сбегать – кровь-то на рубашке вполне отчетливо видна… Итак – на пляж и первым делом раздобыть себе нормальную одежду. И, может быть, немного денег. Жрать хочется.

Так, неторопливой походкой, небрежно обмахиваясь полотенцем, которое он на ходу стащил с веревки во дворе, Щукин шел к пляжу. Стемнело уже порядочно, и поэтому, когда Николай погрузился в длинную аллейку, ведущую прямо к пляжу, он не сразу заметил компанию из пятерых подвыпивших парней, топтавшихся в тени деревьев, у самого выхода из аллейки, там, где сверкал огнями фасад летнего кафе и стояло несколько автомобилей. А заметив, не придал этому никакого значения. Ну, стоят и стоят. Пиво пьют. Никому не мешают – и он, Щукин, им мешать не собирается. Просто пройдет мимо.

Но получилось не так.

– Эй, ты! – окликнул один из парней, когда Щукин поравнялся с компанией.

– «Эй» – зовут блядей, – не останавливаясь, заметил Щукин.

– Грамотный, – усмехнулся один из парней и вдруг перегородил Щукину дорогу.

Николай остановился.

– Чего? – снова ухмыльнулся парень. – Чего толкаешься – пройти не можешь спокойно?

– И правда, – немедленно включился другой парень. – Постоять нормально людям нельзя. Пристают всякие.

– Милицию, что ли, позвать? – предложил тот, кто заговорил с Щукиным первым. – Сдать его туда – такого некультурного.

«Подраться хотят, – сразу определил Николай. – От этих просто так не отвяжешься… Черт, и угораздило меня так нарваться. Главное – очень не вовремя. Сейчас я совсем не расположен к драке».

– Вам размяться, что ли, негде, ребята? – поинтересовался Щукин. – В соседнем дворе есть хорошая детская площадка – с каруселями.

На мгновение парни опешили. Щукин тут же воспользовался этим, чтобы пройти, – он спокойно и вежливо отстранил преградившего ему путь парня и шагнул было к проезжей части возле кафе, как вдруг его схватили за плечо.

– Полегче! – прикрикнул Щукин, освобождаясь.

Он резко развернулся и, заглянув в лицо схватившего его человека, едва удержался от возгласа удивления. Это был один тех парней, которые остановили тачку его и Григория при подъезде к городу, только тогда этот парень был с автоматом и в компании с двумя другими – толстым, похожим на курортника, и тем, который представился Григорию старшим лейтенантом Шелгуновым. А сейчас голова парня была перевязана, а через всю щеку тянулась багровая ссадина.

– Тю-ю, – пьяно покачнувшись, протянул парень, – где-то я твою рожу уже видел. Только не могу вспомнить где.

«Попал, – сверкнуло в голове у Щукина. – Теперь надо – ноги в руки и сваливать. Тут уж не до амбиций. Если он вспомнит, где видел меня, эти псы меня втопчут в асфальт. Их пятеро, и все здоровые. И не такие уж пьяные, как с первого взгляда кажется».

– Мужик! – перед Щукиным возник другой парень – этого Николай никогда не видел. – Ты чего тут возникаешь, а?

Щукин огляделся. Парни уже взяли его в кольцо, и никто из них не усмехался – напротив, они заговорили все разом, накручивая себя перед дракой.

«Завалить одного и бежать, – подумал Щукин, озираясь, чтобы не пропустить первого удара. – С правой в челюсть. Или попробовать отвлечь их каким-нибудь необычным высказыванием. Либо поведением необычным. Сбить с толку…»

– Ты откуда такой борзый взялся? – толкнул Щукина в плечо один из парней.

– Дай прикурить… – неожиданно громко рявкнул ему в лицо Щукин.

Пятеро недоуменно переглянулись и замолчали. Один из них полез в карман спортивных штанов и вытащил зажигалку.

– Держи.

Второй неуверенно ухмыльнулся. Резко выбросив вперед сжатый кулак, Щукин ударил по маячившей перед ним руке, сжимавшей зажигалку.

Она звонко брякнулась о плоские каменные плиты у входа в кафе.

– Как пахану зажигалку подаешь? – заорал Щукин. – А ну, падла, извинись!

– От сука, – удивленно проговорил парень, потирая ушибленную руку, – псих, что ли?.. – Тут он осклабился, совсем не заботясь о том, что Щукин может увидеть в его глазах отразившийся там чужой силуэт.

Щукин едва успел обернуться, но это уже помочь не могло – двери кафе прыгнули и перевернулись, асфальтовая дорожка выгнулась горбом, автомашины, словно игрушечные, посыпались с нее, темнеющее небо кувырком полетело перед глазами Николая.

Резко уйдя в сторону, чтобы спастись от второго удара того, кто зашел сзади, Щукин прыжком поднялся на ноги и, прежде чем прижаться спиной к стене, кулаком размозжил ему дыхательное горло.

Утвердившись у стены кафе, Щукин почти наугад выбрасывал сжатые кулаки – первый удар по затылку здорово мешал ему, в глазах основательно плыло и в голове жарко гудело, как в топке паровоза.

Слева от Николая мелькнуло узкое лезвие ножа. Он метнулся в сторону, потом, моментально вернувшись на исходную позицию, перехватил руку, сжимавшую нож, и с силой рванул ее на себя.

Раздался звериный крик, и тут же чудовищной силы удар в живот заставил Щукина опуститься на колени. Пытаясь прикрыть голову от беспорядочных ударов, Щукин завалился на бок, подтянув колени к подбородку.

«Встать, – мелькнуло у него в голове, – вряд ли получится. Их слишком много, к тому же они, кажется, в раж вошли…»

«Надо же, – подумал он еще, когда его начали избивать ногами, – какие у них лица… Вроде бы даже не озлобленные, нет… А вроде как… Будто дрова рубят. Деловито так работают. Глупо как все получилось…»

Резкий окрик, прилетевший откуда-то сверху, толкнулся в барабанные перепонки Николая и материализовался в его затухающем сознании в едва слышный звук:

– Прекратить…

Щукин вдруг почувствовал, что его оставили в покое.

Сознание медленно возвращалось к нему. Он с трудом приподнял голову и, когда мир перестал кружиться у него перед глазами, сел на корточки, но, не удержавшись, повалился на колени.

– Что вы тут устроили? – Сейчас Щукин услышал голос гораздо явственнее, чем в прошлый раз. – А ну пошли отсюда!

Подняв глаза, Щукин увидел высокого мужчину, чье лицо показалось ему до странности знакомым. Мужчина этот стоял в нескольких шагах от Николая, налетевший ветер развевал полы его дорогого кремового пиджака, и казалось, что мягкая ткань вот-вот коснется лица Щукина.

– А ты чего встреваешь? – мрачно осведомился парень в разорванной на груди спортивной куртке. – Не твое дело, братан…

– Ты с кем базаришь! – заверещал мужчина в пиджаке. – А ну пошел отсюда, а то…

– Тихо, тихо! – встрял парень с перебинтованной головой. – Вы чего, пацаны! Это же Лом! Извини, Лом! – парень обращался уже к мужчине в пиджаке. – Пацаны зеленые еще, паханов не знают.

– А это что за труп? – осведомился тот, кого называли Ломом.

– Да так, – ухмыльнулся перебинтованный, – фраер какой-то. Мы к нему по-хорошему, а он быковать начал.

– Фраер, – проговорил Лом и наклонился к Щукину.

Николай с трудом разлепил окровавленные веки, и тут же перед его глазами возник образ бравого гаишника Шелгунова.

– Оп-па! – удивился Лом, выпрямляясь. – Какую птичку поймали. Привет, гастролер! А ты, Муха, чего – не узнал этого урода, что ли?

– Этого?

Муха – тот самый перебинтованный – тоже наклонился над Щукиным и ахнул.

– Узнал! – воскликнул он. – Теперь вот узнал! Ух, сука! Поймали мы его! Я из-за этого козла чуть не откинулся! Сейчас я его…

– Цыть! – остановил Муху Лом. – Не сейчас. Надо его к паханам отвезти. К Пете Злому. Может быть, он еще где засветился. Надо же, – снова изумился Лом. – Нашли! Я думал, эти гастролеры давно свалили из города.

«Все, – пронеслось у Щукина в одуревшей от побоев голове, прежде чем он потерял сознание. – Конец. Так я и знал – везло мне, везло, но тут судьба обернулась ко мне жопой».

Он закрыл глаза.

– В машину его! – приказал Лом. – В багажник. Муха, беги в кабак, зови Толстого. А вас, пацаны, я угощаю. Сегодня у меня праздник. Очень крупный улов.

Щукин на мгновение приоткрыл глаза, но закружившиеся вокруг разноцветные пятна ослепили его. Завыло и опрокинулось гудящее неподалеку море, а по небу полетели длинные железнодорожные составы – из окон вагонов высовывались гогочущие гусиные головы.

Впрочем, это уже был бред.

Григорий – но не окровавленный и с лицом, не покрытым копотью, а в белой рубашке и улыбающийся – склонился над Николаем и покачал головой.

– Ну, ты даешь, – проговорил Григорий, – сколько можно валяться-то? Все давно встали и ушли…

– А ты, – морщась от головной боли, которая ощущалась даже в бессознательном состоянии, сказал Щукин, – почему остался, если все ушли?

– А я не остался, – засмеялся Григорий. – Я вместе со всеми. Это тебе повезло. Хотя, как сказать…

– Это точно. – И Щукин помрачнел, вспомнив, какие слова проводили его в небытие. – И что же мне теперь делать? – спросил он у Григория.

Но никакого Григория уже не было.

Серый туман клубился перед открытыми глазами Щукина, какие-то непонятные силуэты маячили в тумане, и Николай слышал доносящиеся до него голоса.

– Ты его не слишком сильно по голове саданул, Лом?

– Это не я. Это Муха с пацанами какими-то стоял, а пацаны пьяные – подраться им захотелось, и они пристали к этому фраеру. Случайно все вышло. Потом я выхожу, смотрю – месиловка. Поближе подошел, в морду этому козлу заглянул и ахнул. Это же тот самый гастролер, который Муху покалечил и Толстого чуть на тот свет не отправил. Хотел прямо на месте его кончить, а потом в море спустить, но подумал – вдруг он где-нибудь еще успел в нашем городе отметиться. И привез его к вам.

– Да-а… – этот голос был Щукину явно знаком. – Очень хорошо сделали, что сюда привезли. Ты хоть знаешь, кто это такой?

Щукин снова закрыл глаза. В голове его гудели протянутые от виска к виску провода. Он уже узнал отзвучавший последним голос. Когда Николай опять открыл глаза, то ощутил себя лежащим на полу в какой-то большой полутемной комнате, заваленной старой сломанной мебелью. Щелкнул выключатель, и комнату залил яркий свет. Очевидно, голая электрическая лампочка располагалась прямо над лежащим на полу Щукиным – невыносимо желтый свет резко ударил Николаю по глазам и заставил его приподняться.

Опершись на локоть, Щукин огляделся. Прямо перед ним стояли Лом и Петя Злой. Лом, казалось, был несколько обескуражен, а Петя – напротив – потирал руки и выглядел очень счастливым. От созерцания Петиного лица Щукина замутило. Он прикинул шансы освободиться и только усмехнулся – за спиной Пети и Лома громоздилось не меньше десятка крутоплечих боевиков. Щукин устало опустил голову.

– Смотри-ка, – проговорил Петя, – очнулся, голубчик. Эй ты! А ну вставай!

Приказ свой Петя подкрепил основательным ударом ногой по ребрам Николая. Щукин только дернулся от удара – но подняться он был пока не в силах.

– Вставай! – снова крикнул Петя. – Кому говорят! Эй!

– Не встанет, – убежденно проговорил Лом. – Муха с пацанами его изрядно потрепали. После такого дня два отлеживаться надо, и то только для того, чтобы суметь доползти до унитаза – поссать кровью. Ха-ха…

– Как ты думаешь, – отвлекшись от Щукина, Петя повернулся к Лому. – Кто это перед тобой валяется?

Лом пожал плечами.

– Труп, – сказал он, усмехнувшись.

Петя даже заржал от удовольствия.

– Точно говоришь! – выкрикнул он. – Труп! Только пока не настоящий, как я думал, а как бы это…

– Потенциальный, – подсказал Лом.

– Точно!.. Ну что? – Петя наклонился к Щукину. – Попался, сукин сын? До сих пор не понимаю, как тебе удалось ускользнуть от этого Рустама. И чья рука мне пришла в бандероли… Ну да ладно, теперь-то ты точно мой. Я ведь тебя и не сразу узнал, когда Лом тебя привез. Морду тебе разбили основательно… Ну, теперь тебе жить осталось совсем недолго…

Петя достал из-за пояса пистолет и приставил дуло к голове Щукина.

– Чик, – дурачась, сказал он. – И нету. Может, прямо сейчас? А? Чего тянуть? Я и так слишком долго канителился. Кончать тебя надо было еще тогда – два года назад в Питере. И не было бы теперь никаких проблем.

– Погоди-ка! – остановил его Лом. – Не надо его сейчас чикать. Пусть покажет нам, где его друган. А, падла?! – заорал Лом, пнув Щукина в живот. – Где этот мудозвон?

– Какой друган? – удивился Петя. – Ты что, Щукин, в паре начал работать? Ты же всегда одиночкой был.

– Нет, он точно вместе с уродом каким-то был! – вмешался опять Лом. – Я морду того запомнил еще лучше – потому что с ним базарил. Сразу мне эти ослы не понравились… Ну, теперь все. Теперь они мне за все заплатят.

– Не-ет, Лом, – мотнул головой Петя. – Этот парень – мой. Я его столько уже вытаптываю. И мечтать не мог, что он попадет живым в мои руки. А тебе спасибо. Ну, и без грошей я тебя, конечно, не оставлю.

– Ладно, – согласился Лом, – тогда так – тебе вот этого, а мне его другана. Идет?

– Идет, – пожал плечами Петя. – Забирай. Меня друган его не интересует. Меня сам Щукин интересует. Эй ты! – снова пинок Щукину по ребрам. – Где твой кореш?

– Там же, где Петрович, – хрипло ответил Щукин.

В комнате мгновенно повисла потрескивающая тишина.

– Не понял, – тихо проговорил Петя. – Так что же – Петровича тоже ты завалил, а?

– Не я, – откашлявшись, сообщил Щукин. – Студент его грохнул. Или дед Паганини – я уж не помню. Я там случайно был. Мне одну вещицу надо было забрать.

– Какую? – округлил глаза Петя.

– Ты знаешь, какую, – нашел в себе силы усмехнуться Щукин. – Записку. Небольшую такую. С формулами.

Петино круглое лицо вытянулось. Он задумчиво почесал затылок рукояткой пистолета.

– Врешь ведь опять, – неуверенно выговорил он.

Щукин снова усмехнулся.

– Лом, до свидания, – не глядя на Лома, проговорил Петя, – я тебе звякну потом. Не до тебя сейчас…

Лом хотел было что-то возразить, но неслышно отделившиеся от стен парни взяли его под локотки и аккуратно вывели из комнаты.

– Кто-нибудь, – все еще пребывая в глубокой задумчивости, проговорил Петя Злой, – сбегайте, приведите пацана из бригады Петровича. Кого-нибудь, кто у Студента был. Из тех, кто остался в живых… Быстрее!

Сразу несколько человек ринулись исполнять приказ Пети.

– Проверять будешь? – усмехнулся Щукин. – Давай, давай…

Через несколько минут привели угрюмого небритого мужика с чудовищно распухшим носом.

– Это он, – уверенно сказал небритый и почему-то потрогал себя за нос. – Можно, шеф, я ему в контрабас пробью один раз?

Петя с сомнением посмотрел на огромные кулаки небритого и сказал:

– Не надо. Такими дрынами до смерти пришибить недолго. Свободен.

– Один раз только! – взмолился небритый. – Я несильно, но чувствительно. Чтобы помнил.

– Иди отсюда! – заревел Петя. – Ни хрена он помнить не будет. Его вообще скоро не будет на свете.

– Поори, поори, – негромко проговорил Щукин. – Только вот где записка – знаю один я. Интересно, как отреагирует сходняк, если вдруг узнает, что меня – единственного в мире обладателя формулы – какой-то Петя Злой на тот свет отправил? Готов на что угодно спорить, что ты, Петя-Петушок, пойдешь за мной. Понял?

– Не понял, – прошипел Петя, и его лицо выразило звериную ненависть к избитому полуголому человеку, лежащему на полу. – А кто узнает про эту формулу и записку? Мне важнее тебя грохнуть. Если сходняк о твоем существовании узнает, то…

«Ну, конечно! – вспомнил, наконец, Щукин. – Петя же не в курсе настроений воров. Что ж, надо ему наглядно продемонстрировать».

Петя, очевидно, только сейчас понял, что допустил ошибку, из-за бешеной своей радости не оставив в тайне прибытие Щукина в багажнике автомашины Лома в особняк. Впрочем, он и не знал тогда, кого именно привезет Лом.

– А ну, марш все отсюда! – скомандовал он. – И Филина ко мне. Быстро!

Мгновенно в комнате стало тихо. А через несколько минут появился и Филин, которому, наверное, успели доложить, какой важный гость прибыл в особняк.

– Ого! – удивился Филин. – Все то, о чем мы так долго мечтали. Это фильм такой есть.

– Заткнись, – мрачно посоветовал Петя. – Думать надо.

– Для этого ты меня и позвал?

– Заткнись! – снова взвизгнул Петя. – Не до шуток твоих. Так, что ты там про сходняк базарил? – обратился он к Щукину.

– Сигарету дайте, – потребовал Щукин, приподнимаясь на локте.

Петя покривился, однако достал из заднего кармана брюк пачку сигарет и зажигалку – швырнул все это на пол. Щукин усмехнулся и с удовольствием закурил. Уверенность в себе с каждой затяжкой возвращалась к нему.

– Уж коли я в такое незавидное положение попал, – проговорил Николай, – так придется тебе полный расклад выдать.

– Не слушай ты его, – посоветовал Филин. – Опять нагородит с три короба и сбежит. А ты в дураках останешься.

– Отвали, – огрызнулся Петя. – Не маленький я, понимаю, что к чему. Если этот урод прав и во всем этом деле сходняк круто замешан, да причем так, что я этого не знаю, – тогда надо хоть выслушать.

– Слушай, – согласился Щукин. – Тем более все, что я говорю, не так трудно и проверить.

– Давай, – разрешил Петя Злой. – Выкладывай!

– Значит, так, – заговорил Щукин. – О том, что я у тебя есть или был, сходняк по-любому узнает. Шила в мешке не утаишь. Меня ведь все твои братки видели, да и Лом этот тоже. Так ведь?

– Ну, так, – скрипнув зубами, ответил Петя.

– Едем дальше. – Щукин глубоко затянулся, выпустил синий дым к потолку и удобнее сел на полу, обхватив руками колени. – Едем дальше, – повторил он. – Ты думаешь, что сходняк помешает тебе прикончить меня. А как только воры узнают, что я в городе, мне тут же поднесут корону Седого: на блюдечке с голубой каемочкой. Так?

На это Петя ничего не сказал. Филин ответил за него:

– Получается, так.

– А вот и нет, – усмехнулся Щукин. – Я с вами, раз уж такое дело, буду предельно откровенен. На сходняке положили – меня завалить. Как только я в городе появлюсь. А власть Седого – это только приманка для меня. Понимаете?

Щукин замолчал, давая Пете и Филину время, чтобы они переварили свалившуюся на них информацию. Несколько минут Петя молчал, потом повернулся к Филину и полувопросительно проговорил:

– Врет?

– Врет, наверное, – ответил Филин. – Не может такого быть. Хотя… Вполне правдоподобно.

– Вру? – казалось, Щукин ждал этого. – Тогда можете проверить. Посадите в машину человечка и пошлите его к одному из коронованных. Желательно повлиятельней вора выбрать.

– К Сапронову? – полушепотом произнес Филин, глядя на Петю.

Тот пожал плечами.

– И предварительно позвоните. Скажите, что Щукин объявился и уже едет за своими правами на престол. Посмотрите, что будет.

Щукин старался казаться невозмутимым, но внутри у него все сжималось. А что, если воры поведут себя иначе, чем он рассчитывает? Или что будет, если выяснится, что Студент соврал? Ну, напутал что-то…

– И зачем это все? – поинтересовался Петя.

– Увидишь, – загадочно ответил Щукин.

Он сам был далеко не уверен в удачном исходе своей задумки, построенной на предположении. А что ему оставалось делать, когда он в таком отчаянном положении находился? Цепляться за первую попавшуюся соломинку.

– Ладно, – вздохнул Петя, – посмотрим. Если все, что ты говоришь, правда…

Договаривать он не стал, просто вынул телефон из кармана и отдал соответствующие распоряжения. Потом подумал, набрал другой номер и скомандовал:

– Степа? Давай, за ним следуй.

Отдав приказы по телефону, Петя прокомментировал свои действия:

– Никогда бы ничего подобного не сделал, если бы не убедился в том, что ты действительно был там – в подвале деда Паганини. Вполне вероятно, что и бумажка у тебя. Парень ты ушлый. Мог всех обогнать и бумажку унести. Ладно… Что ты там еще проквакать хотел?

– Много чего, – сказал Щукин, раздумывая, не попросить ли еще сигаретку? Или столь частое курение могут счесть признаком волнения? А, к черту!

– Дай-ка еще покурить, – попросил Щукин.

Петя снова бросил на пол пачку сигарет и уже не поднимал ее.

– Теперь следующее, – продолжал Николай, закурив. – Про то, что я у тебя, а бумажка у меня, это всем станет известно – будь уверен.

– Ты это уже говорил, – мрачно обронил Петя.

– Я это повторяю, – внушительно заметил Щукин, – чтобы ты уяснил.

– По-моему, он слишком разговорился, – встрял Филин, перебив Щукина. – Надо бы ему укорот дать. Врезать пару разиков. Позвать кого, а?

– Не надо, – сказал Петя. – Разберемся. Ну, чего там еще у тебя?

И тут Щукин понял, что с самого начала взял нужный тон. Уверенный и деловой. Ведь Петя мечтает занять место Седого. Когда он считал, что сходняк играет на руку Щукину, его очень заботила возможная расплата за предательство, если он убьет Щукина.

«И Седого завалил именно он, – неожиданно твердо решил Николай. – Он, педерастина, больше некому. Ведь и яд я нашел в его столе. В том самом столе, который когда-то принадлежал Седому. Да, Петя, как только пошли распространяемые коронованными ворами слухи о том, что корона Седого достанется мне, уговаривал Седого передумать. А Седой, ободренный лживым согласием сходняка, не поддавался. И Петя в порыве злобы убил его. Именно Петя. И все так легко сошло ему с рук, потому что смерть Седого была ворам выгодна. Ну, сволочи… А теперь, когда он понял, что может стать наследником Седого вполне законно, да еще и упрочить свое положение, найдя записку безвестно сгинувшего журналиста, – он пойдет на все. Даже на то, чтобы временно сохранить мне жизнь».

– Короче говоря, я предлагаю сделку, – снова заговорил Щукин. – Я отдаю тебе записку, а ты отпускаешь меня на свободу. Чего тут думать? – заторопился он. – У тебя сразу появятся дела, потому что ты станешь тем, кем был Седой, а мне придется уносить свою задницу. Ведь если меня сходняк приговорил – это серьезно.

– Да, – повторил Филин и посмотрел на Петю, – это очень серьезно.

– Ну, насколько это серьезно, еще неизвестно, – криво усмехнулся Петя.

И тут в его кармане зазвонил сотовый телефон.

– Да? – осторожно поднеся телефон к уху, выговорил Петя. – Ага… Позвонили Сапронову и предупредили? Вот и хорошо. Что-о?

Петя раскрыл рот. Глаза его округлились. Он помотал головой и, не слушая, что еще ему скажет звонивший, сложил телефон и сунул его в карман.

– Ни хрена себе, – пробормотал он.

У Щукина вдруг перехватило дыхание.

– Что? – поинтересовался Филин. – Что случилось? Кто звонил?

– Степа звонил, – объявил Петя, повернувшись к Филину. – Тот, которому я приказал следовать за машиной, в которой якобы едет Щукин.

– Так что? – торопил Филин. – Что он сказал?

– А то, что машина та даже до города не доехала.

– В смысле? – не понял Филин.

– В прямом! – рявкнул Петя. – Бомбанули ее из гранатомета – вот что! Ни машины теперь, ни братка моего нет. Менты уже понаехали.

Щукин облегченно вздохнул. Кажется, ни Петя Злой, ни Филин этого не заметили.

– Так это же нам на руку! – рассмеялся вдруг Филин. – Сапронов теперь уверен, что от Щукина избавился. Все шито-крыто. Он своими руками его завалил. А то, что записка была у Щукина – так это теперь их проблемы. Мы же всего расклада не знали! Короче – Щукина можно безбоязненно кончать! Вот так! Это он своими руками себе смертный приговор подписал. Вот дурак-то!

– И правда! – легко и весело улыбнулся Петя и снова достал свой пистолет.

У Николая внутри все похолодело.

«Черт возьми! – пронеслось в его голове. – Вот что значит – наобум действовать. Не имея четко разработанного плана. Теперь мне хана. Филин, сука, оказался догадливее, чем я… Но не может же быть, что нет теперь никакого выхода! Думай, Коля, думай!..»

– Молись, Коля, молись! – проговорил Петя и передернул затвор пистолета. – Ты в бога веруешь?

– Верую, – отговорился Щукин, лихорадочно размышляя.

– Тогда молись, – сказал Петя и посмотрел на свои наручные часы. – Даю тебе ровно одну минуту. Можешь вместо молитвы выкурить еще одну сигарету.

Рука Николая потянулась было к сигаретной пачке, но он вдруг замер.

«Есть выход! – осенило его. – Есть!»

– Менты, говоришь, понаехали, – сказал он, усмехаясь бледными губами, будто давно учел и этот пункт в своем плане. – Так менты рано или поздно разберутся – кто был в той машине. Неужели непонятно? Отпечатки пальцев…

– Так там же сгорело все, – не так, впрочем, уверенно проговорил Филин. – Какие уж отпечатки.

– Слепки зубов, – торжествуя, сказал Щукин.

Филин примолк. Они с Петей озадаченно переглянулись.

– А что же вы думаете? – добавил еще Щукин. – Я все учел.

– Ладно, – проговорил Петя. – Подумаем мы над твоим положением. Пошли, Филя, ко мне наверх, надо посоветоваться.

И они ушли, громыхнув тяжелым запором на металлической двери.

Оставшись один, Щукин рассеянно вытянул сигарету из пачки и снова закурил.

«Пока живой, – подумал он, – а вот как дальше будет? Эта записка, несомненно, отличный козырь. Но ведь, когда я ее использую, никаких козырей в моей колоде не останется. А без козырей я играть не привык. Кто играет без козырей – тот почти наверняка проигрывает. Если, конечно, не вмешается какой-нибудь случай. Судьба, так сказать. Но ко мне судьба уже повернулась одним местом. Так что нужно соображать, как сходняк обмануть. Петя-то что, он ничего не решает. А вот выбраться сухим из воды, когда тебя воровской сходняк приговорил к смерти – дело трудное. Почти невозможное. Почти…»

– Почти, – вслух проговорил Щукин и снова задумался.

В кабинете, который раньше принадлежал Седому, а теперь Пете, было тихо и все так же полутемно. Петя кивнул Филину на кресло, стоящее напротив стола, а сам, задернув шторы, полностью скрывшие ночной мрак за окном, зажег настольную лампу у себя на столе. И сел.

– Ну что? – со вздохом спросил он. – Что делать будем?

– Надо Щукина ворам отдать, – сказал Филин. – Это – по-любому. Щукин верно говорит: если сходняк попробуем обмануть, все равно велики шансы, что все выйдет наружу. А уж тогда нам несдобровать. Ведь смотри – Щукину теперь лишь бы ноги унести. У него в этой игре ставка – жизнь. А у нас – полная власть над этим городом. Такими вещами не шутят. Отдадим Щукина с его бумажкой ворам, и пускай они сами разбираются. Это ведь просто. Дадим знать, что Щукин у нас. И бумажка у него есть, только не при нем, конечно, а спрятал он ее где-то.

– Верно говоришь, – оценил Петя. – Я и сам так думал, просто хотел узнать твое мнение. Значит, так и поступим. Решено.

Он достал телефон и набрал номер. Глазами попросил Филина – помолчи.

Филин изобразил на своем лице понимание.

– Это я, – почтительно выговорил Петя, когда операторы соединили его с телефоном, абоненту которого он дозванивался. – У меня для вас новости. По поводу Студента и по поводу Щукина. Хорошие новости. Да… Да, я знаю, что мои ребята там немного нашумели, но в целом получилось очень неплохо. Записку с формулами вы получите. Ага… Так ведь я старался…

Петя замолчал, улыбнулся и подмигнул Филину, давая понять, что переговоры идут нормально.

– Тогда так, – снова заговорил Петя. – Мне нужны еще гарантии, чтобы это… Чтобы я вместо Седого, значит. То есть – мы с Филином, – быстро добавил он. – Ага… Так вы на сходняке замолвите слово за меня. Тут?!

Петя даже приподнялся со своего кресла.

– Конечно, конечно, – забормотал он. – Если сходняк будет в особняке, я буду очень рад. Символично? Хе-хе… Все расходы, конечно, беру на себя. Так вы словечко замолвите? Ага… А Щукина просто вам передать, а вы с ним… Угу… Чудненько… Ну, до свидания.

Петя отключил телефон и выдохнул. Потом поднял глаза на Филина.

– Вот это да! – проговорил он. – Воры Щукина себе заберут. Выдерут из него информацию насчет записки, и все. И Щукина мы больше не увидим. Понял?

Петя похихикал.

– А сходняк будет в этом особняке. Вот так. А это ведь, в натуре, большая честь. Приготовиться надо. Завтра… То есть уже сегодня к обеду воры соберутся. Ну, будет дело…

Он вытер пот со лба.

– Да, – оценил и Филин. – Круто. Надо будет пойти к Щукину. Сообщить ему радостную весть насчет нового поворота его судьбы.

– Это точно – радостная весть, – снова хихикнул Петя. – Он обосрется, когда узнает. Каюк Щукину.

Петин телефон зазвонил снова.

– Алло? – важно проговорил он, поднося телефон к уху. – Да, я.

И тут же нахмурился. Довольно долго он слушал, но потом обронил в трубку:

– Будет компенсация. Стройку в Заводском районе знаешь? Пусть приходит туда. Я тачку подгоню, ему все бабки выплатят. И извини, братан, что вышло так. Сами справились. Он в руки нам шел. Ага… Утречком давай. Часов в одиннадцать. Ну, лады. Пока.

Положив трубку, Петя задумался.

– Посредники звонили от Рустама, – сказал он. – Это все шуточки Щукина, не иначе. Конечно, Рустам его не валил и никакой руки не присылал. А теперь они компенсацию требуют.

Филин скривился.

– Заплатишь?

– Заплачу, – сказал Петя и вдруг расхохотался. – А чего? Мне теперь все можно. Я без пяти минут – король этого города. Так им заплачу, что… Ур-роды. Ни хрена работать не умеют, а бабки требуют. Я же не миллионер все-таки. Хотя и король.

– Мы – короли, – поправил его Филин.

– Конечно, братан, конечно.

Филин поднялся и раздвинул створки штор. Посмотрел в начинающее уже сереть ночное пространство.

– Рассвет скоро. Недолго Щукину жить осталось.

Ровно в одиннадцать часов утра Рустам остановился у забора, окружавшего стройку, – так называемый долгострой. Впрочем, это не забор был, а стена.

Бетонная стена была очень высокой – выше трех метров. Рустам встал в угол, который образовали бетонная стена и кирпичный дом, располагавшийся рядом. На высоте двух метров в кирпичную стену был вбит крюк.

Он подпрыгнул и повис на этом крюке. Подтянулся и, шаркая подошвами ботинок о щербатый кирпич, быстро взобрался наверх – встал обеими ногами на этот крюк, а руками оперся о бетонную стену.

Порядок.

Теперь только…

Оп! Он легко вскочил на бетонную стену и выпрямился. Все.

Стена была примерно в ладонь шириной. Раскинув руки и грамотно переставляя ноги, он сделал несколько шагов. И спрыгнул по ту сторону забора – точно на пустую бочку из-под мазута. Бочка загудела, и Рустам поморщился. Он не любил слишком громких звуков – даже когда был не на выполнении заказа. К тому же – черт его знает почему – Рустаму сегодня весь день было не по себе. Не хотелось ему идти на эту стройку, и все тут. Так бывает обычно перед каким-то опасным предприятием. Но что опасного в том, чтобы просто-напросто получить деньги?

Этот кретин Петя Злой легко согласился на выплату компенсации.

«Что-то слишком легко», – подумал в который уже раз Рустам и проверил кобуру под мышкой.

Он спрыгнул с бочки и двинулся в центр стройки.

Стройка была пуста. Заброшена несколько лет назад по неизвестной причине. Несмотря на высокий забор, все пригодные для какого-либо строительства материалы уже растащили – на территории стройки остались только грязные пустые бочки из-под мазута или еще какой-то гадости, расколотые плиты и обломки кирпичей.

Рустам вдруг остановился, услышав подозрительный шорох, и поймал себя на мысли, что неплохо бы нырнуть вон за то нагромождение кирпичей.

«Чего мне опасаться? – одернул он самого себя. – Мое дело – только получить бабки. Щукина уже не вернешь, и поэтому…»

Додумать мысль он не успел. Из-за серой громады недостроенного дома, похожего на полусгнивший труп какого-то сказочного ящера, выступил человек – невысокого роста и удивительно рыжеволосый, казалось, будто голова его охвачена застывшим навеки пламенем.

– Рустам? – осведомился он, в упор глядя на Рустама.

Рустам кивнул, вдруг резко и четко почувствовав, как нагревается рукоять его пистолета под жесткой кожей кобуры.

– Тебе передать велено, – проговорил рыжеволосый, медленно, словно лениво, ворочая языком, – кое-что. Получи.

Рыжеволосый сунул руку в карман брюк и замер, будто ожидая, что Рустам шагнет к нему. Рустам остался стоять на месте. Тогда рыжеволосый усмехнулся и, странно присвистнув, посмотрел при этом куда-то в сторону.

Первым инстинктивным стремлением Рустама было повернуть голову туда, куда посмотрел рыжеволосый. Но он не стал этого делать. Видимо, рыжеволосый рассчитывал на то, что Рустам отвернется, потому что сразу после своего непонятного свиста потянул руку из кармана – и Рустам увидел в его руке ребристую рукоятку пистолета.

Рустаму не надо было выбирать место, куда отпрыгнуть – кучу битых кирпичей он заметил уже давно. Поэтому, когда рыжеволосый полностью вытащил пистолет, на том месте, где еще секунду назад стоял Рустам, никого не было. Рыжеволосый метнулся было в сторону, что-то крикнув в том направлении, куда так призывно оглядывался, но, не пробежав и шага, дернулся, глупо улыбнулся и рухнул с простреленной головой на землю. Умер он мгновенно, и звука выстрела из пистолета Рустама, надо думать, уже не слышал.

Зато выстрел слышали его напарники. Рустам осторожно выглянул из-за кучи кирпича, держа в руках пистолет с еще дымящимся дулом. Две тени, плохо различимые из-за скорости, с какой они двигались, метнулись в его сторону.

Рустам откатился за бочку из-под мазута. Потом поднялся на ноги и короткими перебежками – совсем незаметными для постороннего глаза – добрался до стены недостроенного дома как раз в том месте, где нависали арматурные прутья от рухнувшего балкона второго этажа.

И выпрямился, уверенный, что остался незамеченным.

Тени, материализовавшиеся в двух крепких парней с большими револьверами в руках, достигли уже той кучи битого кирпича, стреляя из-за которой Рустам убил рыжеволосого. Они обошли кучу с двух сторон – осторожно, крадучись, выставив вперед свои револьверы, как если бы это были ножи, но никого, конечно, за кучей не обнаружили.

Рустам вытянул вперед свой «магнум». Он не стал окликать парней перед тем, как застрелить, он не видел в этом никакого смысла. Какая разница, как убить – в грудь или в спину. Сказки о том, что выстрел в спину всегда подлый, придумали авторы плохих приключенческих романов. Рустам, если бы это ему понадобилось, справился бы с обоими парнями даже без помощи огнестрельного оружия. Он убил бы их голыми руками.

Он прицелился и, поймав на мушку первого, вышедшего из-за кучи кирпичей, нажал на курок. Парень без звука опрокинулся навзничь – на руки тому, кто шел за ним. Второй парень, оторопевший от неожиданности, конечно, не смог удержать труп своего товарища на руках, уронил его – и тут же получил пулю в горло. Отбросив пистолет в сторону, он воздел руки вверх, словно бы в безуспешной попытке вытащить из своего горла застрявший там кусок свинца, но почти сразу же обмяк и повалился на землю.

Рустам еще некоторое время стоял, молча прислушиваясь к царившей на стройке тишине. Ничего не было слышно. Если бы хоть один человек, кроме самого Рустама, присутствовал здесь, Рустам понял бы это.

Никого не было.

Тогда Рустам вытер рукоятку своего пистолета об одежду, а сам пистолет по старой привычке швырнул в ближайшую груду мусора. Достать оружие в этом городе для него не было проблемой. Человек его профессии в любом городе достал бы себе какое угодно оружие.

Рустам больше не медлил. Он еще раз оглянулся и покинул стройку тем же путем, каким попал сюда.

Бессвязные мысли кружились у него голове, когда он шел к автобусной остановке.

«Такая у тебя неустойка? – думал он. – Ладно. Теперь меня ничто не остановит. Я тебя достану. Щукина, конечно, уже не вернешь. Но отомстить за него можно. Петя Злой умрет. Через пару часов. Жить ему осталось ровно столько, сколько мне понадобится, чтобы добраться до его особняка».